Архив первый: АНТАГОНИСТ

Параграф 09: на разных языках

Соли криво ухмыльнулся, глядя на самозабвенно готовящегося к плотским утехам мината’ура и его безвольно обмякшую жертву. Хано почти уже потеряла связь с реальностью, она просто искала своим пустым безжизненным взглядом хоть что-нибудь, за что могло зацепиться её погрязшее в смятении сознание. Её взгляд зацепился за две фигуры, наблюдавшие за молчаливым отчаянием ба’астидки.

Одна из фигур, встретившись взглядами с Хано, дьявольски оскалилась и что-то произнесла. Слов слышно не было, хотя, возможно, ба’астидка уже попросту была не в состоянии воспринимать окружающие звуки. Вторая фигура, фигура с демоническими крыльями, поклонилась первой, и сделала приглашающий жест, как будто была плохо обученным дворецким.

Первая фигура направилась в сторону Хано, и вскоре скрылась из поля её зрения — скованная бессилием своего тела ба‘астидка не могла и дальше смотреть на свою последнюю связь с реальностью, по каким-то причинам внушавшую чувство страха и в то же время чувство доверия, чудом пробившиеся сквозь пелену столь болезненной отрешённости. Во внешнем мире не осталось ничего, и Хано закрыла глаза в попытке найти точку опоры в мире внутреннем.

Ба‘астидка закрыла глаза и погрузилась в своего рода транс, состоящий из обрывков воспоминаний. Хано пыталась вспомнить всё, что только могла, о времени, которое теперь казалось настолько счастливым и беззаботным, что походило скорее на сон, почти забытый сон. Она почти смогла увидеть один из дивных миражей, в котором можно просто сидеть у домашнего очага на коленях отца и слушать его наставления, истории, песни… Да что угодно, лишь бы этот наполненный заботой голос никогда не утихал. Хано слышала убаюкивающий голос отца, она почти чувствовала его объятия. И вдруг Хано явственно ощутила, как отец вылил на её спину ушат тёплой воды и отшвырнул её на мягкий прохладный ковёр.

***

Соли запустил руку под одну из складок своей простой на вид куртки. Он бесшумно извлёк мизерикорд — тот узкий кинжал, который всегда оставался в скрытом арсенале Эгиды Милосердного Сна и мог бесконечно повторять сам себя. Хоть Вета и подтвердила перед выходом «на прогулку за едой», что Эгида обладает подобием указанных в игре свойств, Соли совершенно не представлял, как именно эффекты и возможности станут реализовываться, и потому постарался идти, не привлекая к себе лишнего внимания. Уверенно, спокойно, без резких движений, словно так и должно быть, как будто ничего не происходит. У Соли в своё время было достаточно много практики.

Поглощение звуков в боевом режиме работало отлично. Стоило начать двигаться в сторону своей цели, как шум шагов, дыхание, сухое шуршание ткани пропали. Бесценное свойство во многих ситуациях, однако Соли ощущал некоторый дискомфорт — как он и подозревал, звуки собственного тела хоть и воспринимались в большинстве своём неосознанно, однако же были довольно значимы для восприятия себя в пространстве. К счастью, тактильные вибрации никуда не исчезли, поэтому возникшее неудобство должно было само собой исчезнуть после двух-трёх применений эффекта.

С другими свойствами Эгиды дела обстояли не так просто. Например, очевидный из названия эффект Милосердного Сна. «Если цель испытывает ужасные муки, то любое достаточно сильное духовное касание может погрузить её в состояние счастливого забытья, избавляющего от страданий». Соли приблизительно понял, как пользоваться силой духа, однако для грамотного применения доселе неизвестной энергии требовалось ещё много практики. Соли попробовал направить энергию. Ба‘астидка действительно потеряла сознание, но юноша вполне допускал, что она могла и сама отключиться, с учётом её обстоятельств.

Применение эффекта Безликого Прохожего также было не до конца понятно для Соли. Из описания было ясно только, что владелец Эгиды не мог быть обнаружен врагом, пока сам не обнаруживал себя. Ещё будучи игроком, Соли часто пользовался аналогичными способностями, которые были реализованы в SW как некий компромисс между скрытностью и невидимостью. Вот только где начинались «враги», и где заканчивалось «сам не обнаруживал себя», юноше предстояло выяснять опытным путём. То, что один увлечённый похотью мината’ур в чуть ли не сектантском халате не обращает на Соли никакого внимания, с лёгкостью могло объясняться множеством факторов, начиная с любования собственными возможностями и заканчивая банальным физическим вожделением.

Несколько раздосадованный запоздалым осознанием бесполезности собственных действий, играющий монстр недовольно пронзил шею быкоглавого агрессора, после чего резким движением руки превратил колотую рану в рваную. Он был немного рассеян, и потому не сразу заметил, что поток густой крови, вытекающий из горла медленно заваливающегося на ба’астидку мината’ура, буквально поливал её с головы до ног. Ощущение было как от плохо проделанной работы, и Соли со вздохом разъединил тела двух обмякших химер.

Вета с любопытством смотрела, как её друг недовольно хмурился, начав препарировать не успевшее остыть тело. Сам процесс суккубу не интересовал, её интересовало лишь неожиданно мрачное состояние человека. Вета подошла и грациозно уселась на свернувшуюся в клубок и мерно посапывавшую ба’астидку, она постаралась представить, как должны разговаривать профессиональные психологи. Получилось у неё довольно посредственно:

— Вас что-то тревожит, Вэ Соли? Вы хотите поговорить об этом?

— Представляешь, хотел проверить Эгиду Милосердного Сна и только в процессе осознал, что ничего на самом деле не проверяю. Теперь чувствую себя придурком. — То ли ворчал, то ли жаловался юноша.

— Ой, да ладно тебе, подумаешь, поиграл немного. Играть это круто!

— Играть круто, только когда осознаёшь, что играешь.

— Ве-ерно… Значит, ты правильно чувствуешь себя придурком. — Девушка услышала в ответ недовольное цыканье, и, как ни в чём не бывало, продолжила. — Кароч, я придумала для тебя загадку!

— Что, нормальную загадку? Или как обычно?

— Как обычно нормальную загадку. Слушай! Зачем копытному понадобилось совокупляться с кошкодевочкой? — Вета строго выпрямилась и изобразила, будто читает свой вопрос с невидимого листа. Из-за её телодвижений беспробудно спавшая ба’астидка попыталась перевернуться на другой бок, за что была беспощадно прижата к земле демоницей, недовольной этим.

Соли не проявил никакой заинтересованности. Он профессионально исследовал только что вскрытую грудную клетку «копытного». Лишь после того, как Вета демонстративно отвернулась, для большей убедительности громко хмыкнув и поджав губы, Соли произнёс, не прерывая своей работы:

— Раз это загадка, то самые популярные причины для изнасилования, такие, как самоутверждение за счёт беззащитного, не подходят. Верно? Эм-м-м, не знаю даже. Пусть будет месть.

— Эй, ты даже не пытаешься!

— Потому что загадка паршивая. Я не понимал, что творится в головах зверинца, состоящего из одного вида. А ты от меня требуешь начать ни с того ни с сего разбираться в мыслях и чувствах целого зоопарка.

— Ну во-от, теперь это почти уже и не загадка. Обидненько. В общем, ответ на не-загадку — зависть. — Слегка продемонстрировавшей своё недовольство Вете на самом деле вовсе не было «обидненько».

— Ха? И чему телёнок мог завидовать? — Соли же, в свою очередь, проявил некоторый интерес к услышанному.

— Мне-то откуда знать? Я только его чувства просканировала, я мысли читать не умею.

— То есть ты загадала загадку, не имея возможности самой найти отгадку. Это не просто паршивая загадка, это очень паршивая загадка. Требую возмездия.

Вета выглядела так, будто только что уронила дорогую вазу. Она подняла руки, показывая, что сдаётся, и неуверенно попыталась спросить:

— Что общего у ворона…

— Возмездие.

В ответ на непоколебимую твёрдость приказа демонице осталось лишь покорно склониться перед человеком:

— Да, мой господин…

Соли ничего не ответил, он лишь указал своим кинжалом на объект, находящийся под Ветой — на свернувшуюся клубочком и сладко посапывающую ба’астидку, которая совершенно не замечала, что её почти обнажённое, напрочь измазанное в грязи и чужой крови тело уже какое-то время используют в качестве табурета.

— Нет, требую амнистию!

— Отказ.

— Это издевательство!

— Надеюсь, что так.

— За что ты так жесток со мной?!

— Столь жалкое создание, как ты, не заслуживает сочувствия. Обжалованию не подлежит.

Холодный взгляд серых человеческих глаз встретился с ярко-алым пламенем глаз демонических. Человек и демон негромко прыснули, их смех больше походил на сбившееся дыхание, их смех был настолько тих, его возможно было услышать, лишь подойдя совсем близко.

***

Вета склонилась над ба‘астидкой, она нежно массировала шею и плечи спящей. Ласковым голосом, наполненным любовью и заботой, она почти напевала на ухо Хано:

— Вставай, спящая красавица. Хватит притворяться, что Милосердный Сон до сих пор на тебя действует. Ну же, просыпайся…

Хано не ответила, даже не открыла глаза, она лишь блаженно улыбнулась и подложила под голову свои руки. Шерсть на руках Хано, как и у всех взрослых ба’астидок, заканчивалась чуть выше локтя, и была весьма мягкой, благодаря чему можно было сказать, что теперь Хано устроилась на вполне достойной подушке.

Крайне недовольная таким поведением, Вета уже собиралась отвесить размашистую пощёчину ба’астидке, но вовремя остановилась, поймав на себе издевательский взгляд скалящегося кривой ухмылкой человека. В ответ она состроила гримасу ненависти, предназначавшуюся для Соли. Правда, получилось у неё довольно умилительно — Вета, как и любая суккуба, патологически не умела выглядеть некрасиво.

Безмолвная перепалка между демоном и человеком привела лишь к тому, что Вета ещё сильнее осознала суровость своего «наказания». Она показала своему спутнику, продолжавшему возиться с телом покойного мината’ура, язык, и вернулась к заботливым манипуляциям над ба’астидкой:

— Хватит вести себя как ребёнок, проснись и пой. — Вета дотронулась до плеча полутигрицы и начала аккуратно её трясти. Это возымело эффект, ба’астидка нехотя открыла глаза и сонным взглядом уставилась на лицо добродушно улыбающейся суккубы.

Ещё не успевшая до конца обрести связь с реальностью Хано не могла разобраться, что происходит, где она, и кто находится перед ней. Всё, что она осознала, едва очнувшись от счастливого гипнотического сна, так это то, что она лежит на земле, что на неё смотрит демон, и что демон по каким-то неведомым причинам не настроен враждебно к ней, к химере ангельского происхождения.

Хано сразу же напрягла свою память, она применила все свои скудные познания демонического языка — Хано насколько могла учтиво приветствовала этого демона на его родном наречии, она была почти уверена, что сумела довольно сносно поздороваться и представиться, она тактично замолчала в ожидании ответа незнакомой демоницы.

Вета немного опешила от услышанного, она растерянно спросила:

— Это что сейчас было? С каких пор ма’алаки’ разговаривают по-демонски? Нет, погоди, с чего вообще химера говорит на малефикаруме?!

Хано тоже растерялась от такой неожиданной реакции, она совершенно не представляла, что на это ответить, она недоумённо моргала под светом неровного алого пламени адских глаз. Откуда-то сбоку донёсся холодный, безразличный, немного ленивый мужской голос:

— Хей, Вета, а какому языку ты меня обучила? Просто чтобы знать.

Суккуба обернулась в сторону голоса, она гордо выпятила грудь и не менее гордо продекламировала:

— Язык называется Сервили. Я сама его придумала.

— Сама?

— Ага-ага!

Хано удивлённо смотрела на демоницу, которая жизнерадостными кивками подтверждала только что сказанную околесицу.

— Хм, неплохо… Отныне я нарекаю тебя перепончатокрылым Фроммером.

— Ты меня уже нарёк Ветой, теперь страдай, если не нравится. Вот!

— Как-то не хочется страдать. Воздержусь.

Хано понимала, что понимает она всё меньше и меньше. Мысль, возникшая в голове ба’астидки, была случайно произнесена в слух:

— Демон не может быть связан с сервилическим наречием…

Опомнившись, Хано в испуге прикрыла рот руками, но вылетевшие слова уже были произнесены и, скорее всего, услышаны, ба’астидка невольно вжалась в склизкую землю, на которой лежала до сих пор.

Невнятное бормотание полутигрицы вернуло к ней внимание демона. Вета вновь обратилась к Хано с чуть ли не материнской заботой:

— Ох, девочка, стоит ли тебе сейчас тревожиться о таких пустяках, как происхождение одного единственного языка?

Ба’астидка определённо не была готова к такому развитию событий, она просто не знала, как реагировать на противоречащее здравому смыслу поведение демона. Ведь девушка перед ней определённо была истинным, доселе не виданным демоном — глаза, крылья и душа были тому подтверждением. Хано не знала, как реагировать на происходящее.

В поисках ответов Хано начала озираться по сторонам, она искала хоть что-то осмысленное в бессмысленности происходящего, и, наконец, заметила источник безразличного мужского голоса, слышанного немногим ранее. Неизвестной расы юноша возвышался над мёртвым мината’уром, он точными уверенными движениями буквально потрошил покойника, отсекая одним лишь тонким кинжалом части тела одну за другой и внимательно осматривая их. После тщательного изучения каждый из органов небрежно выбрасывался в сторону. Судя по возвышавшейся рядом с юношей горке из плоти, мёртвое тело было уже более чем наполовину разобрано на части.

И без того пребывавшая в полном недоумении ба’астидка окончательно перестала себя контролировать:

— Он… Это же… Я… Он… — Хано начала задыхаться, её била крупная дрожь, она не могла связать воедино не только слова, но и разрозненные обрывки воспоминаний о последних произошедших с ней событиях, только теперь начавшие всплывать на поверхность. Боль, страх, унижение, отчаяние. Всё, что ей пришлось испытать сегодня, новыми красками впивалось в раскалённое сознание.

— А, тебе так сильно трупы не нравятся? Раз не нравятся, то отвернись и не смотри. — Вета доброжелательно похлопала по спине готовую впасть в истерику ба’астидку.

Всё, что смогла сделать почти намеревающаяся потерять сознание Хано, так это подчиниться. Она покорно отвернулась, и теперь сидела, поджав ноги к груди, уткнувшись лицом в грязную слипшуюся шерсть на своих коленях. Хано сдавленно спросила:

— Что случилось с этим адептом?

— Ну… Он умер. Очевидно же, нет?

— А я?..

— А ты не умерла. Тоже очевидно, вроде бы.

— Зачем Вы со мной говорите? Что Вы от меня хотите?

— Да ничего, в общем-то. Я просто наказана.

— А если бы Вы не были наказаны? Я бы тоже умерла?

— Пха-ха-ха, на кой ты бы мне сдалась, мне до тебя вообще дела?!.. — Начавшая было по привычке говорить первое, что пришло на ум, Вета, осеклась, услышав глухой смешок, исходивший от изредка поглядывавшего на неё человека. — Кхм. То есть… Конечно же, нет. Ты сама подумай. Зачем бы мне могло понадобиться что-то подобное?

— М-много причин…

— Не знаю ни одной. Это ведь даже не весело…

— Значит, я снова стала рабом?.. И пусть, так даже лучше. Лучше для всех. Всё равно моя жизнь давно перестала отличаться от пытки…

— Что?.. Рабом?.. Пытка?.. Если не нравится жизнь, то просто убей себя, а не вываливай гнойники своего мозга на первых встречных!!! — От доброжелательности Веты не осталось и следа, она совершенно не могла себя заставить потакать находившейся уже за гранью нервного срыва ба’астидке. — Соли-и-и-и, не будь скотиной! Забери меня от невменяемой кошки, пока я не сожгла её дотла вместе со всей этой свалкой!

— Не долго же ты продержалась. — Юноша оторвался препарирования тела буйволоподобной химеры и поймал на себе пустой взгляд химеры тигроподобной. — Если так сильно хочешь, то сожги, ба’астидка, кажется, только за.

Хано ничего не ответила на столь угрожающее заявление, она лишь опустила глаза.

— Ну-у-у… Она вроде заткнулась, мне прям полегчало сразу. — Вета небрежно пожала плечами. — Как сказал мудрец по имени Вэ Соли… Хей, человече, говори, что думаешь!

— Думаю, что ма’алаки’ похожи на людей куда больше, чем я ожидал.

— Ты про невменяемость?

— Я про анатомическое строение. Осмотр окончен, туша больше не нужна. — Соли распахнул свою серую куртку и извлёк оттуда кусок ткани, который начал использовать как полотенце. Закончив гигиенические процедуры, он немного подумал, после чего поднял с земли оставленный там кинжал, вытер его и убрал под одежду.

Демоница бодро прошла мимо ба’астидки, человек поспешил догнать её. Оба они уже не смотрели на опустошённую девушку-химеру. Ни один из них не мог заметить, как Хано протянула руку, словно пытаясь дотянуться до стремительно удалявшегося юноши, как она одёрнула эту руку, словно натолкнувшись на невидимую преграду.

Несмотря на жизнерадостность своего предыдущего заявления, Вета была слегка подавлена, о чём и поспешила уведомить идущего рядом человека:

— Это, Соли… Ты не подумай, бывают и миленькие кошкодевочки. Честно-честно. Я лично таких знала… Давно… — Вета действительно задумалась, она даже начала загибать пальцы, явно пересчитывая ба’астидок, которые, по её мнению, могли считаться «миленькими».

— Конечно, бывают, я ничуть не сомневаюсь. Готов поспорить, у любого народа найдётся несколько приемлемых особей, и вполне естественно, что ба’астиды не являются исключением.

— Эх, а я ведь так хотела показать тебе миленькую кошкодевочку…

— Предпочитаю девочек-кроликов.

— Девочек-кроликов не существует.

— Да? Жаль. В любом случае, не представляю, что ты ожидала от этой химеры. Судя по всему, у неё сейчас нет ни сил, ни желания, ни возможности выжить. Какая может быть милота в таких условиях?

— Верно, ни шанса оказаться миленькой. — Вета обернулась в сторону сидящей ба’астидки.

Красные ленты Живого Доспеха, извивавшиеся вокруг демона, устремились к Хано. Они обвили химеру, после чего столь же стремительно приволокли её к ногам Веты, которая лёгким движением руки материализовала в воздухе манускрипт, ту же самую внушительную в своих размерах и богатом оформлении рукопись, которую уже применяла недавно, обучая своего спутника единому для всех химерических рас языку сервили.

Вета открыла последнюю страницу фолианта. С учётом того, что книга, казавшаяся реликвией, в закрытом виде была размером сопоставима с односпальной кроватью, несколько миниатюрных записей в самом углу бежевого бумажного полотна выглядели как случайные чернильные брызги.

Возникшее из ниоткуда, равно как и манускрипт, серебристое перо немного покружилось в воздухе, словно несомое порывами лёгкого ветра, и приземлилось аккурат в протянутую руку Веты. Суккубе пришлось облокотиться на страницу призванной книги, чтобы дотянуться до угла с уже имевшимися записями, и она начала делать новую пометку:

— Хано… Как же там?.. Кошкодевочка, представься ещё раз. Только теперь на сервилийском, малефикарум в твоём исполнении ужасен.

Полутигрица опасливо поёжилась, но всё равно подчинилась, почти шёпотом представившись теперь уже на родном языке:

— С позволения почтенной, имя моё — Хано’Ра’Фиа.

— «Хано’Ра’Фиа». Теперь у тебя и у твоих сопровождающих есть перманентное право приближаться к Храму Лже-Демона. Кароч, можешь пожить у меня, если здесь совсем паршиво. Ну всё, проваливай. Кыш-кыш.

Химера начала пятиться, расширившимися глазами глядя на демона перед собой. Поняв, что её никто не собирается удерживать или преследовать, девушка развернулась и побежала, она скрылась в темнеющем проёме одного из зданий, того самого, из которого её совсем недавно выволок теперь уже мёртвый адепт в расшитом золотом светлом балахоне.

— Не придёт. — Скептически изрёк Соли.

— Само собой не придёт. — Не менее скептически ответила Вета.

— И зачем было приглашать?

— Теперь эта кошкодевочка не просто умрёт. Незадолго до своей гибели она осознает, что не воспользовалась шансом спастись, что сама обрекла себя на гибель, отказавшись от возможности воспользоваться одним из немногих абсолютных убежищ. Пха-ха-ха! — Довольная своей выходкой Вета спрыгнула с висевшего в воздухе манускрипта, который исчез сразу же, как только перестал быть нужен своей хозяйке.

— Ну да, забавно вышло. — Соли слегка усмехнулся. — А если всё-таки припрётся?

— М-м-м… Значит, она хоть и совсем чуть-чуть, но миленькая, да? — Казалось, что суккуба и впрямь задумалась. По крайней мере, она вопросительно посмотрела на человека и прикусила кончик пера.

— Что будешь делать, если ба’астидка придёт?

— М-м-м?.. Не-а, не придёт. — Перо выскользнуло из руки Веты и исчезло, не успев долететь до земли. — И вообще, мы здесь по делу. Теперь ничто не остановит нас на пути к вкусняшкам!

**** **** **** ****

[ИНТЕРЛЮДИЯ]

1991 день до начала внеземной интервенции,

1 день с началаSoul of the World .

Логин: No Name.

Раса: человек.

Народ: не имеет значения.

Статус: отсутствует.

Базовая фракция: отсутствует.

Связь с душой мира: отсутствует.

Возможность инкарнации: отсутствует.

Сложность развития души: отсутствует, душа полностью сформирована.

Вероятность провала вступительного испытания: 0 %.

Как думаешь, чем может обернуться замена полоски HP на иконку персонажа, разделённую на несколько секторов? Тем, что тварь четырнадцатого уровня с названием «порождение пламени» и не отображающимися статами сжарит напрочь твою лодыжку, после чего, пока ты валяешься и отхиливаешься, прыгнет на тебя сверху, чтобы длиннющими когтями довести HP середины твоего живота до нуля за два удара.

Теперь задержка возрождения не нулевая. Биение моего пульса ненадолго удвоилось, а затем превратилось в прямую полоску. Такая вот игровая механика, откаты и касты умений измеряются сердцебиением. Наблюдая за тем, как тварь лакомится моими внутренностями, я мирно дождался, пока полоска пульса обновится и отобьёт 81 один удар, после чего с позором отправился на точку возрождения.

У меня проблема. Среди доступных точек возрождения нет того самого. Ну этого. Где «разрыв пространства стабилизирован». Нет карты местности. Нет направления. Спрошу в чате… Чат локации молчит, на гонорар не реагирует. В локации ещё восемь человек. Они скрыли себя, им нельзя написать в личку, никнеймы не отображаются. Чат фракции — «что за топи?». Чат расы — «ты зачем туда попёрся на своём уровне?» Мировой чат — «ты слился в нестабильной зоне без нормальной карты и приличного компаса, ты в полной жопе», «засейвись и помолись, чтобы нашёлся тот, кто тебя выведет, в первый день, ага, поди ещё и нахаляву», «лучше не мучайся и создай нового перса». Не помнишь, кто жаловался, что игра слишком лёгкая?

Мои доходы. Понимание сложившейся ситуации = понимание сущности SW. Информация о том, что для возрождения на месте в открытом мире необходима некая духовная эссенция — бесценна, но я бы предпочёл узнать это другим путём. Достижение «осознание смерти» + системное сообщение [навыки, необходимые для улучшения условий возрождения, можно приобрести у других игроков или найти в открытом мире] = не придётся ждать почти три часа на локации сотого уровня.

Мои расходы. Крупицы молибдена — 84. Золотые монеты Пресвятого Литурга — 163. Желтые камешки (не определено) — 4. Лиловый цветок (не определён) — 1. Старая обмотка — 1. Самообладание — 1.

Если не считать последнего, потери невелики и в среднем составляют менее процента. В нормальных условиях я бы сперва узнал, по какому принципу опустошается мой кошелёк, но сейчас, как выразился один поэт, я «в полной жопе», и у меня осталось всего 26 часов на то, чтобы выжить любой ценой в этом жестоком мире, дабы потом рассказывать эту историю своим детям, зачатым автоматически сформированными гениталиями.

Осталось 25 часов и девять тысяч молибденов. Крадусь. Не трогаю тех, кто не трогает меня. Гоняюсь за теми, кто убегает. Убегаю от тех, кто нападает. У меня уже одиннадцатый уровень, но уровень врагов по-прежнему не меньше девятого. Хорошо, что ненамного больше. Думал, что крылья, это спасение. Крылья, это понижение боевых навыков. И демаскировка. И агро на всех, кто умеет летать или обладает дальнобойными атаками. Особенно опасны те, кто бьёт по площади. Чем дальше от земли, тем хуже восстанавливаются SP, чем выше над деревьями, тем сильнее вытягивание SP, чем быстрее полёт, тем больше расход SP. Распространяется на все навыки, измеряется в процентах. Я лучше ползком.

Осталось 24 часа и восемь с половиной тысяч молибденов. Нашёл разрыв пространства. Без хозяина. Спросили, хочу ли я завоевать статический разрыв пространства. Спросили, сколько я намерен держать оборону. 24 часа. Не знаю, что это значит, но воспользоваться разрывом я всё равно не могу, потому что у меня [нет силы или сильных предметов для перезапуска деактивированного…]. Ну а что я теряю?

Осталось 23 часа и восемь с половиной тысяч молибденов. Ничего не происходит. Нет, кое-что всё-таки происходит. Местная фауна скапливается вокруг. Один монстр не выдержал и напал. Возле разрыва пространства есть безопасная зона, а у меня есть «ингредиенты (не определено)» с «чудовища (не определено)» пятнадцатого уровня. Некоторые монстры дерутся друг с другом. Пойду поем.

Осталось 22 часа и восемь с половиной тысяч молибденов. От кого я должен обороняться? Они не интересуются мной, зато интересуются друг другом. Жрут трупы. Попытки расчленить павших показали, что отдаление от разрыва приводит к увеличению процента от получаемого урона. Расстояние тридцать метров, получаемый урон приблизился к половине от заслуживаемого. Имя им — легион, а я… Я ангел, высшая раса. Я инкуб, быстрый и живучий. Буду прорываться.

Остался 21 час и шесть тысяч молибденов. Я на свободе. Компаса нет. Карты нет. Мини-карта бесполезна. В локации ещё восемь человек, каждый сокрыт. Хорошо, что я поел и сходил в туалет. Я такой предусмотрительный. Логика SW такова — хочешь ходить в туалет без расписания, ищи нужные для этого шмотки. Обратная конвертация не распространяется на подгузники.