Ангел-мечтатель (СИ)

Глава 17.1

— Вот об этом я и говорю, — озвучил Первый все их мысли. — Ни о какой автономии даже речи быть не может — значит, нам нужно выработать принципы взаимодействия. Кроме того, мы можем выйти из-под власти другой башни, но мы все равно останемся с ней в одной вселенной — ни нам, ни им деваться из нее некуда. Поройтесь в памяти — наверняка припомните и другие, не упомянутые здесь продукты, которыми вас раньше откуда-то снабжали. Их распределением занимается та башня — значит, нам придется и с ними о взаимовыгодном обмене договариваться. И это еще не говоря о принципах организации самого нашего союза.

— Что Вы имеете в виду? — подал, наконец, голос его помощник — как всегда, неторопливо и весомо.

— Для начала, — откинулся Первый на спинку своего стула, — мы создаем его как федерацию с равным правом голоса у каждого мира или жесткую вертикаль власти с единственным центром принятия решений?

Голоса у миров разделились сразу — и кандидатура, предлагаемая сторонниками единоначалия, категорически не устроила Первого, который после окончания всей этой истории намеревался как можно быстрее вернуться в свой мир.

— Вообще-то не мешало бы сначала меня спросить, — решительно объявил он. — Я согласен быть вашим представителем на организационном этапе, но решать каждый возникающий вопрос — увольте!

— Значит, федерация, — закончил его мысль помощник.

— Затем, — благодарно кивнул ему Первый, — нужно определить порядок решения таких вопросов: то ли на общем собрании, как сейчас, то ли в рамках избранного комитета.

Подозрительно переглянувшись, миры настояли на общем собрании.

— Ну, если это будет что-то вроде сегодняшнего, — крякнул Первый, — то любой вопрос будет решен как раз к тому моменту, когда перестанет быть актуальным.

— Этого можно избежать, — снова взял слово его помощник, — если ведением собрания будет кто-то руководить.

Энергично закивав, миры возились на Первого в жаркой надеждой в глазах.

— Хорошо, — вздохнул он, — пока процедуру не отработаем. Потом передам полномочия … Возьмешься? — повернулся он к своему помощнику.

— Честно говоря, — с неловкостью отвел взгляд тот, — я бы охотнее взялся за взаимодействие с той башней. В последнее время я все вопросы со Вторым решал и знаю, как говорить с ним — меня ему точно не удастся из себя вывести.

Ладно, не стал давить на него Первый, уже наметив себе другую замену — владельца энергетического мира. В прошлый раз именно он выступал от имени всех остальных, и Первый намеревался весьма настойчиво, если придется, апеллировать к этому прецеденту.

— Не возражаю, — принял он принцип равенства голосов. — Теперь, что вы сделаете к следующему разу …

— Нам еще нужна дипломатическая составляющая, — перебил его энергетический мир, и, чуть подумав, добавил: — И военная.

— Это еще зачем? — прищурился Первый.

— Дипломатическая — это условное название, — пожал плечами тот. — Нам нужно провести работу среди других владельцев миров, разъяснить свои позицию, привлечь союзников …

— Нет! — резко выпрямился Первый. — Двери нашего союза будут всегда открыты, но любой, кто захочет присоединиться к нам, сделает это добровольно — повторяю по слогам: абсолютно добровольно. Мы — не та башня, чтобы сторонников к себе приманивать. — Он помолчал, давая всем понять, что в этом вопросе уступок не будет. — А военная зачем? — не стал он заканчивать на слишком безапелляционной ноте — в конце концов, жесткую вертикаль власти они только что отвергли.

— Я очень сомневаюсь, что та башня позволит нам уйти без какого бы то ни было сопротивления, — сжав губы в тонкую линию впился в него взглядом энергетический мир — с явным посылом, что в этом вопросе не уступит он. — Нам нужны и местные отряды самообороны, и силы быстрого реагирования.

— Подготовь свои предложения, — согласился Первый — эти предложения, скорее всего, таковыми и останутся, но полностью рубить инициативу будущего ведущего собраний не стоило. — Вернусь к тому, что не закончил. К следующему разу составьте подробный перечень того, что вы можете предоставить в общее пользование: ассортимент, объемы, сроки поставок. А также — столь же детально — того из общих запасов, что вам необходимо для жизнедеятельности. И третье — перечень нужных вам продуктов, которые придется запрашивать у другой башни, и их примерный эквивалент в тех, что производите вы. Встречаемся через два дня — я к тому времени составлю манифест, и мы его тоже обсудим.

Миры зашевелились, поднимаясь — и Первый с удовлетворением отметил, что на их лицах выражение экзальтированного восторга сменилось твердой, даже слегка угрюмой, решительностью.

А потом он удивил сам себя.

— И напоследок скажу еще одно, — вырвалось у него им вслед, словно без участия его воли, — что не подлежит обсуждению. Наш союз выходит из-под власти другой башни — но не Творца. Мы находимся в его вселенной и подрывать ее изнутри не будем.

Все последующие два дня — составляя, перефразируя, перечеркивая и переписывая манифест — Первый постоянно возвращался в мыслях к этим словам.

Сейчас, оказавшись вдалеке от своего израненного мира, он видел все картины разрушений под другим углом. Они не поблекли и не смазались — и уж точно не стерлись из его памяти — и Первый все еще был полностью уверен, что решение о катастрофе было принято лично Творцом — вопрос был в ее масштабе. Захоти он действительно уничтожить его мир, достаточно было просто разорвать его изнутри — так, как сам Первый поступил с идеальной планетой, созданной для Второго, а ведь у Творца возможностей для этого было побольше.

Скорее, речь шла о наказании. В самом деле, лишение первородного жизни, дарованной ему Творцом, было самым, наверно, непререкаемым табу, наложенным им на все миры без исключения. А то, что и лишенный жизни, и лишившие ее относились к группе первородных, навязанных его миру — в этом Творец вряд ли стал бы разбираться. Или ему об этом крайне предусмотрительно не доложили.

Да и попытка истребления всех первородных как-то не вязалась с образом Творца. Ведь саму идею мироздания он разрабатывал вместе с Первым, и тот прекрасно помнил, что в основе их совместной концепции лежало создание миров, способных развиваться — а кто же будет их развивать в отсутствии первородных? Оставить впустую потраченными и невостребованными все ресурсы, ушедшие на создание вот такого мертвого памятника в назидание другим — это было совсем непохоже на Творца, знающего цену создания материи.

А вот Второму всегда было плевать на тех, кого он приручил — он рассматривал Адама с Евой лишь как занозу в мире Первого и так и бросил их там умирать, даже не оглянувшись. Главное — найти потом приемлемую формулировку их гибели в докладе Творцу.

Первый вспомнил свой последний разговор с Творцом, в котором тот обвинил его в узурпации своей власти и даже не стал слушать его объяснения. А ведь долгое время перед этим он просто оставлял отчеты по развитию своего мира Второму — и даже не задумывался о том, какими комментариями тот мог сопровождать их.

А потом ему и вовсе было отказано в аудиенциях — и вновь устами Второго. Без малейшей возможности проверить соответствие его слов действительным инструкциям Творца. И если, не зная их, Первый им не следовал, это отлично работало на версию о его гордыне и упрямстве.

Именно поэтому Первый и принял, в конечном итоге, предложение владельцев миров о выходе из-под власти Второго — но не в пустоту. Им он объяснил, что из вселенной, созданной Творцом, нет выхода, но — хотя он никогда не говорил об этом вслух — она была их совместным с Творцом творением, и у него не было ни малейшего желания оставлять ее Второму, не имеющему даже примерного представления о принципах ее функционирования. Нет, он намеревался вернуть их хотя бы части вселенной — и вернуться к их обсуждению непосредственно и только с самим Творцом.

Именно в таком ключе он и составил документ, декларирующий создание нового объединения миров и его возвращения к первозданной идее Творца и в его личное ведение.

Манифест получился довольно небольшим, и чтение его на следующей встрече с другими отцами-основателями заняло намного меньше времени, чем написание — и было встречено слегка озадаченным молчанием. Похоже, Первый слегка перестарался с философским обоснованием. С другой стороны, в силу своей сложности, использованные им формулировки определенно не способствовали никакой дискуссии.

Миры взяли свое на обсуждении практических вопросов. Пока один из них докладывал, что может поставить другим, его слушали внимательно, но стоило ему заговорить о своих потребностях, на него налетал шквал возмущенных возражений.

— А чего это вы свой продукт раз в месяц поставлять будете, а как мы вам свой — так каждый день?

— А у вас продукт скоропортящийся, он за месяц в полную непригодность придет!

— А у нас продукт сезонного характера — так мы в межсезонье вообще, что ли, без поставок останемся?

— Так складировать его в сезон нужно, чтобы на весь год хватило — вот мы можем вам больше дерева для построек поставлять!

Все эти возгласы регулярно перемежались замечаниями металлического мира об эквиваленте всех продуктов, который с легкостью — за счет небольших размеров — можно накапливать и обеспечивать им любые срочные потребности.

Первый снова грохнул кулаком по столу. Призвав все миры к элементарной вежливости и велев металлическому — вместо ехидных реплик — заносить все возможности и потребности остальных в таблицу, на основании которой и можно будет вывести единицу эквивалента.