Алый Рубин

9

Мама обняла меня так крепко, как будто я три года пропадала без вести. Мне пришлось раз …дцать поклясться ей, что у меня всё в порядке, лишь тогда она перестала меня расспрашивать.

— С тобой тоже всё окей, мама?

— Да, всё в порядке, дорогая.

— Итак, у всех всё в порядке, — насмешливо произнёс мистер де Вильерс. — Хорошо, что мы это выяснили. — Он подошёл к нам с мамой так близко, что я могла уловить запах его туалетной воды (что-то пряно-фруктовое с лёгкой примесью корицы. Я сразу же ощутила голод).

— И что нам теперь с тобой делать, Грейс? — Волчьи глаза пристально смотрели на маму.

— Я сказала правду.

— Да, по крайней мере в отношении предназначения Гвендолин, — ответил мистер де Вильерс. — Однако хотелось бы выяснить, почему акушерка, которая тогда с такой готовностью подделала справку о рождении, именно сегодня вдруг неожиданно уехала?

Мама пожала плечами.

— Я бы не стала придавать такого значения каждой случайности, Фальк.

— Точно так же я нахожу странным, что ты при наступлении схваток решилась на домашние роды. Любая женщина, имеющая хоть каплю разума, при первых же симптомах отправилась бы в роддом.

Да, тут он был прав.

— События стали развиваться слишком быстро, — ответила мама не моргнув глазом. — Я была страшно рада, что акушерка в тот момент находилась у нас.

— Ну допустим. Но в случае преждевременных родов любая женщина отправилась бы после родов в больницу, чтобы обследовать ребёнка.

— Мы так и сделали.

— Да, но только на следующий день, — возразил мистер де Вильерс. — В отчёте из больницы сказано, что ребёнка обследовали очень тщательно, но мать проверяться не стала. Почему, Грейс?

Мама рассмеялась.

— Ты бы лучше понял меня, если бы сам родил ребёнка и прошёл через несколько десятков гинекологических осмотров. Я чувствовала себя замечательно, мне только хотелось знать, всё ли в порядке с ребёнком. Что меня удивляет — как это вы так быстро получили ответ из больницы? Я считала, что это конфиденциальная информация.

— Пожалуйста, можешь подать жалобу на больницу по поводу нарушения конфиденциальности, — ответил мистер де Вильерс. — А мы тем временем продолжим искать акушерку. Мне стало уже очень интересно, что нам может рассказать эта женщина.

Дверь отворилась, и вошли мистер Джордж с доктором Уайтом, а следом за ними миссис Дженкинс со стопкой папок в руках.

Потом появился Гидеон. На сей раз я внимательно рассмотрела всю его фигуру, а не только красивое лицо. Я искала хоть что-нибудь непривлекательное, чтобы рядом с ним не выглядеть такой несовершенной. Но, к сожалению, ничего не нашла. У него не было ни кривых ног (а от поло вполне могли бы быть!), ни чересчур длинных рук, ни больших мочек ушей (что, по утверждению Лесли, являлось признаком жадной натуры). Он был неподражаемо хорош собой, особенно вот так, как он сейчас стоял — опершись на письменный стол и скрестив руки на груди.

Оставались только длинные, почти до плеч, волосы, которые можно было посчитать дурацкими, но мне не удалось даже это. Волосы были такие здоровые и блестящие, что я поневоле спросила себя, каковы они на ощупь.

Какая досада, что такая прекрасная внешность растрачена на абы кого.

— Всё подготовлено, — сказал мистер Джордж и подмигнул мне. — Машина времени готова к старту.

Мальчик-призрак Роберт робко помахал мне рукой. Я помахала в ответ.

— Ну, теперь мы в полном составе, — объявил мистер де Вильерс. — То есть Гленда и Шарлотта с нами попрощались. Они просили передать сердечный привет.

— Да уж, готов биться об заклад, — проворчал доктор Уайт.

— Бедная девочка! Два дня фантомных болей — тут, конечно, мало радости, — лицо мистера Джорджа сочувственно вытянулось.

— И к тому же эта мать, — пробормотал доктор Уайт, листая принесённые миссис Дженкинс акты. — Действительно наказана, бедное дитя.

— Миссис Дженкинс, что там у мадам Россини с гардеробом Гвендолин?

— Она как раз только что… Я сейчас узнаю. — Миссис Дженкинс снова устремилась к двери.

Мистер Джордж энергично потёр руки.

— Ну что ж, можно начинать!

— Но вы же не станете подвергать её опасности? — сказала мама, обращаясь к мистеру Джорджу. — Вы будете держать её в стороне от этого дела?

— Разумеется, мы будем держать её в стороне, — ответил Гидеон.

— Мы сделаем всё, чтобы защитить Гвендолин, — заверил мистер Джордж.

— Мы не можем держать её в стороне, Грейс, — сказал мистер де Вильерс. — Она — часть этого дела. Тебе это должно было быть ясно с самого начала. До того, как ты затеяла эту дурацкую игру в прятки.

— Но благодаря вам девушка абсолютно не подготовлена и ничего не знает, — добавил доктор Уайт. — Что, естественно, неизмеримо усложняет нашу миссию. Но, возможно, это и входило в ваши намерения.

— В мои намерения входило защитить Гвендолин от опасности, — ответила мама.

— Я сам, один, уже довольно много сделал, — произнёс Гидеон. — И могу сам довести это дело до конца.

— Именно на это я и надеялась, — сказала мама.

«Я могу сам довести это дело до конца». Ну вообще! Я еле удержалась от смеха. Это прозвучало как фраза из какого-нибудь дурацкого боевика, где главный герой, меланхолично поигрывая мускулами, в одиночку спасает мир, расправляясь с боевым отрядом из двухсот ниндзя, с флотилией враждебных космических кораблей или же с целой деревней вооружённых до зубов бандитов.

— Мы посмотрим, для каких заданий она сможет подойти, — сказал мистер де Вильерс.

— У нас есть её кровь, — возразил Гидеон. — Больше ничего нам от неё не нужно. По мне, она может приходить сюда каждый день и элапсировать — и все будут довольны.

Как? Элапсировать? Это прозвучало как одно из тех словечек, которыми мистер Уитмен имел обыкновение забрасывать нас на уроках английского. «В принципе неплохой интерпретационный подход, Гордон, но в следующий раз немного более элаборированно, пожалуйста». Или он говорил «элапсированно»? Без разницы — и Гордон, и я, и остальной класс слышали это слово впервые. Кроме Шарлотты, разумеется.

Мистер Джордж заметил, что я сбита с толку.

— Под элапсированием понимается целевая выборка твоего лимита перемещений, для чего мы посредством хронографа отправляем тебя в прошлое на пару часов. Таким образом мы избегаем неконтролируемых прыжков. — Он повернулся к остальным. — Я уверен, что со временем Гвендолин ещё поразит нас всех своим потенциалом. Она…

— Она ребёнок! — перебил его Гидеон. — Она ни о чём не имеет ни малейшего представления!

Я залилась краской. Ну что за наглость. И как презрительно он на меня посмотрел! Этот тупой, чванливый… игрок в поло!

— Совершенная неправда, — сказала я. И никакой я не ребёнок! Мне шестнадцать с половиной лет. Столько же, сколько и Шарлотте. В моём возрасте Мария-Антуанетта давно была замужем (я это знала не из уроков истории, а по фильму с Кирстен Данст, который мы с Лесли смотрели на DVD). А Жанне д’Арк было вообще пятнадцать лет, когда она…

— Ах нет? — голос Гидеона буквально источал насмешку. — Что же ты знаешь, к примеру, из истории?

— Достаточно. — Разве я не получила только что пятёрку по контрольной?

— В самом деле? Кто правил Англией после Георга I?

Я не имела никакого понятия.

— Георг II? — сказала я наугад.

Ха! Он выглядел разочарованным. Вроде угадала.

— И какой королевский дом сменил Стюартов в 1702 году и почему?

Вот дерьмо!

— М-м-м… Это мы ещё не проходили, — ответила я.

— Не-е-е, это понятно. — Гидеон повернулся к остальным. — Она ничего не знает по истории. Она даже говорить нормально не умеет. Не важно, куда мы переместимся — она будет бросаться в глаза как пёстрый пёс. Кроме того, она не имеет ни малейшего понятия, о чём идёт речь. Она была бы не только абсолютно бесполезной, она бы создала угрозу для всей нашей миссии!

Что? Я не умею нормально говорить? Мне как раз пришла в голову парочка нормальных ругательств, которые я могла бы бросить ему прямо в лицо!

— Я думаю, ты достаточно ясно выразил своё мнение, Гидеон, — заметил мистер де Вильерс. — Сейчас было бы интересно узнать, что скажет по этому поводу сам граф.

— Вы не можете этого сделать. — Это была мама. Её голос прозвучал вдруг как-то сдавленно.

— Граф будет, конечно, искренне рад познакомиться с тобой, Гвендолин, — сказал мистер Джордж, не обращая внимания на мамины слова. — Рубин, Двенадцатый, последний из Круга. Ваша встреча будет торжественным моментом!

— Нет! — сказала мама.

Все посмотрели на неё.

— Грейс! — произнесла бабушка. — Не начинай всё сначала!

— Нет! — повторила мама. — Пожалуйста! Не нужно, чтобы он с ней знакомился. Ему должно быть достаточно, что её кровь завершит круг.

— Завершила бы круг, — поправил доктор Уайт, по-прежнему перелистывая акты. — Если бы нам после кражи не пришлось начать всё сызнова.

— Как бы то ни было: я не хочу, чтобы Гвендолин с ним знакомилась, — ответила мама. — Это моё условие. Гидеон может взять всё на себя.

— Разумеется, не в твоей власти принимать решения на этот счёт, — сказал мистер де Вильерс, а доктор Уайт воскликнул:

— Условия! Она ставит условия!

— Но она права! Никому не пойдёт на пользу, если мы вовлечём в дело эту девушку, — произнёс Гидеон. — Я расскажу графу о том, что случилось, и я уверен, что он будет того же мнения, что и я.

— Он в любом случае захочет на неё посмотреть, чтобы составить своё собственное суждение, — возразил Фальк де Вильерс. — Для неё это не опасно. Ей даже не придётся покидать дом.

— Миссис Шеферд. Я вас заверяю, что с Гвендолин ничего не случится, — сказал мистер Джордж. — Ваше мнение о графе базируется, вероятно, на предубеждениях, развеять которые для нас было бы большой радостью.

— Боюсь, что вам это не удастся.

— Разумеется, ты хочешь нам объяснить, по каким таким причинам ты отвергаешь графа — человека, которого ты ни разу в жизни не видела, дорогая Грейс, — сказал мистер де Вильерс.

Мама сжала губы.

— Мы слушаем! — продолжал давить мистер де Вильерс.

Мама молчала.

— У меня просто… такое чувство, — прошептала она наконец.

Мистер де Вильерс цинично улыбнулся.

— Я ничего не могу с собой поделать Грейс, но мне уже давно кажется, что ты о чём-то умалчиваешь. Чего ты боишься?

— Кто такой вообще этот граф и почему я не должна с ним знакомиться? — спросила я.

— Потому что у твоей матери такое чувство, — произнёс доктор Уайт, одёргивая на себе пиджак. — Этот человек, кстати, уже более двухсот лет как мёртв, миссис Шеферд.

— И это должно так и остаться, — пробормотала мама.

— Граф Сен Жермен — пятый из двенадцати путешественников во времени, Гвендолин, — объяснил мистер Джордж. — Ты уже видела в архиве его портрет. Именно он первый понял назначение хронографа и расшифровал старинные тексты. Он не только выяснил, как можно с помощью хронографа переместиться в любой день любого года по своему выбору, но он также открыл и Тайну, сокрытую за Тайной. Тайну Двенадцати. С помощью хронографа ему удалось отыскать четырёх путешественников во времени, родившихся до него, и посвятить их в эту Тайну. Граф искал и нашёл поддержку у лучших людей своего времени — математиков, алхимиков, магов, философов, всех их очаровало и увлекло его дело. Они совместно расшифровали старинные писания и рассчитали даты рождения семерых путешественников во времени, которым ещё предстояло родиться, чтобы завершить Круг. В 1745 году граф основал здесь, в Лондоне, общество Стражей, Тайную Ложу графа Сен Жермена.

— Расшифровкой старинных текстов граф обязан таким известным людям, как Раймундус Луллус, Агриппа фон Неттенгейм, Джон Колет, Генри Дрейпер, Саймон Форман, Сэмюэл Хартлиб, Кенельм Дигби, Джон Уоллис, — сказал мистер де Вильерс.

Ни одно из имён не было знакомо мне даже отдалённо.

— Ни одно из имён ей не знакомо даже отдалённо, — насмешливо проговорил Гидеон.

О Боже! Он что, способен читать мысли? На тот случай, если способен, я злобно посмотрела на него и подумала изо всех сил: «Ты! Тупой! Воображала!».

Он отвел взгляд.

— Но Исаак Ньютон умер в 1727 году. Как он мог стать одним из Стражей? — Я сама удивилась, как мне это пришло в голову. Лесли рассказала мне об этом вчера по телефону, и непостижимым образом эта информация закрепилась в моём мозгу. Такой уж тупой, как утверждал этот Гидеон, я вовсе не была.

— Верно, — сказал мистер Джордж и улыбнулся. — Это одно из преимуществ путешественника во времени. Можно искать себе друзей даже в прошлом.

— А что это за Тайна, сокрытая за Тайной? — спросила я.

— Тайна Двенадцати проявится тогда, когда кровь всех двенадцати путешественников будет считана в хронограф, — торжественно произнёс мистер Джордж. Поэтому нужно замкнуть Круг. Это огромное дело, которое необходимо совершить.

— Но я же последняя из Двенадцати! Со мной Круг должен быть замкнут!

— Да, он бы и был, — ответил доктор Уайт. — Если бы семнадцать лет назад твоей кузине Люси не пришло в голову украсть хронограф.

— Хронограф украл Пол, — сказала леди Ариста. — Люси только…

Мистер де Вильерс поднял руку.

— Да-да, скажем просто, они вместе его украли. Двое детей, сбившихся с пути… Были уничтожены плоды пятивековой работы. Миссия практически провалена, и завещанное графом Сен Жерменом почти навек утрачено.

— Завещанное — это и есть Тайна?

— По счастью, в этих стенах находился ещё один хронограф, — продолжал мистер Джордж. — Запускать его не предусматривалось. Он попал к Стражам в 1757 году. Он был поломан, веками находился в заброшенном состоянии, драгоценные камни украдены. За два столетия тяжёлой, кропотливой реконструкции Стражам удалось…

Доктор Уайт нетерпеливо перебил его:

— Короче говоря: его починили, и он действительно заработал, в чём, правда, мы смогли удостовериться только тогда, когда одиннадцатый путешественник во времени, а именно Гидеон, вошёл в возраст инициации. Мы потеряли первый хронограф, а с ним кровь десяти путешественников. Теперь мы должны были начать всё сначала со вторым хронографом.

— Чтобы… гм… открыть Тайну Двенадцати, — дополнила я. Я чуть не сказала «проявить». Постепенно я начала себя чувствовать так, как будто мне промыли мозги.

Ответом был торжественный кивок мистера Джорджа и доктора Уайта.

— Да, и что это за тайна?

Мама вдруг некстати начала смеяться — самозабвенно и заливисто, как Каролина при просмотре фильмов про мистера Бина.

— Грейс! — прошипела леди Ариста. — Возьми себя в руки!

Но мама всё хохотала и хохотала.

— Тайна это Тайна это Тайна, — вырвалось у неё между двумя приступами хохота. — Всё как всегда!

— Я же говорил — сплошь истерички! — пробурчал доктор Уайт.

— Прекрасно, что ты во всём можешь видеть смешную сторону, — добавил мистер де Вильерс.

Мама утёрла слёзы в уголках глаз.

— Извините. На меня просто накатило. Собственно говоря, я бы лучше заплакала, честно.

Я поняла, что со своим вопросом о природе тайны я далеко не продвинусь.

— Что такого в этом графе опасного, что я не должна с ним знакомиться? — спросила я вместо этого.

Мама только покачала головой, снова сделавшись очень серьёзной. Я потихоньку начала о ней беспокоиться. Такие перепады настроения были ей совсем не свойственны.

— Абсолютно ничего, — ответил за неё доктор Уайт. — Твой мать просто боится, что ты можешь прийти в соприкосновение с духовным мышлением, противоречащим её собственному восприятию. Правда, она в этих стенах ничего не решает.

— Духовное мышление, — повторила моя мать, и на сей раз именно её голос источал насмешку. — Это не будет немного масло масляное?

— Как бы то ни было: давайте предоставим Гвендолин самой решать, хочет ли она встретиться с графом или нет.

— На один разговор? В прошлом? — Я вопросительно перевела взгляд с мистера Вильерса на мистера Джорджа. — Он сможет мне ответить на вопрос о тайне?

— Если он захочет, — сказал мистер Джордж. — Ты увидишься с ним в 1782 году. Граф был уже очень стар. Он приехал в Лондон с визитом. Со строго секретной миссией, о которой его биографы и историки ничего не знали. Он переночевал здесь, в этом доме. Поэтому будет очень просто устроить вашу встречу. Разумеется, Гидеон будет тебя сопровождать.

Гидеон пробормотал что-то нечленораздельное, но явно со словами «бэбиситтер» и «идиоты». «Бэбиситтер для идиотов»? Как я ненавидела этого типа.

— Мама?

— Скажи «нет», дорогая!

— Но почему?

— Ты ещё не готова.

— К чему я не готова? Почему я не должна знакомиться с этим графом? Что в нём опасного? Скажи мне, мама.

— Да, скажи ей, Грейс, — подал голос мистер де Вильерс. — Она ненавидит всю эту таинственность. И у собственной матери это должно особенно ранить, я думаю.

Мама молчала.

— Ты видишь, очень трудно вытащить из нас действительно полезную информацию, — сказал мне мистер Вильерс. Его янтарные глаза серьёзно смотрели на меня.

Моя мать по-прежнему молчала.

Мне хотелось потрясти её как следует. Фальк де Вильерс был прав: эти глупые намёки мне совершенно не помогли.

— Значит, я выясню это сама, — сказала я. — Я хочу с ним познакомиться. — Я не знаю, что произошло, но я больше не чувствовала себя пятилетним ребёнком, который рвётся домой, чтобы забиться под кровать.

Гидеон застонал.

— Грейс, ты сама слышала, — сказал мистер де Вильерс. — Я бы предложил, чтобы ты сейчас отправилась в Мэйфэйр и приняла успокоительную таблетку. Мы доставим Гвендолин домой, когда мы… с ней закончим.

— Я не оставлю её одну, — прошептала мама.

— Каролина и Ник скоро должны вернуться из школы, мам. Ты спокойно можешь идти. Я могу сама присмотреть за собой.

— Не можешь, — прошептала мама.

— Я поеду с тобой, Грейс, — сказала леди Ариста непривычно мягким голосом. — Я здесь уже два дня без перерыва, и у меня болит голова. Дела приняли совершенно неожиданный оборот. Но теперь… всё уже не в наших руках.

— Очень мудро, — заметил доктор Уайт.

У мамы был такой вид, как будто она вот-вот расплачется.

— Ну хорошо, — сказала она. — Я ухожу. Я полагаюсь на то, что будет сделано всё, чтобы с Гвендолин ничего не случилось.

— И что она завтра утром без опозданий пойдёт в школу, — добавила леди Ариста. — Она не должна много пропускать. Она не Шарлотта.

Я ошеломлённо посмотрела на неё. Про школу я совсем забыла.

— Где мои пальто и шляпа? — спросила леди Ариста. Мужчины в комнате облегчённо вздохнули. Неслышно, но очень заметно.

— Миссис Дженкинс обо всём позаботится, леди Ариста, — сказал мистер де Вильерс.

— Пойдём, дитя моё, — сказала маме леди Ариста.

Мама колебалась.

— Грейс. — Фальк де Вильерс взял мамину руку и поднёс к губам. — Для меня было большим удовольствием вновь увидеть тебя после стольких лет.

— Ну, лет прошло не так уж много, — сказала мама.

— Семнадцать.

— Шесть, — возразила мама, и это прозвучало немного оскорблённо. — Мы виделись на похоронах моего отца. Но ты, вероятно, забыл об этом.

Она посмотрела на мистера Джорджа.

— Вы присмотрите за ней?

— Миссис Шеферд, я вам обещаю, что Гвендолин будет у нас в полнейшей безопасности, — сказал мистер Джордж. — Доверьтесь мне.

— Мне ничего другого не остаётся, — Мама отняла свою руку у мистера де Вильерса и надела сумку на плечо. — Могу я ещё раз коротко переговорить с дочерью с глазу на глаз?

— Само собой разумеется, — ответил Фальк де Вильерс. — В соседней комнате тебе никто не помешает.

— Лучше на улице, — сказала мама.

Мистер де Вильерс поднял брови.

— Ты боишься, что мы станем подслушивать и подглядывать через дырки в портретах? — Он засмеялся.

— Мне просто нужен свежий воздух, — ответила мама.

В это время суток сад был закрыт для публичного осмотра. Несколько туристов, оснащённых огромными фотоаппаратами, с завистью глядели, как мама открывает ключом двухметровую кованую решётку и вновь закрывает её за собой.

Я была просто в восхищении от роскоши цветущих клумб, насыщенной зелени травы и плывущего в воздухе цветочного аромата.

— Это была отличная идея, — сказала я. — Я уже начала чувствовать себя как дети подземелья. — Я жадно подставила лицо солнцу, которое для начала апреля грело удивительно сильно.

Мама села на тиковую скамейку и потёрла рукой лоб — очень похоже на леди Аристу, только мама не выглядела при этом такой древней.

— Это настоящий кошмар, — сказала она.

Я плюхнулась на скамейку рядом с ней.

— Да. Никакой возможности как следует всё обдумать. Ещё вчера утром всё было как обычно, а потом вдруг… У меня такое чувство, что моя голова сейчас лопнет — столько информации она должна сразу переварить. Тысячи мелочей, которые не хотят согласовываться между собой.

— Мне ужасно жаль, — сказала мама. — Я бы так хотела избавить тебя от всего этого.

— Что ты такого тогда натворила, что он все на тебя злятся?

— Я помогла Люси и Полу бежать, — ответила мама. Она быстро оглянулась, словно желая убедиться, что нас никто не слышит. — Некоторое время они прятались у нас в Дареме. Но те, конечно, это выяснили. И Люси с Полом должны были исчезнуть.

Я подумала о том, что узнала за сегодняшний день — и внезапно поняла, где моя кузина.

Паршивая овца нашей семьи жила не где-нибудь в джунглях Амазонки среди аборигенов или в каком-нибудь монастыре Ирландии, как мы с Лесли рисовали себе в детстве.

Нет, Люси и Пол были совершенно в другом месте.

— Они исчезли в прошлом вместе с хронографом, да?

Мама кивнула.

— У них не оказалось выбора. Но для них это было тяжёлое решение.

— Почему?

— Нельзя уносить хронограф из своего времени. Если так сделать, то невозможно вернуться обратно. Кто забирает хронограф в прошлое, тот там и остаётся.

Я сглотнула.

— Какова же должна быть причина, чтобы решиться на такое? — спросила я тихо.

— Они поняли, что в настоящем для них и хронографа надёжного убежища нет. Стражи выследили бы их рано или поздно в любом уголке мира.

— Почему они украли его, мама?

— Они хотели воспрепятствовать… завершению Круга крови.

— Что произойдёт, если Круг крови замкнётся? — Боже мой, неужели я уже стала говорить как они? Круг крови. Я скоро начну разговаривать стихами!

— Послушай, дорогая, у нас не очень много времени. Даже если они сейчас утверждают обратное — они будут пытаться привлечь тебя к выполнению своей миссии. Ты им нужна, чтобы замкнуть Круг и проявить Тайну.

— В чём заключается Тайна, мама? — У меня было такое чувство, что я задавала этот вопрос уже тысячу раз.

— Я знаю так же мало, как и остальные. Я могу лишь предполагать. Тайна могуча, она даст тому, кто сумеет её использовать, огромную власть. Но власть в руках не тех людей очень опасна. Люси и Пол считали, что именно поэтому тайна не должна быть раскрыта. Они принесли огромную жертву.

— Это я поняла. Я только не поняла, почему.

— Может быть, некоторых людей там, в доме, подстёгивает их научное любопытство, но намерения других не столь бескорыстны. Я знаю, что они ни перед чем не остановятся, лишь бы достичь своей цели. Ты не можешь доверять никому из них. Никому, Гвендолин.

Я вздохнула, Ничего полезного она мне так и не сказала.

Из-за ограды сада послышался гул мотора, затем к главным воротам подъехал автомобиль. Хотя машинам тут было ездить нельзя.

— Пора, Грейс! — крикнула от калитки леди Ариста.

Мама поднялась.

— Ох, сегодня будет чудный вечер. Ледяные взгляды Гленды наверняка заморозят еду на столе.

— Почему акушерка уехала именно сегодня? И почему ты не родила меня в роддоме?

— Они должны оставить бедную женщину в покое.

— Грейс! Ну иди уже! — Леди Ариста постучала острием зонтика по кованой решётке.

— Боюсь, что тебе сейчас зададут взбучку, — сказала я.

— У меня сердце разрывается от мысли, что я должна оставить тебя одну.

— Я могу просто поехать с тобой домой, — предложила я, но пока я это произносила, я поняла, что домой я не хочу. Как сформулировал Фальк де Вильерс, я была теперь частью этого дела, и мне это странным образом нравилось.

— Нет, ты не можешь, — ответила мама. — При неконтролируемых перемещениях тебя могут ранить или даже убить. Здесь ты хотя бы в этом отношении в безопасности. — Она обняла меня. — Не забывай о том, что я тебе сказала. Никому не доверяй. Даже своим впечатлениям. Берегись графа Сен Жермена. Говорят, что он обладал способностью проникать в сознание собеседника. Он сможет читать твои мысли и, что ещё хуже, контролировать твою волю, если ты это допустишь.

Я прижалась к ней так крепко, как только смогла.

— Я люблю тебя, мама! — За её плечом я увидела, что уже и мистер де Вильерс стоит перед калиткой.

Когда мама повернулась, она тоже его увидела.

— Вот этого берегись особенно! — тихо сказала она. — Он стал опасным человеком! — В её голосе явственно слышалось нечто похожее на восхищение, и я, повинуясь внезапному импульсу, спросила её:

— У тебя что-то с ним было, да, мама?

Ей не надо было отвечать, по её лицу я поняла, что попала в точку.

— Я в семнадцать лет была очень впечатлительна, — сказала она.

— Понимаю, — улыбнулась я. — Довольно красивые глаза, я считаю!

Мама улыбнулась в ответ, и мы медленно пошли к калитке.

— О да. У Пола глаза были точно такие же. Но в отличие от своего старшего брата он был не такой заносчивый. Неудивительно, что Люси в него влюбилась…

— Мне очень интересно, что с ними обоими стало.

— Боюсь, что рано или поздно ты это узнаешь.

— Верни мне ключ, — нетерпеливо сказал Фальк де Вильерс. Мама протянула ему связку ключей сквозь чугунную решётку. — Я вызвал вам машину.

— Увидимся утром за завтраком, Гвендолин, — сказала леди Ариста и приподняла пальцем мой подбородок. — Выше голову! Ты одна из Монтрозов, а мы всегда и везде сохраняем достоинство!

— Я постараюсь, бабушка.

— Так держать. Ах! — Она взмахнула рукой, словно отгоняя назойливых мух. — Что себе думают эти люди? Я же не королева! — Но в своей элегантной шляпке, в пальто и с зонтиком она, очевидно, выглядела в глазах туристов так по-британски, что её стали фотографировать со всех сторон.

Мама ещё раз обняла меня.

— Эта тайна уже стоила человеческих жизней, — шепнула она мне. — не забывай от этом.

Со смешанным чувством я смотрела вслед маме и бабушке, пока они не исчезли за углом.

Мистер Джордж взял мою руку и сжал её.

— Не бойся, Гвендолин. Ты не одна.

Правильно, я была не одна. Я была с людьми, которым нельзя доверять. Никому из них, сказала мама. Я посмотрела в дружелюбные голубые глаза мистера Джорджа, пытаясь найти там что-нибудь опасное, неискреннее, но мне это не удалось.

Не доверяй никому.

Даже своим впечатлениям.

— Идём в дом. Тебе надо забросить что-нибудь в желудок.

— Я надеюсь, маленькая беседа с матерью что-то для тебя прояснила? — спросил мистер де Вильерс по дороге наверх. — Позволь угадать: она предостерегала тебя против нас. Мы все бессовестные и лживые, верно?

— Вы это знаете лучше меня, — ответила я. — Но мы, собственно, говорили о том, что у вас с моей мамой что-то было.

Мистер де Вильерс удивлённо поднял брови.

— Она это сказала? — На его лице обозначилось некоторое смущение. — Ну да, это было давно… Я был юный и очень…

— Впечатлительный, — закончила я. — То же самое сказала и мама.

Мистер Джордж разразился громким смехом.

— Да, верно! Я совершенно забыл об этом. Ты и Грейс Монтроз, вы были красивой парой, Фальк. Пусть и всего на три недели. А потом на благотворительном балу в Холланд Хаузе она размазала тебе по рубашке кусок творожного пирога и сказала, что больше не перемолвится с тобой ни единым словом.

— Это был малиновый торт со сбитыми сливками, — сказал мистер де Вильерс и подмигнул мне. — Она, собственно, хотела швырнуть его мне в лицо. Но, по счастью, угодила в рубашку. Пятно так и не отстиралось. И всё потому, что она приревновала меня к девушке, чьё имя я забыл.

— Ларисса Крофтс, дочь министра финансов, — подсказал мистер Джордж.

— В самом деле? — мистер де Вильерс ужасно удивился. — Теперешнего или тогдашнего?

— Тогдашнего.

— Красивая девушка?

— Относительно.

— Во всяком случае, Грейс разбила мне сердце, начав встречаться с парнем из школы. Но его имя я помню хорошо.

— Да. Потому что ты расквасил ему нос, и его родители чуть не подали на тебя в суд, — добавил мистер Джордж.

— Это правда? — Я была в высшей степени очарована.

— Это был несчастный случай. Мы играли в одной команде по регби.

— Всё тайное становится явным, не так ли, Гвендолин? — Мистер Джордж, смеясь, открыл дверь в Драконий зал.

— Можно сказать и так. — Увидев сидящего за столом Гидеона, я остановилась. Он глядел на нас нахмурившись.

Мистер де Вильерс подтолкнул меня вперёд.

— Ничего серьёзного не было, — сказал он. — Любовные отношения между де Вильерсами и Монтрозами находятся под несчастливой звездой. Можно сказать, они изначально обречены на неудачу.

— Я думаю, это предупреждение совершенно излишне, дядя, — сказал Гидеон, скрестив руки на груди. — Она определённо не в моём вкусе.

«Она» — это значит я. Мне понадобились одна или две секунды, чтобы прочувствовать оскорбление. Моим первым побуждением было ответить что-то вроде «А мне не нравятся заносчивые воображалы» или «Ой, как я рада. У меня уже есть друг, и у него прекрасные манеры». Но в итоге я просто промолчала.

Окей. Я не в его вкусе. Ну и? Нет так нет.

Мне это безразлично.