Безмолвные тени Раминара

Мелодичный писк раздаётся в самый неподходящий момент. Я только-только закончила писать рецензию, причём качественную такую, да ещё и по проблеме, которую не изучала. И вообще, сама от себя не ожидала подобных подвигов. Теперь всё это нужно отправить. Срочно. Куда-куда… В ректорат, разумеется. А тут этот звук мешает.

Тянусь рукой к источнику шума, нащупывая коммуникатор и… Взвизгиваю, подпрыгивая на кровати, потому что вместо тёплого металлопластикового браслета, в ладони оказывается что-то холодное и влажное. Медленно прихожу в себя, наконец сообразив, что нос у собак именно таким и должен быть. Приспичило же Эдеру ткнуться мордой мне в руку!

— Ну ты… — возмущённо надуваю щёки и замолкаю, осознав, что высказывать псине своё отношение к его поступку — глупо. Особенно если она, то есть он, крупнее по габаритам, да ещё и сверлит тебя мрачным, нехорошим взглядом.

Зато хоть проснулась.

Растираю ладонями лицо, прогоняя остатки сна.

Дожили. Работа меня теперь не только днём, но и ночью преследует. С другой стороны, а чего я хочу, если в лаборатории приходится проводить по четырнадцать часов кряду? Тридцатиминутный перерыв на обед не в счёт.

Осторожно сдвигаюсь чуть в сторону, потому как чёрная туша мешает встать, и спускаюсь ногами на пол, нашаривая тапочки. Ковра здесь нет, а ходить босиком по плитке, пусть даже очень красивой, я не могу. Холодно.

Стянув со спинки кровати халат, набрасываю его на плечи и ухожу в гигиенический модуль. Не глядя включаю свет, выбираю температурный режим на панели ванной и, присаживаясь на бортик, жду, когда воды наберётся достаточно.

Надо же, как быстро вырабатываются привычки. Всего неделя прошла, а для меня окружающее пространство стало вторым домом. Нет, не таким уютным и родным, как мой прежний, но тоже вполне комфортным. По крайней мере, двухкомнатный номер, в который меня поселили, выглядит очень даже приличным. Может, и не дизайнерская отделка, но спокойный интерьер в бело-голубой гамме мне нравится. Да и всё остальное не так плохо, как могло бы показаться на первый взгляд.

Забираюсь в воду, опускаю защитный купол и включаю разогревающий мышцы гидромассаж. С утра — это самое то, потому что физические нагрузки, к которым я, в общем-то, привыкла (брат за этим следил строго), здесь ограничены. Тренажёрный зал есть, вот только посещать его времени нет. Да и зверя моего туда не пускают, а смириться с тем, что я попыталась оставить его у дверей, дог категорически отказался и устроил форменный скандал. К счастью, успокоился быстро, едва понял, что о попытках вернуть себе независимость я забыла напрочь.

Кстати, других проблем с моим новоприобретённым четвероногим другом, коих я подсознательно даже хотела, не возникло. Люди, с которыми мне теперь приходилось общаться — охрана комплекса, обслуживающий персонал, даже моё новое непосредственное начальство — все отнеслись к появлению животного с пониманием. Я ловила удивлённые взгляды, да. И понимала их: трудно остаться равнодушным при виде такой махины. Видела некоторое недоумение на лицах по поводу постоянного присутствия пса рядом, но никаких возмущений, разве что некоторые ограничения. Так что, мне пришлось окончательно смириться с наличием в моей жизни вот такого необычного спутника.

Эдер, надо всё же честно признаться, действительно оказался животным понятливым и скромным. Чёрной тенью ходил за мной следом, под ногами не путался, хотя, наверное, будет лучше сказать — с ног не сбивал. На прогулках дальше пяти метров не убегал. Подопытных животных не трогал. И вообще относился к ним с изрядной долей равнодушия. Если я занималась работой, деликатно лежал в сторонке, делая вид, что дремлет. Даже почему-то тактично уходил в другую комнату, когда я переодевалась. И только спать упрямо укладывался рядом с моей кроватью, невзирая на холодный пол — скорее всего, не желая оставаться в одиночестве. Жрал… ой, сорри, ел, правда, столько, что я начала опасаться за своё материальное благополучие. Мясной рацион питомца — это единственное, что меня настоятельно попросили оплачивать из собственной зарплаты.

Словом, существовали мы с псом, как две альтернативные вселенные, параллельно и почти независимо, лишь изредка взаимодействуя. Вот как сейчас, например.

Тихое рычание под дверью недвусмысленно напоминает мне о времени, которое я бездумно трачу.

Со вздохом покидаю кабинку, выключая технику, и заворачиваюсь в полотенце, наматывая второе на голову. Возвращаюсь в комнату и ещё минут пять занимаюсь волосами. Не люблю сушить их испарителем. Они потом как неживые, да и цвет почему-то теряют, словно чуть выгорают. А мой насыщенный каштановый оттенок мне очень нравится.

Расчесав волнистую гриву (как любит выражаться братик), скручиваю волосы в узел на затылке и фиксирую заколкой. Достав из вещевого накопителя белье и одежду, сбрасываю полотенце, начиная одеваться.

Дог, сообразив, что сбежать не успел, смущённо отворачивает морду в сторону. Да, да, именно смущённо! Не знаю уж, как у него это получается и что на самом деле творится в этой лобастой голове, но выражение морды у бессловесной твари однозначное.

Забавная реакция. Может, это потому, что он всё же самец? Да ну, глупости какие, просто я слишком редко общалась с собаками, вот и неправильно трактую подобные телодвижения.

Повертевшись у зеркала, оцениваю свой внешний вид, как вполне достойный. Осмотрев комнату, поднимаю с кровати и кидаю в стирку использованные полотенца и ночнушку. Кажется, всё.

— Пойдём завтракать, чудо-юдо рыба-кит, — открываю входную дверь, привычно отступая в сторону, чтобы пропустить зверя. Ага, попробуй тут не пропусти, когда эта махина ломится вперёд тебя, не разбирая дороги.

Коридор. Лестница. Ещё один коридор.

Прикладываю браслет-пропуск к датчику, дожидаясь пока сработает код. Раздвижные двери послушно уходят в стены, и я оказываюсь окутанной вкуснейшими ароматами, заполняющими большое помещение. Ставлю на поднос набор готовых блюд. Сегодня молочный день, так что в наличии: сырники, сметана, варенье, кофе со сливками и ватрушка с творогом. На мой вкус всё очень даже съедобно.

Ещё рано, в столовой почти никого нет, и моё любимое место оказывается незанятым. Эдер уже выучил мои предпочтения, поэтому первым оккупировал желаемую территорию, дожидаясь, когда одна из сотрудниц принесёт ему его порцию. Я же опускаюсь на стул у окна, рассматривая эффектную панораму за прозрачной стеной.

Корпус, в котором я живу, стоит на вершине холма, полностью лишённого растительности, а вот у подножья деревьев более чем достаточно. Это значит, что подо мной сейчас раскинулось целое море светло-зелёной молодой берёзовой листвы. Капли влаги после ночного дождя, играют переливами в ласковых солнечных лучах. Чуть дальше просвечивает голубоватая гладь реки, теряющаяся в лесном массиве. Другие здания исследовательского комплекса расположены с противоположной стороны, и, соответственно, не видны.

— Как поживает мой Эдерчик?.. Привет, Лидия.

Мягкий, ласковый женский голос заставляет обернуться. Молодая девушка, склонившись к моему спутнику, треплет пса по загривку, поставив миску с едой на пол. Дог терпеливо ждёт, пока рука исчезнет, и принимается за трапезу.

— Доброе утро, Елена, — здороваюсь я. — Посидишь со мной?

Это у нас традиция сложилась такая. Лена, вообще-то, страшная собачница. Говорит, что у её родителей есть питомник. С детства привыкла возиться с животными, и, когда устроилась сюда на работу, поняла, что ей этого не хватает. Правда, привезти с собой одного из щенят не рискнула. Очень уж много они требуют внимания, а работа есть работа… Вот и изливает на Эдера весь запас нерастраченной любви. Утром, в обед и вечером. Да и мне составляет компанию заодно.

— Только недолго, — она бросает короткий взгляд в сторону кухни. — У нас сегодня аврал.

— Случилось чего? — вежливо интересуюсь.

— Ну, можно и так сказать, — смеётся девушка, заправляя за повязку выбившуюся рыжую прядку. — Когда приезжает начальство, всегда работы прибавляется.

— А кто именно нагрянул? — неуклонно растёт уровень любопытства.

— Учредитель, кажется, и ещё кто-то из его помощников. — Лена наклоняется, нежно проводя ладошкой по чёрному глянцу. — Говорят, несколько дней пробудут. Проверка у них, что ли?

Так, так. Если проверка, значит, и до лабораторий доберутся. А у нас…

Вспомнив вчерашний скандал, оцениваю масштабы моего попадалова. Жуть. Кто ж мог предполагать, что здешний профессор, курирующий исследования, окажется таким тупым? Привыкла я работать с Олегом Дмитриевичем, который не страдал авторитарностью и прислушивался к нашим научным изысканиям, которые, кстати, очень часто оказывались полезными и удачными, а тут, как говорится, получается совсем другая песня. Решительно другая. В особенности, если вспомнить, что было не далее, как вчера, когда ненавистный мне мужской голос уверенно заявил:

— Трёх часов будет достаточно. Два кубика вводи.

— Мало, — я выдала почти на автомате, скользнув взглядом по изображению среза коры мозга подопытной крыски. Толстенький слой такой. А я так часто с подобным работала, что уже привыкла на глаз оценивать длительность сканирования, которое потребуется прибору, чтобы полностью его пройти. — Она проснётся раньше, чем всё прочитается.

— С чего это ты решила? — получила насмешливое фырканье в ответ. — Доставай и усыпляй.

— Но ведь потом заново начинать придётся, — я только глазами похлопала, невольно поражаясь бессмысленной трате времени, потому что для правильного результата мозг подопытного организма должен оставаться неактивным. В противном случае, чаще всего, опыт летит ко всем чертям. Полученные данные искажаются так сильно, что обрабатывать их одно мучение. Ничего невозможного, разумеется, просто сложнее. — Да и животное может не выдержать, — добавила тихо, заметив, как затихли остальные сотрудники, прислушиваясь к нашему диалогу.

— О как, — немедленно среагировал мужчина. — Лаборантка учит профессора рассчитывать параметры опыта, — поставил меня на положенное место и посмотрел с насмешкой. — Милочка, может, вам должность сменить?

— Я не учу, — даже растерялась от подобного обвинения, настолько оно оказалось неожиданным. — Всего лишь хочу, чтобы всё прошло удачно.

— Похвально, — ничуть не смягчился язвительный тон. — Однако для этого вам достаточно выполнять мои указания! Чётко и неукоснительно! И не ставить под сомнения полученные распоряжения!

Я едва удержалась, чтобы не послать этого гада куда подальше. Стиснула зубы, внутренне сжимаясь. Мне здесь год работать, минимум. Значит, придётся адаптироваться.

— Как скажете, — сделала равнодушное лицо, осторожно вкалывая снотворное крысе, уже слегка одуревшей под действием эфира.

— А вы чего застыли? — резко переключился профессор с меня на прочий контингент. — Нечем заняться?

Естественно, времени не хватило. Когда прибор прошёл две трети слоя коры, раздался истошный визг животного, заставив нас вздрогнуть.

Вообще-то, у грызунов высокая стрессоустойчивость. Вот только если оказываются под нейросканом в состоянии бодрствования, словно с ума сходят. А их так жалко!

Моя рука непроизвольно дёрнулась выключить аппарат, но жёсткий приказ: «Ничего не трогать!» остановил рефлекторное движение.

Да он садист, оказывается! Может, и количество препарата специально уменьшил? А ведь по внешнему виду и не скажешь! Неброский шатен, как говорится — приятной наружности, глаза разве что всегда чуть прищурены, отчего взгляд излишне острый. Но в остальном нормальный мужик лет тридцати пяти.

— Владимир Григорьевич, — я начала понимать, что моё терпение скоро лопнет. — Она себя покалечит.

— Значит, будем считывать воспоминания у калеки, — профессор склонился над бьющимся в прозрачном квадратном корпусе серым тельцем и засмеялся, наверняка посчитав свою плоскую шутку верхом остроумия.

Я не выдержала. Выдернула штекер, обесточив аппарат, и…

То, что я выслушала далее — о своём поведении, квалификации, способности мыслить — лучше не пересказывать. А я что? Буду терпеть оскорбления? Нет. Наговорила в ответ не менее «приятных» вещей и ушла, оставив субъекта, ошалевшего от моих откровений, с разинутым ртом.

А ведь теперь возвращаться обратно. Мрак. Придётся извиняться, потому что отреагировала я, может и правильно, но излишне эмоционально. И про субординацию напрочь забыла, что тоже не слишком хорошо.

Двадцать четыре.

Нет, двадцать две. Точно.

Так, следующая. Шестнадцать? Хотя больше на восемнадцать похоже. Или на тринадцать.

Практически за голову хватаюсь, понимая, что подставить однозначное значение в программу не получится. Смазана последняя цифра так, что сам чёрт теперь не разберёт! И ведь не она одна! Почти половина кода, полученного нейросканом, вывелась на корректировку. Вот и получается, что я уже десятый час сижу, перебирая подходящие варианты. А всё почему? Да потому, что одни не умеют держать себя в руках, а другие слишком злопамятны. В результате, женская особь с не в меру острым язычком и своенравным характером наказана путём исправления того, к чему привели её необдуманные действия.

Обычно все лаборанты трудятся над тем, чтобы выправить сбитый код, а тут на меня одну всё нагрузили. И ведь не возмутишься! Реально — виновата.

Ладно. Пусть будет шестнадцать. Доверимся интуиции, которая вообще-то редко меня подводит. Следующая. Семь. Дальше. Четыре…

Когда на экране появляется сообщение «Верификация завершена. Загрузите полученный код в систему», я даже не сразу верю своему счастью. Неужели всё?

Бросаю взгляд на часы и невесело смеюсь. Ага, всё. Через шестнадцать часов работы!

Отодвигаюсь от стола, потягиваясь, чтобы размять затёкшее тело, и закрываю глаза, откидываясь затылком на спинку.

Устала. Спать безумно хочется. И есть.

Ну и чего тогда сижу, спрашивается?

Решительно отталкиваюсь от сиденья, привожу в порядок рабочее место, выключаю технику…

В ответ на мою активность из-под стола раздаётся неодобрительное ворчание, шуршание, и через пару секунд на свет божий выползает Эдер.

— Знаю, что поздно, — понимаю его реакцию. — Извини. Сейчас пойдём домой и ты все свои дела сделаешь.

В быстром темпе прохожу по помещению, проверяя, всё ли в порядке. Так уж положено: тот, кто покидает рабочее место последним, обязательно должен убедиться, что никто ничего не забыл. А я в этом царстве исследования мозга действительно одна осталась.

Моё вторжение в комнату с подопытными животными незамеченным не остаётся. Зверьки начинают суетиться и прижиматься к стеночкам, выпрашивая еду.

— Куда вам ещё? — спрашиваю ненасытные мордочки, пробежав глазами по режиму кормления. — Обжорки-плодожорки. А ты, — всё же не удерживаюсь и угощаю одну из усатых кусочком корма, — вообще радуйся, что жива. Могла бы сейчас пополнять ряды усопших во имя науки.

Выключаю свет, оставляя только дежурный, набираю на панели код, блокирующий доступ, и, дождавшись, когда дог проскользнёт мимо моих ног, выхожу в коридор, закрывая за собой дверь.

Спустившись в холл, киваю охраннику, получив ответный кивок и свободный выход в окружающий мир, наполненный запахами весеннего вечера: свежескошенной травы, влажного, прохладного воздуха и молодой, только что распустившейся листвы.

Замираю на пороге, абстрагируясь от проблем и пропуская через себя совершенно иные ощущения. Умиротворение. Спокойствие. Невозмутимость.

Как же много зависит от нашего умения расширить границы восприятия, увидеть то, что с тобой происходит иначе, под другим углом.

Казалось бы, после того, что произошло вчера и сегодня, я должна либо продолжать злиться, либо паниковать. А мне совершенно безразлично. Наказали — отработала. Профессор не прав и признать этого не хочет? Его проблемы. Моя совесть чиста. Получилось то, что получилось. Вопрос закрыт и с повестки дня снят.

Тем более уволить меня, как выяснилось, он не может.

— Уже всё? — удивляюсь, когда исчезнувший в кустах Эдер появляется рядом, чуть слышно рыкнув. — Тогда идём.

— Куда?

Едва не подпрыгиваю от неожиданности. Оборачиваюсь, прижимая ладонь к груди, где сильно бьётся моё перепуганное сердечко.

Высокая фигура в дверном проёме, освещённая со спины, кажется мне смутно знакомой. Едва мужчина делает шаг ближе и свет фонарей падает на его лицо, я понимаю, что не ошиблась.

— Здравствуйте, Ян, — прикладываю максимум усилий, чтобы голос звучал ровно.

— Здравствуйте, Лидия, — отвечает Подестов. — Так куда же вы собрались на ночь глядя? — корректирует ранее заданный вопрос.

— В гостиницу, — послушно выдаю имеющиеся на вечер планы. — Вернее, в столовую, а потом к себе, в номер, — уточняю. Задуматься о том, что именно здесь делает этот тип, мне даже в голову не приходит.

— Какое интересное совпадение, — на его губах лежит привычная улыбка. — Я ведь тоже ещё не ужинал. Работа, работа… — Он окидывает задумчивым взглядом ближайшие деревья и возвращается ко мне: — Может, позволите вас проводить? Раз уж нам обоим нужно в одно место?

— Конечно.

Возражать я смысла не вижу. Чуть заметно пожимаю плечами и отправляюсь в путешествие между тесно посаженных сиреневых кустов, отчего тропинку, ведущую к основному корпусу, аллеей назвать можно с бо-о-о-льшой натяжкой.

Украдкой смотрю на неторопливо идущего рядом мужчину, только сейчас сообразив, что за эту неделю я его ни разу не видела. Любопытно, разве Ян тоже тут работает? Мне казалось, его офис в городе.

— Как обустроились? — нейтрально интересуется спутник, заметив моё внимание.

— Замечательно, — отвечаю в тон. — Здесь очень хорошее обслуживание.

— По инфраструктуре это лучший исследовательский городок в нашем регионе, — хвастается Подестов. В голосе — огромное внутреннее удовлетворение и гордость. Действительно так считает. — Да и по техническому оснащению тоже. У нас есть уникальное оборудование, которого больше нигде не найти! Я рад, что вы согласились здесь работать и… — Ян на мгновение замолкает и нагибается, чтобы поднять с земли небольшую ветку. — Мне жаль, что ваши бывшие коллеги не решились сделать того же.

Последние слова доказывают, что он в курсе моих бесплодных попыток убедить Ольгу и Толика последовать моему примеру. А может, специально упомянул, чтобы напомнить мне, как эта сладкая парочка стояла насмерть. Ему не понравился режим работы. Ей — то, что придётся переезжать непонятно куда. Вот вам и внутренняя мотивация…

— Апорт, — внезапно раздаётся рядом короткий приказ и кусочек дерева, со свистом рассекая воздух, летит куда-то далеко вперёд.

От неожиданности я даже притормаживаю. На дога происходящее производит эффект аналогичный и весьма специфический. Вместо того, чтобы радостно умчаться за нежданно приобретённой игрушкой, мирно бредущий рядом пёс тоже останавливается, приседает и смотрит на мужчину с явным недоумением.

— Ленится? — делает логичный вывод Подестов, но тут же корректирует: — Или вы его вообще не дрессируете?

— Брат с ним занимался, — встаю на защиту любимого питомца. — И приучил не реагировать на чужие команды.

— Ну, так это правильно, — нас вроде как хвалят. — Значит, наоборот, дисциплинированный. Для такой большой собаки это очень важная черта характера. Когда мне сказали, что вы привезли дога, я сначала не поверил. С такими крупными животными обычно столько проблем! А теперь вижу, что напрасно волновался.

О как. За меня переживал? Интересовался? Занятно.

— Совершенно напрасно. Эдер — прекрасный спутник, и мне с ним очень комфортно. И спокойно.

Сказала и сама не поверила. Комфортно? Это в том смысле, что приходится постоянно держать в голове необходимость учитывать его физиологические потребности? Спокойно? Это я о том, как часто непредсказуемые действия животного едва не доводят меня до инфаркта? Ну-ну.

— И давно он у вас? — продолжив путь, любопытствует Ян, видимо, с целью поддержания разговора. А может, ему и в правду интересно.

— Девять д… — чуть не выдаю ему правду. Спохватываюсь вовремя, изменив последнее слово. — Лет.

— Ого, — в голосе уважение и заинтересованный взгляд на нас обоих. — Фактически, получается, что это он вместе с вами вырос.

Э-э-э… Лихорадочно совмещаю приписанный собаке возраст со своим. Вроде как нестыковок не нахожу, поэтому просто киваю. Понимаю, что чем больше молчу, тем меньше вероятность того, что придётся снова лгать.

— А у вас есть питомец? — решаю увести разговор в иное русло. Более безопасное.

— Нет, — Ян равнодушно ставит меня в известность. — Мой режим работы этого не позволяет. — Он прикладывает браслет к входной панели, наблюдая за разъезжающимися в стороны створками, и приглашающе указывает внутрь: — Прошу.

Разговор приходится прекратить.

Свой поднос я заполняю быстро, вот только на этот раз желающих провести поздний ужин в компании знакомых намного больше, чем ранний завтрак в одиночестве. Почти все столики заняты, и, пока я бегаю глазами по залу, отыскивая свободное место, Ян успевает не только обосноваться в относительно изолированном углу, но и вернуться ко мне, чтобы предложить поужинать вместе.

Придумать отговорку не успеваю. Поднос исчезает из моих рук так быстро, что остаётся только пойти за мужчиной и смириться с необходимостью жёсткого контроля над тем, о чём говорю, на ближайшие пятнадцать минут.

Полчаса.

Час.

Полтора.

Исподтишка и довольно нервно поглядываю на часы. Время уже к полуночи, а Ян увлечённо рассказывает мне, как снимали один из новых голографических фильмов. Нет, разумеется, всё это забавно и интересно, тем более, как оказалось, жанры нам нравятся одинаковые, но это же не повод, чтобы упорно игнорировать мои завуалированные намёки, потому что грубо прерывать столь увлечённое повествование на полуслове мне совесть не позволяет. А ведь завтра на работу!

Раздавшийся вызывной сигнал коммуникатора спасает мою тактичность.

— Слушаю, — недовольно бросает Подестов, отвечая на звонок. Голоизображение он не активировал, так что и мне, и ему приходится довольствоваться звуком.

— Ян, — звучит рядом сердитый бас, — ты обещал, что к одиннадцати часам я получу отчёт о работе второго сектора. Где он?

— Извини, — мужчина почему-то не ведётся на суровый тон. Даже мне улыбается, хитро подмигивая. — Появились непредвиденные дела.

— Знаю я твои дела, — непререкаемо чеканит невидимый собеседник. — Ты успел проверить работу Леонова? Я же тебя с собой взял не для того, чтобы ты развлекался с местными ассистентками-лаборантками!

Понимая, в чью сторону брошен камень, я тихо извиняюсь и, делая вид, что не замечаю руки, которая потянулась в мою сторону, чтобы задержать, выскальзываю из-за стола, торопясь попасть в жилой блок. Эдера не зову. Уверена, этот образчик животного мира сам последует за мной, чтобы, не дай бог, не оказаться в одиночестве!

Так вот кого Елена имела в виду, когда утром жаловалась на прибывшее начальство! А я-то наивная, решила, что этот тип тут постоянно обитает. Н-да. Век живи… ну и так далее. Всё. Спать!

Удивительная вещь — интуиция. Сочетание предыдущего опыта, эмпатии и воображения, дающее нам так много! Умение вовремя что-то сделать, реализовав идею, или не сделать, не потратив напрасно силы и время. Сказать, изменив чьё-то мнение, или промолчать, избежав проблем. Повернуть назад, возвращаясь к прошлому, или пойти вперёд, познавая новое. Продолжить путь, в стремлении достигнуть цели, или остановиться…

Вот как сейчас.

Стою перед приоткрытой дверью в лабораторию, взявшись за ручку, и не решаюсь открыть. Не могу и всё тут! А спустя пару секунд, когда до меня долетает раздражённый, отзывающийся ноющей головной болью знакомый голос, понимаю причину.

— Забери эту девицу! В другой отдел, на другие разработки, да хоть на другую планету! Какого чёрта ты вообще её взял? Лаборанток и так хватает! Даже с избытком!

— Чем же она тебя так достала? — смеётся второй, не менее знакомый. Вчера его весь вечер слушала.

— Не люблю хамок, которые считают, себя умнее всех, — сквозь зубы цедит эта зарвавшаяся сволочь.

— Умная, значит? — как-то подозрительно хмыкает собеседник. — Тоже неплохо.

— Что значит «неплохо»? — немедленно возмущается Леонов. — Терпеть её выходки я не собираюсь!

— А придётся, — Подестов мягко его успокаивает. — Потому что нам нужен конкретный результат. Ведь ты, при всём моём уважении к прежним заслугам, уже полгода бьёшься впустую, — в голосе постепенно начинает появляться раздражение. — Будь ты прозорливее, давно бы воспользовался той информацией, которую я убедил её забрать у Рогова! — теперь уже и злость слышна. — Мне это не дёшево обошлось! Так что займись работой, а не поддержанием своего статуса. Иначе последствия тебе не понравятся, — снова ровный тон, отчего угроза становится ощутимо весомой. Как пудовая гиря. По крайней мере, возражений я больше не слышу.

— Где сдвиги? — тем временем, продолжается нотация. — Вот это? Или это? — не вижу, но прекрасно представляю себе, как сердитый Ян Карлович тычет пальцем в экран нейроскана, где сменяют друг друга, наслаиваясь и искажаясь, чёрно-белые статичные картинки. — Нам нужны цельные образы, а не эта непонятная муть! Нужно чётко видеть! Ощущать! Быть там, внутри воспоминаний, мыслей, чувств объекта! Техническая лаборатория готова модернизировать прибор, внести все мыслимые и немыслимые улучшения! А где расчёты? Где данные? Что именно нужно менять? — он замолкает, словно ждёт ответа. Ну и получает, соответственно:

— Месяц, — хриплый голос и неуверенная интонация. — Всё будет, через месяц.

— Две недели, — категорично снижаются сроки. — Если через две недели я не увижу пусть минимальных, но конкретных изменений… — голос становится настолько тихим, что у меня по коже даже неприятные мурашки побежали. Что же такого страшного Ян обещает профессору?

Невольно выпускаю ручку, делая шаг назад. Понимаю, что входить сейчас будет крайне опрометчиво! Потом ещё один и ещё. Притихший Эдер невольно копирует моё тактическое отступление.

До того, как в дверях лаборатории появляется знакомая фигура, сегодня, для разнообразия, наверное, облачённая в тёмно-синий джинсовый комплект, уйти нам удаётся метров на пять. Просто счастье, что в коридоре до сих пор пусто и нет любопытных личностей, готовых заинтересоваться столь своеобразным способом перемещения и его причинами. Делаю вид, что остановились мы потому, что я поправляю догу ошейник.

— Доброе утро, Лидия! — лучезарно улыбается Подестов, направляясь в нашу сторону. — Что ж вы так стремительно исчезли вчера? Я даже попрощаться не успел.

— Не хотела вам мешать, — оправдание у меня элементарное и ни к чему не обязывающее. — Да и поздно было.

— И при всём при этом, на рабочем месте вы вовремя.

Начальственный столп смотрит на меня задумчиво, когда я делаю движение в обход него.

— Ещё не дошла.

Тормозить меня Подестов нужным не считает, даже галантно чуть в сторону отступает, пропуская.

— Удачного дня, — получаю в спину вот такое напутствие.

Удачного? Ну что ж, посмотрим. Вероятно, после подобной выволочки мой враг номер один действительно начнёт вести себя адекватно. Вот только, уверена, вся его деликатность будет чисто внешней, а личное отношение ко мне не изменится, а, может, даже станет ещё более негативным. Так что придётся всё время быть настороже. Вдруг этого типа озарит замечательная мысль банально меня подставить? Я ведь не в курсе всех его возможностей!

Паранойя? Пусть так. Но это лучше, чем внезапно оказаться в полном… пролёте. Не хочется подстав.

По счастью, обходится без них.

Встречает меня на удивление покладистый мужчина, который предупредительно интересуется: могу ли я совместить информацию, полученную в ходе наших экспериментов, и аналогичную, взятую из лаборатории Рогова?

Могу, разумеется. Что ж такого сложного?

В итоге, дней пять ковыряюсь, выискивая, где именно косячит здешний прибор.

Нахожу.

Ещё неделя уходит на новые опыты и сверку данных. Теперь дефектного кода на верификацию поступает совсем мало, что не может не радовать нас всех, картинки начинают получаться чёткими, при определённых усилиях можно даже составлять из них пусть плоскостное, но динамичное изображение.

А ещё через два дня нейроскан у нас «ликвидируют». Ну, в смысле, утаскивают техники, ошалевшие от счастья, что наконец-то и для них нашлась работа. Обещают, что через неделю своего аппарата мы не узнаем.

Профессор, внимательно наблюдая, как два накачанных субъекта волокут не самую лёгкую и весьма объёмную конструкцию, барабанит пальцами по столу.

— Пока нейроскан на доработке, занимаемся отчётами. — Он хмурым взглядом окидывает наши лица, едва носильщики исчезают за дверью. Останавливается на мне и добавляет: — А у вас, Лидия, по контракту с завтрашнего дня отпуск. Вы не забыли?

Забыла? Ага, щас! Да я минуты считаю до этого счастливого момента!

После работы даже решаю не тратить время на ужин. В самом шустром темпе заскакиваю в номер, чтобы схватить приготовленную ещё с вечера сумку, и мчусь на проходную. Эдер невозмутимо следует за мной. Впрочем, как обычно.

С совершенно счастливой физиономией влетаю в помещение, протягивая молодому парню в камуфляже свой пропуск. Пританцовываю от нетерпения, пока тот сверяет данные в базе, отыскивая разрешение. Вот только всё моё воодушевление очень быстро пропадает, сменяясь неприятным предчувствием, когда карточка возвращается ко мне со словами:

— Сожалею. Вы не можете покинуть территорию.

Что за…

Несколько секунд стою в полном ступоре, а потом меня прорывает:

— У меня отпуск! Вы нарушаете условия моего контракта! Это какая-то ошибка!

— Лидия Борисовна, — охранник смотрит на меня совершенно серьёзно. — Вашего имени нет в списке тех, кому разрешён выход за пределы исследовательского комплекса. Если произошла ошибка, то вам нужно это выяснять не у меня.

Верно. А вот это совершенно верно.

— Мой договор оформлял господин Подестов, — ставлю охранника в известность, чтобы не тянуть кота за хвост и решить всё прямо на месте. — У вас есть возможность поговорить с ним?

Прошу я не просто так. Визитка с номером Яна у меня до сих пор в сумочке. Вот только личного коммуникатора нет. Когда проходила эту своеобразную таможню, приехав сюда, меня недвусмысленно попросили расстаться со столь привычным браслетом связи. Секретность, видите ли! Так что сама позвонить ему я не могу.

— Разумеется, — тем временем коротко кивает парень, разворачиваясь к коммутатору.

Широкая спина закрывает мне обзор на появившееся изображение, а говорит мужчина тихо, плюс обратный звук идёт ему в наушник, так что вообще непонятно, как реагирует абонент на нежданную проблему.

Тихая возня у моих ног и недовольное ворчание подтверждают, что не я одна не в восторге от происходящего. Дог то встаёт, то снова садится в явном нетерпении, сердито наблюдая за действиями охранника.

— Не переживай, Эдер, — тихонько успокаиваю пса, потрепав его по загривку. — Всё сейчас исправят.

— Вас просят несколько минут подождать, — наконец, возвращается ко мне блюститель местного порядка. — Можете присесть там.

Он указывает на соседнее помещение с уютным угловым диванчиком, обрамлённым комнатной растительностью, и я, поскольку спорить смысла не имеет, усаживаюсь на мягкое кожаное покрытие.

Неприятная ситуация, мягко говоря. Я так рассчитывала, что можно будет отдохнуть дома, расслабиться; пусть на время, но избавиться от Эдера. При всей его собачьей деликатности, никак не могу привыкнуть к постоянному присутствию животного рядом. А теперь все мои надежды практически рушатся на корню. Понять бы ещё, в чём именно причина!

Проходит минут десять, прежде чем появляется Ян. Видок у маклера уставший и слегка помятый. Даже волосы небрежно уложены. И сразу становится ясно, что вот кому-кому, а ему сейчас точно отдых нужен. Возможно, даже больше, чем мне. Я с Яном последнее время не пересекалась, но, как поняла из чужих разговоров, высокое начальство слиняло восвояси, милостиво возложив на него контроль за комплексом. Представляю, какая это нагрузка…

— Добрый вечер, Лида, — покрытие упругого сиденья прогибается под тяжестью опустившегося на него мужского тела. — Мне передали вашу просьбу, но, честно говоря, я не понял, — тёмные глаза внимательно смотрят, — на каком основании вы желаете покинуть территорию?

— Но у меня же есть неделя отдыха, я хотела провести её дома, — стараюсь говорить спокойно, не раздражаясь. — Тем более, что в контракте это предусмотрено.

Тяжёлый вздох, и Ян извлекает на свет божий планшет, включая просмотр документов.

— Организация семидневного ежемесячного отдыха сотрудников, — начинает читать вслух, — является обязанностью работодателя в связи с согласием работника не покидать пределы исследовательского комплекса. Исключение составляет отпуск за пределами охраняемой зоны, предоставляемый в конце рабочего года, в размере двадцати пяти дней.

— Что? — не выдерживаю, выхватывая технику из рук мужчины, и впиваюсь глазами в светящиеся строчки.

Убедившись, что текст именно тот, который мне зачитали, и никто его не менял (а понять это легко — подпись осталась целой), возвращаю планшет владельцу. Сама дура. Вот как я могла быть такой невнимательной!

— Вы не расстраивайтесь, — успокаивающе мягко старается вывести меня из стресса Подестов. — В этом нет ничего страшного.

— И чем мне всё это время заниматься? — представляю себе перспективу провести неделю в номере и ужасаюсь. Это же скука смертная! Я не вынесу.

— А разве Леонов не передал вам проспект? И приглашение? — тёмные брови удивлённо ползут вверх.

— Нет. Какие? — соображаю, что мой несносный шеф всё-таки ухитрился мне мелко отомстить. Вот с-с-сволочь!

Изумление, возникшее на лице Яна Карловича, сменяется раздражением. Теперь он хмурится, по-видимому, приходя к тому же выводу, что и я. Барабанит пальцами по колену, потом бросает взгляд на мой багаж.

— Так, — решительно отталкивается от дивана, поднимаясь на ноги. Одной рукой подхватывает сумку, другую протягивает мне, чтобы помочь встать. — Пойдёмте.

— Куда? — растерявшись от его напора, непроизвольно выполняю просьбу. Ладонь оказывается в крепком захвате, а Ян уже тянет меня на выход.

— Отвезу вас туда, где отдыхают наши сотрудники, — бросает вскользь, целеустремлённо перемещаясь в одном ему ведомом направлении.

Мы идём мимо здания проходной, в сторону административного комплекса, сворачиваем к парковке и останавливаемся около чёрного аэрокара.

— Садитесь.

Подестов галантно поднимает дверцу, позволяя мне и Эдеру забраться внутрь.

Я уже не спорю, плыву по течению, потому как события становятся совершенно неуправляемыми, а последствия моих попыток взять ситуацию под контроль — непредсказуемыми.

Несколько минут полёта, и машина оказывается на берегу небольшого озера. Теоретически, можно было и пешком дойти за полчаса. Дольше стартовали и приземлялись, чем летели.

Вылезая из салона аэрокара, я с удивлением рассматриваю сосновый лес, подступающий почти вплотную к берегу, неширокую полоса пляжа и ярко освещённое четырехэтажное сферическое здание из полупрозрачного экопласта. Именно к нему всё в том же стремительном темпе направляется Ян. Вместе с нами, разумеется.

На первом этаже мы останавливаемся около регистрационной панели. Подестов вводит свой личный код и, получив доступ к системе, оборачивается ко мне.

— Карточку, — протягивает руку, дожидаясь, пока я отдам ему требуемое.

Утапливает пластик в панель, продолжая колдовать над параметрами, и любезно интересуется, на мгновение прерывая процесс:

— Предпочтёте жить в этом здании или собственном домике? Мне кажется, индивидуальное жильё для вас будет удобнее, — даёт совет, налюбовавшись на мою растерянную физиономию. — Проще в отношении прогулок, — смотрит на присевшего рядом дога.

— Н-н-наверное, — мой потрясённый мозг готов сейчас согласиться с чем угодно.

— Ну вот, — удовлетворённо сообщает Ян, возвращая мне пропуск. — Красный сектор, третий номер. От входа налево и по указателям. Расписание развлекательных мероприятий и план базы в памяти домашнего компьютера. Продукты в холодильнике. Не захотите готовить сами, на берегу озера есть бесплатный ресторан. Если что-то понадобится из вещей — магазины в этом здании на третьем этаже. Пункт проката — на четвёртом. Хорошего отдыха.

Подестов ободряюще мне улыбается, и я, наклоняясь за сумкой, которую он опустил на пол, обескураженно благодарю:

— Спасибо

— Может, вас проводить? — откуда-то сверху продолжает добивать моё восприятие мужчина.

— Не нужно, — мысленно встряхиваю себя, чтобы вернуть нормальное психическое состояние. И положение в пространстве. — Вы и так потратили на нас очень много времени. Я не имею права столь злостно злоупотреблять вашим вниманием. Ещё раз спасибо.

И снова он позволяет мне уйти, не став настаивать на своём. Хотя я, честно говоря, ожидала иного. Потому что смотрит на меня Подестов как-то странно — излишне внимательно. И, несмотря на то, что лицо спокойное, в глазах непонятное напряжение, словно он чего-то выжидает.

Со всех сторон непонятный субъект — этот Ян. Посредник, который диктует условия сотрудникам компании. Подчинённый, который слишком многое контролирует, да ещё и лично занимается чужими проблемами. И вроде как поведение совершенно естественное, а у меня ощущение, что мужчина ведёт одному ему понятную игру. Не знаю, как с другими, а со мной играет! Точно. Понять бы, что именно ему нужно?

Домик оказывается вполне приличным. Нет, не надо лукавить. Дом просто шикарный! Я минут десять прихожу в себя после того, как исследовала всё то богатство, что мне досталось. Четыре комнаты: холл, гостиная, спальня, столовая. С мебелью, посудой, бытовой техникой. Универсальная, полностью автоматизированная кухня. Новенький гигиенический блок с функцией медпомощи. Веранда и балкон, с видом на озеро. Ближайший соседский домик метрах в ста, а вокруг прекрасный чистый лес и обалденный хвойный запах.

А хорошо компания заботится о психологической разгрузке сотрудников. Я б тут всю жизнь отдыхала! Впрочем, о чём это я? И буду отдыхать каждый месяц, пока на свободу не выпустят через год! Приподнявшееся было, настроение с ощутимым ускорением падает до прежнего уровня. Всё это замечательно, да только клетка есть клетка, какой бы обширной и прекрасно обустроенной она ни была.

Запоздало вспоминаю, что нужно было попросить у Яна разрешения воспользоваться его коммуникатором и позвонить Денису. Ведь брат ждёт меня дома! Представляю, как он будет переживать, если я завтра не появлюсь!

Теперь уже нервничаю основательно, даже с кресла вскакиваю, чтобы побегать по комнате, сбрасывая напряжение и задавливая на корню накатывающую панику.

Реагируя на мою внезапную гиперактивность, Эдер тоже начинает тревожиться. Сначала беспокойно наблюдает за мной, потом негромко лает. Наконец, вероятно, решив, что сделал недостаточно, выжидает момент, когда моё тело окажется рядом с мягкой мебелью, и прыгает: сбивает своими лапищами, роняя на диван.

— Ты чего? — ошалеваю от его поступка, пытаясь сползти на пол, потому как нависающая сверху клыкастая морда — зрелище ещё то.

Моя инициатива гаснет очень быстро. Отходить в сторону дог, похоже, не собирается. И рычит, гад. Сердито. Вот что ему не нравится?

— Эдер, фу! — зажмуриваюсь, по-своему истолковав его реакцию. — Не надо меня есть! Я в холодильнике мясо видела.

После моих слов рычание резко переходит в непонятный звук, больше всего похожий на визгливый смешок, а потом пёс элементарно утыкается мордой в лапы, истерически хохоча.

Вы когда-нибудь видели, как собаки смеются? Не во снах. И не в фильмах. Наяву. Не видели? Аналогично. Я, конечно, не специалист в области морфологии и физиологии хищных млекопитающих, но мне всегда казалось, что они этого делать не умеют! А тут подобное действо происходит у меня на глазах, да ещё и в непосредственной близости! Шокирующе…

С минуту созерцаю повизгивающего, периодически срывающегося на лающий кашель зверя. Нет, ну стопроцентно ржёт! Зато хоть на меня внимания уже не обращает!

Пользуясь ситуацией, отползаю подальше, стараясь не делать резких движений. Кажется, невменяемые животные на них реагируют не лучшим образом. На всякий случай вытаскиваю обещанный кусок собачьего счастья, выделяя животному одну из мисок в качестве посуды, а когда оборачиваюсь, чтобы позвать, едва не роняю всё на пол — прекратившая демонстрировать неправильные поведенческие реакции особь, уже стоит рядом, сосредоточенно наблюдая за процессом приготовления ужина.

Нет. С этим надо что-то делать или я с ума сойду. Однозначно. Сомневаюсь, что у меня хватит моральных сил непрерывно сосуществовать с подобным телохранителем ещё одиннадцать месяцев! Что бы такого придумать? Вернуть собаку брату не получится. Отдаться в хорошие руки дог не соизволит. Хоть бы его украл кто! А ещё лучше, чтобы сам сбежал.

Ага, размечталась. Этот изверг терпеливо сносит любые жизненные перипетии и бытовые трудности. В лаборатории мог сутками маскироваться под мебель, делая вид, что его тут нет. И пса совсем не волновало отсутствие еды и соответствующего места для отправления естественных нужд, главное — он рядом со мной! Вот объясните мне, кто и чем его так замотивировал? Не верю я в гениальные способности Дениса к дрессировке.

Ладно, это вопрос, ответ на который я, если и получу, то о-о-очень не скоро. Сейчас надо думать о другом. А именно: что делать с отсутствием возможности сообщить брату об изменившихся планах?

Ночь я провожу практически бессонную.

Так ничего и не надумав, сползаю с кровати в семь утра и первое, что вижу в холле, — мерцающий настенный экран, на котором жирными такими буквами написано: «Имеется входящее сообщение».

— Просмотр, — командую, замирая перед появившимся изображением Дениса.

— Привет, Лидея, — сидящий в своём кабинете, брат подпирает рукой голову, облокотившись о стол. — Вот, перечитал ещё раз твой контракт и нашёл возможность отправить запись, раз уж обратная связь невозможна. Надеюсь, работа тебя ещё не разочаровала. Хотя, ты в любом случае теперь немного отдохнёшь, да и Эдер чуть расслабится, а то ты его, наверное, совсем замучила жёстким графиком. Гуляй, пожалуйста, с ним почаще. У меня пока новостей нет, дома всё по-прежнему, родители больше не звонили. Целую, сестрёнка. В конце недели ещё напишу.

Запись отключается, заставляя экран медленно гаснуть.

О-фи-геть!

Это, получается, только я одна такая дура? Ага. Я давно подозревала, что Ден умнее меня.

Вот так всегда. Думаешь, мозги себе выкручиваешь, а потом вдруг — р-р-раз! И всё решается само собой.

Следуя совету брата, решаю устроить себе пробежку по территории. Выгулять «измученную скотинку». Размяться. Осмотреться. Составить более внятное впечатление. Вечером темно было, могла чего важного и не заметить.

Снаружи оказывается очень даже прохладно! Градусов десять, наверное. Контраст со вчерашними двадцатью пятью разительный, потому, вернувшись в дом, я добавляю куртку к своему спортивному облику и стартую в неизвестном направлении. Бегу куда-то в глубь леса, по тропинке, изящно петляющей между деревьев. Минут через десять понимаю, что маршрут я выбрала не самый удачный. Тропа — всё уже, заросли — гуще.

Так. Обратно.

Добежав до развилки, притормаживаю, соображая: а откуда, собственно говоря, меня принесло? Как-то я и не заметила этой коварной ловушки, когда сюда добиралась. И указателей нет.

— Эдер, — вопросительно смотрю на свою неизменную тень. — Ну а ты у нас на кой? Применяй свой уникальный собачий нюх и показывай, куда нужно топать.

Дог как-то странно на меня взглядывает, словно ошалевая от подобной просьбы, и садится.

Ясно. Пёс у меня точно ненормальный.

Резонно рассудив, что все дороги ведут к людям (особенно, если «утоптанность» повышается) выбираю внушающую наибольшее доверие. И совершаю ошибку. Тропа выводит меня к озеру. Причем, не просто на берег, а в самую что ни на есть гущу событий, происходящих в жизни местного населения. Несмотря на раннее утро, человек сорок деловито снуют между стоящих на песке аквациклов.

Открыв рот, созерцаю необычную технику. В том смысле, что из привычных элементов здесь только сиденья. Всё остальное совершенно иное: герметичный обтекатель, сдвоенный узкий металлизированный каркас, водяной двигатель и шесть коротких «лыж», расположенных парами: спереди, сзади и разнесённые по бокам.

Увлекаюсь осмотром настолько, что не замечаю появления посторонних. Прихожу в себя от громкого лая Эдера, возмущённого тем, что наше личное пространство нарушено столь бесцеремонно.

— Ого, какое служебное рвение! — смеётся мужской голос.

— А главное, весьма своевременное, — ехидно добавляет другой.

Разворачиваюсь, обнаруживая за спиной двух представителей сильной половины человечества. Первый — блондин, с ярко выраженными скандинавскими чертами лица. А вот второй… Второй — Ян. И, между прочим, выглядят мужчины так, что я даже дара речи лишаюсь. И есть от чего!

В обтягивающих гидрокостюмах до колен, с короткими рукавами. Высокие, загорелые и очень даже пропорционально сложённые. За плечами лёгкие рюкзаки со снаряжением.

Неожиданно. Как-то раньше я не обращала внимания на фигуру Подестова.

Стою, как рыба, которую вытащили из воды, растерянно хлопая жабрами. В отличие от меня, Эдер реагирует более эмоционально, продолжая высказывать пришельцам своё собачье «фи».

— Не понимаю, — Ян в недоумении смотрит на застывшее между нами рассерженное животное. — Он меня не узнал?

Действительно, странно. Раньше дог на присутствие рядом этого мужчины реагировал иначе.

— Эдер, прекрати немедленно, — отмираю, оттягивая пса за ошейник в сторону.

Лай смолкает. Рычание остаётся.

— По-моему, ему не нравится наш внешний вид, — складывает руки на груди блондин.

— Это не так, — снова одёргиваю своенравного защитника, подыскивая ему оправдание: — Просто он со вчерашнего дня не в настроении.

— Что, наверное, не удивительно, если учитывать смену обстановки, — приходит на помощь Ян. — Честно говоря, Лидия, не ожидал вас здесь увидеть столь рано.

— Я бегала, — пожимаю плечами.

— Любите спорт? — блондин с любопытством рассматривает мой обтягивающий топ. А может, и не только его, ведь наглому взгляду ничего не мешает, потому что куртку я уже давно сняла, обвязав рукавами за талию. Пока галопом носилась по лесу, температура воздуха, прогреваемого ярким утренним солнцем, ощутимо повысилась. — Присоединяйтесь к нам, — вносит рацпредложение, решив, наверное, что в гидрокостюме я тоже буду смотреться неплохо.

— Действительно, — поддерживает его сумасбродную идею Подестов. — Свободного времени у вас много, а раз предпочитаете активный отдых, не найдёте ничего лучше гонок на аквациклах.

— Я не умею управлять такой техникой, — ставлю в известность воодушевившуюся парочку.

— И не надо, — успокаивает меня Ян. — По правилам гонок, кроме водителя и штурмана, должно быть ещё два седока. А нам всё равно, кого из зрителей катать.

— Здорово! — радуюсь было я и тут же сникаю, отреагировав на вновь усилившееся недовольное рычание пса и осознав масштаб трудностей. — Только Эдер меня одну не отпустит.

— А мы его с собой возьмём. Вторым пассажиром, — беззаботно отмахивается от проблемы блондин и заявляет: — Ему тоже понравится.

От подобной наглости дог даже забывает, как именно вёл себя до этого момента. Замолчав, разворачивается, внимательно рассматривая водную гладь. Наверное, решает — прав мужчина или нет.

— Ну, так как? — улыбается Подестов.

— Одежда, — прагматично напоминаю.

— Магазин, — быстро находит лёгкий выход из положения Ян. — Дим, — отдаёт блондину свой рюкзак. — Мы минут через тридцать подойдём. «Ягуара» проверь пока. И их, — кивает на нас, — в заявку внеси.

— Есть, шеф! — шуточно салютует его друг, осторожно просачиваясь между кустарником и Эдером. А потом Эдером и мной, скрываясь в галдящей толпе.

— Лида, — проводив его глазами, Ян возвращается взглядом ко мне. — Не будете против, если мы перейдём на «ты»?

— Да, конечно, — легко соглашаюсь, не видя причин для отказа. — Это удобнее.

— Тогда идём. — Подестов протягивает руку, захватывая мою, не обращая внимания на поднявшуюся шерсть на загривке дога и новую порцию неодобрительного ворчания. — Не стоит напрасно тратить время, скоро старт.

И снова я теряюсь, потому как в рамки моего понимания не укладывается подобная бесцеремонность мужчины. Как, впрочем, и реакция собаки.

Через пять минут выходим на открытое пространство парковки, а ещё через две уже поднимаемся на лифте на третий этаж главного здания базы.

Экипируют меня моментально. По всей видимости, подобное времяпрепровождение здесь действительно пользуется популярностью, так что покидаю магазин в полном обмундировании и с комплектом прочих необходимых вещей.

Возвращаемся на пляж, лавируя между группами плотно стоящих людей и отыскивая тот самый «Ягуар», на котором нам предстоит выиграть гонку. Ну, или проиграть. Или вообще не доехать до финиша. Тут уж как повезёт.

После этих слов, сказанных совершенно серьёзным тоном, участвовать в столь сомнительном мероприятии мне резко расхотелось. Только отступать оказалось поздно. Оперативно, потому что до старта осталось всего десять минут, дога упаковывают в пристежную люльку, заменив ею одно из задних сидений. Облачив в спасательный жилет и шлем, меня усаживают рядом, на второе.

— Держаться крепко, — получаю строгое предупреждение от Яна, в десятый раз проверяющего прочность креплений. — Если слетишь, плавать будешь, пока не подберут. Это гонка, — добавляет он менее сурово, заметив мои округлившиеся глаза, — у нас не будет времени за тобой возвращаться.

Последний раз осмотрев технику, мужчины размещаются на своих местах. Передо мной оказывается широкая спина господина Подестова, эффектно сужающаяся к бёдрам, которую я оперативно обхватываю руками. Перспектива оказаться за бортом меня не прельщает. Вот попала!

— Мне приятно твоё внимание, — слышу тихий смешок, — но душить меня сейчас не обязательно. Обниматься будем после благополучного финиша.

Чёрт! Краснею, бледнею, наверное, весьма специфически меняясь в лице. Хорошо хоть меня никто не видит. А несносный тип уже перебрасывается стандартными фразами со своим напарником, запуская двигатель и фиксируя обтекатель над нами.

Аквацикл вздрагивает, приподнимаясь над песком, и резко разворачивается на месте, заставив меня забыть колкость Яна и вновь стиснуть руки. Мысленно успокаиваю себя тем, что раз эта парочка экстремалов ещё жива, значит, и сегодня всё обойдётся.

Обходится. Нам везёт. Нет, мы не выигрываем гонку, приходим четвёртыми, но это оказывается, очень даже приличный результат, потому что из стартовавших сорока аквациклов теперь на берегу красуется только половина. И не мудрено. Трудно забыть, что творится на трассе во время этих гонок!

Вода в озере пенится, взбудораженная мощными двигателями. Расходящиеся в стороны волны меняют траекторию движения техники, идущей позади других. Сверкающие в солнечных лучах брызги ослепляют водителей, заставляя сбиваться с намеченного курса. Столкновения. Крики. Резкие манёвры. Отрывистые предупреждения Дмитрия. Сердитое шипение Яна…

Поначалу я пытаюсь вникать в происходящее, а потом просто зажмуриваюсь, чтобы не видеть этого сумасшествия. Осознаю, что всё закончилось, только когда мужские руки аккуратно расцепляют мои сведённые судорогой пальцы.

— Лида, — перекинув ногу через сиденье, Подестов разворачивается ко мне лицом. — Ты как?

— Замечательно, — делаю вид, что подобное для меня в порядке вещей. Сползаю с мокрого сиденья вниз, стягивая шлем.

Нет, ну в принципе… Прислушиваюсь к переполненному адреналином организму. В принципе, не всё так плохо. Жива. Эмоций — на весь день. Впечатлений — на всю оставшуюся жизнь. И с Яном, можно сказать, подружилась.

— Полотенце возьми, — советует мой новоявленный друг, протягивая сложенную ткань. — Замёрзнешь.

Послушно высушиваю костюм и открытые участки тела, уже покрывающиеся гусиной кожей, потому как ветер довольно сильный и совсем нетёплый. А может, это мне просто кажется, после вынужденного душа. Хорошо хоть волосы под защитой остались сухими.

Переключаюсь на происходящее вокруг, наблюдая, как Дмитрий извлекает Эдера из его «гнёздышка». То есть, дог сам выпрыгивает, едва расстёгиваются ремни и он получает возможность это сделать.

Оказавшийся на земле пёс игриво взбрыкивает, словно строптивая лошадь, звучно гавкает и с лихорадочным блеском в глазах пару раз обегает вокруг аквацикла. Ясно. Вот кому-кому, а ему действительно понравилось.

— Гуляйте, — Дмитрий пересаживается на водительское место. — Я отгоню «Ягуара» в гараж. До завтра, Лидия. Старт в девять. Не опаздывай.

— Что? — я пытаюсь возмутиться, но мои слова он уже не слышит, стремительно увеличивая расстояние между нами.

— Ян? — взглядом требую объяснения у оставшегося в наличии субъекта.

— Этот заезд был отборочным, — тот совершенно правильно понимает моё недоумение. — Сейчас пройдут ещё четыре. Завтра те, кто вошёл в десятку каждого из них, соревнуются снова. А послезавтра — финал.

— Понятно, — усиленно киваю. — А я здесь причём?

— Мы не имеем права менять состав группы. — Подестов опускается на песок, принимаясь упаковывать в рюкзаки сваленные в кучу вещи. — Если ты откажешься участвовать, нас снимут с соревнований.

И пока я растерянно перевариваю услышанное, мужчина заканчивает свою созидательную деятельность. Поднимается, встряхивая курточку и набрасывая мне на плечи. Свой багаж закидывает за плечо.

— Идём, — моя ладонь снова оказывается в его руке. — Я провожу тебя домой.

Не услышав привычного ворчания, оглядываюсь на своего стража общественного порядка.

Эдер тихо и мирно идёт чуть позади, задумчиво опустив голову, и, практически уткнувшись носом в землю, поводит ушами, к чему-то прислушиваясь. Любопытно. Неужели он так впечатлился своим сегодняшним приключением, что даже не заметил поступка Яна?