Александра. Большая игра. (книга вторая)

Глава 31

(Картинка сгенерирована Анастасией Гречишкиной специально для «Александры-2»).

Ну, здравствуй, венценосный брат.

Ты, вижу я, не очень рад

Такой не очень тёплой встрече.

Добавить надо бы картечи.

Ещё и голова болит,

Как будь то ей отбил буллит.

Ты проиграл по всем статьям.

Теперь обговорить бы нам

Наследство короля Артура

Владетеля Эскалибура.

И выбрать Альбиона для

Достойнейшего короля.

Zay…

Ливонское Королевство. Венден. Вторая половина апреля 1516 года от Рождества Христова.

Я зашла в комнату, где творил свои сокровища, правда фальшивые, но всё же, Григорий. Мой сержант Корпуса и самый засекреченный мой агент.

— Гриша, ну что у тебя?

— Вот, Матушка.

Он протянул мне пергамент. Старый, просто ужас. Кое где на нём были дыры.

— Гриш, а что получше нельзя было сделать?

— Нет, Матушка. Я не знаю, что ты задумала, но тебе же нужен древний свиток?

— Да, именно древний. — Взяла пергамент. Осмотрела его. Кивнула. — Пойдёт. Чернила выбрал?

— Да, Матушка. Сравнил их с теми, которыми писали более тысячи лет назад. Вот эти чернила наиболее ближе к ним подходят. — Гриша показал мне пузырёк.

— Как ты сравнивал? — Я смотрела заинтересованно на своего самого ценного кадра.

— А рассматривал цвет чернил, которым писали древние тексты. Читал трактаты. Поверь, Матушка, это те чернила, которыми писали древние, вернее почти такие же.

— Гриш, я не сомневаюсь в твоей компетенции.

— В чём, Матушка?

— В компетенции, Гриша. Компетенция, это совокупность знаний, навыков, умений и личных качеств, которые позволяют человеку эффективно выполнять определённые задачи. То есть, я не сомневаюсь в том, что ты говоришь. А сейчас садись за стол и приготовься писать. Сначала напишешь по нашему, потом переведёшь это на латынь и напишешь на этом пергаменте. Вот этими чернилами.

— Да, Матушка!

Он сел, взял лист бумаги и гусиное перо. Я кивнула.

— Гриша, пиши. — Закрыла глаза. Собралась. — «410 год от Рождества Христова. Я, Плиний Гал Секвий, свидетельствую. Местные племена бриттов обратились к Centurio Primus Pilus, старшему из центурионов ХХ Победоносного легиона, которому в своё время дали имя 'Легион Деция», командиру первой сдвоенной центурии, Гаю Арториусу Дука, чтобы он остался и принял титул рекса всех бриттов. Так как, остальные командующие легиона, легат и трибуны, командиры когорт, это сделать отказались. Римляне уходили из Британии, бритты боялись прихода саксов, которые никого не щадили. Бриты или по другому кельты, обещали Арториусу, что воевать против него не будут и примут его, как своего рекса. Послы тут же преклонили колени. Римлянин Арториус сомневался. Весь легион уходил, ибо на это была воля Императора. Но треть легиона оставалась и им нужен был командир. И Арториус остался. Как и две когорты без своих трибунов и командиры пяти манипул, те, кто обзавёлся здесь семьями. В Британии остался последний легион. Не полный, а его треть. И золотой аквилы у него не было, её увезли на континент. В 412 году от Рождества Христова Гай Арториус Дука был коронован, как рекс бриттов-кельтов. А его землю, где он стал править…« — Я задумалась. В своё время читала про английские королевства. Всякие там Нортумбрии, Уэссексы, Эссексы, Мерсии и прочие. Даже сериал смотрела 'Последнее королевство». Оказывается, Уэльс долгое время сопротивлялся сначала саксам и англам, потом уже норманам, которые пришли с Вильгельмом завоевателем. И если основная Британия была в V веке завоёвана вторгшимися с континента племенами саксов, англов и ютов, то Уэльс оставался землей, где проживали исконные жители Британии — кельты, по другому бритты, которых позже назвали валийцами. В Уэльсе с V по ХII существовало множество кельтско-валийских княжеств и королевств. Одно из них мне запомнилось. Его название Гвинедд. Образовалось как раз в период ухода римлян или сразу после этого. Расположено оно было на северо-западе Уэльса. А ещё запомнилось тем, что там жил полулегендарный и полумифический король Койль. Толи был, толи нет, бог знает. Это из рода былин и сказок, как про Святогора у нас. Так вот, этот король якобы был родоначальником многих королевских династий как Уэльса, так даже и некоторых частей остальной Британии.

— Матушка? Госпожа генерал-майор? — Из раздумий меня вывел голос Гриши. — Так что писать то?

— Пиши, «…и назвали ту землю Teyrnas Gwynedd. Гай Арториус взял в жёны дочь вождя одного из племён бриттов Гвиневру Пендрагу, которая отличалась красотой и отвагой, ибо сопровождала мужа в его походах против саксов и ютов и сама участвовала в схватках с ними. Их брак был благословлён самим Мервином Старым, кельтским жрецом, про которого сами бритты шептались, что он сильный колдун. А кузнецы кельтов сковали рексу меч из куска небесного железа, упавшего в незапамятные времена с неба и найденного в земле бриттов, которую ещё при Великом Риме звали Британией. И меч тот нарекли „Эскалибуром“, что в переводе с языка бриттов-кельтов значит „битва“, а так же „нарушитель целостности“. В 414 году от Рождества Христова между рексом Арториусом Дукой и саксами произошла битва. Основой войска Арториуса являлись одна полная когорта, сформированная из двух не полных и три манипулы, в которые свели пять не полных манипул бывшего ХХ легиона, оставшиеся здесь. И они были ещё усилены бриттами. Но даже так, они одержали победу на берегах реки Афон Дифрдвей, так эту пограничную реку называют сами бритты-кельты. Саксы были остановлены и отброшены. Но они продолжали попытки пересечь реку и вновь вторгнутся в земли бриттов. В 418 году от рождества Христова, в одном таком бою с саксами рекс Гай Арториус Дука был ранен стрелой саксов. Стрелу ему вырезала из тела его жена Гвиневра, но это не помогло, и он, спустя три дня и две ночи умер. Скорее всего стрела была отравлена. Так говорили. У рекса Гая Арториуса Дука и его жены Гвиневры Пендраги остался сын Койль. Да упокоит Господь Всемогущий первого рекса бриттов-кельтов Гая Арториуса Дука и примет его в своём небесном Царстве. Ибо сам рекс, как и оставшиеся римляне, а так же многие бритты были христианами. Писано в 418 году от Рождества Христова мной, Плинием Гал Секвием, последним корникулярием легиона, оставшимся с Гай Арториусом Дука и не ушедшим с остальными легионерами Рима на континент в Галлию».

Вот этот текст напишешь на этом вот пергаменте, на латыни. А Никита сейчас изготавливает печать рекса, то есть Короля Артура. Вот так, дорогой мой и рождаются легенды.

— А этот король на самом деле был?

— Конечно был. Меч видишь? Что на нём выбито? Читай!

— «Gaius artorius rex est». — Прочитал на латыни Гриша.

— Всё верно. По нашему это Гай Арторитус король.

— Я понял, Матушка.

— Давай, Гриша, трудись.

Я вышла из комнаты и закрыла её на ключ.

— Илья, Аббас, стойте здесь. Никого не пускать. Понятно.

— Так точно, Матушка. — Ответил Илья. Аббас кивнул. Сама спустилась на первый этаж. Пока спускалась, улыбалась сама себе. Почему решила назвать жену Артура Гвиневрой, так её и звали так, согласно легендам. А Пендрагой, так были же Пендрагоны, дети дракона, хотя это был вроде отец Артура? Да какая разница. Кто сейчас сможет оспорить это? Никто.

В одной из комнат, на первом этаже, сидел второй мой специалист, Никита. Изготавливал печать по моему рисунку.

— Ну что, Никита? Как успехи.

— Ещё немного, Царица. Сделал из глины форму. Потом надо идти в кузню. Там залью в формы металл. Какой метал мне использовать?

— Используй свинец или олово. Мне эта печать нужна будет разово, потом её расплавить всё равно нужно будет. Причём, обязательно расплавить, уничтожить.

— Понял, Царица. Сделаю.

— И ты, я надеюсь, понимаешь, что никто не должен знать про эту печать? Понимаешь?

— Да, Царица, понимаю. Я никому ничего не скажу, даже под страхом смерти.

— Вот и хорошо. Работай.

Оставила его в комнате. Никифору и Айно велела тоже самое, что и их товарищам, этажом выше. Но пояснила, что как только Никита скажет, что у него всё готово, нужно будет сходить с ним в кузню. Из кузни всех на время убрать. И подождать, пока умелец не сделает для меня важную и нужную вещь.

Ну вот и всё. Представив, какое лицо будет у Генриха, когда он увидит «древний» манускрипт, тихо засмеялась.

Спустя пару часов, когда поставила печать «Артура» на свиток и повелела Никите её расплавить, с удовольствием рассматривала «древний» манускрипт. Получилось даже лучше, чем со свитком самого Дука, легата IХ Испанского легиона. Вот, что значит набить Грише руку в фальсификациях. Теперь нужно, чтобы чернила выцвели. Ну это дело техники.

Ко мне, постучавшись, зашла Марфа. Она приехала со мной из Москвы.

— Матушка, прибыл Лондонский резидент.

— Джейкоб?

— Он самый.

— Один?

— Нет. С ним его матушка, сёстры и младший брат.

— Очень хорошо. Надеюсь, их переодели? А то они там в лохмотьях ходили.

— Переодели и помыли. — Марфа улыбнулась.

— Отлично. — Крикнула Богдана. — Богдаша, пусть приведут мальчика, Джейкоб его зовут и его семью сюда. Они прибыли недавно в замок.

— Слушаюсь, Матушка. — Богдан исчез. Минут через десять в кабинет ко мне завели парнишку, пожилую женщину, двух девочек-подростков, младше парнишки и совсем ещё маленького мальчика. Я стояла и смотрела на них, улыбалась. Улыбалась и Марфа. Джейкоб и его мать были явно напуганы. Две девочки и малыш жались к матери.

— Здравствуй, Джейкоб. — Я подошла к нему. Мальчишка очень сильно волновался. Его стала пробирать дрожь. — Знаешь, кто я? — Джейкоб посмотрел на Марфу. Она ему кивнула, ободряюще улыбаясь.

— Вы Королева Александра. — Ответил он и опустился на колени. Его мать тоже грохнулась на пол, встав на колени и низко пригнулась.

— Пощадите нас пожалуйста, добрая Королева. — Залепетала она. Дети заплакали. Я покачала головой.

— Джейкоб, немедленно встань. И ты тоже вставай добрая женщина. Ну? — Джейкоб медленно поднялся, глядя на меня. Женщина подниматься отказалась. — Джейкоб. В своё время ты сделал правильный выбор и тем самым, изменил свою судьбу. — Говорила я по-английски. Знала его ещё с той жизни. Правда он отличался от нынешнего, но Джейкоб меня понимал. — И не только свою, но и судьбу своих родных. Тебе обещали, что когда ты выполнишь свою миссию, то будешь учиться? Так ведь?

— Так, Ваше Величество.

— Ну вот видишь. А я всегда держу данное слово. Сегодня вы отдохнёте, а завтра с утра отправитесь в Ригу. Там ты будешь учиться в кадетском Корпусе. Бесплатно. У меня только вопрос. Ты на какого офицера хочешь учится? На офицера кавалерии, пехоты, артиллерии или может на офицера военного флота?

Джейкоб смотрел на меня такими глазами, что я поняла, он до самого последнего момента сомневался в том, что ему позволят учится. Я ободряюще его погладила по голове.

— Ну так как, Джейкоб? Ты в Ригу прибыл на корабле?

— Да, Ваше Величество.

— Тогда ты должен был видеть галеоны моего флота. Такие большие военные корабли.

Глаза мальчишки загорелись.

— Я видел, Ваше Величество. Такие большие. И у них много пушек. Я таких никогда раньше не видел.

— Хочешь потом, когда выучишься, служить на таком офицером?

— А можно ли такое?

— Можно, Джейкоб. Для тебя всё можно.

— Тогда на офицера флота.

— Хорошо, Джейкоб, будешь учиться в морском кадетском Корпусе. Тебе выдадут форму кадета. Тебя будут там учить, кормить, одевать и обувать за счёт казны, Джейкоб. Главное, это тебе самому учиться хорошо, постигать воинскую премудрость, чтобы стать хорошим офицером королевского флота. Обещаешь хорошо учится?

— Обещаю, Ваше Величество.

— Ну и молодец, Джейкоб. Я в тебя верю. Не подведи меня. Вас кормили?

— Да, Ваше Величество.

— В Риге, вам купят дом, где будут жить твоя матушка, сёстры и брат. Сам ты будешь учиться и жить в казармах Корпуса. По выходными, если у тебя не будет провинностей или ты не будешь на дежурстве, будут давать увольнительную. Можешь навещать там своих родных. Твою матушку устроят в Корпус. Она кем у тебя работала в Лондоне?

— Прачкой, Ваше Величество.

— Ну вот. Пусть и там тоже прачкой работает. И за это ей будут платить достойные деньги, плюс и питаться будет там же в столовой Корпуса. Да, ещё. Я подошла к столу, выдвинула ящик и взяла там кошель, в котором лежали двадцать полновесных серебряных талеров, уже нашей чеканки. Вернулась к Джейкобу. — Вот возьми. Это вам на обустройство. Дом вам купят на другие деньги. Здесь два десятка серебряных талеров.

Джейкоб даже попятился. Посмотрел на меня растерянно.

— Но это очень большие деньги, Ваше Величество. Разве я могу их взять?

— Джейкоб, — вступила в разговор Марфа, — если Её Величество даёт тебе деньги, не важно сколько, нужно их взять и поблагодарить. Отказываться нельзя, ибо это можно расценить, как неуважение к Её Величеству.

— Нет, нет. — Тут же замотал отрицательно головой парнишка. Взял у меня кошель и встав на одно колено поцеловал тыльную сторону моей правой ладони. — Благодарствую, Ваше Величество.

— Ну вот и хорошо, Джейкоб. А теперь идите. Покои вам отвели. Отдохните. Если захотите есть, скажите прислуге. Платить ни за что не нужно. А завтра, Джейкоб, с самого утра вы поедете в Ригу. На своё новое место жительство. Не вешай нос, Джейкоб-гардемарин! И держи хвост пистолетом!

— Почему гардемарин? И у меня нет хвоста, Ваше Величество. — Парнишка удивлённо посмотрел на меня. Мы с Марфой рассмеялись.

— А потому, Джейкоб, что кадеты морского Корпуса зовутся гардемаринами. А держать хвост пистолетом, это значит никогда не унывать! Не впадать в отчаянье и не сдаваться. Понял?

— Понял, Ваше Величество. — Мальчишка стоял, смотрел на меня и улыбался. Его мать и сёстры с братиком всё ещё стояли на коленях. Мать Джейкоба, похоже, вообще ничего не понимала и это её пугало ещё больше. Я поморщилась.

— Джейкоб, подними свою мать. И чтобы больше на коленях у меня тут не ползали. Не люблю я этого. Идите.

— Матушка, вставай. Её Величество не любит, когда перед ней встают на колени. — Парень поднял свою мать. Она испуганно смотрела на меня, на Марфу и не могла поверить, что их никто казнить не собирается. — Матушка, не позорь меня. Её Величество сказала, что я теперь гардемарин, буду учится на морского офицера.

Джейкоб поднял свою мать. Посмотрел на меня виновато.

— Простите, Ваше Величество. — Я ему кивнула. Заметила, как взгляд Джейкоба за что-то зацепился у меня за спиной. Я оглянулась. Всё верно, парнишка смотрел на меч, висевший на стене. Я вновь посмотрела на юношу.

— Джейкоб. — Я подошла к стене и сняла меч. — Вижу, увидел его? Знаешь ли ты, что это за меч?

— Нет, Ваше Величество.

— Подойди ко мне. — Он подошёл. Я выдвинула меч из ножен. — Ты читать умеешь?

— Нет, Ваше Величество. Я никогда не учился.

— Ничего, это дело поправимое. Научишься. Так вот, видишь выбитую надпись? Здесь написано на латыни: «Эскалибур». А вот здесь, тоже на латыни: «Гай, Арториус, король». Гай Арториус, тогда имена писали на римский лад. Ну а если по простому, то «Король Артур».

Глаза мальчишки расширились. Всё верно, читать он не умел, но сказки и легенды по поводу Короля Артура во всю ходили в английском обществе. И даже самый последний нищий знал, кто такой Король Артур и что за меч «Эскалибур»!

— Это правда меч самого Короля Артура?

— Правда, Джейкоб. Хочешь подержать его в руках?

Юноша даже отшатнулся.

— Что Вы, Ваше Величество⁈ Разве я достоин касаться этого меча? Да у меня руки отсохнут, если я его коснусь.

— Ничего не отсохнут. А насчёт достоин ли касаться, ещё как достоин. Ты же будущий офицер. Держи меч, ощути его тяжесть.

Я вложила в правую ладонь Джейкоба рукоять меча. Левой ладони его коснулся клинок и лёг на неё. Юноша даже дышать перестал. Я стала тихо наговаривать ему в ухо.

— Почувствуй, Джейкоб, его тяжесть, услышь его песню… Ты слышишь топот копыт тяжёлой конницы катафрактов? Слышишь железную поступь легиона? Чувствуешь ярость, накал и неистовство битвы, когда два войска сходятся друг против друга в смертельных объятиях?.. Кого ты видишь, Джейкоб?

Глаза юноши расширились, он застыл, словно выпал из реальности. Я сама почувствовала то состояние, когда начинала впадать в транс, когда ко мне приходила светлая Дева, Богоматерь. На клинок меча, лежащий на ладони Джейкоба упал солнечный зайчик и по лезвию побежал сполох. А потом всё залил свет, сначала стало тепло и уютно, словно тебя обняли руки матери, но потом резко пришла другая реальность. Мы с Джейкобом оказались по середине поля. Справа от нас текла река. На наш берег с противоположного переправлялись бородатые и косматые воины в шкурах с топорами в руках и с круглыми щитами. Джейкоб сдавлено охнул.

— Стой спокойно, ничего не бойся, Джейкоб. Это саксы. А вон там их противники. — Указала я в другую сторону. На саксов накатывало войско, выстроенное в правильные квадраты, с прямоугольными щитами, короткими копьями-пилумами. На воинах были римские доспехи. Тут же с ними шли и воины, одетые в простой кожаный доспех с мечами и топорами. — Это остатки последнего легиона. Одна полная когорта и три полные манипулы. С ними бритты. Саксы не успевали выстроится в боевые порядке. Похоже, Арториус застиг их на переправе, когда враг наиболее уязвим… Оба войска сошлись с криками ярости, грохотом щитов и лязгом боевого железа. Мы оказались в эпицентре битвы. Вокруг нас шла рубка. Кричали и умирали мужчины. На их место вставали тут же другие. Ярость и накал битвы нарастал. Римские отряды двигались, как один человек. Вот, что значит выучка и железная дисциплина. И пусть у них не было Аквилы, но они всё равно оставались грозной силой, последним легионов Британии.

— Барра! Барра! Барра! Дружный крик из глоток легионеров, и они делают шаг вперёд. Колют своими копьями волосатых дикарей.

— Барра! Барра! — Вновь слитный шаг. И валятся убитыми и ранеными саксы под ноги легионеров. Поле очень быстро оказывается завалено убитыми и ранеными, стонущими и кричащими, взывающими о помощи.

— Смотри, Джейкоб! — Указала ему на всадников, которые двигались галопом. Манипулы разошлись в стороны, давая своей коннице проход. Впереди всадников летел на коне воин, в римском доспехе, за его спиной развивался красный плащ. В его руках был меч, абсолютный двойник того меча, который держал в своих руках Джейкоб. — Смотри, Джейкоб, это он, Король Артур! Гай Арториус Дука!

Всё смешалось вокруг нас. Шум, крики, гул копыт, кровь, боль и ярость. В какой-то момент, всадник в римских доспехах, оказался перед нами. Его меч был весь в крови. Он повернул голову и посмотрел на нас. Я увидела улыбку у него. Он поднял меч вверх словно салютуя и приветствуя нас. И Джейкоб сам вскинул руку с мечом вверх.

— Да! — Закричал он… Всё исчезло. Картинка сменилась. Мы опять стояли на поле. Только это было уже другое место. С одной стороны на нас накатывалась лава из конницы, всадники которой имели на голове тюрбаны. Я даже верблюдов увидела.

— Что это? — В страхе воскликнул Джейкоб.

— Это сарацины. Арабский халифат пытается подчинить Европу. Ничего не бойся. А вон там, им на встречу движется рыцарская конница. Это армия Карла Мартелла. Битва при Пуатье.

Рыцари и мавры сошлись. И мы оказались вновь в самом эпицентре битвы. Гул лошадиных копыт, ржание лошадей, крики воинов, сошедшихся в смертельном бою. Я увидела, как Джейкоб сжимает рукоять меча так, что побелели костяшки на его руках. Неожиданно рядом с нами из общей свалки выскочил всадник. На нем был доспех их кольчуги, броневых пластин. На голове конический шлем. Его конь встал на дыбы. Осадив его, он посмотрел на нас. В его руке был тот же самый меч, что и у Джейкоба. Глядя на нас, воин улыбнулся, отсалютовал нам мечом и ринулся в схватку… И вновь всё исчезло. Новая картинка. Перед нами был хорошо укреплённый город. Глядя на него, я поняла куда мы попали на этот раз. Орлеан. Если это так, тогда мы увидим ЕЁ, Орлеанскую Деву.

— Что это? — Воскликнул Джейкоб.

— Это Орлеан, мой мальчик.

И вновь две армии сходились в битве. Что одни, что вторые были в одинаковых доспехах. Различались только крестами, которые нашивались на накидки. У французов были белые кресты, у англичан — красные. Много было тех англичан, у кого имелись белые накидки с красными крестами. А ведь белые накидки с красными крестами, это отличительная одежда именно Ордена тамплиеров! Первыми вступила в битву рыцарская конница, что с одной стороны, что с другой. Во главе французской армии скакал всадник в латах, в руках которого было древко с белым стягом, расшитым золотыми лилиями. Вот она, Жанна. Орлеанская Дева! И вновь мы оказались в эпицентре битвы. Всё повторилось, конское ржание, топот копыт, лязг мечей, треск щитов.

— Жди, Джейкоб. Сейчас ты увидишь легенду Франции, Орлеанскую Деву. — Сказала я ему. Я откуда то знала, Жанна придёт. И точно, перед нами появилась она. В левой руке всё тоже знамя, в правой меч, один в один, как у Джейкоба. Шлема на ней не было. Наверное, сбили его. Я увидела струйку крови бегущую по левой щеке. У неё была короткая стрижка, как у мальчика. Всё верно, под шлемом с длинными волосами не походишь. Её глаза нашли нас. Она замерла. Мы смотрели с ней друг на друга и казалось само время замерло. А ведь она очень молода, совсем ещё девочка! Вот её глаза скользнули по мечу в руках парня. Она улыбнулась. Кивнула нам. Подняла вверх стяг и прокричала: «За Францию! За Орлеан!» и мощный конь, одним рывком, унёс её в гущу схватки…

Всё опять исчезло. И новая картинка. Море, палуба корабля. Это галеон! На мостике стоит Джейкоб, только повзрослевший, в форме капитана Корпуса. На его боку тяжёлая шпага, почти меч, только немного тоньше. Палуба объята клубами порохового дыма. Джейкоб кричи: «Канониры, удаление три кабельтовых, прицел четыре, трубка четыре, огонь». Раздался орудийный грохот, палубу вновь заволокло пороховым дымом. Раздался нарастающий визг и ядро перебила одну из мачт. Она стала заваливаться.

«Рубите канаты, сбросьте мачту в воду! Быстрее, тысяча морских дьяволов!» И тут я увидела себя. Мне здесь лет сорок. На мне китель Корпуса, штаны, сапоги выше колен. Китель расстёгнут. Под ним моя миланская кольчуга. На голове корона. В руках «Эскалибур».

«Капитан! — Кричу я Джейкобу. — На абордаж!»

«На абордаж!» — Кричит он и команда взревела в победном кличе…

Всё опять исчезло. Я первой вышла из транса. Джейкоб всё ещё был выключен из реальности. И до бела в костяшках сжимал меч. Глаза его видели что-то там, далеко за краем реальности. Положила руку на его плечо.

— Джейкоб. — Позвала его. — Джейкоб, очнись. Возвращайся.

Вот он вздрогнул. Его глаза стали принимать осмысленное выражение. Он стоял бледный, всё так же изо всех сил сжимая рукоять меча.

— Джейкоб, приходи в себя. Отдай мне «Эскалибур». — Он непонимающе посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на меч. — Джейкоб, отдай мне меч.

— Простите, Ваше Величество. — Прохрипел он. Пытался разжать ладонь, но у него не получалось. Я аккуратно сама разжала его пальцы. Забрала меч. Сунула его в ножны и повесила на стену. Джейкоб продолжал стоять бледный. Его стало потряхивать. Я подошла и обняла его. Почувствовала, как сильно бьётся его сердце.

— Всё, Джейкоб, успокаивайся.

— Что это было, Ваше Величество? — По его щекам побежали слёзы. Обнимая, поглаживала его по голове.

— «Эскалибур» показал тебе свою сущность. Он открылся тебе. А он не каждому открывается. А тебе открылся. Показал своё легендарное прошлое. Ты понял теперь, что владеть этим мечом могут только сильные люди, такие как Король Артур, как Карл Мартелл, как Орлеанская Дева.

— Но теперь Вы им владеете, Ваше Величество.

— Теперь я владею.

— А там ещё море было. Корабль и… Я!

— Да, мой мальчик. И это есть самое удивительное. Он показал не только своё прошлое, но и твоё будущее. Так, что ты теперь знаешь, к чему тебе стремится. Всё, пришёл в себя? Давай ка слёзы вытирать. Ты же гардемарин!

— Простите, Ваше Величество. — Он опустил голову. Я дала ему свой носовой платок, с вышитыми на нём моими вензелями.

— Возьми, Джейкоб. И оставь себе, как напоминание о том, что сегодня произошло. Чтобы ты это никогда не забывал. А теперь тебе надо отдохнуть. У тебя сегодня столько было событий и впечатлений, что и взрослому, крепкому мужчине через чур.

Сказав это, только сейчас обратила внимание на всех, кто находился в моих апартаментах. Марфа, мать Джейкоба, его сёстры, братик. Тут же были и все шесть моих палатинов и мои сержант-дамы. Все смотрели на нас такими глазами, словно я тут превратилась в птицу Сирин, полетала, отложила золотое яйцо и вернулась в человеческий образ. Все они крестились. Одни на православный манер, другие на католический.

— Что-то не так?

Джейкоб, вытирая слёзы, тоже удивлённо на них посмотрел, особенно на свою мать и на сестёр с братом.

— Матушка! — Ответил Богдан. — Сейчас чудо было.

— Какое чудо? Ты о чём, Богдаша?

— Так это, Матушка… — Богдан перекрестился.

— Матушка. — Вместо Богдана ответила Ксения. — Пресвятая Богородица являлась сейчас. Мы все видели.

— И что вы видели?

— Ты стояла с этим юношей. Обняла его за плечи, а он меч держал. Что-то ты ему говорила, а потом свет из окон пошёл на вас. И вы светится начали. И после сама Богородица обняла вас обоих. Обволокла своим покровом.

Джейкоб посмотрел на меня. Я пожала плечами. Странно, я впервые не отключилась после такого.

— Вот видишь, Джейкоб, и тебя Богородица коснулась.

— Пресвятая Дева Мария?

— Да, Пресвятая Дева Мария. А сейчас иди. И, Джейкоб, кошель отдашь матери своей. Она лучше деньгами распорядится. Божен, Илья, проводите Джейкоба и его родных до покоев, которые им выделили. Остальные палатины тоже свободны. Так, девочки, я хочу остаться одна. Мне подумать надо.

Оставшись одна, села за стол. Сидела думала. Это что получается? Стоит мне что-то схимичить в плане якобы «древних свитков», как это начинает обретать реальность? Хотя, а что такое реальность? Может это и есть реальность? Откуда мы знаем, был такой король Артур или нет? Сейчас верят, что был. Позже верить перестали только лишь на том основании, что нет документальных подтверждений его существования. Нет письменных сведений его современников. Нет монет с его изображением или ещё чего другого. И даже нет однозначного понятия, когда жил этот король? Более-менее правители английских королевств известны с VI-VII веков. Тогда пусть и отрывочно, но всё же хронологию королевских династий варварских королевств проследить можно. И короля Артура среди них явно не было. А вот период с 410 года нашей эры, когда Британию покинули римские легионы, и до второй половины VI века, когда более-менее, появились письменные источники о тех или иных королях, это тёмный лес. Все древние короли кельтов, саксов, англов, ютов и прочих, это всего лишь легенды. Толи они были, толи их не было. В V веке у бриттов и вторгшихся в Британию германских племён саксов, англов и ютов собственной письменности не было. Было только руническое письмо. Их письменность появилась позже, на основе латыни. Поэтому мы не знаем доподлинно, что происходило в V веке на территории Британии и тем более Шотландии с Уэльсом. Легенды говорят, что первые короли в Уэльсе появились как раз в середине V века. И то, это говорится в форме сказаний и преданий, не более. Таким образом весь V век это серая зона, терра инкогнито. Так мог ли существовать в реальности некий римский командир, который не ушёл с остальными легионами из Британии и стать одним из первых королей или рексов местным племенам? Вполне. Мы не можем этого утверждать, но и не может это отрицать. Ладно, пойдём другим путём. Если он был римским командиром, причём, так называемого старшего офицерского состава, то сведения о нём должны быть. Ведь Рим, особенно эпохи Империи, это мощный бюрократический аппарат. И там вели строгий учёт не только налогам и сборам, но и сколько, и где жило населения, так как это опять же налоги. И списочный состав римских легионов должен был вестись. И я уверена, вёлся. Но здесь опять засада. Мы знаем сколько и какие легионы, по номерам, существовали за весь период Римской истории. Но… Вот именно НО. Мы не знаем даже имена всех легатов. Кто и когда возглавлял тот или иной легион. Есть отрывочные данные. Но полных данных по всем командующим нет. Они за прошедшие века были утрачены. А что говорить о командирах более низшего звена? И естественно, мы никогда этого уже не узнаем. Вот, например, кто был легатом Девятого Испанского, в момент его ликвидации? Мы знаем, как его звали? Шиш с маслом. Не знаем. Единственное, что известно, что IX Испанский был сформирован Гнеем Помпеем Великим в 1 веке до нашей эры в Испании. И всё. Известно, где он воевал, этот легион. А вот кто им командовал на протяжении всего его существования, длинной чуть более 120 лет, мы не знаем. А раз так, и мы не можем точно определится с тем, служил ли некий Арториус в ХХ легионе, то и отрицать его существование не можем. И вполне возможно, что его меч, каким-то образом мог попасть Карлу Мартеллу, а потом и Жанне. Ведь её меча так и не нашли.

Ну что же, значит я всё правильно делаю и само проведение или сама Богородица мне благоволит в этом. Значит Гай Арториус, пусть будет Дука, существовал. Я сидела и улыбалась, глядя на «Эскалибур» и мне в какой-то миг показалось, что меч качнулся, словно отвечая мне: «Конечно, существовал. Можешь не сомневаться. Вот он я, материальное воплощение существования Короля!»

— Матушка, разреши? — Ко мне заглянула Марфа.

— Да заходи. — Указала ей на стул напротив меня.

Марфа прошла, села.

— Матушка. Ты велела Мартину найти некоего ключника Великой Княгини Литовской и Королевы Польской Елены Иоанновны?

— Велела. — Я вся подобралась. — Нашли?

— Нашли, Матушка. В Киеве. Он даже имя сменил. Жил не плохо. Явно не бедный.

— И?

— Так выкрали его. Всё аккуратно, через нашего агента, купца киевского Гаврилу Лебеду. Через день, самое большее два, привезут.

— Очень хорошо, Марфа. Ты даже себе не представляешь. Значит так, как только эту крысу привезут, посадить в темницу на самом нижнем этаже. Охранять, поганца, особенно тщательно. Мне он нужен живым. И пока не трогать.

— Поняла, Матушка. Так ещё. Ты говорила найти того, кто имеет на аглицкий трон больше прав, чем Генрих Тюдор. Есть такой. Ричард де ла Поль. В настоящий момент живёт в Меце. Год назад капитул города Меца передал Ричарду в пожизненное владение особняк Ла-От-Пьер неподалёку от Сен-Симфорьена. Особняк передали за небольшую плату, которая и пошла на ремонт запущенного особняка.

— Как интересно! И к какой династии принадлежит этот добрый молодец? Ланкастеры, Йорки?

— Йорки. Он сын герцога Саффолка Джона де ла Поля и Елизаветы Йоркской, сестры королей Эдуарда IV и Ричарда III. И с точки зрения права, Ричард де ла Поль имеет больше прав на аглицкую корону, чем Генрих VIII Тюдор. Кстати, Ричард и претендует на неё. Генрих пытается добиться выдачи ему де ла Поля, но каждый раз получает отказ.

— Замечательно. Значит будем иметь ввиду этого де ла Поля. Хорошо бы его сюда заманить, к нам. Подумай над этим. Можем ему что-нибудь пообещать и даже дать в пожизненное пользование.

— Хорошо, Матушка.

— Правильно, что нашего Лондонского резидента вывезли. — Сказала я.

— Мы сразу их всех вывезли, в тот же день, когда Генрих определился с датой выхода своего флота, о чем и сообщил Томасу Уолси. Джейкоб всё это услышал и передал на следующий день нашему агенту, который и курировал его. Вечером резидента и его семью вывезли из Англии на каботажном судне.

— Спасибо, Марфа. Что по самому Генриху?

— Его флот остановился в Копенгагене. Там к нему присоединились оставшиеся датские военные суда. Генрих на приёме у Кристиана хвастал, что разгонит твой флот, Матушка, парой выстрелов из кулеврины. Что заберёт всю казну Ливонии и меч «Эскалибур». Ибо только он имеет право им владеть.

Я усмехнулась. Покачала головой.

— Ох уж мне эти хвастливые англосаксы. Значит парой выстрелов из кулеврины? Ну-ну. Казну мою захотел? — Я засмеялась.

— А ещё, что, отдаст тебя Великому Государю Московскому за огромный выкуп. И не только за золото и серебро, но и за земли на севере Великого Княжества Московского.

— Какой у него аппетит, совсем не детский, хотя сам сопляк сопляком. Наговорил этот петух Лондонский на пять четвертований, шесть колесований и десять расстрелов с последующим повешеньем и сожжением на аутодафе. Ай-яй-яй, Генрих. Придётся мне де ла Поля вытаскивать на свет божий. Зачем на английском престоле хвастун и мудила? Правильно, не зачем. Значит в Копенгагене?

— Да, Матушка. Его флот сильно растянулся. Мало того, два корабля уже успели затонуть. Один кое как сумел выбросится на берег.

Я усмехнулась.

— Такими темпами, он до меня вообще может не дойти. Но на это наплевать. За свои слова всё равно придется отвечать. А Англия мне заплатит за такого болтливого короля. Я каперов своих спущу на них, как стаю голодных волков. Благо я своих разбойников из берегового братства на Русь не увезла. Вот и будут отрабатывать у меня прощение и хорошую, безбедную жизнь в моём королевстве.

— А не сбегут, Матушка? Всё же тати, хоть и морские.

— Марфа, но ты же не сбежала⁈

— Матушка!

— Что Матушка, Марфа? По сути, ты с Гаврилой тоже татями лесными были. Но не сбежала. У Гаврилы в его подручных не мало бывших татей служит. И никто не горит желанием сбежать.

— Ты дала нам много. Мы же не полоумные бежать от такого.

— Не обижайся, Марфа. И я им дам то, от чего они не убегут. Надёжность, уверенность в будущем, защиту и хорошую обеспеченную жизнь. Что сам Кристиан? Тоже пойдёт на корабле?

— Нет, Матушка. Кристиан высадился на Шведской земле со своими войсками. Будет двигаться по суше на Стокгольм. Стен Стуре уже знает и готовит встречу. С ним разговаривали. Он сказал, что надеется справится своими силами. Кстати, Кристина, его жена, вновь беременна. И ещё. Папа римский отказал Стену Стуре в булле на королевскую власть. Ответил, что у Швеции есть король.

— А вот это он зря сделал. Теперь Реформации в Швеции ничего мешать не будет.

— Совершенно верно, Матушка. Шведы возмущены ответом Рима. Там уже звучат призывы к секуляризации земель Церкви и особенно земель монастырей. И вообще уже говорят открыто, что шведской Церкви нужно выйти из под руки Рима.

— Ну что же. Это внутреннее дело Швеции. Мы вмешиваться не будем, если там пнут под зад папистов. Для нас стратегический союз со Швецией гораздо важнее… Марфа, а давай ка мы с тобой флаг сделаем!

— Какой флаг, Матушка? — Удивлённо спросила Марфа.

— Флаг, который будут поднимать наши каперы! Весь чёрный и на чёрном фоне белый улыбающийся череп, а под ним две скрещенные кости. И зваться он будет «Весёлый Роджер»! — Я посмеялась, вспомнив приключенческие романы и фильмы про пиратов. — Богдаша! — Позвала палатина. Он тут же заглянул. — Пусть принесут чёрное полотнище.

— Много?

— Ну давай так, восемь метров в длину и три с небольшим в ширину. И белой ткани. Этой всего два метра на один.

— Понял, сейчас, Матушка.

Метрическую систему мы с Ленкой вводили упорно. На Руси она приживалась не очень быстро. Быстрее шло в Ливонии, так как мне старались подражать. Богдан исчез за дверью. Сейчас ещё никаких весёлых роджеров не существовало. Пираты, какие имелись либо вообще никаких флагов не поднимали, либо поднимали флаги каких-либо государств, чтобы ближе подойти к жертве и накинуться на неё внезапно. А вот мой «Весёлый Роджер» будет отличительным знаком моих каперов.

Через полчаса Богдан затащил тюк чёрной ткани и свёрток с белой.

— Молодец, Богдан. Спрашивать не буду, где взял. Надеюсь, деньги заплатил?

— Зачем, Матушка? Это я у твоих белошвеек взял. Выбирали правда долго.

— У белошвеек? Замечательно. Теперь снова к ним сходи, пусть возьмут нитки, иголки и ножницы. И сами придут. Двух хватит. Эльзу старшую над белошвейками и пусть возьмёт себе помощницу.

— Понял.

Дождавшись белошвеек, объяснила им, чего хочу. Разложили чёрное полотнище. На белом я сама нарисовала два улыбающийся черепа и четыре кости. Белошвейки вырезали их. Потом быстро закрепили там, где я указала с обоих сторон флага. Само полотнище сложили и унесли к себе. Эльза пообещала, что флаг к завтрашнему утру они сделают.

— Ну вот и всё, Марфа. Остаёшься с завтрашнего дня на хозяйстве. Дождёшься этого хорька, ключника Великой Княгини. Мне надо знать кто и по чьему указанию отравил Елену Иоанновну, сестру моего мужа. Ключник явно знает. И жил он хорошо в Киеве. И под другим именем. Просто так имя менять не стал бы. И деньги где взял? Хотя я удивлена, он очень опасный свидетель. Почему его не устранили? С этим тоже разберись.

— Хорошо, Матушка. А ты сама уезжаешь?

— Да. В Ригу. Контр-адмирал доложил мне в письме, вчера получила, что флот в полной готовности. Экипажи разбавили пиратами, захваченными мной в полон. Будут отрабатывать моё прощение. А потом пойдут каперами на Балтику и в Северное море. Будут кошмарить датчан и англосаксов. Датчане у меня вспомнят набеги варягов, а англосаксы набеги викингов.

Я подошла к окну. Смотрела в него и думала о своём. Как говорили в 21 веке, танки надо давить пока они чайники. А англичане сейчас ещё именно чайники. Нормальные корабли делать пока не умеют, но быстро учатся. Не даром именно Генриха VIII Тюдора позже назовут отцом английского флота. Чего на мой взгляд допустить нельзя или потом все огребутся от англосаксонской алчности и двуличия. Пусть сидят, как мыши на своих островах. И пока я жива, их будут мои каперы постоянно тревожить. Жечь верфи, грабить прибрежные городки и деревни. Так, чтобы они от побережья убежали в глубь своей Британии. В своё время викинги их так долбили, что они боялись в море выйти. Вот и повторим это.

Вечером, как обычно, собрались мои сержант-дамы. Тут же была Фрося и пришла Марфа. Девушки попросили меня поиграть и спеть или рассказать интересную сказку. Я улыбнулась. Взяла мандолу. Заиграла.

Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала.

В расплавленных свечах мерцают зеркала,

Напрасные слова я выдохну устало.

Уже погас очаг, я новый не зажгла.

Я пела, все девушки сидели тихо, как мышки. Слушали меня. Заметила, как тихо открылась дверь и в покои просочились палатины.

Напрасные слова — виньетка ложной сути.

Напрасные слова нетрудно говорю.

Напрасные слова, уж вы не обессудьте.

Напрасные слова, я скоро догорю.

У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик,

Не спутает следов мой торопливый шаг.

Вы первый миг конца понять мне не позвольте,

Судьбу напрасных слов не торопясь решать.

Придумайте сюжет о нежности и лете,

Где смятая трава и запах васильков…

Рассыпанным драже закатятся в столетья

Напрасные слова, напрасная любовь.

Допела песню. Пальцы последний раз прошлись по струнам.

— Как хорошо сказано: «Придумайте слова о нежности и лете, где смятая трава и запах васильков…» — Грустно произнесла Ксения.

— Не грусти, моя княжна. — Сказала ей улыбаясь. — Давай развеселимся. Спела им куплеты Тристана из фильма «Собака на сене». Девушки хихикали над монахом и монашкой, которые решили сыграть в шашки в постный день. Улыбались над ревнивым поваром и хохотали над мясником, влюбившимся в блондинку.

«Ах, — сказал, — отменная грудинка!»

А потом сказал смелей:

«Замечательный филей!»

Ай-яй-яй! Ай-яй-яй!

Замечательный филей!

— Матушка, скажи, — спросила меня Агнеша, — а что было сегодня? Что ты чувствовала, когда Пресвятая Дева Мария обнимала тебя?

Все, кто был в покоях, смотрели на меня в ожидании. Я продолжала тихо наигрывать на струнах мандолы. Что было и что происходит, я сама до конца не понимала. Сослаться сейчас на игру света, как-то не получалось, хотя и был день, когда мы оба с Джейкобом впали в транс. Я видела всего лишь свет вокруг нас с мальчиков. На этот раз со мной никто не говорил. Зато очень много показали. Всё же элемент мистики имел место быть. Но что это, божье проявление или наоборот? И если раньше я одна впадала в транс, то сейчас это произошло не только со мной одной, но и с ещё одним человеком и мы видели оба одно и тоже. Но высказать своему двору, свои сомнения в том, что это Богородица я не могла, это бы странно выглядело.

— А что там было… «Эскалибур» показал нам с Джейкобом своё великое прошлое. Всех, кто держал его в руках во время битв и сражений.

— И кого он показал, Матушка?

— Короля Артура, Агнеша. Его битву с саксами в 414 году от Рождества Христова на берегу реки в Уэльсе. А потом показал Карла Мартелла во время его битвы у Пуатье, когда он остановил натиск армии Халифата Омеядов. А после показал Жанну д Арк. Орлеанскую Деву, когда она прорывалась к Орлеану, чтобы снять с него осаду, которую вели английские войска.

Все перекрестились за исключением Айтан и Аббаса.

— Матушка, что правда? Король Артур? — Задала вопрос опять Агнеша.

— Правда, княжна. Очень близко его видели. В нескольких шагах от себя. На нём были римские доспехи, а в руках «Эскалибур».

Мои пальцы прошлись по струнам. Я вновь испытала ярость и накал тех битв. Как летят из под копыт боевых коней куски земли, как падают на землю убитые и их тут же затаптывают скачущие следом…

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,

Средь военных трофеев и мирных костров

Жили книжные дети, не знавшие битв,

Изнывая от мелких своих катастроф.

Слова баллады сами полились из меня. Все притихли. Даже переговариваться перестали.

И пытались постичь

Мы, не знавшие войн,

За воинственный клич

Принимавшие вой, —

Тайну слова «приказ»,

Назначенье границ,

Смысл атаки и лязг

Боевых колесниц.

Струны мандолы звенели и в них уже слышался лязг боевой стали. Я видела, как загорались глаза мои палатинов и сержант-дам.

И злодея следам

Не давали остыть,

И прекраснейших дам

Обещали любить;

И, друзей успокоив

И ближних любя,

Мы на роли героев

Вводили себя.

Конское ржание, лязг мечей и боевых топоров. Треск щитов и крики ярости. Я вновь это слышала…

Только в грёзы нельзя насовсем убежать:

Краткий век у забав — столько боли вокруг!

Попытайся ладони у мёртвых разжать

И оружье принять из натруженных рук.

У Аббаса заиграли желваки на скулах. Глаза Айтан зловеще блеснули. Наверное, перед их глазами встали сцены, как османы убивали их родных…

Испытай, завладев

Ещё тёплым мечом

И доспехи надев, —

Что почём, что почём!

Разберись, кто ты: трус

Иль избранник судьбы,

И попробуй на вкус

Настоящей борьбы.

Ксения, глядя куда-то поверх меня, поглаживала ножны со своей саблей. Она вообще редко с ней расставалась, предпочитая форму Корпуса, нежели красивые платья. Настоящая Амазонка. И может быть сейчас вспоминала свой первый абордаж, когда она прострелила ногу князю Рюгенскому…

И когда рядом рухнет израненный друг

И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,

И когда ты без кожи останешься вдруг

Оттого, что убили его — не тебя, —

Ты поймёшь, что узнал,

Отличил, отыскал

По оскалу забрал —

Это смерти оскал!

Ложь и зло — погляди,

Как их лица грубы,

И всегда позади

Вороньё и гробы!

Никифор опустил голову, смотрел на ладони своих рук, сжимая их в кулаки и разжимая. Богдан положил руку на плечо Никифора, словно хотел поддержать его и сказать, что он не виноват, вот только слов не находил. Илья сидел мрачный и насупившийся. Божен закусил нижнюю губу. Даже у всегда спокойного и молчаливого Айно дёрнулась щека. Они все вспоминали своего товарища, Стёпу…

Если мяса с ножа

Ты не ел ни куска,

Если руки сложа

Наблюдал свысока…

Они все вновь стали смотреть на меня…

Если путь прорубая отцовским мечом,

Ты солёные слёзы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал что почём, —

Значит, нужные книги ты в детстве читал!

Ударила по струнам последний раз и замолчала.

— Матушка, а какие книги нужные? — Спросила меня Ксения. — Я читала только Псалтырь и Библию. А ещё житие святых. А других книг у нас и не было. — Слова Ксении подтвердили Агнеша, Паула и Саша.

— А я вообще ничего не читал. — Сказал Божен. — Я неграмотный был. Грамоте только у тебя, Матушка, научился.

— Это не страшно, Божен. Ксюша, а разве Библия это не нужная книга? Поверь, очень нужная. Чему она учит? Учит она любить своих родителей и почитать их. А через них почитать предков своих. Чтобы вы никогда не забывали, кто вы, откуда пошёл род ваш. Любить отчину свою. Это очень нужная книга. — Ксюша улыбнулась. Я посмотрела на Айтан и Аббаса. — И Коран тоже нужная книга. — Аббас кивнул мне. — Ладно, девушки, юноши мои. Всё, готовимся ко сну. Завтра у нас трудный день. Мы выдвигаемся в Ригу. Флот готов, и контр-адмирал ждёт нас. Английский флот уже в Копенгагене. Пора выяснить, что по чём. Тем более, Генрих, король английский хвастал, что разгонит наш флот парой выстрелов из кулеврины. Посмотрим.

— Парой выстрелов? А не много на себя берёт этот королишка аглицкий? — Возмутился Богдан. Его поддержали остальные. Я осуждающе покачала головой.

— Богдан, разве так можно говорить о коронованной особе? Ай-яй-яй. — И усмехнулась, глядя ему в глаза. Он тоже улыбнулся.

— Простит, Матушка. Но так хвастать, это совсем головы на плечах не иметь. Но ладно, встретимся с ним, посмотрим, какой он воин!

— Вот и посмотрим. Чего попусту языком молоть? Палатины распределите между собой дежурства. Девочки, вы умываться и спать. Всё, томный вечер заканчивается.

— Матушка, а можно эту песню записать? — Спросил меня Илья.

— Это баллада, Илюша. Можно. Я тебе её напишу.

— Благодарствую, Матушка. За душу она берёт…

Утром встала на рассвете. Потянулась, стоя у окна. Потом подняла своих княжон. Паула спала вместе с остальными княжнами, так как её муж отсутствовал. Находился на южной границе Ливонии, на случай нарушения Литвой договорённостей и попытки отвоевать потерянное.

Мы завтракали с княжнами, Фросей и Марфой, когда к нам зашёл Богдан.

— Матушка. Прибыл этот… Тамплиер.

— Отлично. — Сказала я. Прожевала и проглотила последний на тарелке кусочек хорошо приготовленного мяса. Запила его морсом и вытерла губы платочком. — Вовремя он. А то пришлось бы ему ждать нас, пока мы их наймита Генриха учить будем, что скромнее надо быть. В мой рабочий кабинет заведёшь, когда я скажу.

Прошла к себе. Поставила шахматную доску с расставленными, на момент последнего хода, фигурами.

— Богдан, заводи.

В кабинет зашли четверо палатинов — Богдан, Божен, Илья и Айно. Всё четверо смотрели на тамплиера с холодной ненавистью. Я поманила капитана к себе.

— Каков ход Магистра?

— Магистр сделал рокировку. — Тамплиер передвинул короля на g1, а туру на f1, поменяв их местами. Я кивнула. Опасается, засранец. Двинула пешку с b2 на b5, создав прямую угрозу белому слону на с4. При этом сама моя пешка оказалась прикрыта другой пешкой на а3. Тамплиер внимательно смотрел на шахматную доску. Поднял взгляд на меня. Я усмехнулась.

— Всё запомнил?

— Да, Ваше Величество.

— Тогда свободен. Проводите его. — Тамплиера вывели. Вскоре все четверо вернулись назад. К ним присоединился Никифор.

— Матушка, когда мы прирежем эту падаль? — Задал вопрос Никиша.

— Когда закончится игра. Всё, мальчики. Вещи собрали?

— Собрали, Матушка. — Ответил Богдан.

— Тогда, чего стоим? Кого ждём?

— Так, тебя, Матушка. — Ответил Божен. — Княжны то там уже, во дворе. Коней седлают. Карета твоя готова, для тебя, если захочешь ехать в ней. Да и Ефросиния Боженовская там.

— Герцог где? — Я имела ввиду Ульриха Вюртембергского. Попробуй его не возьми, обида будет выше звёзд и Эмпайр-стейт-билдинг. А Ульриха обижать мне не хотелось.

— Так там, Матушка. Во дворе. Ждёт уже.

— А мой конь осёдлан?

— Да, Матушка.

— Тогда выходим.

Я сама была в форме Корпуса. Сунула в кобуру на поясе с права пистоль. Сняла со стены «Эскалибур» в ножнах и прицепила его к поясу с левой стороны. Шашку свою я не брала. Оставила здесь в Вендене. Вышли во двор. Аббас подвёл мне моего коня. Карета тоже уже была запряжена в четвёрку коней. На козлах сидели двое солдат Корпуса. Фрося сидела в карете. Выглянула в окошко.

— Матушка, ты на коне поедешь? — Спросила она.

— На коне, Фрося. Ты сумку мою с инструментом и лекарствами взяла?

— Взяла, Матушка. Всё взяла.

Тут же во дворе стоял фургон, в котором уместилось семейство Джейкоба. Они все вылезли из фургона и поклонились мне. Уже весь дворец и полгорода знали, что мне вновь являлась Пресвятая Богородица или по католическому — Пресвятая Дева Мария. И что не только ко мне, но ещё и к Джейкобу. Я улыбнулась Джейкобу и кивнула ему. Посмотрела на Настю Лопухину. Покачала головой. Господи, вот точно чудо в перьях. Форма Корпуса, в которую Настю всё же обрядила Ксения, сидела на Лопухиной, как седло на корове. Девушки, сидя на конях, ехидно заулыбались. Особенно Ксения, поигрывая плёткой. Настя косилась на неё.

— Настя, ты остаёшься. Просто фрейлинам нечего делать на боевом корабле. Надо быть ещё и сержант-дамой. А тебе до сержант-дамы как до китайской столицы ползком. Горюшко ты луковое.

Повернулась к Марфе.

— Ну ладно, дорогая. Поедем мы с богом. Жди нас, Марфа, с победой. — Мы обнялись с ней. Я увидела, как у бывшей разбойницы глаза увлажнились. — Ты чего? Не надо плакать. Всё будет хорошо. Присмотри тут за Лопухиной, чтобы её тут какой добрый молодец не обрюхатил.

— Присмотрю. — Марфа улыбнулась. — Езжай, Матушка, с богом.

— Ключника дождись и проведи с ним вдумчивую беседу. Это очень важно.

— Не беспокойся. Дождусь и проведу.

Я поцеловала её в щёки. Потом вскочила в седло.

— Джейкоб, в фургон залезай. Будете двигаться с нами. — Сказала я своему новому кадету. Проследила за ним взглядом, как он шустро залез в фургон. Дала знак Богдану.

— Тронулись — Крикнул старший палатин.

Зацокали подковами копыта лошадей по мощёному двору замка. Проехали через ворота и выскочили на улицу города. Вообще, Венден активно расстраивался. Землю здесь покупали себе аристократия, всё же столица. Обустраивались купцы, ремесленники и прочие. Но застройка шла не хаотичная, кто во что горазд, а строго по утверждённому мой плану. Весь город был разбит на кварталы. Улицы прямые и широкие. Сразу же мостились и делались водоотводы. Над планом и застройкой трудились итальянские архитекторы.

Ещё в замке к нам присоединилась сотня охраны подполковника Кобылы, а при выезде из города, где городская черта была условной, так как новые стены и бастионы только закладывались, к нам присоединились ещё три сотни кирасир Кобылы. Двигались мы достаточно быстро. Нигде не останавливались до обеда. Потом короткий привал на обед. Питались по походному. Никакой горячей еды. Ели варёное холодное мясо, варёную или заранее пожаренную курицу, овощи, хлеб, сало. Запивали морсами или водой. Потом вновь движение. На ночь остановились в замке одного из баронов. Он хотел устроить в мою честь пир, но я тактично отказалась. Только поужинала там и ушла, сославшись на то, что устала, хотя это и была правда. Попробуй проведи весь день в седле! В карету пересаживалась только один раз. Девушки мои по нескольку раз ехали периодически в карете. Фрося была недовольная и раздевая меня выговаривала, что я себя совсем не люблю и не жалею. Я только улыбалась и кивала ей в ответ.

— Правильно, дорогая. Не люблю я себя совсем. Хорошо, что ты у меня есть. А значит, есть кому обо мне позаботится.

Хотя я и отказалась тактично, но, чтобы не обижать барона, сказала, что не против, если кто из моих приближённых захочет присоединится к пиру. В итоге на пиру у барона остались Герцог, Ксения, Агнешка, Александра Ходкевич и некоторые офицеры кирасир Алексея Кобылы. Паула тоже ушла со мной, заявив, что она мужняя жена и пребывать в обществе других мужчин без супруга или на крайний случай без Моего Величества для неё не приемлемо. И, конечно, не стала оставаться пировать Айтан. Уходя я предупредила своих сержант-дам, чтобы не увлекались и что завтра уходим по утру. Все три заверили меня, что всё будет хорошо.

Мы устроились в покоях, которые нам отвёл барон. Здесь был камин, в котором весело горели дрова. Я легла в кровать и почти сразу провалилась в сон.

Проснувшись утром, обнаружила, что рядом с двух сторон от меня спят Паула и Айтан. Ксения, Агнеша и Саша спят на шкурах возле погасшего камина. Фрося пристроилась на широкой лавке.

Встала так, чтобы не разбудить девчонок. Но Айтан всё же проснулась. Посмотрела на меня.

— Ты чутко спишь, княжна? — Шёпотом спросила её. Она кивнула. Княжна сидела на постели в ночной рубашке и начала расчёсывать, а потом заплетать свои косы. У неё их было несколько. Всё согласно их обычаям. Я полюбовалась ей. Красивая всё же девочка. Это хорошо, что она попала ко мне, а не к кому-нибудь в гарем. Я сама стала чесать свою гриву. Заплетать её. Ужас один. Но Василий запретил мне обрезать волосы, только подравнивать, если они станут больше допустимой длинны. А они у меня были ниже задницы. То, что замужние плели две косы, укладывая их на голове и пряча под головной убор, я давно это правило и обычай не соблюдала. Мне на это было глубоко наплевать. Мне хватало одной косы. Вася мне как-то попенял, что не по-русски это. На что я заявила, что я и есть нерусь. Я византийка. И что мне хватает мороки с одной косой. Вася тогда посопел недовольно, но я его обняла, поцеловала, отдалась и потом попросила сделать для меня, как для Великой Княгини и Царицы Ливонской исключение. Всё же права пословица, в которой говорится, что положено Юпитеру, то не положено быку. Вася, вздохнув, согласился и сделал мне в этом деле исключение. Потом, правда, ворчал, что я есть сосуд греха и соблазна. С чем я согласилась. Вот и плела я одну толстую косу. Да ещё вплетала туда красивую ленту, когда красного цвета, когда синего или зелёного, которую завязывала обязательно бантиком. Пока плела себе косу, проснулась Фрося протёрла глаза. Так, как отдельного помещения им с Боженом предусмотрено не было, к тому же её супруг нёс караул, Ефросиния и спала у меня.

— Матушка, а почему ты меня не разбудила? — С обидой проговорила она.

— Ты так сладко спала, Фрося, что я не стала этого делать. Ты же тоже устала. А одеться я и сама могу.

— Не почину это тебе, самой одеваться, Матушка. Даже не говори мне ничего. Какая же я тебе служанка, что одеть тебя не могу?

— Ты, Фросенька, мне больше, чем служанка. Ты моя подруга, очень близкая.

— Тогда тем более. Подожди я оденусь. Я быстро, Матушка.

Быстро одевшись, Фрося принялась одевать меня. Для неё это был некий фетиш. И к этому священнодействию, как она считала, Фрося никого близко не подпускала. Когда оделись и не только я, но и Айтан с Паулой, стояли смотрели на трёх красавиц, спавших возле камина.

— Красотки, ничего не скажешь. Девочки, — обратилась я к княжнам, — когда они заявились?

— Под утро, Матушка. — Ответила мне Паула. — И все не твёрдо стояли на ногах. Держались друг за друга. Хихикали громко, что мне пришлось пристыдить их.

— М-да. В сёдлах они сегодня точно ехать не смогут. Свалятся. Ладно, пусть поспят ещё немного. А мы позавтракаем и начнём готовится выдвинутся. Фрося, скажи кому из палатинов, чтобы насчёт завтрака распорядились.

Фрося вышла из покоев. Я услышала, как она выговаривала мужу.

— Божен, узнай, когда будет завтрак?

— Ефросиния, я на карауле стою.

— И что? Айно постоит. А ты иди на кухню и пни их под зад. Матушка встала. Её покормить нужно. Чего стоишь, смотришь на меня? Ты палатин или кто? Ты дОлжон заботится о ней.

Послышалась матерная брань со стороны Божена. Потом тишина. В покои вернулась Фрося.

— Сейчас, Матушка, Божен пнёт их под зад, поваров ихних.

Вскоре действительно, в апартаменты стали заносить блюда с мясом, курицей, овощами и вином. От вина я отказалась сразу. Попросила принести кипятка.

— Фрося, завари мне чая китайского. — Чай у меня был. Получала его от персидских купцов. Да к тому же на Руси был и свой чай из иван-чая.

Притащили кипяток. Фрося заварила китайский чай. Я пила его и в голове было пусто. Ни о чём думать не хотелось.

Смотрела на трёх красавиц возле камина. До сих пор спали.

— Паула, пни их. Нам ехать надо, а они спят. Я разочарована. Так им и скажи. — Сказав это вышла. Во дворе Алексей Кобыла осматривал экипировку своих кирасир. Проверял лично.

— Алёша, ты готов выдвинутся дальше?

— Готов, Матушка-Государыня.

— Хорошо. Богдан, коня моего седлайте. Мы выдвигаемся через полчаса.

Вернулась назад. Паула будила княжон. У неё откровенно плохо получалось. Они падали назад и устраивались спать.

— Паула. Оставь их. Значит они не едут. Всё, выдвигаемся через полчаса. Пошли.

— Матушка, а что с ними тогда будет? — Спросила итальянская княжна.

— Понятия не имею. Могут там остаться. Могут ещё куда уехать. Паула, не надо тебе за них переживать. Поняла меня? Я не терплю бардака. Если им наплевать на то, что я требую, тогда мне плевать на них самих. Могут быть свободными.

Сказав это, вышла из комнаты. Спустилась во двор.

— Алёша, мой конь подготовлен?

— Подготовлен, Матушка-Царица. Можно ехать прямо сейчас. Карета тоже подготовлена.

— Тогда поехали. Фрося в карету садись. Паула на коней.

— Матушка, а как же Ксюша, Агнешка и Саша?

— А ни как. Им тут понравилось. Пусть остаются. Всё, Богдан, командуй.

— Пошли! — Рявкнул старший палатин. Опять подкованные копыта коней застучали по мощёному двору баронского замка. Мы выскочили за ворота и двинулись по направлению к Риге…

Ливонское Королевство. Рига. Конец апреля 1516 года от Рождества Христова.

— Князь, — обратилась я к контр-адмиралу идя по коридорам городской ратуши, — пусть сюда прибудут капитаны всех кораблей и главные канониры.

— Слушаюсь, Ваше Величество.

— Пандольфо, как бывшие пираты в боевом слаживании с остальными экипажами кораблей?

— Всё хорошо, Ваше Величество. Никаких нареканий.

— Пандольфо, я хочу, после разгрома английского флота, пустить своих каперов на Балтику и в Северное море. Грабить они должны будут датские и английские корабли. Я хочу, чтобы они полностью перекрыли любую торговлю Англии с континентом. Всё понятно?

— Понятно, Ваше Величество.

— Хорошо.

Мы зашли в помещение, которое мне выделил бурмистр местного самоуправления. Хотя сам Архиепископ приглашал меня к себе.

— Пандольфо, я буду ждать капитанов и главных канониров.

Мои сержант-дамы, нагнали нас при въезде в Ригу. Я смотрела на них. Они опустили головы.

— Что, девочки мои? Хорошо развлеклись? — Задала им вопрос.

— Прости, Матушка. — Сказала Ксения. — Виноваты мы. Не казни нас и не гони от себя.

— Хорошо. Но чтобы подобное, Ксюша, было в последний раз. Я не потерплю больше игнорирование моей воли. Если я сказала, что встаём утром и едем, значит встаём и едем. И если вы где-то там пьёте вино и развлекаетесь с кем-то, то будь добра, выспались вы или нет, встать и идти туда, куда я повелела! Поняла меня? — Последнее говорила повышенным тоном. Ксюша и Паула с Сашей съежились от этого, глядя в пол.

— Поняла, Матушка. — Тихо ответила Ксения.

— А сейчас идите с глаз моих. Видеть вас не хочу, до посадки на корабли. Свободны.

Спустя три часа прибыли капитаны и главные канониры кораблей. На рейде Риги стояли два галеона, пять каракк и шесть каравелл. Одна каракка была из трофеев. За зиму её немного переделали. Усилили остойчивость, парусное вооружение и артиллерию. Хотя я понимала, что это, по сути, эрзац! Но и бог с ним. Ещё четыре были транспортными судами.

Когда собрались офицеры флота я сказала:

— Итак, господа. Каравеллы получили бомбы, помеченные белой краской. Это бомбы с белым фосфором. Они страшное оружие. Если бомба взорвётся над каким-нибудь кораблём, он сгорит очень быстро, как сухой хворост, в плоть до киля, даже если погрузится в волны Балтики. Огонь будет их грызть даже под водой. Повторюсь, это страшное оружие. Сгорит всё вместе с людьми. Потушить этот пожар даже вода не сможет, особенно на человеке, когда горит его плоть. Всем капитанам каравелл это понятно? — Мне закивали. — Почему каравеллам? Потому, что таких бомб мало. И каравеллы более манёвренные. Надо рассчитывать так, чтобы эти бомбы взрывались над кораблями. А не просто стрелять бомбой в борт вражеского корабля, а именно, чтобы она взорвалась над кораблём. Чем выше, тем лучше. Тогда площадь поражения будет больше. Попытайтесь добиться такого, что одна бомба, один корабль… Галеоны, ваша задача обездвижить «Мари Роуз», флагман английского флота. Там будет король. Сбить у неё мачты и такелаж. А потом взять на абордаж. Генрих мне нужен живым. Тоже самое с «Совереном». Все они идут в составе флота Генриха. Остальных можно жечь, расстреливать в упор и пускать на дно. Мне они не интересны. Всем всё понятно, господа?

— Всем всё понятно, Ваше Величество. — Ответил за всех контр-адмирал.

— Вот и хорошо. Завтра выходим в море. Всем приготовится. Английский флот будем встречать на подходе к Данцигу.

Офицеры и канониры разошлись. Пандольфо смотрел на меня.

— Моя Королева волнуется?

— Да, дорогой мой Князь. Волнуюсь. Всё же английский флот, это не сборище пиратов, а боевой флот. И он больше датского флота.

— Ваше Величество. Матросы и солдаты верят в Вас. Вы построили самые лучшие корабли. Не сомневайтесь в них.

— Спасибо, Пандольфо. Я иду с эскадрой.

— Ваше Величество…

— Это не обсуждается, контр-адмирал. Флагманом будет «Революшн». Я так решила.

Один галеон я назвала «Революшн». Ну а что? Галеон, это революция в деле военного кораблестроения. Второй галеон, как провокацию, я назвала «Галактика». Этого термина ещё не было в употреблении. Он появится только в 19 веке. Никто не понял, что за галактика такая. Но слово было загадочным. На удивлённый вопрос Пандольфо я пожала плечами. Пояснила, что это от древнегреческого «Млечный путь».

— Поверь, Пандольфо, это хорошее имя для галеона. Оно принесёт ему удачу. — После чего, все вопросы были сняты. Раз Королева назвала корабль «Галактикой» и сказала, что это принесёт удачу, то так и будет, никаких сомнений.

Флагманом я выбрала «Революшн». На нём и был поднят королевский штандарт.

Балтийское море . Тридцать морских миль на северо-запад от Данцига. Первое мая 1516 года от Рождества Христова.

Весь мой флот — два галеона, пять каррак, одна из них была трофейная, от датчан, которую успели перестроить, увеличив остойчивость, изменили парусное вооружение и заменили все пушки на более скорострельные и дальнобойные, и пять каравелл, шёл походным ордером, когда марсовые прокричали, что видят паруса. Я посмотрела на своего контр-адмирала.

— Ну что, княже? Наступает час истины. Принимай командование всей эскадрой.

— Да, моя Королева. — Поклонился он мне. Пандольфо отдал приказ о перестроение в боевой порядок. Сигнальщик на «Революшне» замахал флажками, отдавая приказ контр-адмирала остальным судам. Корабли стали выстраиваться в полумесяц. В центре галеоны, по бокам карраки и на концах полумесяца каравеллы. На шедшем, на правом фланге боевого порядка «Авангарде» подняли «Весёлого Роджера». Глядя на них в подзорную трубу, я усмехнулась. Флаг был у меня пока что один. Вот его я и отдала капитану «Авангарда». Пояснила, что это за флаг и кто его будет поднимать перед атакой. Капитан и вся команда «Авангарда» прониклись и потребуй сейчас «Весёлого Роджера» вернуть, ни за что бы не отдали, вцепившись в него руками, зубами и ногами. Капитаны остальных кораблей смотрели на «Авангард» с завистью. Но я пообещала, что «Весёлого Роджера» получат все те, кто станет капером.

Смотрела в подзорную трубу на английский флот. М-да. Линейного построения здесь ещё не знали. Морской устав ни в одной стране Европы ещё не был написан, нарушать который запрещалось под страхом смертной казни даже для высшего командного состава флота. Исключение, это Ливонское Королевство, где устав писала я вместе с Пандольфо. Я помнила из книг и фильмов тактику адмирала Ушакова, которому линейное построение было по барабану и он действовал по своему усмотрению, придумав свою тактику ведения морской баталии. Кстати, которую я и применила у Датских проливов впервые. И она показала себя блестяще, хотя я очень переживала. И ещё, суеверие, распространённое на флотах Европейских государств, что женщина на борту к несчастью, на мой флот не распространялось. Здесь наоборот, все истово верили, что, если Королева с ними, значит удача в кармане.

Английский флот сильно растянулся и разбрёлся в стороны. Это было хорошо. Увидела, наконец, карраку «Мэри Роуз». Тронула за руку Пандольфо, который тоже рассматривал английский флот в свою подзорную трубу. Указала ему на английский флагман. Пандольфо кивнул. Моя эскадра уже полностью выстроилась в боевой порядок. Оба флота сближались.

— Контр-адмирал, пусть произведут боевой выстрел в сторону англичан. Это сигнал: «Иду на вы».

— А они поймут? — Спросил Пандольфо.

— А мне наплевать. Не поймут, их проблема. Но я думаю, поймут…

…Генрих стоял на капитанском мостике. Всматривался в приближающиеся корабли. Он понял, кто пожаловал к нему на встречу, тем более, на одном из больших кораблей реял Королевский штандарт.

— Ливонская волчица пожаловала. — Воскликнул довольно Генрих. — Это хорошо! Не надо будет за ней гоняться. Сама пришла. — Английский Король был свято уверен в своей победе.

Стоящий рядом с Королём лорд-стюарт, граф Талбот с тоской смотрел на приближающегося противника. Последние дни его не покидало плохое предчувствие. А увидев сейчас вражеский флот, особенно два огромных парусника, у него под ложечкой засосало. Сам он считал ошибкой идти на Балтику и начинать войну с Ливонской Королевой, которую в Европе уже успели прозвать одни — Ливонской львицей, другие Ливонской волчицей. Граф машинально отметил, что корабли византийки двигаются быстрее, чем флот английской короны. И они уже выстроились в изогнутую линию, напоминающую полумесяц. Да ещё и ветер был попутный ливонцам. Ветер донёс звук выстрела корабельной пушки. У борта одного из титанов Королевы выросло пороховое облако, которое стало быстро рассеиваться под действием ветра и смещаться в сторону их флота. Послышался нарастающий звук, чем-то похожий на визг. Футах в двадцати от «Мэри Роуз» вырос водяной столб взрыва. И тут же послышался грохот разорвавшегося снаряда.

— Пресвятая Дева Мария. Спаси и сохрани нас, грешных. — Перекрестился граф Талбот.

— Они бросают мне вызов! — Закричал Генрих. Граф вновь перекрестился. Оба флота стали ещё быстрее сближаться. Лорд-стюарт обратил внимание, как на левом фланге их флота, один из кораблей Королевы поднял чёрный флаг. На нём что-то было изображено. Он до рези в глазах вглядывался. Наконец, в какой-то момент понял, это был белый, улыбающийся череп. Предчувствие графа ещё больше усилились. Он опять перекрестился…

…Первыми в бой вступили каравеллы. «Авангард» произвёл выстрел бомбой с белым фосфором по одному из коггов, на который и набегала каравелла. Они промахнулись. Прицел был взят не правильно. Перелёт. Бомба взорвалась за коггом. От взбухшего в воздухе взрыва, вниз потянулись белые светящиеся нити, словно дождь.

— Какого дьявола, канонир⁈ Прицел поправь! — Закричал капитан «Авангарда». Прицел скорректировали на другом орудии. Опять выстрел. На этот раз бомба взорвалась прямо над кораблём. И опять эти белые нити дьявольского дождя. Когда они коснулись сначала парусов, потом и самого корпуса когга он вспыхнул. Команда «Авангарда» замерла, глядя заворожённо на пылающий корабль.

— Иезус Христос! Пресвятая Дева Мария! — Крестились некоторые матросы. С пылающего корабля в море стали падать горящие фигурки матросов.

— Что застыли? — Рявкнул капитан. — За работу. У нас её много. Канониры, следующая цель вон тот неф.

«Авангард» проскочил пылающий когг и нацелился на военный неф с двумя площадками для лучников и арбалетчиков на корме и на носу. На площадках было полно стрелков.

— Прицел три, трубка двести. Feuer!

Выстрел. Бомба взорвалась за кормой. Капитан разразился очень нецензурной тирадой, но всё же неф зацепило, так как корма загорелась. Часть стрелков на кормовой площадке, объятые пламенем, стали прыгать в воду.

— Книппелями заряжай. — Послышалась команда. — Возвышение орудий четыре градуса. Feuer! — Правый борт «Авангарда» вздрогнул от слитного залпа и окутался пороховым облаком. Книппеля снесли две мачты нефа. Изорвали в куски такелаж и убили, и покалечили не мало матросов и солдат на палубе. Следом за «Авангардом» отстрелялась зажигательной бомбой по двухмачтовой галере «Луиза», шедшая с лева и чуть позади «Авангарда». Накрыла бомбой галеру полностью, взрывом над парусами. Галера тут же запылала. За ними маневрировала «Ассоль», ведя огонь разрывными бомбами и шрапнельными снарядами по ещё одному коггу.

На левом фланге в бой вступили каравеллы «Немезида» и «Аврора». Давая имя кораблю, представила «Аврору» в Питере. Посмеялась, но менять не стала. Обе каравеллы усиленно маневрировали. Им достались вообще хорошие цели. На этом фланге часть кораблей — два когга, галеас, неф и две галеры, одна одномачтовая и одна двухмачтовая, шли очень близко друг к другу, на сколько это позволяли вёсла гребных судов. Поэтому «Немезида» и «Аврора» стали вести огонь зажигательными бомбами, так сказать, по площадям. Подожгли неф. Он потерял управление и врезался в когг, сцепившись с ним такелажем. Разгорающийся огонь на нефе перекинулся на когг. Загорелся от взрыва бомбы галеас. Двухмачтовая галера, видя творящийся беспредел попыталась развернутся. Но получила две разрывные бомбы в правый бок. Палуба галеры вспухла, раскалываясь на две части. Это взорвался пороховой погреб галеры, так как на ней, на носу стояло три фальконета.

В бой вступили карраки. Первой отстрелялась разрывными бомбами «Святая Елена Константинопольская» по довольно длинному парусно-вёсельному галеасу. Одна бомба попала ему в носовую часть, разворотив её, но пробоина была выше ватерлинии, хотя и не на много. Вторая бомба взорвалась на палубе, снеся одну из мачт. За «Святой Еленой» орудийную перестрелку начали и остальные. Мы пока двигались, не открывая огня. Что «Революшн», что «Галактика». Хотя противник уже давно находился в зоне поражения нашей артиллерии. Мы надвигались на «Мэри Роуз». Наконец, «Галактика» разразилась бортовым залпом по коггу, который находился с левой стороны от «Мэри Роуз». Когг вспух огненным шаром и разлетелся кусками. Носовая часть в одну стороны, обломки кормовой в другую. По ушам ударил чудовищный грохот. Горящие обломки когга разлетелись на сотни метров. Точно взорвался пороховой погреб и, причём, не слабый такой.

В ответ англичане стреляли в нас кто во что горазд. Стреляли из всего, что у них было. В основном в белый свет, как в копеечку. Но были и попадания. Одно каменное ядро проломило бортик у «Революшна» и снесло одно палубное орудие. Покалечило и убило орудийную обслугу снесённой карронады. В ответ «Революшн» ударил залпом из цельнолитых чугунных ядер и книппелей по «Мэри Роуз». Разрывными бомбами не стреляли. Я запретила, опасаясь, что каррака взорвётся и я потеряю Генриха. А его я жаждала захватить живым! Полнолитые чугунные ядра дырявили борт карраки, но пока не наносили ей фатальные разрушения и повреждения. Разбивались пушки «Мэри Роуз», калечилась и убивалась орудийные команды и просто моряки и солдаты. «Революшн» и «Галактика» зажимали английский флагман словно в тисках. Мой флагман заходил к английскому флагману с правой стороны и по «Мэри Роуз» работал левый борт галеона. А вот правый борт вёл огонь разрывными бомбами и полнолитыми ядрами по остальным кораблям, оттесняя их от флагмана и Короля. Взорвалась ещё одна галера, переламываясь пополам от залпа «Революшна». С левой стороны к «Мэри Роуз» пыталась подойти ещё одна крупная каррака англичан — «Соверен», но нарвалась на «Галактику». Мой второй галеон произвёл залп из ядер и книппелей. Две мачты «Соверена» были сбиты книппелями и рухнули, калеча и убивая матросов и солдат. По энерции «Соверен» продолжал ещё двигаться, но всё больше замедляясь. Рухнувшие мачты тормозили его. Однако он подошёл довольно близко в «Галактике». Галеон разрядился картечью по палубе. Потом начали стрелять солдаты из мушкетов. Борт «Галактики» был выше борта «Соверена» и мои солдаты расстреливали противника сверху, как в тире. Сделав залп, линия солдат отходила, на смену ей места у борта занимали другие. Вновь залп. Палуба «Соверена» была залита кровью и трупами с ранеными. От «Соверена» «Галактика» получила два каменных ядра двадцатифунтовых пушек и каменные и свинцовые ядра из мелкокалиберных орудий. В основном вертлюжных. Большого урона «Галактике» это не нанесло.

— На абордаж! — Раздалась команда капитана. На «Соверен» полетели крюки с закрепленными на них верёвками — «кошки». Моряки и солдаты подтягивали карраку к себе ближе. Потом стали перепрыгивать на борт «Соверена». Там началась свалка с уцелевшим экипажем. Мы же этим временем, сбили с «Мэри Роуз» книппелями главную мачту и вторую за ней. Когда «Революшн» подошёл к английскому флагману вплотную ударили картечью. Нам в ответ тоже из вертлюжных пушек. Крупнокалиберные пушки «Мэри Роуз» либо перезаряжались, либо были повреждены нашими ядрами. Солдаты и матросы стали стрелять из ружей и пистолей по экипажу англичанина.

— На абордаж! — Крикнул контр-адмирал. На «Мэри Роуз» полетели крюки. С криками матросы и солдаты с ружьями на перевес, с абордажными саблями и палашами ринулись на палубу английского флагмана. Одновременно правый борт «Революшна» продолжал стрелять по другим английским кораблям, не давая им приблизится к себе. В ход шло всё — разрывные бомбы, книппеля, ядра, картечь, шрапнельные снаряды. Палуба «Революшна» была затянута клубами порохового дыма.

Мои палатины и сержант-дамы смотрели на меня умоляюще. Я видела по их лицам, по их лихорадочно блестящим глазам, по тому как они облизывали пересохшие губы и как дышали показывая, что адреналин в их крови зашкаливает. Они ждали моего разрешения, чтобы тоже кинуться на палубу «Мэри Роуз». Я молчала, глядя на «англичанина». Видела там мечущегося Генриха. Это был точно он, судя по его дорогим доспехам и по шлему с гербом Тюдоров. Большую часть палубы мои солдаты и матросы уже зачистили. Оставался кусок палубы, прилегающей к кормовой надстройке, и сама корма, где находился Генрих и его гвардейцы. Гвардейцы сопротивлялись отчаянно. Ощетинились алебардами. Стреляли в моих солдат из арбалетов. В ответ получали выстрелы из мушкетов и пистолей.

— Ну что, девочки, мальчики, кто из вас готов притащить мне сюда Генриха Английского, это который Тюдор?

— Матушка, ты только повели. — Воскликнула Ксения, возбуждённо дыша. Тоже мне адреналиновая амазонка.

— Саша, — обратилась я к Ходкевич, — ты уверена, что должна участвовать в абордаже?

— Да, Матушка. Разреши мне, прошу тебя!

— Ладно. Идите, но будьте осторожны.

Не успела я договорить, как все мои сержант-дамы рванули к борту и стали перелезать на палубу «Мэри Роуз». Палатины побежали за ними. Я покачала головой. А как же правило, что один из палатинов и одна из сержант-дам должны быть всегда со мной? Хотела остановить их, но махнула рукой. Пусть. Огребутся, сами будут виноваты!

С правой стороны к «Революшн» подошли две новые карраки, построенные на вервях в Ревеле. Они разобрались с теми, с кем сцепились ранее, в начале сражения. Сейчас прикрыли галеон справа, постоянно окутываясь облаками порохового дыма от залпов корабельной артиллерии. Первоначальный натиск англичан стал ослабевать. Это позволило команде галеона полностью сосредоточится исключительно на «Мэри Роуз». Смотрела с высокого капитанского мостика на то, что происходило на английской карраке. Мои солдаты и матросы сумели прорвать оборону королевской гвардии Генриха, сойдясь с ней в тесную рукопашную схватку, где алебарды стали бесполезны. Генрих что-то вопил, размахивал мечом. Перед капитанском мостиком флагмана началась свалка. Противники рубились саблями, палашами, мечами. Гремели выстрелы из пистолей. В какой-то момент к Генриху прорвался Божен. Я его сразу узнала. Сабля палатина сошлась с мечом короля. Однако поединка не получилось. Божена тут же оттеснили гвардейцы и он исчез в общей свалке. Несмотря на это, гвардейцев около Генриха, становилось всё меньше и меньше.

Перевела взгляд на панораму сражения. Разглядывая английский флот, удивлялась. И это мягко сказано. Боже мой, и где только Генрих понабрал все эти посудины? Кошмар какой. Похоже, выгреб всё, что только смог. Каких только кораблей тут не было. Карраки, когги, нефы, галеасы, галеры и ещё какие-то. От совсем древних, не имевших на борту вообще никакого пушечного вооружения, зато имевших катапульты и баллисты, до более-менее новых, типа «Соверен» и «Мэри Роуз». Нас даже один неф попытался обстрелять из катапульты. И даже попали в борт булыганом, чему я очень удивилось. Правда дубовый борт галеона оказался булыгану не по зубам и вреда ему снаряд катапульты не причинил. Зато в ответ неф получил чугунное ядро, которое разнесло площадку, на которой стояла катапульта и саму катапульту, только щепки полетели. Все суда английского флота были разномастные, имели разные мореходные качества, разную остойчивость и разную скорость, из-за разного парусного вооружения. Я не удивилась, что когда английский флагман был уже захвачен, отдельные корабли британцев ещё продолжали подходить к месту сражения. В какой-то момент я даже заволновалась, а хватит ли моим кораблям боекомплекта? Так как мои канониры самозабвенно палили из пушек, разнося то один корабль, то другой. Да, флот у Генриха был разномастный, как говорится каждой твари по паре. Некоторые даже катапульт не имели, только площадки для лучников и арбалетчиков, как тот неф, который попал в начале сражения под удар «Авангарда» и сейчас горел огромным костром. Позднее узнала, что те корабли, которые имели артиллерию, то это были кованные пушки, даже на «Мэри Роуз». Литых, как у меня, вообще не было. На некоторых старых судах имелись, что-то типа тюфяков, которые производили один выстрел в час и то только дробом. Какой толк от такого орудия в морской баталии я не понимала. Наиболее манёвренные были галеры. Но они были ниже моих каррак и, тем более, галеонов. Попытки взять на абордаж мои карраки, для английских галер окончились печально. Пара галер были потоплены и одна захвачена на встречном абордаже.

Первыми не выдержали датчане. Они стали разворачивать свои корабли и пытаться уйти на запад. Не у всех это хорошо получалось. Кто-то при развороте врезался в идущие чуть позади другие суда. Бардак и паника нарастали, особенно после того, когда англичане поняли, что их флагман захвачен вместе с королём. Как такого управления сражением у них изначально не было. Мы не дали им развернуться в боевые порядки. Каждый английский корабль действовал самостоятельно. Мы же действовали организованно. Пандольфо не терял управление эскадрой на протяжении всего сражения. Сигнальщик только успевал махать флажками, передавая команды контр-адмирала капитанам других кораблей ливонского флота.

Вновь посмотрела на «Мэри Роуз». Вот к капитанскому мостику из общей свалки, выскочила сначала одна моя сержант-дама, потом вторая. Это были Ксения и Агнешка. Ксения разрядила пистоль в гвардейца, закрывавшего Генриха. Гвардеец завалился. Ксения что-то кричала Генриху. Тот ей в ответ. Вот Ксюша кинулась к королю. Генрих довольно ловко парировал удары моей княжны. С другой стороны, на Генриха кинулась Агнешка. Вокруг короля, как раз не оказалось никого из его гвардейцев. Смотрела на Генриха. А молодец Тюдор, как он отбивался от двух разъярённых фурий. Ксения, когда Генрих отвлёкся на Агнешку, нанесла ему удар ногой в бок. Генриха качнуло, он пропустил из-за этого от польской княжны удар саблей по голове. Шлем слетел с его головы. Генрих тряхнул головой. Я поморщилась. Ну что же вы, девушки? Ну кто же пинает целого короля???!!! Генрих резко бросился на Агнешку, и они столкнулись телами. Всё же Генрих был молодым мужчиной, сильнее Агнеши и тяжелее её. Агнешка полетела с капитанского мостика вниз кувырком на палубу. Генрих резко развернулся и сцепился с Ксенией. Он практически прижал княжну к кормовой надстройке. Но в этот момент на мостик взбежала Саша Ходкевич и, не долго думая, рубанула Генриха саблей по спине. Я даже задохнулась от возмущения.

— Ты что делаешь? — Закричала я Саше. Но меня никто не услышал. Бой на «Мэри Роуз» продолжался. Однако доспех у Генриха оказался хорошим. Саша не прорубила его. Генрих успел выбить саблю у Ксении и резко развернулся к Ходкевич. Начал наносить удары мечом. Саша парировала своей саблей и отступала. В этот момент Ксения прыгнула на Генриха, обхватила его за шею и повисла на нём сзади. Он пытался сбросить её. Александра приставила саблю к его шее. Наверное, что-то говорила. Но он ударил по сабле мечом и оружие вылетело из рук литовской княжны. Сначала Ходкевич опешила, но потом вцепилась в Генриха спереди. Я даже услышала, как он заревел диким зверем. И тут на мостике появился Никифор. В его руках был мушкет с примкнутым штыком.

— Господи, ну только штыком, Никиша, его не надо колоть. Дай по башке прикладом! — Закричала я. Палатин меня не услышал, но сделал именно так, как я его просила. Сначала что-то закричал Саше. Она оттолкнула Генриха и отскочила от него, а Никифор двинул королю прикладом мушкета в лоб. На мостике появилась Айтан. В правой руке у неё была сабля в левой пистоль. Вот из него она и выстрелила в гвардейца, который подбирался к Никифору со спины. Генрих стал заваливаться. Меч из его руки выпал. Но Ксюша не дала ему упасть. Держала его и к горлу короля приставила боевой нож. Стала кричать ещё сопротивляющимся англичанам, чтобы сдавались, иначе она перережет их королю глотку. Я искала глазами Паулу и не видела её. Где ты, чёртова итальянка⁈ У меня постепенно стала в душе нарастать паника. Но тут англичане, стали бросать оружие и вставать на колени. Навряд ли они поняли, что кричала им русская княжна, так как по-русски и по-немецки, скорее всего не понимали, но её намеренья ясно показывали, что она собирается сделать. И тут я увидела Паулу. Её поддерживал Богдан. Он взял её на руки и подошёл к борту карраки, где тот соприкасался с бортом галеона. Богдану матросы помогли поднять Паулу на борт галеона. В этот момент я увидела, как на мостик карраки поднялась Агнешка. Она стояла как-то скособочившись. Похоже, не плохо приложилась при падении. Но главное живая. Там же на мостик уже взобрались и все мои палатины, кроме Богдана.

Он принёс Паулу ко мне. На голове у итальянки была кровь.

— Богдан, что с ней?

— Да приложили её, Матушка. Я смягчил удар, иначе бы Ваня Васильчиков стал бы вдовцом. Но её всё равно достали.

К нему подскочил Пандольфо. Он был бледный. Забрал дочь у Богдана.

— Князь, заноси её в кают-компанию. — Сама тоже туда прошла. Фрося весь бой просидела здесь. Увидев Паулу, всплеснула руками.

— Господи боже мой. Она живая?

— Живая. — Ответила я. — Неси воду и перевязочный материал. Быстрее, Фрося. — Пандольфо положил дочь на диван, стоявший в кают-компании. Я стала её осматривать. Вот Паула открыла глаза.

— Простите, Ваше Величество. — Пролепетала она.

— Помолчи. Лежи спокойно. — Осмотрев поняла, что рана небольшая. Заживёт. Но сотрясение мозга она получила. Придется ей голову править, как это бабушка меня ещё в своё время научила. В кают-компанию зашла Фрося и за ней матрос с ведром воды. Вода оказалась пресной. Очень хорошо. Умыла лицо Паулы и промыла рану. Пришлось немного срезать ей волос. Ничего, отрастут. Потом перебинтовала её.

— Фрося, завари сонный отвар. Ей поспать надо. А потом я ей голову править буду. Сотрясение у неё. — Пандольфо смотрел на меня вопросительно. Я вздохнула. — Всё нормально. Легко отделалась. Жить будет. Полежит до возвращения в Ригу. По дороге я ей голову поправлю и всё будет нормально. Не беспокойся, Пандольфо.

— Благодарю, Ваше Величество.

Фрося заварила сонный отвар. Я напоила Паулу им, и она уснула. Оставив с Паулой Фросю, вышла на капитанский мостик. Туда уже притащили Генриха. Он пытался сесть, но каждый раз заваливался на бок или на спину. Нас окружали сержант-дамы и палатины. Смотрели зло на английского короля. Никакого пиетета перед коронованной особой! Его лицо было залито кровью. Я покачала головой. Посмотрела на Александру Ходкевич. Её рот был вымазан в крови.

— Саша, а чего рот в крови? Поранилась?

— Нет, Матушка. Я это… Короля за ухо укусила, когда он саблю у меня выбил. — Ответила она виновато. Я рассмеялась. Ну чисто по-женски Сашка отомстила негодяю.

— Богдан, из кают-компании принеси ведро с водой и бинт. Я им Паулу перевязывала. Там ещё осталось. Посадите Генриха на задницу. И держите, чтобы не упал. — Похоже, Никиша слишком перестарался и причинил английскому монарху сотрясение серого вещества, как и кто-то из англичан Пауле. Этому тоже придётся голову править. Я встала на колени перед сидящим Генрихом. Богдан притащил ведро с водой. Я омыла Тюдору лицо. Лоб ему рассекли знатно.

— Богдан. Скажи Фросе, чтобы дала тебе иглу и кетгут. Зашивать лоб ему надо.

Богдан молча принёс. Я сказала, чтобы держали Генриха и зафиксировали его голову. Смочив рану тампоном со спиртом, начала шить. Он застонал, задергался. Но его хорошо держали. Наложила шов. Не совсем эстетично, ну а что он хочет, в полевых условиях, вернее в корабельных условиях⁈ Закончив, перебинтовала ему голову и встала с колен. Генриха отпустили. Он сумел удержаться на заднице. Посмотрел на меня. Его глаза уже перестали блуждать сами по себе и взор прояснился. Я стояла перед ним и смотрела ему в глаза сверху вниз.

— Ну здравствуй, Генрих. — Он, глядя на меня, нервно сглотнул. — Понял, надеюсь, кто я? — Он медленно, морщась, кивнул.

— Королева Ливонии. — Произнёс Тюдор.

— Верно. Ну так что, разогнал мой флот двумя выстрелами из кулеврины? Забрал мою казну? Взял за меня у моего супруга большой выкуп, не только золотом и серебром, но и землями? Ай-яй-яй, Генрих. Не хорошо хвастаться, ничего ещё не сделав. Знаешь как у нас говорят? Не дели шкуру не убитого медведя. В моём случае не дели шкуру не убитой львицы. Вот сейчас смотрю на тебя и решаю, что же с тобой делать? На цепь посадить, в назидание другим или на дыбу подвесить? Своим хвастовством ты нанёс мне оскорбление. А я оскорблений никому не прощаю. — Говорила я с ним по-английски. Видела, что он меня понимает. Хотя остальные нет. Всё же здесь ещё английский, это не язык международного общения. Его кроме самих англичан никто и не знал. Ну может только французы, с которыми у бриттов тёрки идут уже не одно столетие.

— Я король. Меня нельзя на цепь. — Произнёс он.

— Ошибаешься, Генрих. Очень даже можно на цепь. Особенно английского короля. Тем более, прецедент уже есть.

— Какой прецедент?

— Ну как же, Генрих? Ты не знаешь историю своей страны? Вспомни Ричарда Львиное Сердце. Как он находился в плену сначала у Австрийского Герцога, где его садили на цепь, потом у Императора Священной Римской Империи и в итоге, он заплатил гигантскую сумму, для того времени, за своё освобождение, 150 тысяч серебряных марок. Это доход всего Английского Королевства тогда за два года! Так что, извини. Но Англии в очередной раз придётся заплатить за своего Короля. И уже не далеко 150 тысяч марок серебром. А гораздо больше. — Глядя на Генриха, я улыбалась. А бой тем временем продолжался. Часть кораблей английского флота, пытались ещё сопротивляться. Ими занялись карраки и «Галактика». А вот каравеллы устроили охоту на улепётывающих с места сражения беглецов…