Барон Робинзон

Глава 33

В здании Совета вождей стояли радостный шум и гам, перекрывавшийся шлепками по спине, столкновением крепких тел, обнимавшихся от радости. Победа! Невероятная победа флота и армии, удар по Меклану с минимальными потерями и возвращение с богатейшей добычей, так расценивали все это местные.

— А как же шестая жена? - вдруг спросил Огар. - Из мекланок?

— Мы же не предлагали им вступить в союз, - спокойно ответил Лошадкин.

Он закончил доклад и теперь выжидал, пока вожди утихнут. Можно было и остановить их, но Михаил решил не мешать. Больше пошумят сейчас, меньше криков будет потом, когда у вождей разгорятся глаза и потечет слюна в предвкушении, как они с такой армией вломят всем соседям. Как каждый поставит себе дворец, будет есть и пить на золоте, спать на мягких одеялах и у каждого живого союза Дружбы будет не менее трех рабов!

— А если они сами попросятся?

— Мы рассмотрим, обсудим, согласимся и скрепим узы союза браком, - признал Михаил.

Помимо союза народов, ему еще приходилось заниматься союзом жен, с которыми он не спал. Внешне его угрозы насчет того, что не умеющие жить в дружбе не будут жить в Дружбе, подействовали, но за кадром оставалась масса подколок, интриг, маневров, попыток слегка отпихнуть соседку. До открытых ссор не доходило, чтобы не сообщили Лошадкину, но в будущем все это могло выстрелить ему самому в ногу, а то и задницу.

— И с ней ты тоже спать не будешь? - не унимался Огар.

— Хочешь, забирай пост правителя и всех моих жен, - предложил ему Лошадкин.

Огар замотал головой, попятился в слегка притворном ужасе, сослался на какие-то дела и ушел. Сбежал, фактически, словно ощутив, что Лошадкин собирается выпихнуть его вперед, навстречу речам и воинственным мечтам вождей.

Лошадкин подпер голову, глядя на шумящих вождей, словно на неразумных детей, затем оглянулся. Стражи стояли с каменными лицами, смотрели только куда-то вдаль, словно и не находились в совете вождей. Взгляд Лошадкина пробежался по стенам и потолку, и он подумал, что здесь не помешали бы зрительские места. Дабы любой живой мог прийти и послушать, убедиться, что вожди судят и рядят о делах и думают об этих самых живых.

Конечно, пока еще было рано для такой демократии, а потом, скорее всего, будет уже поздно. Какой феодал захочет, чтобы его слушала и осуждала или критиковала чернь? Тут и среди приближенных обычно наблюдался отрицательный отбор, оставались только те, кто усерднее хвалил и зализывал жопу, и в итоге все шло к вырождению. Даже якобы строгое воспитание и внушение правил в семье не помогало.

Возможно, следовало вписать все это в своды законов? Небесной правды? Взять пример с Новгородской республики и вече, выборщиков? Лошадкин размышлял, хорошего выхода не находилось, в конечном итоге все упиралось в то, что живых надо изначально растить и внушать нужные ценности, а как это делать, если местные не прожили, не набили себе шишек и не узнали все проблемы на собственном опыте?

Затем взгляд его остановился на Марге, и он подозвал ее к себе.

— Ты займешься теми, кого мы привезли из Оклана, - сказал он.

— Повелитель...

— Это приказ, - отрезал Лошадкин. - Уж ты должна понимать горе живых, лишившихся своих любимых, и сможешь помочь бывшим рабам устроиться здесь. Присмотришь, чтобы корабелов не обижали!

Меклан не успел пройтись по побережью сметающей метлой, не вызвал к себе всеобщую ненависть, так что задача облегчилась. В то же время, разговоры о том, какую силу выслал Меклан к берегам хрокагов и мордахов, росли и ширились, исподволь все же вызывая злобу в сторону островного соседа. Сам Меклан пока что находился в ступоре от такого стремительного удара и потерь (не один Оклан выставлял и собирал тот флот), но там уже раздавались крики о мести и бряцали оружием, грозились вызвать кары небесные и морские.

Взывали и к богам, предлагали отправить гонцов к соседям, упоминали какие-то места и страны, похоже, находившиеся дальше за морями и океанами. Следовало бы повесить и там спутники, но после обсуждений земляне отказались от такого решения - чрезмерное расширение, как с союзом народов, не пошло бы на пользу никому.

— Ты будешь главной по всем вопросам прибывших, возглавишь министерство эмиграции, власть и силу, деньги, ты получишь, - задумался Лошадкин, подавая сигнал Кратиру.

Тот и так уже записывал лихорадочно.

— Как прикажете, повелитель, - склонилась Марга.

Потянулась поцеловать ему ногу, похоже, но Лошадкин вперил в нее пылающий взор. Он, конечно, наслаждался властью и возможностью "игры в Башню", но не до такой же степени! Сама Марга еще раз поклонилась и удалилась, а Лошадкин встретился взглядом с Кратиром. Верный помощник и секретарь тут же отвел взгляд, склонился и начал строчить заготовки указов, но все равно, на мгновение что-то там отразилось на его лице и в глазах. Что Лошадкин не просто так возится с Маргой, есть причины, и отсюда, вполне возможно, могли пойти гулять слухи.

Способные разрушить хрупкую, еще не оформившуюся легенду о Марге и Пордаве. Ведь так просто было добавить еще пару штрихов и сказать, что Пордав остался там по приказу злого Михаила, соперника в любви за прекрасную лапку Марги. Да, закрыл собой, но в целом Михаил собирался его погубить, или еще какую чушь, подобные слухи тем и отличались, что редко подчинялись здравому смыслу, били по эмоциям и им верили.

Разрушение образа посланцев небес, как раз работа для агентов Меклана.

— Также напиши Батурсу, чтобы выделил одного из своих в помощь Марге, нужно всех проверить.

— Да, повелитель, - Кратир застрочил еще быстрее, сломал перо.

— Мало ли кто что там будет болтать, включая рассказы, порочащие саму Маргу.

— Да, повелитель.

Интересно, понял или нет, вяло подумал Лошадкин, обнаруживший, что опять оказался перед дилеммой. Запрещать говорить о себе? Все это плохо стыковалось со свободой и прочими делами, которые он пытался заложить в местных. Не ограничивать? Сами же местные не поймут, жены начнут бегать и трясти хвостами и клыками, хотя сами же помогали Марге и Пордаву сойтись.

Запрячь Алекса, чтобы следил и фильтровал разговоры? Опять власть на современных технологиях, а не потому, что сам Михаил сумел и удержался. Или стоило все же поверить и допустить, что Кратир не станет распускать слухи, порочащие того, кому он служил и искренне служил, насколько видел Лошадкин? Так и не решив эту дилемму, Михаил привычно спихнул ее в сторону, решив, что займется ей, если проблема возникнет.

Реактивный способ решения, но для проактивности требовались современные технологии и тотальная слежка за всеми, постоянные сообщения о ближнем круге, а стало быть, и недоверие к таковым. Тоже дилемма, только иного рода и не имеющая толком хорошего решения.

Лошадкин подпер голову рукой, мрачно размышляя об обратной стороне власти.

— Остановитесь! - прогремел голос Форска. - Повелителя печалят ваши ссоры!

— Хватит! Хватит! - тут же подхватили несколько голосов.

Вроде искренние, желающие помочь, но кто сказал, что это не будущие лизоблюды? Лошадкин, "грустивший" вовсе не из-за споров вождей, решил не объяснять ничего и не упускать момента, выпрямился и вскинул руку. Свиты Форска и Сардара, Валуна, а также просто вожди и лидеры, замолкли, уставились на него.

— Меня печалят не ваши споры, - заговорил Лошадкин, глядя в зал, - дружеские споры и обсуждения важны, в них узнаются другие мнения, вырабатывается нечто общее, устраивающее обе стороны. Не разговаривая с другими, невозможно узнать, о чем они думают, чего желают, к чему стремятся. Дружеские споры и обсуждения планов, указания на слабые их места, критика замыслов, но по делу, не из желания уязвить или подсидеть, вот то, что нужно новому союзу!

— Критика, повелитель? - переспросил Сардар по праву хана. - Даже вас?

— Даже меня! Особенно меня! - согласился Лошадкин. - Но по делу! Не потому, что вы натерли ногу, любимый каданах захромал, или случилось еще что-то дурное, а потому что вы увидели промашку. Армия и флот, немного иное, там должно быть единоначалие, но и там должна быть возможность критики, возможности рассказать, что командир плох и губит своих подчиненных, например! Чтобы глупость одного не становилась причиной гибели многих!

На него смотрели ошарашенно, похоже, все же рано было еще для таких речей.

— Но разве вы спорите о деле? - повысил голос Лошадкин. - Вы едва не деретесь за то, куда первой отправится армия весной! Вы спорите о добыче и подавлении соседей! Если бы еще и вырезании всех, кто обидел вас, заговорили, мне впору было бы встать и улететь прочь!

— Повелитель! - вскричал Сардар.

— Не покидайте нас!

— Мы сказали глупость!

Еще несколько подобных возгласов в восточном стиле, и они затихли, кричавшим хватило совести смутиться и спрятаться в толпе. Лошадкин выдержал паузу, обводя взглядом вождей, затем продолжил.

— Я понимаю вас и не виню, вы узрели новую мощь, и кто бы удержался от подобных мечтаний? Но ваши слова все равно печалят меня, ведь вы говорите о грабеже соседей, после которого они уже вряд ли захотят дружить и будут мечтать отомстить.

— Повелитель! - вперед пробился один из вождей хрокагов. - Нам не нужна их дружба, мы никогда не дружили! Пусть боятся нас и трепещут!

Его поддержали несколько одобрительных голосов. Лошадкин заметил, что живые Батурса незаметно записывают всех и не взялся бы сказать, хорошо это или плохо. Бюрократия, секретные службы, недоверие к ближнему кругу, что там еще входило в атрибуты власти и развития государства?

— Страх — это мощное оружие, - согласился Лошадкин, - под стать нашей новой армии и флоту, не так ли?

— Истинно так!

— Мы могучи!

— Возвести горы, и мы станем неуязвимы!

Сардар обернулся, чтобы рявкнуть нечто матерное, но сдержался, лишь зарычал.

— Неуязвимы только птицы в небе! - проклекотал Хохотунчик. - Нужно построить летающий остров!

— Да! С него мы будем править всеми!

— Мирно, как того хотят небеса!

Но все же править, подумал весело Лошадкин, не ожидавший такого поворота беседы. В земных мифологиях такое тоже встречалось, летающие острова, да и в фантастике нередко использовалось.

— Разве вы уже переделали все дела на земле, чтобы покинуть ее? - спросил он. - Страх, но скажите, долго ли продлится этот страх? Что будет потом, когда придут ваши дети и внуки?

Михаил специально не стал говорить "наши", так как вполне можно было дождаться очередного отклонения и криков о его собственных детях. Стихшая было волна поднималась снова, женам не угрожали физически, но вот социальное давление явно росло.

— Живые растут и умирают, деревья засыхают, трава вянет, времена года сменяют друг друга и даже камни рассыпаются со временем от старости. Мощь армии со временем иссякнет, вы или ваши внуки расслабитесь и обленитесь, будете почивать на прошлых заслугах. А вот страх останется и тогда соседи поднимутся и сметут вас, прольется столько крови, что мы все будем в гробах вертеться! Да, кто-то из вас тут же подумал, что мало внушить страх и надо завоевать соседей силой оружия, и мы можем так поступить, но что дальше? Я не дам сделать их рабами и унижать, а включать на равных правах тех, кого завоевали? Опять прольется кровь, много, много крови!

Вожди молчали, хмурились, что-то прикидывали в стремительно разогревающихся от размышлений головах.

— Но есть и другой способ - мирный. Соседи решили на нас напасть? Мы покажем им нашу мощь, как Меклану. Одной рукой разобьем нос, чтобы задумались, а другую протянем, предлагая дружбу. Но если мы нападем первыми, устроим резню, внушим страх, то ни о какой дружбе не будет и речи! Вот что печалит меня в ваших речах, что вы думаете о нынешнем дне, но не смотрите в будущее, как там отдадутся ваши деяния! Вижу в ваших глазах возмущение, так что, мол, ничего не делать? Нет!

Лошадкин поднялся, возвысил голос.

— Нельзя впадать в страх недеяния из-за этого! Но и творить откровенное зло тоже нельзя, ведь за него будут расплачиваться ваши потомки! Я понимаю вас, мощь требует выхода, а легкая добыча прямо манит взять еще, ведь теперь можно!

Все это странно иронично перекликалось с предыдущими дискуссиями живых экспедиции о том, что нет каких-то единых законов для всей Галактики, и право силы на их стороне. Что никто не возмутится таким вмешательством в жизнь местных просто потому, что земляне могут. Вожди не знали о тех разговорах, но рассуждали схожим образом, сила на их стороне и, стало быть, они могут вторгнуться к соседям и нагнуть их.

Более того, именно так обычно и, бывало, в истории, драки и войны, войны и драки без конца.

— Но легкая добыча развращает, привыкнув добывать пропитание за счет других, кем вы станете в итоге? Завоевателями, несущими кровь и страх, устраивающими резню, чтобы укрепить свою власть. Этого вы хотите?

Угрюмое, мрачное молчание, все понимали, что только ответь положительно и "посланцы небес" отвернутся от желающих устроить резню.

— Тогда продолжим обсуждение планов на весну, - удовлетворенно кивнул Лошадкин.