Барон Робинзон

Глава 32

Гавань Оклана, одного из десяти главных портов Мекланского архипелага, приближалась стремительно, там уже заметили несущиеся полным ходом корабли, но вместо тревоги подавали какой-то радостный сигнал.

— Быстрее! Быстрее, сухопутные вы черепахи! - орали капитаны в возбуждении.

Гребцы махали веслами и ветер надувал все паруса, словно тоже пребывал в яростном нетерпении. Где-то в трюмах выли бойцы Меклана, чувствуя приближение родины, но поделать ничего не могли. Они сдались, кто успел, и потеряли право на свободу и оружие. Почему-то судьба, которую они готовили хрокагам и мордахам, особенно мордашкам, их ничуть не оправдывала.

— Все готово? - без нужды уточнил Лошадкин.

— Мои бойцы всегда готовы, - скромно оскалился Огар.

Корабли вошли в искусственно зауженный проход в гавань, помчались под взглядами со сторожевых башен. Было известно, что там установлены мощные баллисты, запасены огромные камни, перерубить веревки и валуны обрушатся, проломят и утопят любой корабль. Имелись у Меклана и цепи, способные перегородить проход, но их уже опустили, так как думали, что вернулся их собственный флот.

Но долго такой обман продолжаться бы не смог.

— Вперед, дети П'Тера! - раздался клекот Хохотунчика.

Отряды птерахов ринулись с небес и упали на ничего не подозревающие башни, караульных в них. Вцеплялись в глаза и руки, швыряли самодельные дымовые бомбы, и мекланские с ядовитым соком, предназначенным отпугивать ламассов и подводных чудищ. Из облаков показались дирижабли, начали снижаться к Оклану.

Лошадкин уже летел и стрелял, парализуя всех, кто бежал к веревкам.

Часть мекланцев прыгнула, ныряя в воду, но они не знали, что там их ждут ламассы. Удар по сторожевым башням был внезапным и дерзким, подкрепленным разведкой, расчетом и мощью самого Лошадкина, и удар удался. Флот ворвался в гавань, где уже почуяли неладное, но тоже ничего не успели сделать.

— Поднять флаг Дружбы! - скомандовал Квурс. - Сигнал к высадке!

Дирижабли снижались, тоже готовясь высадить десант на окраинах Оклана, отрезать пути отступления. Небольшие остроносые транспорты промчались между большими кораблями и устремились вперед, едва не черпая воду, так низко они сидели. Снизу их толкали ламассы, сами воины налегали на весла, и несмотря на низкую осадку, транспорты промчались, моментально оказались у причалов и началась стремительная высадка. Мекланцы попробовали оказать робкое сопротивление, бойцы Огара тут же разворачивались, дудели в трубы, ставили стены щитов и сметали противников.

Мекланцы - лучники на крышах падали жертвами птерахов, горожане разбегались, тех, кто пытался сопротивляться - рубили на месте. Большие корабли развернулись, словно расчищая фарватер, врезались в тех, кто стоял у берегов в гавани и с палубы на палубу прыгали хрокаги с огромными топорами наперевес, понизу перекатывались мордахи, кололи саблями.

— Заричи!! - грянул боевой клич, название племени.

— Р-рах! Р-рах, ящерицы! За степь!

Лошадкин не забыл о провинившихся в походе на краглов, пусть там им и не пришлось показать свою дружбу и взаимовыручку. Михаил отправил их вперед, заричи и род Серой Ящерицы высадились прямо по центру гавани, устремились, бегом и на каданахах по главному проспекту Оклана к дворцу градоправителя на холме. Там уже били тревогу, и набат разносился над Окланом, увеличивая панику и хаос.

Одним дерзким ударом, которого никто не ждал, флот Дружбы овладел гаванью и инициативой. Город не понял, что уже проиграл и все еще пытался сопротивляться. Горожане запирались в домах и швыряли горшки, стулья и все, что попадалось на руку. Плоские крыши - совсем как в Дружбе! - позволяли разместить там лучников, где-то уже воздвигали баррикады и готовился к выходу основной гарнизон.

Корабли в гавани быстро брали на абордаж, чтобы команды оттуда не успели прийти на помощь береговым отрядам бойцов Оклана. Силы Огара наваливались и ломали сопротивление, показывали, что они тоже обучены бою в городских условиях. Ламассы в гавани блокировали всех, кто пытался улизнуть под шумок и во всем этом хаосе то и дело взмывали флажки, подавая сигналы, и слышался перестук барабанов.

— Сдавайтесь! - орал Лошадкин громко, но все же не громче криков и шума битвы.

Птерахи налетали на врагов, подсказывали бойцам внизу, и войска Огара шли вперед, видя и слыша все, а вот мекланцы действовали разрозненно. Дирижабли, высадив десант на окраинах, снова поднялись в воздух, начали обстрел крепости на холме, в ворота которой уже молотились заричи. Род Серой Ящерицы скакал вдоль стен, стрелял из луков, и мекланцы били в ответ, пользуясь преимуществами укрытий и высоты.

С дирижаблей ударили прямо в спину этим лучникам - мекланцам и те валились, пытались втянуться в панцирь, разворачивалась и падали со стен. Заричи уже ворвались в ближайшие дома, рубили живущих там, хватали вещи и кого-то из мекланцев даже насиловали, судя по крикам, но основная масса хрокагов хлынула обратно, потрясая топорами и молотами. В мгновение ока они сколотили таран, ударили им в затрещавшие ворота.

Со стороны гавани донеслось шипение и яростный, оборвавшийся крик.

— Что, - Лошадкин обернулся и увидел, что испытания паромета прошли успешно.

Красные, чуть ли не сваренные заживо мекланцы, выбегали из здания, в котором засели, орали, прижимая руки к глазам, рвались к воде, спеша охладиться. Основная часть флота, кроме тех, кто возился с абордажами, уже причалила, выбросила сходни и по ним устремились сотни мордахов и хрокагов, краглов, усиливая собой тех, кто высадился первыми с лодок – транспортов.

— Никаких грабежей и насилия! - орал Квурс на всю гавань. - Сопротивляющихся - убивать, сдающихся щадить! Мы пришли с миром и дружбой!

— Сажа! Сажа! - ревели в ответ воины, сметая остатки сопротивления мекланцев.

— Сила Дружбы! – вторил им еще один популярный клич, звучавший немного двусмысленно.

И все это дело наших рук, подумал Лошадкин, ощущая, как его распирает изнутри. Хотелось тоже заорать, ринуться в битву, и он бы так и сделал, возникни где-то проблемы. Но нет, пять народов действовали и сражались, подавляли Оклан и его жителей. Может взаимодействие и не было идеальным, но мекланцам хватило и такого, эффект неожиданности и паника сделали свое дело.

Громогласный крик и хруст, набат оборвался, Лошадкин увидел, как падает флаг Меклана с башни крепости. Мощные укрепления тоже оказались бессильны против внезапности, союза и полного господства в воздухе. Часть горожан, пытавшаяся сопротивляться, валилась оземь при виде птерахов и дирижаблей, самого Лошадкина, и вскидывала руки и ноги, крутилась на спине, демонстрируя, что они сдаются без условий.

Несмотря на черепашьи рудименты, выглядели мекланцы вполне человекообразно.

— Сдавайтесь! Не оказывайте сопротивления! Запритесь в домах и не выходите! - орали глашатаи Квурса.

— Кто поднимет оружие - будет убит! - вторили им другие, на ломаном мекланском. - Сдавшиеся получат пощаду!

Огар расстарался и на этот счет, автопереводчики выдавать не стал, но открыл курсы мекланского еще осенью, сразу после того, как через спутник и парочку подброшенных устройств, была собрана база их языка. Помогло еще и то, что имелось определенное сходство с языками ламассов и мордахов, осваивать оказалось легче.

Выкрики помогали в обе стороны, кто-то действительно бросал оружие, другие, наоборот, воодушевлялись, и хватались за него и все, что находилось под рукой. Отряды Огара растекались по городу, словно по макету, выстроенному ими же в степях, и разили таких сопротивляющихся. Появились и живые Батурса, каждый в сопровождении нескольких крепких бойцов, начали хватать всех, кто заправлял портом и выворачивать их наизнанку, допрашивать без всякой жалости.

Не прошло и нескольких минут, как раздались резкие команды, сигнальщики замахали флажками и раздался противный рёв рожков. Остатки флота Дружбы и Клыка - соединившиеся после пленения флота Меклана - уже заканчивали брать на абордаж всех, кто оставался на кораблях в гавани и не особо сопротивлялся. Теперь эти же бойцы устремились на новые сигналы, начали взламывать двери бараков и выпускать рабов, выглядевших экзотично даже на взгляд Лошадкина.

Часть бойцов занималась не рабами, но мастерами и рабочими на верфях, хватала их, но вежливо, по возможности. Лошадкин видел недоработки, морщился, но не вмешивался, местным следовало самим набивать шишки, и без того экспедиция помогала им сверх установленных самими землянами и Огаром пределов. Огар командовал и направлял, но в битве за город и порт уже наступил перелом и обозначилась победа.

Еще сопротивлялись где-то, лилась кровь, рубились в домах и на баррикадах, но это были жалкие остатки того, что сумел показать бы Оклан, происходи осада по всем правилам. Сигнальщики махали флажками, обливаясь потом, шум битвы стихал и общие звуки рожков и барабанов были слышны уже не только соседям. Отряды, зачищавшие улицы, встречались, объединялись, выделяли из себя патрулей и наблюдателей с крыш, которые к тому же взаимодействовали еще и с птерахами.

— Ты хорошо обучил их, - заметил Лошадкин Огару.

— Ага, - оскалился зваздианец, — это нетрудно, когда подчиненные сами рвутся в бой и тренируются от рассвета до заката до полного надрыва по одному твоему слову.

— Все равно, работа впечатляет, - покачал Михаил головой.

— Дальше твоя часть, - продолжал скалиться Огар, - с уговорами и угрозами.

Лошадкин только наклонил слегка голову, признавая его правоту. Освобождение рабов, о которых они узнали от пленных мекланцев, это нетрудно, запугать местных - тоже, в конце концов, право силы и победителя никуда не делось. Соблазнить мастеров - корабелов — вот настоящая сложная задача, все они были мекланцами, ибо кто стал бы доверять рабам подобные работы и секреты?

О, конечно, среди тех, кто трудился на верфях, подгоняемый кнутом надсмотрщика, нашлись бы подсмотревшие разные работы и общее обсуждение помогло бы увязать концы с концами, раскрыть часть секретов, но. Все равно вылезало огромное жирное но, добровольная помощь и объяснение секретов не равнялось такому "промышленному шпионажу среди рабов" в средневековом стиле. Или первобытном? Как там назывался период между одним и другим, подумал Лошадкин, не вспомнил сам и смахнул мысль в сторону. Неважно.

— Ты забыл еще и сладкий пряник, - напомнил он Огару.

— О да, выдерживаешь пряник до каменной твердости, потом вбиваешь его в рот, вышибая зубы, и хлещешь кнутом до кровавой каши на спине. Пряник в это время не дает орать, заодно ломаются остатки зубов.

Лошадкин уставился изумленно, но Огар, похоже, не шутил. Что-то в происходящем вокруг задевало струнки его зваздианской души, и, возможно, такая отличная подготовка новой армии все же была заслугой его пинков и затрещин, а также работы от рассвета до заката.

Над крепостью правителя взмыл флаг Дружбы и войска по всему городу взревели радостно, начали бить рукоятями оружия в щиты, дополнительно запугивая горожан. На стенах показались мордахи, в проеме ворот хрокаги, за ними следовали мекланцы, взятые в плен в крепости. Избитая, окровавленная толпа, посреди которой вышагивали несколько мекланцев в важных одеждах, к ним прижимались и за их спинами прятались девушки и женщины.

Лошадкин чуть нахмурился, синяки и порванная одежда, но все же, похоже, обошлось без массового насилия. Конечно, у мордахов, хрокагов и краглов были и оставались свои эталоны красоты, но все же, чужие самки, которые полностью в твоей власти, неудивительно, что средние века полнились подобными историями. Нет, даже считалось в порядке вещей, отдать захваченный город на поток и разграбление на день или три, и в ходе его население там резко сокращалось, беднело и оказывалось переимето в хвост и гриву.

От отряда, вышедшего из крепости, сорвалось несколько гонцов, со стен замахали флажками.

— Главный убит, бился до последнего, - сообщил Огар, - эти вот - его помощники, но у них вряд ли есть права договариваться насчет сдачи города и островов.

— А они нам и не нужны, - небрежно ответил Лошадкин, - в смысле город и острова. Считай, это дружеским тумаком, для тех, кто понимает. Вот если не поймут, тогда придется вернуться и добавить.

Огар только усмехнулся понимающе, развернулся, отдавая новые приказы. Войска по городу устремились к крепости и складам, грабя их, но не дома обычных горожан. Рановато было еще проявлять полное великодушие и не брать ничего, следовало дать новому войску и флоту добычу, право хвастаться, а мекланцам еще одно напоминание, что нечего задирать лапку на тех, кто может дать сдачи.

— Правители Оклана! - громогласно провозгласил Лошадкин, когда отряд из крепости приблизился. - Ваш предводитель пал в бою, но вы живы и сможете рассказать о случившемся сегодня! Вы приютили у себя флот, вышедший к берегам мордахов и хрокагов, и радовались, потирая руки, в предвкушении добычи, мягких мохнатых рабынь, которых вы сможете иметь и держать при себе живыми игрушками!

Мордахи и хрокаги загудели недовольно, зарычали, хватаясь за оружие. Мекланцы бледнели, одна из женщин упала в обморок, словно уже ощутила на себе жадные руки завоевателей.

— Следовало бы казнить всех, кто плыл к нашим берегам, но небесам неугодно кровопролитие, - продолжал вещать Лошадкин и его слушали, выпучив глаза и жадно запоминая каждое слово.

Возможно, то, что он висел в воздухе, тоже помогало.

— Но не стоит путать наше миролюбие со слабостью! - провозгласил Михаил. - Вы послали флот, и мы его встретили, и теперь заберем ваши корабли, как оплату за беспокойство! Чтобы дошло до всех, и никто не смог потом сказать, что его не предупреждали, мы пришли и взяли Оклан!

— Слава посланцам! - грянуло войско. - Сажа!

— Слава Дружбе! Слава посланцам богов!

На берег уже выгоняли и выводили пленных моряков и солдат Меклана, захваченных вместе с флотом. Управители смотрели и бледнели, среди горожан раздавались крики отчаяния, быстро утихшие, впрочем.

— Те ваши рабы, что хотят получить свободу, могут уплыть с нами! Мы взяли ваш город штурмом, и возьмем также ваши деньги и товары, ваши корабли в качестве оплаты за труды! Мастера - корабелы! Нам нужны ваши знания, и я обещаю, что те, кто уплывет вместе с нами, смогут вернуться домой через год и их труды будут щедро оплачены! Поделитесь с нами секретами постройки кораблей и Оклан уцелеет!

Мертвая тишина воцарилась после этих слов Лошадкина.

— Возможно, вы узнаете в ответ секреты наших воздушных кораблей, - добавил к кнуту и пряник Лошадкин, указав пальцем на дирижабли. - Но самое главное - ваши семьи, друзья и соседи будут в безопасности, до тех, пока они будут помнить, что с Дружбой надо жить в дружбе!