Александра. Большая игра. (книга вторая)

Глава 34

(Картинка сгенерирована с помощью ИИ читателем Рамилем специально для «Александры-2»)

Гроссмейстер, ты ещё не знаешь

В какие шахматы играешь.

В игре не мёртвые фигуры.

За мной великие пращуры.

Тысячелетняя их мудрость.

Их щедрость, героизм и трусость.

Мой выигрыш закономерен.

Веками опыта проверен.

Не мы, а вы таки схизматы

И жизнь и деньги ваши — плата

В великой шахматной игре.

И смерть и горе будет вам.

Пора платить по векселям.

Zay…

Ливонское королевство. Венден. Королевский замок. Первая половина июня 1516 года от Рождества Христова.

Ко мне в кабинет постучались, дверь открылась и заглянул Богдан.

— Матушка, к тебе гонец аглицкий. Пущать?

— Боже мой, Богдаша! Не пущать, а пустить.

— Прости, Матушка, так пустить или?..

— Ни каких или. Пропусти.

— Слушаюсь. — Богдан исчез за дверью, но она тут же открылась в мой кабинет зашёл молодой мужчина, хорошо и дорого одетый. Он тут же поклонился и замахал шляпой, попрыгав. Я спокойно смотрела на него, стоя у своего рабочего стола. Вопросительно изогнула бровь. Так же за посланцем английского короля, в мой кабинет просочились Богдан с Ильёй. Встали позади гонца.

— Ваше Величество! Я посланец Его Величества, Короля Англии, Уэльса и Ирландии, Ричарда IV, Йоркского. Шон Блэкволд, эсквайр. — О том, что в Англии произошла смена власти и смена правящей династии, я уже знала. Ричард де ла Поль, после высадки в Эссексе, довольно быстро дошёл до Лондона, практически не встречая сопротивления. Единственное сражение произошло не далеко от английской столицы. Это на битву вывел войска лорд-канцлер Томас Уолси и Кромвель. Однако их армия потерпела поражение. Часть баронов перешла на сторону Ричарда. Другая часть затаилась, выжидая, кто станет победителем. Томас Уолси был убит во время битвы. Кромвель попал в плен и был заключён в Тауэр. Вот, как говорится, что на роду написано, то ластиком не сотрёшь. Разница в том, что Уолси в этой реальности погиб не на эшафоте, куда его отправил Генрих, а на поле битвы. Наёмники ворвались в лагерь сторонников Тюдоров, где тогда и находился Томас Уолси, он не успел сбежать. Там его и накололи на пику. Но суть то от этого не изменилась. Он всё равно умер насильственной смертью. А Кромвель, хоть и остался жив, но всё равно попал в тюрьму Тауэра и готовился к казни. Для него, как говорится, куда ни кинь, везде клин. Что при Генрихе за неудачное сватовство его положили бы на плаху, что при Ричарде. Ричард, заняв Лондон, очень быстро провёл коронацию и сел на престол под именем Короля Ричарда IV, Йоркского. Однако не все в Англии согласились с этим и часть баронов и другой знати, выдвинувшейся при Тюдорах, отказались признать Ричарда Королём. Они сосредоточились на юго-востоке Англии в графствах Корнуолл, Девоншир, Сомерсетшир. Да и на остальной Англии было неспокойно. Начали плодится шайки разбойников. В остальных графствах начинался голод. Хлеба, который выращивался в Британии не хватало, к тому же был не урожайный год. Много хлеба завозили с континента. Но сейчас, благодаря моим каперам, вся торговля с континентом была парализована. К тому же жители побережья не могли нормально заниматься ловлей рыбы, так, как на них тоже шла охота моих каперов. Позиции нового короля были не столь сильны. Ричарду нужно было срочно укреплять свою власть. Началось длительное противостояние.

Я кивнула Шону.

— Я искренне рада за Его Величество, Ричарда IV, Йоркского и признаю его единственным монархом Британии. Можете передать ему мои поздравления. — Эсквайр, очередной раз поклонился, помахав шляпой.

— Ваше Величество, к сожалению, не все признали Ричарда Йоркского Королем Британии.

— Я слышала об этом. Но я думаю, что Его Величество разберётся с бунтовщиками?

— Разберётся, Ваше Величество. Но у Короля не всё так хорошо. Англия стоит на пороге голода. В некоторых графствах он уже начался. В остальных вот-вот начнётся.

— Я сочувствую Его Величеству. Но не совсем понимаю, эсквайр, при чём здесь моё Королевство?

— У меня послание Вашему Величеству от Его Величества Ричарда IV. — Эсквайр вытащил из походной сумки, что была при нём, тубус со свитком и, протягивая, сделал движение ко мне. Но его тормознул Богдан, положив руку ему на плечо. Эсквайр оглянулся. Богдан отрицательно покачал головой. Забрал тубус у Блэкволда, осмотрел его, после чего передал мне. Я же, держа в руках послание английского короля, продолжала смотреть на эсквайра.

— В двух словах, Шон, что хочет Ричард? Надеюсь, ты знаешь это? Ты же его посланник.

— Ваше Величество, Его Величество просит снять морскую блокаду с побережья Англии. Отозвать Ваших пиратов.

— Не пиратов, эсквайр, каперов. Они имеют королевский патент.

— Прошу прощения, Ваше Величество, каперов. Нам нужно возобновить торговлю с континентом. Наши рыбаки не могут выйти в море на ловлю рыбы.

— Хорошо. Каперы будут отозваны.

— Благодарю Вас от имени Его Величества. Исключение только одно. Блокаду побережья Корнуолла, Девоншира, Дорсета и Сомерсетшира снимать не надо. Там находятся мятежники.

— Хорошо, эсквайр. Юго-Запад Британии останется в блокаде. Что-то ещё?

— Да. Простите, Ваше Величество… — Шон Блэкволд покосился на моих палатинов, которые стояли с бесстрастными лицами, на которых ничего не отображалось. Никаких эмоций.

— Говори, эсквайр. Считай, что они оглохли.

— Ещё, Его Величество просит Ваше Величество выдать ему кредит. — Мои брови удивлённо выгнулись. Однако, какой аппетит у Ричарда!!! Какой шустрый молодец, куёт железо, не отходя от кассы. Шон, видя моё удивление и в тоже время недовольство, тут же поспешил поправится. — Ваше Величество, английская казна пуста. Тюдоры всё выгребли из неё, до последнего шиллинга. А Его Величеству нужно закупить на материке хлеб.

Всё верно, власть его пока шаткая. А если голод ещё больше графств захватит, это будет грозить не слабыми бунтами и восстаниями. Я села на свой стул и стала внимательно смотреть на посланца.

— Значит, Ричарду мало того, что я ему дала? Надо ещё денег попросить?

— Ваше Величество…

— Что, Моё Величество? Твой Король случайно ничего не перепутал, эсквайр? Разве я похожа на ломбардскую банкиршу?

— Ему просто не у кого попросить, Ваше Величество.

— Конечно, не у кого. Ломбардцы ему явно ничего не дадут, так как помнят хорошо, как английские короли выполняют взятые на себя обязательства. Дом Барди до сих пор отойти от этого не может. И вы с Ричардом решили, что меня так же, как и Дом Барди можно так же использовать, а потом просто кинуть? Ошибаешься, эсквайр.

— Что значит кинуть? Что кинуть и куда кинуть?

— Кинуть, значит обмануть.

— Ваше Величество. Я сейчас скажу так, как есть. У Ричарда отчаянное положение. Наёмники готовы поднять бунт, так как деньги закончились. Плюс надо покупать хлеб.

— И какие гарантии по возврату кредита Ричард готов дать мне? Сразу скажу, что честное королевское слово меня не устраивает.

— Любые, какие Ваше Величество потребует.

— Я подумаю. И если соглашусь, то, сколько Его Величество, Ричард хочет получить от меня? — Эсквайр нервно сглотнул, потом выдал:

— Триста тысяч ливонских талеров серебром. Часть можно золотом, эквивалентно, конечно.

— Триста тысяч? Это большая сумма, эсквайр, Шон Блэкволд. И не только по сумме, но и по объёму. И как ты вести её собрался? На море не спокойно. Ладно я дам охранную грамоту тебе для своих каперов, тем более и собираюсь снимать блокаду большей части Англии. Но извини, есть ещё и шотландцы. А на них я не имею влияния. Они сами по себе. А ещё французы, которые тоже пристрастились грабить побережье Англии. Так что, Шон, ты уверен, что довезёшь всё это? Скажу сразу, охрану я тебе давать не буду. Я и так, слишком много сделала для Ричарда.

— Ваше Величество, не надо охраны. Я согласен на вексель от банка Ливонии, на триста тысяч талеров. Я обналичу их на побережье Франции. У банкирского Дома Гонди.

— Согласен он! Смотри ка! — Я усмехнулась, но в то же время у меня начала формироваться мысль. Вексель!!! Кредитное обязательство! Практически все банкирские дома в Европе принимали векселя Банка Ливонии. Так как валюта Ливонии была стабильна и неизменна. А это мысль!!! Я даже самодовольно ухмыльнулась. Кредит я Ричарду дам. И не важно, вернёт он или нет. Я возьму с этого в десятки раз больше, даже в сотни!!! Хотя нет, англосаксы мне всё равно заплатят. Я же не благотворительная организация. И… Я сторонникам Тюдоров помогу. Пусть они там на своих островах воюют долго, вырезая друг друга! А шотландцы им помогут в этом. И ирландцы тоже, уверена, ввяжутся в кровавую драку. И бритты из Уэльса, которые ещё не забыли свою свободу, которую они потеряли, став тоже совсем недавно, частью Англии. Это же замечательно!!! Я очень хорошая ученица, особенно, когда уроки преподают сами англосаксы!!! А поэтому будем давить чайники, пока они не стали танками. Смотрела внимательно на эсквайра. Усмехнулась. — Хорошо, я дам эти деньги Ричарду. Дам векселем на триста тысяч. Но в обмен на это, как гарантию возвращения, а возвратить он должен будет через год, пятьсот тысяч, Король Англии обязуется передать мне, в случае невозврата, Уэльс! Весь и полностью. В вечное пользование! Понятно, эсквайр?

— Ваше Величество, на такое я не уполномочен вести переговоры. — Эсквайр побледнел.

— Тогда пусть Ричард пришлёт того, кто уполномочен. Кто имеет право подписи и у кого есть королевская печать, чтобы скрепить договор. Понятно, эсквайр?

— Понятно, Ваше Величество.

— Тогда вопрос закрыт. Подождём

— Ваше Величество! — Шон буквально взвыл. — Деньги нужны сейчас.

— Понимаю всё, но извини. Только так и никак иначе. Или Уэльс, или деньги! — Глядя на Шона, я усмехнулась. Ничего, Ричарду нужны деньги, иначе потеряет корону, которую успел напялить на себя. Я видела отчаянье на лице эсквайра. Уэльс, это хорошо. То, что Ричард деньги мне не отдаст в срок, я была уверена. А я собралась рожать мужу ещё как минимум двух сыновей. Для одного будет корона Византии, а вот для третьего, корона Уэльса! В самый раз. И братья драться не будут за Московский трон, как дети Сонечки Палеологини. — Эсквайр, я понимаю Ричарда. Помочь реально ему могу только я. Я даже увеличу сумму кредита до четырёх сотен тысяч талеров серебром. А отдать мне он должен будет, как я и сказала, только пятьсот. Мало того, я даже могу облегчить тебе задачу и решение будешь принимать не ты, так как в этом случае твоя голова может полететь на плахе, а сам Король.

— Правда? И как же Вы, Ваше Величество, облегчите мне задачу?

— Я выдвинусь с флотом к берегам Британии. Например, к побережью Эссекса. Встану там на рейде и подожду Ричарда. Ты его известишь, чтобы он прибыл ко мне, на борт «Революшна», это мой флагман. Вот там мы с ним и заключим договор. И там же, если Ричард будет согласен, он получит деньги. Не векселем, а серебром. Как тебе такое, эсквайр, Шон Блэкволд?

— Я согласен. Когда выдвигаемся, Ваше Величество?

— Через два дня. Заодно я передам свой приказ каперам, снять блокаду с Англии.

— Как Вам будет угодно, Ваше Величество. — Шон Блэкволд поклонился мне, помахав своей шляпой традиционно попрыгал.

— Пока можешь быть свободен… Богдан, — обратилась к своему палатину по-русски, — распорядись выделить эсквайру покои. Пусть помоется и пусть его накормят.

— Слушаюсь, Матушка. Пойдём, эсквайр. — Богдан положил на плечо Шона руку. Англичанин ничего не понял, посмотрел на меня вопросительно.

— Богдаша, он тебя не понимает. Найди моих сержант-дам. Пусть эсквайром займётся… Агнешка. — Посмотрела на англичанина. — Ты по латыни понимаешь?

— Да, Ваше Величество.

— Хорошо. Тебя сейчас отведут в выделенные тебе покои. Потом сходишь в термы наши, вымоешься. Мои мальчики тебе всё покажут и помогут. — Я усмехнулась, представив, как англосакса мои палатины потащат парится в парилке. А потом будут обливать холодной водой и столкнут в бассейн. — А потом тебя накормят от души. Мы в Вендене отличаемся, эсквайр, радушным и хлебосольным гостеприимством. Свободен! Богдаша, Илюша, в термах позаботьтесь о нём, попарьте его хорошо, проследите, чтобы хорошо вымылся. И о его одежде пусть позаботятся прачки, а то пахнет от него. — Я улыбнулась, глядя на палатинов. Оба моих башибузука тоже осклабились хищно. Увели англичанина. Я потёрла друг о дружку ладошками. У меня в кабинете сидела Фрося, вышивала. Она посмотрела на меня. Я ей улыбнулась и стала пританцовывать, напевая:

Во поле береза стояла,

Во поле кудрявая стояла,

Люли-люли, стояла,

Люли-люли, стояла.

Некому березу заломати,

Некому кудряву заломати,

Люли-люли, заломати,

Люли-люли, заломати.

Я ж пойду погуляю,

Белую березу заломаю,

Люли-люли, заломаю,

Люли-люли, заломаю.

— Ах какая же ты Сашка умница и красавица, просто спасу от тебя нет ни для кого! — Нахваливала саму себя. Ну а что, сама себя не похвалишь, никто ведь не похвалит, а вот проклинать и грозиться, этого сколько угодно, но и наплевать! Фрося кивнула мне.

— Конечно, Матушка, ты умница и красавица каких поискать ещё. Не то, что эти коровы аглицкие, да немчины.

В кабинет заглянула Ксения. Удивлённо на меня уставилась. Из-за её спины выглядывали Паула, Саша, Айтан и Настя Лопухина. Я же продолжала кружиться и напевать песенку.

Срежу я с березы три пруточка,

Сделаю из них я три гудочка,

Люли-люли, три гудочка,

Люли-люли, три гудочка.

Четвертую балалайку,

Четвертую балалайку,

Люли-люли, балалайку,

Люли-люли, балалайку.

Пойду на новые на сени,

Стану в балалаечку играти,

Люли-люли, играти,

Люли-люли, играти!

Я остановилась. Глядя на Ксению, улыбнулась.

— Что встала, Ксюша? Заходи, раз пришла. И вы тоже заходите. — Подождала, пока они не зашли. Все пятеро были одеты в платья. Присели в реверансе. — Умницы. Реверанс, это наше всё, ибо вы же у меня не голодранки с городского рынка, а благородные и высокородные леди, как говорят англичане.

— Матушка, позволь спросить? А что, Агнешка будет теперь опекать этого аглицкого индюка? — Спросила меня Ксения. Я осуждающе покачала головой. Даже языком зацокала.

— Ксения, урождённая княжна Остожская, это что такое? Нельзя же целого эсквайра обзывать индюком!

— Прости, Матушка. — Извинилась Ксения и опять присела в реверансе. Остальные тоже последовали её примеру. Настя не совсем умело выполнила, при этом толкнула Айтан.

— Ой, извини. — Извинилась она. Айтан промолчала, только качнула головой. Ксения недовольно сверкнула на Лопухину глазами. Настя выдержала взгляд Ксении и задала мне вопрос:

— Матушка-Государыня, а зачем нам этот реве… Реверас?

— Не реверас, а реверанс, Настя. Выражайся грамотнее. Вот скажи мне, что отличает высокородных девушек от простых смердок?

— Как это чем, Матушка-Государыня? — Искренне удивилась Настя.

— Ну, и скажи мне чем? Я тебя внимательно слушаю. — Остальные мои фрейлины заулыбались, глядя на Лопухину.

— Матушка-Государыня, разве можно смердку сравнивать с боярышней и тем более с царевной⁈

— Ты не ответила на вопрос, Настя! Скажи, у простой крестьянке тело не такое, как у тебя?

— Конечно не такое! — Убеждённо сказала Настя.

— О, как интересно! — Я усмехнулась. — А что у неё не так? Может одна грудь? Или три? Или может лоно у неё другое? Или бёдра не такие? — Девчонки захихикали. Ксения смотрела на Настю, как на дурочку, о чём и сказала:

— Боже, вот не дал Господь ей ума. Дура дурой!

— Ксюша, почему ты всё время меня обзываешь? — Обиделась Настя.

— Потому, что я говорю правду. Тебя учат-учат, а толку нет. Запомни, высокородная аристократка отличается от смердок прежде всего, первое, широким кругозором, то есть, она образованна, начитанна, обладает обширными знаниями и интересами. Второе, аристократка обладает самоуважением, она умеет уважать и ценить себя, не позволяет другим людям относиться к себе грубо и невежливо. Третье, самообладание. Высокородная женщина умеет контролировать свои эмоции, ведёт себя сдержанно и благородно. Четвёртое, это грамотная речь. Богатый словарный запас и вежливость позволяют девушке быть приятной и интересной собеседницей. А значит, поддерживать с другими аристократами, особенно с мужчинами, великосветскую беседу. Пятое, утончённость и эрудиция. Аристократка любит и понимает литературу, поэзию, обладает эстетическим вкусом. Шестое, чувство собственного достоинства. Аристократичная дама уверена в себе и своих силах, не боится сказать «нет», если что-то ей не подходит. Седьмое, осанка. Прямая спина, опущенные плечи и слегка приподнятый подбородок делают образ женщины по настоящему аристократичным. Соответственно и выбор одежды для этого, такой, который подчёркивает её высокое положение в обществе. И наконец, восьмое. Доскональное знание дворцового этикета, в который, в обязательном порядке, входит реверанс, а так же умение танцевать аристократические танцы такие, как вальс, мазурка, полька. — Ответила Ксения. Я захлопала в ладоши.

— Браво, моя княжна! Вот глядя на тебя и на вас остальных, сразу можно сказать, что вы аристократки. Теперь тебе понятно, Настя, что отличает настоящую аристократку от простых женщин?

— Понятно, Матушка-Государыня. Но на Руси так не делают и не танцуют такие танцы. — Ответила она. — И бояре не примут у нас такого.

— Примут. Ещё как примут. И будут делать так же. Я над этим работаю. А реверанс, Настя, это форма глубокого женского поклона с приседанием, преувеличенное выражение почтительности, особенно по отношению к монаршей особе, то есть ко мне. Разве у тебя нет ко мне почтительности?

— Что ты, Матушка-Государыня, конечно, есть. — Настя даже испугалась.

— Ну вот видишь.

— Матушка-Государыня, а разве нельзя обойтись простым поклоном? — Вновь спросила Лопухина. Я отрицательно покачала головой.

— Настя, просто мне кланяются простолюдины. Ты что, простолюдинка?

— Нет, Матушка.

— Ну вот. Я же сказала, что реверанс, это тот же поклон, только исполненный более красиво, элегантно.

Вообще реверанс сейчас нигде не исполнялся. Его вообще ещё в Европе не было. Он должен был только появится. Мужчины правда уже скакали, как козлы. Женщины им отвечали кивком головы и некими манипуляциями руками с веером, и небольшими телодвижениями. Это всё. Я же стала вводить именно реверанс. А заодно и книксен — неглубокий поклон и небольшим приподниманием подола платья. Это больше, как знак уважения к более старшим по возрасту или знак благодарности. Эти различия я объясняла девушкам и требовала чёткого их разграничения. От моих девушек, реверанс и книксен стали постепенно распространятся и на остальных женщин, проживающих в замке и вообще в Вендене.

Я оглядела своих фрейлин.

— Так, дорогие мои. Сегодня вечером я устраиваю бал. Но это вы и так знаете. Прошу вас показать себя во всей красе. Быть истинными аристократками. Насчёт танцев. Вальс вы все знаете. Настя, у тебя с вальсом есть проблемы?

— Матушка-Государыня. У меня не совсем хорошо получаются па. Никифор сильно быстро двигается.

— Нормально он двигается, Матушка. — Вступилась за моего палатина Саша Ходкевич. — Никифор очень хорошо танцует вальс. И мазурку, которую мы учили. А ты, Настя, и правда неуклюжая. Там же всё просто. Мужчина ведущий, а ты ведомая. Делай всё то, что он делает. Повторяй за ним. А полонез вообще очень прост. Там не так много па.

— Полонез я умею танцевать, Саша. У меня вальс не очень и мазурка. А польку я ещё не умею танцевать. А Ксения на меня только ругается, когда учит. — Ответила Настя.

— Ты мне ноги все оттоптала! — Возразила Ксения.

— Знаешь, Настя, я тебя в пару к Ульриху поставлю. Он очень хорошо научился вальс танцевать. — Улыбаясь, сказала я Лопухиной. Та моментально покраснела.

— Нет, Матушка. Прошу тебя, не надо с Ульрихом!

— Это почему? — Я была удивлена. — Но Ульрих и правда очень хорошо вальс танцует.

— Пожалуйста, Матушка-Государыня. Я боюсь.

— Кого ты боишься? Ульриха?

— Да, его.

— А чего ты его боишься? Он что, страшный такой? Не бойся, он тебя не съест! — Ответила ей. Остальные фрейлины засмеялись.

— Матушка, так Наська влюбилась в Герцога. — Сказала Ксения.

— Сама ты влюбилась! — Ответила ей Лопухина, но сама продолжала отчаянно покраснеть.

— Насть, ну я же не замуж тебя за него выдавать буду. Он просто с тобой станцует вальс и всё. И не перечь мне.

В кабинет постучалась и зашла Агнешка. Мы все посмотрели на неё. Я с вопросом, остальные, кто тоже вопросительно, а кто и с любопытством.

— Что, Агнеша, как тебе английский эсквайр? — Я усмехнулась.

— Матушка, да он наглый такой!

— В чём проявилась его наглость, дорогая? Он к тебе приставал? Если приставал, он ответит. Ему отрежу самолично его приставалку. — Девчонки засмеялись. Агнешка тоже.

— Нет, Матушка. Но он так смотрел на меня.

— Как?

— Голодными глазами. — Девушки ещё громче засмеялись.

— Агнеша, ты у нас очень даже аппетитная девушка, что мужчине грех не смотреть на тебя голодным взглядом. — Улыбаясь, сказала ей.

— Но не так же, Матушка!

— Он что-то говорил тебе?

— Комплименты. Попросил разрешения считать меня своей дамой сердца и попросил тут же платок с моими инициалами. И что он будет в Англии биться на турнире с моими именем на устах и моим платочком у сердца.

— Какой шустрый эсквайр. Куёт железо, не отходя от кассы. И что ты ему ответила?

— Я сказала ему, что вижу его впервые и знать его не знаю. И свои платочки я не дарю кому не попадя.

Я смеялась вместе с остальными девушками. Агнеша тоже рассмеялась.

— Матушка, зато я представила, как палатины его сейчас парить будут. — И захохотала ещё громче.

Посмеявшись, я отправила фрейлин готовится к балу. Так же отправила готовится и Фросю. Оставшись одна, вызвала к себе Филиппа, своего главного банкира и финансиста. Он постучался, зашёл.

— Вы меня звали, Ваше Величество?

— Звала. Заходи, Филипп. Присаживайся. — Подождала пока он сядет на стул за моим рабочем столом, напротив меня. — Что с прессом?

— Пресс заработал, Ваше Величество. Это что-то замечательное. Вот посмотрите, специально для Вас принёс. — Филипп раскрыл кожаный кошель, который висел у него на поясе. Вытащил оттуда несколько блестящих монет. Три серебряных талера и два золотых. Идеально круглые, ровные с выдавленной надписью на гурте монеты, где на латыни было выбито: «aurum», то есть, золото. И сколько благородного металла. На серебряных талерах на гурте было выбито: «argentum», то есть серебро и количество серебра в монете. А так как монета была полностью из серебра, то фактически вес монеты. — На более мелких монетах, таких как полталера и на медных копейках гурт рифлёный. Я не захватил с собой, но могу принести.

— Не надо Филипп. Этого достаточно. Красивые монеты! А я похожа. Молодец медальер, который выполнил мой профиль на монетах. — Смотрела на аверс золотого талера. Перевернула монету. Там был герб Ливонии и указан номинал. — Молодцы, справились. Вот и чеканьте именно так. Нам кривые монеты не нужны, мы себя уважаем.

Фактически мои талеры, а так же мелкие монеты, копейки и пфенинги, очень сильно напоминали монеты 20 столетия. Я довольно улыбнулась. Никто в Европе, да и в Азии ещё не чеканил таких красивых монет. Я положила монету на стол. Посмотрела на Филиппа.

— Ну что, мой Филипп, наступило то время, когда мы можем начать операцию по ослаблению Ордена финансово. Лишим Орден средств, значит уничтожим его.

Филипп подобрался, преданно на меня смотрел.

— И как мы будем ослаблять Орден, Ваше Величество?

— Самый простой способ, это отъём денежных средств. Отъём тотальный, масштабный и спланированный. Очень хорошо подготовленный. Операция охватит все влиятельные банкирские дома Европы. Ты подготовишь мне список этих домов.

— Да, Ваше Величество. Список я подготовлю. Но я не совсем понимаю, как будет происходить этот самый отъём? Мы нападём на них? Но это, Ваше Величество… — Филипп смотрел на меня удивлённо.

— Никто нападать не будет. Они сами отдадут нам деньги. Огромные суммы. — Я улыбнулась. — Скажи, Филипп, у нас имеются векселя наиболее известных и влиятельных банкирских домов Европы?

— Да, имеются. Я готовил их к предъявлению в представительствах этих домов.

— Принесёшь мне все эти векселя. И мне нужны векселя на самые большие суммы.

— Конечно, Ваше Величество. Все имеющиеся векселя будут Вам предоставлены. Правда у нас векселя не всех банкирских домов.

— А надо всех более-менее значимых. И ещё, Филипп, о нашем разговоре никто не должен знать. Никто. Это будет совершенно секретная операция. Суть её будут знать только ограниченный круг людей. Ты входишь в этот круг. Но подробности узнаешь попозже, когда будут готовы первые образцы того, с помощью чего будет происходить отъём денег у банкиров. И самое главное, чтобы Ливония ни в коем случае не имела к этому отношение. Понимаешь?

— Это будет что-то незаконное? — Тихо спросил меня Филипп, придвинувшись ко мне поближе. Я так же почти шёпотом ему ответила:

— Совершенно верно, Филипп. Именно, незаконное. Как грабёж, только более цивилизованный, без пролития крови и убийств. Но даже в этом случае не нужно, чтобы Ливония была с этим связана. — Я усмехнулась. Выпрямилась на своём стуле, облокотившись на спинку. — Филипп, ты чего шепчешь? Не бойся, мой кабинет сделан так, что подслушать, о чём говорят здесь невозможно. Я об этом позаботилась. Ну, а теперь догадываешься как будет происходить операция?

Филипп задумался. Потом посмотрел на меня.

— Ваше Величество заговорила о векселях… То есть, деньги Вы хотите получить по векселям?

— Конечно. По векселям, а так же по кредитам, которые будут оформляться на людей, которые будут изображать разных владетельных людей. И получив деньги исчезнут.

— Как это?

— Ну, например, в банкирский дом Медичи обратиться… Скажем так, какой-нибудь имперский князь. Ему выделят серьёзный кредит под гарантии возврата, например под сбор налогов на его земле. Человек получает крупную сумму денег, грузит их на корабль и исчезает. Понимаешь о чём я?

— Как исчезает? — Филя явно не догонял. — Куда он исчезнет из своего княжества?

— Да настоящий князь никуда исчезать не будет. Просто заёмные средства получит человек, максимально на него похожий. Понимаешь, о чём я?

— А князь? — Если сказать, что Филипп был шокирован, это значит ничего не сказать.

— А что, князь? Это будут уже его проблемы, разбираться с банкирами и доказывать, что он не верблюд.

— Какой верблюд?

— Обыкновенный двугорбый, в пустыне на нём ездят арабы-бедуины.

Некоторое время Филипп потрясённо молчал, пялясь на меня выпученными глазами.

— Ваше Величество, но разве так можно? Это же… Я даже не знаю, как это назвать.

— Можно, мой дорогой Филипп. Даже нужно. Поверь, за многими монархами и владетельными аристократами имеется что-то и по хуже этого. Просто это тщательно скрывается.

— Простите, Ваше Величество, а за Вами тоже есть?..

— За мной как раз нет. Я чиста и невинна перед Господом. И останусь такой всегда, Филипп, чтобы не случилось. Потому, что я Королева. Ты понял меня?

— Да, Ваше Величество. Понял. Вы всегда будете чиста и невинна. Ничто не должно бросить тень на Вашу чистоту, как на Королеву.

— Вот и хорошо, что ты это понимаешь, мой Филипп.

— Ваше Величество, но это же всё вскроется!

— Конечно, вскроется. И это будет очень большой скандал. Общеевропейский. — Я усмехнулась.

— Но, Ваше Величество, виновный станет известен. Такое скрыть будет невозможно.

— Конечно, станет известен. Можешь даже не сомневаться.

— Но, Ваше Величество…

— Никаких НО, Филипп. Ты хочешь спросить кто станет крайним, то есть козлом отпущения? — Он молча кивнул. — Филя мой, ну это же элементарно, это тамплиеры. Другого мнения не должно быть.

Я думала у Филиппа глаза из орбит выскочат. Он сидел некоторое время и ртом хватал воздух. Я налила из кувшина в кубок воды, протянула своему главному банкиру.

— Выпей, Филиппушка мой. Расслабься. — Он жадно выпил всю воду. Кубок я у него забрала и вернула на место. Улыбнулась ему. — Филипп, а теперь представь, что все деньги, многих влиятельных банкирских домов окажутся в твоём распоряжении? Представил, какая это мощь? Фактически, это деньги всей Европы.

Он сидел некоторое время и соображал. Потом взглянул на меня. И в этом взгляде было настоящее восхищение. Он встал. Поклонился.

— Ваше Величество, я восхищён. Вы настоящий гений. Я с Вами. Конечно, я с Вами, даже не сомневайтесь. И я всё сделаю, что Вы скажите.

— Садись, Филипп. В ногах правды нет. — Он сел. — Векселя принесёшь сюда. Сам принесёшь, никого из своих, не ставя в известность. Запомни, эта операция является самой большой и строго охраняемой государственной тайной. И тот, по чьей вине может произойти утечка информации куда-то, сразу превратится в государственного преступника, со всеми вытекающими. Ты понимаешь это, Филипп? Знаешь только ты и никто более. О том, кто знать будет ещё, я тебе скажу позже. У них будет своя работа. Это очень узкий круг людей.

— Но, Ваше Величество, проведение такой масштабной операции, как Вы говорите, предполагает массу людей в ней участвующих.

— Конечно. Даже не сомневайся. Задействованы будут многие люди. Но, Филипп, простые исполнители не будут знать на кого они работают и в чём суть. Как я и сказала, всю правду будет знать только узкий круг людей.

— Я всё понял, Ваше Величество. — Я видела, как в глазах Филиппа горит огонь азарта. Я улыбалась ему. Кивнула.

— Это будет большая охота, Филипп. Но мы должны будем пройтись по лезвию бритвы и всё сделать идеально. А теперь иди. И присмотри место, даже не одно, а несколько. Тайные места, где будет хранится всё это золото и серебро. И позаботься о векселях тех банкирских домов, которых у тебя ещё нет. И самое главное, векселя на большие суммы.

— Да, моя Королева. Я всё сделаю, не беспокойся. У меня вопрос. А моя семья будет этим затронута?

— А ты как сам считаешь? Ты же вроде хотел отомстить своему старшему брату?

— Да. Хотел и сейчас хочу. Хочу, чтобы он приполз ко мне на коленях.

— Ну что же, тогда Вельзеры тоже попадут под этот каток.

— Каток, Ваше Величество?

— Да, мой Филипп. Каток. Представь такой огромный валик, который катиться по земле и всё сминает на своём пути.

— Хорошее сравнение, Ваше Величество. Просто в самую точку. Каток. Попасть под каток.

Филипп ушёл. Я вызвала к себе Марфу.

— Матушка, звала? — Постучавшись, зашла ко мне она.

— Проходи, дорогая. Присаживайся. — Она села, смотрела на меня в ожидании. — Марфа, то, что я тебе расскажу сейчас, является строго охраняемой, одной из самых главных государственных тайн. Знать все детали того, что будет происходить, будет знать только очень ограниченных круг людей. Я, как Королева и руководитель операции, ты, как мой начальник особого отдела и фактически, руководитель Службы Внешней разведки, Филипп Вельзер, как мой главный банкир и финансист. Даже твой Гаврила не должен знать всего до конца. Понимаешь?

— Да, Матушка. В чем будет заключаться дело, которое мы должны будем сделать.

— В чём суть? Слушай. — Я стала ей рассказывать. Чем больше говорила и посвящала в детали операции, тем больше на лице шефа Особого отдела отражался шок. — Вот в общем то пока всё. Возможно, в процессе подготовки что-то изменится и дополнится. — Закончила я. Марфа, глядя на меня широко раскрытыми глазами молчала. Я тоже, глядя на неё.

— Можно воды, Матушка? — Наконец произнесла она. Я налила ей из кувшина, как до этого и Филиппу, в кубок воды и дала попить. Глотнув воды, Марфа поставила кубок на стол. — Знаешь, Матушка, вот мы с Гаврилой разбойничали по дорогам. Я думала, что мы много сумели награбить и где-нибудь найдём себе тихое место и спокойно и тихо проживём с ним в достатке. Но то, что я сейчас услышала, всё что мы с Гаврилой делали, против того, что ты хочешь сделать, это как… — Она замолчала, подбирая слова. Я усмехнулась.

— Хочешь сказать, что детский лепет?

— Точно, Матушка, детский лепет. Матушка, а разве так можно?

— Можно, дорогая, если осторожно. Ты же знаешь, я нацелилась на Константинополь. А для этого мне нужно не просто много, мне надо очень много денег. А сейчас, даже с казной тамплиеров у меня нет столько, сколько я хочу. Для того, чтобы сцепиться в смертельной схватке с османами, смертельной для них, мне нужен не просто сильный флот, мне нужен мощный флот, который на раз-два снесёт турецкий флот с моря, где бы они не схлестнулись. В Средиземном море, в Ионическом, в Эгейском, Мраморном или ещё где. Мне нужно полное доминирование на море. Абсолютное. А мощный флот, это очень дорого, Марфа. Мне нужна большая сухопутная армия. Именно армия, кадровая, регулярная, а не ополчение. Сейчас османы могут выставить до 200 тысяч войск. Мне надо пусть не двести тысяч, но хотя бы сто пятьдесят.

— Но у тебя есть татары, присягнувшие тебе, калмыки.

— Да есть, но они не регулярные войска. А мне нужны именно регулярные. Пехота, тяжёлая и легкая кавалерия из кирасир и драгун. Мушкетёры, пикинеры. А я не могу сейчас себе позволить такую армию, так как это тоже очень дорого. Да, у меня есть основа регулярной армии, это мой Корпус. Вот на его основе я и буду разворачивать большую, регулярную армию. В противном случае, такая армия просто пустит по миру всё моё королевство. А ещё я планирую снизить налоги. Это даст возможность моим подданным начать обрастать жирком. А это уверенность в себе и преданность короне.

— Тебя и так здесь любят. Я знаю, всё время отслеживаю настроения в Ливонии. Всё как ты меня учила. Бюргеры, горожане, да и крестьяне, тебя боготворят. Ты же снижала уже налоги. Плюс считают тебя святой. Что православные, что католики, без разницы. Ты дала им мир. На них с того момента, как ты короновалась, никто не совершает набеги и не ходит войной. Никто не зорит. Разбойников и прочий тёмный люд повывели. Дороги свободные и безопасные. Купцы тоже довольные. Кстати, из Польши и Литвы стали перебегать в Ливонию. Купцы, крестьяне, особенно холопы. Ведь у тебя они становятся свободными. Есть работа, тем более ты начала обустраивать дороги и тракты. Идут туда, нанимаются. Даже мелкие шляхтичи едут сюда. В Корпус очередь стоит. Шляхтичи готовы служить у тебя простыми солдатами.

— А надо, чтобы ещё больше полюбили. Ты знаешь, что значит Константинополь? — Задала вопрос Марфе.

— Второй Рим. — Ответила она.

— Это не просто Второй Рим и Второй Вечный город. Это путь на восток.

— Но у тебя заработал Великий шёлковый путь.

— Заработал. Товары идут из Китая, Индии, из Персии. Это хорошие деньги.

— Вот-вот, Матушка. Купчины, что наши русские, что ливонцы и прочие ганзейцы на тебя молится готовы, сколько они барыша имеют.

— Вот, Марфа. А Константинополь, это ещё один путь из Азии в Европу. В Южную Европу. Причём путь намного сокращается. Это называется логистика. Путь короче, а значит дешевле. Тем же португальцам, чтобы привести из Азии специи, им надо обогнуть всю Африку и пройти почти весь Индийский океан. А здесь всё будет напрямик. Гораздо быстрее.

— Я тебя поняла, Матушка. Моя задача в предстоящем деле?

— Начинай присматриваться к князьям, курфюрстам, герцогам и прочим в немецких землях. Нужно подобрать под них актёров, максимально похожих на них. Так же необходимо получить хорошие оттиски их личных и государственных печатей. Да, актёры, которых будут нанимать, не должны знать, что их нанимают агенты из Ливонии. Кто угодно, но не ливонцы. На моё королевство даже тень не должна быть брошена.

— Но это всё равно все узнают. Такой масштабный обман и разбой, в тайне долго не останется.

— Конечно, не останется. Так, как это вновь вызовет большой финансовый кризис в Европе.

— Но нужно из кого-то сделать виновного, чтобы не докопались в конце концов до нас. Там ведь тоже не дураки сидят и поймут, что действовала далеко не шайка разбойников.

— Правильно мыслишь, Марфа. А виновные у нас уже есть. Это тамплиеры. И надо будет навести на эту мысль банкиров и всех остальных. Как это сделать, я подскажу. Детали мы с тобой обсудим чуть позже, когда определимся окончательно с объёмом работы. Но ты уже сейчас начинай думать, кого подключать к этому. Но самого замысла, ты же понимаешь, они не должны знать.

— Я понимаю, Матушка. Не беспокойся. Я подумаю над этим. Да, работы предстоит много.

— Марфа, твои люди всё сделать должны филигранно. Это как пройтись по лезвию ножа. Так как ставки очень высоки.

— Согласна. Матушка, подожди, но ведь ты сама говорила мне, что все влиятельные и могущественные банкирские дома ходят под тамплиерами. Это же что тогда получится, что тамплиеры ограбили сами себя?

— О том, что банкирские дома связаны с тамплиерами, знает очень узкий круг людей. Сам глава дома и, возможно, кто-то из его особо доверенных лиц. А вот остальные никто об этом не знает. Вот мы и сыграем на на этих тонкостях. Ну сама подумай, когда начнётся буча, не будут же банкиры кричать, что украли деньги тамплиеры сами у себя. Что тамплиеры не могли сами себя обнести. Ты понимаешь, что тогда с ними станет?

— Как минимум попадут в подвалы инквизиции, по обвинению в ереси. — Усмехнулась Марфа.

— Совершенно верно, дорогая. Так что банкиры будут молчать в тряпочку и сопеть в две створки, ибо тоже жить хотят. И я уверена, что совершенно не горят желанием ощутить на себе все прелести железной девы или испанского сапожка.

— Орудия пыток инквизиции. Знаю про них. Рассказывали мне уже об этом. — Кивнула Марфа. — Но наша дыба не хуже. Матушка, ещё вопрос, если в дело пустим поддельные векселя, то наши то тоже надо будет подделывать, чтобы отвести от себя подозрения. Я ведь так понимаю, что это затронет почти все крупные и средние банкирские дома.

— А вот как раз наши векселя, точнее векселя Ливонского Королевского Банка подделать невозможно. Думаешь я зря старалась. Марфа, технологию нанесения на ценные бумаги водяных знаков такой, какую делаем мы, ещё никто не знает в Европе. Нет, в той же Италии, водяные знаки стали наносить на бумагу ещё двести пятьдесят лет назад. Но там примитив. Поэтому для нас нанести водяные знаки, которые наносят в Италии и Франции, на изготовленные векселя не проблема. У нас же применяют другую технологию получения водяных знаков, более сложную. Ладно, не буду тебе забивать этим голову. Это не суть. Скажу одно, наш метод даёт более лучшую глубину тонов и изображений в оттенках серого. Так что здесь всё ровно. — Да, действительно, в Ливонии применялся более технологичный способ получения водяных знаков на бумаге, в отличии от той же Италии или Франции, где просто скопировали итальянцев. Как-то, ещё в прошлой жизни, я смотрела один очень старый фильм, снятый толи в конце 19 века, толи в начале 20. Так вот, там показан весь цикл получения водяных знаков на бумаге. От того, как готовится и из чего сырьё. Какие компоненты в это сырье в процессе приготовления добавляется. Как наносится готовое сырье на рамки с изображением рисунка будущего водяного знака. Как потом прессуется всё, заодно убирается вода. Потом пачка прессованных листов пропитывается крахмальным клеем в чане. Потом листы разделяются, просушиваются. И на завершающем этапе, листы тщательно просматриваются. Там, где рисунок плохо получился, бракуются и они опять идут в сырье, а идеальные листы уже идут в дело. Фильм сопровождался пояснениями, для особо тупых. И ничего сложного такого там не было. Позже, с обострившейся памятью, я вспомнила этот фильм до мельчайших подробностей. А ещё я бывала в Киеве, в пору своего девичества. Отец возил меня туда, в Киево-Печерскую лавру, и там я сама присутствовала при процессе изготовления бумаги с водяными знаками, так как это делали в 17 и 18 веке. Но самое главное в этой технологии, я использовала то, что ещё в Европе не изобретено. Метод тиснения водяных знаков был впервые применён только во второй половине 19 века. Вот мы его и использовали. Всё как в кино! Я подумала ещё немного, посмотрела на Марфу. — Но ты всё равно права. Можно будет один такой поддельный вексель, с плохим водяным знаком, подкинуть какому-нибудь простофиле. И потом его обвинить в подделке ценных бумаг.

— Его же за это на дыбу подвесят, а потом колесуют?

— Тебя что-то смущает, дорогая?

— Нет. Ничего не смущает, Матушка.

— Марфа, успокойся. Если он честный человек, то поддельный вексель просто сдаст в наш банк. Но я почему-то уверена, что он попытается его обналичить. А раз так, то кто он?

— Мошенник.

— Ну вот видишь⁈ Так что твоя душа может быть спокойна.

— Да она у меня и так спокойна.

— Молодец, дорогая. В нашем деле надо действовать с холодным разумом, то есть не на эмоциях, а хладнокровно. Иметь горячее сердце, чтобы любить свое Отечество, своих родных и близких. И самое главное иметь чистые руки, даже если тебе приходится копаться в откровенном дерьме. А для того, чтобы руки оставались всегда чистыми, что надо?

— Делать не совсем чистые дела в перчатках.

— Правильно, Марфа. Так как, сделав грязное дело, перчатки снимаешь и выкидываешь. Грязь остаётся на них, а твои руки чистые. Как у настоящих чекистов!

— А кто такие чекисты, Матушка?

— Да были такие люди, давно. В Древнем Египте, на службе у фараонов, когда они свои пирамиды строили. Вот эти чекисты и занимались тем же, чем ты сейчас. Не забивай себе голову.

— Матушка, а что с этим посланцем аглицкого короля? Чего он хочет?

— Знаешь уже о нём?

— Конечно, знаю.

— А чего хочет, так ясно чего! Ричард денег попросил.

— Ему мало того, что ты дала? 100 тысяч!

— Мало, Марфа. Хочет ещё и поболее. 300 тысяч теперь просит.

— А он не обнаглел?

— У Ричарда выбора нет. Мало взять власть в руки и напялить на голову корону. Надо ещё, чтобы эта корона с головы не свалилась, зачастую вместе с головой. — Я усмехнулась. — В Англии сейчас совсем грустно. Денег нет, в казне шаром покати. Генрих всё на флот и наёмное войско потратил. А что не потратил, то мне досталось. А Ричарду сейчас надо с наёмниками расплатится окончательно и сплавить их из Англии. Во многих графствах не спокойно. Плюс, на юго-западе сторонники Тюдоров окопались. Грядёт междоусобная война. Ну и как вишенка на пирог, Англия стоит на пороге голода. Мои каперы этому поспособствовали. Вся торговля с материком парализована и прекращена. И даже рыбаки не могут нормально в море выйти, на рыбную ловлю. Увы, каперы не дают. Всё подряд топят и жгут. Я на это и рассчитывала.

— Ну и как, дашь ему денег, или в шею?

— Конечно, дам. Даже не триста, а четыреста тысяч. Через год Ричард обязан будет мне вернуть уже пятьсот тысяч. Вот только, где он возьмёт через год пятьсот тысяч серебряных талеров?

— Тогда, Матушка, я тебя не совсем понимаю? То есть, ты дашь такую кучу денег без гарантий, что он их вернёт?

— Я же сказала, что, конечно, дам. Вот только в залог того, что он вернёт мне мои деньги, с процентами, я возьму у него Уэльс.

— Уэльс???

— Уэльс, дорогая. Если Ричард вернёт деньги, я Уэльс отдам ему назад. А не вернёт, сама понимаешь. А я уверена, что не вернёт. Откуда там полмиллиона появится в ближайшее будущее? Даже если путём закупок хлеба на континенте Ричарду и удастся избежать тотального голода, то гражданская война по типу войны Белой и Алой роз, ему обеспечена. А я ещё и сторонникам Тюдоров помогу. Деньжат подкину. Оружия. Продовольствия. Тайно, конечно. И так, чтобы они не поняли, от кого это им такие подарки. Вот ты и этим будешь тоже заниматься.

— А зачем, Матушка? И что даст Ливонии владение Уэльсом?

— Это мне для моего самого младшенького сыночка. Станет королём Уэльса.

— Какого младшенького? Константина?

— Нет. Вот смотри, Славке достанется трон Ливонии. Костику Московский престол. Третьему сыну, которого я обещала Васе родить, достанется трон Византии. И четвертому, младшенькому, его я тоже обещала Васе, достанется корона Уэльса. Не забывай, что Гай Арториус Дука, или в Европе он больше известен, как легендарных Король Артур, был одним из моих предков по женской линии. И правил, как раз в Уэльсе больше тысячи лет назад. То есть, в Уэльс вернётся древняя королевская династия. И кто после этого оспорит его право на Уэльс? Особенно если это право будет подкреплено хорошо вооружённой и обученной армией и флотом! Зато мои дети не будут точить друг на друга ножи и бороться друг с другом из-за шапки Мономаха. У них, у каждого будет своя шапка Мономаха. А теперь скажи, какая у тебя Царица умница и красавица⁈ — Я довольно улыбалась, глядя на удивлённую Марфу. Она смотрела на меня некоторое время большими глазами, а потом рассмеялась.

— Действительно, Матушка, истинная умница и красавица. Тут слов нет. Я восхищаюсь тобой. Как ты всех ловко обвела вокруг пальца. Это просто в уме не укладывается. Ты всё просчитала наперёд? Даже не на шаг или два, а на три.

— Лучше бы, конечно, на четыре шага вперёд. Но увы, пока будем работать с этим. И ещё, дорогая моя. Для работы со сторонниками Тюдоров подбери испанца, либо того, кто сможет выдать себя под испанца, и чтобы его не смогли раскрыть. Понимаешь?

— Понимаю, Матушка. Екатерина Арагонская испанская принцесса, царевна. И свержение династии Тюдоров не выгодно Испании.

— Совершенно, верно. Мы должны поддерживать в Англии внутреннее противостояние столько, сколько понадобится.

— А сколько понадобится, Матушка?

— Я определю, когда надо будет положить этому конец.

— Я всё поняла, Матушка. Я всё сделаю. Не беспокойся.

— Вот и хорошо. Фонд денежных средств у тебя большой. На этом я никогда не экономлю. Надо, поставь сторонникам Тюдоров пушки. Правда старые, кованные. Сбросим им часть старья…

Вечером был бал. Мои девчонки блистали в красивых платьях, с красиво уложенными, замысловатыми прическами. В ожерельях, у кого бриллиантовые, у кого рубиновые или изумрудные, под цвет платья. Соответственно ожерельям и серьги такие же, броши, перстни, браслеты.

Мужчины, кроме моих палатинов и офицеров Корпуса, блистали дорогой одеждой по прикольной моде первой половины 16 века. Кафтаны, расшитые золотыми и серебряными нитями. Белые рубашки под ними, с вышивками и шнуровкой, которая собиралась вверх в изящные складки. И поколенные штаны, прообразы бриджей. Так называемые панталоны или как их называли «грегескос». Они вообще достигли гротесковых форм, шарообразные, с разрезами. На ногах были одеты что-тот типа чулок, изготовленных из шёлка или из тонкой шерсти, и туфли с бантами. Так как тут присутствовала высшая знать, то чулки были из шёлка. Кто по беднее, те носили чулки из тонкой шерсти. Плечи кафтанов были мощные, что привлекало дам. У каждого были ещё золотые цепи и перстни, чуть ли не на каждом пальце. Но самое главное и прикольное, это то, что у каждого такого вельможи, в обязательном порядке, его одежда подчёркивала его мужское достоинство, ярко выраженное в одежде. Это должно было привлекать дам. Мои девочки, глядя на это безобразие, с моей точки зрения, только хихикали, обсуждая то одного индивида, то другого, нашептывая что-то друг дружке на ушко.

В отличии от них, мои палатины и офицеры Корпуса были одеты в строгие мундиры. Пехота в красные, флот в чёрные. Плюс штаны и высокие, выше колен сапоги.

Мои придворные музыканты, уже надрессированные мной, играли вальс. Играли мазурку и полонез. Начали с вальса. Мои палатины и офицеры, выдвинулись сразу к дамам. Щёлкнули каблуками, кивок и приглашение на танец. Всё, как полагается. Дамы согласились и протянули партнёрам свои ручки. Дамами выступали мои сержант-дамы. Довольные, просто жуть. Я, сидя на троне в бриллиантовой короне, улыбнулась им и кивнула. Но там были в числе первых не только мои палатины и офицеры Корпуса. К Лопухиной подошёл Ульрих, пригласил её на танец. Она отчаянно краснела, но пошла с Герцогом танцевать. Ко мне неожиданно подошёл Князь Пандольфо.

— Ваше Величество, позволено ли мне будет пригласить Вас на танец? — Спросил он. Я удивлённо на него посмотрела.

— Князь, а ты умеешь танцевать вальс?

— Скажем так, Ваше Величество, я брал уроки у одного офицера флота.

— Хорошо, Князь. Я с удовольствием составлю тебе пару. — Положила на трон скипетр и державу. Встала. Отстегнула длинный шлейф, он бы мне только мешал. Протянула контр-адмиралу правую руку. Мы присоединились к танцующим. Я видела, что Пандольфо волнуется, но он старался это не показывать.

— Дорогой мой Князь, спокойнее и более уверенней действуй. Ты не плохо вальсируешь. Вижу, учитель у тебя был хорошим?

— Да, Ваше Величество. На это грех жаловаться.

По мимо моих фрейлин, здесь находились и другие дамы. Как в возрасте, жёны вельмож, так и молодые девушки. Последние с большим вниманием наблюдали за танцами. Всё же вальс очень красивый танец. Так же здесь присутствовал и бывший Король Англии, Генрих Тюдор со своей супругой, Екатериной Арагонской. Из каземата его достали. Отмыли и я выделила им поместье рядом с Венденом. А так же дом в самом городе. Всё же бывший монарх. Он был, конечно, очень недоволен, но молчал. Назад попасть в каземат на цепь, явно не горел желанием. А вот Екатерина была очень даже довольна. С интересом смотрела, как мы танцуем вальс. Они оба впервые были у меня на балу. Чистые и опрятные. Благоухали духами оба. Генрих с завистью смотрел на мою корону. А Екатерина восторженно. Потом танцевали «полонез», польку.

В какой-то момент, ко мне подошёл Богдан.

— Матушка, тут это, гишпанцы прибыли, из Гишпании.

— Какие ещё гишпанцы?

— Ну эти двое. Они бочки ещё с со смолой привозили для Царевны Елены. Сутяги, которые.

Я усмехнулась.

— Богдаша, не гишпанцы, а испанцы. Называй правильно подданных испанской короны.

— Так их, Матушка, все так зовут, гишпанцами. Ну ладно, как повелишь. Значит испанцы.

— И не сутяги, Богдаша. Зачем так коверкаешь название их родового имени? Значит прибыл грант и граф Испании Луис Фернандес де Веласко-и-Суньига и его племянник, идальго Хуан Франциско де Веласко-и-Суньига?

— Точно, они, Матушка. Что-то привезли тебе. Накрыто покрывалом. Не показывают. Может не надо? Вдруг там что-то, что причинит тебе вред?

— Надо, Богдаша. Я догадываюсь, что они привезли. Значит всё-таки нашли своё Эльдорадо. Пусть заходят.

— Прямо сюда? В бальную залу?

— Да, именно сюда.

Богдан подошёл к герольду, который объявлял о прибытии того или иного гостя. Что-то сказал ему на ухо. Тот кивнул. Богдан вышел из залы. Герольд стукнул о пол своим церемониальным посохом и громко провозгласил:

— Его Светлость, гранд Испании, граф Луис Фернандес де Веласко-и-Суньига и его племянник, идальго Хуан Франциско де Веласко-и-Суньига к Её Величеству, Королеве Ливонской.

Двустворчатые двери залы открылись. В зал вошли двое. Граф и его племянник. Оба были во всём чёрном и одеты по последней испанской моде. Чёрные хубоны, расшитые золотом, с круглыми, стоячими воротниками, как у Арлекино. Шарообразные панталоны с разрезами. Чёрные шёлковые чулки, башмаки. На плечах короткие чёрные плащи до пояса. На головах чёрные шапочки. На обоих были золотые цепи и перстни на каждом пальце. Одним словом — красавчики! Тяжёлых боевых шпаг, которые приходили на смену мечам, у них не было. Их забрали у испанцев, как, впрочем, и у всех остальных. Ибо к Королеве разрешено было приходить полностью безоружными, в том числе и без церемониального оружия. Это было жёстким требованием Особого Отдела Корпуса. И я не вмешивалась в его деятельность, так как убить или причинить существенный вред можно и простой заколкой. Хотя до заколок дело не дошло. Всё же меру надо знать.

Оба, и граф и его племянник подошли ко мне. Граф чуть впереди, племянник чуть позади, справа от своего дяди. Оба попрыгали, исполняя обязательный политес в этом случае. Я кивнула им. Смотрела на графа и улыбалась.

— Ваше Величество! — Произнёс Граф. — Я рад вновь видеть Вас в добром здравии, в Вашей несравненной красоте и величии.

— Я тоже рада видеть Вас, дорогой граф. Идальго Хуан Франциско! — Посмотрела на молодого человека. Он изящно поклонился мне, опять попрыгав.

— Ваше Величество! — Я кивнула ему. Посмотрела на Графа.

— Вижу вы вернулись в добром здравии⁈ Хотя нет. Ваш племянник вижу, в добром здравии, граф. А вот Вы, что-то исхудали. И бледность у Вас не здоровая.

— Всё так, Ваше Величество. Путешествие было очень трудным. К сожалению, я там заболел лихорадкой. И до сих пор не могу оправится.

— Тогда останетесь здесь, Граф. Я Вас подлечу. И возражения не принимаются. А насчёт трудности путешествия, так я Вас предупреждала и предлагала подумать, прежде чем пускаться в него.

— Всё так, Ваше Величество. Вы предупреждали. И мы готовы были к трудностям. Но всё равно, я потерял большую часть своих людей, когда мы достигли цели. И когда шли обратно.

— Значит, дорогой Граф, Вы всё же нашли город, где рождаются боги?

— Да, Ваше Величество. Всё так, как Вы говорили. Мы прошли «дорогой мёртвых». Это было очень трудно и опасно. И ещё дикари-язычники на нас нападали. — Все, кто находился в зале, слушали нас внимательно. А после слов графа о «дороге мёртвых», заговорили между собой в полголоса. Но граф и его племянник на это не обращали внимания. Они смотрели на меня.

— Ну и как, Граф, там дома из золота? — Улыбнулась я. Все разговоры прекратились, как только я произнесла эту фразу. Особенно жадно ловил слова Генрих VIII Тюдор. Граф улыбнулся мне в ответ. Отрицательно качнул головой.

— Нет, Ваше Величество. Там дома из камня. Но золота хватает. Я никогда прежде не видел столько благородного металла. Нам удалось вывезти с собой не так много. Я же сказал, что большую часть своих людей потерял, в том числе и по дороге назад. Нам даже приходилось бросать золото по дороге, так как унести всё, что взяли, были не в состоянии. Но даже того, что мы привезли, с лихвой хватило на организацию нового похода. На этот раз отряды возглавит мой племянник, Хуан Франциско. К сожалению, возглавить вновь поход, я не смогу. Лихорадка, будь она не ладна. Иногда случаются приступы.

— Тогда точно, дорогой мой друг, ты остаёшься здесь. Будем лечится, Луис. Приводить тебя в порядок.

— Благодарю Вас, Ваше Величество. Я хочу сказать, что я выполнил взятое обязательство, поклявшись честью моего рода и моей семьи. Я привёз Вам то, что Вы просили, Ваше Величество.

— То есть, Граф, Вы нашли его? Крылатого Змея? Кетцалькоатля?

— Да, Ваше Величество. Всё, как Вы и говорили. И я уже не сомневаюсь, Ваше Величество, и никто не сомневается, что Вы бывали в этом городе. Вы же бывали там, если всё знаете так подробно? Но когда, Вы там успели побывать?

Я вновь улыбнулась ему. Покачала головой.

— Это не важно, дорогой мой граф. Ведь в женщине всегда должна быть тайна, которую мужчина всегда будет пытаться разгадать. Этим она и будет для него наиболее ценна и даже бесценна. Всегда желанна и дорога. И где же он, мой «Крылатый Змей»?

— Он здесь, Ваше Величество. Повелите занести его? — Спросил Граф.

— Конечно. Богдан, пусть занесут то, что привёз Граф Луис Фернандес де Веласко-и-Суньига. — Богдан кивнул мне и вышел из зала. Граф что-то сказал по-испански племяннику. Тот тоже покинул зал. Вскоре двери зала вновь открылись. Шестеро мужчин несли носилки. На них стояла какая-то скульптура, накрытая лёгким покрывалом. Видно было, что статуэтка тяжёлая. Носилки со статуэткой поставили на пол, передо мной и графом. Я сняла накидку. Откинула её. По залу пронёсся вздох. Толи вздох восхищения, толи ещё какой. Я смотрела на то, что привезли мне испанцы. Обошла её по кругу. Улыбалась. Красота какая. Это невероятно, какая тонкая работа. Встала вновь напротив змея. Смотрела в его изумрудные глаза.

— Ну здравствуй, «Змей». Вот мы с тобой и встретились вновь! — Произнесла я по-русски. Сказала это специально, пусть гадают. Граф смотрел на меня с вопросом, но я ничего ему не поясняла. Коснулась головы «Змея», погладила её. Провела пальцами по крыльям. Заметила, что за мной внимательно наблюдают, но вида не подала. Статуэтка была примерно в метр высотой. Змееобразное тело, изогнутое буквой «S». Чешуя змея, филигранно вырезанные в металле, сменялась в конце хвоста и в районе груди перьями, так же чётко выделявшимися на остальном теле. Два перьевых крыла, две лапы с длинными пальцами, прижатыми к телу. И, змеиная голова с лицом человека с бородой. Черты лица были очень хорошо и скрупулёзно прорисованы. Я вновь коснулась ладонью головы змея. Почувствовала, что вновь начинаю впадать в транс. Реальность вокруг меня дрогнула, я увидела свет. Это было похоже на то, что происходило со мной и Джейкобом перед моим походом против английского флота. Те же ощущения. Я закрыла глаза. Услышала мамин голос:

— Смотри, дочь. — И я увидела. Ступенчатую пирамиду. День, яркий и солнечный. На вершине пирамиды, в большой каменной чаше горит огонь. Рядом с чашей стоит мужчина. Светлокожий, с бородой. Лицо очень похожее на лицо статуэтки. На нем только набедренная повязка. Тело сильное и поджарое. На его спине имелась татуировка в виде крылатого змея, а точнее дракона. Большая такая, во всю спину. Я даже залюбовалась им. На самой вершине пирамиды, имелось небольшое квадратное строение. На его стене, обращённой к чаше с огнём, этот мужчина что-то рисует. Около него стоит ещё один мужчина в цветастых одеждах, напоминающих пончу южноамериканских индейцев, только длиннее, до самого каменного пола вершины пирамиды. Лицо этого смуглое, бронзового оттенка. Бородатый белый мужчина, рисуя на стене, что-то говорил местному аборигену. Я прислушалась и неожиданно поняла о чём они говорят. Хотя язык был мне не известен. Я даже стала повторять за ним:

— Вот смотри, жрец. — Мужчина нарисовал круг, внутри начертил крест. Потом стал рисовать крылатых змеев. Нарисовал четверых. Головами они упирались в круг с крестом, а их хвосты загибались против часовой стрелки, образуя, своего рода, свастику. Потом он начал рисовать по периметру изображения рисунки. Все одинаковые, прямоугольные, только в верхней части, обращённой к рисунку, они имели зубцы, словно у крепостных башен. Нарисовал ровно 24 таких башенки. Указал на круг с крестом и змеями. — Это центр куба. Вот это, двадцать четыре квадратных грани Тессаракта, четырёхгранного Куба или его ещё называют Гиперкуб. И этот гиперкуб имеет четыре трёхмерные проекции, то есть четыре трёхмерных куба, которые символизируют четыре трёхмерные параллельные реальности. Одна из них вот эта, где живёшь ты, твой народ и многие другие народы на других континентах. Есть ещё три трёхмерные реальности. Они похожи на твою. Но только похожие, хотя в них действуют одни и те же законы. Но там цивилизации развиваются по своему. Похожие на твою, но всё же, различия есть. Через четыре с половиной цикла, в эту реальность придут две девы. И тогда, что должно случится, не случится. Они начнут ломать эту реальность и выстраивать свою.

— Почему, Великий Змей? — Со страхом на лице спросил жрец. Бородатый усмехнулся.

— А потому, жрец. Скажи, каков ход истории?

— История движется по кругу, Великий Змей.

— Ошибаешься, жрец. История цивилизаций движется по спирали. И чем круче закручена спираль, тем интереснее. Это порождает неожиданные ходы и неожиданные, порой не предсказуемые ситуации, приводящие к таким же неожиданным последствиям, которые невозможно просчитать. И вот это мне нравится больше всего. Это как бросить камушек в жернова и посмотреть, что же будет? — Бородатый, глядя на шокированного жреца, рассмеялся. — Да, это будет интересно. Особенно неожиданно для моих братцев.

— Кто они, Великий Змей, эти девы? Твои дочери?

— Что-то в этом роде. Но ты об этом не узнаешь. Зато они будут такие, какие нужно для этого. Умные, хитрые, расчётливые и жёсткие. Даже жестокие, так как другие эту реальность не сломают, слишком хорошо мои братцы постарались и, тем более, не смогут выстроить новую. Много крови прольётся, жрец! Что так на меня смотришь? Разве кровь не лучшее подношение Солнцу? Разве вы не для этого приносите ему в жертву своих сородичей?

— Лучшее, Великий Змей. Но мы приносим жертву, чтобы верховное божество было милостиво к нам. Позволяло, чтобы рос маис в достаточных количествах. Чтобы чрево женщин наших не было пустым. Чтобы реки и большой океан давал нам достаточно рыбы.

— Ну вот, ты и сказал для чего мои девы будут лить кровь. Это будет очень интересно. И ещё, жрец. Через два цикла твой народ уйдёт из этой реальности. Уйдёте все, до единого человека. И стар и млад. Даже заберёте с собой своих мёртвых и то, что от них осталось. Всё до последней косточки. И оставите здесь только то, что построили и что ещё постоите.

— Почему, Великий Змей? Я не понимаю, зачем тревожить мёртвых? Они покоятся в своих гробницах.

— Потому, что я так сказал. Знаешь, люблю потомкам оставлять после себя загадки. Вот и пусть гадают, что же вы за народ такой были? Вместо своих мёртвых в гробницах оставите каменные статуи и фигуры. Пусть поломают умники головы. Запомни, жрец, через два цикла. Поставь заметку на календаре, что оставили вам древние. Два цикла. Это важно. Через два цикла вам откроют врата в иную реальность Гиперкуба.

— Тессаракт?

— Да, Тессаракт. Ты помнишь, сколько длится цикл?

— Да, Великий Змей. Полный цикл, это когда земля совершит четыреста полных оборотов вокруг солнца.

— Молодец, жрец. Я тобой доволен. Я многому научил твой народ. Дальше сами. И помни про два цикла. Оставь это как напоминание своим потомкам, чтобы они были готовы.

— Ты уходишь, Великий Змей?

— Да, мне пора. Но когда-нибудь я вернусь, чтобы проверить, как вы выполняете мои заветы. И ещё, жрец, знаешь как далёкие потомки назовут твой народ?

— Как, Великий Змей?

— Ольмеками.

— Но у нас есть имя, Великий Змей.

— Это имя канет во тьме веков, его поглотят пески времени. Да и какая разница, как вас будут называть? Прощай жрец.

Я увидела, как мужчина подошёл к странной конструкции, удивительно мне знакомой. Он поднял эту конструкцию. Я узнала, это был дельтаплан. Немного странный, но такой узнаваемый. Я не поняла из какого полотна была выполнена обтяжка конструкции дельтаплана, но края у неё были выполнены, по всему контуру конструкции в виде перьев птиц. Мужчина, держа дельтаплан, разбежался по площадке пирамиды и прыгнул. Сначала рухнул вниз, но вот его подхватил воздушный поток, и он стал подниматься всё выше и выше. Жрец смотрел вслед Великому Змею. Фигурка бога удалялась всё дальше и дальше в сторону океана, пока, наконец, не исчезла в небесной синеве…

И вот новая картинка. Человек, кожа которого отливала бронзовым оттенком, изготавливал форму, тщательно вырезая в глине черты лица бородатого человека. Чешуя и перья уже были вырезаны… Потом в эту форму стали заливать расплавленный металл жёлтого цвета… И вот уже готова статуя. Уже другой человек крепит два изумруда в виде глаз на эту статую… Следующая картинка, статуя бога готова. Она стоит в помещении огромной пирамиды. Горят факела. Лицом вниз около неё лежат люди — мужчины, женщины и дети. Жрец что-то им говорит…

Я резко пришла в себя. Некоторое время стояла и сначала не понимала, где я? Наконец, осознала. Все, кто находился в зале смотрели на меня во все глаза. Почти все они молились. Я вновь взглянула на «Крылатого Змея», улыбнулась. Погладила его. Ах ты пройдоха и авантюрист!

— Значит, бросить камешек в жернова? — Проговорила я, глядя в изумрудные глаза языческого бога. — Ну, бросил. Хорош, молодец. Интересно ему, что будет⁈ Что будет, то будет! Это, как карта ляжет. Но тебе респект, жернова заклинило.

Окружающий меня народ был шокирован, за исключением моих сержант-дам и палатинов. Эти выглядели спокойно. Словно ничего такого не случилось. Ну общалась Матушка-Государыня с Пресвятой Богородицей, эка невидаль. Бывает у неё временами. Не надо на этом зацикливаться. Лучше давайте ещё потанцуем!

Но больше всех под впечатлением были испанцы и Генрих с Екатериной.

— Ваше Величество! — Воскликнул Граф. — Скажите, что это сейчас было?

— Очередное откровение от Пречистой Девы Марии, Граф. Которую мы, православные, называем Пресвятой Богородицей. Она ещё раз мне напомнила, что «Крылатый Змей» или ещё его называют «Пернатый Змей», большой игрок и авантюрист. Большой любитель задавать загадки. — Я ещё раз взглянула на статуэтку. Погрозила ему пальчиком. Потом вновь посмотрела на испанца. — Но по крайней мере, ответ на одну его самую таинственную загадку я знаю. Куда делись ольмеки!

— Какие ольмеки, Ваше Величество?

— Это очень древняя цивилизация. Она существовала на северном континенте Нового Света две с половиной тысячи лет назад. И таинственно исчезла тысячу лет назад, когда Западная Римская империя билась в агонии под ударами германских варваров — франков, лангобардов, готов, вандалов и прочих. Они оставили целые города и ушли в неизвестность. Забрали даже своих мёртвых. В их гробницах сейчас покоятся каменные изваяния, вместо останков людей. Своё наследие они оставили молодым цивилизациям, которые пришли после них, такие, как цивилизация Мочека, Наска, Уари, Чачапос и другие. Они тоже ушли, уступив своё место новым цивилизациям таким, как Майя, Ацтеки и Инки. Кстати, Граф, «город, где рождаются боги», и где вы были, расположен на территории империи Инков. А инки парни очень жёсткие, ничего не боятся. Вы ведь ощутили это на себе?

— Да, Ваше Величество. Нас спасало только то, что у нас было железное оружие, пушки и железные доспехи.

— Всё верно, инки не знают железа. — Кивнула я. Глядя на Графа, подумала о том, что не плохо бы инкам подкинуть нормального оружия. Мечи, топоры, доспехи, арбалеты. И я бы тогда посмотрела, как Франсиско Писарро с отрядом в 170 человек устроит резню почти пяти тысячам инков. Да их самих там порежут на ленты. Хорошая мысль, дорогая. Надо будет всё обдумать. Единственный вопрос, как установить с инками связь? Они ведь те ещё упёртые. Но, как не странно, в этом мне помог, сам того не осознавая, испанский гранд.

— Ваше Величество, на обратном пути мы сумели захватить несколько дикарей в плен. Правда по дороге они почти все умерли. Выжил только один. Я привёз его сюда. В качестве подарка Вам, Ваше Величество.

— Правда? Это замечательно. И где же он?

— Во дворе Вашего замка. Но предупреждаю, он дикий, в любой момент может вцепится в глотку и перегрызть её. Он очень молод, но в нём живёт зверь. Мне пришлось посадить его в железную клетку и на цепь.

— Замечательно. Благодарю тебя, Граф. Богдан, пусть занесут клетку с пленником сюда, в зал. — Богдан кивнул мне и вышел. Через некоторое время четверо слуг занесли в зал клетку, в которой сидел человек. Поставили на пол. Я смотрела на того, кто сидел на полу клетки. Да, он был молод, фактически мальчишка. На вид лет тринадцать, пятнадцать максимум. Он был очень грязным, волосы превратились в сплошной колтун. Истощён. Никакой одежды на нём не было, кроме грязной набедренной повязки. Но его глаза! В них горел огонь ненависти. Они говорили, что он не сломлен и готов бороться до конца. Это мне в нём понравилось. Он рассматривал всех, кто находился в зале. Увидел графа и его племянника. Глаза полыхнули запредельной ненавистью. И вот его взгляд замер на мне. Я внимательно смотрела ему в глаза. Он молчал, только сильнее сжал прутья клетки.

— Граф, то есть, я могу считать его своей собственностью? — Задала вопрос Луис Фернандесу.

— Да, Ваше Величество. Он теперь Ваша собственность. — Луис протянул мне ключи от замка клетки и от замка на металлическом кольце, который крепился на правой ноге мальчика.

— Хорошо. Богдан, открой клетку и сними с него цепь. — Велела я, продолжая смотреть на юношу. Протянула палатину ключи.

— Матушка, он на самом деле дикий. — Сказал мне мой старший палатин.

— Богдан, ты не слышал, что я тебе сказала? Мне повторить?

— Прости, Матушка. Как повелишь. — Богдан забрал ключи, открыл дверь. Пленник насторожённо смотрел на Богдана. — Что смотришь? Ногу давай, я отстегну тебя!

— Ваше Величество, Вы рискуете. Он может набросится. Я же сказал, он совсем дикий. — Воскликнул граф.

— Я услышала тебя, Граф. Но я сама разберусь со своей собственностью. Ещё раз благодарю тебя. Ты настоящий человек слова и чести. Ты выполнил всё, что обещал.

Богдану надоело взывать к юноше. Он просто протянул руку, схватил пленника и рывком придвинул к себе. Тот попытался вцепится в Богдана. Но палатин уклонился, взял руку юноши на болевой и пригнул к полу.

— Божен, отстегни его ногу, пока я его держу.

Божен быстро шагнул к клетке, взял колюч у Богдана и раскрыл замок на цепи. Богдан отпустил пленника. И отошёл назад. Парень лежал на полу, лицом вниз. Тяжело дышал.

— Богдан, ты его не задавил случаем? А то вон буйвол какой вымахал! — Усмехнулась я.

— Нет, Матушка. Я так его, легонько.

Наконец, пленник пошевелился. Вылез на четвереньках из клетки. Поднялся на ноги. Стоял, покачивался. Смотрел на всех с презрением. Ух ты какой, не сгибаемый. Мои палатины смотрели на него с удивлением. Потом Илья сказал:

— Айно смотри, какой гордый петух стоит. И ничего, что ощипанный.

— Точно и худой какой, одни кости, но спесивый, как лях! А может он и есть лях, шляхтич какой-нибудь?

Богдан с Боженом и Никифором засмеялись. Илья с Айно тоже, стояли ухмылялись. Аббас спокойно смотрел на инку, но руку свою положил на эфес сабли, словно предупреждая. У меня только мои палатины имели право носить оружие на таких мероприятиях, ибо они моя личная охрана. Я тоже стояла и улыбалась, глядя на юношу. Его взгляд изменился. Он уже не смотрел на моих палатинов высокомерно. Его взгляд был растерян. И ещё я заметила какие взгляды он бросал на мою корону. Я достала платок. Подошла к нему. Теперь он во все глаза смотрел на меня.

— Матушка… — Предупреждающе воскликнул Богдан. Все палатины, как один придвинулись к нам. Но я подняла руку, жестом показывая, чтобы оставались на месте. По залу пошёл гул голосов. Юноша не шевелился. Смотрел мне в глаза. Я по доброму ему улыбалась. Начала аккуратно вытирать грязь с его лица. Он стоял замерев. Даже, как мне показалось, перестал дышать.

— Ну вот и молодец. — Взяла его за руку. — Пойдём. — Потянула за собой. Он пошёл. — Богдан, сейчас я отведу его на кухню. Там он поест. Потом вы отведёте его в термы. Вымоете и переоденете. Понятно?

— Да, Матушка.

Я взглянула на своих фрейлин.

— Я сейчас приду. Продолжайте танцевать.

Шла на кухню, держа Инка за руку. Он покорно шёл за мной. На кухне, при моём появлении, засуетились повара.

— Значит так. Накормите его, но не сильно. Дайте ему тарелку супа. Ему нужно жидкое. Он давно не ел. Понятно?

— Понятно, Ваше Величество. — Кланялись мне повара вместе с главным поваром Гюнтером. Повернулась к Богдану. Он стоял вместе с Боженом и Ильёй. — А вы, после того, как он поест, отведёте его в баню. В наши термы. Вымоете его. Только без ваших шуточек. Парить его не надо. Просто помочь вымыться. Приготовите ему нормальную одежду и обувь.

— Слушаемся, Матушка.

Усадила Инку, как я стала его звать, за стол на лавочку. Перед ним Гюнтер поставил тарелку с аппетитно пахнущим супом. Рядом на стол положили кусок белого хлеба и ложку. Богдан показал, как есть ложкой. Инка, глядя на Богдана, взял ложку. Зачерпнул суп, попробовал. Потом откусил хлеб. Прожевал. Ему всё понравилось, так как он, уже не обращая внимания ни на кого, набросился на суп и давился хлебом.

— Смотрите, чтобы не подавился. Я ушла.

Вернулась в бальный зал. Пары танцевали. Я подошла к Луису Фернандесу.

— Дорогой мой Граф. Я вижу, ты устал. Тебе надо отдохнуть. — Посмотрела на его племянника. — Хуан Франциско, проводите своего дядю в отведённые ему комнаты? Потом можете вернуться назад, сюда.

— Конечно, Ваше Величество. — Я подозвала одну из придворных. Не фрейлину. Сказала, чтобы она сопроводила и показала графу и его племяннику покои для гостей. Были у меня такие. Фрейлина присела в поклоне и повела испанцев из зала. Мой «Крылатый Змей» продолжал стоять по середине зала. Танцующие пары обходили его по кругу. Я любовалась статуэткой со стороны. Ко мне подошёл Генрих с женой.

— Ваше Величество. — Обратился он ко мне.

— Да, Генрих?

— А это правда, что этот испанец нашёл целый город из золота?

— Правда. Но город не из золота целиком. Хотя золота в нём много. Посмотри на Кетцалькоатля. Красавец какой. Он бесценен, Генрих.

— Конечно. Столько золота в нём. А ещё два таких крупных изумруда. — Я поморщилась и покачала головой.

— Нет, Генрих. Простой кусок золота не так ценен, как эта статуэтка. Он настоящее произведение искусств. Ему как минимум две тысячи лет. Только вдумайся, две тысячи лет! Это бездна времени. За это время возникла Римская Империя, достигла своей мощи, а потом исчезла во тьме веков. За это время множество царств и королевств возникли, существовали. А потом исчезли. А вот он, «Крылатый Змей» стоит перед нами. Свидетель великих событий прошлого. Наследие таинственного народа, который возник, две с половиной тысячи лет назад и исчез больше тысяч лет назад, оставив после себя каменные мегалиты, огромные пирамиды, каменные головы, брошенные города и храмы своих исчезнувших богов. А ещё статуэтки и нефритовые маски. Даже в их гробницах нет костей их умерших. Только каменные фигуры людей и всё. И если я сказала, Генрих, что эта статуэтка бесценна, она на самом деле бесценна. Мало того, чем больше времени будет проходить, тем больше будет возрастать её цена, как это и не противоречиво звучит.

— Почему возрастать? Это же языческий демон!

— Это не демон. Кетцакоатль, больше игрок. Азартный авантюрист. Большой любитель загадок. А вообще крылатый змей, известен и нам, европейцам по многим легендам и преданиям. Это дракон, Генрих. А у многих народов, особенно на востоке, дракон, это символ мудрости и вечности. А почему возрастать будет его цена с течением времени? Так я же сказала, он наследие исчезнувшего очень давно народа. И единственный в своём роде. Другой такой статуэтки нет. Есть каменные изваяния «Крылатого Змея», но именно таких, с лицом бородатого мужчины, да ещё из золота нет.

— Но золотой город есть⁈

— Да. По другому он называется «Город, где рождаются боги».

— Скажи мне, Королева Александра, где он находится?

Удивлённо посмотрела на Генриха.

— А тебе зачем это знать? Хочешь попасть туда?

— Да. Я наберу отряд и пойду туда. Возьму там золото и выплачу тебе выкуп.

Я с интересом рассматривала бывшего Короля Англии, Уэльса и Ирландии.

— Генрих, Генрих. Поверь мне. Тебе не надо туда ходить. Во-первых, тебя не пустят туда испанцы. Они убьют тебя за этот город. И весь твой отряд вырежут. И даже если тебе удастся туда проскочить, ты всё равно погибнешь. Назад ты не вернёшься. Тебя убьют инки. Одного из них ты сегодня видел. А если и мимо них проскочишь, тогда тебя убьют сами Анды. Это горы такие. Город находится высоко в горах. Луис Фернандес потерял там три четверти своих людей и еле сам остался жив. Ты не останешься. Я знаю это. Поэтому забудь о золотом городе, об Эльдорадо. И живи спокойно, Генрих. Я тебе дала поместье. Занимайся своей семьёй. Люби жену, рожайте детей.

— Но у меня будут рождаться только дочери! Ты сама это сказала.

— Да сказала. Проклятье рода Тюдоров ещё действует. А чтобы оно остановилось, тебе просто нужно перестать быть английским королём. Вот и всё. И тогда, возможно, Екатерина и подарит тебе сына. Нормального, здорового сына. Ну а если тебе вдруг станет скучно, и ты захочешь повоевать, хорошо. Я представлю тебе такую возможность. Пойдёшь в моём войске, когда я двинусь на юг, возвращать своё наследие и своё приданное, Константинополь.

— Скажи, то, что здесь я видел, когда ты гладила этого языческого бога, это правда была Пречистая Дева Мария?

— Богородица? — Генрих кивнул. — Правда. Она иногда приходит ко мне. Показывает события, которые случились много лет назад. Когда сто, а когда и тысячу лет назад. А иногда показывает будущее.

— А она показывала тебе, что ты одержишь победу надо… — Он замолчал.

— Над тобой, Генрих? — Он вновь кивнул. — Показывала. Даже сказала какие корабли я должна построить, чтобы остановить тебя. Я построила. По сути, Генрих, когда ты согласился на посулы Ордена, ты в тот же миг проиграл.

Всё время, пока мы разговаривали с Генрихом, Екатерина молчала. Слушала нас. Когда Генрих замолчал, переваривая мои слова, Екатерина спросила меня:

— Ваше Величество, скажите, а у кого можно научится так танцевать?

— Тебе понравилось, Каталина?

— Да. Очень красиво.

— Хорошо. Я скажу кому-нибудь из своих фрейлин, и они станут заниматься с тобой. Генрих, а тебе тоже стоит научится танцевать вальс, полонез и польку.

Он насупился.

— Мне танцев ещё не хватало!

— Зря, Генрих. Умение танцевать такие танцы, только подчёркивает твою аристократичность. Всё же ты подумай. И попробуй. Думаю, тебе понравится.

К нам подошли Ксения, Агнеша и Паула.

— Матушка. Скажи, а на каком языке ты говорила, когда тебя обняла Пресвятая Богородица? — Спросила Ксения.

Я удивлённо посмотрела на неё.

— Я не знаю, Ксюша.

— Королева говорила на арамейском. — Услышала я ответ позади себя. Обернулась. Ах, ну да. На меня смотрели два епископа. Один от Католической Церкви, второй от Православной. Оба епископы Вендена. Православный епископ кивнул:

— Всё верно. Ты, Государыня, говорила на арамейском.

— На нём говорил Спаситель? — Спросила я. Оба епископа кивнули.

— Спаситель и Апостолы. — Последовал ответ.

Ничего себе! Кетцакоатль говорил на арамейском⁈ Вот это новость! Я шокировано смотрела на обоих священнослужителей…