Алые нити прошлого

Глава 4 Так рождаются неприятности

Минни сидела с дымящейся чашкой кофе в маленьком кафетерии под названием «Весёлые зёрна Бобби». Обжигающая жидкость никак не хотела согреть её, а руки тряслись мелкой дрожью, отчего «кофейная гладь» стаканчика исходила микроскопическими волнами. Дело, конечно же, было не в холоде, а в недавней истерике по поводу младшей сестры, которая абсолютно опустошила девушку. Гро кое-как смогла её успокоить, иначе всё непременно закончилось бы нервным срывом и походом к личному психологу как минимум на четыре сеанса в течение месяца. Сейчас Минни никак не могла сосредоточится на той простой задаче, которую установила для неё сестра. «Ты просто сиди и пей кофе, ладно?», — сказала она, а сама пошла заказать себе что-нибудь поесть (как раз было четыре часа пополудни — для Грослин это всегда было знаком того, что пора обедать).

Ожидая Гро, Минни сидела и думала о том, насколько изменились отношения в их семье за последние два года, и насколько само понятие «семья» трансформировалось в понятие о честности и подлости, о помощи и заботе — терминах, абсолютно изменивших своему первоначальному значению между тремя конкретными людьми.

Сколько она помнила себя в детстве, их всегда было четверо: любящие друг друга мама и папа, старшая, вечно поучающая её Гро (на которую Минни так хотелось походить — сначала внешне, а затем и внутренне), и она сама — Минни. Непоседа и вечная почемучка, интересующаяся самыми ничтожными и серьёзными вещами одновременно — от «Почему гусеница ползает, у неё ведь нет ножек?», до «Отчего взрослые считают звёзды — огромными? Они же маленькие и блестящие».

Грослин была на пять лет старше Минни, и это в глазах девочки казалось целой жизнью. Гро всегда могла дать дельный совет там, где родители не в силах были помочь своей шустрой дочке, а родительской любви обеим сёстрам хватало с лихвой, поэтому соперничества как такового, между ними не наблюдалось. Жизнь в маленьком коттедже на окраине городка Вэлридж никогда не казалась им пресной и скучной. И Грослин, и Минерва (её мать обожала греческую мифологию) всегда были заняты — каждая своими интересами и обязанностями в плане домашнего хозяйства, возможно, поэтому сейчас девушка особо остро страдала от внезапно свалившегося на неё огромного запаса свободного времени.

Когда Минни вошла в подростковый возраст, она начала осознанно развивать свою личность, без участия Гро, которой на тот момент и помимо младшей сестры хватало забот. Грослин очень серьёзно относилась к учёбе — так как видела в этом залог своего успешного будущего. В то время она мечтала стать преподавателем Права на юридическом факультете в Кембридже. Минни же всерьёз заинтересовалась социальной педагогикой, особенно проблемами адаптации подростков из «неблагополучных» семей в условиях нового трудового коллектива — после освобождения из колоний для несовершеннолетних, или же по окончании жизни в детском доме.

Однако будучи студенткой, девушка очень скоро поняла, что методы, предлагаемые профессорами с кафедры педагогических наук — на практике оказываются малоэффективными. В лучшем случае они приводили «детей улиц» снова в исправительные учреждения. В худшем же — те навсегда были потеряны для общества, нетерпимо относящегося к людям «со справкой». «Пушистые» обыватели, никогда не получавшие в своей жизни даже штрафа за парковку, смотрели на тех, кто пытается использовать свой «второй шанс» так, как будто они, по меньшей мере ВИЧ-инфицированные, и, следовательно, им уже ничто не поможет. Тогда какой смысл создавать для них условия, комфортные для совместного существования? Понятно и так, что главное здесь — не «заразиться» самому, поэтому основной «работой» таких сотрудников, на чью долю выпало «помочь социально нестабильному элементу окончательно закрепиться в данной социальной структуре в качестве положительного» было, по сути, стремление «помочь» ему незаметно покинуть трудовой коллектив по собственному желанию.

Подобные сухие перечни формальных отговорок, прикрывающих элементарное нежелание работать с прикреплённым к нему подростком, вызывало у Минни страстное желание самой «посадить» таких «социальных патронатчиков» в тюрьму на пару месяцев. Во многом, именно желание реально помочь тем, кто находится на грани полного погружения в криминальный мир (будучи при этом ещё ребёнком) и толкнуло девушку пойти работать в полицию в соответствующий отдел. Да, она не могла проследить за тем, чтобы патронат выполнял свою работу, зато она сама чётко выполняла свою — не давала девочкам становится проститутками, отдавая себя за еду или наркотики, «вытаскивала» парней из якобы подростковых хулиганских группировок, в свою очередь являвшихся «пушечным мясом» более крупных местных преступников.

Что же касалось личной жизни, то и тут у Минни было всё, что называется «ровно да гладко». Вытянувшись в стройную кареглазую особу с пронзительным, как иногда говорил папа «испанским» взглядом, и будучи обладательницей сногсшибательных каштановых волос ниже талии, девушка без особого труда обзавелась поклонниками — сначала в школе, а потом и в институте. Правда, все её многочисленные романы были совсем непродолжительными, однако сама Минни объясняла подобную закономерность весьма практически: с каждым новым парнем она всё быстрее узнаёт его непривлекательные стороны, и чем их у него оказывается больше, тем скорее «страсть» подходит к своему логическому завершению.

Так и проходила бы её жизнь (и жизнь Гро) спокойным, уверенным шагом, если бы на заднем фоне не присутствовала постоянная угроза, тихая, но всё чаще обещавшая разразиться бешеным штормом. Ровно в тот момент, когда, о ней, казалось бы, уже все забыли — угроза исполнила своё «обещание», разорвав жизнь девушек на две дикие части под названием «до» и «после».

А самое смешное, что началось всё это ещё много лет назад, когда Минни было семь, а Грослин — двенадцать лет, но тогда никто из них не придавал этому должного значения. Зря. Если бы они ещё тогда всерьёз подумали над проблемой и попытались бы всё сразу решить — сейчас, возможно, им не пришлось бы платить столь высокую цену…

Когда на свет появилась Синайя, родители были дико счастливы — ещё бы, такой сюрприз накануне Рождества! Но очень скоро выяснилось, что у девочки имеются серьёзные нарушения психики, способные в будущем развиться до настоящей патологии. Мистер и миссис Кроу сделали всё возможное, чтобы их поздний ребёнок получил шанс на нормальное существование в социуме: провели несколько операций на мозге девочки, занимались вместе с ней в специальной школе для детей, отстающих в развитии… Гро и Минни честно переживали за сестру и искренне обрадовались, когда Син — так назвала синеглазую дочку Аманда Кроу, начала поправляться.

После того, как Син исполнилось восемь, многие проблемы со здоровьем исчезли у неё как бы сами собой. Она вполне свободно могла общаться со сверстниками, обладала сходными с другими детьми показателями интеллекта… Однако со временем родители, да и старшие сёстры стали замечать, что девочка всё старательнее замыкается в себе, не хочет общаться и заводить новых друзей в школе. Постепенно, те немногие из ребят, кто с ней общался — также отвернулись от вечно задумчивой и несклонной к пустым разговорам Син. Сами Мин и Гро не до конца понимали её, когда она вдруг, промолчав подряд несколько дней — вдруг ни с того, ни с сего начинала без умолку говорить о каких-то далёких странах и призрачных городах, в которых всегда было холодно и повсюду сверкал снег.

«Последняя капля» настигла их, когда Син было восемнадцать. Трагедия, унёсшая жизни Чарльза и Аманды Кроу полностью «сломила» и без того хрупкое равновесие внутри юной девушки. Никому ничего не сказав, она просто убежала из дома, оставив на попечение сестёр все заботы, связанные с организацией похорон. С этого момента, безоблачная жизнь любимых дочерей и дружных сестёр для семьи Кроу раз и навсегда закончилась…

— Так, пора бы уже тебе выйти из астрала — это входит в круг моих занятий, помнишь?

Неожиданно подошла Гро и хлопнула сестру по спине, отчего та, резко выдохнув, опрокинула остатки кофе из стаканчика на пластиково-белую поверхность стола.

— Спасибо, — недовольно пробурчала Минни. — Теперь придётся звать официантку, чтобы она всё здесь прибрала. На сегодня с меня уже хватит неожиданностей.

Минни приподняла брови, намекая на утреннее происшествие в салоне сестры.

— Вот оно — буржуазное воспитание, во всей красе. — Гро спокойно взяла салфетку и вытерла липкую жидкость со стола. — По-твоему, это так сложно — самой исправить свою же оплошность?

— Да, но мы же не в ресторане «Икеа» — здесь совсем необязательно заниматься самообслуживанием, — съязвила Минни. — Сегодня я явно не настроена сокращать затраты кафе на услуги персонала.

— Не веди себя как Пэрис Хилтон, — в глазах Гро читалось явное неудовольствие от происходящего. — Во-первых, у тебя нет таких денег как у неё, чтобы позволять вести себя как свинья. А во-вторых — с каких это пор ты стала такой ленивой?

— Наверное, с тех самых, когда я узнала о своём увольнении, — парировала Минни. — Вообще, к чему этот странный разговор, я взрослый человек и могу позволить себе вести себя как угодно — даже и как свинья!

— По-моему, на свинью ты не тянешь, — с совершенно серьёзным видом возразила Гро. — Скорее уж, как маленький поросёночек.

— Что-о-о? — лицо Минни медленно, но верно вытягивалось, когда она вдруг почувствовала у себя во рту кусочек булки. Гро воспользовалась моментом и «стрельнула» в неё комочком от хлебной палочки. И попала прямо ей в рот!

— Ну, это уже переходит всякие границы! — разъярённо воскликнула Минни, и в ответном ходу швырнула в неё злополучный стаканчик.

Тот угодил сестре точно в лоб. Не теряя достоинства, Гро вытащила из тарелки листик салата и начала аккуратно скатывать его пальцами в идеальный шарик, с явным намерением начать тихую, но беспощадную битву. Однако в тот момент, когда она прицеливалась в Минни со своим «фирменным» лицом статуи, последняя не выдержала, и, издав звук, действительно отдалённо напоминавший хрюканье поросёнка — громко рассмеялась.

Посетители кафе тут же начали оглядываться на странную парочку. Естественно, где это видано, чтобы серьёзная молодая женщина, бывшая в прошлом консультантом ФБР по делам с особым психологическим уклоном, сейчас сидела и обстреливала другую молодую девушку листьями шпината?

Однако Гро могла шутить только так — сначала быть жутко серьёзной, а потом внезапно рассмеяться так, что не «заразиться» этим смехом было просто невозможно. Именно это и происходило в данный момент, и Минни про себя дико радовалась этому событию, потому как в последнее время поводов для шуток, а уж тем более для таких вот приступов смеха в их семействе практически не было.

Отсмеявшись на полгода вперёд, девушки успокоились и начали говорить уже более серьёзно.

— Ну так что, мы и вправду пойдём на «последнее свидание» с Син? — Минни была несколько встревожена, хотя и старалась не подавать виду.

— Думаю, сходить всё же надо. — Гро положила в рот кусочек помидора и старательно принялась его пережёвывать. — К тому же, если она не врёт, у неё есть какая-то информация, которая, опять же по её словам, способна помочь нам выбраться из «вынужденных» финансовых затруднений.

— «Вынужденных финансовых затруднений»? — повторила Минни. — Это она что, намекает таким образом, что оставила нас без гроша в кармане и теперь как бы «извиняется» за это? Хочет нам помочь, серьёзно? Как-то мне в это верится с трудом, если честно.

Минни была не склонна разделить «энтузиазм» сестры по поводу произошедших событий. Всё это было подозрительно, явно не в духе Син. Угнать машину, убить преступника, воображая себя Тайным Блюстителем Закона — это да, это было похоже на неё. Но чтобы попытаться исправить изгаженные по её вине судьбы сестёр? Одним словом, здесь явно было не всё чисто.

— А ты не думаешь, что это может оказаться ловушкой? — неожиданно спросила сестру Минни. — Что, если у неё есть какой-то свой план, который она в очередной раз попытается «испробовать» на нас?

— Я думала об этом, — честно призналась Гро. — Однако на первый взгляд остерегаться нечего — Син под усиленной охраной, в камере для одиночных заключённых. Даже если учесть, что у неё откуда-то взялся мобильник, не думаю, что ей удалось разжалобить или подкупить чем-либо надсмотрщиков. Те наслышаны об её «особенностях» и знают, как вести себя в крайних случаях, так что да — мне больше нравится версия об искреннем раскаянии. — Казалось, Гро намеренно отметает от себя мысли о плохом. «Неужели ей настолько нужны деньги?», — подумала про себя Минни, но вслух только и сказала:

— Вот именно, что «на первый взгляд», — девушка наклонилась поближе к сестре. — Почему ты так старательно защищаешь её, Гро? Очевидно же, что ничего хорошего эта встреча не сулит нам обеим, так почему ты так настаиваешь на том, что там, — она намеренно подчеркнула это слово. — Там всё пройдёт «на отлично»?

Какое-то время сёстры молча смотрели друг на друга. Потом Грослин медленно проговорила:

— Видишь ли, дело в том, э-э-э… Она попробует кое-что передать нам, Минни. И эта вещь действительно поможет нам начать жизнь «с чистого листа».

— Передать кое-что? Боже, Гро, о чём ты говоришь?! — громко прошипела Минни. — Это же будет против закона — и для нас, не говоря уже про неё!

Голос девушки и так был тихим, но теперь упал до чуть слышного шёпота.

— Вы что, собираетесь сыграть в «Графа Монте-Кристо»? — брови девушки готовы были «улететь» с лица — так высоко они поднялись. — У неё есть карта, на которой сказано, где искать алмазы? Опомнись Гро, Син всегда жила беднее некуда, откуда у неё «что-то», способное изменить нашу жизнь?!

Минни практически пищала от возмущения (насколько писклявым может быть женский шёпот). Вдобавок, её всё время тянуло оглянуться — вдруг позади уже собралась пара полицейских в штатском, готовых с удовольствием взять их с сестрой под арест тут же, на глазах у тридцати свидетелей?

— Тихо, Минни, успокойся, — голос Гро звучал твёрдо и уверенно. — С нами ничего не случится. Мы просто придём на свидание и просто, и спокойно заберём у Син то, что она хочет нам передать. К тому же, я же ясно сказала — «информация». Син с помощью определённых метафор кое-что нам расскажет, а затем как бы случайно поправит волосы — и передаст нам бумажку с дешифровкой. Вот и всё.

Со слов Гро всё выглядело так, как будто забирать у преступника передачи было вполне естественно. Так, словно они собирались забрать с почты письмо.

— Но это же невозможно! За нами всё равно будут следить, и уж конечно, не заметить клочок бумаги им будет очень «сложно».

— Мы всё обсудили. Не переживай. — Гро была абсолютно невозмутима.

— «Не переживай»? — Минни хотела ещё что-то сказать, но вдруг спохватилась. — Погоди-ка, а когда это вы успели всё так детально обсудить? Сомневаюсь, что подобный разговор мог уложиться в полминуты, — девушка нахмурилась. — Ты успела поговорить с ней ещё раз, верно? Но когда?

Почему-то тревога плавно переплавилась в липкое и противное ощущение страха. А ещё было какое-то обидное чувство, «фонившее» на заднем плане. Чувство… Предательства?

Грослин внимательно посмотрела на сестру, но не улыбнулась. Глубоко вдохнув, она заправила свои золотистые волосы за уши, и просто ответила:

— Утром. Пока ты дожидалась меня в «Оке».

Минни удивлённо уставилась на неё. Подходящих слов, чтобы описать ей свои чувства, не находилось, поэтому обе просто «наслаждались» неловким молчанием.

— Я поняла, — наконец выдавила Минни. — Значит, пока я как чокнутая колотилась в твою дверь, думая, что тебя уже наверняка порезал тот урод из вечерних новостей, вы с нашей «младшенькой» обсуждали чуть ли не план побега?!

Не помня себя от злости, Минни демонстративно поднялась с кожаного диванчика, и не глядя на Гро, собиралась гордо прошествовать к выходу. Как вдруг старшая сестра резко схватила её за руку и насильно, мощным рывком — усадила на место.

— Прекрати вести себя как ревнивая идиотка, — Гро сказала это спокойно, но прозвучало это так, будто она проорала на весь зал. Минни неохотно уступила. — А теперь заткнись и послушай меня, — молодая женщина шумно выдохнула, собираясь с мыслями, а затем подняла на младшую сестру глаза и начала говорить.

— Мне тридцать два. Тебе — двадцать семь. Я — гадалка-неудачница, ты — безработный юрист. Когда-то я была неплохим «мозгоправом», а ты — копом. Но времена изменились. Теперь мы — никто, и звать нас — никак.

Да, я тоже ненавижу Синайю за всё, что она сотворила с нами и нашей жизнью.

Да, я готова подписаться под каждым твоим словом относительно того, что вся эта затея — безрассудство, и притом безрассудство опасное. Но мне — терять больше нечего.

Ты распускаешь сопли по поводу того, что тебя уволили и ты потеряла весь смысл своей жизни? Что ж, могу заверить тебя, что со мной было то же самое. Только в отличие от тебя, я не пыталась «заесть» своё горе гамбургерами с колой, а попыталась использовать то немногое, что осталось у меня от прошлой жизни. Открыла салон. Но, — она повела рукой и грустно улыбнулась. — Как видишь, особого успеха это предприятие не принесло.

Поэтому сейчас, когда есть хоть какой-то шанс изменить моё дерьмовое существование — я на него пойду, пускай даже оно будет равно смертельному риску. Я хочу изменить свою жизнь, понимаешь, Минни? Хочу вырваться из всего этого, и снова почувствовать себя уважаемым человеком.

И пусть даже ради этого придётся уехать из страны и сменить паспорт — я готова на всё.

— На всё! — повторила она со слезами в голосе. — Только бы вновь почувствовать себя живой и нужной, почувствовать себя Грослин Кроу, а не прозябать до конца жизни в образе «Мадемуазель Гросселинды».

И поэтому я прошу тебя — Минерва Кроу, помоги мне. Помоги, и возможно чуть позже — я обязательно помогу тебе, возможно даже больше, чем ты можешь себе представить…

Минни была поражена. Она никогда бы не ожидала от своей сестры — всегда такой сдержанной и рассудительной, такого мощного потока эмоций. Искренних эмоций. Она ведь привыкла всегда и со всем справляться сама, а теперь, выходит, ей нужна помощь её — Минни? Конечно, это было странно. Конечно, Минни было страшно идти на встречу с Син, и случись ей самой выбирать, она никогда не решилась бы на такое. Но теперь у неё просто не могло быть другого выхода. Она должна была помочь сестре, которая всегда, с самого детства, помогала ей. И вот сейчас — первый раз в жизни сама просила о помощи. В этом случае ответ мог быть только один.

— Свидание ведь назначено на завтра?…

На следующее утро, ровно в шесть часов машина Гро была припаркована рядом с домом младшей сестры. Добираться до городской тюрьмы было неблизко, поэтому сёстры решили выехать пораньше, свидание было назначено на семь утра, а автобус, перевозивший преступников в самую (как уверяли чиновники) надёжную тюрьму региона — «Ривер-Бридж» должен был прибыть в семь сорок. Таким образом на то, чтобы пообщаться и навсегда попрощаться с «паршивой овцой» их семейства, девушкам отводилось чуть больше двадцати минут. «За это время ведь ничего плохого произойти не успеет, правда?», — утешала себя Минни. Бросив сумку на заднее сиденье, она ещё раз с опаской оглядела дом, в котором прожила последние несколько лет.

— Ну что опять такое? — театрально закатывая глаза, спросила Гро.

— Квартира ведь не взорвётся, как только мы отъедем на пару метров?

— Боюсь, ты чересчур переоцениваешь способности Син, дорогая, — успокоила её Гро. — Подорвать твою квартиру — это последнее, что может сделать наша «сестрёнка». — Гро приложила руку к щеке «шторкой» и добавила низким, глубоким голосом: «Я думаю, у тебя начинается мания преследования». После чего, довольно фыркнув (очевидно, ей переживания Минни казались забавными) села за руль. Нацепив на нос большие тёмные очки — «авиаторы», она высунулась из окна и, изображая крутого детектива из сериала, обратилась к всё ещё топтавшейся рядом с авто Минни:

— Ну как, напарник, готова «пролистать» последнее дело?

Глубоко вздохнув, Минни улыбнулась и села в машину. Всё же её не покидало какое-то странное, нехорошее предчувствие. Но, чтобы лишний раз не раздражать Гро (которая почему-то была от происходящего чуть ли не в восторге) Минни решила лишний раз не напоминать ей о том, насколько опасным (с любых точек зрения) может быть сотрудничество с Син.

Городская тюрьма «Скай Стоун» представляла собой перевалочную базу, с которой наиболее опасных преступников отправляли в другие, более «крепкие» места штата. Те же, кто совершил мелкие правонарушения, спокойно отматывали здесь все положенные им сроки (в основном, два-три года, максимум — пять лет). Почему «Скай Стоун» не мог позволить себе «запирать» более серьёзных преступников? Руководство тюрьмы никогда не скрывало, что на содержание заключённых выделяются ничтожно малые суммы, и они просто не в состоянии обеспечить гражданам соответствующую защиту от серийных убийц и рецидивистов. В то же время, они открыто заявляли о себе как о тюрьме «перекрёстного назначения», то есть способной дать «направление» любому нарушителю порядка туда, где ему действительно было место. Исходя из полученных характеристик, аналитики и психологи данного заведения могли с точностью спрогнозировать те условия охраны, в которых преступнику будет наиболее комфортно, но в то же время они будут настолько жёсткими, насколько это было нужно именно для него. Таким образом, защита маленького Вэлриджа (а сёстры всё ещё жили именно там) находилась в более-менее компетентных руках. Тем более, что происшествия «особого типа» случались здесь нечасто, следовательно, смысла в супернавороченной тюрьме просто не было.

Однако — коли уж приходилось держать «особо опасных» до переезда, делалось это с особой тщательностью. В здании было несколько камер, оборудованных специальным образом и напичканных ультрасовременной техникой (как всегда подозревала Гро, именно на это, судя по всему, и уходил основной бюджет тюрьмы). В одном из таких «кубов», как нередко называл их начальник тюрьмы, и содержалась сейчас Синайя Кроу. Тем более, Минни не находила для себя разумного ответа на вопрос, откуда у заключённого в таких условиях, в принципе, мог взяться мобильный.

Внешне же тюрьма ничем не отличалась от других своих собратьев. Такое же каменное здание, тянущееся квадратом, внутри небольшой двор для прогулок, везде стоят вышки с дозорными, и также как и везде, слышен лай сторожевых собак. Однако когда ты попадал внутрь — всё сильно изменялось. Казалось, что ты находишься в каменном лабиринте, где за любым поворотом тебя ожидает… Ну, в общем, что-то да ожидает. И хоть блок для посетителей был отгорожен от основного помещения с камерами, всё равно в воздухе чувствовался душный запах несвободы, и от всего здания веяло пробирающим до костей холодом. Минни как-то доводилось побывать здесь, когда нужно было проконтролировать выпущенного из тюрьмы за «хорошее поведение» раньше срока паренька. Билли Воткинс, кажется так его звали. Минни хорошо его запомнила, потому что он впоследствии стал одной из её «неудач» как инспектора — через полгода работы на предприятии по переработке рыбы, Билли решил, что жизнь, в которой деньги достаются ему путём мелкого жульничества и воровства, гораздо приятнее, чем «вкалывание» до седьмого пота на рыбзаводе. В очередной раз, когда нужно было отмечаться, он не явился в участок, и сколько потом Минни не билась — пытаясь найти его и поговорить, больше его так и не видела. Была информация, что он сбежал в Калифорнию, но искать его там было всё равно, что иголку в стоге сена. К тому же, он легко мог подделать себе новые документы и стать другим человеком, не меняя при этом образа жизни. Ей до сих пор было стыдно за себя.

Внезапно нахлынувшие воспоминания прервала Гро, которая резко остановила машину за сотню метров до «пункта назначения». Что-то было не так.

— Похоже, у нас проблемы, — констатировала Минни. — И я даже догадываюсь, какие.

Она повернулась и выразительно поглядела на сестру. Та сидела, не меняясь в лице, всё также сжимая руль. Глаза её за тёмными стёклами очков были непроницаемы.

Перед ними разворачивалась странная картина: внешне всё было спокойно, но нельзя было не заметить определённую суету, происходящую за высокими тюремными воротами. Люди с собаками быстро прочёсывали двор, в то время как дозорные на вышках внимательно следили сверху за тем, что творится внизу, и одновременно осматривали близлежащие окрестности. Однако сирены не выли, и громкоговорители молчали. Это было странно.

Гро рывком вдавила газ до упора и развернула машину на сто восемьдесят градусов. Одновременно она нажала кнопку, и стёкла машины быстро поднялись вверх. Благодаря тому, что Гро ездила на маленькой малолитражке «Пежо» болотно-зелёного цвета, сверху их манёвр остался незамеченным (по крайней мере, именно на это и рассчитывала Гро — они ведь должны были слиться с зеленью, так?). К счастью, им повезло остановиться аккурат под сенью раскидистого дуба, вполне способного скрыть маленькую машинку, поэтому максимум, что можно было заметить сверху — это чёрный дым, неизбежно вырвавшийся из выхлопной трубы Гро.

Отъехав ещё на пару сотен метров, Гро остановила машину в ближайшем переулке и нервным движением сняла очки. Бросив взгляд на приборную доску, она отметила время «6:50». Дело было плохо.

— Интересно, почему вся операция проходит так тихо? — спросила Минни. — Здесь же без вариантов — это она, так почему все ведут себя так, как будто это рядовая проверка или учения?

— Может быть и нет, — возразила Гро. — Хотя сейчас действительно оказался не самый подходящий момент для «свидания».

Маловдохновляющий ответ. Светловолосая девушка всё также продолжала смотреть на часы, как будто её загипнотизировали. Спустя несколько мгновений она оторвалась и сконцентрировала своё внимание уже на пейзаже перед лобовым стеклом. Вернее, перед его полным отсутствием, потому как впереди находился угол дома, за которым сонная и малонаселённая (по понятным причинам) улочка Мейси-Стрит упиралась в конце пути в ту самую тюрьму, из которой только что, по предположению сестёр, сбежала преступница.

Минни соображала туговато, поэтому, когда в её мозгу только-только начала проскальзывать тень догадки — стало уже поздно.

Грослин вышла из машины и решительным шагом пошла вперёд, очевидно желая свернуть за угол. Минни ничего не оставалось, как последовать за ней, тем более, что случившееся было невозможно исправить. Следовательно, оставалось только смириться и действовать «по обстоятельствам». Когда Гро вышла из-за угла, её чуть не сбила буквально «пролетевшая» мимо фигура. Даже находившаяся в стороне Минни не сразу поняла, кто это. Всё, что можно было разглядеть — это размытое пятно апельсинового цвета — с такой скоростью нёсся этот человек.

Однако фигура неожиданно затормозила, и тогда всё сразу встало на свои места. То, что девушка приняла за яркое пятно, оказалось оранжевым комбинезоном «смертников» — самых обречённых из преступников. В следующую секунду мелькнула длинная иссиня-чёрная коса и ярко-синие глаза на фоне белоснежной кожи. Если у Минни и оставались ещё какие-то слабые надежды относительно того, кто бы это мог быть — то теперь все они были окончательно «похоронены заживо». С диким воплем в душе, девушка в очередной раз прокляла тот день, когда родители сообщили им о новой беременности мамы. Это была Синайя Кроу собственной персоной, двадцати двух лет отроду, но с набором психических заболеваний сорокалетнего серийного маньяка. И это была их родная младшая сестра. И она совершила побег. И Гро, похоже, не только разрешила втянуть себя во всё это дерьмо, но и являлась изначальной его соучастницей. В этот миг незыблемый авторитет старшей сестры треснул в глазах Минни, и — разлетелся на миллиарды микроскопических радужных осколков. Это было не просто предательство, но осознанная, продуманная «подстава».

Син сильно запыхалась. Видно было, что «марафон освобождения» дался ей нелегко. Возможно, она никогда не бегала с такой скоростью, как сегодня. И уж точно ей ещё ни разу не приходилось преодолевать расстояние, приблизительно равное километру — на время. Но чем быстрее — тем ближе к свободе, поэтому такой риск стоил свеч. Что же касалось Гро, то она по-прежнему оставалась немногословной. Положив руку на спину склонившейся к коленям в попытке отдышаться младшей сестре, Гро просто сказала: «Нет времени». После чего они с Син обменялись понимающими взглядами и быстро направились обратно к машине. Проходя мимо остолбеневшей Минни, Синайя улыбнулась и похлопала её по плечу со словами: «Ровно сорок пять секунд, а? Чётко я уложилась!». После чего нырнула на заднее сиденье. Гро также села обратно, однако Минни не двигалась с места.

— Минни, садись. Чем быстрее мы уберёмся отсюда, тем лучше. — Гро была удивительно спокойна.

— Я никуда не поеду. — Также спокойно ответила Минни. — Это ваша игра, вот вы в неё и играйте.

— Мин, твоё настойчивое желание «сесть» вместо меня просто поражает моё воображение, — Синайя была одновременно и серьёзна, и весела. — Однако, если мы сядем все вместе, мне, да и Гро, наверное, это доставит гораздо меньше удовольствия, ведь так, Грослин? — мотнула головой в сторону старшей сестры Син. — Давай садись уже — я что, зря пробежала триста метров за полминуты? А я ведь, между прочим, не бегунья! — укоряюще подзадорила она девушку.

— Так вот это по-твоему называется «пролистать последнее дело», Гро? Это по-твоему — «Новая жизнь»?

— Полиция застанет нас здесь в любую секунду, Минни, — отозвалась Гро. — Прошу тебя, сядь в машину — по дороге мы тебе всё объясним, обещаю. Но это в любом случае будет лучше, чем если мы сейчас всей семьёй загремим в «Ривер-Бридж» — Син права.

— С-семья? — заикаясь проговорила девушка. — Да как вообще ты можешь говорить о семье после такого? — Минни была на грани истерики. Снова — что-то многовато за последние пару дней. Девушка подумала, что, определённо, стресс плохо влияет на неё. Даже не верилось, что за такое короткое время она из жизнерадостной и сообразительной девушки-полицейского, всегда готовой помочь — превратилась в зануду-тугодумку, не способную и двух слов между собой связать, чтобы выразить собственные чувства.

Тишину нарушил топот ног. Естественно, полиция начала обследовать и близлежащие к тюрьме территории. Если они не уедут отсюда в ближайшие секунды две — им определённо пришёл конец. Всем троим.

Как бы там ни было — а садиться в «кутузку» по вине Син, Минерва Кроу явно не собиралась. Это было бы уже наивысшей стадией идиотизма в её жизни. Она — бывший коп, и если её новая жизнь должна была начаться с должностного преступления — оказания помощи сбежавшему преступнику, то она хотя бы постарается сделать так, чтобы это преступление осталось нераскрытым. Но зато теперь Минни знала твёрдо как никогда — на сестринской дружбе можно «залететь» очень крепко.