Барон Робинзон

Глава 48

— Хранительницы трона? – удивился Лошадкин.

Секунду спустя вспомнил, что сам же и присвоил этот титул женам, дабы те не тащились за ним в Тургай.

— Они хотели встретиться с вами до пира, но вы отказались, - вежливый, почти извиняющийся шепот.

Теперь до Лошадкина дошло, чего его так тянули в купальни. Вместе с пониманием вспыхнул гнев, сказали бы прямо и все тут!

— Передайте им, что я вскоре приду, - ответил Лошадкин.

Встречаться с женами не хотелось, но в то же время, он понимал, что трусливо избегать встречи тоже не выход. Особенно, если скоро улетать. И все же Лошадкин немного потянул время, посидел, собираясь с мыслями и размышляя, о чем может пойти разговор. Да, следовало бы прослушать записи разговоров жен или попросить Алекса составить короткую выжимку, но… чего стоил сам Михаил, в таком случае?

Решив, что речь пойдет о Авии и будущих женах, особенно от делегаций соседних народов, Михаил поднялся и проследовал к «хранительницам трона». Дворец не делился изначально на мужскую и женскую половину, это ввели уже его жены, отбирая себе все больше территории, возводя «баррикады» из жилья фрейлин и подружек, и так далее.

Пока они не ссорились и продолжали работать вместе, Лошадкин не лез особо.

— Приветствуем тебя, повелитель и муж наш, - прозвучало слаженное, едва Михаил вошел.

Королевы поднялись, их фрейлины начали приседать и кланяться глубоко, затем стремительно разбежались. Не прошло и минуты, как все вокруг опустело и в то же время наполнилось жизнью. Жизнью, следившей исподволь за Лошадкиным и ожидавшим, чем все закончится. Сам Михаил смотрел на жен, принарядившихся по местной моде, и в то же время оголившихся, оставаясь в рамках приличий.

— Мы ждали тебя в купальнях! – первой выпалила Пранта.

— Вначале дела, потом развлечения, - хмыкнул Лошадкин.

— Неужели мы для тебя развлечения? – всплеснула руками Пранта.

Одежда на ней словно невзначай распахнулась шире. То ли нетерпение, грызшее Лошадкина, давало знать, то ли он выпил чего-то не того, но жест и ее тело показались ему даже слегка эротичными. Или ему подлили афродизиака? Но почему промолчала манопа? С чего бы на него действовали местные зелья?

Не найдя ответов на эти вопросы, Михаил посмотрел на жен.

— А в купальни вы меня звали для обсуждения серьезных дел, - произнес он, не скрывая сарказма.

— Серьезных и важных! – вступила в разговор Арханна. – Самых важных!

В глазах ее пылал огонь, пятачок светился от усердия и веры, и Арханна сложила перед собой руки, будто собиралась помолиться на Лошадкина. Увиала полулежала в своем бассейне, впрочем, она никогда и не одевалась толком. Как и Ок’Цэ, которая сейчас пушила хвост и сверкала хохолком. Только Сталида выглядела как обычно, хотя можно было не сомневаться, это просто от незнания Лошадкиным краглов, а так она наверняка тоже пыталась его подманить к себе. Как могла.

Что такого случилось за почти три месяца его отсутствия? Можно было предположить, что жены истомились в ожидании, но Лошадкин никогда с ними не спал, не с чего было томиться. Наоборот, скорее, его отсутствие развязывало им руки для разного. С чего такой парад-алле, в котором не хватало только Авии с шестом и кручением вокруг него, придерживаясь хвостом?

— Самых важных? Это каких же? – спросил Лошадкин.

Он бы сел, но опасался, что жены тут же нападут впятером и продолжал стоять. Жены стояли напротив.

— О твоем наследии, муж наш и повелитель! – крикнула Арханна. – Я слышала твою речь там, в храме, ты воистину посланец небес! Твоя мудрость не пропадет, мы записали ее, но тебе необходимо оставить и другое наследие!

— Мы же вроде обсуждали все это?

— Детей! – заявила Арханна, будто не слыша его. – Муж наш, ты ни разу не прикоснулся к нам, как мужчина! Уверена, небеса явят чудо и благословят нас твоими детьми!

Едрить, подумал Лошадкин, осознавая, что не учел этого момента. Арханна уверовала и неистово, это помогало в делах, но теперь вот вылезло боком. Или передом, выражаясь цензурно? Вылезло, в общем.

— Выбери одну из нас! – пролаяла Пранта.

— Или всех! – добавила рокочуще Сталида.

— Да, пусть небеса одарят тебя мощью, достаточной для нас всех! – провозгласила Арханна.

— Э-э-э, - выдал Лошадкин в ответ. – А меня вы спросили?

— Спрашиваем сейчас, муж наш! Выбирай! – с непоколебимой уверенностью верующей изрекла Арханна.

Жены приняли фривольные (на их взгляд позы), сбросили часть одежды. Что-то внутри Лошадкина шевельнулось, проползло по спине, начало нашептывать на ухо. Ведь он вожделел Алатею, не так ли? Чем эти были хуже или лучше? Никто из живых экспедиции, да и землян тоже, не осудил бы его. Никакого преступления по космическим меркам, полное добровольное согласие, так чего же он тянул и мялся, словно японский школьник?

— Спросили ли вы меня, хочу ли я выбирать и все остальное? – медленно уточнил Лошадкин.

— Нам все донесли, муж наш! Ты выбрал наложницу врага и воспарил над ней со всей мощью! Доказав свое превосходство, ты выказал милость адмиралу Квурсу и подарил ему порадовавшую тебя наложницу из рабнеков!

— А, так вот в чем дело, - наконец дошло до Лошадкина. – Можете запахнуть свои платья, ничего у нас не было.

— Но ты держал ее при себе!

— Чем она лучше нас? Хвостом? Мы тоже можем их приделать!

— Не надо, - вскинул руку Лошадкин, вспомнивший, как именно «приделывали» хвосты в его прежней жизни.

— Она служила тебе, жила рядом с тобой!

— Как и вы, - пожал плечами Лошадкин.

— Именно! Муж наш, пришло время! Ты был мягок, терпелив, великодушен, ты не принуждал нас ни к чему, но творил добрые дела каждый день и являл свою мощь! Мощь тела и мощь разума, разжигая в нас огонь страсти, желание раскинуться перед тобой и ощутить твою тяжесть, понести от тебя! – заявила Арханна.

— Выметать твою икру! – добавила Увиала.

— Фу, - вдруг скривилась Сталида, - я так возбудилась от горячей речи Арханны и тут такое!

— Я готова высидеть твое яйцо! – клекотнула Ок’Цэ.

Сталида опять поморщилась, Пранта залилась лающим смехом, зато Арханна, казалось, возбудилась еще сильнее. Надвигалась, обдавая его запахом мокрой шерсти… Лошадкин осознал источник и в этот раз действительно удивился.

Нет, ему было приятно, что жены действительно доросли до понимания его красоты и мощи, возбуждались и желали его, но. В такой момент? Самый неподходящий момент, ибо даже уступи он их натиску, что вышло бы? Прощальный секс, присунул и свалил в закат, улетел к звездам? Это не то, что даже некрасиво, для такого даже слова, наверное, не придумали, свинство галактических масштабов. Уместно ли было говорить свинство в отношении хрокагов?

А хуже всего было то, что Лошадкин немного да возбудился в ответ.

Опять и снова, это было не что-то физиологическое, как с земными женщинами, а скорее психологическое. Они хотели его, восхищались мощью Лошадкина, подтекали от одного его вида, все это вызывало ответное возбуждение и желание показать им свою мощь самца.

— То есть вы ощутили угрозу, решили, что другая заменит вас в постелях, и поэтому быстро воспылали ко мне страстью, - заметил он, стараясь говорить мягко.

— Я обожала тебя и до этого, Михаил! - почти захрюкала Арханна.

— Угрозу и давление со стороны тех, кто требовал от вас детей, я вроде отвел, - Лошадкин словно разговаривал сам с собой, размышлял вслух, при этом, не двигаясь с места и такая тактика помогала. - Внешность моя осталась прежней, слова не изменились, тогда что?

— Ты разгромил рабнеков! - пролаяла Пранта.

— Дал еду и новые дома, крылья! - вспыхнула Ок'Цэ.

— Ты могуч, как крагл, но еще и высок, - вдруг потупилась Сталида.

Лошадкину захотелось шлепнуть себя по лицу и рассмеяться, но в то же время что-то внутри прямо пело и подпрыгивало. Рычало и рвалось на свободу, заходилось в крике "ты все равно улетишь скоро, сбрось одежды, дай себе волю!" Оно давило и очень мощно, жены тоже что-то ощутили, казалось, сейчас окружат и прыгнут, дабы насильно провести первую брачную ночь.

Не такого ожидал Лошадкин от возвращения в Дружбу, совсем не такого.

— Я рад за вас, но попытайтесь думать головой, а не тем, что между ног. Это трудно сейчас, понимаю, сам бывал в таких ситуациях.

Вот это он сказал зря, жены встрепенулись, посыпались вопросы, где это он бывал в таких ситуациях. Также они действительно сделали шаг ближе, начали надвигаться, но Лошадкин отступил к открытому по случаю почти наступившей летней жары окну и вскинул руку. Не послушаются - так можно вылететь наружу и удрать в замок, вернуться, когда волна гормонов схлынет.

В первую очередь, схлынет в нем самом.

— Вы ведете себя так, словно я всегда вожделел вас и не набрасывался лишь потому, что вы сами не хотели.

— Мы хотели, - возразила Увиала, но прозвучало неубедительно.

— Не хотели, и я не хотел. Вы изменили свое мнение, прекрасно, но я нет. Возжелай я взять вас силой, так давно бы уже это сделал, просто приказал вам или воспользовался всеми теми визитами в купальни, ведь вы не просто так меня туда таскали, да?

Жены молчали, дули губы, отворачивались.

— Вы объявили о своих намерениях, прекрасно! - провозгласил Лошадкин.

— Прекрасно, прекрасно.

— Прекрасно, значит можно? - спросила Арханна.

— Прекрасно, значит я рад, что вы об этом сказали. Вы сказали, и я теперь об этом узнал, - пояснил Лошадкин.

— Разве небеса не всемогущи? Не всеведущи?

— Небеса - да, но их посланцы - нет. К тому же я не подслушивал ваши разговоры и не подсматривал за вами.

Потому что они его не возбуждали, а будь тут гарем полуголых одалисок? Нет, будь тут гарем полуголых одалисок, думал Лошадкин, пытаясь отогнать неуместные видения, все было бы совсем иначе. Совсем, совсем иначе.

— Потому что у нас не могло быть детей, и вы не хотели меня, а я не хотел вас.

— Но теперь все изменится?

— Не знаю, - честно ответил Лошадкин. - Мне надо подумать.

— Но ты возбудился, муж наш!

— Откуда вы знаете?

Возникла заминка, снова пошли потупленные взоры и мямленье под нос, словно они тут решили массово освоить амплуа инженю. Внятного ответа Лошадкин так и не добился, но уловил по намекам, что дело в Огаре и Паше Киме, так сказать, являвших наглядный пример местным. Ну а дальше сплетни, слухи, разговоры за чашкой чая с той же Морданной, избранницей Огара.

— Это не имеет к делу отношения.

— Как это не имеет! - аж подпрыгнула Сталида, все вокруг тряхнуло.

— Уступай я подобным позывам, - слегка ханжески заявил Лошадкин, - то давно бы спал с вами, наплевав на все остальное! Но если вы хотите не просто слияния двух тел, а брака, настоящего брака! Детей! Семьи! То одного желания сунуть в ближайшую дырку и слить семя тут маловато.

— Эти слова надо записать, - вдруг заявила Арханна. - Занести в небесную правду!

— Подразделом семейной правды, - проворчал Лошадкин вслух.

Его опять раздирало на части, но теперь уже в иных смыслах. В то же время, барон он или нет? Робинзон провел почти тридцать лет на острове, но человеческого облика не утратил, так что Лошадкин хуже? Правитель он или нет? Посланец богов или просто распаленный самец? Лошадкин знал ответ - сейчас он был всеми этими личностями и кем-то еще, и они дрались внутри него, толкая каждый в свою сторону.

Наверное, так вот и начиналась шизофрения у живых, подумал еще Михаил.

— Вы сказали о своих чувствах и показали их, теперь я подумаю, - заявил он.

— Позволь омыть тебе ноги после похода, муж наш! - вдруг заявила Арханна.

— Только ноги? - с укоризной посмотрел на нее Лошадкин. - Ты сама в это веришь?

Арханна не ответила, смотрела на него пылающим взором. Остальные просто переминались с ноги на ногу, похоже, их тоже раздирало противоречиями и на мгновение Лошадкину стало их жалко, ощутил прилив эмпатии, что ли. Их схватили, насильно выдали за безволосого, чуть ли не исчадие зла, давили, требуя детей, а этот безволосый муж сразу заявил, что ничего не будет и даже внимания не обращал. Вот они переменили мнение, по разным причинам, воспылали страстью, возможно, даже настоящей и показали ее.

А в ответ получили "я подумаю".

— Если мы пойдем по этому пути, - сказал он неохотно, - то вам еще многому предстоит научиться. Если.

— Ты заменишь нас? - прямо спросила Пранта.

— Возможно, что небеса призовут меня... всех нас, - ответил Лошадкин после паузы. - Я сам не знаю! Но не хочу, чтобы вы опять страдали и не хочу фальши! На этом все!

Он ожидал споров и возражений, попыток насесть и воспользоваться его мягкостью в подобных вопросах, но нет. Жены потупились, смиренно отступили, бормоча о том, что исполнят волю своего мужа и повелителя. Это тоже было приятно, почти гарем с одалисками, ну, такая, недоработанная, средневековая версия, но все же!

Остаться и править, в кругу многочисленных любящих жен, при поддержке подданных, это ли не счастье?

Лошадкин не мог дать однозначного ответа на такой вопрос и просто ушел.