Архив первый: АНТАГОНИСТ

Параграф 12: Иессей из рода Наки'Ир

Одетый в скромную накидку святой уверенно прошёл мимо груды изувеченной мебели, стараясь держаться подальше от стоявшей на страже фаршированной нежити. Миновав недовольного грифончика, святой выбрал себе наиболее целый стул и как ни в чём не бывало подсел к явно опасным посетителям трактира. Всем своим видом демонстрируя доброжелательность, он непринуждённо заговорил:

— Смею заметить, ваше общение с моими работниками завершилось не лучшим образом…

— Если хочешь компенсацию ущерба, то сперва научи своих шавок общаться с клиентами. — Вета демонстративно отодвинула ещё не тронутые блюда подальше от новоявленного собеседника.

— Что ж поделать, появление суккуба и человека в столь… специфическом месте оказалось для них слишком большой неожиданностью. А я как раз хочу разбавить однообразие своих будней подвернувшейся неожиданностью.

— Разбавить однообразие будней? Серьёзно? — Недовольно скривился Соли. — Какой-то мутный тип.

Вета и Соли переглянулись. Девушка тут же поддержала своего спутника:

— Ага-ага! Как будто хочет предложить нам контрафактную благодать за пол цены.

— Ещё и думает, наверное, что в состоянии найти общий язык с кем угодно.

— И вообще, откуда он знает про людей? Твоя нелепая раса как бы в карантинной части вселенной.

— Ты закончила аннигилировать еду? А то у меня вдруг дикое желание возникло осмотреть окрестности и заодно послушать познавательную историю про карантины во вселенной.

— Фифяф, я ефё футь-футь… — То, с какой скоростью Вета заталкивала в себя последний из оставшихся на столе пирогов, могло бы вызвать глубокую депрессию у чемпионов по поеданию тех самых пирогов.

Хоть святой и пытался вклиниться в этот сумбурный диалог, такая возможность у него представилась только когда оба собеседника замолчали и начали вставать с намерением покинуть заведение, о чём свидетельствовал брошенный на стол изопсеф — весьма ценная валюта в любом из миров, в которых была известна её ценность. Ни демон, ни тем более человек не знали, что стоимости любого изопсефа более чем достаточно, чтобы оплатить не только их внушительный обед, о чём они осведомились заранее, но и весь причинённый ущерб.

Прекрасно осведомлённый об особенностях местной экономики святой лишь вздохнул и пожал плечами. Деньги были меньшим из того, что его волновало. В отличие от непредсказуемости человека и демона, о которой святому было известно чуть меньше, чем о реальной стоимости этого небольшого плоского камешка, заключавшего в себе крупицу живой плоти Всесоздателя.

Собравшись с духом, святой поспешил нагнать своих проблемных посетителей, и обратился к ним уже без демонстративной доверительности:

— Постойте, не уходите. Я ведь ещё не представился. Иессей из рода Наки’ир. Возможно, если вы не будете столь предвзяты по отношению ко мне, то моё скромное общество покажется вам не только занимательным, но и весьма полезным. — Поймав на себе пренебрежительные вскользь брошенные взгляды, святой продолжил, как ни странно, несколько более уверенно. — А если так?.. У меня есть все основания полагать, что моё общество покажется вам обоим не только полезным, но и весьма занимательным. У меня есть свои причины, но разве это многое меняет?

Наконец Вета посмотрела на святого с интересом. Она, как и Соли, остановилась, но Иессей вовсе не был уверен в том, что его персоне оказали внимание. У святого были основания полагать, что всё не может быть так просто, по крайней мере с этими двумя. И он не ошибся.

Вета жалобно обратилась к своему спутнику:

— Ты только послушай, Соли. Стоило мне оказаться в своём мире, как всякие непонятные типы из рода Наки’ир сразу же начинают что-то думать. Или даже притворяться, что знают. И что мне с ним делать?

— Неправильный вопрос, Вета. — Юноша словно читал наставление своей спутнице. — Лучше подумай, что тебе делать в целом, и только потом решай, как в общую картину вписывается мутный тип, который решил, что его имя нам следует знать.

— Что делать? Самой бы узнать?.. Точно! — Суккуба подскочила к покорно ожидавшему вердикт святому и начала гладить его по голове, от чего округлый сияющий энергией света нимб соприкоснулся с тёмной демонической сущностью и заискрил. — И-ес-сей. Правильно? Если неправильно, просто смирись. Мы с Соли погуляем немного и подумаем, чем хотим заняться. А ты… Ну… Не знаю, приберись здесь, что ли. Если ты правда такой всезнайка, каким хочешь казаться, то найти нас будет для тебя просто.

Иессей поморщился, ведь даже лёгкое касание тьмы для создания света всегда болезненно:

— Сомневаюсь, что такое слово, как «просто», применимо по отношению к Вам и Вашему спутнику.

— Правильно сомневаешься. Мясной Лорд, в атаку!

Свежевоскрешённый карликовый грифон, до этого момента покорно следовавший за оживившей его хозяйкой, сразу же подчинился приказу и остервенело набросился на Иессея, отчего тому пришлось поспешно отступить. К счастью для Иессея, все святые были по природе своей воинами поддержки, они обладали не только врождёнными инстинктами бойцов, но и превосходными навыками в использовании природы своих душ в качестве защиты и оружия. Тем более против нежити, наполненной чистейшей тьмой.

***

Человек и демон покинули трактир под смесь звуков борьбы, рвущегося плаща и молитвы экзорцизма, наспех прочтённой святым Иессеем: «Светлая сила Праотца нашего всевышнего, да коснись же сего тела бренного, да очисти сие, да обрати сие заблудшее в подобное, да упокой плоть сию во плоти твоей».

— Мясной Лорд? — Усмехнулся Соли.

— Может, следовало назвать его Костяшкой? Гриль-нежить тоже неплохо звучит… — Всерьёз задумалась Вета.

— А сапоги свои можешь назвать Левым и Правым.

— Соли, ты не понимаешь. Я же отправила верного подданного на смертельную миссию, и ему полагалось достойное имя. Но я взяла и ляпнула первое, что в голову пришло. Какое постыдство! Эх, покойся с миром, Лорд-Костяшка.

— Лорд-Костяшка пал в неравной битве с лампочкоглавым злодеем, и могилой ему стало ветхое помойное ведро.

— Какая трагичная легенда. А вообще… У меня такое чувство, что лампочкоглавого Иессея лучше запомнить.

— Ладно, пусть Иессей называется Иессеем. Чувство в значении «предчувствие» или в значении «вывод».

— В значении «просто так никто со мной связываться не станет». То, что во мне и в моём верном спутнике кто-то типа него заинтересован, слишком далеко от нормы. Да ещё и ощущение от этого святого какое-то… Ах, да! Я вроде как довольно известна.

— И что, Вета, у тебя настолько отвратная репутация?

— Сам как думаешь, какая должна быть репутация у той, кто считает тебя больше чем другом, Соли?

— Сравнивать не с чем, но, вероятно, любая репутация, которая будет зависеть от… Целей… Которых нет? — Соли, который с момента попадания в незнакомый ему мир был глубоко озадачен самим фактом собственного здесь появления, ощутил некоторую трогательность момента, как бы парадоксально это ни было. Именно сейчас он вовсе не был озадачен.

— Которых. Нет. — Вета же, в свою очередь, никакой трогательности момента не ощутила, она в очередной раз впала в задумчивую отрешённость и показалась сама себе совершенно незначительной. Всё её естество поблекло. Этот вопрос её действительно тревожил.

— Знаешь, Вета, а я ведь только сейчас начал понимать, почему мы с тобой стали так близки. Теперь мне становится ясно, как я здесь оказался.

— Долго же до тебя доходит. — Хоть Вета и усмехнулась, и даже немного оживилась, она всё ещё была слегка подавлена. Но для неё такие перепады настроения были более чем естественны, и не были чем-то значительным, о чём Соли был прекрасно осведомлён и с чем, как правило, не особо считался.

Человек и демон чувствовали себя как нельзя более к месту друг рядом с другом в этой затхлой паутине рассыпающихся улочек-направлений, именуемой Порочным Кварталом.

***

Обряд очищающего экзорцизма прошёл на удивление легко, чему Иессей искренне порадовался. Может, карликовые грифоны и являлись весьма слабыми домашними животными, в отличие от своих огромных сородичей, но святой прекрасно осознавал, в чём разница между возможностями некромантии обычного пользователя тёмной энергии и колоссальным потенциалом тех, кто был способен повлиять на саму структуру мироздания, и тем более той, для кого тьма была основным элементом души.

Конечно, Иессей не стал бы радоваться своей лёгкой победе над потенциально низкосортной нежитью, если бы не был осведомлён о сущности демоницы, которая эту нежить создала. И он прекрасно понимал, что если бы у той, кого теперь звали Ветой, был хоть немного более серьёзный настрой, то даже такой малости оказалось бы вполне достаточно, чтобы превратить его трактир в груду камней и досок. Благодаря такому знанию радость Иессея ещё немного увеличилась — он был почти уверен, что, по меркам этих двоих, сейчас они были настроены дружелюбно. Фактически святому даже одобрили повторную встречу, что полностью соответствовало его планам.

Осмотревшись по сторонам, Иессей решил последовать совету демона, что само по себе было весьма иронично. Позвал старательно державшихся подальше от крайне опасных посетителей работников и отдал распоряжения. Всё ещё чувствующие себя неуверенно, разнородные ма’алаки’ начали убирать последствия разрушений, с опаской поглядывая на недавно закрывшуюся входную дверь.

Один из работников, молодой на’аг по имени Варру’Шуа, занимавший должность главного помощника Иессея и пользовавшийся его особым расположением, приблизился к святому, стараясь держаться как можно дальше от обугленных останков карликового грифона. Он проявлял такую щепетильность вовсе не потому, что боялся испачкать длинную змеиную часть своего тела, покрытую пёстрой чешуёй, и не потому, что воочию видел силу мёртвого орудия, нет, он был уверен, что нежить упокоена навсегда. По большей части на’аг испытывал омерзение даже к тем обгорелым останкам, которые остались как свидетельство применения некромантии. На’аг искренне радовался, что избавляться от богомерзких останков придётся не ему.

Варру с почтением обратился к святому, и все пребывавшие в главном зале трактира химеры прислушались:

— Мессир Иессей, я позволил себе предупредить стражу о демонах в Калварии. Но так странно. Те двое так долго здесь пробыли. Никто до сих пор не пришёл.

— Вот как? Быть может, тебе просто не поверили, Варру? Скажу так. Те, кого предупреждать имеет смысл, уже итак знают всё необходимое, а те, кому это нужно, всё равно не прислушаются. Но ты не знаешь, о чём именно следует предупреждать, так что не бери в голову.

— Вы говорите загадками, мессир. И выглядите так, словно эти демоны Вас забавляют.

— Вовсе не забавляют, скорее их появление меня обнадёживает. Я определённо не зря построил этот трактир, определённо не зря. — Иессей считал большой удачей произошедший инцидент. Вернее, то, что инцидент произошёл именно в его трактире. — И, кстати, имей ввиду, что демон из них только один. Может пригодиться, если ещё раз с ними встретишься. Но я настоятельно рекомендую тебе постараться избегать встречи с этими двумя. Даже я не берусь предположить, чем всё закончится в следующий раз.

Все химеры, и без того старательно прислушивавшиеся к разговору святого и на’ага, приостановили свою деятельность, стараясь не пропустить не единого слова. Всем им было немного не по себе от пришедшей на ум мысли, которую тут же озвучил Варру’Шуа:

— Мессир Иессей, неужели эти двое знакомы с Вами?

— Нет-нет, они со мной не знакомы. А вот я с ними знаком. Насколько мне известно.

— Как причудливо звучит. И всё же, кто они?

— Для тебя, равно как и для многих, они, пожалуй, проблема. А может и нет. Тут уж как повезёт. Для меня они не что иное как возможность. — Иессей с грустью посмотрел на окружавших его ма’алаки’, отчего те невольно начали переглядываться.

— Ох, мессир, мне не по себе от Ваших слов. — Варру’Шуа вновь озвучил настроение присутствующих.

— Тебе должно быть не по себе и без моих слов. Не часто Матерь Искажений возвращается в свой мир, да ещё и на пару с восьмым апостолом.

Все находившиеся здесь ма’алаки’ замерли. Никто из них не был готов услышать нечто подобное, никто из них не был готов поверить в услышанное. Химеры переговаривались друг с другом:

— Еретическое учение…

— Да ладно вам, это всего лишь легенда! Кто в здравом уме поверит, что Праматерь не из архангелов?

— Но если это правда…

— Разве стал бы святой нам лгать?

— И что она вообще здесь делает?.. Полный бред.

— Нет, не может такого быть, просто не может.

— Я однажды слышал, что апостолов у Праматери всего семь. Только не подумайте ничего такого, я случайно об этом услышал, случайно!

Под аккомпанемент гомона химер Иессей покинул трактир «Остров Яблонь». Он был уверен в том, что скоро его жизнь наполнится множеством противоречивых событий. Впрочем, Иессей не питал иллюзий по поводу того, что всё будет идти по какому бы то ни было плану, но столь досадное обстоятельство заинтриговало его ещё в тот день, когда он прибыл в центр вселенной.

***

Дневник Иессея из рода Наки’ир.

547 год Эпохи Эугенес, день 23 Девятой Луны.

Не понимаю, что со мной происходит.

Не изменилось ничего. Мир всё тот же. Цель всё та же. Вера всё та же. Не случилось ровным счётом ничего. Всего-то упокоился ещё один человек. Очередной человек по имени Боудикка. Она умерла, и то необъяснимое ощущение, которое было со мной с момента моего рождения, распалилось с новой силой.

Мне всегда мешало это чувство, из-за него я сам себе казался прокажённым. Но с появлением в моей жизни того трактира, названного в честь не существующего ныне места, болезненное ощущение в душе отпустило меня.

Некогда чарующий «Остров Яблонь» в один миг превратился в очередной дешёвый трактир на горном перевале, а гранитное надгробие неподалёку вдруг стало источником страха. Нелепо. Я должен страшиться, но страшиться должен Всесоздателя и немилости света, никак не торчащего из обледенелой земли камня с горсткой высеченных символов. Так не должно быть.

Устал. Впервые за свою жизнь я устал. Устал от дурных мыслей, устал от сомнений. Устал.

Я обратился за советом к создателю Наки’, но он ничего не объяснил мне. Он попытался утешить меня, но его речи не помогли мне. Так постыдно — обратиться за помощью к ангелу, коему рождён быть слугой, и, получив сию милость, не чувствовать благодарности, но возжелать большего.

Кажется, создатель Наки’ заметил грешность души моей, и простил по доброте своей. Даже пообещал, что обратится к мудрости архангела. Это ещё более постыдно. Но почему же мне стало немного спокойнее? Разве таким должен быть святой?