Артефакты Древнего

Глава 11

Я бросил взгляд на футляр в его руках. Обшитый красным бархатом, он хранил в себе мой кинжал. Мой, как и доспехи, доставшиеся графу Державину.

Не знаю, кто выставил их на продажу. Не знаю, как они сюда попали, но мне всё больше хотелось их вернуть.

Хотя, уметь совладать со своими желаниями — первое, чему я научился на пути мага. Если постоянно идти у них на поводу, ничего хорошего не получится. Так что, послушаем предложение Бестужева, но сперва кое-что уточним.

— Пётр Алексеевич, — обратился я к нему, — а можно как-то узнать, кто поставил эти артефакты, и откуда они взялись?

— Хех, — усмехнулся Бестужев и покрутил головой на шее. Послышался явственный хруст позвонков. — А тебя серьёзно заинтересовали древности, хочешь узнать, нет ли там ещё?

— Не просто ж так я поступил на кафедру археологии, — улыбнулся я в ответ, — такие вещи моя страсть.

— Ты прям Максим Максимович номер два, — усмешка Бестужева превратилась в широченную улыбку, я же посмотрел на него с вопросом во взгляде, и он пояснил: — граф Державин. Он не археолог, но одержим древними вещицами.

— Раз не археолог, то номер два, — я пожал плечами, — это он.

В ответ лицо Бестужева содрогнулось. Брови полезли вверх, глаза закрылись, а тело мелко затряслось. Мгновение и он, привлекая к себе внимание окружающих, громогласно расхохотался.

— Ох, уморил, — произнёс он, отсмеявшись, — Жаль Максим Максимович уже ушёл, вместе посмеялись бы.

Он перехватил футляр с кинжалом и добавил:

— Молодость, дерзость, все мы такими были, — Бестужев понизил голос и отшагнул ещё чуть дальше, чтобы другие не слышали, — я оценил твой ход с аукционом в ответ на моё предложение о покупке. Понимаю, ты хочешь выглядеть самостоятельным, но потянешь ли?

Всё, кажется, прелюдия окончена, и начинается серьёзный разговор.

— Постараюсь, — пожал я плечами. — Без обид, Пётр Алексеевич, но мне нужна своя репутация. Я её не заработаю, если спрячусь за Вашим именем.

— Понимаю, понимаю, — покивал головой Бестужев, — твой дед такой же, всё сам, да сам, вот и доигрался.

Посмотрел на него с вопросом во взгляде, и он скривился:

— Да, да, ты не он, и я сам бы так поступил, но и ты пойми, не могу я спокойно смотреть, как ваш род снова уничтожат.

— Мы можем расторгнуть договора…

— В задницу договора, — бросил Бестужев, а его глаза буквально налились кровью, — ты ещё молод и не понимаешь всех причин, да и не поймёшь.

— А Вы расскажите, — произнёс я, выдерживая его бешеный взгляд. — Я понятливый…

Бестужев взял себя в руки, и вид его пришёл в норму. Он посмотрел на меня и сказал:

— Клятвы мы давали друг другу на поле боя. Побратались кровью.

— Понима…

— Да что ты можешь понимать, молодой? — поморщился Бестужев, — это важнее родственных связей. Он мне жизнь спас, а я не смог отплатить.

Он, конечно, прав. Настоящий Кирилл Орлов не понял бы. Ну, разве что, из фильмов или книг о таком мог узнать. Но я понимал. Даже слишком хорошо понимал. Мои друзья, оба великих мага. Мы с ними стали побратимами ещё в начале нашего пути, и я не смог их спасти. Даже не смог отомстить за них. Так что, я понимал…

Скулы свело от воспоминаний, а ладони сжались в кулаки. Вздохнул, и это не укрылось от Бестужева. Он как-то по-другому на меня посмотрел. Серьёзнее что ли.

Посмотрел и тихо протянул:

— А нет, кажется, понимаешь, — он впился в моё лицо, но я уже успокоился, и улыбнулся в ответ. — Не знаю, какой у тебя опыт, но ты понимаешь.

Пожал плечами и продолжил молчать. Рассказать правду — не поверит и в психушку отправит. Выдумывать что-то, тоже смысла нет. Зачем?

— Признаться, меня озадачила твоя встреча с отцом, — неожиданно Бестужев сменил тему. — Я, даже подумал, что ты провёл меня. Но сейчас понимаю, что ты и сам не ожидал его здесь увидеть.

Я продолжал молчать, да он и не ждал ответа. Просто продолжал говорить:

— Потому я и купил кинжал, а, надо, так и весь комплект выкуплю у Державина. Мне он продаст.

Слова срывались с его уст тяжёлыми плитами. Он, словно молотком гвозди заколачивал. Будь я более впечатлительным, обязательно б проникся моментом. Но я уже начал уставать от всех этих интриг и недомолвок, потому сделал лицо проще и терпеливо ждал продолжения.

— Условие простое, — Бестужев вздохнул и стремительно, словно атаковал, припечатал: — завтра же езжай к Деду и вступай в права наследства.

Так. Я не ослышался? Он мне только что предложил весь комплект доспехов и кинжал в обмен на поездку к деду? К человеку, который хранит наследие рода Орловых? Наследие, из-за которого род Орловых пал.

Не знаю, что там, богатство или великая сила, которая позволила деду выжить. Знаю, что оно всем нужно. Что охота на меня открыта, скорее всего, из-за него.

Хочу ли я узнать, что там? Да, это мне интересно. Поеду ли я?

— Не могу, — покачал я головой, а Бестужев посмотрел на меня так, словно впервые увидел. — У меня занятия в академии. Проректор отчислить за прогулы грозился.

— Договоримся, — бросил Бестужев, — в крайнем случае академ.

— И потерять год? Нет уж, — я снова пожал плечами, — лучше съезжу через год, когда закончу первый курс.

— Слишком долго Кирилл, — покачала головой Бестужев, — за год много всего может случиться.

— Петр Алексеевич, — вздохнул я, бросив на футляр с кинжалом прощальный взгляд, — пожалуйста, не давите. Терпело наследство восемнадцать лет, потерпит ещё год. А нет, так на нет и суда нет.

Да, я хотел бы получить свои вещи назад. Желательно, как можно быстрее. Они усилят меня, упростят мне задачу по заработку денег и возврату частей духа. Но раз уж вопрос стоит ребром — а я не думаю, что Шелестов шутил об отчислении за прогулы — тоя выберу учебу в академии. Как бы не чесалось и не хотелось.

Бестужев замер. Замерло и его лицо. Практически полное отсутствие эмоций через пару мгновений сменилось чем-то похожим на досаду.

— Вылитый дед, — прошептал он и кивнул, — хорошо, через год.

— А знаете, что, — я хотел уходить и, посмотрев в сторону, увидел матушку, — возможно, я смогу придумать решение быстрее.

— Весь во внимании, — оживился Пётр Алексеевич.

— Дайте мне несколько дней, — протянул я, обкатывая в голове пришедшую идею. — Я свяжусь с Вами.

На этом мы и распрощались. Бестужев пожал мою руку и пошёл вверх по лестнице. Я же направился в сторону, где заметил матушку. Но, прежде чем найти её, я наткнулся на троицу «перехватчиков» ставок.

Злотарёв, Крамской и Комаров стояли у стойки получения лотов и паковали многочисленные покупки. Лица их выражали озадаченность, когда они рассматривали очередную оплаченную безделушку.

— Как же я мечтал выпить чаю с этого сервиза, — протянул я, проходя мимо них.

Они оглянулись на меня. Крамской нахмурился, а Злотарёв приоткрыл в удивлении рот.

— Древние сказания об этом сервизе говорят, — я не сдержался и добавил, когда увидел, что они обратили на меня внимание, — если потереть бока заварочного чайника в новогоднюю ночь, то это принесёт прибыль и выгоду. Вы везунчики, господа.

Я прошёл дальше, а они ещё долго провожали меня полными злости взглядами. Только Злотарёв смотрел так, будто явил ему откровение.

На лестнице я матушку не нашёл. Только что она была здесь, а теперь её платье мелькнуло наверху. Поспешил за ней. Хотелось скорее догнать её, пока она одна. Догнать и поговорить. Идея, как получить кинжал зависела от неё. Хочу ей предложить…

Звонок телефона прервал мои мысли. Достал трубку на ходу и, не глядя, кто звонит, раскрыл и приложил к уху.

— Поздравляю с продажей усадьбы, граф, — раздался весёлый голос Шальной, — отличные сегодня на вести день, не находишь?

— Быстро же слухи расходятся, — пробурчал я, поднявшись наверх и отыскивая маму взглядом, но на глаза попадались сплошь посторонние люди.

— Слухи не собираю, — притворно оскорбилась Шальная, — только проверенные факты.

— Угу, — я направился в какой-то коридор, где, кажется, мелькнуло платье матушки.

— И это всё? — графиня снова, судя по голосу, надулась, — даже не спросишь, как я узнала так быстро?

— Подкупила служащего аукциона, — буркнул я, — тоже мне тайна.

— Орлов, а ты уверен, что мы сработаемся? — выдохнула в трубку Шальная. И снова наигранно. — Я тут счастлива за тебя, поздравить звоню, а ты и не рад мне.

— Спасибо, но счастливым за себя я буду сам, — в следующем зале я снова не нашёл маму, только увидел, как она повернула на другую лестницу. — Ты просто так звонишь, или есть что о делах рассказать?

— Определённо, надо заняться твоим воспитанием, — протянула Шальная, — девушка тобой интересуется, а ты весь в делах, даже прерваться на пять минут не можешь.

— Не сейчас, — бросил я, собираясь положить трубку, потому что спустился вниз и оказался в пустом зале.

Куда идти дальше я не понимал. Заклинание разведчик сорвалось с пальцев и принялось искать матушку.

— Ладно, ладно, я тебе припомню, когда на свидание позовёшь, — хмыкнула в трубку Шальная и, серьёзным голосом добавила: — мы зашли на территорию Повара, жду тебя завтра на его складе.

— Понял, знаю, где это…

— Естественно знаешь, — рассмеялась Шальная, — мы тут за тобой прибирали. Я целый день буду…

— Приеду сегодня вечером, до встречи, — я положил трубку и спокойно вошел в новый коридор.

Туфли отстучали шаги по паркету. Мелькнули по сторонам полосы позолоты на деревянных панелях, и я вышел к маме. Она, как и показывало заклинание разведчик, ждала меня в небольшом кабинете.

— Сыночек, — она кинулась ко мне и обняла за шею. Содрогнулась, словно собиралась зарыдать, но взяла себя в руки и отстранилась. — Как ты, солнышко моё?

В глазах у неё блестела влага. Она взъерошила мои волосы и печально улыбнулась.

— Орлик мой, ты возмужал… как же я за тебя переживала.

— Всё хорошо мам, — взял её ладони в свои и прижал к груди. — Всё хорошо. У меня всё получилось, я жив и здоров, как видишь.

— Ты так и не позвонил, сынок, — в её голосе не было осуждения или недовольства, только смешались печаль и счастье от встречи. — Я ждала, читала новости.

— Ты же помнишь, что я плохо запоминаю номера, — улыбнулся я.

— Телефон не даты, — кивнула она, и как-то разом расслабилась. — Счастье-то какое, что ты жив и здоров, но, — она бросила взгляд мне за спину, и на её лицо тут же наползла тревога, — у нас мало времени, твой отец будет искать меня. Расскажи, как ты устроился? Как учёба? Могу ли я чем-то помочь тебе?

— Устроился отлично, — я чуть сжал руки, успокаивая её. — Взял второй ранг, учусь хорошо, мамуль, а помочь…

Я смотрел на неё, и меня охватывало настоящее сыновье чувство. Поразительно, не понимаю, как так вышло, но никак иначе я её не воспринимал.

Матушка. Заботливая, любящая матушка. Единственный родной человек, который появился у меня спустя века после смерти…

— Чем помочь, сыночек? — поторопила она.

— Мамуль, — я крепче сжал её ладони и улыбнулся также, как и в тот раз, когда рассказывал о планах на отделение от рода Уваровых-Орловых. — У меня к тебе важное предложение, оно изменит твою жизнь.

Швейцар аукционного дома «Трофейный» уже собирался закрывать двери, когда на крыльцо взлетел князь Осокин. Вечерние сумерки окрасили его лицо в синеватый цвет, отчего оно казалось совсем больным.

— Куда⁈ — рявкнул князь, когда служащий дёрнулся запереть дверь.

— Простите, ваша светлость! — швейцар склонился в поклоне. — Аукцион давно закончился, администрация…

— К чёрту администрацию!

Осокин ворвался в здание словно ураган. В пустом вестибюле всё ещё витал запах дорогих сигар и парфюма. Уборщицы собирали пепельницы и бокалы из-под шампанского.

— Ваша светлость! — навстречу князю выскочил администратор, на ходу поправляя галстук-бабочку. — Мы не ждали вас так поздно! Торги завершились два часа…

— Где они? — перебил его Осокин.

— Кто? — администратор нервно облизнул губы.

— Мои люди! Трое моих… — князь запнулся, подбирая цензурное слово.

— А, эти… В зале выдачи покупок. Прикажете проводить?

— Сам найду!

Князь Геннадий Поликарпович Осокин стоял в пустом зале выдачи покупок аукционного дома. Настроение, и без того паршивое после продажи усадьбы, становилось всё хуже. Перед ним выстроились трое его «вассалов». Нетитулованные аристократы: Злоторёв Игнат Васильевич, Крамской Семён Аркадьевич и Комаров Пётр Ильич.

Они сияли, как начищенные самовары. Ещё бы — задание выполнили, перебили все ставки Орлова. Вот только…

— Что это? — Осокин ткнул пальцем в сервиз, который держал Злоторёв.

— Антикварный фарфор восемнадцатого века! — с гордостью произнёс тот. — Смотрите, какая роспись!

На тарелках красовались помятые розочки, больше похожие на капусту. Чайник щеголял отбитым носиком, а у сахарницы крышка держалась на честном слове. Рядом с сервизом лежала пара серёжек — позеленевшая бронза с мутными стекляшками.

— Это не просто сервиз! — воодушевился Злоторёв. — Посмотрите на эти уникальные отметины…

— Это трещины, — буркнул князь.

— Нет-нет! Это особые метки гончарного цеха! — Злотарёв достал из кармана какую-то бумажку. — Вот, у меня есть экспертное заключение. Читаю: «Характерные повреждения на донышке чашек указывают на…»

— На то, что их роняли, — снова перебил Осокин.

— «…на древнее происхождение и высокую историческую ценность», — закончил Злоторёв. — А серьги! О, серьги. Это вообще отдельная история. Говорят, их нашли в склепе какой-то важной особы…

— В мусорном баке за рестораном «Важная особа», — процедил князь сквозь зубы.

«Возможно времён студенческой столовой, — мрачно подумал князь, но вслух ничего не сказал и перевёл взгляд на Крамского».

Крамской держал в руках медное кольцо, покрытое благородной патиной (или просто позеленевшее от времени), и цепочку, которая явно видела лучшие дни. Несколько звеньев были спаяны весьма странным способом.

— Это, — начал было Крамской.

— Дайте угадаю, — прервал его Осокин. — Украшения царицы Клеопатры?

— Нет, что вы, — замахал руками Крамской. — Это гораздо древнее. По словам эксперта, возможно, эпоха бронзы.

Князь медленно досчитал до десяти и повернулся к Комарову. Тот гордо демонстрировал наручник (один, без пары) и нечто, отдалённо напоминающее нож. Если бы не табличка «бронзовый век», Осокин решил бы, что это консервный нож, который год пролежал в компостной яме.

— Ваша светлость, — затараторил Комаров, — это уникальные артефакты! Смотрите, какая работа…

— Сколько? — голос князя упал до шёпота.

— Простите? — Злоторёв склонил голову набок.

— Сколько. Вы. Заплатили?

— Семьдесят тысяч, — гордо отрапортовал Злотарёв.

— Сто, — добавил Крамской.

— Сто тридцать, — завершил Комаров.

Правый глаз князя Осокина начал подёргиваться. В висках застучала кровь.

— Триста тысяч⁈ — взревел он. — За это барахло⁈

— Но всё как вы приказали! — пискнул Злоторёв, прижимая к груди свой драгоценный сервиз. — Перебивать любые ставки графа Орлова…

— Я велел перебивать ставки на ЦЕННЫЕ лоты! — князь сорвался и повысил голос. — А вы что купили? Сервиз, который постыдилась бы подать любая трактирщица!

— Зато исторический, — пробормотал Злоторёв.

— Кольцо, которое выглядит так, будто его выкопала собака на помойке! — продолжал бушевать Осокин.

Крамской попытался незаметно спрятать кольцо в карман.

— И это… это что вообще такое? — князь ткнул пальцем в наручник.

— Браслет древнего воина, — промямлил Комаров.

— Это кандалы от старой кареты! — рявкнул Осокин. — Я такие в конюшне видел.

Он на миг замолчал, шумно вдохнул воздух, но успокоиться не смог.

— И какие у всего этого… хм… великолепия свойства? — процедил Осокин, пытаясь найти хоть какую-то ценность в покупках.

— О! — оживился Злоторёв. — У сервиза удивительное свойство — если налить в чашку горячий чай, узор на дне начинает светиться! Правда, только если чай с молоком. И только при полнолунии. А ещё если его потереть в новогоднюю ночь, то это принесёт…

— Идиот, — простонал князь Осокин.

— А серьги, — тихо продолжил Злотарёв, — если их надеть в полдень и произнести особое заклинание, начинают петь. Правда, только детские колыбельные. На древнегреческом.

— Потрясающе, — выдохнул князь. — А кольцо что умеет?

— Защищает от комаров! — гордо выпалил Крамской. — Нужно просто носить его на мизинце правой ноги.

— А цепочка? — Осокин уже начал получать какое-то болезненное удовольствие от абсурдности ситуации.

— Если её намочить в росе, собранной на рассвете в день летнего солнцестояния, — Крамской понизил голос до шёпота, — она показывает дорогу к ближайшему трактиру!

— Ну а наручник? — князь повернулся к Комарову. — Дайте угадаю — если его потереть, появляется джинн?

— Нет, что вы! — замахал руками Комаров. — Он просто… ну… отпугивает кошек. И то не всех. Только рыжих. По четвергам.

— А нож?

— Режет сыр, не оставляя крошек! — с гордостью выпалил Комаров. — Правда, только козий. И только если его выдержали не меньше года.

Осокин помассировал виски.

— И как, по-вашему, Орлов собирался использовать эти артефакты?

Троица переглянулась.

— Может, он любит сыр? — неуверенно предположил Комаров.

— И боится рыжих кошек, — добавил Крамской.

— А по ночам пьёт чай с молоком под греческие колыбельные, — закончил Злоторёв, почему-то шёпотом.

— И часто ходит в трактиры! — воодушевился Крамской. — Знаете, ваша светлость, если собрать все эти артефакты вместе…

— Ничего, — процедил князь сквозь зубы и стал яростно тереть виски, — Ничего…

Он ещё раз окинул взглядом «сокровища». Сервиз с капустой вместо роз. Позеленевшее кольцо. Одинокий наручник.

— С вами я потом разберусь, — бросил он вассалам. — А пока… пока можете забрать свои… приобретения.

— Но ваша светлость. — подал голос Комаров. — Мы думали оставить их вам…

— Вон! — взревел князь.

Троица выскочила из зала, придерживая свои «сокровища». Только Злоторёв, уже у самого выхода, обернулся и негромко произнес:

— А сервиз всё-таки исторический. Точно вам говорю…

Звон разбитого фарфора был ему ответом. Похоже, сервиз стал ещё более историческим.

Осокин остался один. Прислонился к стене и закрыл глаза. Перед мысленным взором проплывали возможные события аукциона. Самодовольная ухмылка Орлова, когда тот поднимал ставки. Явное удовольствие, с которым этот щенок играл с его людьми.

Где-то в глубине души шевельнулось уважение к противнику. Но князь тут же задавил это чувство. Нет уж. Орлов ответит. За всё ответит. За каждую копейку. За каждый предмет этой… этой… коллекции.

«Интересно, — подумал он вдруг, — а серьги-то хоть настоящие были? Или тоже от люстры отковыряли?».

От этой мысли его передёрнуло. Нет, лучше не думать. Совсем не думать о трёхстах тысячах…

Может, хоть наручник действительно исторический?