Безмолвные тени Раминара

Негромкий посторонний звук, похожий на шелест ткани и перестук деревянных палочек, врывается в сознание. Что-то яркое бьёт по глазам, заставив зажмуриться сильнее и отвернуться. Первое помогает — раздражающий свет исчезает. А вот второе…

— Ну, так не честно! — чьё-то тяжёлое тело опускается рядом. Инерция движения передаётся и мне, ощутимо подбросив вверх.

Ощущения, которые дарит моему чувственному восприятию внешний мир, настолько непривычны, что я моментально просыпаюсь. Отталкиваюсь от волнообразно покачивающегося матраса и занимаю более удобную позицию для осознания окружающей действительности. Сажусь я, короче, натягивая на себя одеяло и широко распахивая глаза. А опознав рядом вполне определённую темноволосую личность, ещё и рот открываю от удивления.

— Вот, совсем другое дело! — вижу улыбку до ушей и искрящиеся смехом глаза. — А то я уж испугался, что ты до обеда не встанешь! — Сильным движением Ян отталкивается от матраса, вновь подбрасывая меня в воздух. — Одевайся и спускайся вниз. Завтракать!

Провожаю взглядом шикарную фигуру в тёмно-коричневой футболке и коротких шортах того же цвета. Ловлю себя на том, что моя челюсть в нормальное положение так и не вернулась, скорее, даже отвисла ещё больше, и немедленно исправляю досадное упущение. Аж зубы клацнули. Ну ничего себе!

Это я не о качестве эмали, выдержавшей подобный удар, а о ситуации в целом. Как-то не рассчитывала я, соглашаясь на подобное соседство, что Ян будет так бесцеремонно врываться ко мне по утрам. Та-а-ак! А почему Эдер не среагировал на вражеское вторжение?

Ищу глазами своего защитника, заодно рассматривая спальню, в которой провела ночь.

Комната большая, светлая. Белые стены и мебель им в тон, сливочного цвета диван и кресла, медового оттенка ковёр, такие же портьеры, отдёрнутые в стороны и открывающие широкий оконный проём до пола, за которым балкон с прекрасным видом на озеро. И ничего похожего на чёрный глянец в зоне видимости не наблюдается.

Кровать, на которой я сижу, не самая маленькая, двуспальная, и бельё смято только с моей стороны. Значит, сегодня рядом дог не спал. Подозрительно. Впрочем, не только это!

Ахаю от болезненного осознания того факта, что я банально не помню, как здесь оказалась!

Что за безобразие! Вроде как я спиртного вчера не употребляла. Или всё же пила?

Припоминаю ужин, перебирая в памяти попавшие внутрь моего организма напитки. Сок, минералка, чай. Ничего алкогольного. Точно. Откуда же тогда такие провалы в памяти?! Я себя сейчас чувствую, как герой анекдота: «Тут помню, тут не помню, а тут мы селёдку заворачивали».

А вправду, на каком месте заканчивается моё «помню»?

Встряхиваю головой, заставляя себя начать соображать нормально.

Застольный разговор забыть трудно. Как и моё принудительно-добровольное согласие, выцарапанное этим кареглазым шантажистом. И довольную физиономию, которую мне весь вечер демонстрировали.

Что ещё?

Еда. Чего он там назаказывал? Овощной салат, мясо с грибами и картофельным пюре. А! Ещё пироженки — мои любимые, с заварным кремом. Эдеру, кажется, основательный шмат мяса перепал. Ага… С этим разобрались. Дальше.

Вот именно с «дальше» и начинаются некоторые проблемы. Впрочем, нет! Не «некоторые», а вполне определённые! Потому что, хоть убейте, но вспомнить, что было между «чай с пирожными» и «ну, так не честно!» я не могу!

Вывод? Элементарный. Этот гад напичкал меня снотворным. И как только ухитрился! А главное — зачем? Я бы и так поехала с ним. Что ж он за личность такая непонятная?!

Так. Со мной всё ясно. Относительно, конечно. А что с Эдом? Его тоже усыпили? Ой-ой! Как-то мне нехорошо. И страшно. И вообще — нужно всё выяснить!

Поспешно скидываю одеяло, спрыгиваю на ковёр и пугаюсь окончательно, потому что из одежды на мне о-о-очень немногое. Кому за это сказать спасибо? Хватаю сложенные аккуратной стопкой на кресле вещи и привожу внешний вид в приличное состояние, успокаивая себя тем, что сняли с меня не всё, а значит, переходить обозначенных им же самим границ мужчина не стал. Ну, хоть в этом не обманул.

Интересно, он вчера попросил меня надеть платье, чтобы снимать было легче?

Добываю в сумке, стоящей рядом, расчёску, обнаруживаю дверь в туалетно-ванную комнату, любуюсь в зеркало на свою растерянную, помятую физиономию и отправляюсь на поиски столовой. Меня же туда пригласили?

Разведывательная операция заканчивается быстро. Небольшой коридор, в котором, кроме двери в мою спальню, есть ещё несколько, закрытых, и соваться в них я не рискую. Лестница вниз, и сразу вход в просторное помещение.

Внушительный длинный стол, накрытый тёмно-вишнёвой скатертью, вокруг него — стулья. Стены, мебель и паркет — всё из червлёного дерева. Огромные окна в обрамлении бордовых занавесей, и только яркий солнечный свет спасает это мрачноватое помещение, делая его более светлым и уютным. Ночью здесь, наверное, жутко.

Пробежав по мне заинтересованным взглядом, сидящий где-то очень далеко Подестов морщится.

— Опять брюки? — вздыхает обречённо. — Садись, — кивает на место рядом. — Чай? Кофе? — смотрит вопросительно, ожидая ответа.

— Чай, — решаю на первый вопрос не отвечать. Подхожу, приземляясь на мягкое сиденье и наблюдая, как он наливает коричневый напиток в пододвинутую ко мне чашку.

— Сахар, — на смену заварочному чайнику является сахарница. Правда, всего лишь опускается рядом. — Есть омлет, булочки, масло… — продолжается перечисление.

— Ян, — прерываю его монолог, — ты мне ничего объяснить не хочешь?

— Что именно? — открытый взгляд и невозмутимое выражение лица. Даже не смущается, зар-р-раза!

— Снотворное зачем понадобилось? — иду ва-банк. Терять мне совершенно нечего.

Лучезарная улыбка и пальцы в замок, с опорой локтями на стол.

— Хотел сделать тебе ещё один сюрприз, — подбородок ложится на соединённые кисти. — Ты же никогда не была в моём доме. Вот и подумал, что так впечатлений будет больше. И интереснее.

Ах, это его жилище, значит. Не гостевой домик. Любопытно…

— Допустим, — решаю не сдавать позиций. — А раздел ты меня тоже в качестве сюрприза?

— Малышка, ну не мог же я оставить тебя на всю ночь в одежде? — удивляется Ян моей непонятливости, даже руками сокрушённо разводит. — Это ведь неудобно. К тому же, если уж тебя это так волнует, я практически ничего не видел. В комнате темно было. — И глаза честные-пречестные! — Ты чай пей, — возвращает меня к процессу питания.

Послушно добавляю в чашку молока и утягиваю с соседней тарелки сладкую булочку с творогом.

— А Эдер где? — продолжаю допрос, откусывая воздушное тесто.

— Эдер? — проследив за моими действиями, Ян тоже принимается за уничтожение продуктового запаса. — Он согласился провести эти дни в другом месте, — поясняет, наконец.

— Что? — не подавилась я только потому, что проглотить булку успела чуть раньше. — Это как?

— Я с ним поговорил, — губы растягиваются в загадочной улыбке, — всё объяснил, и он меня прекрасно понял. Так что можешь расслабиться и немного отдохнуть. Я же вижу, как тебе иногда с ним тяжело. Хоть это и твой… — почти незаметная пауза, — питомец. И вообще, ты же в курсе, какой у тебя умный пёс! — пронизывающий взгляд, словно Подестов весьма недвусмысленно на что-то намекает. Но ведь… Не может он знать!

Хотя после такого заявления я уже не знаю, что и думать.

— Ты только представь, — Ян мечтательно закатывает глаза к потолку. — Пять дней полной свободы! Не нужно ни за кем ухаживать, выгуливать, кормить. Можно просто жить в своё удовольствие. А о тебе буду заботиться я, — добивает меня окончательно. — Кстати, твоему четвероногому другу я именно это и пообещал.

Ну-ну. И почему у меня большие сомнения в том, что Эдер с этим согласился? Как бы выяснить, что произошло на самом деле и где мой телохранитель?!

— А с ним точно всё будет в порядке? — делаю вид, что не против озвученной перспективы.

— Конечно, — беспечно пожимает плечами Ян. Допив… не знаю, что у него в чашке… наверное, чай, отодвигается от стола. — Ты закончила? Пойдём.

— Куда? — неприятные мурашки бегут по телу. Кто знает, что ещё придумал этот тип?

— Покажу тебе дом. И окрестности. Должна же ты здесь как-то ориентироваться.

Моя ладонь оказывается в прочном захвате — мужчина помогает мне встать и тянет за собой.

Через пятнадцать минут я получаю вполне сносное понимание планировки здания, а ещё через полчаса — топографии прилежащей местности. Ну и географического положения дома относительно того самого озера, где мы так эффектно катались в прошлый раз.

— Может, хочешь повторить? — меня коварно пытаются соблазнить перспективами приятного времяпрепровождения.

Заманчиво. Очень. Но…

— Холодно… — я зябко передёргиваю плечами, потому что кое-кто так торопился вывести меня на природу, что не озаботился верхней одеждой. Нет, не то что б я уж совсем замёрзла, но вот в водичку мне как-то не хочется. — Потом. Если потеплеет.

— Договорились, — короткое согласие, и что-то тёплое закрывает мои плечи и спину.

Непроизвольно вздрагиваю от неожиданности, но вовремя спохватываюсь и придерживаю сползающий предмет гардероба. Вопрос: как у Яна кофта оказалась, да ещё и моя собственная, забытая в спальне, — остаётся открытым. Вроде в руках ничего не нёс. А может, это я такая невнимательная?

— Чем тогда желаешь сегодня заняться? — присев на поваленное дерево, Ян упирается ногой в соседнее, перешнуровывая кроссовок.

Мне от одного взгляда на него становится ещё холоднее. Я-то хоть в джинсах, а этот типчик так и разгуливает, отсвечивая голыми конечностями. Нет, эффектно, конечно, но… Бр-р-р!

— Погуляю, — заставляю себя прекратить пялиться на демонстрируемые мне рельефные формы. — Можно? — уточняю на всякий случай.

— А я разве запрещаю? — Мужчина опускает ногу на почву и предупреждает строго: — Обед в два. Желательно не опаздывать. Не хочется дважды разогревать продукты. Не заблудишься?

— Постараюсь, — делаю осторожный шаг назад. Обохожу растущий кустик. Потом дерево. И ещё одно.

Наклонив голову, Подестов заинтересованно наблюдает за своеобразными манёврами, но останавливать меня, кажется, не собирается. Как и навязываться в сопровождающие. Вздохнув свободно, я разворачиваюсь и углубляюсь в лесной массив.

Бессмысленное шатание между деревьями мне быстро надоедает. Внимание всё время рассеивается, потому что разные мысли лезут в голову, и моя прогулка приобретает статус «опасное спецзадание». Я несколько раз едва не падаю, запнувшись о выпирающие из земли корни. В итоге выбираю удобное место, обильно поросшее мхом. Сажусь на поваленный сосновый ствол и настраиваюсь на длительный отдых, перебирая пальцами плотные сухие иглы.

Мне есть о чём подумать, а для этого нужны время и спокойная обстановка.

Верить Яну или не верить? С одной стороны, его поведение выглядит подозрительным, а с другой… Может, я просто напридумывала себе того, чего на самом деле и нет? Как писал Пелевин: «Не ищи во всем символического значения, а то ведь найдешь. На свою голову». Похоже, что я уже нашла…

Вот что за мысли? Почему я ищу Подестову оправдание? Ну, нравится он мне, и что из того? Это же не повод игнорировать очевидные факты, доказывающие, что Ян что-то нехорошее задумал. А их не так уж и мало. Как, впрочем, и тех, которые говорят об обратном. То есть о моей мнительности!

Ладно. Не будем торопиться с выводами. Как говорится: «У меня есть мысль, и я её думаю». В том смысле, что всё прояснится со временем, нужно всего лишь подождать. А вести себя осмотрительно всегда полезно.

Ну вот. Третий день к завершению, а Ян ведёт себя предельно корректно, не давая мне ни малейшего повода усомниться в своей порядочности или снова начать подозревать его в наличии каких-либо далеко идущих планов. И, несмотря на отсутствие моего четвероногого цербера, максимум физического контакта между нами так и остаётся на уровне «рука плюс талия». И то, «по производственной необходимости».

Днём я фактически предоставлена самой себе. Читаю, загораю на балконе, гуляю, бегаю. На мои перемещения по прилегающей территории Подестов смотрит сквозь пальцы. И вообще, похоже, его мало волнует моё ничегонеделание и отсутствие рядом. Занимается какими-то своими делами в кабинете, иногда тоже куда-то из дома исчезает. Следит только за тем, чтобы я вовремя питалась, высыпалась, и развлекает по вечерам. Позавчера мы вдвоём интерактивную настольную игру терзали, вчера к тому же процессу Дмитрий присоединился, заглянувший на огонёк, так сказать, и составивший нам компанию за ужином, а на сегодня мне пообещали устроить просмотр нового голофильма.

В предвкушении захватывающего зрелища (реклама фильма, по крайней мере, была впечатляющей), иду по тропинке вдоль озера, возвращаясь после лёгкой пробежки. Утром дождь шёл, вот и пришлось перенести физическую нагрузку на нетипичное время. Всё ещё влажный воздух кажется на удивление тёплым. Наверное, завтра атмосфера, да и гидросфера, прогреются основательно, особенно, если тучи соизволят разойтись, дав возможность солнышку помочь им это сделать. А в этом случае можно будет кататься на аквациклах!

Именно с такой радужной надеждой смотрю на формирующийся в облаках голубой просвет и не замечаю на своём пути коварной природной ловушки. Результат? Нога скользит по глинистой вязкой почве, основательно смоченной дождевой водой, и уезжает куда-то далеко вперёд. Я даже осознать толком ничего не успеваю. Прихожу в себя от боли в лодыжке, ободранных ладошках и правом бедре, на которое я, судя по всему, с размаху и шлёпнулась.

Пытаюсь подняться, потому что сидеть в грязи — удовольствие сомнительное, и оглушительно взвизгиваю. Ногу словно кипятком обварили. Ай! Я ничего себе не сломала, надеюсь?!

Сжав зубы, медленно отползаю на сухое место, мучительно соображая: вот как теперь домой добираться?

— Лида, ты в порядке? — основательно напугав, восклицает кто-то у меня за спиной, а через мгновение в поле зрения оказывается блондинистая физиономия присевшего рядом Димона.

— Не знаю, — невольно всхлипываю, вытирая запястьем выступившие слёзы. На ладони мне даже смотреть страшно — настолько они грязные.

— Болит что? — продолжает выпытывать, выясняя масштаб возникших проблем.

— Нога, — смотрю на пострадавшую конечность, не рискуя менять положение тела, чтобы не спровоцировать нового приступа. — Растянула, наверное.

— Тогда держись, — не дав мне времени на раздумья, мужчина подхватывает меня на руки, поднимая с земли.

Очередная волна боли накатывает от резкого движения и я, зашипев, роняю голову Дмитрию на плечо, непроизвольно впиваясь ногтями в футболку. Вернее, в большей степени в то, что под ней.

К чести блондинчика, надо сказать, наносимые мной увечья он мужественно терпит, даже не говорит ничего. Так и идёт молча, осторожно лавируя между деревьями и кустарниками. На тропинку не выходит, скорее всего, решив не рисковать. И поступает он совершенно правильно. Нам теперь не хватает только вдвоём упасть! Лишь на подходе к дому он меняет траекторию, выруливая на выложенную брусчаткой дорожку, ведущую к крыльцу.

Но ещё раньше, чем мой добровольный носильщик успевает шагнуть на первую ступеньку, дверь распахивается, выпуская нам навстречу встревоженного Яна.

— Малышка! — стремительное движение, и этот тип уже забирает меня из рук блондина, не обращая внимания на мой невольный протест. Нового приступа боли мне не хочется!

Впрочем, делает он это аккуратно, так что страхи оказываются напрасными. А может, просто нога за это время чуть отошла?

— И как ты ухитрилась? — качает головой Подестов, утаскивая меня в дом.

— Поскользнулась, — вздыхаю, наблюдая, как зашедший следом Димон рассматривает свою испачканную одежду. Н-да… Моя ещё хуже. Да и я сама чёрт знает на кого похожа!

Наверное, Ян приходит к тому же выводу, потому что, не останавливаясь в холле, поднимается по лестнице. В моей спальне пинает ногой дверь гигиенического модуля, который, игнорируя некультурное обращение, услужливо распахивает створки и бархатистым голосом интересуется:

— Режим?

— Лечебный, — краткий приказ, и меня осторожно пересаживают на трансформированное под изгибы тела сиденье.

— Ну что? Давай раздеваться.

Карие глаза смотрят сочувственно, в то время как нахальные руки уже и движение делают в нужном направлении, отработанное до автоматизма, наверное. Особенно, если вспомнить, что от одежды они меня уже избавляли. В темноте. Значит, опыта кое-кому не занимать.

— Я сама! — пресекаю проявленную инициативу на корню. — А ты выйти не хочешь? Я вообще-то умею с техникой обращаться.

— Не выйду! — Ян встаёт в принципиальную позицию. — Пока не буду уверен, что с тобой всё в порядке. А вдруг у тебя серьёзные повреждения? И вообще, — сверкает возмущённым взором, — ты в моём доме, и я несу за тебя ответственность! А если стесняешься, можешь глаза закрыть.

— Тогда только брюки! — иду на уступку, понимая, что переубеждать его себе дороже. Всё равно настоит на своём. — У меня ведь нога болит.

— А руки? — Подестов ловит запястья, разворачивая ладонями к себе и придирчиво изучая содранную кожу.

— Не очень, — упорно не желаю оголяться перед этим типом.

— Хватит! — устав от словесной борьбы, решительно заявляет Ян, практически молниеносно меняя тактику уговоров на активные действия.

В результате, футболки я лишаюсь за пару секунд. Со спортивками и кроссовками ему приходится повозиться дольше. Не потому, что я мешаю (честно говоря, меня так ошарашил его напор, что я молча сижу, растерянно хлопая глазами), просто он старается лишний раз не причинять мне боли. На мгновение замирает, присматриваясь к оставшимся элементам гардероба, но всё же руки убирает, совершенно правильно отреагировав на выражение моего лица. Могу ведь и физиономию расцарапать!

— Диагностика, — приказывает, отступая на шаг.

И пока он заталкивает добытые трофеи в стиралку, умная техника оперативно просвечивает попавшие в поле зрения сканера оголённые участки тела, собирая информацию о моём потрёпанном состоянии.

Терпеливо жду окончания, стараясь эмоционально не реагировать на стоящего рядом постороннего человека. Вернее, не столько на его присутствие, сколько на взгляд, скользящий вслед за лучом прибора. Который я прямо физически ощущаю!

Правда, вскоре внимание мужчины переключается на информационную панель, где на голографической модели, повторяющей контуры моего тела, наглядно яркими красными пятнами светятся места повреждений. Ещё и с пояснениями категории травмы и рекомендуемым лечением.

Углядев что-то из ряда вон выходящее, Ян опускается на колени, рассматривая мою уже основательно раздувшуюся лодыжку, и хмурится, осторожно разворачивая ногу к себе.

— Тебе когда-нибудь вывихи вправляли?

— Нет! — восклицаю в замешательстве. Сердце лихорадочно стучит, потому что я всё-таки биолог и прекрасно понимаю, на что мне сейчас намекнули. — А ты умеешь?

— Приходилось. Было дело…

Ян неопределённо пожимает плечами. Так и не уточнив, что и кому конкретно вправлял, замолкает, заставляя меня ещё сильнее нервничать.

— Ты не бойся, — правильно оценивает моё состояние. — Я анестезию сделаю, — утешает, почти невесомо поглаживая голеностоп.

Расширенными от страха глазами слежу за движениями его пальцев, занятых этой непонятной лаской.

— Давай, — в конце концов, соглашаюсь, смиряясь со своей судьбой. А какие варианты? Нет, можно, разумеется, поехать в больницу, но какой смысл? Там точно так же поступят, ведь способ лечения только один. Варварский. Да и отёк за это время станет больше. Ещё больнее будет.

Не теряя времени, новоиспечённый доктор выуживает из предусмотрительно выдвинутого ящика тонкие медицинские перчатки и тюбик с кремом. Несколько минут втирает содержимое в кожу. Сначала очень бережно, едва касаясь, потом чуть сильнее, когда обезболивающее начинает действовать, чтобы лекарство проникло глубже.

Вот честно. Если бы не ожидание неизбежного, я бы точно получила немало удовольствия от подобных манипуляций! А этот тип, оказывается, знает, что делает!

Ой, ещё как знает!

Он меня даже предупреждать не стал. Улучив момент, когда я опрометчиво прикрыла глаза, дёргает за ступню, вправляя кость в сустав.

Я взвизгиваю так, что аж у самой уши закладывает. Больше, конечно, от неожиданности — всё-таки мазь сделала своё дело. Боль терпимая. Но всё же она есть.

— С ума сошёл! — замахиваюсь для удара. Защитный рефлекс в действии. Впрочем, не только у меня.

— Правильно, — Ян перехватывает предплечья. — Здесь тоже нужно обработать. Только сначала отмыть. Хотя… — скептически смотрит на моё испачканное лицо и растрёпанные волосы. — Не только их.

А дальше… Дальше, сдернув перчатки и отбросив их в сторону, он подхватывает меня на руки, поднимается и втискивается вместе со мной в душевую кабинку!

Первые несколько мгновений я даже не верю, что это на самом деле происходит. Потому и реагирую не сразу.

— Пусти! — дёргаюсь в попытке вернуть себе независимость, уже когда дверцы сомкнулись за его спиной.

— Отпустить? — Ян смотрит на меня с сомнением. — А стоять сможешь? — интересуется приторно-ласково.

— Смогу! — шиплю раздражённо. Находящийся в стрессе мозг не соизволил задуматься о том, что удерживать равновесие на одной ноге в таких условиях будет проблематично.

— Как скажешь, — почти равнодушно отвечает Подестов, выполняя просьбу.

Очутившись на скользком покрытии, осознаю, какую глупость сделала. Приходится вцепиться ему в плечи, и мощное тело оказывается ко мне совсем близко, нависая сверху и придерживая за талию.

— Довольна? — мурлыкает низкий голос.

Ответить не успеваю. Неожиданно хлынувший сверху водяной поток окончательно убивает воинственный настрой. Волосы, моё бельё и одежда Яна тут же становятся мокрыми.

Словно только сейчас сообразив, что для водных процедур одет неподобающе, мужчина чуть отстраняется, стягивая с себя футболку и шорты. При этом ухитряется одной рукой удерживать меня от необдуманных поступков. И становится ясно, что комплексы — это не его проблема. Моя. Потому что обтягивающие боксеры — вещь убийственная на любом уровне восприятия.

Пользуясь возникшим замешательством, мужчина приступает к обещанному процессу избавления меня от грязи. Очень осторожно оттирает гелем ладошки, мягким движением проходит по щекам и шее. Разворачивает спиной, нанося на волосы шампунь и вытаскивая из них какие-то веточки. Смывает душистую пену, вновь поворачивая лицом к себе.

И уговаривает. Потерпеть. «Вода на повреждённой коже — конечно, неприятно, что ж ты хотела». Держаться за него. «Не хватало тебе ещё раз упасть». Закрыть глаза. «Сама же будешь жаловаться, что шампунь попал». Встать боком. «Смотри-ка, ты и там тоже испачкалась».

А вот я дар речи теряю надолго. Все слова, и хорошие, и плохие, застревают в горле, не успевая вырваться наружу, потому что в голове творится чёрт знает что. Своих ощущений и эмоций я не понимаю. Его прикосновения будят в душе непонятные мне самой желания. Словно шторм, выворачивающий море наизнанку, поднимают со дна на поверхность что-то очень волнующее, незнакомое, в чём-то даже приятное. И в то же время страх — неприятный, липкий, совершенно неконтролируемый — не желает уступать позиций, заставляя противиться происходящему и не сдаваться.

— Хватит! — собравшись с силами, отталкиваю скользящие по телу ладони и подаюсь назад, увеличивая дистанцию.

— Ч-ч-ч! — шаг навстречу, сводящий на нет затраченные усилия, и моя грудь, обтянутая коротким спортивным топом, уже упирается в его, оголённую, а отступать дальше некуда. — Я ещё не закончил, — многообещающий шёпот в висок, и руки, вернувшиеся к прерванному занятию.

— Ян! — я уже едва ли не плачу. — Прекрати, пожалуйста!

Останавливается. Замирает в неподвижности, по-прежнему прижимая к стене своим телом. Ещё секунда, и отстраняется, удерживая за плечи. Заглядывает в глаза, словно отыскивая в них подтверждения моим словам.

— Прости, — выдыхает тихо. — Заигрался.

Поток воды иссякает. Ему на смену приходит мягкое полотенце, обсушившее тело и волосы. А потом Ян просит меня снять мокрое бельё, тактично отворачивается, дожидаясь, пока я это сделаю и завернусь в махровую ткань. Открыв дверцы душа, легко подхватывает на руки, чтобы перенести на кровать. Удобно устраивает среди подушек, укрыв одеялом и попросив подождать. И испаряется. За дверь.

С жуткой смесью эмоций в душе смотрю ему вслед. Играл, да?

Проглатываю подступивший к горлу ком, сжав зубы, чтобы не разреветься. Я что, кукла? Забавная и привлекательная, которую можно использовать так, как заблагорассудится? Ни о чём не спрашивая и не интересуясь её желаниями? Захотел — развлёкся, захотел — оставил в покое? И вообще! Как можно было так нагло и бесцеремонно меня лапать, прикрываясь благовидным предлогом?!

В сотый раз жалею о своей уступчивости. Ну и что из того, что Ян мне нравится, я же в него не влюблена! Зачем повелась на уговоры?! Ещё и Эдера подставила!

Прикусываю губу, сообразив, что вообще-то у моего телохранителя было ответственное задание, которое благодаря моей глупости практически провалено! Представляю, как ему достанется от моего отца! Я даже не знаю, где Эд сейчас находится и всё ли с ним в порядке! А в распоряжении Яна ещё два обещанных дня, за время которых может произойти очень многое.

Я с этим мужчиной с ума сойду!

Не прошло и получаса, а он уже снова в моей спальне. Одетый в домашний вариант спортивного костюма, с огромным букетом цветов и загадочной улыбкой на хитрой физиономии. Игнорируя мои округляющиеся глаза, потому что подобное поведение предсказуемостью ну никак не отличается, садится рядом.

— Это тебе, малышка, — вручает растительное великолепие мне в руки. — Ты на меня не злишься? Я не хотел пугать, просто не подумал, что ты так на мою помощь отреагируешь. Мир? — прихватывает ладошку, чуть заметно сжимая.

— Мир, — растерянно подтверждаю. Чего теперь устраивать скандал? Извинился же. — Ай! — пытаюсь выдернуть конечность, потому что в эйфории от полученного прощения захват усилился, а моя пострадавшая кожа мириться с подобным к себе отношением не желает.

— Прости! Забыл совсем! — отпустив руку, Ян вскакивает с кровати и скрывается за дверью модуля. Через несколько секунд возвращается с чемоданчиком-аптечкой, по пути прихватив с кресла ещё и комплект чистой одежды.

— Мы лечить тебя не закончили, — поясняет свои действия. — Только отмыли, — вновь оккупирует значительную часть матраса, удобно располагаясь рядом.

Следующий час мы проводим необычайно весело.

С той же бесцеремонностью, с которой раздевал, Подестов теперь меня пытается одеть. Посмеиваясь над моим справедливым негодованием и упорно не желая выйти вон. Добилась только того, что наглый субъект соизволил на время отвернуться.

Вторая часть «Марлезонского балета» походит спокойнее. Втирание мази в ладони я переношу стоически и физический дискомфорт терплю. Благо сделает он это аккуратно.

А вот завершением эпического подвига под названием «Вылечи Лиду» становится виртуозное наложение фиксирующей повязки на ногу. Ян три раза принимается за этот шедевр медицинской помощи, доведя меня до истерического… смеха.

Задыхаясь от колик в животе, я едва успеваю переводить дыхание между приступами гомерического хохота, наблюдая, как чертыхаясь и путаясь в бинтах, горе-доктор пытается повторить то, что показывает виртуальный врач на экране аптечки.

— Я… Ян! Хва… хватит, — выдавливаю, поняв, что больше не могу. — Давай… я са… сама!

— Ну, нет! — пыхтит, не сдаётся. — Уже почти получилось!

Обессиленно откидываюсь на подушки, прикрывая глаза, чтобы избавиться от провоцирующей картинки и успокоиться. И всё равно рот непроизвольно растягивается в улыбке, потому как воображение услужливо рисует то, что происходит в зоне невидимости.

— Всё! — наконец он меня извещает с чувством величайшего морального удовлетворения в голосе.

Приподнимаюсь, рассматривая результат и ощупывая повязку на предмет износостойкости. Вроде как достаточно плотная. Меняю положение тела, опуская ноги на пол.

— Далеко собралась? — карие глаза смотрят на меня с явным неодобрением.

— Вниз, — пытаюсь встать. — Я твоего друга не успела поблагодарить за помощь. Если бы не он, даже не представляю, как бы добралась до дома.

— Димон давно ушёл, но можешь не переживать, я ему твою благодарность передам. А вот наступать на ногу тебе ещё рано, — немедленно пресекается моя инициатива. Сильные руки решительно усаживают меня обратно, оплетая талию. И убирать их мужчина не торопится.

Любопытно. Заход номер два? Или он просто страхуется, чтобы я не наделала глупостей? Как бы проверить?

— Но я же не инвалид, чтобы валяться весь вечер в кровати! — закидываю удочку. — И кое-кто мне кино обещал.

— Обещал, — улыбается, словно его насмешило моё напоминание. — И от своих слов не отказываюсь, потому как просмотр легко и в этой комнате устроить. Так что бегать по дому тебе совсем необязательно, будешь наслаждаться спецэффектами прямо здесь.

— А ужин? — прагматично возвращаюсь к физиологическим потребностям организма.

Фыркающий смешок и последующие действия доказывают, что это тоже не проблема. Задвинув меня на середину кровати и проследив, чтобы я угнездилась там основательно, Ян развивает бурную деятельность, в результате которой: мой букет, благополучно забытый за всей этой суетой, оказывается в вазе; рядом возникает переносной столик, а на нём всё то, что, в принципе, можно считать ужином; на окнах закрываются плотные жалюзи, а в углах комнаты появляются стойки голопроектора.

Запустив технику, Подестов останавливается, словно о чём-то задумывается, рассеянно осматривается, задерживаясь взглядом на креслах и, наконец, переводит взгляд на кровать.

— Позволишь? — весьма выразительно смотрит.

Ух ты! Он разрешения спрашивает?! Где бы это записать?

Сомнений в том, что я хочу, чтобы он провёл вместе со мной весь фильм, да ещё и в непосредственной близости, у меня море. Но… Но я же так и не узнала, чего он добивается! Значит…

— Садись, — сдвигаюсь чуть в сторону, чтобы ему хватило места, и наблюдаю за тем, как же он отреагирует.

На лице ни один мускул не дрогнул. Всё с тем же невозмутимым выражением и даже без особого энтузиазма в глазах, как-то совершенно буднично, субъект, поведение которого мой мозг отказывается понимать категорически, устраивается рядом.

Тем временем освещение гаснет, и вокруг возникает объёмная картинка, имитирующая пейзаж прерий дикого запада. Где-то вдалеке скачут индейцы, предсказуемо преследуемые людьми, одетыми в военную форму, а прямо на нас летит красивая фурия в ярко-красном платье, с развевающимися длинными каштановыми волосами, на белой лошади.

— «Олонг-пикчерз» представляет… — вкрадчиво доводится до нашего сведения.

Ну а дальше… Герои сражаются, строя друг другу козни, плетя интриги… Кого-то похищают, кого-то освобождают… Завоёвывают сердца и, соответственно, отдают свои…

А мы — ужинаем. Хотя, наверное, правильнее будет сказать — таскаем со стола имеющиеся в наличии продукты, просто исходя из того, чего в настоящий момент больше хочется. Ян заморачиваться приготовлением не стал и банально выгреб всё то, что имелось в холодильнике. Ладно хоть чайник додумался прихватить.

Впрочем, мне не до жалоб. Сюжет фильма действительно захватывающий. Настолько, что полностью отключаешься, забывая о происходящем в реальности. В один прекрасный момент, когда героиня наконец устраивается на ночлег где-то в горах, после щекочущего нервы удачного побега от навязчивого, нежелательного поклонника, я вдруг обнаруживаю свои ноги перекинутыми через мужские колени, в то время как Ян, сложив на них руки, увлечённо созерцает происходящее, по-моему, тоже игнорируя ситуацию в настоящем.

Не успеваю я вернуть своему телу приличное положение, как некто, страшно мстительный, выпускает на свободу, дабы сожрало девушку и более удачливого соперника, потустороннее, призванное в этот мир чудище. Жуткое, до дрожи. Итог? Моя голова нашла приют на широком плече, пальцы судорожно вцепились в оплетающие мою талию руки. Нет, ну безобразие! А главное, непонятно, вот кто инициатор? Это я так плохо себя контролирую? Или Ян пользуется сложившимися обстоятельствами?

Выпутываюсь из цепких конечностей, заставляя себя отрешиться от фантазии режиссёра и вернуться к процессу поедания съестных запасов. Надолго меня не хватает — бой с чудовищем принимает масштабы планетарной катастрофы, а когда сходит на нет, я уже опираюсь на согнутые ноги своего компаньона по просмотру, положив голову на руки, а его пальцы неторопливо перебирают мне волосы.

Всё. Приехали. Что же происходит сегодня?

Решаю подождать и не менять положения. Делая вид, что по-прежнему увлечена сюжетом, теперь уже целенаправленно отслеживаю действия мужчины.

И снова его поведение вводит мой мозг в ступор. Вот пальцы скользнули чуть ниже, лёгким касанием приласкав шею, вернулись обратно, распутывая прядки и приятным массажем пройдя по коже. Вот они же зачем-то собрали волосы в хвост. Ага. Закрутили его вокруг ладони. Заметное тянущее движение, словно для того, чтобы заставить откинуть голову назад.

Послушно ему следую и встречаюсь взглядом с задумчивыми тёмными глазами. Близко. Очень близко от моего лица. Несколько секунд мы просто друг на друга смотрим, и в моей душе зарождается стойкое ощущение, что он собирается меня поцеловать. Потому что дышит как-то странно, словно не в кровати четыре часа провёл, а километр пробежал, не меньше. Ещё и захват этот…

Морально готовлюсь к скандалу, прикидывая, как бы помягче донести до Подестова отсутствие у меня готовности с ним целоваться. Но нет, рука сама расслабляется, отпуская меня на свободу.

— Понравилось? — неожиданный вопрос, и я не сразу понимаю — он вообще о чём?

Ах, о фильме! Запоздало осознаю, что действо сошло на нет, изображение затухает, а освещение становится всё более интенсивным.

— Очень! — демонстрирую недюжинный энтузиазм, нужно же как-то положительно отреагировать. К тому же мне на самом деле понравилось. Пространственные пертурбации и непонятное поведение не в счёт. — Спасибо! А можно завтра ещё один? — смотрю умоляюще.

— Нет, — категорично отрезает Ян, покидая насиженное место, а, узрев мою обиженно-недоумевающую физиономию, смеётся: — У меня на завтрашний вечер другие планы.

— Какие? — немедленно заинтересовываюсь.

— Любопытной Варваре на базаре… — он наклоняется, легонько щёлкнув меня по носу. — Сама узнаешь, — отстраняется, выталкивая столик за дверь и забирая технику. — Спи! Второй час ночи уже!

Ну не зараза, а? Мало того, что ведёт себя неправильно (Макс, уверена, окажись мы в такой провоцирующей ситуации, церемоний разводить бы не стал, давным-давно в постель уложил, в прямом смысле), так ещё и постоянно что-то от меня скрывает! Интриган несчастный! Ну вот чего он добивается? Чтобы я в него втюрилась по уши? Похоже на то. А как иначе расценивать подобные способы соблазнения? Он же целенаправленно меня охмуряет! При том, что до сих пор неясно ни то, зачем ему это надо, ни то, как он сам ко мне относится!

И мысль сия не даёт мне покоя всю ночь. Как и брюнетистая сволочь, которая самым наглым образом обустроилась в моём сне, упорно не желая покидать новое место жительства. Три раза я просыпалась с нехорошим чувством, что он рядом, и каждый раз убеждалась в том, что никого со мной нет.

Распахнув глаза в очередной раз, невыспавшаяся, растрёпанная и невероятно злая, отыскиваю взглядом часы. Семь утра. Падаю обратно на подушки. Ну что? Ещё один заход?

Прислушиваюсь к ощущениям организма. Да, поспать было бы неплохо, но в первую очередь мне нужно во-о-он в ту комнатку, дверь в которую напротив кровати. А ещё безумно хочется пить. Вчерашняя сухомятка впрок не пошла. И чай не помог.

Запрос номер один реализуется быстро. С поправкой на ноющую конечность, использовать которую по назначению приходится осторожно и с опаской. А вот со вторым возникает проблема. Вчера, укатив стол, Ян утащил всё, что на нём было. И графин с водой в том числе.

Ищу глазами — может, завалялась случайно на полу бутылка газировки? Или пакет с соком? Ничего не нахожу и в самом шустром темпе направляюсь в столовую. Ну не умирать же тут от жажды?!

«Шустро» — это я так себе льщу. Моё хромое перемещение вдоль стеночки на подобный эпитет никак не тянет. Шаг. Остановка. Ещё один. И ещё… Минут за пять мне удаётся добраться до лестницы, теперь надо вниз топать.

С сомнением смотрю на крутой спуск с узкими ступенями. Интересно, получится ли прыгать на одной ноге, придерживаясь за перила? Или навернусь кубарем? Грохота будет…

Вот стою я и решаю сложную геометрическую задачу с неизвестными коэффициентами и непредсказуемым результатом. А там, внизу, тем временем тоже события происходят. И весьма шумные.

— Какого чёрта! — сердито ругается кто-то. — Что значит — сбежал? Я же просил — без контроля не оставлять! Неужели было так трудно приставить двух охранников, а не одного?

— Я не думал, что он на это способен, — оправдывается другой голос. — Там же такие замки! И система слежения…

— И где она, эта система? — перебивает негодующий возглас. — Не сработала? Или кто-то слишком умный ухитрился вывести её из строя?

— Ты бы не кричал, — вместо того, чтобы ответить, понижая тон, предупреждает невидимый собеседник. — Твоя гостья проснётся.

Несколько секунд молчания, словно тот, кому он это сказал, берёт себя в руки.

— Спит она, я недавно проверял, — интонации меняются на более мягкие. — К тому же, не выйдет сама из комнаты… Кстати, спасибо, — среди раздражённых ноток появляется заметное удовлетворение. — Лида просила тебя поблагодарить за то, что так вовремя оказался рядом и помог.

— Да? — удивляется Дмитрий. Теперь мне понятно, что это именно он. — Ты ей не сказал?..

— Что ты за ней следил? — фыркает Ян. — Нет, разумеется! Смысл? Пусть считает твоё появление счастливой случайностью. Да и мне так удобнее.

— Значит, эта травма ничего не нарушила? — прагматично интересуется блондин.

— Отнюдь, — коротко озвучивается в ответ. — Скорее даже сыграла мне на руку.

— И когда ты собираешься?.. — Дмитрий как-то многозначительно замолкает.

— Хотел сегодня, но этим известием о побеге ты спутал все планы! — вновь нарастает раздражение. — Есть ещё завтрашний день, конечно, но он последний… — Подестов замолкает, скорее всего, размышляя. — Нет, всё же лучше не рисковать. Только я должен быть уверен в том, что никто мне не помешает! И ты обязан сделать для этого всё! Раз уж не получилось изолировать, хотя бы держи его на расстоянии. Ребят тебе хватит?

— Надеюсь… — как-то неуверенно выдаёт Димон. — Значит, выставить охрану по периметру?

— А у тебя есть другие предложения? — с явной досадой подтверждает Ян. — Что теперь остаётся, раз упустили? Иди, время даром не трать!

После этих слов я словно очнулась, только сейчас сообразив, где вообще нахожусь. Как и то, что если брюнет сейчас решит подняться наверх, то поймёт, что разговор я слышала. И неприятности будут очень большими. Нет! Огромными!

Уже не обращая внимания на боль, стараюсь как можно скорее вернуться в комнату и нырнуть под одеяло. Может, я, конечно, и перестраховываюсь, но в такой ситуации лучше не рисковать!

О! А ведь интуиция меня не подводит. Не проходит и пяти минут, а дверь тихо приоткрывается. Мужчина заходит совсем неслышно, и я каким-то седьмым чувством понимаю, что он стоит около кровати, рассматривая меня. Какое счастье, что я догадалась лицом в подушку упасть. Теперь главное — не выдать того, что я не сплю!

Стараясь дышать ровно и глубоко, прислушиваюсь к шорохам. Вот это кажется ещё один шаг, чуть ближе. А это… Тяжёлая рука скользнула по голове, погладив волосы. Каким чудом мне удалось не дёрнуться и сохранить неподвижность, одному богу известно!

Убедившись, что я не реагирую, посетитель уходит, столь же тихо прикрыв дверь. А я ещё долго лежу неподвижно, боясь пошевелиться. Мне страшно. Безумно страшно, потому что подслушанные откровения шокируют основательно. И выводы, которые я из них делаю, отнюдь не самые приятные.

Во-первых, теперь понятно, почему Яна совершенно не волновали мои одиночные прогулки. Да потому, что за мной всё время следили! Димон или, может, ещё кто-то, неважно. А я то, наивная, считала себя свободной!

Во-вторых, похоже, что именно Эдер удрал из-под надзора, который ему обеспечили на эти дни. Заперли где-то, скорее всего, да только не учли, что он не простой пёс. И ума у него побольше, чем у некоторых людей, пусть тело в настоящий момент лишено рук и человеческих возможностей. Ох, как я надеюсь, что он меня найдёт, потому что то, ради чего Ян всё это затеял, должно завершиться именно сегодня. Причём чем-то грандиозным. И мне в этом предстоит сыграть не последнюю роль. Жаль, осталось непонятным, какую именно! Впрочем, вечером я это точно почувствую на собственной шкурке, если Эд не вмешается. Какая же я всё-таки самонадеянная дура! Неуёмное любопытство и вера в собственные силы не привели ни к чему хорошему. Ведь я теперь ни сбежать, ни сделать ничего не в состоянии!

Весь день я делаю вид, что ничегошеньки я не знаю. Демонстрирую хорошее настроение (оно же именно таким должно быть после вчерашнего просмотра!), завтракаю с ним (хотя, наверное, лучше сказать — обедаю, потому как заставить себя встать с кровати смогла только часам к одиннадцати), беззаботно отмахиваюсь от вопроса «чем хочу заняться днём», сказав, что нужно бы ещё раз позагорать (благо погода хорошая).

Думаете, мне легко? Ха! Приходится стойко выдержать и процесс транспортировки в столовую, а потом обратно наверх — перемещаться самостоятельно мне опять не позволяют. Возмущаться и отталкивать его не стала, как и проникаться благодарностью к проявляемой заботе. Знаю ведь теперь, какой Ян лицемер!

Что же он придумал?! Вопрос, который не просто не даёт покоя, а заставляет нервничать основательно. И, несмотря на тёплую погоду и клонящееся к горизонту солнышко, ласкающее лучами тело, вздрагивать от пробегающих по коже мурашек.

На самом деле — это огромное везение, что удалось хоть чуть-чуть вникнуть в происходящее. Буду готова хотя бы морально. Как говорится — кто предупреждён, тот вооружён. Неплохо бы ещё понимать — чем защищаться? У меня кроме осторожности и упрямства ничего не осталось!

С надеждой всматриваюсь в густую растительную массу, которая широким зелёным простором раскинулась до горизонта. Голубая гладь озера не в счёт. Прислушиваюсь к шелесту листвы, ищу глазами лёгкое покачивание веток, анализирую звуки, доносящиеся до моего обострённого слуха… Где-то там бродит, отыскивая возможности подойти ближе, мой защитник. Единственный, на кого теперь реально можно рассчитывать. Успеет? Сможет? Или и на этот раз Ян одержит победу, банально нас перехитрив?

Ловко он трюк со снотворным провернул, если даже Эд ни о чём не догадался. Как же дога заставили проглотить эту дрянь? Он ведь, если что-то постороннее примешано к еде, всегда чувствовал и есть отказывался! Может, к нему что-то иное применили?

Переливчатая трель, возникшая в комнате, заставляет поёжиться и подняться с лежака. Это напоминание. Напоминание о том, что мне пора одеваться, потому как двуличный тип заявится через час. Время, которое он сам обозначил, уже на подходе.

Не знаю, уж какая именно программа придумана на сегодня, но экипироваться мне посоветовали во что-нибудь удобное и тёплое. Значит, ночь предстоит провести на свежем воздухе, скорее всего. Нарушать выданных инструкций я не рискую, тем более что подобная разновидность гардероба меня вполне устраивает.

Едва успеваю закрутить волосы узлом на голове, а в дверной проём уже заглядывает любопытствующий субъект.

— Готова? — интересуется и, убедившись в том, что это именно так, делает шаг навстречу, чтобы привычно подхватить на руки.

— Ян, — чуть подаюсь назад, решая на всякий случай оставаться от него подальше, — давай я сама. У меня нога почти не болит.

— Это потому, что ты на неё не наступаешь, — тот не купился на мои уговоры, завершая начатое движение. — Тут главное — осторожность и отсутствие нагрузки, тогда связки быстрее восстановятся. Впрочем, — хитро скосил на меня глаза, — кому я это говорю? Ты же не хуже меня должна понимать такие вещи.

— Да знаю я, — вздыхаю и отворачиваюсь, наблюдая через его плечо, как медленно уплывают вверх ступеньки, по которым он спускается, как захлопывается, выпустив нас, входная дверь, как удаляется, постепенно скрываясь за поворотом, дом, как вьётся за спиной брюнета лесная тропинка.

Куда это Подестов так целенаправленно топает?

Ответ на вопрос появляется буквально через пару минут. Опустив меня на что-то мягкое, Ян присаживается рядом.

— Ну как? — пробегает удовлетворённым взглядом по моей физиономии, невольно вытянувшейся от изумления.

Удивлять меня он не перестаёт. Просто поразительно, как отменно у него это получается. А! Забыла пояснить, что именно меня так шокировало. А вы только представьте!

Небольшая уютная полянка, с трёх сторон ограниченная плотным кустарником, постепенно переходящим в сосновый лес. Тропинка, по которой мы сюда попали, идёт со стороны берега, потому что именно озеро является последней составляющей, дополняющей интерьер этого природного великолепия, если не считать, конечно, темнеющее небо над головой, где несмелыми, робкими огоньками начинают проявляться первые звёзды.

И это не всё.

На плотной травяной подстилке разложен толстый тёмно-зелёный ковёр, на котором мы, собственно, и сидим. Слева — мангал, запахи от которого могут свести с ума даже в принципе сытого человека — что уж говорить обо мне, весьма-таки оголодавшей за день! Рядом с ним небольшой низкий столик, уставленный всем тем, что по идее можно употреблять параллельно с приготовленным мясным деликатесом.

Но даже не это меня вводит в основательный ступор, а то, что весь периметр полянки с нашим приходом начинает расцвечиваться приятным, мягким светом, идущим от спрятанных в траве маленьких светильничков. Световое шоу завораживает, заставляя чувствовать себя в каком-то нереальном, фантастическом, неземном мире. И даже луна — огромная, едва поднявшаяся над горизонтом, только усиливает это впечатление.

Не дождавшись от меня иной реакции (наверное, на ахи-охи рассчитывал), Ян чуть заметно хмурится.

— Так как? Нравится? — повторяет вопрос.

— Э-м-м… — возвращаю себя к суровой действительности. — Очень красиво. А зачем? — всё же не удерживаюсь от вопроса.

— Нам нужно поговорить, — даёт ответ, который, в общем-то, ничего мне не объясняет. Да ещё и, опираясь рукой на согнутую в колене ногу, смотрит вовсе даже не на меня. Куда-то в даль, простирающуюся над поверхностью озера, словно вообще не со мной разговаривает.

— Ага, — отслеживаю направление взгляда и вижу только земной спутник, зависший над водным глянцем. — Но ведь можно же было это сделать и в иной обстановке, — продолжаю изображать из себя глупую и наивную девочку.

— Можно, но неинтересно.

Ян, наконец, прекращает созерцать пейзаж, возвращаясь взглядом ко мне.

Скользнувшую по губам, очень нехорошую улыбку я всё же замечаю, несмотря на то, что он замаскировал её движением головы и разворотом к съестным припасам.

Слежу за тем, как мужские руки накладывают блюда на тарелки, и внутренне готовлюсь к обороне. Он снова играет. По своим правилам и на своей территории. И думает, что ведущая партия — его. Ну-ну. Есть игры, правилам которых можно следовать до тех пор, пока тебе это выгодно. Если, конечно, понимаешь суть.

А я уже кое в чём разобралась.

Послушно приступаю к вечерней трапезе под открытым небом, надеясь на то, что в этот раз никаких посторонних примесей в еде не окажется. С другой стороны, чего я опасаюсь? Ему же поговорить со мной надо, а если я усну, делать это будет проблематично.

Так что просто наслаждаюсь вкусной пищей, медитативно созерцая окружающее пространство. На самом деле — красиво! Эх! Мне даже жаль становится, что я знаю о подозрительных планах Яна. Было бы так приятно расслабиться в подобной обстановке!

За время ужина совсем стемнело, и если бы не подсветка, то окутывающий нас мрак был бы пугающим. Для меня, по крайней мере. На самом же деле, создаётся ощущение невероятного уюта и тепла, которое не может разогнать даже периодически налетающий с озера ветер. Не холодный, просто порывистый, словно желающий разрушить наше изолированное укрытие.

Мы есть давно закончили, и уже минут двадцать просто валяемся на ковре (то есть я — лежу, а Подестов — сидит), переваривая попавшую в желудки пищу. Ян так и не начинает обещанного разговора. И вообще, предпочитает короткие, почти ничего не значащие фразы.

Может, он чего-то ждёт? Побыстрей бы уж всё выяснилось!

Ох. Торопилась я совершенно напрасно, дальнейшие события начали разворачиваться столь стремительно, что после я не раз жалела и о своей неуёмной любознательности, и о сохранившейся в моей душе наивности. А ещё о глупой вере в то, что хорошего в людях больше, чем плохого.

До этого практически недвижимый, кавалер вдруг меняет дислокацию, оказываясь совсем близко. Можно сказать, ложится рядом, поддерживая голову согнутой в локте рукой. Другая, не теряя времени, прихватывает мою ладонь.

— Малышка… — тихо выдыхает, словно не желает нарушать окружающую тишину.

— Что? — с замиранием сердца, едва слышно шепчу.

— Ты меня любишь? — совершенно серьёзный, требующий ответа взгляд, и пальцы, сжавшие ладонь ещё сильнее.

Вопрос меня потрясает до глубины души. От неожиданности пытаюсь приподняться и сесть, но новая смена положения мужского тела оказывается быстрее. В итоге я так и остаюсь лежать, прижатая к мягкой поверхности его руками.

— Честно скажи, — продолжает допытываться Ян. — Не бойся. Мне просто нужно знать, — взгляд становится ласкающим, — как ты ко мне относишься.

Разочарование в душе становится сильнее. Ну вот. Я тут себе шпионских заговоров, интриг навоображала — почему-то мне казалось, что речь пойдёт о вещах, связанных с моей работой, а тут… Тут элементарная попытка заполучить моё тело в качестве постельной игрушки. Да ещё и не простой, а влюблённой, ласковой и послушной. Не зря же всё для этого сделал.

— Я к тебе очень хорошо отношусь, — всё же решаю расставить все точки над «и». — Ты безумно много для меня сделал, и я тебе за всё благодарна, но… — замолкаю, в надежде, что нужные выводы он сделает сам.

— Неужели я тебе совсем безразличен? — не сдаётся неугомонный тип. — Не верю, — в голосе лёгкая растерянность. — Ведь тебе нравится, когда я рядом, ты меня не отталкиваешь, я чувствую, что тебе хочется моих прикосновений, — не спрашивает, просто констатирует. И при этом продолжает нависать надо мной, не предпринимая более никаких действий. То ли очень хорошо держит себя в руках, то ли я чего-то всё же не понимаю.

— Ян, — на всякий случай добавляю голосу побольше серьёзных интонаций. — Если тебе уж так это нужно знать, то я скажу. Но, чур, не обижаться! — заглядываю в тёмные глаза, дожидаясь ответного кивка. — Мне приятно твоё внимание, как, наверное, и любой другой женщине. С тобой действительно приятно общаться, и у меня нет на тебя негативной реакции, но я не чувствую в себе потребности быть с тобой постоянно, как и желания чего-то большего для наших отношений.

— Уверена? — несколько секунд молчания заканчиваются новым вопросом. — Мне кажется, что…

Он вдруг замолкает, словно прислушиваясь к чему-то. До меня тоже доносится непонятный шорох, словно кто-то пробирается сквозь кустарник. Потом раздаётся треск ломающейся ветки, и этот звук заставляет Подестова вскочить на ноги, а меня сесть, испуганно озираясь.

Испуг длится ровно до тех пор, пока через несколько мгновений на поляне не появляются огромная тень и глаза, сверкнувшие лунными отблесками.

— Эдер! — вскакиваю, бросаясь ему навстречу, и падаю, потому что, поймав за руку, Ян резким рывком отправляет меня себе за спину.

— Ты напрасно пришёл, — холодный, просто леденящий голос разрезает тишину. — Она — моя. И ты уже ничего не сможешь изменить.

У меня ощущение, что я получила дубинкой по голове. Да и моему защитнику подобное заявление не нравится. Предупреждающее рычание перерастает в угрозу. Шерсть на загривке пса встаёт дыбом, и дог шагает к нам. Вот только брюнета это совсем не пугает. Он коротко оглядывается, убеждаясь, что я всё ещё за его спиной.

— Ладно, — зло выдыхает Подестов. — Сам напросился.

Я даже не заметила, откуда он оружие достал. А может, и не только он, потому что, когда Эдер прыгнул, в попытке подмять Яна под себя, раздавшихся выстрелов было несколько. Почти одновременных.

Быстро. Очень быстро. Я успеваю только судорожно втянуть воздух в лёгкие, а чёрная махина уже падает на землю. В полнейшей тишине, не издав ни звука. Пытается приподняться, одарив мужчину, до которого оставалось буквально несколько сантиметров, яростным взглядом, и вытягивается неподвижно.

— Эд! — наконец-то и моё тело начинает адекватно реагировать. Не обращая внимания на вновь появившуюся боль в ноге, я повторяю попытку оказаться с ним рядом. И тут же оказываюсь в сильных руках, не пустивших ближе.

— Ты его убил! — всхлипываю, вырываясь из прочного захвата. — Зачем?

— Истерику прекрати, — Подестов меня встряхивает, сжав ещё сильнее. — Прекрасно знаешь, что он жив и здоров. Там, — он кивает на Луну, которая поднялась почти в зенит. — И эта шкура ему не нужна.

Замираю, не веря в то, что услышала такое от него. Ну да. Я-то знаю, а вот с какой радости этот тип в курсе?!

— Как?.. — теряюсь так, что даже вопрос толком сформулировать не могу. — Откуда?..

— Наивная, — качает головой Ян. — Обманывать тебя было так легко! Техники запрограммировали нейроскан на формирование копий всего того, что он считывает. Сделать процесс совсем незаметным, конечно, проблематично, но ты же знаешь, ничего невозможного для меня нет, — рот кривится в улыбке. — Ведь ты в итоге так и не догадалась, что идёт запись. И очень активно прибор использовала. По-твоему, я просто так предоставил тебе для этого столько времени?

Сжимаю зубы, чтобы не выругаться. Вот сволочь!

А я-то хороша! Пусть и невольно, но позволила ему проникнуть в то, что столь тщательно от всех скрывали! Ох, чувствую, братик по головке меня за это не погладит, когда всё выяснится. Если я доживу до этого момента, конечно. Ведь неизвестно, чего теперь ждать от этого жуткого типа!

— Отпусти, — взяв себя в руки, тихо прошу. Единственное, что мне сейчас хочется — оказаться от него как можно дальше.

Ян молчит. Его лица я не вижу, потому что глаза закрыла, да и не хочу смотреть на того, кто ведёт такую зловещую игру. Наконец он шумно вдыхает полной грудью.

— Видит бог, я не хотел насилия! — практически шипит, где-то у меня над головой. А потом… Потом отрывает от земли, разворачивает, перехватывая удобнее и закидывая на плечо.

Истошно взвизгиваю от неожиданности, наверное, всех лесных жителей перепугав. Но разве такая мелочь способна его остановить? Про мои жалкие попытки вернуть себе свободу можно даже не упоминать. Как и про то, что путешествовать на его плече — удовольствие сомнительное, да и комфорта немного. Правда, если учесть, что идёт Подестов быстро, мучения мои вскоре заканчиваются. Хотя… О чём это я? Скорее, только начинаются. Во-первых, потому что, войдя в дом, Ян, не останавливаясь, поднимается наверх, но проходит по коридору мимо моей комнаты. В другую. Во-вторых, через секунду меня сбрасывают на огромную кровать, и намерения мужчины, который уверенными движениями избавляется от водолазки и футболки, не оставляют сомнений в том, что именно он собирается делать дальше.

— Ян, Ян! Хватит игр! — с ужасом смотрю на обнажающийся торс, отползая подальше. На другую сторону этого спального плацдарма.

— Это не игра, — взгляд из-под нахмуренных бровей и серая тряпочка улетает туда же, где уже покоится чёрная. Пальцы берутся за ремень, расстёгивая пряжку. — Ты даже не представляешь себе, насколько всё серьёзно.

Ну что, Лидея, допрыгалась? Поняла, к чему приводят глупость, наивность и беспечность? А ещё легкомысленные попытки игнорировать потенциальную опасность! Ай!

Полуголый субъект исчезает из зоны видимости, а в глазах неожиданно темнеет. Почему? Да потому, что в своём стремлении уползти, я не рассчитала траекторию и свалилась на пол. А падая, вцепилась пальцами в покрывало, которое благополучно накрыло меня сверху, лишив зрения.

Удар оказывается практически безболезненным — на полу ковёр очень толстый и мягкий лежит, а вот руки, которые извлекли меня из-под шелковистого завала, я прекрасно чувствую. Шустрый Ян, однако! И наглый!

Вот теперь я в полной мере и на себе ощущаю всю прелесть ситуаций, когда мужчина перестаёт себя сдерживать и дозировать применяемую силу. То, что он себе позволил в гигиеническом модуле — просто цветочки! И, несмотря на то, что одежды на мне сейчас несколько больше, лишаюсь я её намного быстрее. Можно сказать, я вообще не понимаю, как ему удаётся так ловко это делать! Он меня просто вертит в руках, как куклу, а потом возвращает на кровать, с которой я столь благополучно навернулась. Полуголой. А чтобы окончательно пресечь новые попытки побега, ещё и фиксирует запястья. Чем-то плотным и где-то за головой. Привязав к спинке, наверное.

Закончив, Подестов на несколько секунд замирает, присматриваясь к моему заплаканному лицу. Реветь я начала, когда окончательно поняла, что церемониться со мной он больше не будет.

— Не плачь, — тяжёлый вздох, и пальцы, которые стирают мокрые дорожки со щёк.

— Ян, не надо, пожалуйста! — предпринимаю ещё одну попытку, в надежде, что шанс всё исправить ещё есть. — Зачем тебе это?

— Зачем? — взгляд, который, как мне показалось, начал смягчаться, вновь становится жёстким и колючим. Желваки вздрагивают, потому что он стискивает челюсти, сдерживая эмоции. — Ладно, — сужает глаза. — Наверное, тебе действительно лучше это знать. Тем более что ты практически в курсе. Да и проще будет смириться с тем, что я сделаю.

Одна его рука смещается чуть ниже, скользящим движением проходит по голому кусочку кожи на груди и возвращается обратно. Ныряет под затылок, приподнимая. Другой рукой Ян вытаскивает заколку, распутывая волосы и запуская в них пальцы. Сжимает голову в ладонях, наклоняясь ближе.

— Помнишь, я рассказывал тебе о своей семье? — всматривается в мои глаза, дожидаясь ответного кивка. — Я не сказал тебе главного. Того, что знаю, кто именно виновен в том, что со всеми нами произошло, — во взгляде опять сверкнуло что-то яростное. Несколько секунд Подестов молчит, возвращая контроль, и неожиданно спокойно заканчивает: — Твой отец был любовником моей матери. Из-за него она покончила с собой. А твой брат соблазнил мою сестру и бросил.

От шока я даже сказать ничего не могу, просто смотрю в тёмные радужки напротив. А в голове выплывает всё то, что я столь удачно вытащила из сознания Эдера, переплетаясь с откровениями Яна.

Контакты с землянами. Физические. Не запрещённые, но с последствиями. Не самыми приятными, судя по всему. Ох… Как же так? Папа… Что же ты такого сделал, что его мать лишила себя жизни? И зачем тебе вообще такие связи на стороне? Неужели мамы недостаточно? Ден… Почему ты поступил так некрасиво?

— И ты решил им отомстить? — проглотив вставший в горле ком, выдавливаю единственное предположение, так логично вписывающееся в диалог подслушанный догом на пляже.

— Верно, — кончики губ вздрагивают, словно Ян пытается улыбнуться. Ну да, он же в курсе, что я и этот эпизод видела!

— Но почему именно так? — непроизвольно дёргаюсь, забыв, что свобода движений у меня ограниченная, и морщусь, ведь то, чем он соизволил меня связать, больно врезается в кожу. — Я же тебе ничего плохого не сделала!

— Потому что почувствовать всё то, что испытал я, твои отец и брат смогут только тогда, когда я поступлю с тобой так же, как когда-то они с моими матерью и сестрой.

— Это жестоко! — слёзы вновь катятся по щекам и исчезают, немедленно стёртые сильными пальцами.

— Глупая! — констатируется сердито. — Я же всё сделал для того, чтобы это произошло иначе! Ты на самом деле мне очень нравишься, и меньше всего мне хочется причинять тебе боль. Насколько было бы проще, если бы ты приняла меня как мужчину, которого желаешь сама.

— Не понимаю!

Наверное, стресс сказался и на моих умственных способностях, потому что логики я совсем не вижу.

— Как с тобой тяжело, — отпустив, наконец, мою голову, Подестов взъерошивает рукой шевелюру, чуть откидываясь назад. — Старки не принуждают к физическим контактам, — уже открытым текстом объясняет. — Но для установления ментальной связки контактёр должен испытывать либо очень сильный страх, либо столь же сильную симпатию. Твои… — замолкает, подбирая подходящий эпитет, в итоге ограничивается литературным: — родственники явно перестарались с последним. Мать не выдержала эмоциональной нагрузки, когда с ней разорвали контакт и прекратили отношения. А у Розы так и нет семьи. Она до сих пор не может забыть своего первого мужчину и связать жизнь с кем-то другим.

— Поэтому ты хотел, чтобы я в тебя влюбилась? — проясняю всё до конца. — Твоей целью было добиться меня, использовать и… бросить? Чтобы свершившаяся месть стала аналогичной содеянному?

Опускает веки, едва заметно качнув головой, соглашаясь с моими выводами.

— Тогда как объяснить то, что ты творишь сейчас? Тебе же нужен другой результат!

Глаза мгновенно распахиваются, весьма недвусмысленно рассматривая тёмно-синее кружевное нечто, чудом сохранившееся на мне из одежды и очень даже условно скрывающее то, что не следовало бы демонстрировать посторонним.

— Меня устроит и такой, — заявляется с весёлой ухмылочкой. — Раз уж ты оказалась настолько психологически устойчивой к моим ухаживаниям, придётся исходить из оставшихся возможностей. К тому же, — хищный вдох, — я не буду тебя насиловать. Времени достаточно, ведь теперь твой телохранитель слишком далеко, чтобы вмешаться. А если решит это сделать, то на перелёт ему потребуется не меньше двух часов. Плюс, внизу охрана, с ней тоже придётся повозиться. Так что особо спешить мне незачем. Сделаю всё так, чтобы тебе понравилось. И даже больше, — снова склоняется надо мной, — уверен, ты сама меня захочешь.

Оценив мою возмущённо-смущённую физиономию, начинает тихо смеяться, но практически сразу становится серьёзным. Опираясь на согнутую руку, разворачивается, устраиваясь удобнее. Проходит едва ощутимым, ласкающим движением тыльной стороной кисти по щеке. Легко касается подушечками пальцев губ, словно проверяя на мягкость. Приподнимает мой подбородок…

В оцепенении смотрю на приближающееся лицо и карие глаза, пугающие светящейся в них решимостью. Всё ближе. Слишком близко!

— Я буду нежным, малышка, не бойся, — обжигает меня его дыхание. Горячее, удушающее…

Крепко зажмуриваюсь и стискиваю челюсти, не желая облегчать ему задачу. Я не сдамся, даже несмотря на то, что у меня нет выбора.