Бета-тестеры. Дополнительное издание

Часть 15. Игры шпионов 3. Они не пройдут

Станция «1024 километр». Старая мельница недалеко от озера Гиблое. 6 января. 09:06 реального времени.

— Ну, и что это? — Ксенобайт недовольно посмотрел на покрасневшие глаза девушки. — И кому от этого легче?

— Никому, — покорно кивнула та. — Кофе…

— Да подождёт кофе, — отмахнулся внезапно программист. — Рассказывай.

— Что рассказывать? — не поняла Минус.

— Всё рассказывай, — решительно рубанул воздух Ксенобайт. — Всё с самого начала.

— Ну, — нерешительно завела руку за голову Минус, — тогда…

Понимаешь, у мамы был жёсткий такой бзик. Она с детства сама выбивалась «в люди». И с того самого выбивания утвердилась в мысли, что компьютеры и прочая техника — зло в последней инстанции, искусство — замотанный в мишуру капкан для человеческого мозга, а лучшая работа в мире — это работа врача, так как на тот момент именно врачи «котировались». Ну, свой бзик она в полной мере выплеснула на меня… Знаешь, кружки по латыни с трёх лет это были ещё цветочки. В три с половиной, когда я рисовала всё, что видела, меня спихнули в музыкальную школу на скрипку. Мама надеялась, что я возненавижу эту самую скрипку, а с ней всю музыку, рисование и прочую «чепуху». Ну, у неё не вышло, мне даже нравилось, как звучала скрипка. Виртуозом я так и не стала, конечно: не моё это, но ноты знаю, да и сыграть что-нибудь смогу, наверное. Когда мне исполнилось четыре, папа забил тревогу и подумал, что если немного переключить внимание жены… Так появилась Плюс.

Когда мне было пять, папа не выдержал трёх рыжих безумных существ, два из которых постоянно орали, а одно жило в каком-то своём мире, и сбежал. Я его понимаю: я бы тоже сбежала тогда, если могла. Мама окончательно разочаровалась в человечестве, в частности — в сбежавшем папе и не оправдывающей надежд мне, и ударилась в самоанализ. А мне пришлось научиться разбираться в детском питании и ещё куче странных для пятилетней девчушки вещей. Ну, я компа никогда не боялась, знаешь ли, а в интернете много полезных советов. Например, если долго не давать младшей сестре ложку с едой, когда она её наконец изловит, она точно не выплюнет треть себе на подбородок, а остальное — тебе в лицо. А если ты не хочешь, чтобы она махала руками, ты просто можешь натянуть ей колготки чуть выше, чем нужно. Потом появился дядя Семён. Он сразу нашёл общий язык с Плюс, а значит, мог рассчитывать на мою поддержку. Умный мужик: сразу понял, что мама чокнутая, но, увы, сердцу не прикажешь. Я прикрывала его, он — меня. Потом моя поддержка стала ему не нужна, а вот мне его…

Когда мне было двенадцать, а Плюс пошла в школу, мама соизволила снова обратить на нас чуть больше внимания, чем ежедневные проверки, обе ли дочери живы, и пополнение «семейной кассы» на холодильнике, докуда я формально не дотягивалась. И, разумеется, снова попыталась сдать меня во врачи. Ну, у неё почти получилось: латынь, химия, биология, олимпиады по медицине и скелет, от которого Плюс шарахалась, пока мы вместе не разрисовали его гуашью. А потом… Ну, я отказалась поступать в медицинский и свалила учиться на дизайнера. Маман устроила двухнедельный бойкот, чуть не выгнала меня из дома, но вовремя сообразила, что тогда готовить будет некому, да и с Плюс кто-то должен уроки делать. Из дома я, впрочем, всё равно свалила уже через пару лет. Даже не помню, из-за чего, какая-то мелочь, которая стала последней каплей.

Я тогда уже подрабатывала: таскалась с ССМ по городу в компании ещё пары таких же, как я, отчаявшихся студенток. Мы работали на компанию, которая отправляла нас к безумным фрикам, желавшим выделиться из толпы и не особо при этом разориться. Шили одежду на заказ прямо на дому. С вас только деньги, и мы снимем мерки, сгоняем за тканью, выкроим прямо при вас и сострочим всё, что только придёт в ваше больное сознание. Ну, или подскажем, как будет действительно красиво. Делить прибыль на троих мне не особо нравилось, но со снятием мерок у меня не ладилось. Пришлось мириться, пока не смогла наскрести на самый дешёвый планшет, потом две ночи сидела над его прошивкой. Ну, на пару простейших расчетных программок для выкроек по типу «фото-макет-рисунок» меня хватило.

Свалив из дома, я двое суток просидела на вокзале, но закончила шесть проектов, которые выдали в швейке в конце предыдущей недели. Сдала их, получила неплохой гонорар и сняла комнатушку в общаге. Прожила там месяц. Потом Плюс продемонстрировала мне «один день из жизни» — представляешь, она записала трёхминутный ролик, заставивший меня перегрызть собственной гордости горло и вернуться. Он до сих пор хранится у меня на флешке, в глубинах жёсткого диска и в трёх независимых архивах в сети.

Доучилась, отправилась в вольное плавание. Где только помотаться не успела: парикмахерские, закусочные, салоны красоты, швейки. Даже уборщицей какое-то время подрабатывала. Параллельно помогала Плюс с экзаменами, готовила ей, разбирала срач в квартире, который Плюс и маман умудрялись устроить за считанные минуты.

Мама снова начала проедать мне мозг: надо было идти на врача, уже давно бы жила в своей квартире… А я одалживаться не люблю. Ушла с жестяной кружкой и тремя книгами. Села на первый попавшийся поезд. Знаешь, это было даже в какой-то мере прекрасно: ехать, сама не зная куда, но знать, что так, как раньше, уже не будет.

Ну, я оказалась здесь. Сняла квартиру, где сейчас живёт Плюс. Думала, всё: мосты сожжены;, а дядя Семён вычислил меня уже через пару дней. Мама намылила мне шею, но возвращаться я не собиралась, и она смирилась. С тем, что я в другом городе, но не с тем, что я не врач. До сих пор не упускает случая меня этим попрекнуть. Плюс встала на крыло, приехала сюда учиться. Пожила со мной какое-то время. А потом вслед за ней подтянулась в гости мама, и я снова позорно сбежала, прихватив всё те же книги, кота и планшет. И — повтор истории. Новая работа, на этот раз виртуальный офис. Год почти не виделась с сестрой.

Потом дядя Семён отправил меня на разведку: голос у Плюс, видите ли, грустно звучал. Я приезжаю, а в квартире ядерный взрыв, везде стаканы из-под растворимого кофе — вот за это я её чуть не убила — и в холодильнике кусок чего-то неопределимого из-за сантиметрового слоя плесени. А дальше ты знаешь: как-то осталась, познакомилась с вами, ребята…

Минус неловко откашлялась и замолчала. Ксенобайт помешивал остывший кофе.

— Принеси сигарет, — скомандовал он через несколько секунд напряжённой тишины.

Девушка, облегчённо выдохнув, сбежала за пачкой, а программист сосредоточенно сверлил взглядом ложечку. Что-то нужно было исправлять, но он понятия не имел, что же именно, и тем более, как это сделать. Хотя была у него, признаться, одна идея. Но какая-то… безумная. Впрочем, с Минус по другому быть и не могло, это Ксенобайт уже понял.

Станция «1024 километр». Старая мельница недалеко от озера Гиблое. 6 января. 10:24 реального времени.

— К двум Леночка приедет, — запивая кофе жареную картошку, улыбнулся Егор. — Вы бы, ребятки, встретили её с монорельса-от, а?

— Что за Леночка? — озадачился Ксенобайт.

— Дочка Егора, — пояснила Минус. — Конечно, мы её встретим, Егор, даже не переживайте. А у вас термоса нет случайно: холодновато там, на улице…

— Есть, мила дочь, как не быть, — радостно подскочил лесничий. — И то верно, хоть кофейку попьёте, чтоб не застудиться.

— Да вы не торопитесь, — Минус миролюбиво прищурила один глаз. — Часа через полтора выйдем — как раз к двум на станции будем. Да, Ксен?

— А как мы эту самую Леночку узнаем? — с подозрением уточнил тот. — Вдруг приведем кого-нибудь, а это не Леночка вовсе, а американский шпион!

— Прямо толпы народных масс стремятся на «1024 километр», — фыркнула Минус. — Думаю, Леночка будет единственным живым существом, которое выйдет из монорельса; даже проводницы внутри останутся. Да и Егор дочке позвонит; скажет, что её встретят два гуманоида человеческой наружности, оба в чёрных куртках, один со злобным оскалом.

— Надо позвонить, — признал Егор. — Да она ещё и не знает, что у меня гости… А где положить-от! Вы вона что, мил дети, я вам сегодня полати законопачу, чтоб из щелей не сквозило. Аккурат к вашему приходу и поспею.

— Термос, — ненавязчиво пропела Минус, когда лесничий уже понёсся искать, чем затыкать щели. — И, Егор, а где у вас тряпка для пола?

Станция «1024 километр». 6 января. 13:47 реального времени.

— Культурно отдыхаем, — Ксенобайт выдохнул облачко пара и налил себе ещё кофе. — Зефирку.

Минус протянула ему шуршащую пачку.

— Показала бы хоть, что выходит, — хмыкнул программист ещё минут через пять ожидания.

— Что-то по типу… — девушка то и дело покусывала нижнюю губу, и та уже, обветрившись на морозе, вспухла. На планшете был не столько набросок, сколько схематичное изображение масштабов. Мелисса, лихо оседлав божью коровку, подлетала к кувшинчику цветка. У самой Мелиссы за спиной так же красовались невнятные очертания, которые, видимо, должны были обозначать жёсткие крылья, как у пчелы или, скорее, стрекозы.

— Много крыльев, — хмыкнул Ксенобайт. — Как-то слишком летуче даже для тебя. Но идея в целом неплоха. Уменьшающий гриб вспомнила?

— Безумина, — Минус усмехнулась и подышала на озябшие пальцы. — По сути, это была твоя идея.

— На, погрей руки, — протянул ей кружку-крышку от термоса программист.

— Спасибо, — девушка благодарно прикрыла глаза. — Знаешь, Ксен, я так рада, что этот мир такой тесный. Вот какой был шанс, что из восьми миллиардов людей на этой планете Карпатом окажется друг моей сестры, а? Ладно, сузим до русскоязычного населения. Около миллиарда к одному.

— Сужай сильнее, — качнул головой Ксенобайт. — Кто в «Зазеркалье» с первого дня и до сих пор сидит? Десятка два человек, не больше.

— И вероятность того, что они пересекутся, должна увеличиться? Какая-то зазеркальная у тебя логика, — Минус фыркнула и потянулась за зефиром. — Карпат мог быть кем угодно из любого города, хоть бабой Глашей из деревни Верхние Собаки, с головой канувшей в виртуальную реальность, но, тем не менее, им оказался ты.

— А у тебя слишком незазеркальная логика, — недовольно сморщился возможная баба Глаша. — Люди из «Зазеркалья», образовавшие костяк игры, стягиваются друг к другу высшими силами. Поверь, где-то там невидимый Чешир ухмыляется, подталкивая хвостом друг к другу пешки-игроков.

— Да ты романтик, — усмехнулась Минус, откидываясь на снег. — Знаешь, может, ты и прав. Я никогда не верила теории вероятности, она слишком чёткая, чтобы соответствовать истине. К тому же, всем известно, что самые надёжные правила — правила, в которых есть как минимум три исключения…

— Брандашмыги, — внезапно нервно заявил Ксенобайт. — Птица Тум-Тум. Два. Должно быть третье, Копия.

— И это я ещё помешалась на игре, Карпатик, — язвительно заявила Минус. — Болотные вирмы, они тебя обожают. Возвращай частички адекватности, которые у тебя ещё остались: едет монорельс.

— Елена? — официально уточнил Ксенобайт, когда девчушка Внучкиного возраста соскочила с железной ступеньки. — Нас послал ваш батюшка с целью препроводить до его жилища.

— Леночка, — Минус прищурилась, всматриваясь в лицо девчушки. — Ты был прав, Ксен: наверху действительно невидимый Чеширский кот.

— С чего такие выводы? — программист озадаченно покосился на подругу и бесцеремонно стянул с новоприбывшей капюшон. Та нервно пискнула. — Кого-то напоминает, но я пока не понял.

— Леночка, — сладко пропела Минус, стягивая собственный капюшон, — или лучше сказать Лёнечка? Ну что же ты, не узнала? Загордилась, героем стала?

— Копия? — взвизгнула девчушка. — А это? ..

— Твой герой, — подтвердила Минус, ехидно улыбаясь. — Объект томных вздохов по вечерам и первой невинной девичьей любви. Отважный и коварный воин-плохиш, завоевавший сердце юной леди без особых усилий и собственного ведома. Дамы и господа, перед вами Карпат!

Ксенобайт уже собирался поинтересоваться, не отравилась ли Копия собственным ядом, но взглянул на пунцовое от стыда лицо Леночки-Лёнечки и едва сдержал убитый стон. Этого ему ещё не хватало!

Если бы у Минус был хвост, Ксенобайт был абсолютно уверен, он сейчас язвительно извивался бы за спиной. Леночка краснела, бледнела, снова краснела, и каштановые кудряшки то и дело падали ей на лицо, а она смущённо и нервно торопилась убрать их обратно за уши. Минус предусмотрительно покинула стол, усевшись по своему обыкновению на полу возле печки, и оттуда щурила глаза на ужинавшую троицу, допивая остатки кофе из термоса. Егор довольно басил что-то про каравай и баню, то и дело хлопая дочь по плечу, а та отчаянно пыталась не краснеть. Получалось пока что из рук вон плохо.

Посуда то и дело летела из дрожащих рук девчушки, чашки опрокидывались, тарелки вываливали своё содержимое, и Ксенобайт уже жалел, что не присоединился к подруге, предпочетшей трапезничать на полу. Её и Леночкиными усилиями на полу теперь действительно было чище. Допивая бутылку пива, программист чувствовал себя довольно неловко: Егор при дочери явно предпочёл сухой режим, и не подумавший об этом Ксенобайт оказался невольным предателем мужской солидарности. Просьбу Минус помочь с посудой программист воспринял как изрядно запоздавшую, но оттого не менее необходимую руку помощи.

— Как ощущения, герой-любовник? — чуть ли не мурлыкнула девушка, шутливо пихая его бедром. — Втюрил в себя девчурку, обольститель коварный, и ухом не ведёт. Хоть бы комплимент ей сказал какой, а? Бедный ребёнок извёлся весь; вертится, как уж на сковородке, посуду бьёт казённую, цвета меняет, аки флаги во времена революции.

— Ну вот чего ты издеваешься? — устало выдохнул Ксенобайт. — Что мне теперь делать, лучше скажи.

— А что, думаешь, Егор будет против? — фальшиво изумилась Минус, но под тяжёлым взглядом друга сдалась, посерьёзнела и так же устало вздохнула. — А что тут сделаешь? — спросила она. — Понятно же, что она не в тебя влюблена, а в Карпата. И не просто в Карпата, а в Карпата, идеализированного всеми фибрами души. Благородного, смелого, не думающего о собственной выгоде. Эдакий рыцарь на вороном коне. Такое только с возрастом проходит.

— С возрастом — это через сколько лет? — уныло осведомился программист. — У Егора нет такого количества посуды, а у меня — нервов. Варианты, Копия, мне нужны варианты.

— Недосягаем и недоступен, — подумав, предложила Минус. — Скажи, что у тебя кто-то есть. Только помни, что Лёнечка у нас существо импульсивное и мстительности от нас поднабравшееся, как бы конкурентку в капусту не порубила. Принцессы, они ради идеала и загрызть могут.

— Авторитет? — предположил Ксенобайт. — Вот кто для девочек её возраста авторитет?

— Егор, — фыркнула Минус. — Но, сдаётся мне, в такую версию она не поверит. Хотя, смотря как подать…

— Тьфу на тебя, извращенка, — Ксенобайт мрачно смерил подругу взглядом и оценивающе прищурился. — Ладно, есть у меня один вариант, как со всем этим разобраться.

— Ну, тогда вперёд и с песней, — чуть дёрнула плечом Минус. — С посудой я тут закончу, иди искать в лесу цветы. К весне как раз вернёшься.

— Чего? — озадачился программист.

— Не угадала, да? Не свадьба? — рыжая, не удержавшись, ухмыльнулась.

— Язва, — мрачно буркнул Ксенобайт и, брызнув оскорблённо взвизгнувшей Минус в лицо мыльной водой, спешно ретировался.

— М-м?

Минус не стала сопротивляться, когда подгадавший момент Ксенобайт решительно прижал её к стене в сенях прямо на глазах у возвращавшейся из бани Леночки. Чуть развернулась, прильнула ближе, окутав невесомой дымкой ароматов кофе и красок. И ледяным голосом заявила:

— От любопытства кошка сдохла.

«Разоблачённая» Леночка, наверняка залившись краской, поспешила сбежать в избу.

— Можешь уже убрать руки, — неуверенно предложила девушка через несколько полных неловкого молчания секунд.

— А ты хочешь, чтобы я их убрал? — совершенно серьёзно уточнил Ксенобайт.

— А ты не хочешь убирать? — Минус лукаво прищурилась и вдруг на мгновение коснулась губами щеки парня. — Ой, Чеширский кот хвостом толкнул, — ухмыльнулась она и неуловимым движением вывернулась из рук. — Я за холстом шла, вообще-то: я Егору рисунок обещала. Но, знаешь, завтра он уйдёт осматривать лес, и Леночка наверняка увяжется вместе с ним. А мне как-то не хочется идти на мороз.

— Они уйдут после завтрака?

— Именно, — подтвердила Минус. — Будить тебя завтра или предпочтёшь поспать подольше?

— Синицы по утрам орут, как сумасшедшие, я всё равно проснусь. К тому же, ты совершенно не умеешь растапливать печь. — Ксенобайт насторожённо наблюдал, как девушка перебирает загрунтованные холсты, проводя по ним пальцами. — В чём между ними разница?

— Разница в шлифовке, в количестве слоёв, в оттенке грунтовки, — Минус выбирала между двумя белыми прямоугольниками. — Взгляд-взгляд-взгляд… Этот. Если захочешь, я расскажу тебе. Или могу молча наблюдать, как ты пишешь программу. Или сварить для тебя кофе. Просто попроси.

— Что-то мне подсказывает, что просить и не придётся, — хмыкнул Ксенобайт и покровительственно забрал выбранный холст. — Идём, здесь холодно.

Станция «1024 километр». Старая мельница недалеко от озера Гиблое. 7 января. 09:41 реального времени.

— Чем ровнее отшлифовано, тем равномернее ляжет краска, — Минус щурилась, плавно водя кистью. — Брандашмыг, птица Тум-Тум… Ты был прав, в этом что-то есть. Но кто?

— Точно не Бармаглот и не один из персонажей, — Ксенобайт лениво перебирал рыжие пряди, то и дело принюхиваясь в попытке разобрать неуловимый запах. — Как ты можешь рисовать их?

— Мне тоже не очень уютно, но этот слой надо закончить, — поморщилась девушка. — Потом я буду рисовать тебя… Может, правда вирмы? Или Синяя Гусеница?

— Брандашмыги не разговаривают, а Гусеница грозится запихнуть свой кальян тебе в глотку. Не Гусеница, нет. Да и вирмы — маловероятно, они появились позже. Меня? Нарисуй себя, — запах напоминал что-то среднее между озоном и плавящейся канифолью. И Ксенобайта убивали собственные ассоциации, но рядом с Минус мир становился полон оксюморонов и парадоксов.

— Всего через несколько недель после запуска. Но ты прав, вряд ли это они. Может, кто-то из песни-заставки?

— Они идут парами: Брандашмыг и Бармаглот, Снарк и Буджум, лев и дракон. Это тоже не то. К тому же, в песне ни слова про птицу Тум-Тум. Ложный след, — программист уткнулся носом в пушистый затылок и изо всех сил потянул носом. — Что общего у канифоли и озона?

— Что общего у ворона и конторки? — Минус чуть откинулась назад. — Наверное, твоя фантазия. Я уверена, ты разгадаешь эту загадку.

— Голос устриц и сладок и лжив, — усмехнулся Ксенобайт. — Ты похожа на устрицу, ты знаешь? Нужно приложить кучу усилий чтобы разжать эти створки, но под ними…

— Под ними куча липкой дряни, ни на что не годной без лимонного сока, — фыркнула Минус, откладывая холст. — Раньше ты говорил мне, что я похожа на болотного вирма.

— М-м. На него тоже, — программист жмурился. — Болотные вирмы похожи на устриц? Может, нужно послушать, что они визжат?

— Они визжат последнюю строчку заставки наоборот, — Минус чуть подёргивала кончиками пальцев; кажется, это выходило у неё непроизвольно. — Я записала как-то раз. Ложный след. И они ни капли не похожи на устриц, разве что тоже живут колониями. А вот Раковина Желаний вполне могла бы сойти за устрицу.

— Она не говорила, ложный след, — Ксенобайт понюхал поднятую с пола кисточку. Поморщился: пахло соляркой. — Что лежало в Раковине Желаний? Чёрная жемчужина? Я как-то пытался вытащить, но она не поддавалась.

— По легенде, шахматная пешка. Раковина поглотила пешку из верхнего мира до самой головки и приобрела способность исполнять желания. Если шахмат ты пешку в ладони зажмёшь…

— Думаешь, в Зазеркалье есть ещё одно Зазеркалье?

— В Зазеркалье, если ты не заметил, нет ни одного зеркала, — вздохнула Минус. — Иначе, поверь, я уже не раз попыталась бы полететь по спирали… Ложный след.

— Должен быть третий, — Ксенобайт аккуратно собрал чужие волосы в хвост, перемотал лентой. — Я чувствую это, понимаешь? Должен быть третий.

— Я верю, верю, — Минус кивнула, дождавшись, когда парень закончит. — Почему не Бармаглот? А, точно, ты видел скрипт. Птица и Брандашмыг есть в оригинале, так что шаракалы тоже отметаются, как и чёрные дракосусы. Ни Снарка, ни Буджума там пока нет. Никогда, никогда ты безумцам не верь… Может, стоит поговорить со Шляпником? Нужно знать, как смотреть и как слушать. Что он говорит вообще? Я не совалась к нему со времён двадцатого уровня: сначала надо было лезть в ров, а потом за склянками бегала Лёня.

— «Булавкой в глаз!» и поёт «Светит звёздочка с небес». Иногда спрашивает про ворона и конторку. У него просто набор фраз, а не анализатор, поболтать с ним не удастся. Ложный след.

— Или нужно ответить на его вопрос, и он что-нибудь скажет. Как наш Заяц, — предположила Минус.

— Ладно, примем за возможную версию, — кивнул программист. — Но мы зациклились на песне, хоть уже и сказали, что она совершенно ни причём. Может, в ней зашифровано что-то, но эту загадку мы придержим до следующей пакости. Сначала найдём третьего.

— А вдруг это фламинго в саду или вообще ежи? — Минус чуть дёрнула плечом, и кисть рванулась в её руках, создав в ровных волосах пока что безликого рисунка задорный вихор. — Зачем нам дрессированные ежи?

— Натравим на белых, — кровожадно предложил Ксенобайт. — Пусть пожрут все запасы и заполнят реки кровью…

— Ежи Апокалипсиса, — фыркнула Минус, и рисунок разжился ещё одним вихром. — А если серьёзно? Кто ещё это может быть? И Брандашмыги, и птица Тум-Тум формально считаются зверями чёрных, так как живут на чёрных клетках. Вот только это звание, само собой, не мешает им убивать новичков. Было бы честно, чтобы третий жрал новичков белых в тех же количествах, как Брандашмыги и птица Тум-Тум вместе взятые, но и приручённым приносил объединённую пользу. Вот только я понятия не имею, какая живность нападает на белых, кроме Бармаглота, а ты говоришь, что это не он. Может, третье исключение ещё не создано, а мы ломаем голову напрасно?

— Исключения закладываются вместе с правилом, — Ксенобайт уверенно покачал головой. — Спросим у Внучки про зверей, нападающих на белых. Если этот след ложный — ещё раз проверим Бармаглота. Проверку ежей и прочей мелкоты оставим напоследок. У нас есть три следа, а это уже что-то. К тому же, возможно, мы нашли секретный квест, начинающийся со Шляпника. И стоит полазать по рву, хоть и не очень хочется: никто и никогда не нырял на его дно; быть может, там есть что-то полезное. Но это подождёт.

— Значит, Внучка, — Минус зевнула и затаила дыхание, выводя линию брови. Добавила хищный блик на тёмное стекло. — Посмотри на меня, а?

Глаза девушка прорисовывала немногим меньше, чем весь остальной портрет. Ксенобайту успело надоесть сидеть на полу, да и жар, шедший от печки, давно перестал быть приятным, но желание досмотреть процесс до конца пересилило дискомфорт.

— Мио, мой Мио, — наконец, шепнула Минус, останавливая палец в миллиметре до свежего слоя краски.

— Странно, — высказался Ксенобайт, разглядывая портрет. — Я даже не знаю, по-хорошему странно или по-плохому. Он какой-то…

— Он живой, — всё так же шёпотом поведала девушка. — И он как ты.

— Отчего так? — программист щурился, пытаясь определить, что именно вызывает у него противоречивые ощущения. — Я вижу очки и волосы, но… Но тогда глаза, и… Только три? Тоже три исключения?

— Ага, — Минус кивнула, улыбаясь, довольная сообразительностью напарника. — Сможешь найти ещё одну пасхалку? Хотя на это должно понадобиться больше времени, наверное.

— Пока не вижу, — честно признался Ксенобайт. — Но я определился. Это странно по-хорошему.

— Он как ты, — снова пропела Минус. — И он живой. Посмотри на него, и ты поймёшь.

— Знаешь, вот теперь это пугает, — нервно заметил программист, когда портрет оказался чуть другим: чуть более довольным. Минус тут же наклонила рамку, и блики света вновь исказили картину: теперь нарисованный Ксенобайт выглядел недовольным и даже немного разозлённым. — О, так это и была пасхалка?

— Вовсе нет, — девушка хитро щурилась и вертела головой, разминая шею. — Думаю, пройдёт время, прежде чем ты разберёшься с этим. Мой или твой?

— Знаешь, это будет отдавать нарциссизмом, если у меня дома будет висеть мой же портрет, тебе так не кажется? К тому же, у меня есть зеркало.

— А ты в нём отражаешься? — ехидно хмыкнула Минус.

— Кровь юных дев делает меня настолько похожим на человека, насколько это возможно, — прошипел ей на ухо Ксенобайт и укусил девушку за шею. — Тьфу ты, краска.

— Что, серьёзно? И когда успела вляпаться? — Минус озадаченно потёрла укус и действительно ощутила на пальцах вязкое масло. — Кисточкой шею опять чесала, что ли?

— Ты ж мой маленький псих, — язвительно умилился программист. — А ножом чесать никогда не пробовала? Пока режешь что-нибудь, например.

— Надеюсь, я не настолько рассеянная, — Минус, казалось, действительно задумалась. — Ну Ксен, меня теперь весь день будет клинить!

— Как ты так сидишь вообще? — Ксенобайт поднялся на ноги и хрустнул позвоночником. — Всё же затекает, ещё и печка бок поджаривает. Зачем вообще сидеть на полу, когда вокруг куча лавок?

— На лавке не то, — сморщила нос Минус. — Впрочем, тебе никто не мешает на ней сидеть. Если хочешь смотреть, я могу сесть на пол рядом с лавкой, мне не трудно. Только не сейчас, у меня тоже спина затекла.

— Как думаешь, Внучка сейчас в Химерах? — озадачился Ксенобайт.

— А тебе не терпится отгадать загадку, да? — Минус фыркнула, забавно хмурясь. — Откуда это Плюс узнала про мою заначку в Стране Чудес?

— Ума не приложу, — пожал плечами программист и почти смог не улыбнуться, сдавая себя с потрохами. — Да ладно тебе, пусть развлекается. Хотя теперь она, наверное, оттуда не вылезает. Придётся ждать до завтра.

— Этот квест не слишком… Ну, ты понял, — девушка явно не была уверена в правильности поступка.

— Сестра, воровство, бал, шикарное платье и возможность снести голову из трёхлинейки каждому, кто встанет на пути у доброй сказки. Что ещё нужно ребёнку? — Ксенобайт явно не видел проблемы в том, что Внучка всю ночь выкашивала тяжёлой артиллерией ожившее население нарисованного кладбища скрытой локации внутри скрытой локации. — К тому же, ты ведь видела: она в восторге.

— И у неё теперь есть копия меня, — Минус нервно вертела в руках кисть и, Ксенобайт был уверен, ревновала сестру к собственноручно созданной модели.

— Копия Копии, — ухмыльнулся он. — Не ревнуй, виртуальный чар не может сварить кофе.

— Это должно меня успокоить? — скептически взглянула на него Минус, но кисть терзать прекратила. — Если так хочешь разгадать головоломку, можешь спросить её и в «Перекрёстках», — предложила она, немного подумав. — Вряд ли Плюс стала заморачиваться распаковкой архивов, она, скорее всего, просто прыгнула в дыру и своим ходом добралась до камня с мечом. Значит, запустила сессию, став Алисой. Стань Чеширом и телепортируйся к ней.

— А потом придётся топать своим ходом от домика Герцогини, ведь Внучка убьёт меня за прерванную сессию, — сморщился Ксенобайт. — Поставь уже на входе какого-нибудь персонажа. Хоть трупак зарой.

— А представляешь, его кто-то откопает? Не ной, там идти-то минут пять, — отмахнулась девушка. — К тому же, по «Зазеркалью» ты тоже должен будешь неплохо прогуляться. В земли белых. В одиночку, ведь я обещала не заходить туда месяц. А потом попытаться разобраться с кровожадной пакостью, которая может приручиться, а может и не приручиться. Кто знает, что ей будет нужно? С Брандашмыгом и птицей Тум-Тум «пряник» вычислялся чисто логически, но кто знает, что любит неведома зверушка, уплетающая нерадивых белых хозяев на десерт.

— Чисто логически? По-твоему, птицы Тум-Тум в природе питаются кусками ножки волшебного гриба? Я вообще не понимаю, как ты до этого додумалась.

— Ну кто-то же его ест, — дёрнула плечом Минус. — Там такие здоровущие куски выклеваны. У кого ещё может быть такой клюв? У Гусеницы, что ли?

— Когда ты полезла на дерево кормить эту пакость, я уже готовился встречать тебя на респауне, — фыркнул Ксенобайт. — И это точно не Бармаглот: у него строгая диета из игроков. Хотя про Брандашмыгов мы думали так же, пока не увидели, как они валяются в перьях. Токсикомания в животном мире Зазеркалья. Может, Бармаглот тащится с перекрашенных роз из сада, но тщательно это скрывает…

— А классно было бы покататься на Бармаглоте, — Минус мечтательно прижмурилась. — Но это наверняка не он. Слишком большой бонус для игроков. Жаль…

— Если это будет он… Представляешь, мы сможем вдвоём завалить Красную Королеву. Тридцать уровней за один поход. И она респаунится через каждые два дня.

— А если это не он, нам придется его валить. Уровней пять обеспечено. Но с каких это пор ты начал интересоваться уровнем? Неужели опять ударился в зелья?

— Есть такое дело, — подтвердил Ксенобайт. — Мне просто стало интересно, по какой формуле рассчитывается мощность зелья. Понятно, что уровень на неё влияет, но я не мог понять, как именно. Начал рассчитывать. На семьдесят процентов мощность зависит как раз от уровня игрока, а не оборудования, как считалось раньше. Во всяком случае, с восстановителем маны всё именно так.

— И если хорошенько поднять уровень и сварить, например, взрыв-зелье… — сообразила Минус. — Ксен, ты гений. Безумный гений.

— Безумный гений, который не может разгадать детскую загадку, — Ксенобайт нервно выбил пальцами дробь по печке. — Включи генератор, пойду выцеплю Внучку.

Виртуальное пространство игры «Покорители Забытых Перекрёстков». 7 января. 12:57 реального времени.

— Меня? Не пускать? Да я вас! — Внучка гневно тряхнула косичками, когда два стражника секирами загородили ей вход, и уже собиралась устроить кровавый террор, когда модель Минус, хмыкнув, протянула охране два аккуратных приглашения. Стража расплылась в улыбках и пропустила девушек внутрь.

— Мелкие вперёд, — фыркнула модель, и Внучка на секунду представила, что это не бот, а на самом деле сестра.

— А вот и наша принцесска, — заявила появившаяся в воздухе ухмылка, вокруг которой постепенно появлялся остальной Ксенобайт. — Надеюсь, тебе понравится на балу.

— Ксен! — Внучка радостно подскочила к программисту. — А это ты или бот?

— Я это я, — фыркнул тот. Грянул вальс, и Ксенобайт прищурился. — Здесь есть тихое место? Нас же затопчут. А, понятно. Миледи, позвольте пригласить вас на танец, ваша сестрица соизволила дать мне разрешение.

Внучка счастливо улыбалась, кружась в танце, и Ксенобайт, с сомнением хмыкавший, помогая рисовать локацию, понял, насколько права была Минус. Даже воинственная и готовая расстреливать монстров из базуки Внучка всё ещё оставалась девчушкой, мечтающей о принце. И хоть обычный симулятор бала, где нужно было бы лишь создавать себе платье, чтобы потом пару минут покружиться в пышной зале, не вызвал бы у неё ничего, кроме презрительного фырчания. Но квестовая локация с кучей восстающих зомби, хитрых мачехиных слуг, готовых на что угодно, только бы не пустить героиню на бал, необходимость собирать оружие чуть ли не на коленке из подручных материалов или воровать его, вкупе с отбиванием ткани для желанного бального платья и украшений у самого настоящего дракона… Это превращало минуты бала в заслуженную награду, и Внучка действительно наслаждалась музыкой, играющей в её честь.

— Ксен, а если ты тут, то почему Минус не пришла? — с сожалением спросила Внучка, когда музыка закончилась и распавшиеся пары вновь разошлись по зале до следующего танца.

— Модель, — показал на отошедшего к столу бота Ксенобайт. — В игре не может быть два одинаковых персонажа. Это было одним из основных правил. Если в игре две Алисы, то игра уже не игра. А пока сессия запущена, Минус не может создать новую модель и вселиться в неё. Ничто не способно влиять на сессию после её запуска, кроме артефактной кисти, которая присвоена модели Минус, в которую Минус не может вселиться. Модель Минус без Минус не сможет достать кисть. Тупик. Впрочем, твоя сестра рядом и наблюдает за нами через монитор, ехидничая над моими навыками танцора.

— Привет, Минус, — помахала невидимой старшей Внучка. — Зря ты, у Ксена классно получилось. А чего вы хотели?

— Скажи мне, Внучка, — Ксенобайт тщательно подбирал слова, — в твои первые дни в «Зазеркалье» кто доставлял тебе больше всего проблем? Мы знаем, что на белых клетках много белых дракосусов и водится Бармаглот, но про остальных… Ну, сама понимаешь, мы нечасто являемся на ваши территории. А когда являемся, у нас есть проблемы посерьёзнее монстров.

— Это уж точно, — весело тряхнула косичками девчушка и ненадолго задумалась. — Знаешь, белые дракосусы, в основном. Иногда крысели, это такие здоровущие облезлые крысы. Я точно не знаю, откуда они взялись, но это что-то вроде ваших Брандашмыгов. Синяя Гусеница, карты, Мартовский Заяц, Белый Кролик. Ну, Бармаглот, само собой, но он далеко и к нему только бывалые ходят. Красная Королева, но она не только у белых, она у всех. Карты тоже, но…

— Аналог птицы Тум-Тум, — повторил Ксенобайт вслед за постучавшей по шлему Минус. — Кто-то, охраняющий какой-то ингредиент. Или что-то подобное. Может, портал или респаун. Но не Синяя Гусеница. Думай, Внучка, думай…

— Да как-то больше никто на ум не идёт, — пожала плечами та. — Хотя, стой! Может, Единорог? Это здоровенная зверюга вроде быка и рог, как у носорога. Носится возле трактира «Лев и Единорог», часто топчет новичков, которые не могут нанести ощутимый урон и отпугнуть его. Трусливая тварь на самом деле, но нервов попортит порядочно. Иногда их бывает два или три, но это редко, они по одному носятся. А зачем вам?

— Ты слышала, Копия, Единорог, — строго поднял голову Ксенобайт. — Чаты тебе в помощь. Мне нужны скрины, информация. Как можно больше. Вперёд, работай! Ежей она мне ловить предлагает…

— А Карпат и Копия снова что-то замышляют? — с интересом завертелась Внучка. — Я тоже хочу! А какой план? Наверное, что-то просто убойное!

— Да какой замышляют, — отмахнулся Ксенобайт. — Просто уровень поднять хочу. Есть теория, что за зверей с других клеток можно сбить больше экспы. А Копия вообще предана анафеме и отлучена от «Зазеркалья» на месяц.

— У-у, — Внучка заметно поскучнела, но тут снова грянул вальс. — Ксен, а тут просто танцы, или будет что-то ещё?

— После третьего танца случится кое-что интересненькое, — хмыкнул программист. — Кстати, этот квест нельзя пройти одинаково дважды, так что можешь иногда заскакивать. А пока, вашу руку, миледи.

Минус счастливо улыбалась, глядя, как Внучка кружится в танце, и Ксенобайт не был уверен, что это не настоящая девушка нашла способ занять собственную модель.

Станция «1024 километр». Старая мельница недалеко от озера Гиблое. 7 января. 13:19 реального времени.

— Единорог, — Минус продемонстрировала набор скринов с разных ракурсов. На некоторых Единорог, трёхметровая серая зверюга с кривым шипом между ушами, уже топтался по игроку. — Труслив, как и сказала Плюс; охотится поодиночке; плотояден, судя по всему. Если игрок нанёс с первого удара урон больший, чем сам Единорог своей атакой, то пытается скрыться. По неподтверждённым скринами данным встречается почти на каждой белой клетке, но точно известно об охотничьих угодьях возле трактира с порталом «Лев и Единорог». Если говорить об оригинале, то Лев и Единорог встречаются Алисе во время сражения за корону. В смысле, Лев с Единорогом за неё сражаются, а Алиса просто проходит мимо. Цитата: «Вел за корону смертный бой со Львом Единорог. Гонял Единорога Лев вдоль городских дорог, кто подавал им черный хлеб, а кто давал пирог, а после их под барабан прогнали за порог». Оригинал отличается тем, что зверушек, перед тем как выгнать, успели покормить чёрным хлебом, белым и даже сливовым пирогом.

— Сливовые деревья? — Ксенобайт нервно шевелил пальцами, уже готовый ринуться проверять гипотезу.

— В «Зазеркалье» отсутствуют. Зато угадай, Карпатик, какой предмет лежит на стойке у бармена в трактире?

— Кусок пирога, — щёлкнул пальцами программист. — Ты ныла, что вляпалась в него, во время диверсии со смолой.

— Обновляется раз в пять минут, — подтвердила Минус. — Оракул ещё нужна?

— Свободна, — хмыкнул Ксенобайт. — Хотя… Принеси мне кофе. Ты про ту рыжую Оракул из Бэтмена?

— Ага, — кивнула Минус. — Хотя против служителей Геи, слушающих шелест священных дубовых листьев, я тоже ничего не имею. И, хоть сейчас зима, но… седьмой день месяца даёт мне силу, — загробным голосом провыла она. — Вижу, вижу, идёт хранитель этих земель, а с ним идёт та, что несёт в себе часть его крови. Вижу, вижу, захочет она подвигов славных с героем своим.

— Я совсем забыл про Лёню, — убито признался Ксенобайт. — И что теперь делать?

— Отложить животноводство на неделю, я думаю, — пожала плечами Минус. — Ты же хочешь быть единственным всадником на Единороге. Хотя мне вот, если честно, больше по душе Брандашмыги.

— Ты им тоже, — хмыкнул Ксенобайт. — Льнут к тебе даже без перьев, хотя на остальных сразу бросаются.

— И ты взревновал и решил завести себе собственный вид питомцев, — Минус с интересом уставилась на него. — В этом есть смысл, кстати. Возможно, в скрипт записывается первый приручивший животное вида. Тогда это будет и правда замечательная идея. Первого Брандашмыга приручила я, первую птицу Тум-Тум тоже, но гриб для неё собирал ты, так что к тебе она тоже неплохо относится. Если я сворую пирог для Единорога, а ты его накормишь…

— Никто не сможет обернуть эту живность против нас, — довольно потёр руки Ксенобайт. — Знаешь, Копия, я готов выдать тебе бонус в виде получаса в «Зазеркалье». Тебе же этого хватит, чтобы слямзить кусочек пирога?

— За это время я успею увести как минимум пять, — ухмыльнулась та. — Другое дело, что чтобы добраться до трактира мне придётся двадцать минут прорываться сквозь отряды белых, которые, разумеется, заинтересуются, или незаметно выйти из портала и стырить пирог, но тогда я должна добраться до Диких Земель, а это шесть-семь минут до дерева Тум-Тум и потом пятнадцать минут полёта, и то если не наткнусь на Бармаглота.

— Тридцать пять минут, — щедро махнул рукой Ксенобайт. — Полезай в шлем.

Виртуальное пространство игры «Зазеркалье», трактир белого анклава «Лев и Единорог». 7 января. 13:44 реального времени.

Копия, тайная убийца чёрного шахматного анклава, незаметно выскользнула из портала в трактире «Лев и Единорог» и тенью метнулась к барной стойке, хватая с неё небольшой кусок сливового пирога, бывший предметом антуража, не имевший вкуса и не приносивший при съедении ровно ничего, а потому считавшийся абсолютно бесполезным. Пирог был немедленно спрятан в инвентарь и закопан там поглубже, а сама Копия, стараясь оставаться как можно более незаметной, примостилась на полу, в нише под стойкой, ожидая, когда кусок появится вновь.

В баре царил приятный полумрак, ещё не разбавленный зажигаемыми по вечерам факелами, и закутанная в чёрный плащ девушка практически сливалась с отсыревшим деревом. Только это и позволяло ей оставаться незамеченной. Это, и ещё, возможно, то, что все остальные посетители трактира были облачены в ярко-белые плащи, которые, правда, у некоторых были весьма потрёпаны. Никто из белого анклава и предположить не мог, что в этот самый момент под барной стойкой на расстоянии метра от них нервно кусает ноготь нежелательное лицо среди белых номер два, согласно доске объявлений в этом самом баре, как, впрочем, и во всех остальных барах, расположенных на белых клетках.

Переждав пять минут, Копия аккуратно подняла руку и, не привлекая лишнего внимания, уволокла кусок под стол. Этот кусок так же был упрятан в инвентарь, и убийца уже собралась скоренько сматываться, не желая испытывать удачу, как вдруг в бар зашли четверо белых, которых Копия больше никогда и ни с кем не спутала бы, и уселись за стойку, едва не касаясь её коленями.

— Чего изволите, господа и дама, — уныло осведомился трактирщик, бот, в обязанности которого входила продажа зелий.

— Два средних восстановителя маны, один большой — здоровья и стопку яда гюрзы тридцатого уровня, — привычно отозвался белый лучник. — Ну вот что я вам скажу: это просто неслыханно.

— Посмотри на награду, — простонал торговец, не расстававшийся с тяжёлым щитом за спиной. — Что им, впервой, что ли? Объясним потом ситуацию, оправдаемся. Да они и сами поймут. Мало ли они нам крови попортили?! К тому же, это всего лишь игра.

— Не по-людски как-то, Пилот, — разбойник с секирой тоже качал головой. — Дождаться, пока приедут, объяснить всё. Да хоть Внучку попросить в Химерах на утренней связи им всё рассказать. Но не так…

— Да нету у нас времени даже до утра, — тайная убийца в белом плаще, известная как Тень, отстукивала наманикюренными ноготками по барной стойке. — Ты понимаешь, что на кону? Наша честь на кону, вот что! К тому же, вот Внучка точно обо всём этом знать ничего не должна. Это же Внучка! Ксен и Минус… Они поймут. Пофырчат и поймут. А она — не поймёт, а если и поймёт, всё равно осадок у неё останется. А я не хочу, чтобы у Внучки осадок оставался, ясно?

— Придумать что-то, предупредить… — разбойник качал головой. — Какая нахрен честь, если так поступаем?

— Да их, может, и нет сейчас вовсе, — Пилот-Со-Стажем хлопнул ладонью по стойке, отчего Копия нервно сжалась. — Едят себе блинчики с медком и думать о «Зазеркалье» не думают. А просто за то, что мы поведём эту облаву, нам столько отсыплют… Правда, если мы их хотя бы увидим, отсыплют вдвое больше, но… Да даже если здесь наши пакостники, так неужели не извернутся? А мы уж будем ни причём: мы всего лишь следопыты!

— Ладно, уговорил, — Братья-Потрошители угрюмо допили свои кружки с восстановителями. Пилот тоже допил свой, добив уровень маны до максимума. Тень, вздохнув, залпом опустошила стопку с ядом и поднялась из-за стойки.

— Вперёд, орлы, — скомандовала она, — облава начнётся через пять минут.

Четвёрка белых вышла из трактира. Тень и Пилот шагали бодро, Братья-Потрошители, явно не очень довольные, угрюмо шли следом. Копия, выдохнув, вылезла из-под стойки. Её инвентарь пополнился ещё одним куском пирога и двумя плакатами «Разыскивается!», забытыми белыми на столе. «Разыскивались» персоны нон-грата № 1 и № 2.

Станция «1024 километр». Старая мельница недалеко от озера Гиблое. 7 января. 13:56 реального времени.

— Нет, ну ты это слышал? — Минус щурилась, глядя на довольного Ксенобайта, наблюдавшего за всем через монитор.

— Твоя анафема отменяется, — кивнул тот. — Представляешь, как обалдеют белые, когда мы прорвём оцепление верхом на Единорогах?

— Карпатик, ты чудо, — Минус ёрзала на месте от нетерпения. — Давай скорее в шлем, и покажем им!

— Э, не, — покачал головой тот. — Сперва нужно, чтобы они отошли от трактира. Нападём на них со спины, пусть офигевают от нашей наглости.

— Сперва ускользнуть от них, а потом зайти за спину и показаться… — Минус понимающе кивнула. — Вот только ты, Карпатик, одну очень важную вещь забываешь: ты сейчас вовсе не в трактире. И тебе придётся неплохо постараться, чтобы ускользнуть от облав и пробраться ко мне.

— Это да, — призадумался Ксенобайт. — Можно на Брандашмыге, конечно, путь проверенный, но…

— Эффект испортим, — поморщилась Минус. — Может, ты на птице Тум-Тум у них над головами пролетишь? Они и не заметят: они же тебя на земле ищут.

— Идея, — кивнул программист. — Она на мой свист с дерева слетит, как думаешь?

— Вряд ли, — мотнул головой Минус. — Но если залезешь, то точно не клюнет, даже без гриба. Давай, Карпатик, жду тебя сам видел, где.

Виртуальное пространство игры «Зазеркалье», Гнилая долина, дерево Тум-Тум. 7 января. 14:07 реального времени.

— Это неправильное дерево в неправильной стране в неправильном мире в неправильной игре, — хмуро бормотал тайный убийца чёрного анклава, известный как Карпат, карабкаясь на корявое и уродливо изогнутое дерево Тум-Тум, каждую секунду рискуя свалиться в озерцо кислотной смолы, непрерывно сочившейся из разлома в коре. — Почему, скажите на милость, на этом дереве не предусмотрен лифт? Я бы сейчас с комфортом ехал в застеклённой будочке, не прилагая для этого ни малейших усилий, затем с комфортом же оседлал любимую мной пташку… О, а вот и она, кстати. Цыпа-цыпа…

Птица Тум-Тум, огромная пернатая пародия на птеродактиля с венчающим голову костяным гребнем, пронзительно то ли завизжала, то ли заскрипела.

— Не злись, лапушка, — примиряюще улыбнулся Карпат и нервно потянулся к голове птицы.

Та снова оглушающе закричала и клацнула острыми зубами, покрывавшими клюв, после чего сама толкнулась гребнем в руку слегка побледневшего чёрного.

— Фух, не соврала Копия, — с облегчением выдохнул тот и почесал птицу по жёстким перьям. — Ну что, прокатишь меня? — поинтересовался он у птицы, блаженно жмурившей глаза. Та неохотно повела головой, после чего, клокотнув горлом, согнула ноги, позволяя Карпату влезть к ней на спину. — Умничка, — убийца почти нежно пригладил оперение. — Нас ждёт Копия, пташка. Курс на «Лев и Единорог»!

Птица Тум-Тум подняла синюшно-белую перепонку глаза при слове «Копия» и тяжело взлетела, медленно набирая высоту.

Виртуальное пространство игры «Зазеркалье», трактир белого анклава «Лев и Единорог». 7 января. 14:16 реального времени.

В «Зазеркалье» всегда что-то шумело: рычали монстры, кричали игроки, что-то постоянно рушилось, ломалось, билось. Лязгало оружие, трещали стены. Иногда с неба просто доносились странные шумы. Так что никто не удивился, когда возле трактира что-то оглушительно заскрипело. Не удивилась этому звуку и та, кому в трактире белого анклава быть совершенно не полагалось.

Копия, услышав знакомый вопль «любимой пташки», выскользнула из своего укрытия под барной стойкой и спешно покинула трактир. Благо, из белых внутри оставалось от силы человек семь, да и те не ушли на облаву лишь оттого, что были уставшими и с почти нулевыми показателями. В настоящий момент белые усиленно отходили, накачиваясь зельями. Вот только зелья, само собой, даровали здоровье, ману и прочие полезные качества не просто так: большинство из них вызывали ощущения, сходные с опьянением. Так что проскользнуть мимо дружной компании для тайной убийцы проблем не составило.

— Ну как, видел с высоты небесной будущего скакуна? — осведомилась Копия у своего давнего напарника по пакостям, протягивая ему свёрток с тремя кусками сливового пирога. — Или будем рыскать в поисках?

— Видел одного, — подтвердил Карпат. — Он недалеко отсюда, пока что мирно стоит. Твоя птичка соскучилась по хозяйке. Только не гладь здесь: на её вопли сбежится вся округа.

— Потерпи, золотко, — заворковала Копия. — Карпат, иди лови своего Единорога, а мы пока полетаем, поищем второго. Шоу я и с воздуха неплохо посмотрю.

— А мне куда потом на нём ехать прикажешь? — ворчливо осведомился чёрный.

— Фи, какой ты продуманный. Нельзя быть таким, — Копия едва сдерживалась, чтобы не погладить птицу, с явным нетерпением сжимая и разжимая пальцы. — Не буду я кормить Единорога, пока ты своего не оседлаешь. А потом поскачешь вслед за Тум-Тум. Может, имя ей придумать?

— Она респаунится каждый час, если ты на ней не сидишь, — фыркнул Карпат. — И чем тебя не устраивает Тум-Тум?

— Не по-Зазеркальному, — пожала плечами чёрная. — Иди, лови свою рогатую пакость. А я пока придумаю нашей умничке имя. Тум-Тум…

— Тумбочка, — язвительно предложил Карпат и направился по направлению, где видел Единорога. — Имя питомца будет соответствовать интеллекту хозяйки.

— Вот ты шёл, так ты и иди, — презрительно посмотрела на него Минус. — Не слушай его, умничка, никакая ты не Тумбочка, а самая настоящая Гамаюн, даже ещё умнее. Будешь отзываться на Гамаюн? Сокращённо Гамма. Только не отвечай сейчас, белые заметят, будут с оружием бросаться. Ты же у меня умничка, Гамма, да?

Тум-Тум, переименованная в Гамаюн, косила чёрным глазом и тихо квохтала-клокотала. Ей вообще было плевать, как её называют, но скрипт настраивал её положительно по отношению к первому, додумавшемуся накормить её ножкой волшебного гриба. Наконец, Копия вскочила птице на спину, и та, довольно скрипнув, расправила крылья.

— А вон и наш Карпат, — через некоторое время заявила Копия, свесившись с птицы. — Ты посмотри, Гамма, лезет к Единорогу. Ну, не ревнуй, тебя Карпатик тоже любит. Просто меня ты любишь больше, правда? А он хочет кого-то своего. Поймём и простим, да, умничка?

«Умничка» довольно скрипела: на Карпата ей было плевать с высокой башенки, но Копия нежно почёсывала ей перья.

— Ты гляди ж ты, ест, — изумилась Копия, когда Единорог, пыхтя так, что слышно было даже с воздуха, сжевал предложенный Карпатом кусок пирога. — Знаешь, Гамма, а в Зазеркалье не так уж и сложно обустроиться, если научиться зазеркально мыслить. Вот Карпат умеет, да? Теперь его Единороги обожают. Гляди, гляди, оседлал! Ну вот, а я на родео надеялась… Снижаемся, Гамма.

Птица, потянутая за гребень на голове, послушно пошла на посадку. Единорог, на спине которого гордо восседал Карпат, мирно стоял, не обращая ни малейшего внимания на грохнувшуюся с небес представительницу игровой фауны и её наездницу.

— Держишь? — деловито осведомилась Копия, подходя к Единорогу. — А управлять за рог?

— Именно, — подтвердил Карпат. — Проверяй.

Чёрная неуверенно погладила Единорога по морде. Тот запыхтел и издал нечто среднее между рёвом и ржанием.

— Ну, ничего так, — Копия поспешно отошла от зверя. — Но Брандашмыги мне всё же больше по душе. Видела я такую же зверюгу. Появился, как только ты этого оседлал. Думаю, возле трактира всегда должен быть как минимум один дикий Единорог.

— Ну так вперёд, юная наездница, — Карпат бодро пришпорил своего Единорога, и тот встал на дыбы. — Давай, Сивка-Бурка, неси меня к своему брату!

— И этот человек заявляет, что нет смысла давать имя своему скакуну, — Копия покачала головой. — Сивка-Бурка, значит? Ему подходит. Только на него ведь не влезешь, если он колени не подогнёт…

— Погладь по боку, он ляжет, — посоветовал Карпат. — А вообще, когда ты на нём, тебя даже копьём фиг сшибёшь. Только если из лука. Но должны быть ещё способности, я думаю: птица Тум-Тум может летать, Брандашмыги быстрые и ловкие. Единорог сильный, но неповоротливый, он чем-то это компенсирует.

— По ходу дела разберёмся, — пожала плечами Копия. — Пойду себе поймаю, а потом попробуем. Лети, Гамма, отдыхай, — девушка кинула птице кусок чего-то иссиня-белого и взмахнула рукой.

Гамаюн щёлкнула клювом, с удовольствием поймав лакомство, и взлетела; лениво взмахивая крыльями, полетела на родное дерево.

— Хороший Единорожек, хороший, — Копия приманивала злобно фырчащего зверя куском пирога. — Иди сюда, иди ко мне. Ты ведь меня не затопчешь, правда?

Единорог запыхтел и сжевал предложенный пирог.

— По боку погладь, — подсказал Карпат.

— Ага, точно, — Копия провела рукой по колючему боку, и Единорог послушно грохнулся наземь, давая девушке возможность вскарабкаться ему на шею.

— Не, Карпат, эта штука не по мне, — Копия нервно цеплялась за рог, отчего разгонявшийся зверь то и дело недоумённо притормаживал. — На нём же трясёт, как не знаю, на чём. И меня уже подташнивает… Не, больше ни за какие коврижки на эту штуковину не влезу…

— Это не штуковина, а Перлен, — поучительно поправил её Карпат, похоже, совершенно не чувствовавший неудобств. — И любой другой Единорог, на которого ты сядешь, будет носить это гордое имя, как и любая перегенеренная птица Тум-Тум отныне будет зваться Гамаюн. Сокращённо Гамма.

— Осталось Брандашмыгам имена придумать, — задумалась Копия. — Как насчёт…

— Как насчёт сперва разобраться с бонусами Единорогов? — прервал её Карпат. — Ты говорила, их видели и на других белых клетках. Но мы первые, кто их оседлал. Полёты? Телепортация? Что вообще могут мифические единороги?

— Являются скакунами для волшебников и волшебниц. Удержать их может только золотая узда, укротить — только девственница, — широко усмехнулась Копия. — Думаешь, почему я не рвалась первого Единорога приручать? Символизирует бесстрашие, свободолюбие и духовную чистоту. Врагами являются лев и слон. В песенке из «Алисы» боролся как раз таки со Львом за корону. В алхимии символизирует ртуть.

— Бесстрашие, свободолюбие и духовная чистота, — задумался Карпат. — Какой-то у нас анти-единорог получается, Копия. Трусливый, подчинился сразу, да ещё и не за что-нибудь, а за кусок пирога.

— И цвета не белого, — подтвердила та. — И приручила не девственница. Звание Единорога получено за единственный рог, находящийся на голове.

— Единорог наоборот, — Карпат постучал животное по рогу, призывая остановиться. Копия после недолгой заминки также притормозила и развернула своего скакуна, возвращаясь к задумавшемуся напарнику.

— Горониде, — ехидно заявила она, услышав его фразу, и — исчезла. — Йеп! — взвизгнула она, появившись на старом месте через несколько секунд, в течение которых ошарашенный Карпат хлопал глазами. — Там белые! Облава! Я, кажется, кого-то придавила… Ой, мама дорогая, я чуть в обморок не грохнулась!

— Значит, телепортация, — уточнил приходящий в себя Карпат. — Вот уж точно отличный бонус. Как ты сказала?

— Единорог наоборот, — хмуро пояснила Копия, не собиравшаяся попадаться на одну удочку дважды. — И три секунды, чтобы ткнуть на карте место, куда ты хочешь попасть. Но он только на белые клетки перемещает.

— Вот это уж точно не проблема, — Карпат ехидно потёр руки. — Куда бы нам их заманить, чтобы потом смыться?

— Знамо куда, — Копия перевела дух и вытащила из инвентаря фляжку с гадючьим ядом, помогавшим ей успокоиться, — к Бармаглоту.

Виртуальное пространство игры «Зазеркалье». 7 января. 15:37 реального времени.

— Видите, народ, — Тень довольно улыбалась, — Карпат и Копия не в игре. А мы, просто поводив дурачков по клеткам, зашибём кучу денег.

— Если они не попались нам в первые полтора часа, это не значит, что они не попадутся в остальные восемь с половиной, — мрачно заявил один из Братьев-Потрошителей, нервно теребивший тетиву лука. — А если попадутся… Ну, нам придётся сражаться в полную силу, иначе мы не получим ни монетки. А они даже не знают, что мы на них нападём.

— Ну, умрут, так что ж тут такого? — хмыкнул Пилот-Со-Стажем. — Я им даже снаряжение потом ворочу.

— Эй, следопыты! — гаркнул весьма знакомый голос. — Не нас часом ищете?!

— Твою же мать, — простонал лучник. — Знал же, что накаркаем. Их имена вообще произносить вслух нельзя…

— Это как они на Единорогов взгромоздились? — ошарашено выдохнул второй Потрошитель. — Где они вообще двух Единорогов надыбали? Народ, вы как знаете, но я больше против них не пойду.

— Мак, чего встал, стреляй! — рявкнула Тень. — Или хоть вид сделай, что стреляешь, — вполголоса буркнула она и ринулась вперёд.

Толпа белых, опомнившись, бросилась за ней, воинственно крича.

— Ходу, Сивка-Бурка! — радостно взвыл Карпат.

— Делайте ваши ставки, дамы и господа! Представьте, что вы на ипподроме, — прокричала Копия, поднимая своего Единорога в медленный галоп. — Кто ставит на то, что и я, и Карпат доберёмся до финиша живыми? А может, кто-то попытается нас обогнать? Со своими ставками вы можете обратиться вон к тому торговцу со щитом…

— Всё ещё не чувствуешь себя виноватым? — мрачно уточнил у обдирающего родной анклав, точно липку, Банзая Махмуд, немного отставший от погони. — По крайней мере, поставь на них.

— Конечно, я поставлю на них, — подтвердил Банзай. — Там сейчас знаешь, какие ставки? Тридцать к одному! Если эти пройдохи выиграют, клянусь, я их расцелую!

— А у этих парней неплохая дыхалка, — признал Карпат, с интересом разглядывая упрямо бегущих вслед за Единорогами белых. — Давай-ка сбавим ход немного, притомились же, бедняги. Того и гляди, отстанут. Как тогда докажем, что пришли к финишу первыми?

— Перлен тоже устала, — Копия, вполне освоившаяся на своём скакуне, с жалостью погладила зверя по шее. — Ты прав, Карпат, надо немного передохнуть…

Мимо щеки Копии просвистела стрела.

— Попозже, — единогласно решили оба наездника и пришпорили Единорогов.

— Поздравляем, дамы и господа, вы победили, — через час безумной гонки, весть о которой уже успела разнестись по всему Зазеркалью, Карпат и Копия остановили Единорогов.

— Красота среди бегущих, — хихикнула Копия, озирая покрытую пылью запыхавшуюся толпу, приближавшуюся с каждой секундой. — Вот же ваш приз!

Кусок белого мрамора полетел в чёрную скалу, тут же отозвавшуюся рассерженным рёвом.

— Бармаглот… — обречённо вздохнул кто-то в толпе. — Ну, хоть и эти поганцы не выживут…

— Горониде! — усмехнувшись, воскликнули пакостники и испарились, словно их и не было.

Виртуальное пространство игры «Зазеркалье», трактир белого анклава «Лев и Единорог». 7 января. 17:03 реального времени.

— Место встречи изменить нельзя, — хмыкнула Копия, с ноги вынося дверь в трактир. — А ну ша, шушера! Я пришла за своим выигрышем! — рявкнула она на повскакавших с мест белых и прошла к виновато понурившейся четвёрке за стойкой.

— За нашим выигрышем, — вкрадчиво поправил её Карпат, скользнув следом. — Вы, друзья мои, отчего-то забываете, что мы мстительны и непредсказуемы. И вернуть нам оружие после того, как толпа вдосталь поизгаляется над нами… Ну, это немного не то, как следует вознаградить нас за нашу скромную роль…

— Поровну, — заискивающе улыбнулся Банзай.

— Сорок процентов, — безапелляционно потребовала Копия.

— Каждому, — вежливо пояснил Карпат, когда Банзай уже со стоном потянулся к кошельку. — И семьдесят процентов твоего выигрыша на тотализаторе. Ты всё равно останешься в нехилом плюсе, старый прохиндей. Что я тебя, первый день знаю, что ли?

— Разорители, — мрачно буркнул торговец, но послушно отдал пакостникам почти весь звенящий мешок.

— Ну вот и славненько, — сладко оскалился Карпат. — Копия, какое ты там седло хотела? Бери два, твоему вкусу я доверяю. Думаю, теперь мы сможем купить самые настоящие конюшни для наших зверушек. Они заслужили, я уверен. А для Гаммы можно обустроить отличное фруктовое дерево…