Античная наркомафия - 9

6. Сейшелы

Чем хорош Индийский океан, так это тем, что приличные острова на маршруте в нём натыканы поравномернее, чем в Атлантике. В ней – как отплыл от Горгад или Канар в Америку, так и забудь о суше вплоть до Малых Антил или Бразила. Атолла кораллового – и того посреди океана не встретишь даже самого заваляшего. Здесь – другое дело. Здесь и Маскаренские острова по пути, если на Мадагаскар ветра не тех румбов, а от них уже и к северо-востоку Мадагаскара ветер обычно попутный, да и к Сейшелам – тоже ни разу не вмордувинд. Если бы мы направились к ним сразу с Маврикия, как и планировали в самом начале этой экспедиции, ветер был бы вообще практически попутным, от Мадагаскара же больше боковой, так что уже галсировать пришлось, но в принципе ещё попутных румбов. Терпимо, короче. Дальше, уже вблизи южной части Индии, будут ещё Мальдивы, вполне для стоянки пригодные, но с ними дело обстоит уже не так кучеряво. Во-первых, они все коралловые, источников пресной воды ни хрена нет, хотя кокосы-то должны быть и там, а во-вторых, наверняка известны южным индийцам, с высокой вероятностью посещаются ими, а возможно, уже и населены. Точной даты их заселения мы не знаем, так что можем на сей счёт только гадать. Получается, что передохнуть немного и пополниться свежими кокосами на Мальдивах можно, но под колонизацию они противопоказаны. В результате Сейщелы – последний приличный и необитаемый архипелаг на пути к Индии. Возможно, кем-то уже и посещались в разовом порядке, но достоверны на них следы только арабских мореманов, то бишь едва ли ранее средневекового Халифата, а постоянного населения не застали и португальцы. Так что столбить за собой надо и их до кучи, раз уж Мадагаскар к рукам прибрать намылились.

А острова в натуре солидные – хоть и небольшие, но вполне материкового типа – и не коралловые атоллы, которые штормовой волной захлестнёт, а цунами вообще всё с них смоет на хрен, и не вулканические, на которых от извержения не зарекайся, раз уж на вулкане живёшь, а к периодическому потряхиванию вообще привыкай как к норме жизни. Здесь же у самого берега скалы с валунами видны нормальной гранитной расцветки, а не эти чёрные лавовые, но высоты нормальные – и не поджарит, и не промочит.

Серёга говорил, что эти отмели Внутренних Сейшел в геологическом смысле и есть эдакие мини-материки, просто затопленные большей частью. Не были бы затоплены, так вполне возможно, что и полезные ископаемые обнаружились бы. Но под водой-то как их искать, а даже и найдя – как разрабатывать? Но хотя бы не трясёт, есть и пресная вода, есть лес, есть стройматериалы – и на том, как говорится, спасибо. На Маэ, самом большом из этих гранитных островов, самая высокая вершина – аж девятьсот с лишним метров над уровнем моря. И ориентир хорошо с моря заметный, и с неё обзор хороший, не говоря уже о месте под радиостанцию. На берегу немало пологих песчаных пляжей, но достаточно и скалистых обрывов – есть где и укрыться от любого мыслимого шторма, и форт соорудить практически неприступный. Сейчас-то он едва ли нужен, раз архипелаг необитаем, но кто знает, каким именно путём будут добираться до Мадагаскара уже настоящие малайцы? С них ведь станется, если вдруг и сюда их нелёгкая занесёт. Поэтому укрепляться один хрен на всякий пожарный надо, и это хорошо, что в античном мире город без фортификации – не город, а деревня. И в Нетонисе народ расстарался, не поленился, и в Гасте Горгадской не ленятся, не поленятся и здесь – всем хочется жить в настоящем городе и ощущать себя настоящими горожанами. Спасибо финикам и грекам за то, что привили нашим испанцам соответствующий стереотип. А уж ту промышленную продукцию, которую здесь сделать не из чего – привезём, не вопрос.

Климат на Сейшелах, насколько я могу судить по карте и припоминаю давний школьный курс физической географии, должен быть субэкваториальным, то бишь жарче и влажнее летом и суше и не так жарко зимой. Только делаем, конечно, поправку на то, что мы сейчас южнее экватора, и в наши летние месяцы в Южном полушарии зима. То бишь сейчас здесь должен быть сухой сезон. И Серёга говорит, что так оно и есть – дождливый сезон с декабря по апрель и сухой с июня по октябрь. Ну, относительно сухой – ни разу не Горгады, так что дожди бывают, но пореже, покороче, да послабже, чем в дождливый. И это при том, что и ветры сильнее, и океан беспокойнее, вплоть до лёгких штормов время от времени. Серьёзные же шторма ураганной силы крайне редки, потому как экватор ведь близко, а вблизи от него серьёзных штормов обычно не бывает. Но и лёгкий шторм редко когда обходится без дождя, так что и в сухой сезон о засухе на Сейшелах говорить как-то не приходится. Другое дело, что не всем островам в коня корм. Коралловые острова с их тонким почвенным слоем на известняке, а то и вовсе коралловым песком, удержать влагу не в состоянии, и вот на них – да, относительная засуха. Гранитные же держат влагу не в пример лучше, так что ярко выраженная сезонность климата – это не про них. Для них это самый курортный сезон, скажем так. И жара поумереннее, и духоты такой нет, и ливень не такой, если уж попасть под него угораздит. В нашем прежнем мире эти острова шикарным курортом считались, и сейчас мы собственными глазами видим, за что.

Вот с древесиной на них не так всё кучеряво, как нам бы хотелось. Нет, леса-то есть, да ещё какие! Но вот видовой состав подкачал. Тот же Маврикий от Мадагаскара не так уж и близок, но ведь есть же на нём и сапотовые, и эбеновые, которым попасть туда и неоткуда было больше, кроме как с Мадагаскара. Сейшелы от него подальше, согласен, но не настолько, чтобы не долетали птицы, которые только и могли забросить не самые, я бы сказал, лёгкие семена этих деревьев на Маврикий. Ветер – точно хрен донёс бы. Поэтому, хоть Наташка нам их наличия на Сейшелах и не обещала, но ведь и не запрещала же им на них быть, и мы всё-же крепко на это надеялись – ага, надежда умирает последней. Но вот что-то не попадаются они нам здесь ни хрена, хоть ты тресни. А то, что попадается вместо них в изобилии, заменой им служить не может. Ну, в плане деловой древесины, годной на что-то вменяемое. Типичны панданусовые, внешне представляющие из себя нечто среднее между нормальным деревом и пальмой, а так – сорняки сорняками. Собственно, один-то из них попадался нам и на Маврикии, и на Мадагаскаре – прямой ствол с характерными ходульными корнями внизу, обычно невысокий, а у вершины ветвится, образуя похожую внешне на пальмовую крону. Листья длинные, жёсткие, с колючками, годятся на кровлю хижины или на волокно, если лучшего ни хрена нет, да на всякие плетёные поделки. И все они примерно таковы. Листья-то ведь и у кокосовой пальмы во всех этих целях ничем не хуже, только ещё и без колючек. Не скажешь, что совсем уж бесполезны, их соплодия, на ананасы похожие, вполне съедобны, а в здешнем малосезонном климате они есть всегда, так что какая-никакая, а фруктовая добавка к рациону. Нормальным фруктам они замена хреновенькая, но на халяву-то, пока нормальных не завезли и не вырастили, перебиться и на этом можно. К почвам неприхотливы, некоторые виды галофитны, даже на коралловых рифах расти способны, растут быстро, но древесина колкая и склонная к гниению – ни на починку судна не годится, ни на строительные балки со столбами, если что-то посерьёзнее времянки-халабуды строить. А нормальному культурному населению с нормальным хотя бы античным образом жизни – разве только на дрова годится, но уж в этом качестве они вполне на своём месте. Наташка нам как раз на дрова их и рекомендовала – ага, говно, зато много. В реале сейшельские колонисты, сведя на хрен прибрежные леса всех гранитных островов, так и не помножили на ноль вот этих пандаусовых, поскольку живучие они, как и все сорняки. На совсем береговые виды коралловых островов наша биологичка обратить внимание советовала – лучших дров для тех же Горгад и подобных им засушливых земель хрен ещё где найдёшь. Дойдут руки до колонизации удалённых от Сан-Висенти островов, на которые угля с него не навозишься, так вопрос топлива на них будет стоять остро.

Так что даже это говнецо есть смысл в атлантические тропики прихватить ради дров, чего уж тут о других-то ништяках говорить? Правда, с растительными конкретно на Сейшелах напряжёнка – и на них-то много чего завозить надо. Кокосовая пальма – хватает её и здесь, и у полинезийцев на коралловых атоллах она на всё используется – и на лодки ихние, и на строительство. Но им там деваться некуда, потому как окромя той кокосовой пальмы больше ведь на атоллах никакой деловой древесины и не водится. Рубят и плачут, потому как реально жалко такое полезное дерево на бревно пускать. Но и здесь у берегов больше-то и нечего, получается. За горные леса не поручусь, там Наташка и сама толком не в курсах, что оказаться может, но и это ведь тоже косвенный показатель – была бы там приличная деловая древесина, она бы хоть краем уха, но хоть что-то услыхала бы и о ней как лесотехничка. Да и не накапливаются там почвы мощными слоями, смываясь большей частью дождями в долины, а коренные гранитные породы как то росту больших деревьев не способствуют. Поэтому не обещала она нам древесного изобилия и в тех горных лесах. А если где и растёт подходящее, так поди ещё доберись до него по этим нагромождениям гранитных скал и валунов! А добравшись, найдя и даже срубив – поди ещё доставь бревно на прибрежную равнину – ага, тем же самым путём обратно, но только ещё и с увесистым грузом. А спуск с горы и налегке-то потруднее подъёма на неё бывает, если кто не в курсе. И раз в реале колонисты сведения горных сейшельских лесов не осилили, то и мы тоже на их древесные ресурсы всерьёз рассчитывать не будем.

Разумеется, есть на гранитных Сейшелах и свой эксклюзивный растительный ништяк – ага, та самая знаменитая сейшельская пальма коко-де-мер, а по-человечески – морской орех. И морским кокосом дразнится, и королевским кокосом. И хрен где найдёшь её больше окромя Сейшел, потому как в отличие от нормальной кокосовой пальмы, зта по морю распространяться отказывается наотрез. Сугубо местный и ни разу не галофитный вид, эволюционировавший именно на этом сейшельском гранитном массиве. Ага, просим любить и жаловать, как говорится.

У неё-то как раз с древесиной ещё получше дело обстоит, чем у той кокосовой – всем стволам ствол. Но мыслимо ли ТАКУЮ пальму тупо на древесину сводить, когда и простую-то кокосовую жаба давит? Пальма-то ведь за орехи свои эксклюзивные ценится. У них и размер такой, что куда там до него нормальному кокосу, и видок пооткровеннее, чем у того хвалёного во времена оны корня мандрагоры. А ещё ведь и страшно редким он был, и вообще непонятно было до открытия Сейшел, откуда он вообще такой берётся. На берег вынесет волна прибоя где-нибудь на Мальдивах, реже в Индии, а ещё реже – на Яве или Суматре, никому неизвестен, дерева с такими плодами никто в стране не знает, купцы иноземные тоже не опознают и сами в непонятках, и раз нигде на суше такого дерева нет, а орех по морю всякий раз приплывает, то и решили, что это какое-то подводное дерево в море такие орехи отращивает. Вот тогда-то, как Наташка говорила, и обозвали его за это морским кокосом. За его эротичный видок, как и корню мандрагоры, приписали ему и все мыслимые и немыслимые свойства афродизиака, а до кучи ещё и всевозможные целебные – ага, от всех ядов и всех болячек чохом. Это скорлупу-то пустую! Свежий-то орех тонет в воде, и если он попадал в море, то тонул и погибал в нём на хрен, потом выгнивал изнутри весь, и когда оставалась одна только скорлупа, она-то и всплывала на поверхность, и куда её волны погонят, туда и плыла себе. Но как же тут не поверить в чудодейственность этой скорлупы, за которую такие деньжищи уплачены? Не знаю, правда ли, что на вез золота за неё платили, но на тех Мальдивах ещё в доисламские времена каждый прибитый волнами к берегу орех считался собственностью местечкового царька, а за попытку приныкать его и для себя или продать втихаря за бугор спалившемуся на этом подданному рубили руки как закоренелому ворюге. Видимо, было ради чего и власти зверствовать, и подданным её рисковать лишиться рук. Возможно, кому-то и помогала эта скорлупа – в конце концов, и эффекта плацебо тоже никто не отменял. Не может же быть бесполезной настолько редкая и настолько дорогая диковинка, верно?

Редкая же она по двум причинам. Во-первых, сам орешек весит от двадцати и до сорока пяти кило, и вплотную к берегу пальма не растёт, поскольку солёной воды она не выносит. Должен совпасть целый ряд никак не связанных друг с другом обстоятельств, чтобы этот жопастый орех вообще попал в море. А во-вторых, их и вырастает-то во много раз меньше, чем обычных нормальных кокосов, и причины на то весьма веские. Начнём с того, что пальма – раздельнополая, есть женские деревья, дающие орехи, и есть мужские, обеспечивающие опыление. То бишь только на половине пальм растут орехи, а от другой половины хоть ты всю жизнь их прожди, хрен дождёшься. Так ладно бы одно только это! Не все цветы в соцветии цветут одновременно, и в целом один только процесс цветения растягивается на годы. После опыления ещё и плод зреет не сезон и даже не год, а от семи до десяти лет. Если упавшему с дерева созревшему ореху судьба прорасти, то прорастать он будет тоже весьма неспешно – от года до полутора. И если пальме из этого ростка таки суждено не погибнуть, а вырасти, то только через десять лет станет понятно, мужское это растение или женское, и только на двадцатом году жизни оно впервые зацветёт. Активно же плодоносить, до тридцати орехов в год, женская пальма начнёт уже только в столетнем возрасте. Так что и плодовитость этого сейшельского морского кокоса – вполне под стать созреванию, то бишь ни разу не кокосовая. И самих орехов мало, и шансов в море ореху попасть, дабы сплавать до Мальдив и продаться задорого, тоже весьма немного.

Скорость роста этой жопастой пальмы тоже не вдохновляет. Размеров-то она в состоянии приличных достичь – двадцать метров женская и тридцать мужская, да только вымахают они до этих размеров не раньше двухсотлетнего возраста. Даже эти эбеновые с сапотовыми, и те растут быстрее! Вырубка же этих пальм в реале, когда на Маэ их сотни две остались, на многих островах исчезли вообще, а во вменяемых количествах имеются только на отдалённых от Маэ на десятки километров Праслене с Курьёзом – она ведь на что намекает? На то, что окромя этой пальмы пиратам больше нечем было чинить после бурь и морских боёв свои корабли, а колонистам – не из чего строить свои жилища. Вот и свели в результате эту крайне медленно растущую пальму. Нам сейчас колонию здесь не основывать – если людей с припасами не было и для Нуси-Бе, то откуда они у нас для Маэ возьмутся? На перспективу разведываем для светлого будущего. И уже понятно, что пока нет людей, породы деловой древесины заранее завозить надо. Ближе всего, пожалуй, это получится из Индии. Индийский тик, например, за что среди твёрдых и негниющих пород так популярен? За наибольшую среди них скорость роста. Но конечно, и тик не вырастет ещё до прибытия и поселения на Маэ наших первых колонистов. А это что значит? Что и плавсредства для них готовые сюда перегонять надо, и пиломатериалы для них частично на том же Мадагаскаре заготавливать, а частично в Индии заказывать. Дабы пальму эту ценную не сводить, раз уж на скорлупе ейных орехов можно такие деньжищи заработать. Васька Гамский и его последователи драгметаллы в Индию везли и за счастье почитали хоть немного их сэкономить, африканскими ништяками спекульнув, а тут выходит, есть на чём и в самой Индии те драгметаллы заработать…

– Вот только глупостей при этом делать не нужно, – предостерёг Серёга, – А то был один француз во второй половине восемнадцатого века, умный как утка, жадный до денег, но хреново экономику учивший. Узнал цены на орехи, ну и захотел срубить на них бабла. Добрался до Сейшел, набил орехами полный трюм, ну и повёз в Индию продавать их на вес золота, – мы с Володей лежмя легли со смеху, в цвете и в лицах представив себе этот катастрофический обвал цен из-за многократно избыточного предложения редкого до того момента эксклюзива, – Пару-тройку орехов есть смысл везти, ну пять самое большее, но предлагать на продажу – только один и даже не заикаться, что есть ещё. Типа, сами в море случайно повстречали и выловили.

– Так погоди, а этот идиот лягушатник – он что, СВЕЖИЕ орехи в Индию повёз продавать? – уточнил я.

– Ну да. Мало того, что количеством цены обвалил, так ещё и показал, что орех – как обыкновенный кокос, только очень большой и жопастой формы, – хмыкнул геолог, – А два плюс два и индусы складывать умеют. И если уж торговать, так не только помногу не везти, но и такой же пустой скорлупой, за которую они и так привыкли уже платить эти конские цены. Восток – он традицию любит, вот и не надо её нарушать. Вот только как бы нам орех от его начинки очистить, скорлупы при этом не повредив?

– Хороший вопрос! – я зачесал загривок.

– Естественным путём! – сообразил спецназер, – Отгораживаем узенькую бухту от моря дамбой из валунов и топим в ней несколько орехов. Выгниют изнутри – всплывут, но останутся в загородке.

– А если там не гниение на самом деле, а выедание начинки мелкой придонной живностью? – засомневался геолог.

– Да похрен, – я уже представил себе это предложение Володи воплощённым в камне и заценил его, – Там же щели между каменюками останутся – и вода там протечёт через них свободно, и живность мелкая протиснется. Нам ведь что главное-то? Чтобы эта скорлупа после всплытия никуда на хрен с острова не уплыла. Всё, что мельче её, нас не гребёт, и мелкие щели – вполне устраивают. И кстати, а кто сказал, что все попавшие в море орехи непременно уплывают, а не выбрасываются прибоем на тутошний же берег? Разве таких не должно быть, по идее, в разы больше?

– Точно! Пляж обшарить – наверняка что-то попадётся.

– Или кто-то, – ухмыльнулся спецназер.

Неприятным сюрпризом для нас оказались крокодилы – ага, и кокос тут растёт, и крокодил ловится, всё как у людей. Млять, вот только их нам на Сейшелах для полного счастья не хватало! Ладно Мадагаскар, он от Африки в двух шагах, и если бегемоты этот Мозамбикский пролив преодолели, то уж крокодилам сам их крокодилий бог велел. Но то Мадагаскар, а здесь-то ведь – Сейшелы, от Африки до них звиздюхать и звиздюхать. Так он ведь, сволочь эдакая, ещё и не нильский ни хрена оказался, а гребнистый, приплывший безо всякой картины Репина аж с Южной Азии. Самый здоровенный из всех доживших до современной эпохи крокодилов, самый свирепый и самый морской. Утром матёрый нам попался, метров пять с небольшим потом намеряли, так из трёх винтовок и не с первого залпа, а со второго только его и уконтрапупили. Но реально настроение нам испортил не он, а мелкий шустрик метра в полтора длиной, ретировавшийся от нас в заросли. Тут ведь в чём фокус? Единичная большая крокодила матёрого размера могла быть и приблудной, заплывшей из своего нормального ареала хрен знает куда чисто по своей индивидуальной непоседливости. Есть же такие люди, у которых дурная голова ногам покоя не даёт? Ну а у крокодила она ещё дурнее, у него моги меньше самого крупного из зубов, так что ему-то тем более простительно. Плыть сюда далеко, но если крокодила матёрая, то шанс доплыть имеет хороший. Матёрую большую белую она едва ли встретит, та предпочитает тюленей у южноафриканских или южноавстралийских берегов промышлять, а небольшую матёрая крокодила сама схарчит, если поймает. Молодняк же крокодилий – другое дело, на него и небольшой акулы хватит, так что хрен он через океан сюда доплывёт. И если нарасовался он так, что хрен сотрёшь, то значит, тутошний он, а не приблудный. И матёрый этот тоже, стало быть, тутошний. Ну, зато акулы возле берега не плавают – купайтесь в море смело, если крокодилов не боитесь, гы-гы!

– Парима! От дяди Бената – ни на шаг! – причины шмакодявке разжёвывать уже не нужно – сама пристреленную утром большую крокодилу шагами меряла.

– Дядя Максим, я два крокодил буду съесть! – ага, турдетанским языком ещё не владеет толком, но шутить у нас уже научилась.

Сюрпризом, строго говоря, оказался не сам факт наличия крокодилов – Серёга в своё время читал упоминание о каких-то местных сейшельских аллигаторах, которых там и колонисты-то живыми и трезвыми уже не застали, поскольку их истребили ещё пираты. Ну так мы и рассчитывали на аллигаторный примерно типоразмер, предположительно или реликтовый вид какой-то, или карликовый нильский. А тут, млять – ага, сразу гребнистый и уж точно не карликовый. Будущих колонистов, значит, придётся посерьёзнее вооружать. Тут не револьверно-винтовочный уже калибр напрашивается Те пираты тех крокодилов наверняка из мушкетов на ноль множили, и для наших людей по аналогии напрашивается укороченная и облегчённая модификация крепостного ружья. Млять, на Капщине с ейной африканской мегафауной как-то без ручного ПТР наши обходятся, а тут – острова мелкие и необитаемые, но без крупнокалиберной стрелковки как-то неуютно. И хотя никто из нас не любитель браконьерского геноцида живности, тех пиратов тоже понять можно. Базу-то ведь нормальную иметь хочется, с нормальным хозяйством. А как тут домашнюю скотину заведёшь, когда ползают тут всякие, зубастые и бронированные, да ещё и шустро ползать могут, когда захотят?

Поэтому хотя бы уж Маэ от крокодилов нашим колонистам придётся зачищать. Весь остров или только его северную часть с портом Виктория известного нам реала – это уж им самим виднее будет. Живность поумнее можно как-то и приучить не соваться, куда не просят – на огородах вон подстреленных грачей на столбах развешивают, и до прочих грачей намёк доходит. Но то грачи и остальные воронообразные, одни из умнейших среди птиц, едва ли глупее кошек с собаками, но большинство-то пернатых умом не блещет, а у крокодила мозги даже не птичьи, а крокодильи. Пока мелкий – бздит, когда страшно, а как вымахает – быковать начинает без разбора, и лечится это только свинцовой пилюлей. Раз уж пираты в реале с ними не ужились, как тут с ними уживаться нормальным колонистам, занятым сельским хозяйством? Только через отстрел. Тем более, что есть и ещё кое-какие соображения по будущей местной живности.

– А с хрена ли одни только дронты? – озадачился Володя, – Почему бы заодно и не группенфюреры?

– Для нормальных страусов остров слишком мал, – объяснил ему Серёга, – Хрен прокормится их на нём столько, чтобы не вырождались от инбридинга. Я и по дронтам не уверен, но они помельче группенфюреров и привычнее к сильно пересечённой местности, так что прокормятся в большем количестве, да и завозить их будет полегче.

– А почему ты тогда не уверен? Черепахи же живут.

– Черепахи и на коралловых островах живут – им и травы достаточно. Голуби и здесь есть, но заметь, ни один из них так и не одронтел. У побережья – понятно, на ровной местности от крокодилов житья никакого, но в горах достаточно мест, куда крокодилу не добраться, а других хищников – никаких, кроме пернатых. Значит, проблема в корме для них. Летающий голубь может кормиться и прямо на деревьях, да и небольшой он, так что много ему не нужно, а нелетающему и крупному нужна обильная падалица. Сколько-то её найдётся наверняка, и какому-то количеству дронтов её здесь хватит, но вот достаточному ли, чтобы они не вырождались? Тут сперва плодовую растительность надо завозить вроде тех же сапотовых, которые много той падалицы будут давать, а тогда уж и насчёт дронтов появится смысл подумать. Хватит им для начала и Реюньона.

Как я уже упоминал, у нас нет уверенности в том, что наши колонисты захотят одомашнивать дронта на самом Маврикии. Птиц всё-таки и дурной, и сволочной, так что причины не жаловать его у людей будут однозначно. Поэтому дополнительная страховка в виде расселения на другие острова ему не помешает. И первым делом напрашивается на это, конечно, Реюньон. Остров практически рядом с Маврикием, по размерам не меньше и по природным условиям едва ли хуже – для дронта, по крайней мере. Для нас-то он из-за действующего вулкана неудобен. Я не упоминал, как мы проходили мимо него? К слову, значит, не пришлось. Проходили, потом к Маврикию из-за этого лавировать пришлось по боковому ветру, но при нашей неточной навигации нам ориентир требовался, а у вулкана этого высота больше двух с половиной километров, да плюс ещё и дымок над вершиной. Собственно, мы его-то и увидели на горизонте раньше, чем саму вершину. По делу нам и дымка этого хватило бы в качестве ориентира за глаза, но раз уж вынесло нас к Реюньону, то захотелось и самим поглядеть, и нашим людям показать.

В отличие от Ганнона, лично наблюдавшего извержение вулкана Камерун, нам с аналогичным зрелищем на Реюньоне не подфартило, но вершина курилась убедительно, а ещё убедительнее выглядели следы последнего извержения в виде застывшего чёрного потока базальтовой лавы до самого берега и малорослые деревья, явно молодые, растущие на месте прежнего сгоревшего к гребениматери леса. Из-за этого действующего вулкана не менее трети острова для хозяйственной деятельности непригодно, так что полезных для неё площадей меньше, чем на Маврикии, да и те, которые есть – проблемные. Извергается вулкан, Серёга говорил, не каждый год, но за десятилетие не по одному разу, и где лавой не зальёт, там пеплом посыплет, а ведь при этом же ещё и трясёт наверняка весь остров. В общем, жизнь на нём – сильно на любителя. Но это для людей и их скота, для которых под посевы и выпас много земли нужно, а дронту-то что?

Остров Родригес к востоку от Маврикия в несколько раз дальше, чем Реюньон, да и по размерам в разы меньше его, и подходящих для дронта площадей на нём уж точно меньше, чем на Реюньоне. Но и на Родригесе свой местный дронт имеется. Ещё сволочнее маврикийского, как Серёга нам говорил, дронтом-отшельником в реале был обозван из-за неуживчивости в обществе себе подобных. Но ведь завёлся же даже там. Какого хрена не одронтел подобно им обоим их летающий предок на Реюньоне, хрен его знает. Черепахи и утко-гуси там водятся точно такие же, а вот вместо голубя там ибис остраусеть пытается, но не так уж и успешно. Жрёт, как и все ибисы, червей и прочую животную мелочь, а не фрукты, так что дронту не конкурент. В общем, надо туда дронта завозить, и пусть он там пробует прижиться. Сумеет – молодец, не сумеет – сам себе будет злобным буратино.

На Мадагаскар одронтевшего голубя завозить смысла нет. Там его есть кому на ноль помножить сразу же – и четвероногие хищники имеются, и пернатые, и двуногие без перьев. А на Сейшелах – ну, пока-что экологическая ниша для него под вопросом, но один ведь хрен и плодовую растительность завозить на острова надо, и от крокодилов зачищать хотя бы часть архипелага надо, так что будет со временем кормовая база и для приличного дронтового поголовья. Жаль, для группенфюрера мадагаскарского эти Сейшелы слишком уж малы. Если на самом Мадагаскаре его не убережём – хрен где вообще убережём…

Черепахи здесь практически такие же, как и на Марвикии – местный островной карликовый подвид гигантской мадагаскарской. Их реально до хрена, и если не совсем уж по-браконьерски их уничтожать, как это делалось в реале, истребление им не грозит. Их и в реале на Сейшелах всех истребить не успели, в отличие от Мадагаскара и Маскаренских островов, хотя и шло дело к тому, но местную сейшельскую черепаху спасла численность и широкая расселённость по множеству островов – ещё уцелела на коралловых атоллах к тому моменту, как спохватились и взяли под охрану. А как размножилась снова – завезли и на Мадагаскар, и на Маврикий. Учитывая малое число наших будущих колонистов, их скот размножится явно раньше, чем существенно проредятся тутошние черепахи. Просто исходно совсем уж оголтелого браконьерства не надо допускать. Ну и чересчур население наращивать здесь никчему. Колония ведь нужна будет прежде всего как промежуточная база подскока на маршруте в Индию. Хотя, есть на Сейшелах и свои местные ништяки. И этот жопастый орех местных пальм, за скорлупу которого эти выжившие из ума богатые азиаты готовы платить золотом по весу, если демпингом идиотским цены не обвалить, и местный сейшельский чёрный жемчуг. Хороший ювелирный жемчуг в античном мире и вообще ценится на уровне камней-самоцветов типа тех же изумрудов, алмазов и рубинов с сапфирами, а уж редкие жемчужины особой величины и цвета оставляют далеко позади и настоящие драгоценные каменья.

– Так это правда, что ли, что эта Клеопатра Та Самая жемчужину невгребенной ценности в чаше с вином на глазах у Антония растворила и вылакала? – поинтересовался Володя, припомнив расхожую легенду.

– Сильно преувеличено и наверняка переврано в мелких деталях, – ответил ему Серёга, – В вине жемчужину не растворишь, а в винном уксусе той концентрации, чтобы можно было выпить и не скопытиться, жемчужина будет растворяться не одни сутки, так что в том виде, как ей это приписывают, она такую фортель выкинуть не могла физически.

– А что могло быть на самом деле?

– В принципе-то египетские жрецы могли уметь получать и соляную кислоту, а в ней карбонат кальция растворяется в самом деле быстро и эффектно. Правда, и кислота при этом реагирует далеко не вся, так что пить это залпом я бы уж точно не стал. Но если развести вином до безопасной концентрации и пить не одному человеку, а всем, кто был на том пиру, то почему бы и нет? Суть ведь легенды в чём? Эта показушница поспорила, что потратит на блюда для этого пира невообразимую по тогдашним меркам сумму. Ну и вот таким манером выиграла спор. Собственно, для этого ей даже не требовалось полное растворение жемчужины, а достаточно было просто испортить её до потери ценности. И я думаю, что так и было – жемчужина ведь наверняка была не только отборного сорта, но и очень крупной по размеру, и если ждать, пока растворится полностью – не тот уже будет эффект. А для неё же смысл был в том, чтобы сей секунд впечатление произвести. Ну и цена жемчужины в десять миллионов сестерциев мне кажется сильно преувеличенной…

– Два с половиной лимона римских денариев или аттических драхм, – прикинул я, – Шесть штук драхм – это талант серебром. Шестьсот штук – это сотня талантов, а эти заявленные два с половиной лимона – это четыреста с лишним талантов. Думаю, что пару ноликов прибавили последующие пересказчики легенды. Но и несколько талантов за одну пускай даже и уникальную жемчужину – это очень круто для такого способа их расхода.

– Млять, счастье этой сучки в том, что мы хрен доживём до ейного рождения, – хмыкнул спецназер, – Сам бы башку ей свернул за такие, млять, обезьяньи понты! На что три шкуры со своих колхозников дерут? Вот на это пускание пыли в глаза иносранцам?

– То-то и оно. И хотя вешать абсолютно всех собак на одну только Клеопатру Ту Самую было бы несправедливо, потому как не с неё эти безобразия начались, и я даже не уверен, переплюнула ли она в этом своих предшественничков, которые тоже ведь были обезьяны ещё те, но случай – наглядный. Иметь такой уникальнейший для античного мира НИИ, как этот ихний Мусейон, иметь такие деньжищи на эти обезьяньи понты, и не иметь их на внедрение всех этих наработок своих яйцеголовых – это кем надо быть, млять?

– Гражданами Птолемеевыми, – подсказал Серёга, и мы рассмеялись.

– А за что этот чёрный жемчуг так круто ценится? – спросил я его.

– За редкость. Обычно он бывает светлый – белый, серебристый, кремовый или желтоватый. А цветные жемчужины – ну, я имею в виду яркий такой, насыщенный цвет – среди него попадаются редко, поэтому и ценятся при равных прочих повыше. И чем реже цвет жемчужины, тем она ценнее. Самые редкие – ярко-голубые, их вообще единицы, а из более-менее распространённых – чёрные. Все прочие цвета встречаются чаще, поэтому и ценятся не так высоко, хоть и один хрен выше светлой массовки.

– Тем более, что и эту массовку ещё и не в каждой десятой раковине найдёшь, – заметил Володя, – И ныряешь ведь, млять, за грёбаными раковинами вообще без ни хрена, гробишь здоровье, рискуешь жизнью, и хрен тебя знает, найдёшь ли ты в этой очередной раковине хотя бы грошовую некондицию.

– Жемчужина хорошего ювелирного качества и достойного размера попадается даже не в каждой сотой раковине, – уточнил геолог, – И это речь о светлой и относительно малоценной массовке. Яркие цветные – на десяток светлых хорошо, если одна попадётся. А чёрные – очень хорошо, если одна на сотню. А крупная, правильной формы и хорошо насыщенного чёрного цвета – одна на тысячи. Вот за это, Макс, они так и ценятся.

– И ты хочешь сказать, что вот в этих водах чёрный жемчуг хоть жопой жри?

– Ну, не жопой, конечно. Частота встречаемости хорошего ювелирного жемчуга в раковинах такая же, как и везде. Но вот процент ярких цветных жемчужин среди общего улова в некоторых местах бывает повышенный. И там, где преобладающий цвет светлого – сероватый, возможен повышенный процент редчайшего чёрного. Именно такие места и знамениты своим чёрным жемчугом. В Атлантике таких мест не известно. В Тихом океане это отмели возле Таити и Калифорнийский залив в Мексике. А в Индийском океане такие места возле острова Сокотра у сомалийского выступа и вот здесь, на Сейшелах.

– И что, прямо вот тут в море?

– Не прямо вот тут, но очень близко, в пределах гранитной части архипелага. На северо-восток отсюда остров Праслин, километров сорок пять до него – вон, вершина его даже видна, глянь вон туда в трубу, – Серёга указал пальцем, – Он поменьше Маэ, но тоже очень приличный, второй по величине в архипелаге. А к северу от него, но совсем рядом, намного меньший остров Курьёз, и он не зря так обозван – как раз на его отмели и есть то самое место с повышенной частотой встречаемости чёрного жемчуга. Был момент в конце девятнадцатого века, когда две трети его мировой добычи были как раз отсюда.

– Прямо, настолько шикарное место?

– Скорее, менее истощённое на тот момент. Другие места были уже в основном повыбраны, мало жемчужницы осталось, так что снизилась и добыча. Сейчас – не думаю, чтобы разница была большой, но в Персидском заливе при высоком качестве жемчужин частота их встречаемости не на высоте, а у Сокотры частота хорошая, но качество хуже – преобладает свинцовый оттенок. Вдобавок, оба места давно известны, и там всё схвачено и поделено. До Тихого океана нам пока не дотянуться, зато вот эта сейшельская делянка никому ещё не известна, так что будет наша.

– Ты, кстати, не назвал Тапробану, то бишь Цейлон, – спохватился я, – Жемчуг с неё ведь сейчас на слуху в основном. Чем он там знаменит?

– На слуху оттого, что элитный практически весь через неё идёт – там основной центр торговли им, так что в Луже он и считается весь оттудошним. А так – есть, конечно, и нехилая местная добыча, но по сравнению с Персидским заливом и Сокотрой – ничего в ней выдающегося нет. Цейлонский жемчуг в основном желтоватый, но насыщенный цвет золота – редкость, а ещё реже другие расцветки. В основном они там привозные – там, где крутятся большие деньги, быстрее и дороже продашь редкий эксклюзив. И с той Сокотры, и с того Персидского залива – всё самое лучшее скупается индийскими купцами и везётся для перепродажи на Цейлон. Местные правители с их жадностью – сами же себе злобные буратины. Платили бы ловцу настоящую цену – спекулировали бы эксклюзивом сами.

– Главнюки, как всегда, норовят минимизировать издержки административным ресурсом! – прикололся Володя, – Вот только жемчужина – это им не скорлупа жопастого ореха, которую хрен приныкаешь от стукачей главнюка, – мы рассмеялись.

– Желтый жемчуг и на Маргарите ничем не хуже цейлонского, а вот тутошний чёрный получше чёрного жемчуга с Сокотры, – добавил геолог, – Кстати, на Сокотре наши жопастые орехи наверняка будут стоить дороже, чем на Мальдивах – туда они по ветрам и течениям сами хрен приплывут. А там драконовой смолой можно закупиться, да и кадры ловцов жемчуга квалифицированные оттуда сманить.

– Толку-то от них! – хмыкнул спецназер, – Сам же говоришь, что и не в каждой сотой раковине бывает хорошая жемчужина.

– Пару-тройку семей для фермы, – о традиционном сборе дикого жемчуга я даже и думать не собирался, – Знатоки жемчужницы научат наших людей работе с ней, и будем выращивать элитный чёрный жемчуг как нормальные цивилизованные люди.

– Я на это и намекаю, – подтвердил Серёга, – В реале один норвежец как раз это на Праслине и сделал лет за пятнадцать до нашего попадания, а лет за семь занялся, вроде, даже селекцией местной жемчужницы именно на высококачественный чёрный жемчуг. В Индийским океане – единственный, кто этим занялся. А нам что мешает?

– Нам пока-что катастрофически не до того, – вернул я его с небес на грешную землю, – Но на перспективу – ты прав. Надо столбить эти островки за собой сразу же, как вернёмся, и пущай ротозеи потом кусают локти, когда у наших детей и внуков всё будет давно уже схвачено. И в чём там суть с той селекцией?

– Моллюсков тестируют на выдачу маленьких жемчужин, а потом тем, которые дали самые лучшие по цвету и форме, подсаживают ядра покрупнее и самих их отделяют от прочей массовки. Занялся ли тот норвежец их разведением с отбраковкой остальных, в источнике не говорилось, но решение-то ведь самоочевидное. Там и по цвету перламутра самой раковины понятно, какой цвет будет у жемчуга именно от этого моллюска.

– И что, прямо раз за разом одному и тому же можно?

– После тестовой подсадки – ещё два раза там делалось. Но это же пара-тройка лет проходит, пока слой перламутра хороший на ядре нарастёт, и моллюск при этом два раза в год размножается, так что есть возможность полноценного отбора.

Картина маслом вырисовывается соблазнительная. Младшие дети отучатся, так вот им и место службы напрашивается – ага, с попутным налаживанием своего будущего благополучия. Ведь сюрреализм же натуральный, кто понимает! Чёрный жемчуг Сокотры, самый отборный, место того, чтобы прямо через Красное море в Лужу отправиться, идёт на Цейлон, где здорово прибавляет в цене, за которую его и приобретает птолемеевский грека или финик. Это если они сами туда добираются, а не покупают его на северо-западе Индии у индийского перекупщика. Грека или финик везёт жемчуг обратно мимо Сокотры через Аденский залив в Красное море, где наверняка нехило башляет местным бармалеям в проливе за безопасный проход, из-за чего жемчуг снова прибавляет в цене. Прибывает в Гребипет, а там Птолемей Очередной разве упустит своё? Отродясь не водилось такого за Птолемеями, и во сколько раз, вдвое или втрое, чёрный жемчуг с той Сокотры становится дороже в Александрии даже по сравнению с Цейлоном, тайна сие великая есть, поскольку другой грека, средиземноморский, об этом уже не в курсах. Он по александрийской цене тот жемчуг купил, да ещё и пошлину на александрийской таможне отбашлял или на лапу знакомому таможеннику, и ему ведь тоже свой навар нужен, на который он живёт и свою семью кормит, и с которого наверняка ещё и в порту прибытия что-то отбашлять обязан.

Так что в Греции тот тапробанский, потому как кто же там слыхал о какой-то засранной мухами Сокотре, чёрный жемчуг приобретает уже такую цену, что индийский спекулянт на Тапробане повесился бы с горя, если бы узнал. Или, если нервишки у него покрепче окажутся, то и напишет он тогда от обиды на священном ведическом санскрите "Манифест" с "Капиталом", не дожидаясь рождения двух бородатых, потому как борода у него и у самого не хуже. А нахрена нам, спрашивается, эти ррывалюции от всяких там изобиженных бородатых? Поэтому и не станут наши дети с внуками портить всем этим восточным бородатым их тонкое и легкоранимое восточное настроение, а вырастят себе втихаря ещё лучший чёрный жемчуг на Сейшелах, в обход Африки переправят в Лужу, да и толкнут в ней по справедливой средиземноморской цене – ага, нормальные герои всегда идут в обход, а если при этом ещё и торговая цепочка от лишних звеньев оптимизируется, и финансовые потоки в правильные руки перехватываются, то и о чём тут вообще можно дискутировать-то? Тут и при обычной дикой ловле за счёт сокращения посредников уже дело себя оправдало бы, а уж при выращивании на ферме – и подавно.

Главнюки восточные в чёрном теле своих ловцов жемчуга держат, заставляя их здоровье гробить и в зубах акул гибнуть, и учитывая частоту встречаемости в раковинах хорошего жемчуга, не удивлюсь, если за каждую человеческой жизнью заплачено. А чего их беречь, этих людишек, бабы ещё нарожают. За века и тысячелетия властные главнюки на Востоке давно привыкли не стоять за ценой, героически жертвуя сотнями и тысячами подвластных людей ради своих обезьяньих хотелок. Но нам-то эдакий дурацкий героизм нахрена? От обезьян мы и без него избавляться уж научились, а нормальными людьми мы почём зря не жертвуем. Поработать – да, придётся немало. Отгородить от моря хорошими каменными дамбами мелководные бассейны с проточной водой, в которых нашим людям не нужно будет нырять на глубину, гробя здоровье и рискуя жизнью, а спокойно себе без напрягов работать с выращиваемыми в бассейнах жемчужницами, размеренно и немного скучновато, эдакое морское земледелие. Ну, крокодила разве только пристрелить не туда заплывшего или акулу, дабы не шлялись возле дамб и не нервировали работников нашего морского жемчужно-зернового хозяйства. Ведь можно же организовать прибыльное дело по уму, если целью задаться? Как честный буржуин – на том стою и не могу иначе.

Другое дело, что ни бармалеи южноаравийские такому бизнесу рады не будут, ни раджи Цейлона и юга Индостана. Птолемеи, строго говоря, тоже едва ли обрадуются, но кого гребёт их изобиженное, но некомпетентное мнение, поскольку не подкреплённое реальной военно-морской силой в Индийском океане? Вот раджи индийские с бармалеями – эти кое-какими местными военными флотилиями располагают. А посему и сейшельская флотилия сюда со временем напрашивается, и огнестрела сюда побольше, и боеприпасов к нему. Чтоб понимали, значится, что такое хорошо, и что такое больно. Самый же юмор в том, что боеприпасами, а точнее – сырьём для их получения, сами же наших колонистов и снабдят. Со свинцом, например, Серёга говорил, на Мадагаскаре напряжёнка, сам в реале его импортировал, да и на Капщине не враз ещё до него доберёшься, зато в долине Инда свинцовых руд хватает, а использование свинца многократно меньшее, чем в Луже. Там же бамбука халявного хоть жопой жри, так что на водопроводы свинец не нужен, а суда им ниже ватерлинии от червя обшивать на Востоке как-то тоже не повелось. Так что уж свинец-то там не дефицит ни разу, и продадут его охотно. Ну и смысл тогда вокруг всей Африки его везти? Селитра калийная тоже не зря индийской обозвана. Есть, кстати, и на Цейлоне, так что в Бенгалию за ней плыть уже не надо. А в той же долине Инда и медь с доарийских ещё времён добывалась, и если сами рудные месторождения могли с тех пор поистощиться, то уж отвалы пустой породы и отходов наверняка высятся кучами, в том числе и серы на бывших колчеданных медеплавильнях. Это если чёрный порох нужен, а если бездымный, так хлопок – он ведь тоже в Индии уж точно не дефицит.

Оружие, конечно, привезём. Глупо же в самом деле кустарщину на месте ваять, когда я в Нетонисе стрелковку серийно уже произвожу, да и по артиллерии на серийный уровень выходить начинаю. Вот боеприпасы – да, оборудование и оснастку для местного производства привезти желательно. Ручьи с водопадами есть, так что мануфактуры будут на должном уровне. Пожалуй, Праслин ещё и под это дело столбить надо. А как заселятся на архипелаг наши сейшельцы турдетанского разлива, да обживутся – в крови потопят и сами любые поползновения недругов на родную Сейшельщину. О том, чтобы было чем – мы уж как-нибудь позаботимся.

Вот так и формируются наполеоновские планы – ага, на ровном месте. Когда из дому отплывали – ни о чём подобном ведь и не помышляли. До Востока хотели добраться в основном ради его растительных ништяков – раздобыть посадочный материал, завезти к себе в Вест-Индию, размножить в подходящих местах, и гребись он тогда конём, этот сам по себе на хрен нам ненужный Восток. Ни Капщине нашей, ни Горгадам, ни Вест-Индии, ни Азорам с Мадейрой, ни тем более Испании он не опасен. Варится себе в своём соку, ну и хрен с ним. Что у нас, поближе нет дел поважнее? У нас ни одна из колоний не обжита ещё целиком, и нет на это пока ни людей, ни грузов для них. У нас Канары буквально под носом глаза мозолят, и хотя заняться ими мы готовимся, до полной готовности ещё очень далеко. По той же самой причине. А когда изготовимся, так не на весь архипелаг, а опять же, на один остров, потому как – правильно, не будет у нас ещё на весь архипелаг сразу ни войск для завоевания и оккупации, ни колонистов. Один остров только и готовимся взять, а на остальные долго ещё будем только облизываться. Пожалуй, я оружия на тот будущий Канарский легион наклепаю раньше, чем Тарквинии хотя бы половину его солдат набрать сподобятся. Куда тут ещё на тот Восток силы выделять? Получается ведь, как и в реале у той Португальщины выходило – тут кусок отгрызли, там кусок отгрызли, ещё вон там, ну и всё, силы распылили, и расширить ни один из захваченных плацдармов банально нечем.

Бразил, Сан-Томе, Барбос – это промежуточные транзитные базы, на которые помногу народу не нужно. Но Азоры – это наш хайтек и вообще развитие, и на них нужна прорва людей. Куба – это наша будущая основная промышленная база, а одновременно и плпцдарм для будущей экспансии и на остальную Вест-Индию, и в Мезоамерику, так что и туда тоже нужна прорва народу. Горгады – узловая база, обслуживающая не один, а уже два атлантических маршрута, и туда людей нужна хоть и не прорва, но и не с гулькин же хрен. Даже не с дронтовый, скажем так. Ну а Капщина даже без учёта транзита на Восток нужна для закольцовки и перевода на самоокупаемость южноатлантического маршрута, и будь она на острове, обошлась бы тем, что уже в неё вбухано, но она на материке, и из-за этого туда тоже нужна прорва людей.

Маврикий – это уже база подскока на Восток, без которого сам по себе он нам на хрен не нужен. Поэтому и его дальнейшая судьба в наших планах была под вопросом. Если будут на Востоке какие-то постоянные дела, требующие постоянных плаваний туда, то база на Маврикии нужна, и тогда её нужно будет развивать как следует. А если хапнем все нужные нам восточные ништяки и увидим, что не нужен нам больше Восток, то тогда нахрена нужен Маврикий? Эвакуируем тогда с него всех людей со всеми их пожитками на Капщину, где они тогда нужнее будут, а базу на Маврикии консервируем на случай, если когда-нибудь ещё понадобится в будущкм. И склонялись к мысли, что скорее всего, этот вариант консервации как раз и ожидает Маврикий в перспективе. С этой мыслью и плыли к нему, и колонию на нём основывали. И не расстались бы с ней, если бы не Мадагаскар.

Вроде бы, и не нужен он особо, да и осваивать его некем, но поглядели мы на него, заценили, в бесхозности его относительной убедились – и проснулась жаба. Какой же русский не любит халявы? А тут – именно халява, лежащая чрезвычайно хреново и так и просящаяся, чтобы её прихватизировали. Шоб було, как говорится. Это сейчас людей на него нет, но ведь размножатся же рано или поздно, и надо, чтобы было куда. А вдобавок, один же хрен к Индии рвёмся, где народу неприкаянного хренова туча, и далеко не весь он там бестолковый типа цыган всевозможных. В реале европейцы на все эти острова из Индии людей завозили и даже в Южную Африку немало их завезли. Нам, конечно, вовсе не диаспоры эти индийские нужны, а люди для пополнения турдетанских общин с полной среди них ассимиляцией, так что сразу проблему пополнения и с ними хрен решишь, но семью туда, семью сюда, да девок бесхозных посмазливее для неженатых ещё мореманов и солдат – глядишь, проблема и половчее рассасываться начнёт. Не весь ведь Мадагаскар сразу хапаем, а пьём глотками, с маленького Нуси-Бе начиная. Правда, теперь тут ещё и Сейшелы наклюнулись, тоже жабу в нас пробудив, и это передний край, на котором нам тем более не нужно никаких индийских диаспор. Ну да ладно, семь бед – один ответ…

– Дядя Максим! Я была сказать – буду съесть два большой крокодил? – хоть бы что шиакодявке, лопает за обедом в натуре второго уже крокодила и прикалывается себе по этому поводу, – Я была сказать – я буду сделать!

Тунику ещё перед обедом скинула демонстративно – типа, вы как знаете, а море вообще-то существует для того, чтобы люди в нём купались. И что ей тут на это вменяемо возразишь, когда мы и сами исповедуем этот принцип, и она об этом знает? Да и нахрена, спрашивается? Должен же хоть кто-то наслаждаться жизнью, верно? И когда ешё, если не в счастливом детстве? И мы бы с удовольствием просто побалдели на этом шикарнейшем курорте, если бы было на кого свои заботы взвалить. Но увы, нам – не на кого. Слишком до хрена вопросов, требующих наших мозгов и знаний. Тут и по поводу главной колонии репу чешешь, и по поводу её снабжения, и по поводу своей частной лавочки на то светлое будущее, когда руки до неё дойдут. И чьи, кстати? Икера сюда направить, когда закончит преподскую стажировку? Или обождать, пока Ремд дорастёт? Кто-то ведь должен будет и Волния на Кубе сменить, который мне в Нетонисе будет нужен, потому как замыслов как раз под его мозги – громадье. Неглупый человек сказал, что семья – это ячейка общества. Ведь в натуре же, как в стране – так и в семье. Вроде бы, и есть кадры, да ещё какие, ведь отборные же, а один хрен на все прорехи их не хватает, и чешешь репу, какую дыру ими заткнуть, а какую терпеть. Примерили пробковый шлем, называется. И только у Паримы, шмакодявки этой протомалайской, реально курортное настроение. Красота, кто понимает!

Крокодилами или акулами её на этом пляже пугать и самим-то смешно. Между берегом и рифом коралловое мелководье, на фоне которого не заныкаться ни крокодилу, ни акуле – дозорные ещё на дальних подступах их засекут и сами же первыми обстреляют. Мы и сами, конечно, и искупаемся с удовольствием, и позагораем – на курорте мы или не на курорте, в конце-то концов? А потом надо будет в самом деле вдоль всего этого пляжа пройтись, да скорлупу тутошних жопастых орехов поискать. Содержимое свежего ореха, кстати, довольно безвкусное, нормальный кокос вкуснее, так что немного теряют те, кто в качестве чудодейственной панацеи растёртой в порошок скорлупой пользуется. Уж всяко не хуже используемого таким же манером носорожьего рога, а ущерба для экологии всяко меньше. В Индии знают наверняка, и к бабке не ходи, а вот интересно, знают ли в Луже?

Хрен знает, удастся ли развести эту пальму в Вест-Индии. В нашем реале никто этой задачи не осилил, а вот насколько настойчивы были попытки, известная нам история дипломатично умалчивает. Может, не особо-то рьяно и пытались? Если по одному ореху сажали, то понятно, что обломились – пальмы-то разнополые. Да и медленный рост тоже как-то энтузиазма не прибавляет. А нам ведь сейчас и просто катастрофически не до того. Поважнее дела есть…