Безмолвные тени Раминара

Представительный мужчина лет шестидесяти спокойным движением откинул со лба на удивление густые седые волосы и удобнее расположился за высокой кафедрой на освещённой сцене.

— Уважаемые члены попечительского совета, — его уверенный голос, усиленный микрофоном, разнёсся по главному залу исследовательского комплекса, — представляю вашему вниманию результаты тестирования нейроскана — прибора, созданного лабораторией нейронных структур для извлечения информации из долговременной памяти…

Всё, о чём говорит профессор, мне хорошо знакомо, поэтому, не вслушиваясь в суть, любуюсь благородным профилем и серьёзным, сосредоточенным выражением лица. Мой научный руководитель всегда вызывал у меня уважение и почтение. Умный, предупредительный, предельно корректный, вежливый, абсолютно лишённый амбициозности и снобизма, общающийся со всеми без налёта величественности, а ведь регалий и заслуг у него побольше, чем у профессоров других лабораторий. Короче говоря, просто мечта, а не мужчина. Я была так счастлива, когда кафедра, на которой я обучалась, отрекомендовала меня для прохождения первой рабочей практики именно под его начало! Жалела только об одном — разница в возрасте у нас… Колоссальная. Э-э-эх! Был бы он помоложе…

— Реализация проекта находится на стадии апробации и анализа информации, полученной в ходе первых экспериментов, — продолжается доклад, но слова едва доходят до моего сознания, потому что теперь я наблюдаю за нетерпеливым шевелением сидящих в первом ряду людей.

Ой, о чём это я? Людей? Нет. Директоров, инвесторов, акционеров. Толстосумов, далёких от науки, весьма неохотно расстающихся со своими деньгами и так много требующих взамен, если им приходится это делать. И, судя по скучающим, а иногда и презрительным физиономиям, которые периодически удаётся заметить, когда кто-нибудь из них поворачивается ко мне вполоборота, суть того, как достигается нужный результат, их совсем не интересует. Некто тучный и лысый откровенно зевает; спесивая дама, демонстративно игнорируя выступление, беседует с соседом; ещё двое шарят глазами по стенам, в поисках более интересного занятия на ближайшие пять минут. Только один представитель почётных гостей из этой замечательной компании внимательно слушает выступающего. Хотя… Может, я ошибаюсь, и он его просто рассматривает? Ради удовольствия, например.

Проявляю я любопытство совершенно напрасно. Почувствовав пристальное внимание к своей персоне, мужчина оборачивается, отыскивая глазами того, кто буравит взглядом его затылок. Чувствительный, гад.

Заставляю себя прекратить процесс изучения, возвращаясь взглядом к профессору.

— Таким образом, — тот уже подводит итог, обобщая сказанное ранее, — данная разработка даёт нам возможность считывать с коры мозга, фиксировать и сохранять информацию в форме нейронного кода, расшифровка которого может стать приоритетной задачей в следующем периоде исследований.

Традиционные аплодисменты не кажутся мне такими бурными, как те, что последовали за выступлением предыдущего докладчика, и этот факт рождает в душе беспокойство. Уже несколько недель по институту ходят слухи, что некоторые проекты будут закрыты. Причина? Перерасход средств. Слишком много было потрачено за текущий год, ведь содержание каждой лаборатории обходится ох как не дёшево, а их сейчас — восемь! Именно поэтому кое-кто, сидящий где-то там, наверху, подсчитал убытки, прослезился и подумал, что вот таким элементарным способом можно снизить статьи расходов.

Ох, не дай бог, прикроют именно нашу разработку!

Уже практически не слушаю остальных выступающих. Сижу как на иголках, дожидаясь окончания конференции, чтобы поговорить с профессором и услышать вердикт. Решения сейчас принимаются быстро, тем более комиссия с утра в институте работала. Весь день высокопоставленные гости шлялись безумной толпой с этажа на этаж и совали нос во все кабинеты, делая вид, что вникают в научный процесс. Так что, уверена, отчётные доклады — чистая формальность.

Выйти из зала быстро у меня не получается. Толпа работников интеллектуальной сферы — медлительных, обсуждающих профессиональные вопросы и гудящих словно улей, — ужасно медленными волнами выплёскивается через узкие дверные проёмы. Я, разумеется, пытаюсь протиснуться сквозь эту живую массу, но, поняв всю бесплодность своих попыток, стратегически отступаю. Вернее, неожиданное вклинивание передо мной какой-то наглой личности заставляет сделать шаг назад.

— Чёрт! — основательно меня напугав, восклицает низкий голос за спиной. — На ноги наступать обязательно?!

Ой.

Оперативно отшатываюсь в сторону, разворачиваясь к тому, кого я так неосмотрительно травмировала.

Мужская фигура, склонившись практически к полу, растирает пальцами голеностоп.

— Простите! — виновато смотрю на него, прижимая руку к груди. — Меня толкнули.

— Да? — незнакомец морщится от боли, взглядывая на меня снизу вверх из-под сердито сдвинутых бровей. — А может, вы это сделали специально? — наконец-то выпрямляется, перестав изображать из себя пострадавшего.

Снова ой. Потому что высокий — раз. И теперь смотреть на него снизу вверх приходится мне. Один из инвесторов — два. На такой костюмчик, как у него, мне не меньше года работать. В довесок ко всему прочему, он — именно та личность, которая обернулась, заметив мой интерес. Чувствую, дело — швах. Эти субъекты, судя по всему, и так не слишком дружелюбно настроены, а тут ещё я внесла свою лепту…

— Нет, — отвечаю максимально нейтрально, старательно сдерживая раздражение. С какой стати он мне не верит? — Это получилось случайно. Я же объяснила. И извинилась.

— Считаете, что этого достаточно? — визави переступает с ноги на ногу, старательно имитируя болевой синдром. — Вы мне всю ступню отдавили.

— Ян Карлович! Куда же вы пропали? — неожиданно раздаётся громкий оклик, избавляя меня от необходимости отвечать. Я аж вздрагиваю от резких, визгливых интонаций.

Мой собеседник тоже равнодушным не остаётся. Недовольно морщится, чуть разворачиваясь корпусом, чтобы бросить взгляд в сторону выскочившей из-за портьеры на сцену очень тучной дамы, нерешительно останавливающейся у края и явно прикидывающей — идти вниз или подождать, пока искомый субъект соизволит к ней подняться?

— Мы вас ждём! — женщина вновь подаёт голос: видимо, решает энергию на спуск не тратить.

— Минуту! — бросает мужчина, отворачиваясь от неё, и возвращается к прерванному разговору: — А ведь я вас где-то видел, — хмурится, скользя взглядом по моему лицу. — Сегодня, кажется… Когда нам экскурсию устроили… — Он чуть прикусывает губу, словно пытаясь вспомнить. — А! Вы из нейролаборатории. Ассистентка профессора Рогова. Верно?

— Предпочитаю термин «младший научный сотрудник», — начинаю прикидывать, к чему приведёт подобная осведомлённость. Решит мне мстить?

— И вам здесь нравится? — совсем тёмные, карие глаза с любопытством изучают мою растерянную физиономию.

— Очень, — подтверждаю, хоть и не понимаю смысла вопроса. Ему-то какое дело до моих личных предпочтений? — Работа интересная и приносит мне моральное удовлетворение.

— Вы и в правду так думаете? — по губам мужчины скользит усмешка. — По-моему, сейчас у молодёжи должны быть несколько иные приоритеты. Стабильное финансовое состояние, перспективы в карьере, положение в обществе. Разве нет?

— По себе судите? — язвлю, стойко выдерживая неприятный взгляд. Ишь, знаток возрастной психологии нашёлся! Сам-то может лет на семь всего и старше!

— Хотите сказать, я ошибаюсь? — собеседник складывает руки на груди, оценивающе пробегая взглядом по моей скромной голубой униформе. — Или это просто отговорка?

— Ян Карлович! — не выдерживает женщина, возмущённо взвизгивая. — Время!

— Вас ждут, — цепляюсь за удачную возможность не продолжать дискуссию. К тому же, воинственный запал прошёл и убеждать его в том, что он не прав, уже не хочется. Да и смысла не вижу. Не поверит. А может ещё и разозлится. Кому от этого будет лучше? Ясно, что не моей персоне. — Мне тоже нужно идти. Простите ещё раз.

Оглядываюсь на опустевший зал, делая осторожный шаг назад. И ещё один, замечая, как начинают искриться смехом чуть раскосые глаза, наблюдающие за моей тактикой уклонения от контактного взаимодействия. Наконец, разворачиваюсь, спасаясь бегством от потенциальных неприятностей.

Вот только толку-то…

— Ну что, — дождавшись, когда наш маленький коллектив собрался в кабинете, начинает разговор профессор. — Руководство института решило, что три проекта будут закрыты. Наш попадает в это несчастливое число. Следовательно, функционирование лаборатории прекращается, все материалы приказано сдать на хранение в архив, прибор опечатать. Ну а вам, дорогие мои, — он печально вздыхает, — придётся выбирать для себя иную специализацию. У вас есть время, — ласково смотрит на наши удручённые лица, — подумайте, куда бы вы хотели перейти. Я поговорю с руководством. Без работы вы не останетесь.

— Олег Дмитриевич, — подаёт голос мой сосед справа. — Так же нельзя! Мы столько сил вложили в разработку, вы прекрасно знаете, чего нам стоило выйти на нужный результат! И вот теперь, так просто, всё взять и бросить?

Несмотря на серьёзность ситуации, едва сдерживаю смешок. Почему-то вспомнилось, как из-за его невнимательности едва не пропали впустую два месяца работы, когда этот рьяный исполнитель запихнул в нейростимулятор не ту мышь. Какую мышь? Белую. Подопытную, но особую. Которую мы специально готовили для тестирования нейроскана. А он её едва не убил.

— Такова реальность, — мягко гнёт свою линию профессор. — Мы не можем нарушать прямых приказов.

— Но почему именно нас? — робко возмущается творящейся несправедливости моя соседка слева.

— Олечка… — Олег Дмитриевич снимает очки, кладёт их на стол и принимается медленно растирать пальцами уставшие глаза. — Сомневаюсь, что могу озвучить тебе настоящую причину, потому что мотивация руководства и официальное объяснение — это две совершенно разные вещи. Да и не нужно вам вникать в закулисные интриги, — очки возвращаются на переносицу, взгляд становится сосредоточеннее. — Повторяю ещё раз: определяйтесь с тем, какой профиль изберёте. На это у вас два выходных дня. В понедельник жду всех у себя, будем сворачивать проект и искать для вас новые рабочие места, — профессор кивком головы указывает на дверь.

Настроение падает ниже плинтуса. Вернее, вообще проваливается куда-то глубоко-глубоко. Наверное, в подземку. Да ещё и уносится прочь, уцепившись за крышу стремительно летящего по монорельсу поезда.

Наша мрачная троица выходит в коридор, закрывает за собой дверь и останавливается.

— И что делать? — сердито надувает щёки Ольга, прислоняясь затылком к стене и прикрывая глаза. — Я только-только ко всему привыкла, вникла в суть… И вот, на тебе!

Свою коллегу я понимаю — к новым условиям приспосабливаться трудно. Ей и учиться было тяжело, по нескольку раз зачёты сдавала. Видимо, такова уж особенность её восприятия. У нас вся группа переживала, что эта девушка экзамены не осилит. Обошлось. Так что работает она сейчас, выполняя всё чётко, без сбоев, только потому, что исполнительна и ответственна.

— Не в нас дело. Мы-то работу найдём, а Олега жалко, — Толик раздражённо впечатывает кулак в стену, рядом с её головой.

— С ума сошёл? — немедленно вскидывается девушка, отшатываясь в сторону. — Убьёшь же!

— Он так на этот проект рассчитывал, — не обращая внимания на её испуг, продолжает парень. — И вообще, вы же в курсе, что теперь его просто уволят?

Верно. Однажды нам довелось услышать диалог, состоявшийся в кабинете профессора. Мы не подслушивали, нет. Просто посетитель так кричал, что даже через закрытую дверь можно было прекрасно разобрать слова.

— Если у тебя не получится завершить работу раньше, чем это сделают они, — истерил, едва ли не топая ногами, невидимый собеседник, — то мы потеряем грант на эту разработку! А в этом случае можешь считать, что здесь ты больше не работаешь!

— Успею, — получил он совсем тихий, едва слышный ответ. — Мне нужно всего три месяца…

Прошло два. Он не успел. Нейроскан не готов. Вернее, готов, но выполнять те функции, для которых создавался, ещё не в состоянии. Нужны доработка, тестирование, новые опыты… А лабораторию закрыли. Значит, Толик прав.

Наш разговор на этой трагичной ноте сходит на нет. Буркнув: «Пока», парень исчезает за поворотом, ведущим к лестнице. Молча кивнув, Ольга нажимает на сенсорную панель, вызывая лифт, и тоже пропадает за закрывшимися створками. Я ещё с минуту стою в нерешительности, прикидывая: может, нужно поговорить с профессором? Морально поддержать? Он ведь столько хорошего для нас сделал. С другой стороны, а что я ему скажу? Не расстраивайтесь, обойдётся?

В итоге, тоже топаю на выход, медленно спускаясь вниз, скользя ладонью по перилам и считая ступени.

Получили мы отказ. Это — раз.

Вот такие, брат, дела. Это — два.

Ищем новые пути. Это — три.

Что ж так плохо в это мире? Чёрт! Четыре.

Перспективы не видать. Это — пять.

Сволочей вокруг, не счесть, это…

На «шесть» останавливаюсь, потому что дальнейший путь мне преграждает внушительная по объёму масса органического материала, упакованная в тёмно-синий джинсовый комплект одежды и перекрывшая собой половину пролёта.

Лёгок на помине!

Смотрю на сияющую лучезарной улыбкой физиономию пепельного блондина, подавляя желание выругаться вслух. Н-да… Неосмотрительно я пошла по лестнице, нужно было ехать на лифте.

— Сократили? — живая стенка даже не пытается скрыть своего удовлетворения. — А ведь я тебя ещё полгода назад предупреждал, что работать у Рогова бесперспективно! Что ж ты упёртая-то такая? Никогда меня не слушаешь!

— Макс, сгинь, а? — выдаю почти автоматически. — Его нейроскан — уникальная вещь!

— Дался тебе этот дурацкий прибор, — весёлость исчезает, уступив место пристальному вниманию. — Других полно!

— Этот — единственный, — моментально парирую.

— Ну-ну, — кривится лицо в скептической гримаске. — Только руководство так не считает.

— А ты и рад тому, что у меня не будет возможности продолжать исследование! — закатываю глаза к потолку. Вот бесчувственный человек!

— Нет, другому, — губы изгибаются в неприятной улыбке. — Тому, что теперь у тебя не такой большой выбор мест, где ты сможешь работать.

— Ну да, всего пять лабораторий осталось, — демонстративно изображаю огорчение, дав понять, что не одобряю его сарказма. — Выберу, не переживай! Уйди с дороги! — решительно отрываюсь от перил, начиная обходной манёвр.

— А пропуск? — вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, парень тут же упирается одной рукой в стену, а другой намертво вцепляется в перекладину, окончательно закрывая собой проход.

— Какой ещё «пропуск»? — делаю вид, что не понимаю намёка.

— Поцеловать, — бессовестно озвучивает своё условие.

— А второй раз микроскопом по голове не хочешь? — угрожающе прищуриваюсь, вставая в классическую позицию «руки в боки» и напоминая наглеющему типу, как ему досталось в первый раз. Случайно, конечно. Просто прибор со шкафа свалился, когда эта зараза меня к нему прижала. Но всё равно поучительно.

— Ну ты… — Макс непроизвольно растирает темечко, по которому, слава Богу вскользь, пришёлся удар. — Припомнишь же…

А вспомнить реально есть о чём. Грохот на весь этаж (осколки потом по всему кабинету собирали) и бледный, прикидывающий стоимость оборудования, старший лаборант Максим Ворский. В общем, завораживающее зрелище!

Пользуясь тем, что одну руку парень убрал, а значит, у меня появился шанс проскочить, ловко протискиваюсь мимо него. Однако обрести свободу не получается, ибо рефлексы у этого субчика на высоте. Тормозит он меня быстро и ловко. Настолько, что я даже осознать не успеваю, как уже встречаюсь спиной с твёрдой поверхностью, а грудью с прилипчивым кавалером, потому как фиксировать меня в нужном положении он решает именно собой.

— Я тебя не отпускал! — комментирует свои действия. — И мы не договорили!

Вот что с ним делать? Не то, чтобы он мне совсем не нравился. Симпатичный, общительный, физически развитый, да и умом родительская наследственность его не обделила, но… Не лежит душа к нему и всё.

— Макс, хватит, — устало прошу, упираясь ладонями в нависшую надо мной гору. — Не до игр сейчас. Правда.

— А я бы и рад всерьёз за тобой ухаживать, — вредная тушка не смещается ни на миллиметр. — Только ты мне этого не позволяешь.

— Гос-с-споди, — шиплю, старательно избегая смотреть ему в лицо. — Ну что тебя на мне так зациклило? Девушек вокруг — тьма! Не понимаю…

— И я не понимаю, — перебивает, не давая договорить. — Только иное. Чем моя персона тебя не устраивает? — упрямо не оставляет попыток добиться взаимности.

— Наверное, тем, — всё же приходится посмотреть в ставшие совершенно серьёзными глаза, — что мы слишком долгое общаемся. Воспринимать тебя иначе, чем давнего знакомого, у меня не получается. К тому же, в школе ты не считал меня достойной своего внимания, скорее, наоборот. Да и в универе, пока учились, прекрасно обходился обществом Оксаны. А я не виновата, что вы разбежались и на тебя вдруг снизошло желание меня осчастливить! Отпусти уже! — сердито отталкиваю. Накопившееся раздражение всё же прорвалось наружу.

Ещё несколько секунд Макс колеблется. Моих скромных усилий он, похоже, даже не замечает. Хорошо хоть слышит.

— Ладно, — отступает, наконец. — Иди.

С облегчением выскальзываю из-под его руки, возвращаясь на исходную траекторию.

— Лида! — слышу оклик вслед.

Непроизвольно притормаживаю, оглядываясь.

— Переходи к нам, — Макс смотрит внимательно, — не делай второй раз одной и той же ошибки.

— Куда угодно, только не к вам! Мне ваши стереотаксические методы даром не нужны! — бросаю в сердцах. Этот тип ухитряется меня достать и на расстоянии. А что будет, когда мы начнём сталкиваться ежеминутно?

Не дожидаясь ответа, разворачиваюсь, начиная стремительный спуск, но уже через пролёт замедляюсь, замечая, что чуть ниже стоит, прислонившись к стене, мужская фигура в тёмно-сером деловом костюме.

Узнаю, узнаю. Ян Карлович. Кажется, та дама его именно так назвала.

А этот тип что тут забыл? Снова потерялся, отбившись от стаи от своих собратьев? Кто на этот раз ему на ногу наступил, если он отдыхает у стеночки?

На мгновение встречаюсь взглядом с тёмными глазами. Не распознав ничего, кроме обычного человеческого любопытства, продолжаю движение, теперь уже чинно и размеренно переступая с одной ступени на другую.

— Лидия, — словно выстрел в спину, раздаётся уверенный голос. — Подождите минуту, мне нужно с вами поговорить. По поводу вашей работы.

О как. Значит, этот тип не просто так стенку подпирал? Он, оказывается, подслушивал, вникая в происходящее. И имя запомнил…

— Я тороплюсь, — отрезаю категорично, но всё же останавливаюсь, потому что мужчина неожиданно ускоряется, оказываясь передо мной и мешая пройти.

Макс — дубль два. В иной ипостаси. Что ж за день сегодня такой неудачный?! Словно сглазил кто.

— Это не займёт много времени, — успокаивает мою бдительность Ян Карлович. — У меня всего два вопроса и предложение.

Последняя фраза меня интригует, но помогать ему и стимулировать беседу я не тороплюсь, предпочитая молча дождаться продолжения. Которое, впрочем, следует незамедлительно.

— Вам действительно жаль бросать это исследование? — как-то вкрадчиво интересуется мужчина. — И вы хотели бы его продолжить?

— Да, — не вижу смысла врать, всё равно любопытный субъект всё слышал. — Только теперь это уже невозможно.

— Ну, в этом мире невозможных вещей не так много, как вам кажется, — собеседник улыбается одними уголками губ. — По крайней мере, для меня.

Ого. Самомнение у него, однако! Хотя… Он же инвестор. Может повлиять на решение директората. С другой стороны — оно уже принято. Ну и какой смысл?

— Что вы имеете в виду? — с подозрением спрашиваю. Не нравится мне подобное направление разговора.

— Это моя визитка, — словно фокусник, он извлекает из нагрудного кармана и протягивает мне маленькую карточку. — Хотите сохранить работу, позвоните мне. Завтра.

Ободряюще улыбается, когда я растерянно верчу в пальцах белый прямоугольник.

Присматриваюсь к объёмному изображению. Серебряная цепь, обвивающая толстый фолиант. Корпорация «Донат». Ян Карлович Подестов. Генеральный директор. Контакты…

— А… — поднимаю глаза, но никого рядом уже нет. Мужчина, выполняя своё обещание, не стал напрасно тратить время и ушёл вверх по лестнице. Успеваю заметить только исчезающую тень.

Растерянность быстро сменяется недоумением. Почему завтра? Что конкретно он хочет предложить? Помедлив, всё же убираю карточку в сумку. Ладно. Разберёмся.

В вестибюле совсем пусто. Сердитая гардеробщица, поворчав что-то невразумительное себе под нос, сняв с одной из вешалок, выдаёт мне единственную оставшуюся куртку. В последний рабочий день народ быстро разбегается по домам, задерживаются только такие дуры, как я. И то, вынужденно.

Прозрачные двери услужливо разъезжаются в стороны. На выходе завеса подогретого воздуха из кондиционеров обдаёт напоследок приятным теплом, словно готовя к контрасту с тем, что ожидает меня на улице. А там…

Несмотря на то, что на дворе конец мая, холодный ветер налетает сильными порывами, принося ощутимый дискомфорт. Тем паче, что лёгкая курточка и не слишком длинная юбка защищать меня от вечерней прохлады напрочь отказываются. Как и тонкие колготки, оказавшиеся солидарными с прочими предметами одежды.

Я зябко ёжусь, жалея, что утром не оделась теплее. Погода последнее время становится всё более непредсказуемой и меняется буквально за считанные часы. Глобальные перемены климата, которыми население Земли пугали с конца прошлого столетия, давно стали для нас суровой действительностью. И климатологи никакой положительной динамики в будущем не обещают, при всём том, что уже лет пятнадцать никто не сжигает органическое топливо. Тем не менее, совершенно непонятно почему, содержание углекислоты падает крайне медленно и атмосфера продолжает оставаться нестабильной.

Не обращая внимания на мелкий моросящий дождь, я сбегаю по невысоким ступеням, быстро преодолевая открытое пространство перед зданием, и ныряю под крышу парковки для аэромобилей.

— Привет, Ден! — привычно чмокаю в щёку шатена, дожидающегося меня около синего спортивного кара, и забираюсь на сиденье.

— Почему так долго? — он садится рядом, запуская систему. — Я полчаса тебя жду.

— Проблемы, — расстёгиваю заколку и снимаю резинку, распуская скрученные в узел волосы. Встряхиваю головой, чтобы освободиться от ощущения стянутости. Свобода!

— Что случилось? — Ден бросает краткий взгляд в мою сторону, аккуратно выруливая на стартовую площадку. Машина стремительно разгоняется и, взлетев с пандуса, занимает свободный воздушный эшелон, ну а я тем временем коротко отчитываюсь, освещая события, взбудоражившие институт. О своём новом знакомом и приставаниях Макса пока умалчиваю.

— Моя помощь нужна? — заботливо интересуется брат, ловко лавируя в потоке машин.

— Да нет. Чем тут поможешь? — вздыхаю. — Просто придётся специализацию менять.

На мгновение задумываюсь: может, не скрытничать и рассказать ему всё? В итоге, не удерживаюсь от вопроса:

— Денис, а что ты знаешь о корпорации «Донат»? — моё неуёмное любопытство как всегда оказывается на первом месте.

— Первый раз слышу, — получаю в ответ настороженный взгляд сапфировых глаз. — А что?

— Их представитель был на конференции. Вот мне и интересно, что им от нашего института понадобилось, — ловко стряпаю полуправду. Обманывать брата, разумеется, нехорошо, но и лишний раз давать ему повод волноваться за меня тоже не стоит.

— Ясно, — задумчиво кивает Ден, вновь сосредотачиваясь на маршруте.

Я тоже замолкаю. Из-за моей задержки мы попали в час пик, а многоуровневая трасса в это время перенасыщена аэромобилями со спешащими по домам людьми. Ну и вероятность аварий, даже при всех принимаемых мерах безопасности, очень высокая. Значит, лучше водителя не отвлекать, тут и при полной сосредоточенности не так просто управлять техникой. Я, во всяком случае, делать этого сама не рискую — нет у меня той моментальной реакции, которую я столько раз наблюдала у брата. Потому и предпочитаю с его помощью на работу и домой добираться, а не самостоятельно.

Ну, прям как в воду глядела!

— Дихол! — Денис резко виляет в сторону, уходя от подрезавшего его красного представительского кара и предотвращая неизбежное столкновение.

Непонятное словечко, сорвавшееся с тонких губ, вызывает у меня улыбку. Использует брат его часто, да и от отца я, кстати, тоже иногда подобное слышу. Вот только, сколько раз пыталась добиться от обоих смыслового перевода, получила лишь невнятное пояснение, что ничего оно не значит, просто придумано как альтернатива типичным нецензурным выражениям. Мол, чтобы мои ушки не завяли.

Вернув машину в нужный ряд, Ден ещё некоторое время шипит что-то невразумительно-раздражённое в адрес незадачливого водителя, а я всё с той же идиотской улыбкой наблюдаю за ним.

Брат у меня — красавец. Ему даже сердиться неимоверно идёт, он тогда просто неподражаем. Густые каштановые волосы, аккуратная стрижка, кожа и фигура идеальные, несмотря на то, что ему уже за сорок. А вообще-то, больше тридцатки не дашь, точно. Это, наверное, наследственное, потому что папа тоже очень молодо выглядит, про маму и говорить нечего! Её все знакомые за мою сестру принимают, хотя я больше на отца похожа. По крайней мере, глаза у меня точно от него — карие. И в этом смысле я Денису даже завидую, у него радужки ярко-синие, мамины, такие притягательные!

Свернув в сторону от оживлённой трассы, аэромобиль ещё несколько минут летит над лесным массивом. Около трёхэтажного особняка спокойно приземляется и, скатившись с посадочной площадки, замирает у крыльца.

— Топай! — деловито распоряжается братик, не останавливая двигатель и кивая на дверь.

— А ты? — настораживаюсь. Куда это его несёт на ночь глядя?

— Дела есть, — брат обтекаемо уходит от прямого ответа.

Ясно, что ничего не ясно. Впрочем, к подобному я уже давно привыкла. В свои планы он меня не посвящает. Никогда. Так что, если бы это первый раз произошло, то конечно, было бы чему удивляться, а так…

Дом встречает тишиной. Тоже привычной, потому что кроме меня и брата здесь практически никого не бывает. Денис не женат, даром я своих подружек ему сватала, а родители, сколько себя помню, лишь изредка приезжают, хорошо если раз в полгода, да и то, ненадолго. Работа такая. Папа — капитан на исследовательском судне, а мама всегда с ним в рейсах. Так что, можно сказать, что Ден в большей степени занимался моим воспитанием, нежели они. И в школу водил, и с уроками помогал, и к поступлению в универ готовил, и с наглыми кавалерами разбирался, да столь успешно, что у меня их совсем не осталось. Макс не в счёт. Этот типчик совсем недавно на мою персону перекинулся, потому брат не в курсе. И, несмотря на то, что отношусь я к блондинчику прохладно, сдавать его с потрохами как-то не хочется. Всё же греет душу то, что кто-то хочет быть со мной. А то получается, что в свои двадцать три я никому и не нужна? Обидно.

На автопилоте добираюсь до своей комнаты, переодеваюсь, спускаюсь в столовую, ужинаю, топаю обратно к себе…

Из головы не выходит таинственный Подестов и его загадочное предложение. Я даже инет перерываю, чтобы хоть какую-то информацию раздобыть, но, увы, кроме официального сайта с весьма непродуктивным и неконкретным заявлением о том, что занимается корпорация посредническими услугами, ничего существенного не нахожу.

Вот и как всё это расценивать? Сплошные нестыковки. Какая связь между подобной деятельностью и изучением мозга? Какую выгоду видит маклер, предлагая мне помощь в сохранении работы?

Засыпаю, так и не разобравшись окончательно, но с чётким пониманием того, что завтра я ему позвоню. Обязательно.

В очень дорогой… Нет, не так. В офигенно дорогущий ресторан, расположенный на последнем этаже одной из высотных башен торгово-промышленного комплекса, которых теперь не так уж и мало в нашем городе, я вхожу с ощутимым беспокойством в душе.

Может, зря я согласилась приехать именно сюда? И нужно было настоять на каком-нибудь ином месте? Попроще. С другой стороны, мужчина, едва понял, что я готова выслушать его условия, сразу назвал адрес, время и отключился, не оставляя мне возможности для выбора. Пришлось рискнуть.

Шагнувший было навстречу охранник, явно намеревающийся не пустить в эксклюзивное заведение неподобающе одетую девицу, да ещё и в кроссовках вместо туфелек, вдруг начинает колебаться и отступает, освобождая проход. Видимо, меня всё же ждут.

Знаю. Мой внешний вид действительно выбивается из общей концепции оформления помещения. По крайней мере, интерьер в духе восемнадцатого века и спортивный костюм явно несочетаемы. Ну да ладно. Я же не на свидании! К тому же, мне нужен был способ скрыть от брата истинную цель моего дневного променада, вот и оделась именно так, чтобы оправдаться банальным походом по магазинам. Ведь в шопинг-центре на каблуках много не набегаешь!

Темноволосый мужчина, сидящий за столиком у окна, при моём появлении немедленно откладывает в сторону тонкий планшет.

— Вы пунктуальны, — хвалит, приглашающе указывая на стул напротив. — Я могу предложить вам обед?

— Нет, спасибо, — предпочитаю остаться обязанной ему минимально. — Только кофе, если можно. С молоком.

Понимающая улыбка появляется лишь на мгновение и тут же исчезает.

Предупредительно возникший рядом официант, получив заказ, столь же незаметно испаряется. Впрочем, не проходит и минуты, а передо мной уже стоит ароматный напиток и тарелочка с маленькими пирожными-канапе. Видимо, брюнет решил всё же чуть-чуть подсластить будущий разговор.

Решаю не возмущаться. Это его личная инициатива, она меня не касается.

Кофе оказывается на редкость приятным. Что за сорт, интересно? Впрочем, я же не для этого пришла…

— Я вас слушаю, — тороплю мужчину, который, откинувшись на спинку стула, равнодушно бегает глазами по помещению, лишь изредка возвращаясь к моей персоне.

— Сразу к делу? — наигранно удивляется визави. Взгляд становится иным, более цепким. — Хорошо.

Теперь и поза меняется. Он чуть наклоняется вперёд, опираясь на столешницу и переплетая пальцы в замок.

— Вам предлагают оставить работу в институте и перейти в альтернативную структуру, занимающуюся аналогичными разработками. Пока не буду конкретизировать и называть имён, скажу так: именно из-за полученной у профессора Рогова квалификации, люди, от имени которых я сейчас веду переговоры, заинтересованы в вашем участии при проведении исследований.

О как. А я думала, всё окажется банальнее и проще. Например, предложит за вознаграждение, надавить на директорат, чтобы тот не закрывал лабораторию. А тут такое…

— Это всё? — решаю уточнить, потому что господин Подестов замолчал, явно ожидая моей реакции.

— Нет, разумеется, — он едва удерживается от смешка. — Предложение касается всех младших научных сотрудников вашей лаборатории. Вас ведь трое, если я не ошибаюсь? — уточняет, вежливо дожидаясь моего кивка, хотя и ежу понятно, что не нужно ему моё подтверждение.

— А профессор? — в душе появляется неприятное чувство, словно я его предаю.

— У меня нет полномочий обсуждать эту тему, — ловко изворачивается хитрый субъект. — В отношении ваших друзей вакансии действуют до шести часов вечера понедельника. У вас будет время с ними поговорить. Что касается лично вас, Лидия… — Он тянется за планшетом, выводя на экран изображение и передавая его мне. — Вот условия соглашения.

Текст оказывается объёмным. В том смысле, что пунктов там… Я минут десять вчитываюсь в содержание, пока у меня в голове не складывается более-менее внятное впечатление.

Организация частная, вместо наименования — тринадцать абстрактных символов. Хм… Рабочий день ненормированный, без выходных, зато предоставляется недельный ежемесячный отпуск. Не слишком удобно, хотя и терпимо, тем более, что обеспечивается бесплатное проживание и питание в гостинице на территории исследовательского комплекса. Выход за пределы которого без разрешения, кстати, запрещён. Как и использование средств связи. М-да… Зарплата…

Сумма, которая проставлена рядом с этим замечательным словом, меня основательно шокирует. Да я столько за год не зарабатываю!

Вдох-выдох. Вспомнили про бесплатный сыр. Успокоились. Далее. Действие соглашения — один год, продлевается автоматически на тот же период. Увольнение ранее обозначенного срока не предусматривается. Печально. А вдруг меня что-то не устроит?

Так. Что тут ещё? Договор о неразглашении. Ого! С чего это такая секретность? Зато теперь понятно, почему название скрыто — только после подписания и узнаю, на кого буду работать. Блеск.

Дальше. Дополнительные условия. Обеспечение наличия копий материалов текущих исследований. Ё!

От удивления я даже планшет на стол роняю.

— Что-то не так? — мягко интересуется Подестов, сохраняя полную невозмутимость.

— Всё не так! Вы сами-то это читали?

— Естественно, — спокойно подтверждает собеседник. — Более того, я сам это составлял.

Ну, знаете ли!

Логичная картина, сложившаяся в голове, рассыпается, как карточный домик. Он же маклер! Посредник! К тому же — генеральный директор, не исполнитель! А тут, мало того, что лично ведёт переговоры с клиентом, так ещё и условия диктует. Чушь какая-то!

— Тогда, Ян Карлович… — начинаю раздражаться.

— Просто Ян, — улыбается, останавливая моё восклицание.

— Хорошо, — послушно соглашаюсь, усилием воли погасив эмоции. — Тогда, Ян, объясните мне сакральный смысл подобных требований.

Мужчина наклоняется ближе, заглядывая через стол в светящийся экран, скорее всего, решив уточнить, что же конкретно меня так напрягает.

— А что тут объяснять? — пожимает плечами, отклоняясь назад. — От вас не требуется ничего сверхъестественного. Всего лишь забрать с собой материалы, полученные в ходе ваших предыдущих исследований, чтобы вы сами, заметьте, сами, — выделяет последнее слово интонацией, — могли их использовать в дальнейшем, а не начинали работу на пустом месте. Всё просто.

— Эти данные, — сердито смотрю на него, — итог не только моего труда. И я не имею права…

— Имеете, — не даёт договорить упёртый тип, снова обрывая меня на полуслове. — Нейроскан не является секретной разработкой. Более того, частично результаты опубликованы. Ну и, наконец, вы же столько раз забирали материалы домой, чтобы с ними поработать в свободное время. Верно?

Некоторое время мы молчим. Я — обдумывая его слова. Он — ожидая моего решения.

Ладно. Бог с ним. Действительно, ничего тайного и страшного. Но вот, что касается всего остального… Подтягиваю к себе планшет и ещё раз пробегаю глазами текст.

— Вам не кажется, — тихо озвучиваю свои ощущения, — что условия контракта излишне жёсткие?

— И финансовая составляющая это не компенсирует? — Подестов лукаво прищуривает и без того узкие глаза. — Помню, помню, у вас иные приоритеты, — жмурится, как кот, учуявший валериану. — Ну, так вы и будете заниматься любимым и интересным делом, — наконец прекращает пантомиму, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку стула.

Тоже верно.

— Я подумаю над вашим предложением, — поднимаюсь, давая понять, что обсуждение мы закончили. — Спасибо за кофе.

— Сядьте! — раздаётся резкий приказ.

Мамочки! Каким у него может быть голосочек, однако! У меня аж мурашки проносятся по телу. На всякий случай решаю не спорить, опускаясь обратно на сиденье.

— К сожалению, у меня нет возможности ждать, — поняв, что переборщил, мужчина смягчает интонации. — Вы должны принять решение сейчас. В противном случае оно аннулируется.

Час от часу не легче! Что ж ему так не терпится? Куда спешит?

— Но мне и в правду нужно всё обдумать, — пытаюсь выкрутиться из щекотливого положения.

Подестов недовольно морщится, бросая взгляд на наручный коммуникатор.

— Десять минут, — милостиво обозначает временные рамки.

Десять? Мало. Не сделать бы ошибки, приняв неверное решение! Нужно было бы с братом посоветоваться. Позвонить? Можно. Но обсуждать всё по телефону, в шустром темпе, да ещё и при свидетелях… Не вариант.

Поняв, что помощи ждать неоткуда, да и выбора не остаётся, ещё раз мысленно взвешиваю все «за» и «против». Терять, в общем-то, приличное предложение не хочется. Но все эти условия… И спешка… Впрочем, возвращаться в институт, чтобы заниматься тем, что не интересно, тоже приятного мало. Прислушиваюсь к внутреннему голосу, который категорично против обеих альтернатив. Да что же это такое!

— Итак? — раздавшийся вопрос бесцеремонно вырывает меня из состояния задумчивости.

Вот честно, я пытаюсь отказаться. Клянусь! Но слова застревают в горле, а потому мужчина, приняв молчание за согласие, протягивает мне стилус.

Машинально беру электронную ручку, непроизвольно кручу в пальцах и, словно кто-то решил за меня, ставлю подпись в документе.

— Дура!

От резкого голоса вздрагиваю, как от удара.

— Идиотка!

Вжимаю голову в плечи, спасаясь от грозовых раскатов.

— Ты хоть понимаешь, что наделала!

Возмущению Дениса нет предела. Зло сверкая синими глазами, брат, как разъярённый тигр, ходит по кабинету, в который я столь опрометчиво сунулась, чтобы сообщить ему новость. Наконец останавливается напротив, сжимая кулаки.

— Почему мне сразу не рассказала? — шипит сквозь зубы.

— Не успела. Прости, — вцепляюсь пальцами в кожаное покрытие дивана, на котором сижу, в поисках хоть какой-то поддержки. — Мне показалось, это нормальное решение.

— Нормальное? — Ден вспыхивает. Едва сдерживается, чтобы вновь не обласкать меня каким-нибудь замечательным эпитетом. — Ты хоть в курсе, где именно тебе придётся жить? Работать? С кем?

— Примерно, — тихо отвечаю.

Наградив меня малоприятным взглядом, брат садится рядом. На несколько мгновений задумывается, устремляя взгляд в окно.

— Копию контракта он тебе отдал? — интересуется сердито, но уже без яростных интонаций.

Ф-ф-фух… Пронесло. Начинает остывать.

Активно киваю и кладу на его раскрытую ладонь таблетку-накопитель.

— Посмотрим, — бурчит Ден, стягивая со стола планшет. Фиксирует на нём флешку, выводя информацию на экран. Минут десять сосредоточенно читает, периодически бросая на меня уничижительно-гневные взгляды. Закончив изучение, закрывает глаза, откидываясь на спинку мебели.

Мешать ему я не рискую. Замираю в неподвижности, боясь даже громко дышать. Внимательно наблюдаю за лёгкими искажениями лица, пытаясь предугадать, как брат себя поведёт. Снова отругает?

— Всё было бы очень плохо, если бы не было так хорошо, — вдруг выдаёт загадочно Денис.

— Что? — я аж теряюсь от подобного заявления.

Вместо ответа брат одаривает меня ещё одним внимательным взглядом. Уже не злым. Просто задумчивым, с искорками беспокойства в глубине.

— Иди к себе, — привычно распоряжается. — Собирай вещи, раз уж тебе придётся переезжать. А насчёт этого… — возвращает планшет на стол, — завтра поговорим.

Поднимаюсь с дивана, послушно покидая помещение, с невероятно диким ощущением в душе, что вляпалась я во что-то весьма специфическое. Не может быть, чтобы Ден так реагировал без объективных причин. Жаль, что объяснять ничего не стал. То ли не посчитал нужным, то ли иные у него мотивы.

Может, реально глупо я поступила, согласившись на подобные условия работы?

Окончательно расстроившись, падаю на кровать, стирая со щёк мокрые дорожки. Не плачу, нет, просто слёзы непроизвольно наворачиваются на глаза. Поговорить бы сейчас с кем-нибудь, чтобы стало легче. И не с кем.

Мама? Далеко. Даже дозвониться до неё — проблема. Подружки? Одна замужем и сейчас ребёночка ждёт. Взваливать на беременных свои проблемы нельзя. Другая где-то на югах. В отпуске. А это значит, что ей сейчас не до моих душевных излияний.

Впрочем, к подобному одиночеству я привыкла. Как и к тому, что многое в этой жизни зависит только от меня самой. И Денис, кстати, всегда был «за», поощряя мою самостоятельность. А тут такое устроил!

Придётся поискать иной способ восстановить нормальное состояние травмированной психики.

Чего я кисну, спрашивается? Ну, накричали на меня. Не убили же! Зато теперь моя жизнь станет окончательно взрослой и независимой! Как бы там ни было, но брат невольно меня контролировал, а теперь…

Я даже замираю, в предвкушении от назревающих перспектив.

А ведь если откинуть все минусы, то плюсов реально много!

На этой позитивной ноте ловлю себя на том, что уже улыбаюсь. Желание перемен окончательно задавило панику от того, что сделала я что-то неправильное.

Решительно отталкиваюсь от матраса. Включаю музыку, вытаскиваю из шкафа вещи, принимаясь обдумывать, что именно и в каких объёмах мне понадобится. У меня, разумеется, ещё завтра весь день на сборы. Но предстоит ещё один разговор с Денисом, который наверняка порушит мою рождённую эйфорию на корню. Так что лучше собраться сейчас!

Поглощённая процессом, даже не сразу замечаю, что в комнату заглядывает брат, скорее всего привлечённый громкими звуками.

— Ужинать будешь? — спрашивает, дождавшись, когда я повернусь к нему.

— Буду, — не вижу смысла оставаться голодной. Ведь пообедать мне сегодня так и не удалось.

Отрываюсь от своего увлекательного занятия и иду следом за Денисом в столовую. Готовить он не любит, как и я, впрочем, так что всё, чем мы питаемся — симбиоз полуфабрикатов ближайшего супермаркета и неустанной работы нашей духовки.

— Родители звонили, — накладывая себе порцию картофеля с курой, ставит меня в известность брат. — В следующем месяце смогут приехать.

— Здорово, — киваю, поддерживая разговор.

— Отец сказал, что у них будет две недели отпуска, — продолжает Ден, аккуратно разделывая мясо на тарелке, — возможно даже больше.

Любопытно. На отвлечённые темы он со мной разговаривает, а о том, что произошло — ни слова! Как и следующим утром, впрочем. Словно решил до последнего меня мучить неизвестностью. А ведь явно что-то придумал — вон как глаза интригующе сверкают, когда на меня смотрит! Да ещё и куда-то улетел, сразу после завтрака, попросив из дома пока не уходить.

А я и не собираюсь, мне и так дел хватает. Сумку доупаковать, потому как с вечера времени не хватило. В комнате прибраться, чтобы беспорядка не оставлять. Знакомым сообщения написать, раз уж жить придётся три недели в информационной изоляции.

— Лидея, в кабинет спустись, — раздаётся серьёзный голос из коммуникатора, как раз когда уже отправляю письма.

Не знаю, почему брат так своеобразно видоизменяет моё имя. Родители, кстати, тоже предпочитают именно этот вариант. Говорят, что им так больше нравится. А мне, честно, без разницы. Лидия, Лидея. Подумаешь, одна буква другая!

С некоторой опаской открываю дверь, хотя уверена — эмоциональный взрыв уже позади и теперь будет спокойное, продуктивное обсуждение.

— Садись, — услышав моё осторожное шебуршание, брат отворачивается от раскрытого окна, в которое задувает на удивление тёплый ветерок. Погода опять поменялась.

Лишь убедившись, что я заняла устойчивое положение на диване, Денис приступает к разговору.

— Итак. Того, что ты сделала, уже не изменишь, а это значит, придётся исходить из того, что мы имеем сейчас. Как говорится: чему быть, того не миновать, — вроде мягко говорит, а тёмные брови всё равно сходятся к переносице, выдавая его отношение к произошедшему. — Надеюсь, что ты не разочаруешься в своём выборе. Только прошу, будь осторожнее и внимательнее, теперь у тебя не появится возможности изменить свою жизнь, по крайней мере, в ближайший год. — Ден делает паузу, словно прислушиваясь к чему-то, и непредсказуемо меняет тему: — Мне нужно тебя кое с кем познакомить. Это мой хороший друг, и, надеюсь, ты воспримешь его адекватно.

— Хорошо, постараюсь, — пожимаю плечами, осматривая кабинет, но кроме стеллажей с книгами ничего интересного не нахожу. И где прячется этот таинственный незнакомец?

Справа неожиданно раздаётся шорох, и на полу возникает тень. Ещё мгновение, и тот, кто её отбрасывает, появляется из-за массивного дубового стола. Огромный чёрный дог неспешно шагает и останавливается напротив, внимательно рассматривая меня блестящими глазами.

Нервно сглатываю. Это и есть его «друг»? Что-то я не припоминаю наличия у брата нежной любви к братьям нашим меньшим. В нашем доме никогда животных не было. Даже хомячков. И когда он успел обзавестись питомцем?

— Его зовут Эдер, — тем временем продолжает говорить Ден, — Он поедет с тобой и будет твоим телохранителем.

Что?! Подобное заявление добивает меня окончательно.

— Зачем? — выдавливаю, не отводя взгляда от устрашающей, лоснящейся антрацитовым глянцем горы мышц.

— Зачем? — фыркает брат. — Да затем, что я не собираюсь тебя отпускать одну, неизвестно куда! Организация, в которой тебе предстоит работать, действительно занимается исследовательской деятельностью, я узнавал, но место нахождения не афишируется. А если с тобой что-то случится? Где тебя искать? Ведь ты даже связаться со мной не сможешь! Кто тебя защитит?

Подобная постановка вопроса возмущает меня до глубины души.

— Я не маленькая девочка! Мне не нужна охрана! Хватит меня контролировать! — вскакиваю и тут же падаю обратно, потому как дог делает шаг ко мне. Мало того, он ещё и передними лапами встаёт на диван, нависая сверху, заглядывает мне в глаза и чуть слышно рычит, обнажая клыки.

У меня аж сердце замирает от страха. Тут зубки такие, что шею перекусит на раз, если ему что-то не понравится!

— Эдер, хватит её пугать! — резко бросает Денис.

Наконец он отлипает от подоконника, на который опирался, и подходит ко мне, опускаясь рядом. Гигантские лапищи тем временем послушно мигрируют на пол. Теперь животное снова спокойно сидит напротив, делая вид, что ничего не произошло.

— Котёнок, — брат ласково проводит рукой по моим волосам, заправляя их за ухо. — Не будь такой упрямой. Пойми, я же о тебе забочусь. Ну что такого страшного в том, что он, — бросает короткий взгляд на замершего в неподвижности зверя, — за тобой присмотрит?

Интересная формулировка. Обычно люди за животными присматривают, а не наоборот.

— Я с ним не справлюсь, — хмуро смотрю на пофигистскую морду. Дога, естественно. Потому что физиономия Дениса весьма-таки обеспокоенная.

— Справишься, — уверенно заявляет брат. — Он очень… — задумывается, подбирая слово, — послушный.

М-да? Как-то я в этом сомневаюсь, откровенно говоря. С какой радости пёс будет выполнять приказы совершенно незнакомой человеческой особи женского пола? Я же ему не хозяйка! Вот только попробуй объясни это Дену, если тот при любом раскладе докажет, что я не права.

— Мне не разрешат, — пытаюсь найти ещё хоть какую-то отговорку, лишь бы не брать это чудовище с собой.

— Разрешат, — упрямо настаивает Денис. — В твоём контракте есть пункт о личном движимом имуществе, которое ты имеешь право привезти. Домашние животные относятся к этой категории.

Ну, всё. Приехали. Спорить дальше никакого смысла не имеет. Похоже, за меня уже всё решили. Остаётся только надеяться, что этот зверь окажется достаточно разумным, чтобы мне не пришлось искать защиты от него самого.