Архипелаги (СИ)

5. Катти Лавенго, Крессильн, Северный архипелаг

Катти боролась с отвращением к самой себе. Красное шерстяное платье липло к грязному телу. Чесалась макушка — все из-за стянутых в тугой пучок жирных волос. Она с трудом подавляла в себе желание выгнать Карла вон. Из комнаты, из дома, из города. Это было бы честно.

Это бы убило и ее, и маму. И папу, если он еще жив, конечно. И еще нерожденного братика или сестренку.

— Свою семью я арестую после воскресных гонок. И той же ночью отправлю сюда, в Крессильн. Ты попробуешь уговорить отца принять нашу сторону? С Эвой, понятно, церемониться не следует.

— Конечно, милый. Попробую найти нужные слова. Но тебя же не это беспокоит?

Катти протянула ноги поближе к камину. Желтый туман лез наверх от моря и окутывал роскошный двухэтажный особняк Лавенго: просачивался в щели оконных рам, стелился под дверями. Даже шерстяные чулки не спасали от сырости.

Ее отец добровольно сдался генералу Гаррету неделю назад и улетел в Йен. Карл сказал, что он участвует в секретной разработке. Катти полагала иное.

Три дня назад убили правительницу Союза. Как они до нее добрались — Катти не представляла. Разве что раздобыли старинные машины, подавляющие одаренных.

Про смерть Вирджинии пока мало кому известно. Йескапот отрезали от остальных Архипелагов. Всю аристократию, которая выскажет хоть слово против нового лидера и политического строя, уничтожат. Из тех, кто будет молчать, наберут жертв для экспериментов. Потом повторят.

Петля истории: так раньше поступали венси. Теперь они — жалкие пленники Стены. Но мечта о мировом господстве и промышленном развитии выросла в уме армейских генералов во главе с Недом Гарретом. Интересно, он с венси в сговоре?

— Больше половины моих людей могут… эм… отказаться от участия в перевороте. Да! Я не Гаррет, мне не даются речи! Стэнвенф — не Крессильн, не Йен! У нас… — он перестал плеваться словами и понизил голос. — М-м-м-м… как сказать? У нас хороший фасад, вот.

Он прошелся от кресла, в котором сидела Катти, до окна, бросил взгляд на долину, вернулся назад.

— Благотворительность, образование… э-э-э… ну, что там твориться за закрытыми дверями наверху — ну, кому это интересно? У меня две трети парней — не бедные горожане. А те, что бедные — беспросветно тупы. И как объяснить им, что за выгода от промышленной революции?

Карл резко умолк. Затянулась пауза. Катти погладила теплый керамический бок кружки, которую держала в руках.

— А как ты полагаешь, — начала она тихо. — Как ты полагаешь, что могло бы вызвать у них желание перемен?

— Перемен? Хм, да ничего! На кой им перемены? Ну, ясно, жители Трущоб и Порта хотят смены властей. Да только вовсе не такой! Им порядок, думаешь, нужен? Им в бардаке удобнее: пьянствовать, воровать, драться. Венси свободы хотят. И генерал вроде с ними, ну, договорился. А потом передумал. Нечего, говорит… Так-то. Но мне отдали приказ, я не могу его не выполнить! Не могу!

Катти почувствовала, как Карл схватился за полированную дужку кресла-качалки прямо над ее головой. Постоял так немного, а потом начал медленно раскачивать ее, наваливаясь всем корпусом. Фруктовый кисель в кружке перекатывался волнами в такт его движениям. И мысли в голове набегали и откатывались, тоже волнами.

За самой Катти пока никто не приходил. У нее все было готово для побега. Другого выхода она не видела, оставалось убедить маму. Хотя Крессильн и отделен от Йена океаном, но скоро волна переворота докатится до них. Карлу уже отдали приказ.

— А если, предположим, произойдет что-то такое, что жителям города станет не до переворота? — спросила Катти.

Кресло Карл раскачивать прекратил.

— Какое — такое? Какое? Война? Венси взбунтуются? — воскликнул он над ее головой.

Катти давно уже научилась не вздрагивать от подобных выходок. Идея, которая сейчас в муках рождалась в ее голове, была мерзкой, как туман за окном. И лучше бы она удержала ее внутри, но предложения сами уже скользили наружу сквозь липкие губы:

— Скажем, если в городе разразится эпидемия? Будет введен карантин. Тогда стэнвенфцам станет не до смены власти. Не до юга. А затем…

— Милая, но это было бы слишком удачным совпадением! — перебил он.

— Каким совпадением, Карл?!

Брови сами поползли вверх. А морщины ей не к лицу. Нужно держать себя в руках. Соберись!

— Нет, что ты… Все придется делать тебе самому, — Катти медленно подняла голову.

— Что делать?

— Карл, твой отец же врач. И он занимается изучением инфекций, так ведь? Микробы — всем это известно — вызывают страшные эпидемии.

— К чему ты клонишь?

Ах, как было бы замечательно, сообрази он сам, к чему. Но рассчитывать на это не приходилось.

— Помнишь пару лет назад на фермах в бернском округе произошла вспышка Галатской колики? Должен помнить, об этом трубили на весь Архипелаг. Больные не могли подняться с кровати несколько недель. И твой отец выезжал на помощь. Может, нам нужно что-то подобное?

— Я тебя не очень понимаю, дорогая. Отец, конечно, помог бы с лечением, да, хм… Только вот я его арестую раньше. Да и откуда возьмется болезнь?

Катти сама себя не очень понимала. Тошнота накатывала вместе с головной болью. Но она продолжала:

— Это должно быть просто. Нужно взять образцы, которые твой папа хранит в лаборатории, и как-то их распространить. Может этой болезни, может — другой. Твоя сестра не раз предостерегала меня, что инфекции передаются с пищей, водой и немытыми руками. Если как-то высыпать микробов в воду… или вылить. Или как они там хранятся?

— Водопрово-од, хм, — протянул Карл, затем поскреб пальцами короткую клиновидную бородку. — Мне, значит, нужен доступ к водопроводу. А распределительная цистерна находится в Стене. И планы Стены у меня есть. И люди…

— Именно, дорогой. Спустить это все в водопровод, — подтвердила Катти, и постаралась незаметно ущипнуть себя за запястье. — Большинство жителей заболеет. Им будет не до переворота. А когда все закончится, мы поможем им… чем сможем. Остальной Архипелаг будет нашим. И-и-и, — протянула Катти, надеясь, что Карл закончит ее мысль.

Но воцарилась тишина. Неужели план смутил его? Нет-нет! У него нет совести, нет сострадания.

Сильные руки скользнули по ее плечам, сошлись на шее под стоячим воротником, там, где его скрепляла рубиновая брошь. Карл спрятал лицо в волосы Катти и пробубнил оттуда:

— Ты — мой маленький гений, дорогая. Изящное решение проблемы. Да-а-а.

Она вовсе так не считала. Изящное?! Это был самый отвратительный, самый подлый и гнусный поступок в ее жизни. Не то что предложить, но даже о таком подумать. Как она могла? Но она могла. Она только что предложила трусливому безумцу заразить какой-то дрянью целый город.

В священной книге Судьбы написано: «Тот силен, кто творит историю мира для себя и рода своего».

Поскорее бы он уехал! Пусть делает что хочет там, на севере, далеко-далеко. За это время Катти найдет способ уплыть на запад. Там ни он, ни генерал ее не найдут. Туда они еще долго не доберутся. Может даже — никогда…

— Я устала, милый. Я пойду к себе, — она разомкнула его объятья. — Прилягу, уже спустился туман.

Карл промолчал, убрал руки. Катти посмотрела на него, когда поднялась: лоб рассекали морщины, но глаза светились огнем решимости.

— Сладких снов, дорогая! — как издевка прозвучало ей вслед.

Наверху, в своей комнате, Катти тут же бросилась в угол к алтарю, открыла книгу и сложила руки в замок.

— Пусть судьба сильных протянет нити свои через невзгоды, ибо они творят ее с восхода до заката, и ночью темной, — зашептала она липкими губами. — И прощены будут им ошибки, ибо действие лучше бездействия.

Катти хотела одного: выжить. Сбежать. Проснуться однажды в залитой солнцем комнате, вдохнуть аромат печеных яблок, которые готовят празднику урожая в каждом доме. Забыть о сегодняшнем кошмаре. Улыбнуться. Больше не лгать, никогда не лгать. Она все, все для этого сделает, все!