Барон Робинзон

Глава 14

Шумный пир продолжался и продолжался, звучали здравицы и гремели песни, мордахи и хрокаги пили и веселились, братались, иногда даже лезли к страже с объятиями. Взор Лошадкина все чаще обращался в сторону его жен, уже жен, так как их связали узами "перед ликом Солнца", местное светило почитали все три народа. Михаил даже не слишком удивился, узнав, что Арханна - дочь Форска, вождя хрокагов, а Пранта приходится родственницей Пардору, вождю мордахов. Насчет родства Увиалы - русалки выяснить не удалось, но раз Олилея клялась от ее имени, то, наверное, тоже имелись какие-то родственные узы.

Лошадкин поднялся, вскинул кубок и провозгласил здравицу всем и выпил за дружбу народов, после чего покинул пиршество и поднялся к себе во дворец. В голове шумело, ноги не слишком держали, а живот так и норовил вздуться колоколом. Не привык к бурным празднествам, не привык нажираться в запас при любом удобном случае, так как не голодал.

— Выяснить, - икнул Лошадкин в полете, - что там у местных с едой.

— Не слишком хорошо, - ответил Алекс.

Да и мне что-то не слишком хорошо, подумал Лошадкин, наверное, не надо было лететь. Но и подниматься своими ногами ему не хотелось, не покидало ощущение, что он упадет и опозорит всех "посланцев богов". Возможно, не стоило пить местный самогон, горделиво именуемый "старой, выдержанной выпивкой", или хотя бы принять рекомендованные таблетки заранее.

Лошадкин приземлился во внутреннем дворе и прошел в свои покои, присел, ощущая, как кружится голова. Моментально, словно из ниоткуда, появились какие-то неведомые ему служанки, из числа мордахов и хрокагов, начали хлопотать вокруг и стаскивать с него одежду. Манопа подсказала, что они прибыли вместе с его женами и теперь будут жить здесь и служить им.

— Не желаете ли принять освежающую ванну, о владыка?

Уже владыка, мысленно хохотнул Михаил. Чего скрывать, ему нравилось происходящее, что вокруг бегают, суетятся и ухаживают, ждут его малейших указаний. Превращался ли он в самодура-феодала? Лошадкин решил подумать об этом завтра, когда отойдет от пира, и изрек.

— Желаю!

Покои его располагались на верхнем этаже дворца, с выходом на крышу, для возможности свободно прилетать и улетать. Ванны и прочие водяные дела располагались на первом этаже, и мысли Лошадкина теперь переключились обратно к проекту плотины и созданию гидроэлектростанции, а также центрального водопровода.

Перекрыть Ирцею и заставить ее разлиться, заодно подвести воду ближе к Дружбе, и поставить мощные насосы, нагнетающие воду повсюду. Освещение в ночи и преграда для тех, кто захотел бы подняться по реке. Никаких шлюзов, войти в Ирцею можно будет только через Дружбу и с ведома и разрешения ее обитателей!

Также Лошадкин все же принял лекарства, так как догадался заранее встроить в стену дворца сейф с запасами на всякий случай, и спустился по лестницам уже ногами, размышляя о плотине и воде. Снаружи доносился шум, он усиливался, и во дворце появлялось все больше живых, словно само празднество решило переместиться сюда вслед за ним.

Освежающая ванна оказалась на самом деле достаточно большим бассейном, из числа тех, что выстроил Лошадкин в процессе создания дворца. Насосы уже работали, вода лилась и подогревалась, а в бассейне плавала русалка, указавшая жестом служанкам, чтобы те удалились.

— Увиала, я полагаю? - спросил он, задействуя переводчик

— Да, муж мой, - ответила та, подплывая ближе.

Манопа подсветила состояние чешуи, хвоста, указала на окраску широко раскрытых, словно выпученных, воистину "рыбьих" глаз и сообщила, что его "жена" только-только достигла совершеннолетия. По меркам ламассов, конечно.

От воды приятно и освежающе пахло травами, Увиала сделала круг и выглянула из воды. Лошадкин скинул одежды и погрузился в воду, думая о том, что начни служанки его мыть и тереть, могло бы выйти как-то неловко. Не в сексуальном смысле, конечно, неловко именно для него, не местных. Наверняка у служанок бы тоже не возникло таких мыслей, а если бы и возникли, то они держали бы их при себе, пока он сам не решил бы одарить их своим вниманием.

В таком случае они отдались бы ему, и это возможно даже не считалось бы за измену. Хотя, если не считать слуг за людей, то, чем тогда выходила связь с ними? Удовлетворением половых нужд армии с овцами, как в римской армии? Что за ерунда лезет в голову, подумал еще Лошадкин, наблюдая за приближением Увиалы.

— Тебе объяснили, что секса не будет? - прямо спросил ее Михаил.

— Ты можешь выбросить свои молоки, муж мой, - ответила - пропела Увиала, - но я не зачну от них мальков!

— Вот и отлично, - ответил Лошадкин. - Расскажи мне о себе и своем народе.

— Как пожелаешь, муж мой. Ты расскажешь мне о небе и богах? О Авалане, боге океанов?

Лошадкин, не ожидавший такого, нервно всхрюкнул. А ведь мог бы и догадаться, подумал он, ощущая, что от лекарств и ванны ему становится легче. Увиала сделала еще круг, словно хвастаясь молодым крепким телом, и подплыла ближе, теперь Лошадкин ощутил легкий запах рыбы.

— Вы ближе к нам, ламассам, чем обитателям суши, у вас нет волос, но нет и хвоста, - заявила Увиала, разглядывая его с любопытством.

— Вы не сочли нас безволосыми исчадиями зла?

— Сочли, вначале.

— А ты довольно откровенна.

— Королева Олилея приказала мне не скрывать ничего!

Лошадкин моргнул от слова "королева" и обратился к манопе. "Та-что-водит-наши-косяки", в развернутом виде, но в переводе и словаре за авторством некоего П. Кима, было заменено на королеву.

— Ничего?

— Ничего! - горделиво подтвердила Увиала.

— Откуда эти сведения про то, что ты не зачнешь?

— Обитатели суши иногда ловят нас, а иногда мы ловим их. Но ни разу не случилось зачатия.

— Вы сочли нас исчадиями зла, а почему передумали?

— Вы убили ужас глубин!

Точно, вспомнил Лошадкин, и мордахи с хрокагами после этого резко изменились.

— Вы живете на отмелях и мелководье, чтобы избежать ужаса глубин?

— Также там проще разводить рыб и мальков, а также охранять их от хищников.

Корм и родильные отделения, покивал самому себе Лошадкин. Комбайном он легко мог наделать вдоль берега настоящих крепостей, огороженных даже от суши, с подводными входами, и всякими садками для рыб и подрастающих русалов, и чтобы туда падало много солнца. Лошадкин задал еще несколько вопросов, убедившись, что ламассы и без того размножаются будь здоров - в стиле рыб, а не жителей суши - и не гибни они толпами (в том числе и от ужаса глубин), то у них давно бы закончилось место в море.

Увиала перестала кружить, медленно колыхалась в воде напротив, давая себя рассмотреть. Манопа подсвечивала украшения и знаки на чешуе, и Лошадкин подумал, что флакон несмываемой краски или такой же фломастер в глазах ламассов стал бы царским, бесценным подарком.

Дальнейшие расспросы оказались прерваны появлением двух других жен. Их тоже сопровождала свита подруг, фрейлин, дочерей и жен вождей, Лошадкин не сказал бы наверняка, так как ему лень было подключаться к камерам и запускать идентификацию. Неутомимый Алекс почти полностью переключился на работу с местными, собирал базу не только языков, но и лиц, имен, социальных связей и прочего. Прежде, чем Лошадкин успел изречь свою волю, свита резко сдала назад и в купальню вошли только жены.

После легкой паузы и довольно напряженных взглядов, Пранта и Арханна начали сбрасывать с себя одежды, словно соревнуясь, кто разденется быстрее. Лошадкин взирал на этот средневековый "стриптиз", думая не о сексе, а о том, что предсказания Гозье начинают сбываться. Соперничество среди жен уже началось, и кто знает, до каких высот эскалации они дойдут. Находиться рядом с ними и разряжать обстановку? Лошадкину не слишком хотелось всем этим заниматься.

Пранта успела раздеться первой, одежда мордахов была грубее и ее в целом на них было меньше, из-за шерсти. Щетина хрокагов, видимо, защищала хуже, а может условия лесов не слишком способствовали волосатости, и к тому же Арханна надела нечто вычурное, с огромными вздутыми рукавами и какими-то вставками в само платье, и немного запуталась в них.

Пранта радостно плюхнулась в воду, без всякого стеснения прижалась к Лошадкину и лизнула его в щеку.

— Давай я потру тебя, муж мой! - провозгласила она радостно.

Словно... да-да, собака, радующаяся появлению хозяина и машущая ему хвостом. Лошадкин попытался отогнать образ из головы, ощущая себя каким-то вынужденным зоофилом.

— Не надо, - отстранил ее Лошадкин. - И мне, пожалуй, стоит покинуть купальню.

— Нет! - взвилась Пранта.

— Нет, - повторила следом Арханна, даже оторвавшись от раздевания.

Клыки у женщин хрокагов отсутствовали, зато нос больше напоминал классический пятачок. Они в целом были крупнее мордахов, рост Арханны почти не уступал Лошадкину, который сейчас видел, что и в области грудей хрокаги тоже более развиты. Две пары грудей, в отличие от трех у мордахов, и все это наводило на размышления о том, что общего народа может и не выйти.

В конце концов, в дикой природе собаки и свиньи не давали общего потомства, да и ламассы вон пытались и не вышло, по словам Увиалы. Та просвистела приветствие, но ее не поняли, и Лошадкин вздохнул.

— Нужно будет выдать вам переводчики, - задумчиво изрек он и пояснил. - Чтобы вы понимали друг друга, даже не зная языков друг друга.

— Я знать мордах, - произнесла Арханна.

— Понимать язык? - восхитилась Увиала.

Арханна тоже погрузилась в бассейн, но, с другой стороны, Лошадкина, которого тут же посетила очередная идиотская мысль. Что Пранта и Арханна схватят его за руки и будут держать на месте, пока Увиала займется "добыванием молок" из него.

Конечно, ничего такого не случилось, жены пытались вести себя так, как им подсказали их королевы и вожди, но в целом в воздухе попахивало легкой враждой, соперничеством и недоумением. Не было ли приглашение принять освежающую ванну заранее расставленной ловушкой на Лошадкина? Хотя нет, ну собрались бы они все в огромной каменной спальне на "первую брачную ночь", что изменилось бы? Степень обнаженности тел?

— У тебя есть волосы в нужном месте, муж мой, - Пранта потянула руку к паху Михаила.

— Наш, - поправила ее Арханна.

— Что?

— Муж наш. Не мой. Не твой. Наш. Общий.

— Вот это верно, - похвалил ее Лошадкин и Арханна расцвела. - Общий муж, а вы дружите и не ссоритесь.

Повторил для всех и снова повисло легкое напряжение. Похоже, без каких-то политических игрищ и советов от вождей втереться в доверие и оттеснить остальных, тут не обошлось.

— Дружите и помогайте общему делу, - повторил Лошадкин, поднимаясь и выходя из воды. - Кто будет ссориться, интриговать за моей спиной, пытаться очернить других жен - сразу вылетит прочь. Уверен, найдется масса желающих занять ваши места.

Михаил видел по лицам Пранты и Арханны, что это масса уже нашлась. В ламассах он разбирался намного хуже, но Увиала вроде тоже поняла намек. Да и многочисленность подводного народа тоже должна была сыграть свою роль, вместо Увиалы нашлась бы масса других родственниц "королевы" Олилеи.

— Это первое и последнее предупреждение, мне некогда заниматься вашими дрязгами и проще найти тех, кто способен все понять с первого раза, - продолжал Лошадкин, поднимая одежду.

Наверное, ее следовало бы постирать и заменить, но он об этом не подумал, а служанки не рискнули прихватить, даже внутрь не рискнули соваться. Также следовало уже обзавестись местной одеждой, земного производства для удобства, но все же местной, впрочем, об этом можно было подумать и завтра. Сегодня земная одежда была более чем уместна, все сразу видели, что это не просто свадьба, а заключение союза с "посланцами богов".

— Мы спустились сюда, чтобы принести вам дружбу и мир, помирить народы, которые до этого лили кровь, не желая и слышать о мире, - говорил Лошадкин.

Ламассы не лезли на сушу, но и к себе в море не слишком пускали. Корабли, конечно, все равно проплывали, но не так, чтобы тут наблюдалось бурное судоходство во все стороны.

— Если вы не способны дружить и жить мирно, то, к чему вы нам? Мне? - спросил Лошадкин и добавил, перед тем, как начать одеваться. - Подумайте над этим, обсудите друг с другом, а затем занимайте свои части дворца и начинайте работать.

— Но муж... наш, - протянула волосатую руку Пранта.

Она даже попыталась изобразить кокетливый жест, но как-то не слишком уверенно.

— Телесная близость и зачатие детей? - спросил Лошадкин с легкой усмешкой.

Даже прекратил одеваться и сам сделал жест рукой, провел ею вдоль своего обнаженного тела.

— Вас привлекает это тело и моя внешность? Не то, что я посланец богов, а именно мое тело? Отвечайте честно!

— Нет! - первой просвистела Увиала.

— Нет, - пролаяла Пранта.

— Нет, - не слишком охотно признала Арханна, отводя взор.

— К чему мне телесная близость с теми, кому я не нравлюсь? Не надо принуждать себя и пытаться заставить полюбить мое безволосое тело, - добавил он. - Пусть все остается, как есть сейчас, трудитесь на общее благо и этого будет достаточно.

Затем он оделся и в повисшей тишине покинул купальню, ощущая спиной пристальные взгляды жен.