Альянс Ангелов

XII Охота на Ангелов

Миерна оглядела окруживших её друидов с фанатичным блеском в глазах.

— Повелители говорили со мной, — благоговейно произнесла она.

— Что они говорили? — стали спрашивать друиды.

— Они поведали мне, как можно вызволить их из Измерения.

По рядам друидов пронёсся вздох.

— Расскажи нам, сестра, — сказал Кельдан. — Расскажи, и мы немедленно сделаем это.

— Когда много веков назад первый Альянс, собранный волшебником на Гирите, безжалостно перебил почти всё наше племя и не дал свершиться великому ритуалу освобождения Повелителей Стихий, предводитель Альянса, Ангел-Ключ, как поведали мне великие боги, захлопнул «двери» Измерения-ловушки и использовал свой волшебный артефакт, кинжал, как затвор. Сила, заключённая в этом предмете, теперь не даёт ловушке распахнуться. Чтобы вернуть свободу нашим богам, необходимо завладеть силой остальных восьми предметов и — Ангелом-Ключом.

— Теперь, насколько я понимаю, это Джара, наша бывшая сестра, — проговорил Кельдан.

Глаза Миерны полыхнули огнём.

— Даже не вспоминай того тёмного времени, когда мы называли эту богами проклятую дикарку своей сестрой! Но ты прав — это она Ангел-Ключ. Теперь мы должны встать на пути Альянса и не дать им исполнить своё предназначение, а вместо того схватить Джару и завладеть артефактами.

— Мы готовы на всё во имя Повелителей Стихий, — с трепетом в голосе произнёс Кельдан, приложив ладонь к сердцу и склонив голову. Остальные друиды повторили его жест.

Миерна покачала головой.

— О нет, мои братья и сёстры. Мы не будем заниматься этим сами. Друиды — это высшая раса, дети великих богов. Для грязной работы существуют люди.

Гонец закончил свой рассказ, и Дамраф задумался, потирая подбородок. Он долго молчал, и наконец гонец не выдержал и спросил:

— Каковы будут ваши распоряжения, господин?

Глава Ордена Луны поднял на него отрешённый взгляд.

— Слуги отведут тебя в комнату, — наконец встрепенулся он, будто только что понял, кто стоит перед ним и чего он хочет. — Поешь и отдохни. Я вызову тебя.

Гонец кивнул, поклонился и вышел. Почти сразу в комнату вошла Аялла.

— У тебя был гонец? Откуда?

Дамраф жестом пригласил её сесть.

— Из Ханеласа. В Ветельсе убили чародейку, Илену, которую я отправил в ссылку из-за того, что она выполняла разные глупые прихоти Сунор. Я рассказывал тебе. — Аялла кивнула, давая этим понять, что помнит. Дамраф продолжал: — Её убили в собственном доме.

— Она жила одна?

— Были охранники, но их убили. Один парень, видимо, служивший ей, всё видел и рассказал, что в дом проникла странная компания, девять человек. Пять девушек и четыре парня. Он сказал, у них было две чародейки, и одна из них убила Илену, а другая полностью выкачала из него все силы, так что он потерял сознание. Когда очнулся, их уже не было, а Илена была мертва. — Ронки умолчал о том, что Ангелы пришли спасать Сунор от пыток и мучительной смерти, но Дамраф, конечно, не мог об этом знать. — Он их всех подробно описал, и… Ты знаешь, у меня нет сомнений, кто это…

— Ангелы? — нахмурясь, спросила Аялла.

— В точку, — кивнул Дамраф. — Я не понимаю, зачем им было убивать Илену…

— Я не думаю, что они сделали это из прихоти. Если они убили её, значит, так сложились обстоятельства или ещё что-то…

Дамраф молчал. В голову приходили очень страшные мысли, такие, что он боялся их озвучить. Например, что его дочь решила за какую-то обиду или неоправданные надежды отомстить своей бывшей личной чародейке… Нет, нет! Дамраф тряхнул головой. Сунор, конечно, капризная и бывает чёрствой — даже иногда жестокой — но не до такой же степени!

— Дамраф? Что у тебя на уме?

— Нет… ничего. Давай больше не будем об этом. — Он посмотрел на неё с теплотой. — Ты просто так ко мне зашла? Соскучилась? Я соскучился.

Аялла улыбнулась.

— Я тоже, но я зашла по делу. Ну, не сердись! — Она потянулась к нему и нежно коснулась пальцами его щеки. — Тришу мысленно позвали друиды.

Дамраф поднял брови.

— Через такое расстояние? Удивительно… Что они хотели?

— Просили аудиенции у нас. Говорят, что-то очень важное. Триша создаст портал к Тадору и приведёт их сюда, как только мы скажем.

— Раз это важно, пусть перенесёт их к нам прямо сейчас. Подозреваю, что-то с Книгой… Великая Луна, когда же это закончится?…

Аялла распорядилась, чтобы слуга позвал её главную чародейку, и вскоре Триша явилась, выслушала распоряжения своей госпожи и отправилась к руинам Тадора через телепорт.

Дамраф с подозрением косился на ярко-синий с ослепительными разводами диск, висевший в воздухе посреди комнаты. Аялла глядела на него, пряча улыбку.

Гладь портала зарябилась, и из него один за другим вышли друид и две друидки, а вслед за ними и Триша. Аялла и Дамраф встали с кресел, приветствуя их. Чародейка закрыла портал и вышла из комнаты.

— Наше почтение, — низко склонив голову, почтительно произнёс друид. — В знак нашего уважения мы явились к вам так, как предписывали нам боги приходить к уважаемым людям. Вождь племени — я, Кельдан; самая мудрейшая из друидов — сестра моя Миерна; самая юная — Зельда. — Друидки, когда называли их имена, тоже склоняли головы.

— Примите и наше уважение, — так же приветствовали их Дамраф и Аялла. Затем они предложили сесть друидам (но те отказались) и сели сами.

— У нас очень важные и, к сожалению, скорбные известия. — Голос Миерны звучал встревоженно и печально. Дамраф и Аялла напряглись в ожидании самого плохого, что они могли представить: Книга породила новый смерч. Но на самом деле всё оказалось гораздо хуже. — Из-за близости к сфере Книги мне стали приходить видения, связанные с Альянсом Ангелов.

— Как они там? Что с ними? — спросили одновременно главы Орденов.

Кельдан и Зельда опустили взгляды. Миерна тяжело вздохнула.

— Это камнем лежит на моём сердце… Я… до последнего не верила, но как можно не верить своим глазам и голосу самой природы, которая говорит со мной и открывает мне истину? Ангелы нашли волшебные предметы. — Дамраф и Аялла радостно выдохнули и сжали друг другу руки. Но улыбки сползли с их лиц. — Они не выдержали испытания могуществом и властью и решили, что артефакты перешли в их единоличное владение. Они собираются использовать их волшебство в своих корыстных целях.

— Сунор?! — выдохнул Дамраф. — Моя дочь! Что с моей дочерью?!

Аялла поражённо качала головой, отказываясь верить в услышанное.

— Вы увидите сами, — негромко произнесла Миерна, сложила руки лодочкой, и в них вспыхнуло чёрное пламя. Пламя разгоралось всё больше и больше в её ладонях, а затем стало сплошной завесой, в которой вдруг начали появляться образы.

И Дамраф с Аяллой увидели Ангелов, упивающихся волшебным могуществом артефактов в их руках. Они грабили, мучили и убивали людей, устраивали пьянки и оргии. Но сердце Дамрафа ухнуло в бездну, когда он увидел Сунор. Лицо её было покрыто кровоподтёками и синяками, она сидела на грязном полу, руки её были связаны, а сама она ничего не соображала, смотрела затуманенными глазами, но не видела. Джара подходила к ней и насильно вливала ей в рот вино, а затем к его дочери подходили друзья Джары, Ивор и Тэллар, и…

— Всё! — выкрикнул Дамраф, вскочив. В глазах его стояли слёзы. — Уберите это! Я не могу это видеть!

Аялла тоже поднялась и обняла его. Миерна сложила руки, и пламя и образы мигом исчезли. Дамраф беззвучно зарыдал, шепча: "Сунор, Сунор, доченька, девочка моя…" Затем он повернулся к друидам.

— Где?! — взревел он. — Где эти мрази?! Подонки! Я найду их! Я разорву их на части!..

— Они ещё на Поднебесье, но скоро поплывут обратно и прибудут в Ханелас, — ответил Кельдан.

Дамраф громовым голосом позвал слугу, и тот вбежал, испуганно моргая.

— Быстро! Позови мне гонца из Ханеласа! НЕМЕДЛЕННО!

Слуга сорвался с места и исчез за дверью.

Аялла сжала плечо Дамрафа.

— Что ты собираешься делать?

— У нас мирное соглашение с Ханеласом. Пусть гонец скачет прямо к королю, а тот разошлёт объявления по всей стране. Тот, кто принесёт мне головы этих сукиных детей, получит золото… А тот, кто приведёт мне Сунор… тоже золото… драгоценности… сколько захочет… всё, что угодно… Моя девочка!..

— Мы уважаем ваше горе и скорбим вместе с вами, — осторожно перебила его Миерна. — Но вы не должны забывать о Книге. Пусть те, кто будет охотиться за головами Ангелов, знают, что они должны принести в целости и сохранности все вещи, которые они у них найдут. Мы попробуем с помощью артефактов сами уничтожить Книгу.

Дамраф был не в силах что-то обсуждать, поэтому Аялла ответила за него.

— Да, конечно… Мы объявим, что за их вещи будет выплачено.

— И ещё Джара. Её нужно оставить в живых и привести к нам.

Дамраф поражённо уставился на неё.

— Вы хотите…

Миерна подняла руку, пресекая его фразу.

— Она нужна для того, чтобы уничтожить Книгу. Затем вы сможете сделать с ней, что должно. Заключение, казнь… это будет вашим законным правом.

Дамраф сжал руки в кулаки.

— Это будет самая жестокая казнь за всю историю Таэрии!

Друиды кивнули.

— Мы будем держать с вами связь.

В этот момент вошёл слуга с ханеласским гонцом, и Аялла велела ему привести её чародейку.

Миерна соединила руки, скрывая их под широкими рукавами своего одеяния, а затем вновь развела и протянула Дамрафу что-то на ладони. Через мгновение он понял, что это несколько длинных иссиня-чёрных волос. Он озадаченно посмотрел на друидку.

— Зельда останется с вами. Отправьте её в Ханелас со своими чародеями, и она поможет вам найти Джару.

Дамраф кивнул. Зельда приняла волосы Джары из рук Миерны и шагнула в сторонку.

Вошла Триша и открыла портал к Тадору. Миерна и Кельдан, поклонившись мужчине и женщине, отбыли.

Зельда молча стояла сбоку от Дамрафа, пока он отдавал гонцу указания.

Аялла спросила, нужна ли Дамрафу её помощь, но он отказался и попросил её выйти. Аялла всё понимала и, разумеется, даже не думала обижаться. Она сказала ему, чтобы звал её или Тришу, как только они понадобятся, и вышла вместе со своей чародейкой. Та покинула свою госпожу, и Аялла ушла в свои покои.

Сердце у неё болело за Дамрафа, но на душе было неспокойно. Картины, которые они увидели в чёрном пламени, были настолько реальны… Но Аялла отказывалась верить в то, что видела. Да, она не знает достаточно хорошо Джару и её друзей (хотя в тот день, когда она их впервые встретила, они показались ей храбрыми и достойными людьми, а сама Джара с беззаветной отвагой бросилась навстречу огромному смерчу — уже это говорило о многом), но Аялла знала, что Хаарт — настоящий рыцарь, добрый, великодушный, смелый… А Змейка — целительница, и во время битвы она самоотверженно ухаживала за раненными воинами… Аялла не знала их лично (до того дня, когда Альянс покидал Арлан), но ей рассказывала о них Аира. Она была их другом… И то, что глава Ордена Солнца увидела в пламени, абсолютно не вязалось со словами Аиры. И потом… Было в этих друидах что-то такое, отчего в сердце Аяллы закралось недоверие. Дамраф, едва увидел измученную Сунор, потерял способность размышлять трезво, но женщина, хоть тоже переживала за него и его дочь, почувствовала в речах друидов какую-то фальшь. Там, на руинах, когда они встречались с друидами, ничего подобного не было…

Она долго размышляла об этом в своей комнате и затем наконец позвала Тришу.

— Вы звали, госпожа?

— Да. Послушай, Триша. У меня к тебе задание. Оно очень важное и — тайное. Никому ни слова. — Волшебница кивнула. — Возьми лучших чародеек и отправляйся в Ханелас…

Небольшое, лёгкое и быстроходное судно, купленное на драгоценности с пиратского корабля, мчалось к Материку, подгоняемое ветром, безропотно подчиняющимся силе Аерис. Их кораблик не нуждался ни в капитане, ни в штурмане, ни в ещё ком-то подобном.

Джара стояла на носу корабля, с наслаждением подставляя лицу бешеным потокам воздуха.

— Ты застудишь уши, — сказала ей Змейка, подходя сзади.

— Ты меня потом вылечишь, — со смехом ответила Джара.

— Я серьёзно, — нахмурилась целительница. — Какая же из тебя потом будет предводительница Альянса, если ты будешь глухая?

Джара опять рассмеялась.

— Надеюсь, не оглохну! Что вы там? Закончили коллективное изучение своих предметов?

— Да. — Змейка встала рядом с Джарой и какое-то время с восторгом глядела, как острый нос их корабля разрезает морское пространство. — Ничего нового не выявили. Каждый предмет может указывать, где остальные… И всё пока.

— Зато ни за что не потеряемся! — оптимистично заключила Джара. — Разве что я.

Змейка посмотрела на неё внимательно. Джара перехватила её взгляд.

— Я не чувствую себя обделённой, если ты об этом хочешь спросить! Я полна необъяснимой гордости за свой отважный кинжал, оставшийся там, в Измерении-ловушке, при исполнении.

Змейка рассмеялась, но потом её лицо посерьёзнело.

— Джара, как ты думаешь, мы справимся?

— Конечно, справимся, что за глупые вопросы! Я как предводительница Альянса запрещаю тебе спрашивать об этом и вообще пускать в голову мысли о том, что мы можем не успеть, не суметь и прочее!

Змейка с весёлой улыбкой отдала честь.

— Будет исполнено, командир!

Сзади раздались звуки, и Змейка с Джарой обернулись. На палубу поднимались Сельма и Тэллар.

— Вот, Джара и Змейка! — воскликнул он, завидев девушек. — Поддержите меня. Я предлагаю Сельме переместиться на Материк с помощью телепорта…

— Ты, Тэллар, я заметила, постоянно так и горишь желанием увильнуть от трудностей и опасностей путешествия, вместо этого скакнув через портал, — язвительно сказала Джара.

— Но ведь так будет быстрее и удобнее! — возразил Сокол, сделав вид, что пропустил мимо ушей её колкие слова. — Сами же всё твердите, что у нас каждая секунда на счету. Да и безопаснее так будет — мало ли, что встретится нам на пути…

— Уверен? — спросила Сельма. — Уверен, что так будет безопаснее?

— Ммм… Ты что имеешь в виду, Чародейка?

Сельма вздохнула.

— Вот я не уверена. А если честно говорить: я боюсь.

— Сокол, тебе же понятным языком сказали: к Поднебесью и от него не ведут никакие межпространственные пути, — сказала Джара тоном, будто разъясняла тупице, как сложить один плюс один. Особенно она выделила сложное слово «межпространственные», вкладывая в это долю насмешки.

— Но мы-то уже не на Поднебесье! — резонно возразил Тэллар.

— И что? — спросила Чародейка. — Предлагаешь открыть портал с движущегося корабля? Тебе разъяснить, к чему может привести непостоянство координат точки отправки?

— У тебя язык не сломается, Сельма, — пробубнил Сокол.

— К тому же я боюсь. Боюсь открывать портал, даже когда мы прибудем на Материк. Что будет, когда мы ступим на путь, — у нас при себе восемь предметов необычайной древней мощи… Понимаешь, Сокол, в чём тут дело — у нас нет права на риск.

Сунор сидела на кровати, прислонившись к её спинке и подтянув ноги к груди, и смотрела на Хаарта, задумчиво разглядывавшего свой чёрный меч, который лежал перед ним на столе. У Сунор было так же тяжело на душе, как и у рыцаря, потому что она принимала на себя все его мрачные мысли. Хаарт думал о своём предназначении. Предназначении Ангела Смерти.

Сунор не выдержала, рывком подалась к Хаарту и обняла его. Он не ответил на её объятия, но и не отстранился. Он просто принял их, и принял без отвращения. Когда-то Хаарт люто ненавидел Сунор, но потом он возненавидел Джару, Ивора, Эйдана… А Сунор стала вроде как его единомышленницей. Нет, он, конечно, её не полюбил…

В дверь постучали.

— Входите, — бросила Сунор, продолжая обнимать рыцаря.

Вошла Змейка. Её лицо лишь на неуловимое мгновение изменилось, когда она увидела Хаарта в объятиях Сунор, и кто-то мог бы даже посчитать, что она осталась невозмутимой. Только не Сунор. Она-то ясно видела мысли Змейки.

Хаарт повернул голову и увидел, кто к ним зашёл. Сунор не спешила размыкать своих объятий, но юноша поднялся со стула, и её руки скользнули по его телу и упали ей на колени.

— Хаарт, я хотела поговорить с тобой. — Лицо Змейки было бледным и уставшим, но голос звучал твёрдо.

Рыцарь бросил взгляд на Сунор. Она окинула чуть прищуренным взглядом тоненькую фигурку Змейки. И о чём же Гадюка собирается говорить с Хаартом? Может, передумала и решила принять его предложение? Она-то, Сунор, им больше не помеха… Черноокая красавица не хотела себе в этом признаваться, но в глубине души она знала и без всякого чтения мыслей, что Змейка на такое не способна…

А в голове девчонки плясали мысли об Аире, и Сунор молча кивнула.

Хаарт со Змейкой вышли из каюты.

Сунор какое-то время молча глядела на чёрный меч, слушая приглушённые голоса, доносившиеся из-за двери, и невнятные обрывки особенно ярких мыслей. Затем она встала и тоже вышла вон.

Джара пыталась уснуть, но сон всё не приходил. В голове было слишком много мыслей, она старалась отбросить их, но тщетно. Тогда она решила, что раз уж её голове так хочется подумать на ночь глядя, она подумает. Джара села в постели, зажгла свечу и уставилась на огонёк.

— Джара, можно к тебе? — послышался из-за двери приглушённый голос Сунор.

Бестии пришла в голову мысль, что это уже было в прошлом.

— Заходи.

Сунор выглядела как-то непривычно, но Джара не могла понять, что в ней не так. Та тем временем присела напротив Джары на стульчик и какое-то время молча глядела на неё.

— Может, хватит читать мои мысли? — не выдержала Джара. — Раньше, я помню, ты распиналась о том, что Сельма не имеет права без спросу лезть в твою голову.

Сунор отвела взгляд и закусила губу.

— Ты пришла помолчать? — спросила Бестия.

— Нет, просто… Хаарт… — Она замялась, покусала нижнюю губу. — Нет, ничего. Я хотела сказать насчёт того эльфа, которого ты отпустила на острове…

— Ноэмин, — подсказала Джара.

— Да, — кивнула Сунор. — Ноэмин по своей сути не подлец и не мерзавец, и он твёрдо решил для себя, что изменит свою жизнь. А ещё Аерис… это, конечно, не любовь, но он её никогда не забудет. Он общался с ней на том празднике, и она ему понравилась. Он даже поругался с теми другими эльфами из-за неё, потому что они презирали полуэльфов, а он посчитал, что Аерис — достойная, достойнее многих чистокровных эльфов…

— Конечно, достойнее! — фыркнула Бестия.

Сунор поднялась.

— Я просто подумала, что, возможно, ты захочешь это узнать и передать Аерис. Он будет рад, если она когда-нибудь приедет на Тарневир. И ещё… — Сунор замолчала, долго глядела Джаре в глаза. Она вспоминала в тот момент о Ночи Ангелов, но Джара, конечно, того знать не могла.

— Что?

— Нет, ничего. Спокойной ночи.

Джара молча проводила её глазами, и даже когда девушка уже скрылась за дверью, ещё долго не отводила с того места взгляда.

Хаарт смотрел на Змейку одновременно с болью, удивлением и теплотой.

— Я слушаю тебя. О чём ты хотела поговорить? — В его голосе слышалась надежда.

Целительница, хоть и не обладала даром Сунор, прекрасно поняла, на что он надеется, и покачала головой. Она немного помолчала, подбирая нужные слова, но затем решила, что об этом лучше вовсе не говорить. Она ведь другое хотела ему сказать.

— Об Аире, — ответила она. — Я говорила с Джарой. Она всё мне рассказала.

Хаарт сжал зубы, будто сдерживал рвущуюся ярость и ненависть, которые не должно обрушивать на ни в чём неповинную Змейку.

— Я и так всё знаю, — наконец сказал он. — Я сам слышал их разговор и…

Дверь каюты раскрылась, и вышла Сунор. Она окинула их быстрым взглядом и пошла по коридору. Хаарт и Змейка молча глядели ей вслед, пока она не зашла в каюту Джары. Рыцарь повернулся к Змейке.

— Зачем об этом говорить? Я и так всё понял из их разговора…

— Да ничего ты не понял! — не выдержала Змейка. — Выслушай меня: всё было совсем не так, как ты думаешь!

— Я не понимаю, Змейка! Аира была и тебе другом! Почему же ты защищаешь её убийц?

— Джара и Ивор не хотели смерти Аиры, и тем более они не убивали её подло, исподтишка! Послушай…

— Я не хочу ничего слушать, — отрезал Хаарт. — Джара и Ивор убили Аиру, и этого знать мне достаточно. Более чем.

Змейка глубоко вздохнула, успокаивая себя. Ни к чему злиться, ей надо всё спокойно ему объяснить.

— Аира сама вызвала Джару на поединок! Она хотела ей отомстить — и Джара приняла вызов…

— А затем появился Ивор и кинул нож в спину Аире! — перебил её Хаарт. — Джара обезопасила себя на случай, если не сможет одолеть Аиру сама, в честном поединке!

— Что ты несёшь! Джара не такая! Ивор сам нашёл её, увидел, что Аира ранит Джару, и бросил нож! — Она перевела дыхание. — Джара не хотела убивать Аиру, потому что она знала, что Аира — наш друг!

— Тем не менее Ивор её убил!

— Он сделал это, не раздумывая, потому что подумал, что Джаре угрожает опасность! Он не видел, что Аира лишь задела её! Да как ты не понимаешь! — Змейка смотрела на Хаарта с мольбой в глазах. — Ну пойми же, уйми эту глупую ненависть, как же ты не можешь наконец понять! Он тогда не разум слушал, а сердце!

— И его сердце подсказало ему бросить в спину Аиры нож?!

— Просто он любит Джару! — выпалила Змейка.

Хаарт не ответил на это.

— Подумай, что бы ты сделал, будь ты на месте Ивора!

Рыцарь всё так же молча смотрел на её несколько секунд, затем отвёл взгляд.

— А кто на месте Аиры? Сунор?

Змейка закусила губу, не зная, что сказать. Хаарт постоял ещё, глядя в какую-то точку, потом перевёл взгляд на девушку, будто ждал, что она ещё скажет. Но Змейка молчала, и рыцарь зашёл в свою каюту.

Руки целительницы опустились вдоль тела, а по щекам прокатились две слезы.

— Змейка? Всё в порядке? — Эйдан обошёл её и нахмурился. Он провёл пальцами сначала по одной щеке, потом по другой, вытирая слёзы. — Он обидел тебя? — В голосе мага зазвенели стальные нотки

Змейка только покачала головой.

— Скажи мне, если он обидел тебя, — настаивал Эйдан. Он вытянул руку и раскрыл ладонь. На его коже тотчас заплясали языки пламени, не причиняя своему создателю никакого вреда. — Я с ним сам поговорю тогда…

— Эйдан!.. — хрипло сказала Змейка.

Он сжал кулак, и пламя исчезло.

— Извини. Просто я не могу видеть тебя такой. — Она молчала. — Ну иди ко мне, ангел.

Змейка послушно подалась к нему, и он обнял её. Девушка спрятала лицо, уткнувшись в его руку, а когда подняла взгляд, увидела Сунор. Та стояла, глядя на Змейку с обычной своей насмешкой.

Эйдан обернулся и сдвинул брови.

— Не беспокойся, не собираюсь я твою Змейку обижать, — сказала ему Сунор, кинула последний взгляд на целительницу и скрылась за дверью их с Хаартом каюты.

— Завтра ночью мы будем в Дирксене, — с нотками гордости в голосе сказала Аерис.

Джара округлила глаза.

— Так быстро? Получается, мы движемся… в три раза быстрее, чем обычный корабль?

Аерис кивнула.

— Слушай, Эльфийка, — обратился к ней Тэллар. — Что-то я не заметил, чтобы тебя мучила твоя морская болезнь в этот раз.

Полуэльфка только загадочно улыбнулась.

— Корона и крылья творят чудеса! — провозгласил Сокол. — Или твой новый лук?

Вспомнив о луке, Аерис вздохнула.

— Жаль, что его придётся уничтожить. Это настоящий шедевр, — сказала она с сожалением.

— Далеко ты загадываешь, — хмыкнула Джара. — Нам бы ещё живыми добраться до Тадора…

— Джей, не будь такой пессимисткой! — Ивор, до того проверявший оснастки, тоже подошёл к друзьям, стоявшим на носу корабля и наслаждавшимся ветром и прохладными брызгами. — Конечно, мы доберёмся живыми и сделаем всё, что должны.

— А что, кстати, мы должны сделать? — спросил Тэллар.

— Сокол, — угрожающим тоном начала Сельма.

— Да я серьёзно! — возмутился парень. — Раньше мы думали: надо уничтожить Книгу, и всё будет отлично. А теперь что? В Измерении сидят сбрендившие боги, а Книга — это дверь в их ловушку, и кто знает, что будет, если эту дверь уничтожить…

— Уничтожим дверь — уничтожится и всякий вход в Измерение, и боги никогда не выберутся оттуда, — пожимая плечами, сказал Ивор.

Тэллар усмехнулся и покачал головой.

— Думаешь, всё так просто? Не, Грифон. Если уничтожить дверь, остаётся проём…

— Восхитительно! — едким тоном произнесла Бестия. — Мы уничтожим Книгу и выпустим Повелителей Стихий на свободу! Они ждали этого тысячу лет, и наконец пришли горе-герои и любезно им помогли!

После этого повисла тишина, и друзья стали обдумывать сказанное.

— Джара, а что Миерна и друиды? — наконец сказала Сельма. — Они ведь в Таэрии.

Бестия заметно погрустнела.

— Я пыталась с ней говорить, но больше не получается. Я боюсь. — Джара устремила взгляд вдаль, туда, где кончалась необъятная морская гладь и начинался Материк. — Когда мы говорили с ней в последний раз, что-то произошло. Я боюсь, что с ней что-то случилось. Я боюсь, что началось новое Буйство Стихий. Я боюсь, что мы приплывём в Ханелас и поймём, что опоздали навсегда.

Дамраф сидел за своим столом, подперев голову руками. Сердце болело и ныло, голову одолевали тяжёлые мысли. На столе перед ним лежали бумаги, испещрённые отчётами его командиров. На юго-востоке разгоралось восстание. Люди были недовольны решительно всем. Нескончаемым военным положением в стране, отсутствием законных правителей… Люди боялись, что на их земли придёт новый смерч. Уцелевшие из разрушенных Книгой городов и деревень были переселены в нетронутые населённые пункты. Вначале местные были рады помочь обездоленным, но им стало надоедать жить в переполненных домах с незнакомцами, а теперь ещё и начали заканчиваться припасы. В довершение ко всему, между приверженцами Орденов опять назревает склока, и некоторые воины начинают ворчать, что раз внешняя война кончилась, то нечего водиться с врагом, пора расторгнуть союз и расформировать Армию Света на, как то было раньше, Армию Солнца и Армию Луны…

В дверь постучали. Дамраф с трудом поднял тяжёлую голову от бумаг.

— Кто? — коротко спросил он.

— Господин, это Орвил, — послышался голос его главного чародея.

Дамраф откинулся в кресле и сказал Орвилу зайти.

— Мой господин, я только хотел поинтересоваться… и предложить… — Дамраф глядел на него безразличным взглядом, и чародей заметно волновался. — Я знаю ситуацию, и глубоко сочувствую… Но зачем вы послали в Ханелас группу чародеек Ордена Солнца? Вы не доверяете чародеям Луны? Но ведь с ними эта друидка и…

Дамраф сдвинул брови, и маг замолк.

— Что за бред? Я не властен над чародеями Ордена Солнца, и Аяллу я тоже не просил давать им задания в Ханеласе.

— Но, господин… — Орвил нахмурился, напряжённо размышляя. — Триша, чародейка госпожи Аяллы, вместе с группой лучших чародеек их Ордена, покинула Арлан через портал. Я узнал это случайно, и насколько я понял, это тайна. Но я решил, что вы просто не желаете распространяться о…

Дамраф прервал его взмахом кисти.

— Ты говоришь, чародейки Солнца отправились в Ханелас?

Орвил кивнул. Его господин молча размышлял какое-то время, потом отпустил его, попросив передать слуге позвать к нему госпожу Тельмеран.

Джара взмахнула мечами, отбивая удар Ивора. Раздался скрежет стали о сталь. Грифон отступил, опуская меч.

— У тебя левая рука даёт слабину иногда.

Джара покрутила левым запястьем.

— Давно её не тренировала.

— Ну значит, будем сейчас тренировать.

Джара кивнула и встала в боевую позицию. Корабль стремительно несло к берегам Ханеласа, и его сильно качало из-за бешеного ветра, подчинённого Эльфийкой. Тем не менее, Бестия и Грифон тренировались на палубе.

Ивор снова атаковал её, намеренно стараясь, чтобы сильный удар пришёлся на левый меч. Джара почувствовала, как какая-то мышца в левой руке содрогнулась, но всё-таки отбила удар Ивора. Парируя, он удовлетворённо кивнул.

Бестия проделала приём собственного изобретения: путём обманных движений клинков заключаешь меч соперника в своеобразные тиски, и он непроизвольно выпускает оружие из рук.

На Иворе приём сработал отлично, и меч ударился о палубу.

— Впечатляет, — раздался голос сбоку.

Они повернулись и увидели Эйдана.

— Если б я мог, я бы захлопал, — заверил он их, — но…

— Что тебе надо? — довольно резко спросила Джара. Ивор поднял свой меч.

— Я хотел поговорить с вами обоими. Раньше я был не в состоянии с кем-либо разговаривать, но теперь… — Он подошёл ближе, и взгляд Джары невольно заскользил по шрамам, испещрявшим его лицо. Она почти забыла то лицо, какое было у него прежнего, и вдруг образ вспыхнул у неё перед глазами так ярко, что она вздрогнула.

Когда они сошли с Джайруса, Змейка и Эйдан отправились купить ему нормальную одежду. Теперь он был одет в тёмную рубаху, и там, где когда-то была правая рука, сейчас безвольно висел пустой рукав. Уже стали немного отрастать волосы, потихоньку покрывая обезображенный скальп.

Лишь глаза, осанка и походка не позволяли видеть в Эйдане жалкого, беспомощного и обиженного жизнью калеку.

Ивор тоже молчал и глядел на волшебника. Эйдан заговорил:

— Я хочу попросить прощения у вас. У тебя, Ивор, и, конечно, в гораздо большей степени у тебя, Джара.

— Тебе следует просить прощения у всего мира, — негромко произнесла Джара. — У всех тех людей, которых ты лишил семьи, близких, крова.

— Я знаю, — согласился с этим Эйдан. — Если бы я мог, я бы сделал это. Но на этом корабле я прежде всего должен извиниться перед вами.

Ивор слушал его молча, но Бестия молчать не могла:

— Да неужто ты сожалеешь о содеянном, Эйдан?

— Сожалею. — Он обратил взгляд на Грифона. — Ивор, я помню всё, что происходило, пока мой рассудок был помрачён. Будто моё истинное «я» сидело глубоко внутри и глядело моими глазами, только управлять ни телом, ни языком, ни даже мыслями не могло. Я помню, Ивор, как ты помогал Змейке омывать меня, как ты носил меня в кусты справлять мои нужды, ты помогал ей кормить, поить, одевать меня, омывать мои раны и мазать их целебными мазями. Ты вёз меня на своём коне, не давал мне упасть с седла… Я хочу не только попросить прощения — хотя, скорее всего, я его не получу — я хочу ещё тебя поблагодарить. Спасибо тебе. И прости. — Эйдан протянул Ивору руку. — Извини, что левую, но, сам видишь, правой нет…

Ивор не произнёс ни слова и не шелохнулся, хотя Джара видела, как в какой-то момент его рука дёрнулась, будто хотела пожать руку Эйдана.

Сколько-то секунд Эйдан стоял с протянутой рукой, потом опустил её и кивнул.

— Я всё понимаю, — тихо сказал он. Затем он повернулся к Джаре, и та с удивлением и злостью на саму себя поняла, что еле выдерживает его взгляд. — Джара, прими и ты мои извинения. Поверь, я действительно жалею. Я поступил отвратительно, подло по отношению к тебе. Да зачем слова… Ты сама прекрасно знаешь и помнишь.

Джара отвернулась и уставилась на горизонт.

— Как у тебя вообще наглости хватило к нам подойти, — наконец произнесла она, стиснув зубы и всё ещё глядя в сторону. Казалось, Ивор хотел сказать что-то, но потом передумал. — Ты оставил нас в друидском лесу без Книги и талисмана, прекрасно зная, что они убьют нас, принесут в жертву… В своей неутомимой жажде власти и славы ты развязал войну между двумя странами. — Она наконец повернулась к нему и продолжила: — Не имея и толики необходимой мудрости и силы ты стал использовать разрушительную мощь Книги, в результате чего пол-Таэрии лежит в руинах, а над миром висит угроза полного уничтожения! — "А ещё ты использовал меня, заставил думать, что я влюбилась в тебя, я до сих пор с отвращением и жгучим стыдом вспоминаю твои объятия и поцелуи!.. Из-за тебя я чуть не потеряла Ивора навсегда, наговорила ему таких гадостей!" — звенело в её голове, но она не произнесла этих слов. Впрочем, Эйдан и так всё понял по тому, как горели её глаза.

— Ты права, — только и сказал он.

— И это всё, что ты можешь сказать? — усмехнулась Джара.

— Я могу только сказать, что сожалею обо всех этих вещах. Действительно сожалею. Я прошу вас меня простить, но вы меня никогда не простите, я это знаю. Я сам себя не простил, Джара. Я знаю, что был глупцом…

— Глупцом? — переспросила Джара и издала нервный смешок. — Это мягко сказано, знаешь ли, Эйдан!

— Я надеюсь искупить свою вину. Я считаю, что из-за этого я в составе Альянса. Я не герой, а злодей.

— Раскаявшийся злодей! — фыркнула Джара. — Очень трогательно, Эйдан, я сейчас расплачусь! Тебя прямо не узнать!

— Я изменился, Джара, — ответил Эйдан. — Вернее меня изменили. — Он замолчал на мгновение, и за этот миг взгляд его наполнился необыкновенным теплом и нежностью. — Змейка, — произнёс он и добавил: — Я люблю её.

— Ты её не достоин! — выплюнула она.

— Я знаю.

— Попробуй только тронь её, — процедила Бестия, — я наплюю, что ты нужен Альянсу, я обещаю…

— Я никогда не посмею, Джара, — перебил её Эйдан, чуть сдвинув брови. Голос его звучал негромко, но очень твёрдо. — Для меня это будет… святотатством.

— Не думала, что для тебя есть что-то святое.

— Теперь есть, Джара. Теперь есть.

Сутками позже корабль Ангелов причалил к берегам Дирксена. На верфи их судно зарегистрировали, и они спустили с корабля своих лошадей и направились в город.

Джара сразу заметила странные взгляды, которые кидали на них люди вокруг, и перешёптывания за их спинами. Ведя за собой своего вороного (наёмница не признавала коней другой масти), девушка сдвинула чёрные брови и тихо бросила через плечо шедшей позади Сельме:

— Что-то мне всё это не нравится.

— Тоже заметила? — Голос Чародейки звучал напряжённо.

За спиной послышались торопливые шаги, и Джара резко повернула голову, но то была всего лишь Сунор.

— Они настроены враждебно к нам, — сказала она. — Все люди вокруг.

Джара нахмурилась ещё сильней.

— Почему?

— Столько мыслей, не разобрать толком, — проворчала девушка. — Они боятся, собираются бежать то ли к городской страже, то ли к градоправителю, и все алчут золота. У некоторых возникают ассоциации с Таэрией. — Она помолчала. — И моим отцом.

Бестия не успела на это ответить, потому что заметила за углами домов и в узких улочках, пересекавших улицу, по которой они шли, какое-то движение, шорохи, чёрные тени. Тело наёмницы напряглось. Она переглянулась с Ивором, Сельмой, Тэлларом и Аерис — те, конечно, тоже услышали, а больше почувствовали. Сокол незаметно дал знак Хаарту и Эйдану подготовиться.

— Иди к Хаарту, — шепнула Джара Сунор. — Если что, прячься и сиди тихо. И Змейке передай.

Сунор наморщила нос, но делать было нечего, и она повернулась к Джаре спиной. В ту же секунду всё тело пронзило обжигающей волной, и Сунор не сразу поняла, что это были мысли окруживших их воинов, которые были полностью сосредоточены на предстоящей драке и — убийствах. Но подумать об этом она не успела, потому что Бестия толкнула её в сторону, и тут же раздались крики нападавших и лязг скрещённого оружия.

Сунор сжала кулаки и подняла голову от земли. На тёмной улице закипела битва: воинов было раза в два, если не три больше, чем Ангелов, но, даже если Сунор и недолюбливала своих спутников, в их боевом искусстве она не сомневалась. Сама она, ну уж нет, не собиралась прятаться за спиной Джары и уж тем более Хаарта! Она его сама будет защищать, ей хватило того, что было на корабле. Девушку обдало холодом, едва в памяти всплыли картины её кровавых расправ над пиратами, но она упрямо встала на ноги и сфокусировала взгляд на ближайшем воине в неприметной тёмной кольчуге. Тот вдруг замер, а мгновением позже уже вдохновенно рубился со своими же.

Змейка дрожала и одновременно обливалась потом, вжимаясь в каменную стену здания: Эйдан не сумел придумать для её защиты ничего лучше, как окружить её полукольцом пламени, которое её саму не обжигало, но зато любой, кто бы попробовал на неё посягнуть, тотчас бы вспыхнул факелом. Сам Эйдан по ту сторону огненной завесы раздаривал своим врагам пламенные и жаркие поцелуи.

На неширокой улице больно не расстреляешься, и Аерис пришлось снова взяться за свой длинный и узкий клинок. Рядом с ней вдохновенно размахивала руками Сельма, проделывая диковинные пассы, одним магам понятные, зато действенные.

Джара, злясь и ликуя одновременно, билась плечом к плечу с Ивором. Злилась она на непонятное нападение, на бесконечные препятствия на их пути вообще, а ликовала, как всегда, наслаждаясь песней, которую пели её клинки, и близостью ловкого, быстрого, сильного Ивора. Снова рядом с ней, вместе в бою, Грифон и Бестия, Бестия и Грифон…

Тэллар до нападения шёл как раз перед Хаартом, поэтому едва начался бой, наёмник и рыцарь приблизились друг к другу и теперь сражались с врагами, прикрывая спины друг друга. На лице Сокола, как всегда, плясала неизменная весёлая и насмешливая ухмылка, всегда приводившая в бешенство его противников. Лицо же Хаарта, напротив, было напряжено и сосредоточено. Тэллар в который раз отметил, что Хаарт, если есть такая возможность, старается не убивать врага, а только ранить его, ударить, чтобы он потерял сознание. Рыцарь хренов, подумалось Соколу. Ни он, ни кто другой из его друзей по поводу оборванных их клинками жизней сильно никогда не переживали. Они наёмники, что с них взять. Эйдан тоже особым милосердием не страдает. Да та же Сунор на корабле, когда они с Соколом поднялись вдвоём на палубу, хладнокровно приказывала пиратам вонзать свои же мечи в себя…

Раздался возмущённый вопль, Джара взмахнула мечом, срубив голову своему врагу, отступила на шаг, уберегаясь от брызг крови, и поискала глазами Сунор — кричала именно она, Джара узнала голос. Дочь Дамрафа, конечно же, Бестию не послушалась и принялась применять на практике свои ментальные фокусы. Один из нападавших подошёл к ней сзади и схватил. Сельма как-то говорила, что для передачи мысленной энергии необходим "односторонний зрительный контакт", то есть ментальный маг должен сконцентрировать свой взгляд на цели (или жертве). Сунор схватившего её воина видеть не могла, поэтому только отчаянно вопила и вырывалась.

Джара бросила на Ивора лишь один взгляд, и он уже всё понял. Девушка взмахнула мечами и стала пробиваться к Сунор, а Грифон прикрывал её спину. Тот воин Сунор убивать явно не собирался, а потащил куда-то за угол, в подворотню, откуда до того выскочило несколько из их людей. Джара понимала, что рискует потерять их, если опоздает, и удвоила напор. Но тут к воину подлетел Хаарт и с налёта рубанул. Тому пришлось выпустить Сунор и обороняться.

Джара в одно мгновение вонзила и вытащила клинки из тела очередного воина, крутанулась на пятках и с разворота заехала следующему ногой по лицу. Тот завертелся и полетел в сторону. Бестия же кинулась к Сунор и оттащила её к себе, крепко схватив за руку.

— Я тебе что сказала! — рявкнула Джара. — Теперь держись меня, поняла? Ивор, оставайся сзади и тоже гляди за этой.

Грифон кивнул, не отвлекаясь от своего противника. Сунор, мстительно сверкнув глазами, направила упрямый взгляд на воина, подскочившего к наёмнице. Едва Джара собиралась обрушить на него удар, как тот вдруг развернул свой меч лезвием к себе и глубоко вонзил его в свой живот, по самую крестовину, не издав ни звука. Сунор расслышала яростное шипение Бестии (или то были её мысли?), но сама наёмница даже не обернулась.

Вскоре со всеми врагами, напавшими на Ангелов под покровом ночи, было покончено. Эйдан убрал пламенный кокон, окружавший Змейку, и целительница, взмокшая и раскрасневшаяся, налетела на него с речами, исполненными праведного гнева. Однорукий маг только улыбался.

Хаарта ранили — проехались по всей левой руке от плеча до локтя. В самый неподходящий момент дала о себе знать старая рана, рыцарь потерял бдительность, не успел достаточно быстро среагировать, и в результате…

Змейка как раз собиралась обработать ему рану, Джара подошла к Сельме и Аерис обсудить ситуацию, а Тэллар произнёс: "Уф, всё…", как вдруг откуда-то с неба, словно гнев богов, на Ангелов обрушился дождь из стрел.

Джара позже осознала, что никто из них бы не выжил, скорее всего, даже их кони, если бы Чародейка вдруг не вскинула кверху руки, громко вскрикнув. Стрелы, которые ещё чуть-чуть и достигли бы цели, будто натолкнулись на невидимую преграду и затем безвольно попадали на землю, как какие-то щепки, естественно, не причинив никому ни малейшего вреда. А на ладонях Сельмы тотчас закровоточили сотни маленьких ранок.

Аерис тем временем уже вскинула лук — причём не свой, эльфский, незнакомыми ребятами утащенный с пиратского судна и даренный ей, а Ангельский, волшебный. Что было ещё удивительнее, Аерис умудрилась натянуть о мощную тетиву чуть ли не все стрелы, бывшие в её колчане.

Тетива зазвенела, стрелы взлетели в небо и, ко всеобщему удивлению, достигнув высоты домов, резко изменили траекторию и разлетелись по крышам. Раздались вопли и крики, и несколько тел, роняя в полёте луки, рухнули с высоты на улицу к ногам Ангелов. Остальные, как поняла Джара, остались лежать пронзёнными там, на крышах.

— Теперь точно всё, — обратилась полуэльфка к Соколу.

— Ну ты даёшь, Эльфийка, — только и молвил тот.

— Это само на тебя снизошло? — спросила у неё Сельма. С рук её, плетьми повисшими вдоль тела, на землю лились алые струи. — Ты, похоже, обнаружила волшебное свойство своего артефакта, стрелы, пущенные из этого лука, всегда находят цель…

Аерис сдвинула светлые брови.

— Ты бы лучше, Чародейка, о себе позаботилась…

Змейка была тут как тут — оставила Хаарта на попечение Сунор, вручив ей несколько повязок, а сама, деловито вынимая чистые тряпки и какую-то склянку, опустилась на колени рядом с Сельмой. Чародейка вдруг охнула и чуть не упала. Джара успела подхватить её, и волшебница тяжело осела на землю.

— Ты нас всех спасла, — сказала она, поддерживая Сельму. Джара ненавидела, когда её опекали или жалели, и с другими старалась вести себя так, как хотела бы, чтобы люди вели себя с ней. Поэтому она говорила, стараясь, чтобы тревога в её голосе была не слышна, и ободряюще улыбнулась мертвенно бледной Чародейке.

Та растянула губы в слабом подобии улыбки в ответ.

— Это было нетрудно…

— Ну да, вижу, как нетрудно, — не удержалась Джара, скосив взгляд на кровоточащие ладони волшебницы.

— Всё будет в порядке, — заверила её Сельма.

Джара кусала губы и старательно перебирала в памяти друидские руны, тщась вспомнить какую-нибудь, которая заживляла раны. Змейка туго перетягивала повязками руки Чародейки над локтём, чтобы остановить приток крови. Затем она взялась за сами кисти.

Джара удостоверилась, что с Сельмой действительно всё более-менее нормально, и отошла к Хаарту и Сунор. Рыцарь бросил на Джару угрюмый взгляд, но ничего не сказал.

— В порядке? — спросила девушка, обращаясь к Сунор.

— Всего лишь царапина, — буркнул Хаарт, но Джара на него даже не посмотрела. Она и так была вся взвинчена из-за неожиданной атаки и ран Сельмы, не хватало ей ещё раздражаться из-за обозлённого на весь мир рыцаря.

— Что-нибудь поняла? — снова спросила Джара у Сунор.

Та кивнула.

— Они напали с целью отрезать всем головы и потом получить за них золото.

Брови Бестии взлетели вверх.

— За наши головы назначили награды?!

— Кроме моей и твоей, — добавила Сунор. — Нас они собирались брать живьём.

— За что мы впали в подобную немилость в Ханеласе? — раздался сзади голос Чародейки. Джара обернулась на волшебницу и нахмурилась. Посидела бы лучше спокойно, но нет, уже вскочила.

— Не в Ханеласе, — мотнула головой Сунор, наблюдая, как Хаарт отчищает меч от крови. Свой, привычный. Волшебный бережно хранился в сумке и на свет пока не извлекался. — В Таэрии. Золото им должны были выплатить какие-то таэрийские маги, которые, как я поняла, сейчас здесь…

— Ничего не понимаю, — хмурясь, произнесла Джара. — Кому в Таэрии нужны наши головы?

— Ты до того говорила что-то о своём отце, — напомнила Сунор Сельма.

— Какие-то смутные мысли у горожан, — повела плечом девушка. — А эти головорезы, кажется, даже имени его не знают… У них из головы мало что возьмёшь, — добавила с лёгким раздражением. — Во время битвы они думали о битве.

— Почему, интересно, меня не должны были убивать… Ты-то ладно, если здесь замешан Дамраф, то всё ясно — ты ведь его дочь… Но… — Джара вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. — Ладно, подумаем об этом потом. Давайте скорее убираться отсюда, пока кто-нибудь ещё не явился. Тем более, битву было слышно во всех концах города… Скорее всего, скоро сюда доберётся городская стража, а нам, я думаю, драк на эту ночь хватило.

— Задержимся ещё на чуть-чуть, — кинула ей Аерис, шагая между трупами и постоянно наклоняясь к земле. — Я соберу себе стрелы.

После Ангелы взобрались на своих коней и послали их вскачь к воротам Дирксена, оставляя за собой улицу, заваленную окровавленными телами. По дороге они всё же один раз остановились — полюбоваться на девять плакатов, прибитых к стене дома, на которых красовались их физиономии, намалёванные рукой неизвестного художника.

Аялла вздрогнула, почувствовав, как за пазухой что-то резко завибрировало, распространяя от себя почти обжигающее тепло. Затем она вспомнила, что Триша, перед тем, как отбыть в Ханелас, оставила ей миниатюрную магическую сферу, чтобы связываться со своей госпожой в любое время и не тратить сил на порталы. И точно, когда женщина вытащила прозрачный шар, налившийся теплотой, на его поверхности появилось лицо чародейки. Из-за округлости шара лицо расплылось и стало похоже на карикатуру — в обычных магических сферах этот эффект сглаживался из-за больших размеров. Впрочем, Аялле в любом случае было не до смеха.

Судя по лицу Триши, ей тоже.

— Новости? — коротко спросила Аялла.

— Хорошая и плохая, по обыкновению, — усмехнулась Триша. — Какую первой предпочитаете?… Госпожа, вы на конной прогулке?

Аялла скривила рот.

— Не совсем. Сначала ты. Давай плохую.

— Мы пока не знаем, где находятся чародеи Луны и эта друидка, Зельда, но, судя по всему, она действительно может определять местонахождение Ангелов. — Аялле пришлось всё рассказать Трише об Альянсе, впрочем, она ей доверяла, как самой себе. Триша же тем временем продолжала: — Этой ночью Ангелы прибыли в Дирксен и на них было совершено нападение.

Аялла напряглась.

— Это вся плохая новость?

— Да.

— А хорошая?

— Кощунственно, конечно, называть убиение почти четырёх десятков человек хорошей новостью, но, тем не менее…

Аялла облегчённо выдохнула.

— А где теперь Ангелы?

— У нас вообще-то нет волос Джары, чтобы за ней следить, — ответила Триша. — Но мы сейчас работаем над одним заклинанием, связанным с кровью. Если на той улице хоть кому-то из Ангелов пролили кровь, то мы попытаемся различить её среди крови головорезов, а затем будет очень просто следить за тем, из чьих вен та кровь вылилась.

Глава Ордена Солнца кивнула.

— Что-нибудь ещё?

— Весь Ханелас взволнован… — Триша сморщила нос. — Дамраф… в смысле, господин Дамраф, — быстро поправилась она, — поставил всю страну на уши. У всех на языке только эти разбойники, которые схватили дочь — слушайте внимательно — правителя Таэрии.

Аялла недовольно нахмурилась.

— Так называют в Ханеласе Дамрафа?

— Насколько я поняла, его люди сами так поставили перед ханеласцами, что их господин — правитель нашей страны и в скором времени коронуется… — Она помолчала, наблюдая за реакцией Аяллы. Потом спросила: — Госпожа, вы мне тоже хотели что-то сказать? Простите, я так и не поняла, где вы сейчас?

Казалось, аккуратные брови Аяллы вот-вот встретятся на переносице.

— Я и мои люди покинули Арлан.

Триша удивлённо охнула.

— Но почему?

— Мы направляемся на юг Таэрии. Там сейчас неспокойно…

— Это единственная причина? — уточнила проницательная чародейка.

Брови и лоб женщины разгладились, но почему-то лицо оттого только стало более мрачным.

— Союз между Орденами расторгнут.

Ангелы ехали сельской местностью, объезжая встречающиеся на пути населённые пункты.

— Скоро нам всё равно придётся заглянуть в какую-нибудь деревню, — сказала Джаре Сельма. Из-за покалеченных рук она не могла править лошадью сама, поэтому ехала в седле впереди Бестии. — У нас припасы заканчиваются.

— В курсе, — буркнула та. — Знали бы мы, что нас ожидает в Ханеласе, закупились бы провиантом ещё на Поднебесье…

— Знал бы откуда колдуна ждать… — хмыкнул Тэллар и напоролся на взгляд обернувшейся к нему Сельмы. Сокол поднял руки ладонями к ней: — Эй, Чародейка, без обид, это же просто поговорка такая!

Сельма слабо усмехнулась.

— И глупая поговорка. То, что говорится во второй её части, — полная бессмыслица.

— А что там говорится? — заинтересовалась Джара. Поговорка была аронвардская, и наёмница её раньше не слышала.

— В старину люди свято верили, что колдун не может ступить на землю, обильно политую коровьей мочой, — с серьёзным лицом объяснила ей Сельма, и Джара звонко рассмеялась.

— И ты в это веришь? — давясь смехом, обратилась она к Соколу.

Тот насупился.

— Нет, конечно! Я не верю в глупые поговорки…

— Что же ты тогда ими пользуешься? — с насмешливой улыбкой на губах спросила она.

— Ну это же просто поговорка такая, что вы сразу… Да тьма на вас! — отмахнулся он и послал коня вперёд, отрываясь от остального отряда.

Джара фыркнула.

— Он обиделся? — подала голос Аерис. В интонациях полуэльфки сквозило веселье.

— Ну да, — тоже весело хмыкнула Бестия, глядя вслед удаляющейся фигурке Тэллара. — У нашего Сокола ведь такая нежная душа! Мы ранили его чувства!

В тот же момент перед Тэлларом заполыхали ярко-синие вспышки, его конь испуганно заржал и встал на дыбы. Парень, однако, удержался в седле, и обнажил меч. А из раскрывшихся порталов вышло с десяток магов.

— Как бы ему ещё что-нибудь не ранили, кроме чувств, — буркнула Эльфийка и ударила пятками в бока своего коня.

Ангелы помчали коней на выручку Соколу. Сельма на ходу послала в магов несколько ярко-фиолетовых молний. Повязки на её руках почти мгновенно пропитались кровью, но зато у Тэллара появилось время, чтобы развернуть коня и вернуться в строй Альянса.

Маги ударили залпом боевых заклинаний, но Джара придала всем коням Ангелов необыкновенную лёгкость, скорость и реакцию, а главное, безразличие к опасности (благо вокруг повсюду росли деревья, а под ногами наконец была не деревянная палуба, а земля, покрытая сочной травой). Кони молниеносно разошлись в стороны, и искрящиеся молнии и пылающие огненные шары с шипением пронеслись мимо.

Джара проехалась взглядом по ногам магов (вернее, по траве, на которой они стояли), и тотчас зелёные стебли потянулись вверх и крепко обвили ноги людей. В ту же секунду с пальцев Эйдана сорвался язык пламени. Едва он упал на землю, то обратился в огненный столб, который, сжигая растения на своём пути, стремительно пополз к чародеям, прикованным к месту травой.

Джара поморщилась от ноющей боли в области солнечного сплетения. Она воззвала к друидской магии, пробуждая сущность Оарин, и её связь с природой обострилась. Часть боли каждой сгорающей заживо травинки передавалась ей самой.

Первых двух магов на пути столба пламя пожрало целиком, и они истошно завопили и замахали руками, задёргались и не могли сдвинуться с места, пока трава, державшая их, не сгорела. Тогда они побежали прочь, и кони Ангелов разбежались в стороны, чтобы их не задел огонь. Однако остальные собрались и потушили пламя, а затем и освободили себя из травяных оков.

Но тут в них уже летели стрелы из волшебного лука Аерис. Мгновениями раньше полуэльфка уже упокоила заживо горевших магов. Двое из чародеев повалились наземь, пронзённые стрелами, но шестеро отклонили их путь магией и тут же контратаковали, и ничего не успевших понять Ангелов сбило с седёл мощной звуковой волной.

В ушах гудело, а звуки окружающего мира перестали существовать. Дезориентация, как выражалась Сельма. Одна Змейка с абсолютно ясным восприятием поднялась на ноги и ошарашенно оглядела Ангелов, тщетно старающихся подняться на непослушные, онемевшие ноги.

Один из магов вскинул руку в её направлении, и в Змейку понеслась, разбрызгивая искры, ослепительная молния. Девушка смутно понимала, что она делает, но тем не менее, среагировала мгновенно. Молния достигла Змейки и… встретила блестящую поверхность зеркала. Перед глазами Змейки полыхнула ослепительная вспышка, руки дрогнули от удара, принятого на себя зеркальцем. Зажмурившись, целительница успела подумать, что зеркало, скорее всего, треснуло (она даже не сообразила, что за этим должна последовать её гибель). Но когда она открыла глаза, увидела, что молния поражает своего создателя.

Тем временем на ноги вскочили почти все Ангелы. Аерис опять вскинула лук; с руки Эйдана сорвались струи пламени; Джара, стоя на одном колене, метнула кинжал; Сельма, несмотря на гневный крик Бестии, стрельнула в чародеев залпом сияющих сфер.

Стихли крики поражённых магов, улеглось шипение заклинаний, и на поляне воцарилась убийственная тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием победителей. Затем вдруг запели птицы.

Первой опомнилась Змейка. Она бросилась к Сельме, повязки которой промокли настолько, что больше уже не впитывали крови, и та крупными тёмными каплями орошала изумрудную траву.

Джара ругалась на чём свет стоит.

— Чародейка, мы бы и без тебя справились! Зачем ты встряла?!

Сельма молчала и, стиснув зубы, наблюдала за Змейкой, возящейся с её ранами. Сунор подвела к Змейке Хаарта, бледного и еле передвигавшего ногами. Его старые раны раскрылись и тоже исходили кровью. Змейка указала Сунор на свою сумку (Джаре иногда казалось, что она бездонная), мол, знаешь, что делать, а я занята.

Джара продолжала ругаться.

— Это были чародеи отца, — сказала Сунор, доставая из сумки Змейки скляночку. — Их плащи с орнаментом Ордена Луны. Нескольких я даже знала в лицо…

— Надеюсь, ты не собираешься по ним не скорбеть, — не удержавшись, огрызнулась Бестия.

— Нет, — спокойно ответила Сунор. — Это было бы на меня непохоже, горевать по чьей-то участи, кроме своей собственной, верно? — добавила она, всё также не отрывая взгляда от ран Хаарта. У того перед глазами плавали чёрные круги, но он держался.

Джара закусила губу и встретилась взглядом с Ивором. Казалось, они обменялись мыслями.

— Зря мы всех убили, — молвила Аерис. — Надо было допросить кого-нибудь, прояснить ситуацию.

— Уверена, эти не последние, так что ситуацию проясним, не беспокойся, — угрюмо ответила девушка.

— Джара, — обратилась к ней Змейка. — Моё зеркало отразило молнию мага… По-моему, вы никто не видели, но…

— Видели-видели! — возразил Тэллар. — Мимо моего плеча проскользнула молния откуда-то сзади, едва ухо не отхватило, — проворчал он. — Я чуть не описался от страха! — добавил он с праведным негодованием.

Змейка не знала, смеяться ей или извиняться.

Сельма оторвала взгляд от своих изливающихся кровавыми ручьями ладоней и перевела его на Сокола.

— Пожалуй, если б ты всё-таки не сдержался, на то место никогда бы больше не ступила нога волшебника.

Деревенька была маленькой и казалась воплощением самого захолустного захолустья, которое только можно себе вообразить. Порешив, что там вряд ли слышали о грозных таэрийских разбойниках, Ангелы въехали в деревню.

Встретили их бурно. В деревню редко приезжал кто чужой, кроме сборщика податей, а тут девять молодых и красивых парней и девушек, на великолепных конях, при оружии! Вся детвора выбежала на улицы и галдела, что есть мочи. При взгляде на лицо Сельмы в Джару закралось подозрение, что Чародейка еле сдерживает себя, чтобы не показать детишкам какой-нибудь магический фокус. Пожалуй, если б они и так не рисковали выдать себя появлением в деревне, она бы создала фейерверк или ещё что даже несмотря на свои перевязанные руки.

Вот это Джару беспокоило, казалось, ещё больше, чем возможность нарваться на очередное нападение охотников за их головами. Эйдан и Сельма сыпали какими-то непонятными словами, из которых Бестия уяснила только суть. Из-за неожиданности атаки лучников с крыш у Сельмы не было времени подготавливать заклинание, как того требуют условия творения магии. Поэтому она остановила стрелы, использовав свою жизненную энергию. Джара хорошо понимала другое: у Сельмы эта самая энергия буквально утекает сквозь пальцы. Точнее, из рук. Вернее, через ранки на ладонях, которые не затягиваются. И кровь не сворачивается. Чародейка, чтобы не беспокоить спутников, твердила, что всё в порядке и шутила гораздо больше своего обыкновения. И этим выдавала себя с головой.

Из толпы шумящих людей навстречу Ангелам вышел дородный мужчина лет пятидесяти, по всей видимости, староста деревни.

— Приветствуем вас в нашей деревне, благородные господа… — начал он заплетающимся языком. — Какими путями… судьбами… — Видно было, он отчаянно пытался выражаться красиво, но мудрёные фразы путались в его голове.

Джара взмахнула кистью, чтоб он кончал мучиться.

— Мы не собираемся здесь задерживаться. Нам только нужно пополнить припасы съестного.

Староста деревни почему-то задрожал, судорожно закивал.

— Все! Вы! — обернулся он на деревенских. — Живей несите благородным господам чаво-нить вкусного!

Люди мигом рассыпались по своим домам.

Джара совершенно случайно повернула голову вбок и увидела, что Тэллар с паршивой ухмылкой на губах поигрывает своим мечом.

— Сокол! — взвилась Джара. — Ты спятил?!

— Что? — захлопал тот ресницами.

— Зачем ты этим людям угрожаешь, мы же можем заплатить за их еду, — зашипела Бестия.

— Джара, я же ничего не сделал! — с фальшивым возмущением воскликнул Тэллар. — Я просто достал свой меч, так, посмотреть…

— Не надо мне тут святую невинность изображать!

— Ну ладно, ладно, — Тэллар всунул клинок в ножны. — Я просто хотел сэкономить.

— Но не таким же образом! — возмутилась она.

— По-моему, ты раньше тоже любила так делать, — напомнил ей Ивор.

— Сейчас не та ситуация! — через плечо огрызнулась на него Джара.

Ивор и Тэллар переглянулись и возвели очи горе.

Тут потихоньку около Ангелов снова стали собираться деревенские жители с крынками, корзинами, мешками, котомками… Когда путники пополнили свои припасы из огромного количества всякой снеди, притащенной деревенскими, Джара всё-таки заставила Тэллара, который был «казначеем» Альянса — исключительно по собственной инициативе, — заплатить старосте.

Перед тем, как покинуть деревню, Джара поинтересовалась у старосты, какой дорогой быстрее добраться до границы Таэрии. Тот с готовностью ответил, что им лучше всего будет перейти через лесок, начинавшийся в полмили к востоку от деревни, а оттуда выйти на тракт.

Небо алело сполохами заката, день клонился к концу. Ангелы оставили деревеньку позади. Вскоре впереди действительно замаячил лесок. Джара обернулась и окинула взглядом отряд Ангелов. Все вымотанные, уставшие. На лицах играют красные блики заката. Тэллар пытается какой-то ерундой достать Аерис, но та, конечно, непробиваема, как скала. Ивор о чём-то задумался и глядит на горизонт. Эйдан и Змейка разговаривают с лёгкими улыбками на лицах. Хаарт едва не валится с седла, как и Сельма, но тоже держится. Сунор не отрывает от него обеспокоенного взгляда. На голове её мерцает в последних лучах солнца диадема. Зачем она её одела?…

Джара снова села прямо.

— Ты как? — спросила она у Сельмы.

Та не отозвалась. Джара взволнованно подалась вперёд и заглянула в её лицо, но, оказалось, волшебница всего лишь задремала. Джара обхватила её покрепче, но стараясь не разбудить.

Лес приближался.

Джара несколько раз звала Миерну, но друидка так и не откликнулась.

Ангелы заночевали в лесу. Ночь была душная, воздух тяжёлый. Небо явно обещало назавтра пролиться дождём.

— Кто-то в Гильдии мне говорил, что бесконечные дожди — единственная достопримечательность Ханеласа, — пробурчал Тэллар, ворочаясь на своём плаще.

— А я люблю дождь, — шепнула Змейка Эйдану. — Это очень красиво… будто слёзы откуда-то с неба… Слёзы Ангелов, — добавила она с улыбкой.

— У меня рука ныть начала, — тихо сказал Эйдан, лёжа на спине и глядя на переплётшиеся в непроглядную крону ветви деревьев.

Змейка приподнялась на локте и посмотрела на него с тревогой в глазах. Она не стала спрашивать, какая рука. Она ведь и так знала.

— Всё в порядке, не переживай. — Он повернул к ней голову и улыбнулся. Потом протянул руку и коснулся щеки. — Мой ангел.

Змейка отчего-то вздрогнула, пробормотала "Спокойной ночи", легла к нему спиной и замоталась в плащ. Эйдан посмотрел на её застывшую фигурку, потом снова устремил взгляд к кронам.

Змейка лежала неподвижно и дышала ровно, будто спит, но глаза её были широко раскрыты, и из них текли слёзы. Внезапно целительница поняла, что прямо напротив неё лежит Сунор и смотрит ей в глаза. Змейка сморгнула слёзы и натянула на себя плащ.

Сунор перевернулась на спину и усмехнулась. Змейка ещё плачет. Сама Сунор уже сбилась со счёту, сколько раз она ждала слёз, а их не было. Когда-то давным-давно капризная дочь Дамрафа плакала оттого, что ей не из-за чего было плакать. Теперь она не плакала, потому что причин было слишком много.

Стояла тишина, нарушаемая лишь шорохами и звуками самого леса и изредка ворочанием или бормотанием во сне кого-то из Ангелов. Никто не слышал, как из темноты выскользнула гибкая тень и зашептала друидские руны. И конечно, нельзя было понять, что едва слова слетели с её губ, на Ангелов нахлынул такой крепкий сон, что их конец света не пробудил бы.

На всех, кроме Джары.

Оарин.

Джара распахнула глаза. Было тихо и темно. В траве трещали сверчки.

Оарин. Иди ко мне, сестра.

— Миерна? — шепнула Джара, хотя голос, звучавший в её голове, вряд ли принадлежал Миерне.

Нет. Это Зельда.

Джара тут же вспомнила юную друидку: тоненькая фигурка, длинные косы, бледное личико.

Зельда?… Ты здесь?

Да. Поднимись, сестра, и иди ко мне.

Джара медленно села на колени и огляделась. В темноте она видела хорошо (не зря всё-таки её глаза сравнивали с кошачьими), и её взгляд наткнулся на фигуру среди деревьев. Словно подтверждая её догадку, фигура кивнула неясно очерченной в темноте головой и простёрла руку к Джаре.

Оарин, идём со мной.

Голос подчинял, звал, пульсировал в висках, заставлял встать. Джара встала и осторожными, медленными шагами двинулась к фигуре во тьме. Все Ангелы крепко спали.

Что ты здесь делаешь, Зельда? Миерна говорила, все друиды в Таэрии. Кстати… как Миерна?

Миерна очень скучает по тебе, сестра. Но она действительно в Таэрии, как и остальные наши с тобой братья и сёстры. Я пришла сюда за тобой, Оарин. Иди ко мне.

Джара явственно услышала странный шорох отовсюду, будто кто-то окружил их бивак и медленно подкрадывался…

Пусто. Ни одной мысли. Джара силилась вспомнить, о чём сейчас думала, о чём-то очень важном, но тщетно. Надо вспомнить… Что вспомнить?… Ничего не надо вспоминать. Только идти вперёд, к Зельде, идти, идти…

ДЖАРА!!! НЕ ИДИ!!!

В голове словно завизжала тысяча новорождённых, настолько яркой и пронзительной была эта мысль, этот призыв, взорвавшийся в околдованном мозгу Джары.

У неё перехватило дыхание, и она замерла.

Джара, уже спокойнее продолжала Сунор. Джара, нас всех околдовали, только я не поддалась, наверное, потому что я в диадеме… А… Ещё Змейка не уснула. Джара, Джара, слышишь, — не иди. У неё злые мысли, у этой друидки. И ещё: мы окружены.

Джара сглотнула. Фигура Зельды приобрела гораздо более ясные очертания. Уже можно было разглядеть мертвенно-бледное лицо друидки, только на щёках расцвёл нездоровый румянец.

Оарин, иди ко мне, манила к себе Зельда.

Но Джара уже не поддавалась. Сунор мысленно поддерживала её, не позволяя загипнотизировать. Медленно-медленно Джара попятилась назад, к своему плащу, где лежали её мечи.

Она поняла, коротко сообщила Сунор. Сейчас нападут.

Скажи Змейке, чтоб не высовывалась.

Один рывок, и Джара уже стоит с двумя обнажёнными мечами в руках. Ещё миг, и сзади неё выросла стройная фигурка Сунор с кинжалом Хаарта в руке, и почти сразу к ним подобралась и Змейка со своим зеркальцем. Джара зашипела от злости. Ну почему никто никогда не слушается, когда говоришь им не соваться в неприятности и сидеть тихо?!

— Что остальные? — спросила Джара у Сунор.

— Не проснутся, — шепнула та.

— Я попробую, — подала голос Змейка.

— Лучше б ты… — начала Бестия, но тут со всех сторон из деревьев выскочили воины в чёрном с мечами наизготовку.

И Джара уже отбивала удары напавших на неё головорезов. К Сунор подбежали трое. Они ухмылялись, оглядывая девушку, судорожно сжимавшую рукоять кинжала — с первого взгляда понятно, что она не умеет с ним обращаться. Но тут ослепительно полыхнуло что-то на её лбу, а затем глаза зажглись ярко-белым светом. Трое воинов умерли мгновенно, не успев ничего понять и испугаться.

Маленькая и юркая Змейка нырнула под руку шедшего на неё головореза, пробежала между ногами другого и опустилась между безмятежно спавшими Эйданом и Аерис. Девушка почти вжалась в стоявшее тут же деревце, чтобы её не заметили. Она должна всех разбудить…

Джара спиной почувствовала, что с Сунор происходит что-то не то. От девушки исходило какое-то напряжение и ощущение силы. Но Бестии в тот момент было не до того. Она вертелась, как сумасшедшая, успевая отражать удары всех четверых головорезов, пытавшихся достать её своими мечами. Тут краем глаза Джара увидела, как за спинами её противников один из их сотоварищей за волосы поднимает от земли спящего Ивора.

— НЕТ! — вскричала Джара и тут же получила мечом в бедро. Но боли она не чувствовала. Мир вообще перестал существовать. Потому что головорез уже примеривал нож к горлу Грифона.

Джара снова заорала не своим голосом, обрушила шквал яростных ударов на двоих из четверых воинов, и те рухнули со страшными смертельными ранами. Бестия рванулась вперёд, к Ивору, даже не заметив что двое других её противников оба проехались мечами по её спине.

И тут всю небольшую прогалину посреди леска озарило ярким светом. И исходил он не с неба, а от маленьких узких ладоней Змейки.

Бандит, собиравшийся отрезать голову Ивора, застыл на месте от удивления. И даже не понял, что произошло, когда обмякшее тело налилось жизнью и энергией, и Ивор в железных тисках скрутил его запястье. Пальцы разжались, роняя нож, другая рука выпустила волосы Ивора, и наёмник плюхнулся задом наземь. Не теряя времени, Ивор схватил нож разбойника, извернулся и всадил нож в бедро головорезу. Затем вскочил на ноги и мощным ударом кулака отправил его почивать на землю.

А рядом с ним уже, издавая ликующий боевой клич, остервенело рубила головорезов Бестия.

Все Ангелы, бодрые как никогда, рьяно изничтожали нарушителей их сна и спокойствия. Через какое-то время на прогалине в живых не осталось никого, разумеется, кроме самих Ангелов и одного головореза, специально не убитого, а только вырубленного Аерис.

Джара бросилась вглубь леска искать Зельду, но ту как ветром сдуло. Когда она вернулась, парни как раз оттаскивали к кустарникам трупы, а Змейка сидела на корточках перед головорезом, которого Аерис небрежно держала за волосы. Джаре показалось, что пространство вокруг маленькой целительницы опять озарилось светом. Или это и вправду было так, просто свет полыхнул на такую крохотную долю мгновения, что глаз не успел толком его заметить.

Как бы то ни было, но головорез разлепил веки и зашевелил вспухшими и окровавленными губами.

— Что он говорит? — спросил Тэллар.

Джара кинула на него быстрый взгляд, и подумала, что с Соколом что-то не то. Но не разобрала, что именно. Затем она вспомнила, что во время битвы с Сунор тоже что-то произошло. Джара поискала её глазами — она сидела в стороне, там, где ещё осталась чистая трава, не залитая кровью. На голове диадема. Выглядит слегка потерянной, но, главное, не помирает… В общем, Джара решила подумать обо всём этом потом и обратила внимание на головореза.

— Кто приказал вам на нас напасть? — чётко разделяя слова, громко произнесла Аерис.

Головорез кое-как растянул разбитые губы в ухмылке.

— Пошла ты…

Джара вспыхнула и собралась подойти и ещё добавить ему по морде. Аерис покачала головой и показала куда-то за своё плечо. Джара поняла её и позвала:

— Сунор.

Сунор встрепенулась и подняла взгляд.

— Нам нужна твоя помощь. Этот ублюдок не желает говорить.

К удивлению Джары, Сунор без нытья и капризов встала, зачем-то сняла свою диадему с головы и отдала её Хаарту. Затем подошла к головорезу и какое-то время смотрела на него сверху вниз.

— Люди, которых мы убили, это какая-то ханеласская банда. — «Мы», — отметила Джара. Раньше Сунор никогда не говорила «мы». Даже если она принимала участие в битве (как тогда на корабле, с пиратами), то говорила «вы» и всегда выражалась "ваш Альянс", даром что сама тоже Ангел… Сунор продолжала: — Они прознали про награду за головы, и тут к ним явилась какая-то странная женщина… Сказала, что укажет им, где мы находимся.

"Зельда", — поняла Джара.

— Что он знает об этой женщине? Почему она решила им помогать?

Сунор снова устремила взгляд на головореза. Тот задёргался, замотал головой, но Аерис хорошенько тряханула его за патлы, и он успокоился.

— Ничего, — ответила наконец Сунор.

— Что за женщина? — спросила Сельма. — Джара, ты что-то знаешь?

Джара кивнула.

— Это была одна из друидок… Не спрашивайте — у меня тоже в голове не укладывается, как она здесь оказалась и почему желает нам зла…

— Почему наши головы нынче на вес золота? — подал голос Тэллар.

— Из Таэрии прискакал гонец… — начала вытягивать сведения из головы бандита Сунор. — Глашатаи объявляли во всех городах о награде за головы всех из нас, кроме меня и Джары. Это мы знаем… — «Мы», — снова подумала Бестия. — Развесили плакаты… Главарь этой банды прознал про баснословную награду и решил, что её получат он и его люди. Теперь он лежит мёртвый где-то здесь… — Сунор ещё молчала и сверлила глазами голову разбойника какое-то время. — Всё, он больше ничего не знает.

Аерис подняла взгляд на Джару, и та кивнула. Эльфийка достала стилет и перерезала ему горло. Затем она отпустила его волосы и толкнула в лоб. Бандит с хрипом завалился на бок и затих.

Глядя на бандита, Джара вдруг ощутила невыносимую слабость. Ноги стали подкашиваться…

— Эй, Бестия, да ты же сейчас кровью изойдёшь!.. — вскрикнул Тэллар.

Джара провалилась в беспамятство.

Сознание возвращалось к ней медленно, и так же медленно, но неумолимо разгорались очаги боли в бедре и на спине под звук какого-то ритмичного шума. Мокнущее под каплями тело наконец передало сигнал в мозг: дождь. По лицу капли не били. Капюшон. Глаза упорно не желали раскрываться. Что это за мерное покачивание?… Конь. Чьё-то тепло совсем рядом… Ив…

Джара снова открыла глаза, и взгляду предстала серая завеса ливня. Джара, обмякшая, безвольно сидела в седле перед Ивором. Он крепко держал её под грудью, не давая свалиться с коня, одной рукой, а другой правил лошадью. Раны болели невозможно, невыносимо… Терпимо.

— Ты как, Джей? — ласково спросил Ивор.

— Хреново, — пролепетала Джара. — Мы куда едем?

— В Таэрию, совершать подвиги! — весело отозвался голос Тэллара. Джара с трудом повернула голову и, несмотря на боль и усталость, издала громкий смешок: вокруг правого глаза Сокола расцвёл фингал изумительной синевы с фиолетовыми переходами. Сокол перехватил её взгляд и надулся. — Что, Бестия?

Джара прищурила глаза.

— У меня такое чувство, Сокол, что тебя кто-то неудачно накрасил.

— Да нет, просто вчера рука одного бандита как-то особенно бросилась мне в глаза…

Бестия хмыкнула и отвернулась от Тэллара.

— Между прочим, за тем злосчастным лесом в помине не было никакого тракта, — сказала ей Сельма. Чародейка теперь ехала в седле с Аерис. Руки она прятала в рукавах, чтобы не намочить повязки, но ливень, похоже, только смеялся над её тщетными попытками. От воды, змеившейся по лицу, короткие волосы Сельмы прилипли к её щекам.

Джара нахмурилась.

— Значит, эти деревенщины были в сговоре с разбойниками?

— Значит, были, — кивнула волшебница.

— Тогда не подсунули ли они нам отравленной еды…

— Да нет, вряд ли, — возразила Сельма. — Они ведь думали, что бандиты нас всех вырежут.

— А почему Сунор не почувствовала их недобрых намерений? — вдруг осенило Джару. — Ночью ведь она меня предупредила…

Капюшон намок, обвис под струями дождя, и под плащ, на грудь весело полилась ледяная вода. Джара вздрогнула и стиснула зубы.

— Да, я тоже об этом подумала…

— Интересно, о чём ты не думаешь, Чародейка?

— О том, о чём обычно думаешь ты, Сокол, — ответила ему Сельма и сказала, обращаясь уже к Джаре: — Диадема. — Будто одно это слово объясняло всё.

— Диадема? — переспросила Джара. Она скинула капюшон, и теперь дождь заливал воду ещё и за шиворот. Ивор ворчал, что она простудится и вообще она ранена. — Я что-то плохо поняла…

— Сунор не горела желанием мне об этом говорить, но когда она одевает диадему, она не слышит чужих мыслей.

— То есть… — задохнулась Бестия. — То есть без диадемы она слышит мысли всех вокруг даже без своего желания?!

Сельма кивнула.

— Отпад, верно? — хмыкнул Тэллар и утёр ладонью мокрое лицо. — Представляю, чего она успела наслушаться в нашей весёлой компании…

— Поэтому она последнее время её вообще не снимает… — пробормотала Джара.

— Ночью она почувствовала, что кто-то влияет на наши сознания извне, и захотела прочесть мысли друидки, — продолжала объяснять Сельма. — Этому-то диадема не препятствует. А до этого, в деревне, ей, как видно, не было дела до того, о чём думают деревенские жители или тот же староста.

— И мы попались в ловушку, — проворчал Тэллар.

— Молчал бы, — огрызнулась Джара.

— Ты что, Сунор защищаешь? — удивился парень.

Джара не ответила.

Дамраф стоял, сцепив руки за спиной, и глядел в окно, выходившее на городскую площадь. На площади собралась толпа народа и бурно что-то обсуждала.

В городе было неспокойно, и начальник дворцовой стражи настоятельно рекомендовал Дамрафу дворец не покидать и без охраны никуда не ходить. Не все в Таэрии, как оказалось, были против союза Орденов. В основном, из-за расторжения союза и роспуска Армии Света возмущался простой люд. Все до единого люди Ордена Солнца покинули Арлан.

И с ними ушла Аялла Тельмеран.

Дамраф сжал пальцы. Возможно, он погорячился… Может быть, не стоило говорить Аялле всех тех вещей… В конце концов, она ведь ни в чём не виновата. Просто он, старый дурак, выдумал какие-то чувства и всерьёз поверил, что они с Аяллой полюбили друг друга. Потому-то ему было так больно, когда он узнал, что Аялла за его спиной послала в Ханелас свой отряд чародеек, проконтролировать ситуацию, проследить за Ангелами. Потому что она усомнилась в словах друидов и не поверила картинам, которые им показала Миерна. Она не поверила, что его, Дамрафа, дочери угрожает опасность. Не смогла понять его боль. Может быть, потому что у неё самой нет детей…

Он ей так и сказал. Аялла вздрогнула, будто её хлестнули бичом, а потом вышла вон.

Возможно, она в чём-то даже права. Дамрафа ослепила боль и ярость… Он бы и сам был рад не верить тому, что видел. Сердце его обливается кровью, как он представит, что его девочку…

Дамраф прижался лбом к стеклу и сжал пальцами бархатную занавеску. Он ненавидел себя за свою беспомощность. За то, что он бессилен помочь Сунор. За то, что он отпустил её с этими подонками. За то, что теперь происходит с его доченькой. Ненавидел себя вообще за всю жизнь Сунор. За то, что она росла без матери (как будто он был виноват в том, что она умерла при родах…) За то, что уделял ей так мало внимания, просто потакал всем её капризам, как будто хотел откупиться от неё. Политика, карьера были тогда для него важнее. Нужно было удовлетворить своё тщеславие. И ещё забыть о боли, которую принесла смерть жены. И он будто забыл, что у него осталась дочь… И чем он тогда отличается от Аяллы, которая отдала своего сына?…

Дамраф яростно рванул занавеску.

В этот момент в дверь, без стука, вошёл Орвил.

— Мой господин… — Чародей с удивлением смотрел на оторванную занавеску в руке Дамрафа. За его плечом стояла мертвенно-бледная Зельда. Одни глаза её горели негасимым пламенем. Друидка пугала Дамрафа.

Мужчина бросил занавеску на пол и вернулся к своему столу.

— Я слушаю.

Зельда обошла Орвила и, приблизившись к Дамрафу, поклонилась ему. Дамрафу иногда в учтивых поклонах друидки мерещилось презрение. Как в её взгляде мерещилось безумие.

Орвил закрыл за собой дверь и тоже подошёл ближе.

— Мой господин, у нас неприятности. Банды головорезов, которых мы подбили напасть на преступников, сами приняли смерть от их рук. Что ещё прискорбнее, ударная группа наших чародеев тоже не вернулась… А вот из разбойников несколько человек выжило…

Дамраф подался вперёд.

— Что они говорят? Что с моей дочерью?

— Один из них сказал, что она тоже участвовала в битве…

— Что?! — вскрикнул Дамраф. — Сунор не знает, с какой стороны подходить к мечу! И она… она не способна убивать…

Зельда покачала головой.

— Она околдована. Они её околдовали.

Отец Сунор опустил веки и до боли сжал кулаки.

— Господин, — обратился к нему Орвил, — ещё несколько дней, и преступники подберутся к границе Ханеласа и Таэрии.

— А этого нельзя допустить, — продолжила Зельда. — Они намерены подчинить силы Книги своей власти. Если они доберутся до руин Тадора, можно считать, что всё кончено. Придёт Час Гнева, о котором повествуют друидские пророчества, — зловещим голосом говорила друидка, — в мир придут разрушение и хаос, мрак и смерть.

— Господин, позвольте мне взять группу волшебников и отправиться в Ханелас, — сказал Орвил. — От нас они не уйдут, — уверенно добавил он.

Дамраф напряжённо размышлял. А что, если Аялла права? Что, если эти друиды лгут? Почему, в конце концов, он должен верить этим лесным колдунам, которые веками прятались на Гирите, и весь мир считал их не более, чем сказкой? Хотя, ведь именно они рассказали Джаре об Альянсе. Они приплыли в Таэрию, оставив свой лес, свой оплот, чтобы не дать новому смерчу разрушить города и унести человеческие жизни. И Джара, как он понял из её рассказа, самозабвенно доверяла Миерне и остальным друидам… Но с другой стороны, Миерна и друиды тоже раньше доверяли Джаре и её друзьям, а теперь…

Орвил явственно ощутил колебания энергии в воздухе и посмотрел на Зельду. Друидка сверлила взглядом Дамрафа, и тот вдруг вскинул голову и твёрдо произнёс:

— Отправляйся в Ханелас, Орвил. Сделай всё, что в твоих силах.

Страшное подозрение закралось в голову главного чародея Ордена Луны. Неужели эта ведьма влияет на мысли его господина? А что если с самого начала друиды…

Зельда вскинула фанатично горящие глаза на Орвила.

Нет. Он вообще ничего не заметил.

— Если всё будет продолжаться в таком темпе, к Тадору мы доберёмся калеками, — хмыкнул Тэллар, прикладывая к глазу тряпочку, смоченную в ледяной воде из ручейка и наблюдая, как Змейка меняет повязки на руках Сельмы. В стороне своей очереди дожидались Джара и Хаарт. Дождь наконец кончился, и Ангелы разбили бивак недалеко от Ветельса. Горел костёр (постарался Эйдан).

— А если ты будешь продолжать болтать, я поставлю тебе синяк на второй глаз! — пообещала Джара.

Сельма поднялась на ноги и задумчиво уставилась на свои руки. Змейка жестом позвала Джару.

— Все лица мужского пола немедленно отвернулись, — повелительным тоном молвила девушка. — Это всех касается, — добавила она, косясь на Тэллара.

Когда все отвернулись, Джара стянула одежду, и Змейка принялась смазывать кожу вокруг ран противовоспалительной и заживляющей мазью. Затем она аккуратно и туго перевязала торс и бедро девушки (к тому времени уже Ивору, Тэллару и Хаарту пришлось распрощаться со своими плащами, которые безжалостно разорвали на полоски для перевязки). Джара оделась и встала, делая бодрый вид.

— Спасибо, Змейка. Я прямо как новенькая! — Она, вскинув руки, попыталась размять спину и зацедила сквозь зубы ругательства.

— Ты поосторожнее руками маши, — проворчала Змейка. — Болит?

— Ничего у меня не болит, — лживым голосом ответила Бестия.

Змейка вздохнула, потом взялась за раны Хаарта. Рыцарь вздрагивал от каждого прикосновения её ловких и умелых рук, но Змейка, казалось, была равнодушна и говорила только по делу. Сунор стояла рядом, глядя на них сверху вниз.

— Остались сутки, и мы в Таэрии… — задумчиво проговорила Аерис, глядя вдаль.

Тэллар встал рядом с ней, воздел руки к небу и торжественно заговорил:

— Последний марш-бросок, последний рывок, чтобы вырвать победу из рук врага и…

— Сокол, я серьёзно насчёт синяка, — оборвала его Джара.

Тэллар опустил руки с обиженным видом.

— Ветельс обойдём с южной стороны, — заговорил Ивор. — Насколько я помню, южная часть города мало заселена, стены в плохом состоянии, и там почти нет стражников…

— Мы не будем обходить Ветельс, — вдруг перебила его Змейка.

Все удивлённо уставились на целительницу, а та, не отрывая взгляда от глубокой резаной раны на груди Хаарта, на которой лежали её пальцы, твёрдо добавила:

— Мы войдём в город.

— Змейка, это слишком огромный риск… — начала Джара.

— Если она так говорит, значит, не просто так, — возразил Эйдан.

Бестия вскинула на него раздражённый взгляд и собралась уже нагрубить, но Змейка тихо сказала:

— Здесь больший риск, Джара. — Целительница указала на рану Хаарта. — Нам нужно к хорошему лекарю. Хоть к тому же, что и в прошлый раз, — добавила она ещё тише.

Хаарт был бледным, как смерть, но ничего не сказал. Зато Сунор не выдержала и расплакалась. Она опустилась на колени перед Хаартом и сжала его руку. Змейка перебинтовала рану, поднялась с колен.

— Мы здесь заночуем? — обратилась она к Джаре.

Джара подтвердила кивком.

— Пойду тогда прогуляюсь.

Змейка пошла прочь. Эйдан подался было за ней, но Сельма положила руку ему на плечо. Маг обернулся и какое-то время глядел в светящиеся спокойствием глаза волшебницы, потом отошёл от неё, но за Змейкой не последовал.

Джара нацепила ножны с кинжалом и повернулась к Сунор. Та уже перестала плакать, просто молча сидела рядом с Хаартом.

— Вставай, — бросила ей Бестия.

Сунор подняла на неё взгляд в немом вопросе.

— Мы с тобой пойдём на разведку в Ветельс, — коротко пояснила Джара.

— Почему я? — спросила Сунор недовольно, но сама уже поднялась с земли и прятала кинжал в голенище сапога.

— Ты мне пригодишься больше остальных, — пожала плечами Джара.

— Может, лучше я пойду с тобой? — спросил Грифон.

— Нет, Ив. Мы проверим обстановку в городе, чтобы завтра меньше было проблем. С Сунор всё выйдет гораздо быстрее, сам понимаешь. Не бойся за меня. — Она улыбнулась.

— Ты ранена.

— Я заметила.

Ивор вздохнул.

— Осторожнее, Джей, договорились?

— Договорились. Пошли, — кинула она в сторону Сунор.

Та бросила взгляд на Хаарта, будто ожидала, что он тоже пожелает ей удачи и попросит себя беречь, но рыцарь глядел в ту сторону, куда ушла Змейка, и Сунор молча пошла прочь от бивака.

Джара благодарно улыбнулась друзьям за напутствия и искреннюю заботу в их взглядах, а затем быстрым шагом догнала Сунор.

Две стройные фигурки стремительно удалялись — обе в кожаных костюмах и вооружены кинжалами, у обеих по длинной блестящей чёрной косе.

— Может, это звучит кощунственно, но сейчас они выглядят похожими, — проговорил Тэллар.

— Сунор и Джара? — выразительно произнёс Ивор. — Не дури, Сокол.

— У обеих волосы чёрные, вот и всё, — хмуро добавила Аерис.

Сельма промолчала. Фигурки Джары и Сунор скрылись в темноте. Чародейка вернулась к костру. Хаарт сидел, тупо уставившись на беснующиеся язычки пламени. Змейка ещё не вернулась. Эйдана не было.

Трое друзей тоже подошли к костру.

— Если Джара выкинет какую-нибудь штуку… — начал Ивор, стараясь придать голосу грозный тон, но голос дрожал тревогой.

— Да не беспокойся, Грифон, — махнув рукой, сказал ему Тэллар как-то слишком уж беспечно. — Что с Бестией приключится-то? Да она и не одна.

— Нашёл тоже защитницу для Джары, — проворчала Аерис.

— Эта Сунор обязательно утянет её в передрягу, — угрюмо сказал Ивор и покосился на Хаарта, но тот, казалось, был не в этом мире.

— Кто кого ещё утянет, — хмыкнул Сокол. — У нашей Бестии патологическое пристрастие попадать в неприятности.

— Не надо было её пускать, — буркнул Ивор.

Сельма стояла, обхватив себя руками и задумчиво глядя в темноту.

Выглядят похожими, говоришь, Сокол?… Одна любит того, кого не следовало бы, а другая не любит того, кого стоило бы…

В комнате сидело четверо: рослый мужчина лет сорока с лицом, изборождённым глубокими следами от чёрноязвенной болезни, крепко сбитая женщина с коротко остриженными тёмными волосами и узкими хищными глазами, худощавый мужчина в чёрном плаще с изображением луны и звезды на спине и парень лет девятнадцати-двадцати с бледным от напряжения лицом и огнём горящим взглядом.

— Когда мы сможем приступить к атаке? — нетерпеливо спросил парень. Перед ним лежал хорошо сработанный меч с тёмно-алой рукоятью, и под гардой была повязана чёрно-красная лента. Это была древняя традиция, уже порядком позабытая воинами Материка — раньше ленты под гардами мечей составляли целый тайный язык, где каждый цвет обозначал что-то, важное для хозяина меча, рассказывал о его натуре, говорил о цели, с которой меч вынимается из ножен. Теперь ленты повязывали очень редко; но парнишка, случайно прознав о забытом обычае, немедленно раздобыл себе чёрно-красную ленту — знак того, что клинок будут поить кровью, пока не свершится месть.

— Потерпи ещё немного, Ронки, — сказал ему мужчина, чьё лицо было изъедено шрамами от язв. Это был Коддар, главарь всех бандитов, воров и головорезов во всей округе. — Мы ждём приказа господина чародея. — Он с насмешливым почтением кивнул в сторону Орвила.

Орвил незаметно поёжился. В обществе трёх бандитов, из которых первым был чуть ли не главный и самый жестокий разбойник всего Ханеласа, второй — женщина, убивавшая, чтобы убивать, а третьим — мальчишка, одержимый жаждой мести, чародею было, мягко говоря, неуютно.

— Я жду доклада от своего человека, — проговорил он, тщась, чтобы голос не дрожал.

— Надеюсь, вы не забыли об уговоре, — сладко проворковала разбойница. Звали её Рахина.

— Всё золото, обещанное моим господином, ваше, — кивнул Орвил. — Нам нужны лишь головы семерых преступников, а две другие девушки — живыми и невредимыми. Вы запомнили их описание?

— Разбойники обычно не отличаются грамотностью, так что приходится всё держать в уме. А память на лица у нас, уж поверьте, господин чародей, отменная, — с улыбкой проговорил Коддар, и Орвилу стало не по себе.

— Не сочтите за недоверие… — осторожно начал Орвил, и тут Коддар с Рахиной дружно расхохотались, и даже бледный, как полотно, Ронки издал смешок.

— Вы будете извиняться за недоверие к головорезам и ворам? — со смехом спросил Коддар.

Орвил помолчал, обмозговывая, что бы ответить.

— Я только хотел напомнить, чтобы никто из ваших людей не уносил с собой вещи преступников, — наконец сказал он.

— Мы помним, — ответила Рахина. — Вы, помнится, обещали возместить золотом за ценные вещи, которые нам не будет позволено забрать.

— Да, — кивнул чародей. — Двойную цену.

Рахина пожала плечами.

— Тогда можете не беспокоиться даже за носовые платки, господин волшебник. Для нас важнее золота ничего нет в этом грешном мире.

Коддар хмыкнул. Ронки молчал, нервно теребя кончик ленточки.

Дверь в комнату открылась, и вошёл молодой чародей. Он был взбудоражен.

— Господин Орвил, вы представить себе не можете!

— Что? — нетерпеливо спросил Орвил.

— Дочь господина Дамрафа и та преступница, которую тоже приказано взять живьём, недавно пробрались в город. Они здесь только вдвоём; остальные неподалёку от западных ворот, там они разбили бивак.

Орвил даже привстал от волнения.

— Великая Луна благоволит нам, — проговорил он удовлетворённо. — Итак, ты, я и ещё восемь магов отправляемся ловить госпожу Сунор и преступницу, остальные пусть выступают за ворота. — Он повернулся к Коддару. — Отдайте приказ своим людям атаковать вместе с моими чародеями. В городе ваша помощь не нужна.

— Вы точно уверены насчёт количества людей? — чуть насмешливо поинтересовался Коддар. — Моих людей без меня и Рахины три десятка. Да ещё ваших магов сколько? Около двадцати, если не ошибаюсь? Не многовато ли на семерых?

— Очень надеюсь, что этого не окажется мало, — серьёзно проговорил Орвил. Очень надеюсь. Десять магов уже погибло. Среди них был мой брат и друзья. Сегодняшней ночью счёт жертв этих преступников должен закрыться раз и навсегда.

Главарь бандитов повёл плечом.

— Ваше слово, наши деньги, как говорится, господин маг.

— Извольте подтвердить план, господин хороший, — с едва прикрытой усмешкой обратилась к Орвилу разбойница. — Убить всех до единого. Отрезать головы. Собрать все вещи и вместе с головами поднести к вашим благородным ногам. Получить золото. Сполна. Всё верно?

Орвил кивнул. Тогда Рахина тоже кивнула, и они с Коддаром встали и направились к выходу. Ронки встрепенулся, сжал рукоять меча и тоже вышел. Когда он прошёл мимо Орвила, тому показалось, что юноша твердит под нос какое-то имя, смутно знакомое главному чародею Ордена Луны. Но память так и не подсказала, чьё же именно.

Орвил повернулся к чародею.

— Кажется, я отдал тебе приказ.

Тот заметно колебался.

— Да, господин Орвил. Только я хотел сказать… Госпожа Сунор вовсе не выглядит так, будто её опаивают дурманом или издеваются… Она невредима, и эта преступница рядом с ней… Они шли бок о бок, как… почти… будто напарницы, что ли. Разговаривали…

— Не суй нос не в своё дело, — отрезал Орвил.

Чародей кивнул и вышел вон.

Взгляд друидки, пробирающий до костей, до сих пор жёг сознание Орвила.

Ночь плотным пологом мрака накрыла улицы Ветельса. Джара и Сунор осторожно крались в темноте, чтобы не попасться ненароком совестливым стражникам, таким, которые ночью всё-таки не оставляют свой пост и не меняют долг на кружку пива в какой-нибудь таверне. У них обеих в памяти проносились воспоминания о прошлом посещении Ветельса. Не сказать, чтобы они были приятными.

Сунор вела себя на удивление примерно. Шла молча, ни на что не жаловалась. Костюм из гладкой кожи отражал блики света из окон тех редких домов, где ещё не отправились на боковую. На голове поблёскивала в скупом свете луны, иногда показывавшейся из-за туч, ажурная диадема. Джара немного подумала, потом попросила Сунор её снять. Мало ли, какой обрывок мысли случайного припозднившегося прохожего может оказаться полезным…

Они иногда тихо перешёптывались по делу, но в основном шли молча. Они прошли один раз мимо таверны, из окон которой на чёрный камень улиц бил яркий свет. Из-за приоткрытой двери доносился весёлый гомон и звон кружек. Джара решила, что лучше заглянуть туда попозже, когда будет меньше народу. Если что, легче будет сделать ноги… или принять бой.

Джара ступала беззвучно, прислушивалась к каждому шороху, глядела по сторонам во все глаза и искоса посматривала на Сунор. В голове наёмницы внезапно возникла неожиданная мысль.

А мы ведь совсем не знаем Сунор. Мы ничего не знаем о ней, кроме того, что она дочь главы таэрийского Ордена Луны. Мы презираем её. Мы пренебрегаем ей. Пренебрегаем её мыслями, чувствами. А что мы знаем о том, почему она стала такой озлобленной, эгоистичной, даже жестокой? Почему замкнулась от остального мира неприступной стеной гордыни и высокомерия? На что она отвечает миру презрением и показным равнодушием? Я слышала как-то от одного мудрого человека, что люди не рождаются плохими. Мир делает их такими. Жизнь. Другие люди, в конце концов…

Спасибо… — вдруг пронеслось в голове.

Джара резко повернулась к Сунор, но та шла, казалось, всецело погружённая в свои мысли. Больше ни о чём поразмышлять им не дали. Мрак расступился, кольцом вокруг двух девушек выпуская десятерых мужчин в чародейских мантиях. Джара тут же вынула кинжал на изготовку, пусть и прекрасно знала, что против магии с куском заточенного железа не попрёшь. Сунор мигом одела на голову диадему. Та ярко блеснула, хотя небо было затянуто тучами, а улицу застилал непроглядный мрак и туман. Диадема Сунор раскрыла свои волшебные свойства в прошлой битве.

— Госпожа Сунор, — раздался голос.

Джара и Сунор вздрогнули от удивления и перекинулись взглядами. Из темноты шагнул ближе чародей, и Сунор его узнала.

— Орвил?

— Я, госпожа Сунор. Вы целы? Вы хорошо себя чувствуете? Идёмте к нам, мы…

— Что за чертовщина тут творится, Орвил? — раздражённо перебила его Сунор. Чародеи вздрогнули. Джара усмехнулась. Они привыкли её бояться и слушаться. Мало ли какой каприз придёт в голову сумасбродной, вспыльчивой и эгоистичной дочери их господина?

— Госпожа, ваш отец приказал в целости и сохранности доставить вас домой…

— Представь себе, Орвил, я как раз домой и собиралась! — фыркнула Сунор. — И я доберусь туда без вашей магии! Ты, может быть, вообще объяснишь, что происходит? К чему эта орава остолопов?

Орвил оправил мантию и покосился на Джару — с боязнью и ненавистью одновременно. "И что это я так всем не нравлюсь?" — подумала про себя она.

— Госпожа, вы, видимо, находитесь под действием дурмана или чар. Поверьте, для вашей же безопасности будет…

— Что ты мелешь, кретин?! — Сунор упёрла руки в бока. Глаза её метали молнии. — Какие чары? Какой дурман? — Она помолчала немного, сверля его взглядом, и Орвил пошатнулся, тронув висок. Видимо, Сунор немного перестаралась, яростно вскопошив все его мысли, чтобы найти ответ. — Да что за дребедень?! — взвизгнула она. — Какие издевательства надо мной?! Какие преступления?! Какой идиот это придумал?!

Она собралась дальше покопаться в его голове, но тут Орвил подал едва заметный знак своим чародеям, и они в миг выкинули магические сети и набросили их на Сунор и Джару. Сунор истошно завопила и попыталась вырваться, но пятеро магов (среди них Орвил) крепко держали заклинание и потащили её прочь.

Джара в сети не попалась. Жест Орвила она заметила, и реакция её была мгновенна. Одним кошачьим прыжком она преодолела расстояние между ней и каким-то чародеем (сети скользнули по камням улицы и исчезли, не найдя цели), взмахнула кинжалом и вонзила лезвие точно в углубление под шеей — в сказках только таким особым ударом можно было убить злых колдунов; Джара, конечно, сомневалась, что мага не убил бы выпад в сердце или просто перерезанная глотка, но в последнее время её жизнь тесно переплеталась со сказками. Незадачливый маг, которому не помогла его хвалёная магия, рухнул на колени, и из горла его захлестала кровь.

Джара отскочила и развернулась. Четверо магов готовили заклинания. Никакой самый быстрый и ловкий воитель не выстоит против нескольких первоклассных магов. Он успеет лишь замахнуться мечом, как его уже испепелят молнии или зажгут ярким факелом огненные шары. Или ещё что-нибудь, в зависимости от степени изощрённости фантазии мага. Но Джара знала, что им приказано было взять её живой. Значит, её шансы возрастают сто крат.

С руки одного мага сорвался хлыст. Джара подпрыгнула, и хлыст ударил под её ногами. Волшебники кинули сети, но Бестия мощно оттолкнулась, кувыркнулась в воздухе назад. Мягко приземлилась и тут же покатилась вбок, уходя от очередных сетей.

Тут улицу озарила вспышка. Маги невольно обернулись и увидели Сунор, вырвавшуюся из магических сетей. Диадема мерцала огнями на её голове, а глаза горели слепящим белым светом. Сунор метнула взгляд на чародея, стоявшего перед ней, и тот без звука повалился замертво.

Джару пробрала дрожь. Она тряхнула головой и подскочила к ближайшему магу, занося кинжал. Он успел обернуться, и глаза его расширились, а рот раскрылся в беззвучном крике. От близости смерти всё вылетело у него из головы, и с пальцев его сорвалась молния.

Джара прыгнула вбок, пытаясь спастись от заклинания, но она знала: ей не успеть. Успеть было просто невозможно. Но тут какая-то сила словно замедлила время вокруг, а Джару мощно крутанула, и она завертелась юлой. Молния полетела мимо. Время вернулось к привычному ходу. Всё ещё плохо понимая, что она спаслась и что её спасло, Джара по инерции продолжала двигаться. Длинная коса её взметнулась в такт движению, и молния, одним концом уже достигнув стены дома, другим задела её и побежала по чёрным волосам ослепительно-яркой сеточкой всепожирающих язычков. Джару прошибло разрядом, она, не думая, метнула руку к косе и обхватила её у основания. Язычки перекинулись на ладонь, и кожа мгновенно взбугрилась волдырями. А всего несколько секунд назад роскошные длинные волосы теперь едва прикрывали шею, и концы были обожжены и дымились. Ладонь разрывалась болью.

Чародей упал с рукоятью кинжала, торчащей точно между ключиц.

Тут два других мага, воспользовавшись замешательством Бестии, опутали её магическими сетями. Орвил догадался волшебством сшибить диадему с головы Сунор, а чародей, стоявший позади неё, накинул на девушку путы.

Из тени выступила Зельда. Она глядела на Джару и как-то безумно улыбалась. Бестия зашипела от злости. Ей многое хотелось сказать друидке, но от захлестнувших её чувств жгучей ненависти и бессильной ярости она не могла даже построить фразу. Зельда тоже ничего не сказала. Она отвела от Джары горящий взгляд больных глаз и обратилась к Орвилу.

— Оставь одного здесь держать сети, а остальные отправляйтесь за ворота.

— Зачем? — Орвила опять пробирала дрожь от одного её взгляда. — Наши и так справятся. Скорее всего, никого из её дружков, — он кивнул на Джару, — нет в живых, и тебе скоро притащат и головы, и предметы.

Джара застонала и стала биться в сетях, а Сунор принялась увещевать магов именем своего отца и обещать грозную расправу, но всё было тщетно.

— Оставь одного держать сети, и с остальными отправляйся за ворота, — повторила Зельда с нажимом.

Орвил сглотнул и исполнил её приказ.

Костёр медленно потухал, и Эйдан посылал в него короткие струи огня. У Хаарта был жар, и он лежал на плаще, прикрыв глаза и беззвучно шевеля сухими губами. Змейка сидела с ним рядом, обтирая лицо холодной мокрой тряпочкой. Маг косился на них, хмурился и играл с язычком пламени, заставляя его плясать между своих пальцев и отбрасывать блики на рубин, венчавший перстень.

Аерис спала; Сельма сидела, обхватив колени и положив на них подбородок, и смотрела в костёр. Тэллар, привалившись к седлу, снятому с его коня, лежал с закрытыми глазами, но Чародейка знала, что он не спит. Один Ивор ходил взад-вперёд и то и дело бросал встревоженные взгляды в сторону города.

— Что они так долго? — обеспокоенно спросил он.

— Грифон, Джара ушла всего час назад, — произнёс, не открывая глаз, Тэллар.

— Ничего не должно случиться, — сказал Эйдан. — Они ведь не пойдут на главную площадь заявлять во всеуслышание о своём присутствии. Только послушают мысли жителей, собирается ли кто выходить на охоту за Ангелами…

Ивор метнул на Эйдана гневный взгляд, будто говоривший: "А тебя вообще кто-нибудь спрашивает?" — но промолчал.

Сельму давно уже мучило чувство тревоги. В конце концов, она пришла к мысли, что не стоило отпускать Джару и Сунор одних. Ей следовало пойти с ними… Сельма покосилась на свои руки. Хотя нет, Джара бы точно не позволила. Тогда хотя бы Эйдана надо было отправить… Конечно, с Джарой не сравниться в ловкости, быстроте и искусстве владения кинжалом. А у Сунор её волшебная диадема и огромный ментальный дар. Но не бывает непобедимых людей…

Ивор стоял, скрестив руки на груди и устремив взгляд вдаль. Сельма подняла глаза на его широкую спину, и тут она чуть не задохнулась от захлестнувшей её волны безотчётной тревоги. В тот же момент Грифон вскрикнул, развернулся, и Ангелы увидели стрелу, торчавшую в его плече.

Все мгновенно вскочили на ноги. Сельма и Эйдан выбежали вперёд, готовясь творить заклинания. Позади них встала Аерис, натянув на тетиву лука три стрелы. Тэллар и Ивор обнажили мечи, но пока спрятались за деревьями, чтобы не попасть под обстрел из луков. Туда же пытались затащить и Змейку, но она посоветовала лучше спрятать Хаарта, а сама вырвала свою руку из руки Ивора и достала зеркальце. Тэллар оттащил Хаарта к кустарникам и спрятал его там. Рыцарь протестовал и делал попытки подняться, но рана горела огнём, голова кружилась, а ноги отказывались его держать.

А потом из темноты выступили разбойники с самым разнообразным оружием — от привычных мечей и кинжалов до шипастых хлыстов и палиц, с отходящими от железного наконечника цепями, с концов которых свисали тяжёлые шары. Впереди бойцов шагали лучники. Сзади полукругом отряд головорезов окружали маги. Всего вторгнувшихся к Ангелам с намерением порубить их светлые головы врагов было больше полусотни.

Против семерых. Нет, шестерых — Хаарт был не в состоянии сражаться. Или пятерых? У Змейки было лишь её зеркало, отражавшее заклинания. Если только заклинание попадёт на поверхность зеркала. Маленького зеркальца. А что могли Ивор и Тэллар против магов? А с рук Сельмы польются ручьи крови, стоит ей черпнуть из себя слишком много энергии. А ей придётся.

Лучники пустили град стрел. Большую часть сжёг Эйдан, но ещё часть упала, ударившись о невидимую стену. Пальцы Сельмы плохо гнулись, поэтому она сорвала повязки с рук зубами, и вокруг рта остались следы крови. Что-то щёлкнуло в голове волшебницы, она прошептала заклинание, и из седельной сумки взметнулся в воздух и лёг в её окровавленную руку жезл, увенчанный четырьмя камнями.

— А, к чёрту! — вдруг сказал Тэллар и выбежал из-за укрытия. Ивор кинулся за ним. Грифон и Сокол встали рядом с остальными Ангелами. И они почти не удивились, когда услышали, что Хаарт, вычерпав до дна остаток сил, собрав волю в кулак, поднялся и подошёл к ним.

Ангелы встали, чтобы биться насмерть.

На какое-то мгновение разбойники во главе с Коддаром и Рахиной и маги позади них дрогнули. Семеро отчаянных храбрецов стояли перед ними, отлично сознавая, что впереди смерть. Но они стояли, и твёрдая решимость читалась в их горящих взорах.

Маленькая, хрупкая, но непоколебимо храбрая девушка с вьющимися волосами, развевающимися по ветру, сжимающая зеркало в слегка дрожащих руках.

Однорукий худощавый калека со страшными шрамами, испещряющими лицо, но по ладони единственной руки которого пляшет огонь, бесспорно признавая своего повелителя.

Двое плечом к плечу стоящих воина с мечами наизготовку. Первый, светловолосый, улыбается так насмешливо и весело, будто не ему сейчас умирать. Лицо второго исполнено решимости и мужества. В его руках не обычный меч, а белый, почти светящийся во тьме, играющий жёлтыми бликами драгоценных камней на рукояти.

Юноша, который по всем законам должен без сознания пасть на траву, но всё-таки держащийся на ногах, вздымающий в руках абсолютно чёрный меч. Лицо, потное от усилий и лихорадочного жара, освещает отвага и внутренняя сила.

Словно вышедшая из легенд эльфка с великолепным луком, на тетиве которого трепещут, готовые взлететь, чтобы нести смерть, три стрелы. На бледном гордом лице изумрудами сверкают раскосые нечеловеческие глаза.

Волшебница с короткими рыжими волосами, трепещущимися на ветру. Как у святой мученицы с ладоней, будто держащих божий скипетр, капают частые крупные кровавые капли, и как у жестокого монстра из подземных глубин глаза горят ледяным огнём, а рот измазан кровью несчастных жертв.

Враги их дрогнули. Но лишь на мгновение. А затем бросились вперёд.

Лучники, видя, что два мага творят с их стрелами, решили на дальнюю атаку времени больше не терять. Они отбросили луки и арбалеты и выхватили оружие ближнего боя, и все разбойники с диким рёвом понеслись на Ангелов.

Столб разъярённого пламени пополз им навстречу, разрывая ночной мрак. Бандиты, бежавшие в первых рядах, загорелись и истошно завопили. Те, кто был позади них, отступили, не желая повторять судьбу своих сотоварищей.

Полетели стрелы, пущенные из волшебного лука Аерис. Сначала три, затем пять, и восемь разбойников грохнулись замертво.

Раздались хлопки — это маги переместились из задних рядов вперёд. Головорезы стали отступать назад. Поплыл новый столб пламени от Эйдана, но его затушили стремительные водяные струи. Полетели стрелы Аерис, но в полёте ещё вспыхнули огнём и упали на землю огарками. Один маг рухнул — Ивор метнул в него свой нож. Чародеи вскинули руки и как один отправили в Ангелов столп заклинаний.

Ведомая неизвестной силой, Змейка выставила зеркальце перед собой, и ладони её вновь вспыхнули ярким светом. Но теперь свет образовал огромный щит перед Ангелами, и заклинания со страшными звуками ударились о щит, отразились от него и понеслись с ещё большей скоростью в своих создателей. Змейка пошатнулась, свет померк, но Ангелы загородили её.

Пользуясь замешательством чародеев, Эйдан направил на них бушующее пламя. И вдруг из завесы огня с диким криком выбежал человек. Был ли он мужчиной, женщиной, молодым или стариком, определить было невозможно — он горел. Но с криком "За Илену!" кинулся он к Сельме, желая заключить её в смертельные объятия.

Ронки бежал, кричал и напоролся на меч Хаарта, выступившего вперёд. Пламя лизнуло рыцаря, но не причинило вреда. А чёрный меч, хлебнув крови и смерти, вспыхнул страшным дьявольским пламенем. Больше не было ни слабости, ни боли. В Хаарта влили новую силу. И Ангел Смерти двинулся убивать.

Сельма в то время вскинула жезл. Ей не была ещё открыта его сила. До сих пор, что бы она ни делала, жезл не отзывался ей. Но теперь он просто не мог молчать. Четыре камня засияли великим огнём, и силы четырёх стихий вырвались наружу. Это была внешняя сила, не внутренняя, какую Чародейка черпала из себя для своих заклинаний, и отчего медленно, но верно в ней угасала жизнь, утекая кровью сквозь раны на ладонях. Взбушевались ветер, огонь, вода, земля.

Прорвавшись сквозь нестройные и верно редеющие ряды паникующих магов, Ивор и Тэллар схватились с разбойниками. Запели мечи, рекой полилась кровь. Они бились и знали: если их атаковали, значит там, за стенами города, и на Джару с Сунор тоже напали. И они сражались с ещё большей яростью, будто количество убитых ими головорезов здесь, у ворот Ветельса, сможет помочь Джаре там, внутри.

И тут амулет на груди Тэллара завибрировал. Белые крылья вспыхнули светом, и для Сокола время потекло медленнее. Но для его врагов он стал молниеносно быстрым, настолько, что почти нереально было различить чётко его удары, а уж парировать их и вовсе невозможно. Замелькали руки, заблистал клинок. Даже Ивор чуть отступил, наблюдая за ураганом, звавшимся Сокол, которому его артефакт открыл свою силу.

Змейка отошла в сторону и рухнула на траву. Поверхность зеркальца потускнела, но у неё ещё оставались силы. Собрав последние их крупицы, она подарила свет Ангелам, чтобы разум их не застила ярость, а крылья и корона поддерживали изнутри.

Аерис повесила волшебный лук за спину, и его энергия грела и поддерживала полуэльфку. Она взмахнула руками, и поднялся дикий ветер, безумный, безжалостный, но безропотно подчиняющийся Ангелу.

Эйдан поливал врага струями пламени и сам был огнём. Сознание очистилось от ненужных мыслей. Существовали только враги, окружившие их сплошным кольцом, и пламя, которым нужно было их сжечь. Полетел очередной огненный шар, и вдруг перстень на пальце Эйдана завибрировал, рубин вспыхнул на миг, и новая струя пламени, сорвавшись с руки мага, не полетела во врага, а преобразовалась в подобие человеческой фигуры. Страшный слуга, слепленный из огня, простёр красно-золотые ручищи, лижущие воздух обжигающими язычками, и стал поливать вражьих чародеев огнём. Те стали поспешно ставить защиту, но некоторых пламя поглотило, и они побежали, вопя.

А потом разом раскрылись порталы, и на поле страшной битвы оказалось ещё десятка три магов. Они до последнего не верили, что их помощь может понадобиться, считали, что друиды просто спятили, требуя от Дамрафа отправить новых чародеев в подкрепление. Но теперь они оказались в самой гуще битвы и немедленно вступили в бой.

Ангелы теряли силы. Они отступали и сгрудились вокруг потерявшей сознание Змейки. И тут снова засверкали диски порталов, и на поле брани возникло около двадцати чародеек. К сердцам героев верный путь нашло отчаяние. Теперь им точно не выстоять. Но вновь прибывшие чародейки почему-то стали атаковать их врагов.

— Это чародейки Аяллы! — воскликнул Хаарт, разя своим мечом, который прорезал плоть, словно мягкое масло, и рубил надвое вражье оружие, будто оно было из бумаги. — Похоже, они за нас!

— Надо бежать! — вскрикнул Ивор, сыпля яростными ударами.

— Нам некуда бежать, мы окружены! — также криком отвечала Аерис, стараясь перекричать шум ветра, завывавшего в аккордах оды смерти и отчаянной, безрассудной храбрости.

А на груди Тэллара снова забился, словно в дрожи, его амулет, будто о чём-то напоминая. О чём-то важном, от чего зависели их жизни, а он, Сокол, взял и забыл…

Взгляд Йоланта обратился на Тэллара… "Ангел Трёх Сил", — произнёс царь нерейев…

— Я конченый идиот! — проорал Сокол, и в то же мгновение шестеро Ангелов исчезли.

Когда они переместились в Ветельс, Джара и Сунор были опутаны магическими сетями, а подле них стоял один из магов Ордена Луны и бледная девушка в длинном балахоне.

Ивор почти сразу признал в ней одну из друидок. Чародей растерялся и даже не сразу сообразил ударить заклинанием. А когда сообразил, было уже поздно. В него одновременно летели стрела, огненный шар и тонкая извилистая молния.

Зельда попятилась, вытянув руки. Среди каменных стен и улиц города она была не больно-то сильна, а магов Дамрафа вокруг не осталось. Аерис натянула новую стрелу для друидки, но тут тишину разорвал вопль Джары:

— Не тронь её!!!

Ангелы повернулись к Бестии (Эльфийка продолжала держать Зельду на прицеле), и над тёмной улицей пронёсся вздох.

— Джей! — вскрикнул Ивор и кинулся к девушке.

Путы уже пропали, и Сунор с Джарой поднимались на ноги.

— Ив, молчи! — рявкнула наёмница. — Подумаешь, новая причёска…

— Ты хочешь её пощадить? — спросила Аерис, готовая спустить тетиву в любой момент.

— Нет, — огрызнулась Джара, уперев ногу в грудь мёртвого чародея и выдёргивая свой кинжал. — Я её сама убью.