Бастард рода Неллеров. Книга 6

Глава 25

— Ты что, в этом собрался ехать? — возмутилась Юлиана, когда поняла, что вернувшись от герцогини я переодеваться не собираюсь. — Надевай ту, столичную, парадную, чтобы быть во всём блеске. Украшения не забудь. Посмотри на меня. Видишь?

Она сидит на диване в моей гостиной одетая в безумно дорогое шёлковое платье и усыпанная драгоценностями с головы до ног.

— Ага. — вздыхаю, оглядев любимую кузину. — Согласен. Такой великолепной девушке полагается соответствующий кавалер. Тогда жди, я быстро.

Разворачиваюсь и возвращаюсь в гардеробную вместе с Юлькой. Сегодня у меня, можно сказать, почти официальный выезд-визит, не то что позавчера, когда мы с кузиной тайком от родственников под моими амулетами полной невидимости посетили городские трущобы. Если герцогиня Мария и епископ Рональд узнают, они нас убьют. Впрочем, надеюсь, не случится ни того, ни другого. Охрана Юлианы, от которой мы сбежали после поездки на площадь Согласия, где состоялись большие ярмарочные гуляния, предана своей госпоже как собаки. Мудрой будущей графине Дитонской за несколько лет удалось перевербовать, если так можно выразиться, приставленных к ней отцом вояк, сделав своими верными людьми. Сделала это с помощью подарков, доброго отношения, иногда угроз и наказаний, не без этого, исцеляющей магии и избавлением от необучаемых или непонятливых. Так что, наше приключение останется в тайне. Полагаю.

Пьеса Горького «На дне» явно произвела намного менее ошеломляющее впечатление на почтенную публику начала земного двадцатого века, чем увиденное на Юлиану. Ещё бы, кузина-то смотрела не на сцену Большого или Мариинки, нет, мы с ней наблюдали всё воочию порой с расстояния вытянутой руки, да ещё и время выпало соответствующее — трёх недель не прошло, как в этих нищенских районах был жестоко подавлен очередной бунт, так что, горя и ещё не высохших слёз нам в качестве зрелища хватило выше крыши. А будущей графине наконец-то узнать жизнь отребья лишним точно не будет.

Конечно, реакция любимой кузины на увиденное мне была интересна. Жалость? Нет, о, дитя своей эпохи и сословия, ничего такого даже близко не почувствовала. Интерес огромный, восторг от путешествия в невидимости, безмерная любовь к своему могущественному, умному, красивому братику-выдумщику, надо же ему было придумать такое увлекательное приключение — это всё имелось и читалось в эмоциях миледи Неллерской, а вот сочувствия к униженным и обездоленным не нашлось ни капли. О, времена! О, нравы!

— Я уже приготовила всё это в сундук сложить. — сообщила Юлька, извлекая из шкафа мой великолепный наряд. — Утром из гладильни принесла. Как новенький.

— Не пойму, ты сейчас хвастаешься или жалуешься? — поинтересовался, быстро раздеваясь до исподнего. — Не бурчи. Мало тебе вчера досталось?

Юлиана, зашедшая накануне пожелать брату спокойной ночи, услышала мой со служанками разговор, нещадно отхлестала свою почти тёзку пощёчинами за, на взгляд миледи, слишком непочтительный тон, но суть беседы кузину жутко заинтересовала. Собственно, поэтому наши с ней планы на сегодняшний день оказались изменены, и сейчас мы собираемся нанести визит в школу, где я учился.

Я ведь будущей графине Дитонской, как и маркизе Агнии, рассказывал не только адаптированные под местные реалии удивительные истории своего родного мира, немало поведал и о жизни Степа. Поэтому, когда кузина услышала рассказ Юльки о том, с каким жадным вниманием мои школьные товарищи слушали обо мне, и как Ника нашли и принялись выспрашивать директор и учителя, тут же заявила, что мне необходимо их посетить вместе с ней. Как понимаю, Юлиане больше самой хотелось своими глазами посмотреть на мою прошлую жизнь. Тоже считала, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Что ж, я был не против.

В дар школе подобрал пять увесистых фолиантов — по религии, философии и три о путешествиях. Школьные наставники помимо преподавания занимались ещё и написанием книг, в основном, учебных. Делали это без того уровня мастерства, что присущ монахам, и на бумаге низкого качества. Так что, мой подарок действительно дорогой и приличествующий случаю.

Насчёт книгопечатания в этом мире я решил процесс не ускорять. Помнится, что в нашем средневековье, хоть монастыри и являлись двигателями прогресса, именно книгопечатание было запрещено специальным папским эдиктом. Наверное правильно. Всему своё время, и слишком раннее распространение знаний в социальной среде, к этому не подготовленной, ни к чему хорошему не приведёт.

— Какой же вы всё-таки у нас красивый, господин. — всплеснула руками по-бабски служанка. — Всё никак не привыкну.

— Да ты тоже ничего себе. — хмыкаю, посмотрев в зеркале на стоявшую позади меня Юльку. — Не зря ж вы с Ником огромный восторг у наших друзей детства вызвали. Ты нарядами и украшениями, он своим грозным видом и вооружением. Ладно, вижу, ты готова нас с миледи сопровождать.

Она и приятель Николас эти дни мне все уши прожужжали, при любой возможности делясь впечатлениями от встреч с родными и знакомыми. Кстати, почти все заработанные деньги оба отдали своим семьям. Как по мне, такое решение характеризует моих друзей детства с весьма положительной стороны. Ничего, на моей службе ещё заработают. Реально оказались достойными членами моей формируемой команды, главное, бесспорно преданы, надёжны, хоть и не без недостатков, но у кого их нет?

В коридоре нас перехватила маркиза Неллерская, направлявшаяся ко мне в сопровождении моего вассала. Карл её постоянно подкарауливал и не давал прохода. Впрочем, сестрёнке это похоже нравилось и скорее забавляло, чем злило. Как понимаю, ухаживания милорда Монского изредка приносили ему долгожданные плоды. Но не точно, свечку, что называется, не держал.

— Вы куда? — спросила полковник. — Опять циркачей смотреть? Для амфитеатра ещё рано.

— Мы в школу, где Степ учился. — с вызовом вздёрнула подбородок миледи Неллерская. — А на обратном пути заедем в дом, где Степ жил, он мне его покажет.

Такое чувство, что Юлиана меня ревнует. Зря и не хорошо это. Мы всё-таки теперь одна семья, а какие могут быть счёты между своими? Да, формально о моей принадлежности уже не к роду а семье Неллеров объявят только во время получения Джеем герцогского обруча, но по факту Мария мне уже об этом сказала. Что это даёт? Да собственно ничего. разве что, если вдруг Джей и Агния, не дай Создатель, умрут, не оставив потомства, я стану законным наследником герцогства. Юлиана-то, выйдя замуж за своего Андрэ, из цепочки наследников выпадает, а её отец является братом моего отца, наследование же здесь идёт в первую очередь от родителей к детям, а лишь во вторую к братьям или сёстрам.

Ладно, это всё теория, уверен, мои родные проживут долго и счастливо, оставив целые выводки детей. Надеюсь, Агнии это тоже касается. Не обязательно выскакивать замуж, чтобы стать матерью. В отличие от нашего средневековья, тут с этим попроще.

— Хотели предложить вам поучаствовать в кормлении мурен. — маркиза на вызов кузины только улыбнулась, Агния тоже меня любит, но не считает нужным по этому поводу устраивать с Юлианой соревнование. — Там тварь привезли, которая жену и сына своего умершего брата ради наследства отравила. Но, раз вы нашли себе другое занятие, — по губам маркизы мелькнула ехидная улыбка. — Тогда не будем вам мешать.

Вижу, что кузине очень хочется посмотреть на казнь, но она у меня кремень, скала, раз что-то решила, то не отступит.

Сёстры всё же обнялись в знак приветствия, а Карлу Юлиана позволила прикоснуться к своей ладони с длинными музыкальными пальцами, после чего мы сквозь ряды придворных и обслуги вместе дошли до приёмного зала на первом этаже, где и расстались.

Карета уже дожидалась перед парадным подъездом. В эскорте пятёрка воинов миледи Неллерской, мой новоиспечённый лейтенант Эрик — мачеха как всегда не обманула, патент ею действительно был подписан — с тройкой своих бойцов и Иван Чайка.

Мою шутливую идею использовать невезучего солдата в качестве громоотвода, бывший наёмный убийца воспринял неожиданно серьёзно и при возможности всегда включал Ивана в моё сопровождение.

На запятках экипажа сидели Гойко Митич и очень чем-то довольная Эй-ты. Имя негритянке её новая хозяйка менять не стала, очень понравилось придуманное мной. Ну, теперь нашей карете будет особое внимание со стороны добрых неллерцев. Кузина предлагала попросить экипаж у герцогини, да только я подумал, что это будет уже слишком. И так сойдёт. Мой визит будет ведь неожиданным, смятения и так не избежать. Ловлю себя на мысли, что с предвкушением ожидаю встречи со своими бывшими учителями. Детский сад, честное слово.

Прогромыхав колёсами по перекидному мосту замка выехали в город. Способности Цезаря одновременно беседовать и размышлять во мне проснулись, так что, и с улыбающейся напротив меня кузиной разговариваю и додумываю мысли, возникшие сегодня утром во время и после беседы с Марией и Джеем.

Долгосрочное планирование никогда не было моим коньком, да что там, в прежней жизни у меня и необходимости заглядывать далеко вперёд не возникало. Зачем? Слишком быстро всё менялось. То, что вчера ещё казалось немыслимой фантастикой, вдруг становилось явью. Только-только Леська со слезами выпросила у нас с Дашей телефон с цветным дисплеем, который пришлось покупать ей в кредит, точнее, в рассрочку, а тут уже пора сменять его на смартфон. Так, хватит о прошлом. Тоска опять накатит. Радоваться надо, что живой, что молодой, что всё у меня хорошо. Да, это так, но, чёрт, теперь стало непонятно, как сложится дальше.

Получится снять с меня церковные обеты? Сколько на это времени уйдёт? Пять лет или больше? Пожалуй, вернусь-ка я к своему обычному методу решать задачи по мере их поступления. Сейчас я кто? Правильно, настоятель Готлинской обители, вот и нужно заниматься её процветанием. Тут у меня планов громадьё. Не беда, что книгопечатанье я сам себе отменил в качестве прогрессорской новинки, и без того полно дел.

Производство сахара надеюсь наладить уже в этом году. Правда, смутно пока представляю сам процесс, но его физика в общем-то понятна — получить сок выжимкой и выпарить его — так что, придумаю, как организовать. Прессов для давки винограда тут нет, топчут ногами, свекла так не раздавишь, но у меня в подземелье есть что-то похожее на пресс, который мы используем для дробления костей ног допрашиваемых. Попробую приспособить на доброе дело. Или, нет, распоряжусь брату Георгу изготовить по образу и подобию, только размерами раз в пять больше.

— А про Золушку ещё раз расскажи? — просит кузина.

Раз пять ей уже рассказывал, да разве я смогу любимой сестрёнке отказать? Едем-то всё равно не быстро. Сейчас самый что ни на есть час пик в городе, грозные крики нашего эскорта, расчищающие путь, свист плетей, глухие удары древками коротких кавалерийских копий и стоны пострадавших от этого не умолкают, но движение не ускоряется. Возле ратушной площади и вовсе застряли, там перекрыли путь телеги переездного цирка.

Из-за постоянных задержек даже не торопясь, не переходя на скороговорку успел до приезда к школе в очередной раз поведать двоюродной сестрице Золушку, разумеется, опять в немецком варианте, ну, том, где в конце злую мачеху с её родными дочерями усадили в металлическую бочку, изнутри утыканную гвоздями и скатили с крутого склона горы. Для здешней ментальности такая расправа более понятна, чем русское всепрощение, вроде, царь в честь радости такой отпустил их всех домой.

Моё появление в сопровождении будущей графини Дитонской вызвало у директора, учителей и учащихся настоящий шок. Похоже, они больше испугались, чем обрадовались. Даже подарки их не сильно успокоили, хотя, благодаря, заливались соловьями. Особенно усердствовал Леопольд Нирбах, мой учитель грамматики, он чаще всего меня порол розгами. Лично мне, правда, не досталось, все неприятности принял сам Степ, настоящий, я же был скорее наставнику благодарен, оценил уже, почерк у меня вполне приличный. Конечно, не такой как у моих монастырских переписчиков, ну так те профессионалы, чего с ними сравниваться.

В глазах Верды увидел подлинные восторг, обожание, грусть, мольба о прощении. Как бы погибший по её вине в моём теле Степ поступил? Не знаю. Но я постарался посмотреть на его бывшую любовь равнодушно, ничем не выделяя из остальных однокашников, каждому из которых сказал по паре добрых слов, а после ещё и благословил.

Провожали нас огромной толпой. Правда, в школьном дворе нас с Юлианой, если не затмили, то приняли на себя значительную часть внимания Гойко Митич с Эй-ты. Народ поди подумал, что это мои слуги. И ладно. И пусть. Людей с другим цветом кожи в Неллере видят не часто, но и не редко, так что, мой высокий авторитет это никак не увеличило.

Директор в конце прослезился и пригласил заезжать почаще, не забывать. Я пообещал, но сделал это не искренне. Миледи Неллерской почему-то кланялись ниже, чем мне. Наверное, от того, что она выглядела аристократичней меня. Да это и понятно, она-то с самого раннего детства привыкла отделять себя от простонародья и смотрела на моих бывших однокашников как кошка на мышей, с интересом и высокомерно. Кстати, насчёт кошек и мышей. Позавчера Мурзик пропал из моих апартаментов, прозевали дряни служанки, как он за двери выскочил, его всем дворцом потом полдня искали, появился к вечеру непонятно откуда, но принёс мне добычу, придушив где-то мышонка. Моим котятам ведь даже трёх месяцев нет, но, посмотри, какие шустрые. Да, они нашим земным могут сто очков форы вперёд дать.

За угощение я котика конечно поблагодарил, есть не стал, а самого добытчика на весь следующий день посадил под арест в клетку. Воспитывать пушистых дружков нужно, иначе от рук отобьются.

— И чего ты в ней нашёл? — усмехнулась кузина, когда карета направилась к бывшему дому Ригера. — Ты вон какой хороший, а она, сразу видно, дура полная.

— Сам теперь удивляюсь. — развожу руками. — Но, что было, то было.

— Я тут недавно внука нашего градоначальника от тяжёлой травмы исцелила. — сказала вдруг Юлиана. — Хочешь, поговорю с ним, чтобы отца этой Верды выгнали с должности советника? Раз она так к тебе относилась, что…

— Ни к чему. — улыбаюсь, прервав кузину. — У меня на неё зла нет.

В нашем с дядюшкой Ригером доме даже мебель осталась прежней, у новой хозяйки, пожилой усатой ткачихи, поселившейся теперь здесь с двумя девчонками-рабынями, видимо, со средствами было не совсем густо. Она настолько растерялась от нашего визита, двух таких разодетых благородных дворян, что почти всё время промолчала.

Надолго мы не задержались, я торопил. Предстоял очередной пир, теперь уже в честь моего отбытия, а надо было ещё заехать в казармы к Андрэ, жениху моей любимой кузины. Тот обещал показать мне лёгкую полковую катапульту верцийского производства, доставшуюся в качестве трофея от разгромленного войска герцога Альфонса.

Я бы сегодняшний день провёл в кровати с книгами, хоть отдохнул бы перед дорогой, да только кто же мне это позволит? ладно, я что, опять решил всплакнуть? так повод не серьёзный. Вскоре мне и вовсе будет не до отдыха. Дела обители, возможная война с Ронером, интриги и прочее. К тому же, бдительности терять не следует. И готовиться. К чему? Да пёс его знает. Ко всему. Время покажет, что меня дальше ждёт.

Конец шестой книги.