Безмолвные тени Раминара

— Малышка, — жаркий выдох, коснувшийся губ и…

И ослепляющий свет, ударивший по глазам, — слишком яркий даже для сомкнутых век. А ещё оглушающий грохот, будто в доме что-то взорвалось. И леденяще-холодная воздушная волна, накрывшая нас словно цунами, принесшая с собой неприятный, резкий, чужой запах.

Не успеваю я сложить всё вместе и заставить свой мозг придумать хоть какое-то объяснение, как неведомая сила сносит в сторону нависшего надо мной мужчину. Невнятный возглас и звук удара сливаются практически воедино, не внося ясности в происходящее, скорее, запутав ещё больше.

Я практически ничего не вижу из-за цветных световых бликов в каком-то белёсом тумане, наполнившем комнату. Снова зажмуриваюсь, стараясь избавиться от пляшущих на сетчатке зайчиков, а когда открываю глаза, понимаю, что и дымка, и оптические эффекты исчезли, сменившись мягким полумраком, а интерьер комнаты остался нетронутым. Потолок и стены, по крайней мере, на своих местах. Значит, не взрыв.

Быстрое движение сбоку, всколыхнувшее матрас, и, повернув голову, встречаюсь глазами со злым серо-голубым прищуром.

— Цела? — сердитый вопрос и скользящий взгляд по моему, распластанному в весьма специфической позе телу. — Дихол! — возмущённое шипение, когда до спасителя доходит, что именно меня в таком положении удерживает.

Ещё одно стремительное движение, и короткая световая вспышка. Я даже испугаться толком не успеваю, а меня уже подхватывают подмышки, приподнимая и усаживая рядом.

Убедившись, что моя персона в состоянии удерживать равновесие, неизвестный набирает в грудь воздуха, собираясь что-то сказать, но замирает, прислушиваясь к нарастающему шуму. Неожиданно вскакивает и в одно мгновение оказывается у двери, вдавливая её в косяк ударом ладони. В другой руке вспыхивает голубоватый луч, скользнувший по замку.

Не успевает он отступить, как с той стороны в преграду что-то сильно ударяется, заметно сотрясая стену. И ещё раз. И ещё. Грохот ударов, конечно, не самый сильный, но всё равно пугающий, отчего я нервно вздрагиваю всем телом.

Среагировав и на это движение, незнакомец поворачивается ко мне.

— Не бойся. Дверь крепкая, замок теперь выдержит. Минут пять у нас есть, — совершенно серьёзным тоном успокаивает.

Зашибись. Всего пять? А дальше? Там, похоже, целый полк ломится внутрь! Во главе с Димоном, наверное. Очень разозлённым! Ну, ещё бы. Не смог защитить непосредственное начальство! А где оно, кстати?

Осматриваюсь, только теперь замечая неподвижно лежащее тело. Чуть ближе к стене, перекинутое через толстый подлокотник кресла. Лицом вниз, руки свободно свисают, касаясь пола. Торс по-прежнему голый, а вот брюки присутствуют! Значит, снять их Подестов не успел, переключившись на меня, когда я с кровати свалилась… На теле крови нет. Чем же его так? Надеюсь, не насмерть? Как-то мне не хочется таких последствий, даже в отместку за то, что этот тип пытался со мной сделать.

Мой интерес незамеченным не остаётся.

— Ты бы оделась, — шагнув к поверженному противнику, незнакомец бросает на меня нехороший взгляд.

Упс!

Подскакиваю как ужаленная в поисках своих вещей, от которых Ян меня так поспешно избавил. Обнаруживаются они почему-то в совершенно разных местах комнаты, и по этому поводу я начинаю недоумевать. Что ж их так разметало?

Пока натягиваю брюки и влезаю в кроссовки, спаситель успевает поднять тяжеленный живой груз, перенести к окну и зачем-то сгрузить на подоконник. А ещё открыть створки и выглянуть наружу. Ну а я, прыгая на одной ноге, добираюсь до футболки, улетевшей в противоположный угол комнаты.

— Ты чего? — неимоверно удивлённый голос тормозит моё перемещение.

Останавливаюсь, упираясь ладонями в стену, чтобы не упасть.

— Э-э-э… — до меня не доходит, что имеется в виду. — В смысле?

— С ногой что? — с подозрением в глазах мужчина присматривается к согнутой в колене и приподнятой над полом конечности.

— Подвернула неудачно, — наклоняюсь, подхватывая сиреневую тряпочку. Сосредотачиваюсь на процессе идентификации «перед-зад» и, наконец, натягиваю её на себя.

Ой!

Успевший за эти секунды оказаться рядом, окончательно помрачневший субъект заграбастывает меня в охапку, приподнимая над полом, и лёгким движением забрасывает на плечо.

Что?! Опять?!

— Пусти! — инстинктивно дёргаюсь, упираясь ладонями ему в поясницу.

— Не ёрзай! — недовольный возглас и ощутимый шлепок по мягкому месту, после которого я надолго зависаю в шоковом состоянии. И почему мне везёт на наглых мужиков? Хоть бы раз попался кто-нибудь нормальный!

А этот гад, вернувшись к распахнутому окну, ухитряется перебросить через другое плечо добытый трофей в виде господина Подестова, забраться на подоконник и… шагнуть наружу.

Напоминаю, для забывчивых и невнимательных: этаж — второй!

Хорошо, что я вспоминаю об этом не сразу, поэтому и собственным визгом насладиться не успеваю. Пока набираю в лёгкие воздуха, орать становится незачем — возникшее вокруг свечение быстро скрывает внешний мир, создав иллюзию ограниченного пространства.

А дальше томительно медленно бегут секунды непонятного ожидания, во время которых мне остаётся только созерцать обтянутую светлой бежевой тканью часть тела, очень даже симпатичную с художественной точки зрения, но чрезвычайно нервирующую меня в том положении, в котором я вынуждена находиться!

Наконец-то! Шаг в неизвестность, и мужчина чуть наклоняется, сбрасывая свою нелёгкую ношу с плеч. Сначала — военную добычу. Довольно небрежно, совершенно не заботясь о сохранности груза. Потом меня. Чуть более аккуратно, но особой церемонности я не замечаю. Просто придерживает в падении чуть дольше, обезопасив от удара. А убедившись, что моё тело попало в объятия мягкого кресла, отходит в сторону, занимая одно из тех, что впереди, и надевает на светлую голову чёрный, как ночь, шлем.

Светлую — это я в прямом смысле. Неизвестный оказался блондином. Не то чтобы классическим — золотистым, пепельным или бледно-бесцветным — скорее, русым, холодного оттенка без желтизны.

Оглядываюсь по сторонам, присматриваясь к окружающей обстановке — нужно же понимать, куда меня притащили на этот раз!

Почти идеально-полусферическое помещение, серые, с серебристым отливом стены, несколько рядов кресел, практически закрывшийся за спиной тёмный проём. И почему-то смутно знакомо это всё! Начинаю выискивать в памяти соответствие… и нахожу. Дискоид, которым управлял Эдер в своих воспоминаниях, был подобным.

Так-так-так…

Получается, что вот этот угрюмый, неприветливый, блондинистый субъект и есть мой телохранитель?! Не верю. Мне Эд совсем другим казался. Более живым, человечным что ли. Да ещё и заявление Яна про два часа. Не мог же он так быстро сюда добраться! Значит, это кто-то другой. Тогда вопрос — кто? И почему ведёт себя так бесцеремонно, словно имеет на это право?!

Лёгкая эйфория от исчезнувшей опасности немедленно сменяется неприятным, тревожным ощущением. А если это ещё чьи-то интриги? Где гарантия, что мрачный тип вообще друг? И, как говорится, попаду я щас из огня, да в полымя… Вдруг это коварные происки неизвестного врага? После всего, что со мной произошло за эти два месяца, я готова поверить во всё, что угодно. Война же была с этими… как их… ну, тенями, которые в кристаллах жили… А! Амиотами! И не факт, что у этих потусторонних существ собственных тел не было или они не научились попадать в чужие…

В общем, смотрю я на неподвижно сидящего передо мной загадочного субъекта и решаю, как себя вести. Тихо и спокойно, дожидаясь… У моря погоды, короче. Или сотворить что-нибудь ужасно глупое. Хм… А ведь я у него оружие какое-то видела. Эх! Не заметила, куда блондинчик его убрал… Жаль, что он в шлеме, а у меня дубинки нет, можно было бы вырубить на время. Как раз Ян бы очнулся, помог, вероятнее всего. Ага. А потом меня же и… Так, куда-то я не в ту степь думать начала.

Чтобы уйти от неприятных, а главное, бесполезных, мыслей, пробегаю ещё раз глазами по помещению, оценивая масштабы технического прогресса, затронувшего внеземные средства перемещений. Ну да. Впечатляет. Особенно с учётом того, что я редко на летательных аппаратах оказывалась. Скажем так, мне только однажды довелось на аэролёте подняться в стратосферу. И интерьер воздушного судна больше напоминал типичный самолётный конца прошлого века: кресла в два ряда у круглых иллюминаторов и узкий проход между, по которому хорошо, если два человека пройдут рядом. А тут совсем иная песня. Простор, кресла большие, удобные, чуть заметно покачиваются, если оттолкнуться сильнее. Заглядываю под сиденье, чтобы рассмотреть систему амортизации, и глазам не верю. Там просто ничего нет. Парят себе кресла спокойно в воздухе, ну как в том воспоминании Эда, когда он на своей планете с кем-то разговаривал. Вау! Это что, антигравитация? Офигеть! Я даже рукой пару раз провожу над полом влево-вправо, чтобы окончательно убедиться, что там не спрятано ничего вещественно-прозрачного.

Распрямляюсь и вздрагиваю, встречаясь взглядом с серо-голубым прищуром пилота, внимательно наблюдающего за моими действиями. И ладно бы он на своём месте оставался — так нет, успел-таки и шлем свой снять, и переместиться ближе, присев на соседнее место, совсем рядом. А я даже не услышала.

— Лидея, — едва заметно качнулась в приветствии его голова, словно незнакомец только сейчас сообразил, что есть правила хорошего тона, которые неплохо было бы и соблюсти.

— Эдер? — несмотря на все свои сомнения, всё же останавливаюсь на самом разумном предположении. Как говорится, «с надеждой на лучшее».

Вместо нормального подтверждения получаю загадочную полуулыбку. Глаза ещё пристальнее всматриваются, словно пытаются что-то понять, прочитать в моих.

Неприятное ощущение. Нервирует. Непроизвольно вздрагиваю, отводя взгляд в сторону.

— Я причинил тебе боль? — по-своему расценивает мою реакцию визави. — Прости, мне пришлось действовать несколько… — на секунду он тормозит, подбирая слово, — грубо. Но на объяснения времени совсем не оставалось.

— Ничего страшного, я понимаю, — проявляю чудеса дипломатии.

— Что произошло за эти дни? — сходятся к переносице изящно очерченные брови. Даже удивительно, насколько они темнее волос. Ресницы, кстати, тоже. — Он тебя не обидел?

— Не успел, — решаю не выдавать маленьких секретов тесного общения с Яном. Снова отвожу глаза, принимаясь разглядывать свои запястья, на которых остались красные полосы, недвусмысленно напоминающие о произошедшем. — Ты появился вовремя, — ох, как же трудно с ним разговаривать! Вернее, окончательно принять тот факт, что вот этот мужчина и есть дог, с которым я бок о бок провела столько времени! — А как у тебя это получилось? Ян сказал, что лететь с Луны на Землю долго.

— Ну… — мнётся собеседник. — Есть разные способы перемещений. В пределах планетарной системы действительно лучше использовать традиционные, но…

— Эдер! — громкое восклицание обрывает его на полуслове, лишая меня возможности прояснить всё до конца. Впрочем, ответ я всё же получаю. От собственного брата, который вбегает в помещение. — Ты с ума сошёл?! Это же самоубийство — формировать юлито-канал на таких коротких расстояниях! Сестрёнка! — Ден бесцеремонно выхватывает меня из кресла и стискивает в могучем захвате, заглядывая в лицо беспокойными синими глазами. — Ты как?

— Нормально, — трачу оставшийся в лёгких воздух, а вот дальше… — Задушишь! — сиплю.

— Прости, котёнок, — окончательно он меня не выпускает, лишь чуть-чуть ослабляет объятия. — Я просто очень переживал, получив экстренное сообщение. А ты куда смотрел?! — вновь переключается на моего охранника, оставшегося сидеть на месте. — Почему сразу не поставил меня в известность, что ситуация становится критической?

— А у меня для этого была возможность? — огрызается Эд. — Не хуже меня знаешь, что в связке с дублем я не мог этого делать, а когда тот погиб, нужно было срочно её вытаскивать, — кивает в мою сторону, — а не переговоры разводить.

От сурового тона я ёжусь.

— И что всех так заботит моя безопасность? — ворчу тихо. — Такое ощущение… — давлюсь словами, потому что до меня вдруг доходит вся абсурдность ситуации.

Мой брат ведёт себя так, словно я всю жизнь была в курсе того, кто есть кто на самом деле. Эдер тоже совершенно не шифруется, открытым текстом афишируя своё собачье воплощение. И даже не смутился, когда я его опознала и по имени назвала. Это вообще как понимать?

— Стоп! — перевожу озадаченный взгляд с одной невозмутимой физиономии на другую. — А откуда… С чего вы решили, что я всё знаю? — отталкиваю Дениса, чтобы перестал уже изображать из себя осьминога.

Мужчины обмениваются взглядами и меня (о чудо!) наконец-то отпускают.

— Ну, как тебе сказать… — ловкие руки усаживают обратно в кресло, ладони прихватывают мои, чуть сжимая, и брат опускается на корточки напротив. — Мы предполагали, что твоё неуёмное любопытство может привести к подобному развитию событий. Так что у Эдера была инструкция ничего от тебя не скрывать, если в этом возникнет необходимость.

— И даже больше, — подаёт голос телохранитель. — Я постарался показать тебе всё так, чтобы ты максимально быстро во всём разобралась.

— Значит, — я начинаю злиться, — ты знал, что я считываю твои воспоминания?

— Разумеется, знал, — уверенно подтверждает Эд, нисколько не стушевавшись, — и контролировал. Без моего разрешения этот ваш нейроскан не показал бы тебе и сотой части всего того, что ты просмотрела!

Вот гадство какое! У меня слов нет!

— А то, что он, — поворачиваюсь, чтобы взглянуть на всё ещё валяющегося без сознания Яна, — делал запись и оказался в курсе, ты тоже знал?

Эд морщится, но молчит. Отвечает мне, опять-таки, Ден.

— Котёнок, по-твоему, мы настолько глупы, что не можем сложить «А» и «Б»? То, как тебя пригласили на эту работу, предварительно прикрыв лабораторию в институте. То, с чем именно связаны исследования, и явная попытка их ускорить, получив уже имеющиеся данные. То, насколько тщательно пытаются скрыть организацию-заказчика и местонахождение самого исследовательского комплекса. То, какую секретность поддерживают внутри. Ведь всё ясно, как день! Да и я успел навести кое-какие справки, и полученная информация мне не понравилась. Ты же теперь знаешь, что подобная деятельность людей находится под нашим надзором. Вывод напрашивался элементарный: кто-то под нас очень активно копает. И по всему выходило, что Ян в этой системе просто исполнитель. Посредник.

— Тогда почему вы допустили, чтобы он столько о вас узнал? — спрашиваю, наверное, для того, чтобы окончательно убедиться в том, что меня использовали вслепую все, кому не лень, и масштаб интриг, в которые я оказалась втянута, куда больше, чем я могла себе вообразить. — И вообще! Ян же не предполагал, что Эдер поедет со мной, — чувствую, что явно не понимаю логических связей. — И не мог запланировать того, что я испробую нейроскан на нём, чтобы в итоге получить столько информации.

— Верно, — снисходительный взгляд брата и лёгкая улыбка подтверждают мои подозрения. — Скорее всего, изначально хотели считать воспоминания у тебя. Видимо, не подумали о том, что ты ничего не знаешь. Так что Эдер просто воспользовался ситуацией.

У меня? Нервно сглотнула, вспомнив интерес Яна к моему детству и его удивление в ответ на мои откровения. Значит, и вправду считал, что я в курсе.

— Я понял, что таким способом могу его спровоцировать, — тем временем вносит свою лепту в разговор Эд. — Заставить начать действовать, передавая полученную информацию, и вывести нас на заказчиков. Иначе всё тянулось бы невесть сколько.

Зашибись! Вот ушлые типы! И заговор разоблачить, и меня просветить. Двух зайцев — одним выстрелом!

— Значит, всякие следящие штучки — тоже ваших рук дело? — хмуро интересуюсь, вспоминая изгрызенную расчёску.

— Нет, — уверенное отрицание от виновника произошедшего. — Это был контроль за Яном со стороны его партнёров. Видимо, ему тоже не совсем доверяли. В том ракурсе, что у этого субъекта в отношении тебя были свои личные планы, и после того, как меня изолировали, заперев в карцере, он мне их изложил весьма недвусмысленно. Я именно поэтому так спешил. И его прихватил, — это он уже Денису, — чтобы устранить опасность окончательно и допросить.

— Что ещё за личные планы? — сообразительный братец быстро ориентируется, заостряя внимание на самом скользком аспекте. — И почему он в таком раздетом виде? — его взор вспыхивает нехорошим подозрением, сканируя сначала полуголого типа рядом, а потом меня, снизу вверх, останавливаясь на деталях неполного и наспех напяленного гардероба. — И ты такая растрёпанная? — рука ложится мне на волосы, приглаживая спутанные прядки.

— Э-м-м… — теперь уже я теряюсь от проявленного внимания. Вцепляюсь в предплечье затянутое чёрной тканью, чтобы избавиться от настойчивых пальцев. — Так получилось.

— Э-э-эдер? — убирая руку, замогильным, не обещающим ничего хорошего голосом растягивает имя Денис.

Блондинчик не сник под давлением психической атаки. Без зазрения совести уставился своими почти голубыми глазами в синие. Молча. Вот только… Это у меня глюки? Почему-то на лице брата вдруг совсем другое выражение появилось. Сначала злости. Потом понимания. И облегчения. Словно Эд ему всё объяснил. Но он же ничего не говорил!

Растерянно смотрю на обоих и…

«Способность к телепатическому общению останется?» — словно из ниоткуда выплывает фраза последнего воспоминания Эда. Ой. Он даже об этом ухитрился меня проинформировать! Коротко, мельком, но… Нужно было просто вспомнить. Мысленное общение? Оу! Так это же совершенно меняет дело! И столько всего объясняет!

— Вот как? — наконец обмен взглядами прекращается, и Ден поднимается на ноги, рассматривая обездвиженного врага с таким нездоровым любопытством, словно увидел впервые. — Интересно… — тянет с нотками, не предвещающими злоумышленнику ничего хорошего. — Ты его чем так? Парализатором?

— Ага, — хмыкает мой спаситель.

— Жаль, — морщится брат. — Теперь придётся ждать, пока очнётся. Ну да ладно, не страшно. Как раз за это время долетим. Только канал нормальный создай! Я ещё жить хочу!

— Да без проблем, — в голосе Эда слышны смешливые нотки. — Теперь-то спешить некуда, — пилот тоже встаёт, отправляясь к своему креслу и вновь надевая шлем, который держал в руках всё это время.

— Ну что, котёнок, — Ден мне подмигивает, занимая место рядом и многозначительно улыбаясь. — Лететь нам долго. Ты у меня спросить ничего не хочешь?

— Хочу, — хищно прищуриваюсь, наглядно демонстрируя, что вопрос братик задал неосмотрительно. И раз уж сам дал мне карт-бланш, значит, отступать я не буду.

Лежу, созерцая переливчатый потолок, столько раз присутствовавший в воспоминаниях Эдера. Непроизвольно поглаживаю пальцами гладкую поверхность коммуникатора на левом запястье и в который раз прокручиваю в памяти разговор с Денисом. Не знаю уж, пожалел он в итоге о своём разрешении или нет, но я выпытала у него, если не всё, то очень многое, ухитрившись при этом высказать кучу претензий и своё личное «фи», зревшее в душе ой как давно.

К чести брата, надо сказать, держался он молодцом. На меня не ругался, терпеливо выслушал, назвал глупышкой и на вопросы ответил, вернее, ещё раз озвучил реальное положение вещей. Причём так, что у меня всё, что у Эдера подсмотрела, вновь в сознании всплыло. Как иллюстрации к рассказу.

В общем, так. Жили-были…

Нет, стоп! Прям сказка какая-то получается.

Давным-давно, в далёкой-далёкой…

Ой! Куда это меня опять?!

Короче!

Зелёные человечки, именующие себя старками, исследуя один из секторов нашей Галактики, обнаружили новую планету — Раминар, а на ней кристаллы — реаты, способные перемещать ментальную энергию (душу, проще говоря) из одного организма в другой. Обрадовались необычному открытию (хоть и не без жертв оно им далось), ну и стали добывать столь ценные камни. Авось пригодятся.

Однако человечкам не повезло. Другая цивилизация, лазалваки, совершила диверсию, взорвав несколько приисков, а в результате в нашу вселенную попали тени — существа из иной мерности, связанной с нашим трёхмерным пространством через эти самые кристаллы.

Пытаясь от них избавиться, старки Раминар взорвали, да только сделали ещё хуже. Из открывшегося портала в наш мир рвануло целое скопище этих призрачных существ, уничтожающих всё материальное. И началась война, в результате которой выжили немногие.

Одними из этих счастливцев были те, кто закрепился в Солнечной системе, купленной у скомпрометировавших себя лазалваков. То есть на Земле, конечно. Придумали особые способы защиты, начали менять (с помощью всё тех же реатов) свои исходные гуманоидные тела на человеческие. Банально ради удобства существования на планете.

Чтобы не уничтожать землян и не забирать у них тела, старки гуманно вырастили «пустые», так называемые «симбионты», имеющие земную генетику и искусственно скомбинированные признаки. Для комфорта использования добавили в них свои собственные гены. А дальше стали активно контактировать с земным населением — нужно же было как-то сосуществовать и налаживать собственную жизнь. Улучшали защиту, размещая на Земле экранирующие от нашествия теней модули, собирали информацию, формируя контактные связки — своеобразный способ считывать воспоминания из мозга человека, почти как я это делала с помощью нейроскана. С одним важным отличием. Такое считывание подразумевало наличие у контактёра нужного эмоционального фона. И старки не придумали ничего лучше, чем добиваться этого с помощью своей внешней привлекательности для женщин-землянок. А это известно чем заканчивается.

Не знаю, уж как моя мама ухитрилась стать контактёром отца, — Ден об этом предпочёл умолчать, заявив, что если уж мне это так интересно, то могу у неё самой спросить, — да только формирование связки пошло не так как обычно. Потому что мой отец, старк, который даже в принципе не допускал мысли, что подобное возможно, просто-напросто влюбился сам. В общем, старки сообразили, во что влипли, только после того, как это несколько раз повторилось. Попытались исправить, вернув всё на свои места, поняли, что поздно спохватились, и махнули рукой, оставив ситуацию как есть. А детей, которые появлялись в результате таких взаимодействий, предпочитали не афишировать.

И вот что интересно. С одной стороны, объяснение я приняла. А с другой — сказать, что я с ним примирилась, будет неправильно. Скорее даже наоборот, почувствовала себя обманутой и обделённой. Лишённой того, что в принципе сделало бы мою жизнь другой. Более полной. Целой. И куда более интересной.

— Зря обижаешься, — увидев расстроенную моську, пытается нивелировать нахлынувшие на меня эмоции Ден. — Родители действительно хотели как лучше, когда оставили тебя на Земле под моим присмотром. Ты же нормальный человек, обычная земная девушка. И должна быть с людьми, а не среди старков. В этом смысле, можно сказать, тебе повезло. Все гены, доставшиеся твоему организму от отца, всего лишь комбинация взятых когда-то у других людей для выращивания симбионтов. В твоих клетках нет чужих генов, а в теле — признаков.

— А у тебя разве не так? — шмыгаю носом, сдерживая наворачивающиеся слёзы. — Почему тебя предпочли воспитывать иначе?

— У меня… — брат вздыхает, ощутимо погрустнев. — У меня их слишком много. Изменённая структура мозга, способность к телепатическому общению, более высокая скорость мышечных реакций, лучшая устойчивость организма к внешним факторам… — ещё один вздох, доказывающий, что список далеко неполный. — И всё это только потому, что я — мужчина! Ведь старки именно Y-хромосому превратили в кладезь собственных генетических усовершенствований! Вот и получается: мальчики отдельно, девочки отдельно. Хотя я бы столько отдал, чтобы оказаться на твоём месте! Чтобы иметь возможность быть простым человеком.

— Почему? — так удивляюсь его откровению, что даже про желание плакать забываю.

— Ох, котёнок, — подтянув за руку ближе, Ден целует меня в макушку и приобнимает за плечи. — Генетически я — старк, а в душе всё равно чувствую себя человеком. Потому что сразу родился с этим телом, а не сменил одно на другое. Во мне нет тех стремлений и убеждений, которые им характерны, нет того холодного расчёта и прагматичности, которые им свойственны. Я излишне эмоционально реагирую на происходящее. Чувства — это исключительно земная особенность, и у старков в их истинном облике практически отсутствуют. Сначала отец этого не понимал, ожидая полного соответствия своим представлениям и требуя подавлять эмоции, контролируя организм, что для меня было трудно. И только со временем он изменил свою позицию, да и то не полностью, — заканчивает тихо.

— А как же мама? — обнимаю его, прижимаясь щекой к широкой груди, затянутой в необычный чёрный комбинезон.

— Мама… — голос становится совсем нежным. — Мама остаётся с отцом, потому что у неё на это есть свои причины, хоть он и на неё очень сильно давит, всегда добиваясь своего. Тебе на самом деле повезло, что он редко проводил с тобой много времени.

— Ты поэтому согласился остаться на Земле и воспитывать меня? Чтобы стать свободнее?

— Ну да, — тёплое дыхание шевелит мне волосы. — Ты — мой маленький спасательный круг. Который так быстро вырос, — в голосе столько сожаления.

— И всё же, — не сдаюсь, поднимая голову и заглядывая в глубокие синие глаза, — зачем такая секретность? Ну, знала бы я правду с самого начала, в чём проблема?

— Проблема в том, — легонько щёлкает меня по носу брат, — что было неясно, как твоя детская психика на это отреагирует. Это сейчас ты взрослая, можешь воспринять спокойно и правильно, а тогда… Вот мы до последнего и старались отдалить этот момент.

— Доотдаляли, — недовольно ворчу, потирая пострадавшую часть лица, — едва меня до инфаркта не довели. А его, — киваю на занятого пилотированием Эдера, — ты зачем с такой секретностью мне подсунул? И вообще! Можно же было просто всё объяснить и что-нибудь для связи дать. Или устройство какое-нибудь следящее, или оружие…

— А у меня на объяснения было время? — Денис качает головой, поражаясь моему тугодумию. — Кто меня поставил перед свершившимся фактом подписанного контракта за сутки до переезда? Оружие могло оказаться в чужих руках и принести больше вреда, чем пользы. А от связи какой толк? Разве она могла тебя защитить? Или помочь понять, что происходит вокруг? Я должен был быть уверен в том, что рядом с тобой тот, кто реально сможет за тебя заступиться…

— Ясно-ясно! Хватит! — поднимаю ладони вверх, обрывая его нотацию и отстраняясь. — Я поняла.

Ну вот как тут спорить? Себе дороже. Всё равно докажет свою правоту и мою глупость. А ещё — недальновидность. Сам-то вон просчитал всё на несколько шагов вперёд… Кстати!

— Ден! — одёргиваю задумавшегося брата. — А что случилось с сестрой Яна?

— С какой сестрой? — опешил тот.

— Этой… — лихорадочно вспоминаю имя. Ян же его называл! — А! Розой! Она ведь твоей девушкой была?

— Ты откуда?.. — Денис задыхается, замолкает, сверкнув глазами, и отворачивается, покусывая губы.

Интересно. А что сейчас не так? Терпеливо жду, пока разволновавшийся брат соизволит взять себя в руки и вернуться к разговору.

Возвращается. Серьёзный такой, сосредоточенный.

— Ян сказал тебе, что Роза — его сестра? — уточняет. Наверное, чтобы убедиться в услышанном.

— Да. Она его старше на четырнадцать лет. Разве ты не знал?

— Нет, — коротко бросает, прищуриваясь и явно что-то прикидывая в уме.

Вот ведь! Опять от меня стараются скрыть информацию! Хочешь как лучше, а получается…

— Получается, что он… — словно продолжая мою мысль, начинает говорить Денис и замолкает, бросая взгляд, полный непонятных мне эмоций, в сторону обездвиженного, лежащего в кресле брюнета. И этим дело не ограничивается. Теперь мне уже и на вопросы не отвечают, увиливая и одаривая обещаниями, что вот допросят этого типа, и я всё узнаю! Р-р-р! Покусать его, что ли?!

Правда, злиться долго мне никто не позволяет, превратив дальнейшее существование в головокружительную, насыщенную событиями череду встреч, впечатлений, перемещений.

В большей степени — последних. Особенно в том ракурсе, что ходить нормально у меня всё ещё не получается, и брат это сразу замечает, едва я делаю несколько шагов, чтобы выйти из дискоида.

Краткий вопрос. Мой невнятный ответ. Хмурый взгляд в сторону поднявшегося со своего места пилота и… И тот, даже не спрашивая моего согласия, подхватывает меня на руки, чтобы вынести из корабля.

— Прости, котёнок, — словно извиняется Ден, наблюдая за процессом. — Пусть Эдер пока за тобой присмотрит. У меня дела.

Ну вот! Опять меня телохранителем обеспечили? Нет, скорее, телоносителем. И, надо сказать, с поставленной задачей блондинчик справляется на ура. Особенно с учётом того, что на этот раз делать это ему куда проще, всё же в более удобном положении держит. Между прочим, не сказала бы, что визуально Эд такой уж мощный, как могло бы показаться изначально. И тот факт, что он так легко ухитрялся нести на плечах и меня, и Яна одновременно, сейчас у меня в голове не укладывается. Торс у него сильный, конечно, но отнюдь не перекачанный.

А куда это он меня тащит? И куда мы прилетели, спрашивается?

Вопросы возникают своевременно. Ровно настолько, что я успеваю, перестав разглядывать привлекательные мужские формы, оглядеться и зависнуть окончательно.

Во все глаза смотрю на необычное, завораживающее зрелище.

Гигантский зал, похожий на транспортный ангар. Высоченный потолок, впечатляющая перспектива за прозрачной стеной слева — что-то явно перенасыщенное техническими устройствами малопонятного назначения. И люди, занятые своей непонятной работой. Оу, сорри, старки. А справа — целая шеренга серебристых дискоидов, которые я так часто видела в воспоминаниях. Только теперь все они реальны. Как и окружающее пространство, наполненное необычными звуками, запахами и очень холодное! Начинаю ощущать дискомфорт ещё до того, как мы покидаем помещение, попав в куда более узкое и длинное.

— Потерпи, — Эдер совершенно правильно понимает моё непроизвольное стремление прижаться к нему ближе. — Придём к Атанару, переоденешься.

— К кому? — прячу ладони на его груди, потому что пальцы уже начали подмерзать.

— Атанару, — с лёгкой улыбкой повторяет. — Это биолог Превентира. И врач.

— Превентир — это Луна, да? — складываю мозаику, отыскивая в памяти недостающие детали.

— Верно. Тебе здесь понравится, на базе много интересного, — голос звучит очень даже многообещающе. Вот только заканчивает неприятно: — Как только ты получишь на это разрешение, я тебе всё покажу.

— Чьё разрешение? — почему-то в душе появляется некоторое недовольство.

— Капитана, — коротко и по существу. Вся весёлость исчезает моментально, сменяясь серьёзной сосредоточенностью, словно одно упоминание о моём отце разрушило те доверительные отношения, которые начали между нами формироваться.

Атанар оказывается специфичным. Симпатичный, черноглазый, но раздражающе-ворчливый, с чёрными волосами до плеч и в фиолетовом комбинезоне. Фыркнувший, что я похожа на свою мать, когда попыталась получить от него что-то типа «добро пожаловать». Или хотя бы «здрасьте». Заставивший залезть в какую-то капсулу, услужливо опустившуюся из белоснежной стены небольшого помещения, интерьером похожего на современную клинику.

Внешне меня эта конструкция смущает чрезвычайно, потому что оказывается полностью закрытой. И если бы не ободряющий кивок Эдера, я, наверное, послала всё куда подальше. Но… Посмотрев а серо-голубые, с хорошо заметным волнением наблюдающие за мной глаза, послушно меняю вертикальное положение на горизонтальное, с огромным подозрением в душе, что зря я это делаю.

И предчувствия мои оправдываются на все сто. Ну, хотя бы в том, что едва крышка закрывается, как моё сознание существовать перестаёт. Для меня, по крайней мере. А когда возвращается…

Переливчатый потолок — первое, что я вижу, открыв глаза. Действительно очень необычный, приятно притягивающий взгляд. Не зря Эд столько на него любовался. Скруглённый, плавно переходящий в более ровные по тону светло-серые стены. Правда, той самой, прозрачной, выходящей в космос, тут нет, и это вызывает у меня разочарование.

Приподнимаюсь на локте, продолжая осмотр и оценивая скромный, лаконичный интерьер: стол со скруглёнными контурами из тёмно-серого металла, зависшее в воздухе кресло и то, на чём я лежу — что-то типа неширокой кушетки. Всё. Ничего более. И никого рядом. Скучно.

Сажусь, опуская ноги на гладкий, но совершенно нескользкий пол, и обнаруживаю на себе белый комбинезон. Та-а-ак! А переодевал меня кто? Прощупываю ткань, в смутном подозрении, что нижнего белья под ним нет, и краснею, потому что даже Ян себе таких вольностей до последнего дня не позволял, а тут… К смешанному коктейлю эмоций прибавляется недовольство. Ну что за самоуправство, вообще!

Вздыхаю, с присущим мне любопытством осматривая новый предмет гардероба. Удивляюсь, насколько он плотный и одновременно эластичный, закрывающий всё тело, даже внизу плавно переходящий в мягкие сапожки. Кручу ступнёй, убеждаясь, что нога не болит. Задумываюсь над тем, как тут насчёт естественных потребностей организма. Мне вроде бы пока не нужно, но так, на будущее… Понятно, что ничего не придумываю. На всякий случай прохожусь по комнате, не обнаружив искомого, и сваливаюсь на кровать — созерцать радужные переливы. А чем ещё в таких условиях заниматься?

— Лидея! — ласковое поглаживание по голове и тихий нежный шёпот. Такой знакомый!

— Мама! — одно стремительное движение вверх, и я уже обнимаю изящную фигурку, сидящую рядом. Как же я соскучилась! Прижимаюсь, зарываясь лицом в распущенные русые волосы, вдыхая такой знакомый запах и наслаждаясь забытыми ощущениями. Почти год прошёл!

— Я тоже соскучилась. — Она понимает меня без слов, обнимая в ответ.

Минута блаженства, и я отстраняюсь, только сейчас сообразив, что незаметно для себя уснула — раз не услышала, как оказалась в комнате не одна. Впрочем, это и не удивительно, учитывая, что на Земле глубокая ночь была, когда мы с неё на Луну стартанули.

— А со мной здороваться не обязательно? — раздаётся за моей спиной преувеличенно-расстроенный низкий голос и демонстративно-печальный вздох.

Оборачиваюсь, оказываясь в столь же крепких руках, как и брата. И вот, что удивительно: не воспринимаю я отца как кого-то чужого! Оказывается, знать и чувствовать — это совершенно разные вещи! И абсолютно несовместимые! Папа всё равно остаётся для меня человеком, как бы я ни старалась убедить себя в том, что его тело выращено искусственно, а там, внутри, он совсем другой…

— Ладно, девочки, — отец отпускает меня на свободу, — вы тут сами время скоротайте. Как оказалось, здесь безумно много нерешённых проблем. — Кивнув нам обеим, отец уходит из комнаты, оставляя наедине друг с другом.

Проводив его взглядом таких же синих, как у Дена, глаз, мама с лёгкой, но почему-то немного грустной улыбкой на губах поворачивается ко мне.

— Как же я рада, что не нужно больше ничего от тебя скрывать, — в её голосе тоже больше печали, чем счастья. И смотрит она насторожённо. — Ты в порядке? Дейван сказал, что тебе пришлось несладко.

— Да, в общем-то, вполне сносно. Пережила, — пожимаю плечами и не удерживаюсь от маленького комментария: — Так значит, всё же Дейван. Не Денис?

Лёгкий вздох и ласковое поглаживание по руке.

— Обиделась? — из моей интонации она делает совершенно правильный вывод.

— Есть немного, — не считаю нужным отпираться от очевидных вещей.

— Милая, — мама старательно сдерживает подступающие слёзы, — будь моя воля, я бы никогда с тобой не расставалась. И ничего от тебя не утаивала.

— Это папа настоял, да? — начинаю раскручивать интригующий меня клубок чужих планов и намерений. — Ну, чтобы я на Земле росла?

Хочу ещё спросить «почему?», но меня понимают и без этого.

— Ты с рождения была очень активной, неудержимой и практически неконтролируемой, — взгляд матери становится рассеянным, словно уходит в далёкое прошлое. — Борис очень боялся, что если ты останешься на корабле, последствия будут непредсказуемыми. Его попытки призвать тебя к порядку, — наконец-то на лице снова появляется улыбка, теперь уже более спокойная, — разбивались о твой же упрямый характер. Ты его совсем не слушалась! И любопытно тебе всегда было больше, чем страшно. Однажды, добравшись до вильюрера, ты ухитрилась запустить через закрытый доступ тестирование внутренних систем. Всего лишь наугад отлавливая шаловливыми руками виртуально-сенсорные символы. Причём как у тебя это получилось, никто так и не смог потом объяснить. А в результате весь «Треон» сутки на ушах стоял!

После этих слов я себя прям супер-хакером начинаю ощущать. Даже гордость почувствовала. Знай наших! С другой стороны, получается, что я сама виновата в том, что меня выдворили на более безопасную Землю?

— Ясно, — забираюсь с ногами на кушетку, устраиваясь удобнее. — Тогда расскажи, как вы с папой познакомились. И жили. И почему у нас с братом разница в возрасте такая колоссальная, а то Ден, то есть Дейв, как-то ловко обошёл этот вопрос, когда вводил меня в курс происходящего.

— Ну как… — сапфировые глаза расширяются, рука нервно поправляет волосы. Набрав в грудь воздух, мама медленно выдыхает: — Ты именно сейчас хочешь это узнать? — спрашивает с робкой надеждой, что я передумаю.

— А что? — привычно не сдаюсь я. — Время у нас, похоже, есть… Ой! — вдруг вспоминаю о насущных потребностях организма. — Мам, я есть хочу. И туалет было бы неплохо найти. Тут с этим как?

— Очень просто.

Лёгким движением родительница отталкивается от сиденья и встает, протягивая мне руку, чтобы помочь. Через десять минут я уже в курсе многогранного технического оснащения каюты. Бог мой! Никогда бы не подумала, что столь лаконично оформленное пространство может быть настолько функциональным. Просто всё, что необходимо, изначально убрано с глаз подальше. Нужно всего лишь знать, где и что спрятано. Ну и как его оттуда достать, естественно.

А дальше мы тихо и мирно завтракаем. Вернее, сначала я развлекаюсь, со смехом обучаясь процедуре извлечения из стола желаемого набора продуктов, и только потом получаю возможность продолжить допрос, совмещая его с поеданием добытого.

Вывести скрытную личность на откровенный разговор мне всё же удаётся. И теперь, слушая рассказ, я наблюдаю за меняющимся выражением лица и интонацией. Иногда мама становится грустной, иногда вполне спокойной и даже весёлой, но никакого страха, принуждения или внутреннего сопротивления я в ней не чувствую. Отца она действительно любит и, как и я, не видит в нём того, кто сидит внутри. А вот жизнь у неё была настолько насыщена событиями, совпадениями, неожиданными поворотами, что я слушаю, буквально открыв рот, и только диву даюсь. Всё, что ей пришлось пережить, кажется мне совершенно невероятным, невообразимым приключением! К тому же прояснилось наконец, почему отец так спокойно развлекался на стороне с матерью Яна. Оказывается, мама почти пятнадцать лет была в коме. Да ещё и не простой, а заставившей её существовать в другом мире — многомерности, где живут те самые тени, о которых я так много узнала из воспоминаний Эдера… Дико. Об этом целую книгу можно написать! Жаль, что литературного таланта у меня нет.

Зато есть невероятная способность принимать подобное как интересный факт и на этом прекращать моральные страдания. Короче, психическая устойчивость у меня, что называется, ошеломительная! Может, это потому, что я всегда интуитивно чувствовала окружающую ненормальность, а теперь мозг успокаивается? И, кажется, даже радуется подобному состоянию реальности. Подумаешь, один мир потеряла! Другой же нашла! И эта замена мне даже нравится.

Вот только мама об этом не знает, поэтому замечаю, как во время рассказа присматривается к моей реакции, наверняка опасаясь нервного срыва. Ну и зря. Честно говоря, после последнего сеанса физического взаимодействия с Яном, мне уже ничего не страшно. О чём я и рассказываю, когда приходит моя очередь откровенничать. Ну и добиваюсь эффекта расширяющихся глаз, вздохов, ахов и прочих прелестей, которые случаются с родителями, когда они понимают наконец, что ребёнок вырос и жизнь у него отнюдь не такая безоблачная, как им бы хотелось.

— Ты должна об этом рассказать отцу, — резюмируются ощущения взволнованной родительницы. — Безобразие! Ты же маленькая совсем! Как он мог так с тобой поступить?!

Это она бессовестного, развратного типа имеет в виду.

О! Ну, конечно — родительский эгоизм во всей красе! При том, что мне уже двадцать три, а мама моего брата родила в собственные двадцать. И при этом всё равно я — маленькая!

— Уверена, папа и без моего участия всё, что нужно, выяснит. И Ден ему в этом поможет. И Эдер, — отмахиваюсь, меняя положение тела, потому что подогнутая под… гм, мягкое место, нога успешно затекла. Мы уже давно переместились из-за стола на кровать, удобно устроившись по разным углам, прихватив с собой в небольшой коробочке маленькие конфетки, и теперь сидим, благополучно заедая ими получаемый стресс. А не поэтому ли мне так хорошо и комфортно? И дело не только во мне, но и в самой обстановке? В том, что я не одна такая пострадавшая?

— Ну… может, и выяснит, — получаю задумчиво-неопределённое согласие и, словно отбросив в сторону плохие мысли, мама с искорками интереса в глазах возвращается взглядом ко мне. — А чем ты теперь собираешься заниматься?

— В смысле? — не совсем понимаю смысла вопроса. — Сегодня?

— И сегодня. И вообще, — уточняется с коротким смешком.

Вот знала бы я ещё!

— А чем тут можно заниматься? — фыркаю. — Я пока не в курсе. Да и дальнейшие мои планы, уверена, напрямую зависят от того, какое решение примет отец. Ведь так?

— Не совсем, — мама мягко меня поправляет. — Ты всё же можешь выбирать, оставаться здесь или вернуться.

— И что я забыла на Земле? — резонно возражаю. — Работы у меня, уверена, больше нет. Сидеть дома? Так я от скуки на стенку полезу. Поискать новую можно, конечно, но… — морщусь, потому как возвращаться в институт и проситься в другую лабораторию не хочется, а найти что-то аналогичное без соответствующих связей проблематично. — Знаешь! Я бы с удовольствием осталась. Тут, по крайней мере, столько нового и интересного!

От осознания масштабов этого самого «нового» и перспектив его изучения у меня чуть слюнки не потекли.

— Ох, Лидея, — мама встряхивает головой, убирая упавшие на лицо волосы. — Здесь не так весело, как кажется на первый взгляд. Тебе очень скоро станет скучно, поверь, — вздыхает, заметив мой скептический взгляд. Я её не понимаю. Жить на космическом корабле или инопланетной базе не интересно?! — Ладно, раз ты этого хочешь, я с Борисом поговорю, — смиряется с моим недоверием.

А я мысленно потираю руки, начиная прикидывать — с чего начать? Хотя мой народившийся энтузиазм очень быстро сталкивается с проблемой — отсутствием нужной информации. Вот только ликвидировать собственную безграмотность не успеваю. Мама вдруг замирает, коснувшись пальцами своего коммуникатора, словно к чему-то прислушиваясь, а потом резво соскакивает на пол.

— Прости, дочурка, меня зовут, — стремительно шагает к стене и останавливается. — Ты побудь тут, лучше пока никуда не выходи. На базе не так легко ориентироваться. Заблудишься.

Проведя рукой по стене, мама скрывается в образовавшемся проёме, а я… А я, подождав для приличия пару минут, иду туда же. В смысле — пытаться открыть невидимую дверь. Интересно же!

Обалдеть! Я раз десять повторяю процедуру исчезновения, присматриваясь и пытаясь понять, как это происходит, пока, наконец, не вникаю, что в месте контакта мгновенно возникает сквозное отверстие, которое стремительно расползается в стороны, как дырка в растягивающейся резине, а сама стена словно чуть утолщается, по всей видимости, вбирая в себя дополнительный объём материала.

Ну и слава Богу. Всё реально. Ничего сверхъестественного.

Окончательно успокоившись, решительно шагаю в серебристо-светящийся коридор через порог призывно раскрытого входа. Далеко не пойду, я же не совсем глупая, тем более меня предупредили. Просто огляжусь. Так что десять шагов вдоль стеночки, поворот направо и…

И ничего интересного, снова пустой коридор. Хм… А это что?

Смотрю под ноги, где переливчато мерцает очерченный на полу серебристый круг. Поднимаю взгляд и вздрагиваю от неожиданности. Прямо на уровне моего лица висит виртуальная панель с призывно манящими символами. Почему-то и знакомыми, и незнакомыми одновременно. Рука непроизвольно тянется к ним, словно в попытке выполнить какое-то рефлекторно-отработанное действие. Спохватываюсь, только когда пальцы проваливаются сквозь изображение, но… Поздно. Пугая меня, сверху обрушивается плотный туман, а когда рассеивается, небольшой коридор превращается в безумно-гигантскую транспортную магистраль, по которой перемещается немало и народа, и техники.

Мамочки!

Это я не о своей психике, основательно пострадавшей от подобного эффекта неожиданности, а о масштабах индустриализации нашего земного спутника. Ничего себе, перспективочка!

Полость внутри планеты, в которой я оказалась, невероятно огромна. У меня вообще ощущение, что до потолка тут пара километров, а вширь эта искусственная пещера скорее всего ещё больше — я стен совсем не вижу. Зато прекрасно опознаю метрах в двухстах толстенный красноватый световой столб, уходящий вверх, исчезающий где-то высоко-высоко и осыпающийся обратно вниз мелкими желтоватыми искрами. И именно по направлению к этому необычному светящемуся объекту движется основная часть мобильного составляющего данного пространства.

Мозг, оглушённый событиями, принимается тупо складировать получаемую визуальную информацию, благоразумно решив оставить её анализ на потом. А вот ноги непроизвольно несут туда, ближе к завораживающему зрелищу, хоть я себя и уговариваю, что нечего мне там делать. И вообще, я же только одним глазком хотела посмотреть!

Где одним, там и двумя.

Осторожно пробираюсь между застывшими в неподвижности неидентифицируемыми средствами передвижения, стараясь не выходить на более оживлённую часть трассы. И без того я здесь заметна, как белая ворона на тёмной земле, в своём дурацком комбинезоне! Между прочим, у мамы такой же, а все мужчины, с которыми мне довелось пересечься, одежду имели иных расцветок. Белый — это приоритетно-женский цвет, что ли? В любом случае, лучше не попадаться на глаза обитателям этого самого Превентира, ведь мне меньше всего нужно, чтобы кто-нибудь из них заинтересовался тем, что я тут делаю.

Эх. Не повезло.

— Стоять!

От неожиданного приказа в спину я рефлекторно дёргаюсь и замираю на месте. Оборачиваться мне не столько страшно, сколько стыдно (меня же сюда никто не приглашал!), поэтому так и стою, ожидая, когда неизвестный блюститель местного правопорядка сам соизволит оказаться в радиусе моего визуального восприятия.

Появляется, наконец. Высокий жгучий брюнет, с гладко зачёсанными назад волосами и идеальной фигурой, затянутой в комбинезон цвета «красный металлик». Останавливается в паре шагов, заложив руки за спину, и неторопливо сканирует меня с головы до ног пронзительными чёрными, как угольки, глазами. Задерживается взглядом на запястьях, словно что-то отыскивая, по всей видимости, не находит и хмурится.

— Разрешение! — коротко бросает, прекратив визуально изучать мою персону.

Ой. Так и знала. Вот как теперь выкручиваться?

— Простите, что? — цепляю на лицо самую удобную маску — наивной глупой дурочки. Жаль, я не блондинка, эффект был бы сильнее. — Я просто гуляла… — опускаю глазки в пол, деликатно шаркая ножкой.

— Это сектор, закрытый для свободного посещения, — не ведётся на мою уловку жуткий тип, холодно ставя меня в известность. — Как ты сюда попала?

Подозрительный прищур, и рука, выскользнувшая из-за спины, замирает в положении, словно готовится выхватить оружие. Прям как у ковбоев в каком-нибудь историческом фильме, с той только разницей, что кобура на бедре отсутствует.

Вопрос меня умиляет. Знала бы я сама на него ответ!

— Знаете… — зависаю, невольно оглядываясь назад. — Там круг такой… — поворачиваюсь обратно как раз вовремя, чтобы успеть увидеть перед собой синюю световую вспышку.

***

— Кто тебе позволил применять к ней парализатор?

Мужской голос, словно грозовой раскат, врывается в сознание, разрывая пелену беспамятства.

Морщусь, потому что звуковые колебания отзываются неприятным звоном в ушах и протяжным гулом, будто кто-то у меня в голове включил какой-то невероятный акустический эффект.

— По-твоему, я должен был проигнорировать факт того, что контактёр находится в запрещённой для него зоне?! — возмущение в интонациях ещё больше усиливает подступающую к горлу тошноту. Бог мой, что ж мне так плохо-то?

— Она не контактёр! — сдерживаемая злость отнюдь не уменьшает интенсивности звуковых волн, а значит, и моих «приятных» ощущений. — Ты же видел, что на ней нет маркера!

Приподнимаюсь на локте, в надежде, что со сменой положения придёт хоть какое-то облегчение. Приоткрываю глаза, сосредотачиваясь на том, чтобы зафиксировать взглядом плывущий окружающий мир.

Светло-серые стены. Не слишком хорошо освещённое помещение. Совсем рядом стоят напротив друг друга и выясняют отношения, не обращая внимания на мои болевые симптомы, а потому совершенно не приглушая голосов, два весьма примечательных субъекта.

— И что? — фыркает черноволосый. — Отсутствие ленты выглядит ещё более подозрительно! Может, она ухитрилась её снять! Я обязан был принять меры.

— Вот именно! — возмущённо шипит блондин. — Принять меры! Разобраться! А не использовать оружие!

— А мне надоело выслушивать бред истеричных барышень, которые попадают на Превентир, — брюнет кривит лицо, словно лимон откусил. — Сами их сюда привозите, сами и разбирайтесь! И следите за тем, куда они ходят!

Это я «истеричная барышня»? На сём моменте моё возмущённое сознание не выдерживает, и я дёргаюсь, пытаясь сесть.

Сил на это мне не хватает. Рука «уезжает» в сторону, проскальзывая по гладкой поверхности и лишая меня опоры, а также устойчивого положения в пространстве. Сваливаюсь я, короче, весьма ощутимо приложившись всем телом к не самому мягкому покрытию на полу.

Удар моего самочувствия не улучшает, скорее, наоборот, тошнить начинает сильнее.

— Лидея! — сильные руки обнимают, помогая приподняться. — Совсем плохо? — сочувствует такой знакомый тенор.

— Очень… — прижимаю ладонь ко рту, сдерживая приступ рвоты.

Что делать дальше, Эдер догадывается сам. Занятая своими ощущениями, я даже не замечаю, как получаю доступ к нужному сейчас ресурсу, а мужчина деликатно исчезает, предоставив мне возможность избавиться от содержимого желудка без свидетелей.

Не самый приятный процесс, и тем не менее — ощутимое облегчение.

Упираясь ладонями в стену, тяжело я дышу, рассматривая в зеркале свою помятую физиономию и растрёпанные волосы. Так вот ты какой — отходняк от парализатора. Честно говоря, сейчас я Яну даже сочувствую. Ему, скорее всего, тоже пришлось пережить аналогичное состояние…

Убедившись, что симптомы не повторяются, привожу себя в порядок и осторожно выхожу обратно, попадая в перекрестье пристальных взглядов, нервирующих своим вниманием. Оказывается, кроме моего бывшего телохранителя и бдительного охранника, тут ещё несколько старков обитается. А я и не заметила сразу.

— Идём, — спасая моё душевное равновесие, Эд подхватывает меня под руку, увлекая за собой в коридор. — Кто тебя просил соваться в энергетический сектор? — расстроенно выдыхает, когда наблюдающий за нами стражник исчезает из зоны видимости.

— Я не специально, — от его обвинений становится обидно. — Не понимаю, почему меня туда… Ой!

Выдёргиваю руку, отшатываясь в сторону.

— Ты чего? — непонимающе смотрит конвоир, останавливаясь как раз в центре точно такого же круга, как тот, который не так давно коварно переместил меня навстречу приключениям. — Это всего лишь трад, — поясняет, заметив моё недоверие к техническому объекту. — Соединительный канал для быстрых перемещений. Иди сюда, не бойся.

Ага. Канал… Припоминаю, что Ден о чём-то таком говорил, только обозвал немного иначе.

— Я не боюсь, — остаюсь на месте, встряхивая головой и убирая упавшие на лицо волосы. — Просто уже попадала в такой, и не хочу новых проблем.

— Трады безопасны, — мягко продолжает уговаривать не желающий сдаваться субъект. — Чтобы перемещаться, нужно правильно активировать коды доступа, а ты их не знаешь.

— Да? Тогда почему меня забросило в этот ваш энергетический сектор? — понимая, что препираться бесполезно, подхожу ближе, перешагивая через разделитель.

— Вообще-то это странно, — убедившись, что я стою в радиусе круга, хмурится Эд, быстро проскальзывая рукой по сенсорной панели, услужливо возникшей на уровне его лица. — Получается, что система тебя пропустила. Не могла же ты наугад выбрать правильную комбинацию!

Пожимаю плечами, наблюдая за оседающим на нас туманом. Откуда я знаю, какие глюки приключились в их программе, когда я активировала этот самый «трад»! Удивительно, но сам процесс выбросу адреналина уже не способствует. То ли потому что я не одна, то ли просто успокоилась. Любопытно даже.

— А как ты узнал, где я?

— Служба безопасности сообщила о происшествии капитану, — спокойно объясняет Эдер, увлекая меня дальше по хромированному коридору. — Меня отправили за тобой, — останавливается, чтобы «мазнуть» ладонью по стене.

При виде мужского квартета, сидящего в изгибах большого стола в центре весьма своеобразного помещения — эдакого гибрида лаборатории и офисного кабинета какого-нибудь гендиректора не самой маленькой компании, мне снова становится не по себе.

Начнём с того, что среди присутствующих — Ян. Живой и, судя по всему, здоровый. По крайней мере, видимых повреждений я у него не замечаю, как и последствий применения парализатора. Может, его чем-то другим оглушили и это только мне так «повезло»? Физиономия у Подестова такая, что хоть сейчас на обложку глянцевого журнала, если, конечно, туда помещают основательно хмурых мужчин, да ещё и одетых в стандартный для всех комбинезон, разве что тёмно-серый. И факт наличия скомпрометировавшего себя кавалера мне не нравится — неужели с этим типом связано нечто настолько серьёзное, что ему позволили участвовать в разговоре и не ограничились допросом?

Далее. Отец морщится, с усилием растирая лоб, а Ден, стиснув зубы, смотрит куда-то в сторону. Злится. Вон как желваки ходуном ходят. Что это с ними?

Ну и, наконец…

— Племянница! — не дав опомниться, вскакивает с места и заключает меня в объятия четвёртый представитель этого своеобразного сообщества. — Какая же ты стала красавица, — чуть отстраняет, заглядывая в лицо.

— Я тоже рада видеть тебя, дядя, — нейтрально здороваюсь, пряча взгляд от восхищённых малахитовых глаз. Вот только кровь моментально приливает к щекам, выдавая моё смущение.

— Теперь я кое-кого прекрасно понимаю, — короткий смешок над головой, заставляет меня занервничать ещё сильнее.

— Ратнал, хватит. Садись, Лидея, — коротко приказывает отец, взъерошивая пальцами свою тёмную каштановую шевелюру.

О как! Я только сейчас обратила внимание, что ещё год назад в ней седых волос было несколько больше. Точнее, стопроцентно было много, а сейчас даже намёка нет, совсем ровный цвет. Да и на лицо выглядит отец куда более молодым — утром я этого не заметила в эйфории от встречи. Прикольно. С чего это он решил так кардинально омолодиться?

Отмечая про себя, что Эд обходит стол, усаживаясь напротив, я опускаюсь в кресло, старательно избегая встречи с тёмными глазами Яна, который упорно пытается поймать мой взгляд. Делаю вид, что не замечаю его настойчивости, сосредотачивая внимание на своих пальцах и глянцевой, отражающей поверхности чёрного стола.

— Лидея, — низкий голос отца звучит необычно. Более растерянно, что ли. Словно он не знает, как преподнести мне то, что повергло их всех в столь необычное состояние. — Я надеялся, что подобный разговор не состоится, — подтверждает мою догадку. — Твоё присутствие здесь — результат цепочки событий, сложившихся не так, как мы планировали. Многое из того, что ожидали, пошло иначе, но… Ратнал прав, — наверное, возвращается к теме, которую они обсуждали до нашего появления, — учесть всё нереально. Так что теперь приходится исходить из того, что получилось.

Предпочитаю промолчать, хотя уже сейчас я бы с удовольствием высказала всё, что думаю. И про «цепочку», и про «планировали». Но… Рано!

— Я знаю, ты считаешь, что мы напрасно так долго скрывали от тебя истинное положение дел, — добавляет отец со вздохом. Видимо, лицо всё же выдаёт мои мысли. — Но ты же понимаешь, насколько эта информация могла быть для тебя опасной?

— Её отсутствие тоже сказалось не слишком положительно, — не удерживаюсь от упрёка, по-прежнему изучая свои коротко подстриженные ногти.

— Верно, — нехотя принимает его родитель. — Но теперь ситуация изменилась. Именно поэтому нам нужно знать, ты действительно желаешь остаться здесь? Уверена, что сможешь найти себе применение и не разочаруешься? Может, тебе всё же будет проще на Земле?

Ясно. Меня стараются аккуратно выдворить обратно. Да ещё и обставить всё так, чтобы я сама согласилась. Понятное дело — возиться со мной никому не хочется. К тому же, если я буду жить здесь, то узнаю ещё больше секретов, и это наверняка кажется старкам опасным: вдруг я потом случайно их выдам!

— А смысл? — поднимаю глаза, выдерживая пристальный взгляд отца. — Что мне делать на Земле? — практически повторяю то, что уже говорила маме.

— Жить обычной жизнью, — папа пожимает плечами. — Работать.

— Где? — в душе рождается негодование, когда я пытаюсь понять, что же он имеет в виду.

— Жить? Дома, — ответ совершенно нейтральный. — Дейван будет с тобой, как раньше. А работать… — секундная заминка и продолжение: — Можешь у себя в институте. Мы вернём статус разрешённого вашему исследованию, — озвучивается то, что повергает меня в основательный ступор.

Так значит… Значит, не конкуренты прикрыли нашу лабораторию?! И это сами старки решили таким способом спровоцировать своих потенциальных врагов на активные действия?! Получается, что корни плана уходят гораздо глубже, чем мне преподнесли изначально?

Беспомощно взглядываю на брата, который на меня не смотрит. Хмурится, прикрыв ладонью глаза. Чёрт! Да кому ж верить-то! Даже он постоянно меня обманывал!

— Или продолжай работать в научном комплексе, если тебе там больше нравится, — тем временем продолжают соблазнять меня перспективами, от которых волосы дыбом встать готовы. — Ян за тобой проследит и изменит условия контракта. Будет отвозить домой, когда тебе захочется.

— Ян? — судорожно выдыхаю и, совершенно потеряв контроль, возмущённо фыркаю: — У тебя с мозгами всё в порядке? Этот тип работал на твоих врагов, пытался меня использовать, чтобы отомстить! Это ничего для тебя не значит? Или ты решил, что он прав в своих запросах, а ты реально виноват, и меня можно ему отдать? В качестве трофея? Моральной компенсации, так сказать? — замолкаю, прикусывая губы, чтобы не разреветься.

Стойко выдержав истерику, отец некоторое время барабанит пальцами по столу, молча изучая окружающее пространство, не глядя на меня.

— Лидея, — вступает в разговор дядя, прихватывая мою руку и мягко пожимая, благо сидит рядом. Давая понять, что я напрасно так эмоционально реагирую и мне нужно успокоиться. — Ян для тебя не опасен.

— Вот как? — игнорируя оказанную помощь, язвительно замечаю и чуть поворачиваюсь, чтобы посмотреть на длинноволосого блондина. — С чего бы это?

Грустная улыбка проскальзывает по красиво очерченным губам визуально-тридцатилетнего мужчины, тихо шепнувшим:

— Он твой брат.