Алый Рубин

14

Сегодня занятия тянулись мучительно медленно, школьный обед был такой же противный, как обычно (йоркширский пудинг), и когда после двойного урока химии можно было наконец идти домой, я чувствовала себя снова готовой ко сну.

Шарлотта весь день меня игнорировала. На одной из перемен я попыталась заговорить с ней, но она заявила:

— Если ты хочешь извиниться — забудь это!

— А за что я должна извиняться? — возмутилась я.

— Ну, если ты сама не понимаешь…

— Шарлотта! Я же не виновата, что этот дурацкий ген унаследовала я, а не ты!

Шарлотта гневно сверкнула глазами.

— Это не дурацкий ген, это дар. Что-то совершенно особое. И то, что он достался тебе, — это абсолютное расточительство. Но ты просто глупый ребёнок и вряд ли можешь это понять.

С этими словами она развернулась и ушла.

— Она справится, — сказала Лесли, когда мы забирали свои вещи из шкафчиков. — Ей вначале надо привыкнуть к тому, что она теперь такая же, как все.

— Но она так несправедлива, — пожаловалась я. — Я же ничего у неё не отнимала.

— Это как посмотреть. — Лесли протянула мне свою щётку для волос. — На, возьми.

— Зачем?

— Причесаться, зачем же ещё?

Я послушно провела щёткой по волосам.

— А для чего я это делаю, собственно говоря?

— Я просто хочу, чтобы ты хорошо выглядела при встрече с Гидеоном. По счастью, тебе не нужна тушь для ресниц, потому что твои ресницы от природы офигенно чёрные и длинные…

При имени Гидеона я покраснела как рак.

— Может, сегодня я его вообще не увижу. Сегодня меня собираются послать в подвал 1956 года для выполнения домашних заданий.

— Ну, может, он встретится тебе по дороге туда или обратно.

— Лесли, я не в его вкусе!

— Он не это имел ввиду, — сказала Лесли.

— Нет, именно это!

— Ну и что? Своё мнение всегда можно изменить. Во всяком случае, сам он в твоём вкусе!

Я открыла рот и опять закрыла. Было бессмысленно отрицать это. Он был в моём вкусе. Хотя я с радостью уверила бы себя в обратном.

— Любая девчонка посчитает его крутым, — сказала я. — По крайней мере внешне. Но он всё время выводит меня из себя и… командует мной и… и он просто… просто невероятно…

— …Классный? — Лесли любовно улыбнулась мне. — Ты тоже, честно! Ты самая классная девчонка, какую я знаю. Возможно, кроме меня. И командовать ты тоже умеешь. Пойдём. Я очень хочу посмотреть на лимузин, который тебя заберёт.

Джеймс чопорно кивнул мне, когда мы поравнялись с его нишей.

— Подожди, — сказала я Лесли. — Мне надо спросить Джеймса кое о чём.

Когда я остановилась, с лица Джеймса исчезло надутое выражение, и он обрадованно улыбнулся мне.

— Я ещё раз обдумал наше последний разговор, — сказал он.

— Про поцелуи?

— Нет! Про оспу. Может быть, я всё-таки ею заболел. Кстати, твои волосы сегодня особенно красиво блестят.

— Спасибо! Джеймс, ты можешь оказать мне любезность?

— Я надеюсь, это не имеет отношения к поцелуям?

Я засмеялась.

— Тоже неплохая идея! — сказала я. — Но я насчёт манер.

— Манер?

— Ну, ты всё время жалуешься, что у меня совсем нет манер. И ты совершенно прав! Поэтому я хотела бы попросить тебя показать мне, как правильно себя вести. В твоём времени. Как надо говорить, как приседать, как — ну что ещё?

— Держать веер? Танцевать? Как вести себя, когда в зале находится принц-регент?

— Именно!

— Ну, это я могу тебе показать.

— Ты просто сокровище, — сказала я и повернулась, чтобы уйти. — А, и вот ещё что: Джеймс, ты умеешь фехтовать?

— Само собой разумеется, — ответил Джеймс. — Не хочу хвалиться, но среди моих друзей в клубе я считаюсь одним из лучших фехтовальщиков. Сам Гальяно говорит, что я исключительный талант.

— Супер! — сказала я. — Ты настоящий друг!

— Ты хочешь, чтобы призрак научил тебя фехтовать? — Лесли с интересом следила за нашим разговором. Разумеется, она могла слышать только мои реплики. — Может ли дух вообще держать шпагу?

— Посмотрим, — ответила я. — Во всяком случае, он прекрасно разбирается в XVIII веке. Он, в конце концов, сам оттуда.

На лестнице нас нагнал Гордон Гельдерман.

— Ты опять разговаривала с нишей, Гвендолин. Я точно видел.

— Да, Гордон, это моя любимая ниша. Она обижается, если я с ней не разговариваю.

— Ты знаешь, что ты чудачка, да?

— Да, дорогой Гордон, я знаю. Но у меня, по крайней мере, не ломается голос.

— Это пройдёт, — заверил Гордон.

— Хорошо бы ты сам прошёл, — проворчала Лесли.

— Ах, вы двое, конечно, опять хотите поговорить, — высказался Гордон. Он был, как всегда, очень навязчив. — Я понимаю. Вы сегодня просидели голова к голове всего пять часов. Может, потом встретимся в кино?

— Нет, — сказала Лесли.

— Я всё равно не могу, — вздохнул Гордон, следуя за нами по вестибюлю, как тень. — Должен писать это дурацкое сочинение про кольца-печатки. Я уже говорил, что ненавижу мистера Уитмена?

— Да, но только сто раз, — сказала Лесли.

Мы не успели ещё выйти на улицу, как я заметила перед школьными воротами лимузин. Моё сердце застучало. Мне всё ещё было ужасно неловко за вчерашний вечер.

— Ого! А это что за драндулет? — Гордон присвистнул. — Может, всё-таки верен слух, что в нашу школу ходит дочь Мадонны — разумеется, инкогнито и под вымышленным именем?

— Ясен пень, — сказала Лесли, сощурившись на солнце. — Поэтому её забирают на лимузине. Чтобы никто не заметил её инкогнито.

На лимузин глазели несколько школьников. Синтия и её подруга Сара тоже стояли на лестнице и таращились. Таращились они, правда, не на лимузин, а несколько правее.

— А я думала, что старую карьеристку не интересуют парни, — сказала Сара. — Даже такие роскошные экземпляры.

— Возможно, это её кузен, — предположила Синтия. — Или брат.

Я вцепилась в локоть Лесли. На нашем школьном дворе действительно стоял Гидеон в джинсах и майке. Он разговаривал с Шарлоттой.

Лесли сразу поняла.

— А я думала, что у него длинные волосы, — сказала она с упрёком.

— Ну да, — ответила я.

— Наполовину длинные, — сказала она. — В том-то и разница. Очень классно.

— Он голубой, ставлю пятьдесят фунтов, что он голубой, — заявил Гордон. Он опёрся рукой на моё плечо, чтобы улучшить себе обзор между Синтией и мной.

— О Боже, он до неё дотрагивается! — проговорила Синтия. — Он берёт её за руку!

На лице Шарлотты сияла улыбка. Она нечасто улыбалась (не считая ироничной улыбки Моны Лизы), но если уж улыбалась, то выглядела очаровательно. На щеке даже появлялась ямочка. Гидеон, конечно, тоже это видел, и он наверняка считал её какой угодно, только не обыкновенной.

— Он гладит её по щеке!

О Боже! В самом деле! Укол, который я ощутила, было невозможно игнорировать.

— А сейчас он её поцелует!

Мы все затаили дыхание. Действительно создавалось впечатление, что Гидеон собирается поцеловать Шарлотту.

— Но только в щёку, — с облегчением вздохнула Синтия. — Это всё же её кузен. Гвенни, пожалуйста, скажи, что он её кузен.

— Нет, — ответила я. — Они не родственники.

— И он не голубой, — добавила Лесли.

— Спорим? Ты посмотри только на его печатку!

Шарлотта ещё раз одарила Гидеона сияющим взглядом и окрылённо удалилась. Очевидно, её дурное настроение улетучилось.

Гидеон повернулся к нам. Я осознала, какое зрелище мы собой представляем: четыре девчонки и Гордон, хихикая, пялятся на него с лестницы.

Я знаю таких девчонок, как ты.

Всё, как и ожидалось. Ну просто здорово.

— Гвендолин! — вскричал Гидеон. — Ну вот и ты наконец!

Коллективный вдох у Синтии, Сары и Гордона. И у меня тоже, если честно. Одна Лесли сохраняла хладнокровие. Она легонько подтолкнула меня.

— Поторопись, пожалуйста. Твой лимузин ждёт.

Спускаясь по лестнице, я чувствовала на спине их взгляды. Наверное, они стояли разинув рты. Гордон так уж точно.

— Привет, — сказала я, подходя к Гидеону. Больше ничего я из себя выдавить не смогла. В свете солнца его глаза казались ещё более зелёными.

— Привет. — Он смотрел на меня чуть пристальным взглядом. — Ты выросла за ночь?

— Нет. — Я стянула на груди куртку. — Форма села.

Гидеон улыбнулся. Затем он глянул поверх моего плеча.

— Это твои подруги там, наверху? По-моему, одна из них сейчас упадёт в обморок.

О Боже.

— Это Синтия Дейл, — сказала я, не оборачиваясь. — У неё повышенный уровень эстрогена. Если хочешь, могу познакомить.

Улыбка Гидеона стала тоньше.

— Возможно, мы к этому ещё вернёмся. А сейчас вперёд! У нас сегодня много дел.

Он взял меня за руку (с лестницы донёсся громкий писк) и повёл к лимузину.

— Я должна буду делать домашнее задание. В 1956 году.

— Планы изменились. — Гилеон открыл передо мной дверцу (синхронный визг с лестницы). — Мы навестим твою прапрабабушку. Она настаивала на твоём присутствии. — Он положил руку мне на спину, чтобы помочь сесть в лимузин (ещё один визг с лестницы).

В лимузине я плюхнулась на заднее сиденье и посмотрела на знакомую круглую фигуру напротив.

— Привет, мистер Джордж.

— Гвендолин, моя храбрая девочка, как ты себя чувствуешь сегодня? — Мистер Джордж сиял наперегонки со своей лысиной. Гидеон уселся рядом с ним.

— А-хм, хорошо, спасибо. — Я покраснела, вспомнив, какое жалкое зрелище я вчера собой представляла. Но Гидеон, во всяком случае, не позволил себе никого язвительного намёка. Он вёл себя так, как будто ничего не случилось. — Так что там насчёт моей прапрабабушки? — спросила я торопливо. — Я не поняла.

— Да, мы тоже не совсем поняли, — вздохнул Гидеон.

Лимузин тронулся с места. Я преодолела искушение посмотреть через заднее стекло на лестницу.

— Маргрет Тилни, урождённая Гранд, была бабушкой твоей бабушки Аристы и последней путешественницей во времени перед Люси и тобой. Стражи без проблем смогли считать её в первый хронограф после её второго перемещения в 1894 году. Остаток своей жизни — она умерла в 1944 году — она регулярно элапсировала с помощью хронографа, Анналы описывают её как дружелюбную, готовую к сотрудничеству особу. — Мистер Джордж нервно провёл рукой по лысине. — Когда во время Второй Мировой войны Лондон начали бомбить, она с хронографом в группой Стражей переехала за город. Там она умерла от осложнений после воспаления лёгких в возрасте 67 лет.

— Как — м-м-м — печально. — Я не совсем поняла, что мне делать с этой информацией.

— Как ты знаешь, Гидеон посетил в прошлом уже семерых из Круга Двенадцати и взял у них кровь для второго, нового хронографа. Шестерых, если считать близнецов за одного. С твоей и его кровью не хватает только четверых из Круга. Опал, Жадеит, Сапфир и Чёрный турмалин.

— Элен Бёрли, Маргрет Тилни, Люси Монтроз и Пол де Вильерс, — пояснил Гидеон.

— Именно. Мы не думали, что с Маргрет возникнут какие-либо проблемы. — Мистер Джордж откинулся на спинку сиденья. — С другими — да, но с Маргрет Тилни не было ни малейших причин предполагать осложнения. Её жизнь запротоколирована Стражами до мелочей. Мы знаем, где она провела каждый день своей жизни. Поэтому организовать встречу между ней и Гидеоном было нетрудно. Прошлой ночью он отправился в 1937 год, чтобы увидеться с Маргрет Тилни в нашем здании в Темпле.

— В самом деле прошлой ночью? Когда же ты спал, скажи на милость?

— Мы считали, что сможем провернуть это очень быстро, — ответил Гидеон. Он скрестил руки на груди. — На всю акцию мы отвели час.

Мистер Джордж продолжал:

— Он объяснил ей положение вещей, но Маргрет против ожидания отказалась дать ему кровь. — Он выжидательно посмотрел на меня. Я должна что-то сказать?

— Может быть… э-э-э… она не поняла? — предположила я. Какая-то запутанная история.

— Она всё прекрасно поняла. — Гидеон покачал головой. — Она уже знала, что первый хронограф украли и что я пытаюсь получить её кровь для второго.

— Но как она могла предвидеть то, что случится через много лет? Она что, была ясновидящей? — не успев произнести это, я поняла. Весь этот путешественно-временной хлам стал постепенно впитываться в мой мозг.

— Кто-то побывал там до тебя и рассказал ей, да? — спросила я.

Гидеон одобрительно кивнул.

— И он внушил ей, чтобы она ни в коем случае не давала кровь. Ещё непонятнее было то, что она отказалась со мной разговаривать. Она позвала на помощь стражей и потребовала, чтобы меня держали подальше от неё.

— Но кто это мог быть? — Я подумала. — Собственно говоря, речь может идти только о Люси и Поле. Они умеют перемещаться во времени и хотят воспрепятствовать завершению Круга.

Мистер Джордж и Гидеон переглянулись.

— Когда Гидеон вернулся, мы столкнулись с настоящей загадкой, — сказал мистер Джордж. — У нас было примерное представление о том, что могло произойти, но отсутствовали доказательства. Поэтому Гидеон сегодня утром ещё раз отправился в прошлое и вновь посетил Маргрет Тилни.

— У тебя, однако, был насыщенный день. — Я искала в лице Гидеона следы усталости, но их не было. Напротив, он выглядел очень бодро. — А как твоя рука?

— Хорошо. Послушай, что скажет мистер Джордж. Это важно.

— На этот раз Гидеон посетил Маргарет непосредственно после её первого перемещения в 1894 году, — сказал мистер Джордж. — При этом ты должна знать, что фактор Х, или ген путешествия во времени, проявляется в крови только после первого перемещения. Поэтому кровь, взятая у путешественника до его начального прыжка, в хронографе распознаваться не будет. Граф Сен Жермен провёл по этому поводу несколько экспериментов, которые чуть не привели к поломке хронографа. То есть посещать путешественника в детстве, чтобы взять у него кровь, нет никакого смысла. Хотя это бы многое упростило. Ты понимаешь?

— Да. — А что ещё я могла сказать?

— Поэтому Гидеон встретил сегодня утром юную Маргрет перед её первым официальным элапсированием. После первого перемещения её сразу же отвезли в Темпл. Во время подготовки к считыванию она переместилась во второй раз, причём это было самое длинное изо всех измеренных неконтролируемых перемещений. Она отсутствовала более двух часов.

— Мистер Джордж, давайте опустим несущественные подробности, — предложил Гидеон с ноткой нетерпения в голосе.

— Да-да. На чём это я остановился? Значит, Гидеон посетил Маргрет перед её первым элапсированием. И он снова рассказал ей об украденном хронографе и о шансе всё исправить с помощью второго хронографа.

— Ха! — вскричала я. — Вот откуда более взрослая Маргарет узнала всю историю! Гидеон сам ей всё рассказал.

— Да, это вероятно, — ответил мистер Джордж. — Но и в этот раз юная Маргрет слышала всю историю не впервые.

— То есть кто-то побывал там до Гидеона. Люси и Пол. Они отправились в прошлое с помощью украденного хронографа, чтобы рассказать Маргрет Тилни, что рано или поздно появится некто, кто захочет взять у неё кровь.

Мистер Джордж ничего не ответил.

— Так дала она кровь на этот раз?

— Нет, — ответил мистер Джордж. — Она опять отказалась.

— Правда, в 16 лет она ещё не была такой неуступчивой, как в старости, — сказал Гидеон. — На сей раз она снизошла до небольшого разговора. И в конце концов сказала, что если она и будет разговаривать про кровь, то только с тобой.

— Со мной?

— Она назвала твоё имя. Гвендолин Шеферд.

— Но… — я принялась жевать нижнюю губу, а мистер Джордж с Гидеоном внимательно за мной наблюдали. — Я думала, что Пол и Люси исчезли до моего рождения. Как же они могли знать моё имя и назвать его этой Маргрет?

— Да, в том-то и дело, — сказал мистер Джордж. — Смотри: Люси и Пол стащили хронограф в мае того года, когда ты родилась. Вначале они спрятали его в настоящем. Пару месяцев им удавалось скрываться от детективов Стражей, разбрасывая ложные следы и используя всякие уловки. Они часто меняли города и объездили с хронографом пол-Европы. Но затем наш круг стал сжиматься, и они поняли, что скрыться на длительное время они смогут только в прошлом, если сбегут туда с хронографом. К сожалению, сдаться им даже не пришло в голову. Они защищали свои фальшивые идеалы абсолютно бескомпромиссно. — Он вздохнул. — Они были такие юные и страстные… — Его взгляд мечтательно застыл.

Гидеон откашлялся, и мистер Джордж перестал таращиться в пустоту. Он продолжал:

— До сих пор мы думали, что они совершили этот шаг в сентябре в Лондоне, за пару недель до твоего рождения.

— Но тогда они не могли бы знать моё имя!

— Верно, — согласился мистер Джордж. — Поэтому после сегодняшних событий мы рассматриваем вероятность того, что они переместились в прошлое уже после твоего рождения.

— Каковы бы ни были причины, — добавил Гидеон.

— При этом непонятно, откуда Люси и Пол знали твоё имя и твоё предназначение. Так или иначе, Маргрет Тилни отказалась сотрудничать.

Я подумала.

— И как мы теперь подберёмся к её крови? — О Боже! Неужели я это сказала? — Вы же не станете применять насилие? — Я представила себе Гидеона, орудующего эфиром, наручниками и гигантским шприцем, и это омрачило его образ в моих глазах.

Мистер Джордж покачал головой.

— Одно из двенадцати золотых правил Стражей гласит, что принуждение применяется только тогда, когда все остальные методы — объяснения, уговоры — не сработали. Поэтому мы попробуем вначале то, что предложила Маргрет, — отправим к ней тебя.

— Чтобы я её уговорила?

— Чтобы мы разобрались в её мотивах и узнали, от кого у неё сведения. По её собственным словам, с тобой она будет разговаривать. Мы хотим узнать, что она скажет.

Гидеон вздохнул.

— Из этого ничего не выйдет. Я всё утро пытался убедить их, но всё без толку.

— Да. И поэтому мадам Россини шьёт тебе сейчас хорошенькое летнее платье для 1912 года. Ты должна будешь познакомиться со своей прапрабабушкой.

— Почему именно 1912 год?

— Год мы выбрали абсолютно произвольно. Тем не менее Гидеон считает, что вы попадёте в ловушку.

— В ловушку?

Гидеон ничего не ответил, он только смотрел на меня. И он действительно выглядел обеспокоенным.

— По законам логики это практически исключено, — заметил мистер Джордж.

— Зачем кому-то устраивать нам ловушку?

Гидеон наклонился ко мне.

— Подумай сама: у Люси и Пола есть хронограф, в который уже считана кровь десяти из двенадцати путешественников. Чтобы завершить Круг и использовать Тайну в собственных целях, им нужна только наша кровь — твоя и моя.

— Но… Люси и Пол как раз собирались воспрепятствовать завершению Круга и открытию Тайны.

Мистер Джордж и Гидеон снова переглянулись.

— Это то, во что верит твоя мать, — сказал мистер Джордж.

И то, во что до сих пор верила я сама.

— А вы нет?

— Посмотри на дело с другой стороны. Что, если Люси и Пол хотят использовать Тайну исключительно для себя? — спросил Гидеон. — Что, если они именно с этой целью украли хронограф? И единственное, чего им не хватает, чтобы обойти графа Сен Жермена, — это наша кровь.

Я подумала над его словами, а затем сказала:

— И поскольку они могут встретить нас только в прошлом, им надо нас куда-нибудь заманить, чтобы добраться до нашей крови?

— Они должны понимать, что нашу кровь они получат только силой, — сказал Гидеон. — И мы в свою очередь тоже знаем, что добровольно они нам свою кровь не дадут.

Я подумала о мужчинах, напавших на нас вчера в Гайд-парке.

— Именно, — сказал Гидеон, словно читая мои мысли. — Если бы они нас убили, они могли бы взять у нас столько крови, сколько им надо. Осталось выяснить, откуда они знали, что мы там будем.

— Я знаю Люси и Пола. Это просто не в их стиле, — произнёс мистер Джордж. — Они выросли на 12 золотых правилах Стражей и абсолютно точно не заказали бы убийство своих собственных родственников. Они знают, что вначале надо попробовать уговоры и объясне…

— Вы знали Люси и Пола, мистер Джордж, — сказал Гидеон. — Но разве вы можете знать, какими они стали за это время?

Я переводила взгляд с одного на другого.

— В любом случае мне было бы интересно узнать, чего хочет от меня моя прапрабабушка, — заметила я. — И как это может оказаться ловушкой, если мы сами выбрали время своего визита?

— Я тоже так считаю, — сказал мистер Джордж. Гидеон разочарованно вздохнул. — Так или иначе, решение принято.

Мадам Россини надела на меня белое клетчатое платье длиной по щиколотку, украшенное матросским воротником. Талию подчёркивал голубой сатиновый шарф из того же материала, что и бант между воротником и застёжкой.

Посмотрев в зеркало, я была слегка разочарована. Я выглядела очень опрятно. В этой одежде я чем-то напоминала служку из церкви Св. Люка, куда мы время от времени ходили к воскресной службе.

— Конечно, моду 1912 года нельзя сравнить с экстравагантностью рококо, — заметила мадам Россини, передавая мне кожаные сапожки на пуговках. — Я бы сказала, очарование женщин скорее пряталось, чем подчёркивалось.

— Я бы тоже так сказала.

— Теперь причёска. — Мадам Россини легонько подтолкнула меня к стулу и расчесала мои волосы на косой пробор. Затем она закрепила пряди на затылке.

— Не слишком ли — а-хм — пышно здесь, за ушами?

— Так и надо, — ответила мадам Россини.

— Но я не думаю, что мне это идёт, как вы считаете?

— Тебе идёт буквально всё, моя маленькая Лебединая шейка. Кроме того, это не конкурс красоты. Речь идёт о…

— … аутентичности. Я знаю.

Мадам Россини рассмеялась.

— Вот и хорошо.

В этот раз за мной пришёл доктор Уайт — он должен был отвести меня в подвал с хронографом. Доктор был, как обычно, в дурном расположении духа, зато Роберт, маленький мальчик-призрак, радостно улыбался мне.

Я улыбнулась в ответ. Он был ужасно милый, с его светлыми кудряшками и ямочками на щеках.

— Привет!

— Привет, Гвендолин, — ответил Роберт.

— Нет никаких причин для столь бурной радости, — заметил доктор Уайт, махнув чёрной повязкой.

— О нет, зачем это опять?

— Нет оснований доверять тебе, — ответил доктор Уайт.

— Ах! Дайте сюда, грубиян! — Мадам Россини выхватила у него из рук чёрный платок. — На этот раз никто не испортит Гвендолин причёску!

А жаль. Мадам Россини собственноручно и очень осторожно завязала мне глаза. Из-под повязки не выбился ни один волосок.

— Удачи, дорогая, — сказала она мне вслед. Я слепо махнула рукой на прощанье. Снова это неприятное чувство — спотыкаться в пустоте. Но путь в подвал с каждым разом становился всё более знакомым. Тем более что сейчас мне помогал Роберт. «Ещё две ступеньки, потом налево через тайную дверь. Осторожно, порожек. Ещё десять шагов, и мы у большой лестницы».

— Действительно замечательный сервис, большое спасибо.

— Не надо иронии, — сказал доктор Уайт.

— Почему ты слышишь меня, а он нет? — огорчённо спросил Роберт.

— Я тоже не знаю, к сожалению, — ответила я, и меня охватило сострадание к нему. — Ты хочешь ему что-нибудь сказать?

Роберт молчал.

Доктор Уайт сказал:

— Гленда Монтроз права. Ты действительно разговариваешь сама с собой.

Я вела рукой по стене, вдоль которой мы шли.

— Ах, я знаю эту нишу. Сейчас опять ступенька, вот она, и через двадцать четыре шага поворот направо.

— Ты считала шаги!

— Только от скуки. Почему вы, собственно, такой недоверчивый, доктор Уайт?

— Совершенно нет. Я тебе вполне доверяю. Потому что в данный момент ты достаточно благонравна, разве что сбита с толку вывернутыми идеями твоей матери. Но никто не знает, что из тебя получится. Поэтому мне бы не хотелось, чтобы ты знала местонахождение хронографа.

— Этот подвал не может быть таким уж большим, — возразила я.

— Ты и представления не имеешь, — заявил доктор Уайт. — Мы в нём теряли людей.

— Правда?

— Да. — В его голосе послышался отзвук смеха, и я поняла, что он шутит. — Некоторые целыми днями блуждали по коридорам, а потом их опять выносило к началу.

— Я бы хотел сказать ему, что мне очень жаль, — произнёс Роберт. Очевидно, ему надо было время для раздумья.

— Ох. — Бедный паренёк. Если бы я могла остановиться и обнять его! — Но ты же не виноват.

— Ты уверена? — Доктор Уайт, видимо, всё ещё думал о потерявшихся в подвале людях.

Роберт засопел.

— Утром мы поругались. Я сказал, что ненавижу его и хотел бы иметь другого отца.

— Но он же не принял это всерьёз, наверняка нет!

— Принял. И сейчас он думает, что я его не люблю, и я больше не могу ему это сказать. — Тонкий голосок, который сейчас заметно дрожал, разрывал мне сердце.

— Поэтому ты всё ещё здесь?

— Я не хочу оставлять его одного. Он не может видеть и слышать меня, но возможно, он чувствует, что я рядом.

— Ох, миленький. — Я больше не могла выдержать и остановилась. — Я уверена, он знает, что ты любишь его. Каждый отец знает, что дети иногда говорят вещи, которые вовсе не имеют ввиду.

— Правда, — сказал доктор Уайт глухим голосом. — Если отец на два дня запретил детям телевизор, потому что они оставили велосипед под дождём, то ему не стоит удивляться, если они начнут кричать и говорить такое, что в обычном состоянии им бы и не пришло в голову.

Он повёл меня дальше.

— Я рада, что вы это сказали, доктор Уайт!

— Я тоже, — добавил Роберт.

Остаток пути мы с ним пребывали в отличном настроении. Наконец открылась тяжёлая дверь — и снова захлопнулась за нашими спинами.

Я сняла повязку. Первый, кого я увидела, был Гидеон с цилиндром на голове. Я расхохоталась. Ха! Сейчас болваном в шляпе был он!

— У неё сегодня исключительно хорошее настроение, — заметил доктор Уайт. — Благодаря обильным разговорам с самой собой. — Но это прозвучало не так саркастично, как обычно.

Мистер де Вильерс тоже расхохотался.

— Смотрится действительно забавно, — проговорил он сквозь смех. — Ты похож на директора цирка!

— Рад, что вам понравилось, — сказал Гидеон.

Не считая цилиндра, он выглядел очень хорошо. Тёмные брюки, тёмный сюртук, белая рубашка — эдакий гость на свадьбе. Он окинул меня взглядом с ног до головы, и я, затаив дыхание, стала ждать реванша. На его месте я бы сразу придумала как минимум десять язвительных замечаний по поводу моего костюма.

Но он ничего не сказал, он просто улыбался.

Мистер Джордж занимался хронографом.

— Гвендолин уже получила инструкции?

— Я полагаю, что да, — ответил мистер де Вильерс. Он полчаса рассказывал мне об «Операции «Жадеит», а мадам Россини в это время дошивала мой костюм. Операция «Жадеит»! Я казалась себе самой кем-то вроде тайного агента Эммы Пил. Нам с Лесли очень нравился фильм «Мстители» с Умой Турман.

Я всё ещё не могла согласиться с настойчивыми утверждениями Гидеона о том, что мы попадём в ловушку. Маргрет Тилни хотя и высказала недвусмысленное пожелание поговорить со мной, но не назвала время, когда должен состояться этот разговор. Даже если у неё и было намерение завлечь меня в ловушку, она не могла знать, в какой день и час я появлюсь в её жизни. И было действительно маловероятно, что именно в этот день Люси и Пол решат подкараулить нас. Июнь 1912 года Стражи выбрали совершенно произвольно. Маргарет Тилни было тогда 35 лет, и она вместе с мужем и тремя детьми проживала в их доме в Белгравии. Именно там мы и собирались её навестить.

Я огляделась и заметила, что Гидеон смотрит на меня. Вернее, на мой вырез. Ну, это уж слишком!

— Эй, ты что, таращишься в моё декольте? — возмущённо прошипела я.

Он улыбнулся.

— Не совсем, — шепнул он в ответ.

И тут я поняла, что он имел ввиду. В рококо было намного проще прятать предметы за кружевами, подумала я.

Но, к сожалению, на нас обратил внимание мистер Джордж.

Он наклонился ко мне.

— Это что, мобильник? — спросил он. — Но ты не должна проносить предметы из нашего времени в прошлое!

— Почему нет? Это может оказаться полезным! — И фотография Ракоци с лордом Бромптоном получилась великолепно! — Если бы в прошлый раз у Гидеона был приличный пистолет, нам бы пришлось намного легче!

Гидеон закатил глаза.

— Представь себе, что ты потеряла свой мобильник в прошлом, — сказал мистер де Вильерс. — Наверное, тот, кто его найдёт, не сумеет в нём разобраться. Но возможно, что и сумеет. Тогда твой мобильник изменит будущее. А пистолет! Невозможно себе и представить, что произошло бы, научись человечество использовать более технологичное оружие раньше, чем оно вообще было изобретено.

— Кроме того, такие предметы стали бы доказательством вашего — и нашего — существования, — заметил доктор Уайт. — Одна маленькая ошибка способна всё изменить и подвергнуть опасности континуум.

Я закусила нижнюю губу, размышляя, в какой мере газовый баллончик, который я, к примеру, потеряю в XVIII веке, может изменить будущее человечества. Возможно, даже в лучшую сторону, если его найдёт кто-нибудь подходящий …

Мистер Джордж протянул руку.

— Я пока за ним присмотрю.

Вздохнув, я залезла в вырез и отдала ему мобильник.

— Но потом я сразу же заберу его обратно!

— Ну что, мы готовы наконец? — осведомился доктор Уайт. — Хронограф настроен.

Я была готова. Я ощутила лёгкое покалывание в животе и осознала, что мне сейчас гораздо интереснее, чем если бы меня отправили в какой-нибудь скучный подвал для выполнения домашних заданий.

Гидеон испытывающе посмотрел на меня. Наверное, он прикидывал, что ещё я могла спрятать. Я ответила ему честным взглядом — газовый баллончик я смогу прихватить только в следующий раз. Жаль, конечно.

— Готова, Гвендолин? — спросил он наконец.

Я улыбнулась ему.

— Готова, если ты готов.