Артефакты Древнего

Глава 20

— Из Милана, значит, — я усмехнулся, и что-то в моём тоне заставило её замереть на полушаге. — Ещё один золотой поводок?

Она медленно обернулась:

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего здесь не изменится, да? — я повторил её недавние слова. — Сколько ни вкладывай, всё равно будет… провинциально?

Алёна неторопливо прошлась по залу, словно пытаясь скрыть внезапное напряжение.

— Милая, — мать шагнула к ней, — тебе же здесь понравилось. Ты сама говорила про оранжерею…

— Мам, — Алёна мягко улыбнулась, — одно дело мечтать, и совсем другое — жить. Я привыкла к определённому уровню.

Её голос стал вкрадчивым:

— Вот скажи, Кирилл, если я останусь, какие у меня будут условия? Смогу ли я свободно распоряжаться своим временем? Гулять, встречаться с друзьями? Или ты, как старший брат, начнёшь контролировать каждый мой шаг?

Я прищурился. Вот оно что — торговля началась.

— А как ты это видишь? — спросил её.

— Ну, — она присела на подлокотник кресла, — во-первых, я хочу сама выбирать, где учиться. Без советов и давления. Может быть, я выберу не твою академию, не знаю.

— Это разумно, — кивнул я. Мать с надеждой посмотрела на меня.

— И конечно, мне нужны средства, — продолжила сестра. — Папа очень обидчивый, сам знаешь. Как только я выйду из рода — никакого содержания не будет.

Она замолчала, внимательно изучая мою реакцию. Умная девочка — бьёт точно в цель. Знает, что раз я затеял весь этот план с выходом из рода, то должен буду взять на себя и финансовые обязательства.

— До окончания учёбы или пока не устроишься в жизни? — уточнил я.

Дай палец, а она руку целиком откусит, нужно показать, что манипулировать мной не получится.

— Пока не найду достойную работу или… — она сделала паузу, — удачно не выйду замуж.

Мать нервно теребила шарф, переводя взгляд с меня на дочь. Вот же сестра. Даже мама не смогла на нее подействовать. Всего несколько дней без «папаши» на свободе и вот результат.

— Хорошо, — согласился я. — Что ещё?

— Я хочу иметь возможность устраивать здесь приёмы. Светские вечера, — Алёна оживилась. — Этот зал прекрасно подойдёт. И конечно, моя комната — полностью в моём распоряжении. Я сама выберу дизайн, мебель…

— Стоп, — поднял я руку. — Давай проясним. Это мой дом, сестрёнка. И определённые правила здесь будут. Да, ты можешь обустроить свою комнату. Но никаких кардинальных перемен в остальном доме.

Она надула губки:

— Даже маленький бал раз в месяц нельзя?

— Можно, — кивнул я. — Но по согласованию со мной. И в разумных пределах.

Алёна задумчиво покачала ногой:

— А если я захочу пригласить друзей просто так, без бала?

— В пределах разумного, — повторил я. — И ты должна понимать — здесь не будет той роскоши, к которой ты привыкла.

— Зато будет свобода, — тихо произнесла мать.

Сестра посмотрела на неё долгим взглядом. Что-то промелькнуло в её глазах — понимание? Сочувствие?

— Ладно, — она наконец произнесла. — У меня есть ещё одно условие…

— Хватит этих игр, — я отошел к окну и повернулся к сестре. — Давай будем честными, Алёна. Зная нашего отца, у тебя только одна судьба — выгодное замужество. Причём выгодное не тебе, а ему.

— Кирилл, не надо… — начала мать, но я покачал головой.

— Мам, давай не будем. Ты сама знаешь, что это правда.

Лицо Алёны дрогнуло. Маска капризной девочки на мгновение слетела, обнажив её настоящую, живую. Я попал в цель.

— Выбор простой, сестрёнка, — продолжил я мягче. — Если хочешь сама определять свою судьбу, жить как считаешь нужным, выходить замуж по любви и когда сама решишь — остаешься тут с мамой.

Сделал паузу, чтобы до нее дошла моя мысль.

— А если предпочитаешь жить под контролем отца… Все эти подарки, поблажки — просто способ привязать тебя. Чтобы потом, когда он выдвинет свои условия, ты не смогла отказать.

— Кирилл, сынок… — в голосе матери звучала мольба.

Алёна смотрела на меня пронзительно, словно видела впервые. В её глазах мелькнуло что-то похожее на уважение или страх перед будущем. Это сейчас она вся такая важная, но «отпуск» скоро закончится. Она вернется домой и год-два и папаша начнет заниматься ее замужеством.

— Хорошо, — наконец произнесла она. Её голос звучал уже по-другому, без прежнего кокетства. — Я согласна. Но скажи, мы будем здесь жить одни?

— Нет, конечно. Мама съездит к деду и вернётся. Она по-прежнему твой родитель, Алёна.

— А особняк? — она обвела взглядом зал. — Он маловат для…

— Возможно, со временем у нас будет дом побольше, — кивнул я. — Но пока есть этот. И мои условия ты знаешь.

Алёна ещё раз посмотрела на мать. Та стояла, прижав руки к груди, и в её глазах стояли слёзы.

— Я согласна, — тихо сказала сестра.

Я повернулся к матери:

— Тогда оставайтесь пока здесь, устраивайтесь. А я поеду к князю Бестужеву — нужно обсудить твою поездку к деду и обеспечить безопасность.

— Спасибо, — прошептала мать, а в глазах Алёны промелькнуло что-то, похожее на благодарность. Кажется, впервые за всё это время она была искренней.

Я вышел из зала и поймал взгляд Николая. Моё движение головой и он сразу понял, что нужно делать.

— Позвольте, я покажу вам ваши комнаты, — Коля поклонился матери и сестре.

Для всех он и Ирина Леонтьевна просто мои слуги. О его сестре, живущей здесь, пока лучше не распространяться. Меньше знают — крепче спят.

Спустился по лестнице, прислушиваясь к удаляющимся шагам наверху. Сквозь высокие окна холла разглядел гвардейцев «папаши». Они всё ещё топтались у ворот, осматривали периметр. Ну и пусть — даже лучше. Пока меня не будет, их присутствие добавит безопасности.

Машинально крутанул кольцо-артефакт на пальце. Немного полегчало, но заклинание разведчика всё равно выматывало. С того нападения магистра я не рисковал отключать его ни на минуту. Хоть какое-то облегчение, что удалось уговорить мать с сестрой. Но это только начало.

Губы сами собой растянулись в усмешке. «Папаша» обязательно что-то выкинет — для него это удар ниже пояса. Жена и дочь не просто покидают род, а уходят к Орловым. К тем самым, которых он когда-то победил, растоптал, уничтожил. Дорого бы я дал, чтобы увидеть его рожу, когда эта новость его настигнет.

Достал телефон, нашёл нужный номер. Три гудка, и знакомый голос ответил:

— Приёмная князя Бестужева слушает.

— Здравствуйте, граф Кирилл Орлов — я старался говорить спокойно, хотя внутри всё звенело от напряжения. — Скажите, я могу подъехать поговорить с Петром Алексеевичем о наследстве?

— О чём? — переспросили меня.

— Так и передайте, пожалуйста.

Звук пропал, словно трубку чем-то закрыли. Прошло несколько мгновений и мне ответи:

— Князь сможет принять вас прямо сейчас.

— Отлично, — я уже вызывал такси. — Буду через двадцать минут.

Убрал телефон в карман. За спиной раздались шаги — Коля спускался по лестнице.

— Господин, вас отвезти? — спросил он.

— Оставайся здесь, — сказал ему. — Проследи, чтобы всё было в порядке.

Он молча кивнул.

Такси петляло по центральным улицам. На светофоре мы встали за чёрным джипом жандармерии. Мигалки были выключены, но от машины веяло магией — явно артефакты защиты.

Усмехнулся — после той ночной схватки с магистром патрулей в городе стало больше. Пальцы невольно коснулись кольца-артефакта.

Джип свернул к управлению, а мы поехали дальше. Мысли сами собой вернулись к предстоящему разговору. Бестужев… Как ни крути, а доверять ему полностью я не мог. Огонь-Догоновский, который явно стоял за попыткой убить меня в поезде, считался его человеком.

Не сходилось. Если князь так хочет привязать меня к себе, зачем устраивать покушение? А если Огонь-Догоновский действовал сам, почему Бестужев это допустил?

Такси притормозило у тротуара — дорогу переходила стайка студенток. Их звонкий смех напомнил о сестре. В одном я был уверен точно — князю нужно это наследство. Чем бы оно ни было, он готов на многое.

Использовать мать — самый логичный вариант. Она получит свободу от деспота-мужа, вернётся в родной род. Расскажет обо всём деду… А тот, судя по рассказам матери, люто ненавидит «папашу». На радостях точно передаст ей наследство. После этого с неё в столице пылинки будут сдувать.

— Приехали, — объявил таксист, останавливаясь у особняка Бестужевых.

У парадного входа меня уже встречал Филипп Кириллович. Его морщинистое лицо просияло при виде меня.

— Граф Орлов, — он слегка запыхался, спускаясь по ступеням. — Рад вас видеть. Князь ожидает в кабинете.

Осталось только объяснить всё Бестужеву так, чтобы он согласился на мой план. А в том, что это будет непросто, я не сомневался.

Филипп Кириллович проводил меня в кабинет. За массивным столом сидел Бестужев, склонившись над бумагами. Его седые кудри свисали до плеч, частично скрывая лицо. Он не поднял головы, продолжая перебирать документы в кожаных папках.

— Присаживайся, — бросил он, не отрываясь от чтения.

Я опустился в кресло, отметив, как изменилась атмосфера со времени нашей последней встречи. Теперь в воздухе витало какое-то напряжение.

Наконец Бестужев отложил бумаги. Его выцветшие глаза внимательно изучали меня.

— Ты наконец-то решился, Кирилл? — улыбка тронула его губы, но взгляд остался настороженным. — Молодец, давно пора. Я уже послал за твоим кинжалом.

Я сделал глубокий вдох. Сейчас главное — правильно подать информацию.

— Не совсем так, Пётр Алексеевич. Я нашёл другое решение.

Его брови поползли вверх:

— Вот как?

— К деду поедет моя мать.

Улыбка исчезла с его лица. Бестужев откинулся в кресле, его массивная фигура словно заполнила всё пространство.

— Дмитрий Юрьевич никогда её не отпустит, — отрезал он. — Ты же знаешь своего отца.

— Она выйдет из его рода. Я уже обо всё договорился с матерью. Буквально полчаса назад.

— Уверен? — спросили меня серьезно.

— Да. — кивнул не сводя взгляда.

— И куда же? — в его голосе прозвучала издёвка.

— В свой старый род. В род Орловых.

Бестужев замер. Его пальцы, барабанившие по столу, остановились. В кабинете повисла тишина, нарушаемая только тиканьем часов.

— Продолжай, — наконец произнёс он.

— Это будет двойной удар по Дмитрию Юрьевичу, — я подался вперёд. — Жена и дочь не просто уходят — они возвращаются в род, который он когда-то… — я сделал паузу, подбирая слово.

— Уничтожил? — подсказал Бестужев. В его глазах мелькнул интерес.

— Именно. Но понадобится помощь с оформлением в дворянской палате. Чтобы всё прошло гладко, без проволочек.

— Это я решу, — он кивнул, словно принимая решение. — Что дальше?

— Дальше она едет к деду. Пока никто не узнал, желательно… — я посмотрел ему в глаза, — обеспечить безопасность в пути.

Бестужев поднялся. Его громадная фигура отбросила тень на стену.

— Поверь, я очень постараюсь, — в его голосе зазвучала сталь. — Твой дед — мой друг, наши связи крепки. Я не позволю, чтобы с его дочерью что-то случилось.

— Ефим говорил, что хочет передать наследство тебе, — заметил князь.

— Да, тогда я был единственным Орловым, — пожал плечами. — А теперь есть его дочь.

— Разумно, — Бестужев начал мерить шагами кабинет.

В этот момент дверь в кабинет открылась. Филипп внёс бархатную коробку с кинжалом. Я невольно подался вперёд.

Князь резко остановился:

— Решено. Сегодня же договорюсь о времени в дворянской палате и сам буду присутствовать. Твоя мать выйдет из рода мужа и вернётся к Орловым. — Его глаза блеснули. — И вечером же она должна выехать. Я всё подготовлю — маршрут, людей, сопровождение. Всё.

Я мысленно выдохнул, бросив взгляд на коробку с кинжалом. План сработал.

— Можешь забирать, — Бестужев махнул рукой в сторону артефакта. — Пусть и не так, как я предлагал, но ты всё же сделал то, что нужно.

Филипп поставил коробку рядом со мной и откинул крышку. Клинок тускло блеснул в свете ламп, и мои руки сами потянулись к нему. Бронза словно пульсировала.

Сдержал желание тут же проверить артефакт в деле. Теперь у меня был козырь против того магистра. В следующий раз мы поговорим на его языке — языке силы. И разговор этот ему не понравится.

Князь Пётр Алексеевич в своем кабинете.

Бестужев смотрел на место, где недавно сидел Орлов. Его пальцы машинально коснулись телефона. Все звонки уже сделаны и договорённости достигнуты. Через час мальчишка должен привезти мать и сестру. К этому времени в дворянской палате их будут ждать. Пётр Алексеевич сам тоже приедет проконтролировать это.

По личной просьбе князя Бестужева регистрацию в системе проведут завтра. Нужная фора, учитывая темперамент Дмитрия Юрьевича Уварова-Орлова. Вечером Вера Ефимовна отправится к отцу в сопровождении пяти лучших бойцов из личной гвардии князя.

Мужчина встал и подошел к окну. За стеклом расстилался сад, но взгляд князя был устремлён куда-то вдаль, словно он пытался разглядеть там ответы на терзающие его вопросы.

Любой другой на месте Кирилла давно бы принял покровительство. Выгоды очевидны — связи, защита, поддержка. Но мальчишка будто специально демонстрирует независимость. Нарочито, показательно. Хотя это ещё можно списать на возраст и горячность юности.

Пальцы князя забарабанили по подоконнику. На аукционе Дмитрий Юрьевич разыграл целый спектакль, показывая, что между ним и сыном всё в порядке. Потом эта история с жандармами — Бестужев отправил своего адвоката, но то же самое сделали и Осокины, и сам Уваров-Орлов.

Складывалось впечатление, что Кирилл играет на несколько сторон. Или кто-то очень хочет создать такое впечатление.

— Филипп! — позвал князь.

Старый слуга появился бесшумно, словно соткался из воздуха.

— Принеси коньяк, — Бестужев опустился в кресло.

Янтарная жидкость заплескалась в хрустальном бокале. Князь сделал глоток, смакуя напиток. В голове продолжали крутиться мысли о молодом графе.

Эти его связи с криминалом… С Черепом… Опять же возраст — пытается выгрызть себе дорогу наверх. Путь не лучший, но хоть что-то делает, не сидит сложа руки. В этом он весь — действие, движение, напор.

Князь улыбнулся своим мыслям и идеи мальчишки. Его план с матерью неплох, что и говорить. Но лучше было бы, если бы поехал сам Кирилл. Тогда всё было бы под контролем. А так…

Бестужев поморщился, вспомнив недавний разговор с генералом жандармерии. Тот намекал на странные происшествия в городе, в которых мелькала фигура молодого графа. Но прямых доказательств, как всегда, нет.

За окном догорал закат, окрашивая небо в кроваво-красные тона. Князь смотрел на игру света в бокале, и его лицо становилось всё более хмурым.

Слишком много совпадений. Слишком много непонятного вокруг этого мальчишки. Взять хотя бы последний инцидент в городе. Расплавленная машина, следы магической схватки. Жандармы копают, но результатов нет.

Мысли о том, что кто-то очень хочет избавиться от Орлова уже посещали князя. Но пока никого конкретно найти не получилось. Те же Осокины сидят и бездействуют. А кто еще может желать смерти мальчишке? Вопрос… Пока с наследством ничего не решено, за ним нужно приглядеть.

Бестужев залпом допил коньяк и потянулся к телефону:

— Антон? Установи наблюдение за особняком Орлова. Круглосуточно. Ничего не предпринимать, просто следить.

Князь сбросил вызов и откинулся в кресле. На столе лежали бумаги — доклады, отчёты, донесения. Где-то среди них прячутся ответы. Должны прятаться.

— Посмотрим, чего ты добиваешься, Кирилл, — пробормотал князь, разглядывая последние отблески заката на хрустале пустого бокала. — Посмотрим.

В его голосе смешались усталость и странная теплота. Как ни крути, а мальчишка ему нравился. Напоминал его самого в молодости — такой же упрямый, дерзкий, себе на уме. Может, поэтому и тревожило всё это так сильно.

Бестужев знал по опыту — самые страшные удары часто приходят от тех, кого считаешь своим.

Но сейчас… Что-то ускользало от его понимания. Что-то важное крылось за всеми этими странностями вокруг молодого графа. И князь намерен был докопаться до сути, чего бы это ни стоило.

— Филипп! — снова позвал он. — Ещё коньяка. И принеси папку с отчётами жандармерии.