Александра. Большая игра. (книга вторая)

Глава 13

Я начинаю свой дебют.

Свой город сплавили с Ладьёй.

На остров станет он Турой.

Теперь с него нас не собьют.

Жертвую пешку, ведётся Магистр?

Гамбит мой надёжен

Хоть и не быстр.

Zay…

Московская Русь. Москва. Кремль. Середина мая 1515 года от Рождества Христова.

Сидела в своём кабинете с Дашей и Костиком. Дашенька стояла рядом со мной, сына я качала на руках. Мальчишки, Славка с Андрейкой, в этот раз находились у бабушки с дедом.

Красота! Красота!

Мы везем с собой кота,

Чижика, собаку,

Петьку-забияку,

Обезьяну, попугая —

Вот компания какая!

Пела я, когда ко мне зашёл Великий Князь. Посмотрел на меня и детей. Дашенька, увидев отца, прижалась ко мне. Насупила бровки. Я взглянула на мужа вопросительно.

— Я смотрю, у вас всё хорошо, Саша⁈

— Василий, у нас вообще, лучше всех. А что такое, милый?

— Только что гонец прискакал. Начали сплав плотов, связанных из брёвен, из которых будут строить крепость на острове близ Казани. Всё, как ты и хотела.

— Хорошая новость. С плотами, надеюсь, плывут не только плотники и каменщики, но и воины?

— Да. С ними, на стругах, идёт полк коим командует Иван Симский-Образец, по прозвищу Хабар. Хороший воевода. Я ему чин окольничего пожаловал. С казанцами он уже не раз схватывался. Десять лет назад Нижний Новгород от них успешно оборонил. Против литвин тоже себя хорошо показал. Вот ему и поручил, и постройку крепости, и её оборону до подхода основного войска.

— Хорошо. Он знает, что с момента прибытия на остров у него есть всего месяц для постройки крепости?

— Знает. Он сделает. Я не сомневаюсь.

— А когда основное войско выдвинется? — Задала вопрос, хотя и так это знала.

— Полки ещё только подходят на исходную, откуда начнут движение к Казани. Не знаю, Саша, хватит ли воев нам? — Василий сел рядом со мной и взял Дарью на руки. Посадил её себе на колени.

— А что не так? — Спросила его.

— Не забывай, я с Литвой мирного договора не заключил. По сути, мы находимся с Сигизмундом в состоянии войны. Поэтому мне на западном направлении приходится полки держать. Дорого, Саша, воевать. Боюсь, скоро казна пуста будет.

— Я же сказала, с севера над Литвой будет нависать Ливония. У меня тоже с Сигизмундом мира пока нет. А с запада на поляков давят имперцы. А Сигизмунд не только Великий Князь Литовский, но и король польский. Он сейчас все войска к Кракову стягивает. А насчёт казны, так за Анну Радзивилл первая часть выкупа пришла в Венден. Вернее, за одного её сына. За старшего. Правда не вся. Сильно уж они плакались, что по миру их пустить могу. Я снизила немного сумму выкупа. По триста тысяч серебром за каждого из мальчишек. Вот триста и пришло. Анна просила и её отпустить, под честное слово.

— Отпустишь? — Вопросительно посмотрел на меня Великий Князь.

— Ещё чего не хватало. Нет, конечно. Не верю я им. Тем более, полякам. Им верить, это себя не уважать. Обманут, как пить дать, да ещё похвалятся будут, как они Ливонскую волчицу ловко обманули.

Василий засмеялся. Прокачал головой.

— Слышал я, что тебя в Литве, да и в Польше стали звать Ливонской волчицей. И не только там. В большой степи тебя тоже волчицей зовут. Даже детей тобой пугают уже.

— Ну и хорошо. Пугают, значит боятся. А боятся, значит уважают. Уважают сильных, Василий, ты же сам знаешь. А слабых никто не уважает. Эра милосердия ещё не скоро придёт на эту землю. А Анна пусть ещё у меня в Вендене посидит. Тем более, из неё оказывается не плохая поломойка получилась и прачка. — Я засмеялась. Василий смотрел на меня шокировано.

— Александра, ты что творишь? Она же Княгиня! Так нельзя! Княгиню из уважаемого и влиятельного рода в поломойки и прачки!

— И что, что она Княгиня? Ты забыл, что я выше её на несколько порядков? Я Багряннородная Цесаревна. Порфирогенита. Королева и Великая Княгиня. Так что ничего, так они быстрее деньги соберут.

— Неужели Анна согласилась полы мыть и подштанники стирать?

— Согласилась. Куда денется с подводной лодки?

— Какая ещё подводная лодка? — Василий смотрел на меня удивлённо.

— Да это так, словосочетание. Означает, что хочешь-не хочешь, но придётся делать то, что от тебя требуют. Есть ещё выражение: «Не умеешь — научим. Не хочешь-заставим». Голод не тётка, Василий. Жить захочешь, ещё не так раскорячишься. Я не намерена устраивать разносолы тем, кто шёл на меня войной. Хотела отнять у меня то, что принадлежит мне. А меня оскорбляла и поносила всякими погаными словами. Вот и отвечает сейчас за эти слова. В следующий раз думать будет не куриными мозгами, а нормальной головой. Не беспокойся, Василий. Войск на южном направлении у тебя хватит. Сейчас не те времена. С тобой почти весь Корпус уходит, кроме младших кадетов. Всю свою артиллерию забирают. Я вчера гонцов послала в Крым к Мансуру и Ширину. Велела им начать выдвижение к Волге. Татары Урусобы с тобой идут. Казанские бии, что присягнули мне.

— Меня и тревожит это. Как бы казанцы эти не переметнулись к своим соотечественникам. — Вздохнул Великий Князь.

— Не переметнуться. Там особо обиженные, как на хана, так и на знатных казанцев, особенно из числа влиятельных ногайских родов, которые обижали их. Скот забирали, пастбища отжимали. Эти своих соотечественников особо рьяно резать будут. Тем более, я пообещала им вернуть их кочевья и ещё прирезать к ним земли. А ты сам должен знать, никто так кроваво и жестоко не режется между собой, как родственники, ставшие друг другу смертельными врагами. Вот и пусть режутся.

— А казаки твои? С Дона придут?

— Эти придут, но пойдут не с тобой на Казань, а пойдут на Урал, в Сибирь, кошмарить сибирцев с их никчёмным ханом. Зря я что ли Строганова на Урал отправила? Он там уже остроги ставит, в качестве опорных пунктов. Пора начинать наступление и экспансию в Сибирь. А то ты всё не решаешься. Ибо, как сказал один умный человек, величие и мощь России будет прирастать Сибирью.

— Ты уже не первый раз повторяешь это слово, Россия.

— Россия, это Русь, только выросшая из княжеских детских одежд во взрослые, царские, а потом и в имперские. Мы же Третий Рим или как?

— Ладно… А калмыки?

— Эти должны прийти. Я седмицу назад отправила послание Эссен-хану. Думаю, тысяч тридцать конницы, как тяжёлой, так и лёгкой он отправит. Даже, возможно, сам пойдёт. Припас пороховой и бомб тоже заготовили. Тебе хватит. Пусть у Казани и крепостные стены с бастионами хорошие, но строились всё же не на противодействие пушкам. Тем более, нашим. Проломите. Ленка свои мастерские расширила. Вообще не дело это. Надо всё её производство выносить за город. И вообще, основное изготовление и производство оружия и артиллерии в том числе, организовывать в Туле. Саму Тулу укрепить дополнительно. В прошлом годе там уже колесо водяное работало. Сейчас опять его запустили. Мехи качает, молот на него подвесили, который с десяток молотобойцев не поднимут. Но всё это не то. Мощности колеса недостаточно. Да и работает оно только летом. А надо, чтобы работа шла такими же темпами круглый год и летом, и в зимнюю стужу.

— И как ты это сделаешь? Тут уж, Саша, ни как.

— Очень даже как, Вася. По хорошему, завод надо делать.

— Какой ещё завод? Коней заводить?

— Нет, не коней. Завод, это большое производство. Но под него механизмы нужны. Машины. Иначе, действительно, никак.

— И какие машины?

— А вот такие, которую Елена сделала как-то. Она у неё поработала, правда потом взорвалась. — Ответила Василию и поцеловала сына в лобик.

— А если она опять, не дай бог, взорвётся? Людей поубивает, да покалечит?

— Надо сделать так, чтобы не взрывалась. Почему взорвалась, мы уже знаем и ищем решение этой задачи. Вот такая машина и будет работать и летом, и зимой. Только воду подливай, да дрова закидывай. Лена сейчас над этим бьётся. Бориску я своего из Тулы вызвала, где он производство новый пушек наладил. Умный он, мужик. Мозговитый. Самородок. Вот только грамоты ему не хватает. Но мы учим с Еленой его и ещё несколько таких же. Вот они сейчас эту задачу и решают.

— Ладно, решайте. Я надеюсь на Казань ты не пойдёшь?

— Не пойду. Зачем? Там тебя вполне хватит. К тому же воевод и военачальников у тебя там будет хороших тоже достаточно. Я через месяц в Венден поеду.

— Зачем?

— Василий, вообще то я королева Ливонии. И не была там более полугода. У меня дела там накопились. К тому же в Риге и Ревеле строят корабли. В Риге уже спустили два корабля на воду. Сейчас их доделывают на воде. Одна каракка и одна каравелла по испано-португальскому образцу с латинским парусным вооружением. К спуску на воду готовится ещё два корабля. Одна каракка и одна каравелла. Ещё в прошлом году, контр-адмирал Пандольфо пригласил в Ливонию корабелов из Нидерландских провинций. Они хорошо и быстро строят.

— То-то я смотрю тебе пушек понаделали. — Кивнул Василий. — Только они какие-то странные.

— Ничего не странные. Это карронада. Пушки, специально изготовленные для морских кораблей. Для них даже лафеты особенные, для более быстрого заряжания. Мне, Василий, на Рейн сходить надо.

— А как же Костя? Ты его с собой возьмёшь?

— Нет. Я думаю над этим. Но скорее всего, здесь его оставлю. На Елену. Она дочку свою грудью кормит, вот пусть и Костика тоже. А за наследником и Дашей Вяземские присмотрят.

— А что, здесь некому присмотреть?

— Пусть там, Василий. Слава и Андрейка братья Константину. А Даша сестра ему. Будет лучше, чтобы они росли все вместе. К тому же тебя тоже не будет в Москве.

— Не сидится тебе на месте, Александра. Даже дитё, которое у тебя ещё титьку сосёт, тебя не останавливает.

— Я знаю, что я плохая мать. Ты думаешь мне от этого хорошо? Я почти не видела, как Вячеслав растёт, на ножки становится? Но у меня нет выбора, Василий. Нам же нужны деньги? Поднимать налоги не самая лучшая идея. Я даже у себя в Ливонии их снижать буду. А то так скоро и до открытых мятежей дойдёт. Особенно высокородные недовольны. Дворяне.

— Что тебе надо на Рейне?

— Взять то, что мне принадлежит по праву. Позже скажу. А ещё лучше, когда вернусь, то покажу тебе. Оно этого стоит. Не хочу никому ничего заранее говорить, чтобы не сглазить. Никто, Василий, не знает, за чем я иду на Рейн. Так нужно. Не из-за того, что я тебе не доверяю. Доверяю, ты же мой супруг и отец моего сына… Но ладно. Только обещай мне, что об этом ты будешь молчать, даже с самыми своими верными людьми, которым полностью доверяешь?

— Хорошо. Обещаю. Ты так это хочешь сохранить в секрете?

— Да. Полная секретность. Об этом узнают, только тогда, когда смогут увидеть всё своими глазами. И, самое главное, когда я сама увижу это своими глазами и смогу потрогать своими руками.

— Что же это такое, Саша?

— Помнишь, что означает кольцо Нибелунгов и о чём говорят руны на моей спине и на спине Елены?

— Кольцо власти. Как там в пророчестве: «Когда дочь наденет Кольцо Власти и вернёт корону, древняя кровь проснётся»! А руны «Одал» и «Тейваз»?

— Совершенно верно. Руны в связке друг с другом говорят, чтобы вернуть назад имущество, принадлежащее семье и не подлежащее отчуждению, я должна пройти испытания, ни перед чем не останавливаться, для достижения своей цели. И ещё, кольцо Нибелунгов, это символ «Золота Рейна». Власть, это то имущество, которое не подлежит отчуждению. Мы с Еленой связаны с этим имуществом кровными узами, так как эта власть не может принадлежать никому другому. Но, власть всегда чем-то подтверждалась. Так ведь, Василий?

— Истинно так. Власть всегда подтверждается как правом на неё, то есть кровными узами и оружием. Они идут вместе. Если ты не имеешь права по своему рождению на власть, тебя не признают властителем. А если ты не имеешь силы оружия, то тебя никто не будет боятся и уважать. А значит, эту власть отнимет тот, кто так же имеет на неё право по своему рождению, только более сильный, чем ты.

— Всё верно, любимый. А если ты оказываешься в ситуации, когда твоё войско разбито, но ты не желаешь отказаться от власти, что необходимо для продолжения борьбы?

— Как что, Саша? Серебро нужно, чтобы набрать новое войско.

— Точно в цель. — Я смотрела на Великого Князя и улыбалась. Он глядел на меня вначале удивлёнными глазами и таким же удивлённым выражением лица. Потом увидела, как догадка пронзила его.

— Ты хочешь сказать, Саша, что идёшь за «Золотом Рейна», только по настоящему? Не за мнимым, а за настоящим золотом?

— За ним, Василий.

— И много там его?

— Не знаю. Но думаю, не мало. Ведь это не только королевская казна, но и казна легиона.

Мы оба замолчали. Василий сидел и о чём-то думал. Даша смотрела то на меня, то, наполовину, разворачивалась в руках отца и смотрела на него. В итоге, такими же, как и у Василия, удивлёнными глазками посмотрела на меня.

— Папа?

— Папа, солнышко моё. Думает он у нас думу сУрьёзную. — Улыбнулась ей. Она в ответ тоже. Посмотрела на Костю, коснулась его ручкой:

— Ляля. — Я кивнула.

— Лялечка, Братик твой.

— Ляля уси титю?

— Ляля ещё сосет титю, да, Дашенька.

— Саша тебе нужна охрана хорошая. Если там и правда большая казна, то там полком одним не обойдёшься.

— Василий, у меня хорошая охрана будет. Три корабля пойдёт. Одна каракка, сорокопушечкая. И две двадцатипушечных каравеллы.

— Сорок пушек⁈ Мне тут говорили, что у английского короля корабль есть, у которого сто пушек! А ты говоришь сорок!

— Василий, я много на эту тему разговаривала с Пандольфо. Он был капитан-адмиралом Венеции. Он знает морское дело. Знает корабли. Так вот, он говорил мне об этом английском корабле. Носит имя «Тринити Соверен». Построен в 1488 году от Рождества Христова. Водоизмещение 800 тонн.

— Тонн?.. А, понял. Твои новые меры веса.

— Не только веса, но это ладно. Длина киля тридцать семь с половиной метров. Ширина палубы двенадцать метров. Вооружение сто пушек. Экипаж семьсот человек. Из них 400 солдат, 40 пушкарей и 270 матросов. Кажется, что он гигант. Но, видишь ли, в чём дело. Сойдись он с моей караккой в бою, мой корабль очень быстро отправит его на дно.

— Уверена? — Усмехнулся Василий.

— Уверена. Всё дело, как раз в вооружении. Я же тебе сказала, что много на эту тему разговаривала с Пандольфо. Так вот, он мне прояснил с вооружением, которое сейчас стоит на многих кораблях, как европейских стран, так и стран востока. Сто пушек «Тринити Соверен», это только кажется, что много. Что это очень сильно и мощно. В реальности, подавляющее количество этих пушек лёгкие. То есть, крепятся либо на вертлюгах, либо переносные, типа наших пищалей. Тяжёлых пушек там не больше двадцати или даже меньше. Мало того, стреляют они либо каменными ядрами, либо свинцовыми. Либо чугунными и то не все. У нас же стоять будут каронадды. Ты же видел их. А это далеко не легкие пушечки. Плюс скорострельность, которая на порядок выше, чем у тех же англичан, французов, голландцев или немцев. Плюс мои каронадды стреляют не каменными булыганами, пусть и обтёсанными или свинцовыми, а полнолитыми чугунными ядрами, но самое главное бомбами, которые будут не просто проламывать корабельные борта, а и взрываться внутри корабля. Представь, что там будет? Я уже молчу, если бомба взорвётся в пороховом погребе. Мои пушки лучше. Бьют дальше. Точнее, более скорострельнее. Да, у англичан многие вертлюжные пушки и переносные являются казнозарядными. Это ничего не меняет. У меня тоже по четыре казнозарядных орудия будут. По два с каждого борта. На палубе. Это для ведения стрельбы картечью. Либо шрапнелью. Либо книппелями по мачтам, такелажу и парусам. И абордажные команды у меня будут вооружены короткими ружьями, пистолями и абордажными саблями. Пандольфо уже таких тренирует. Это морской Корпус. А насчёт ста пушек, знаешь почему основная масса из них лёгкие пушечки?

— Почему?

— Лёгкие пушки, типа ручных пищалей или аркебуз не влияют на остойчивость корабля.

— Остойчивость?

— Да. Это способность корабля противостоять внешним силам, вызывающим его крен или дифферент, и возвращаться в состояние равновесия по окончании возмущающего воздействия. Так сказал Пандольфо. Простыми словами уметь хорошо держаться на волнах и не переворачиваться вверх килем. А тяжёлые пушки на это могут повлиять, так как каракки, которые сейчас строят, пока что не рассчитаны на них, вернее на их большое количество. А вот мои корабли изначально, ещё на этапе строительства, уже рассчитаны на тяжёлые орудия. Так понятно, Вася?

— Понятно, что ничего не понятно. Крен какой-то, дифферент, тьфу, прости Господи. Но это ладно. Мне по морям точно не плавать. Если только по реке. Или по озеру какому. Вон по Волге пойду, на струге.

— Это правильно, Вася. По реке оно спокойнее.

— Что значит спокойнее? Ты то по морю пойдёшь! А если, что случится, Саша?

— Ничего не случится. Тем более, я плавать умею.

— В море?

— Ну и что, что море? У меня спасательный круг будет. Значит не утону. Да и Балтика не такая большая, как океан. Вот если в океане окажешься, тогда да.

— Океан? А чем он от моря отличается?

— Тем, что океан во много раз больше любого моря. Тем более, в океанах, кроме северного, акулы водятся. Они людоеды. А в Балтике акул нет. Так что там, главное, это удержаться на поверхности воды.

— А сколько, Саша океанов и сколько морей?

— Сколько морей, Василий, я не знаю. Но их очень много. А вот океанов всего пять. Это Тихий, Атлантический, Индийский, Северный и Южный.

Некоторое время мы опять молчали. Василий вновь о чём-то думая, машинально поглаживал Дашу по голове. Я держала на руках Костю.

— Саша, всё-таки, почему ты не отдала этого татя поганого кату? — Задал вопрос Василий. Я удивилась столь резкому переходу и смену темы.

— Ты про Саида?

— Не знаю, как зовут этого татя и душегубца, и не хочу знать.

— Значит про Саида. Да, я его единственного оставила в живых. Остальных, как ты и велел отдали кату, на колесование. Саида я хочу отправить назад, к его имаму, Старцу Горы.

— Как отправить? Отпустить?

— Конечно. С ним я отправлю письмо имаму.

— Почему, Александра?

— Если его просто казнить, смысла не будет. Ассасины могут вновь повторить попытку убийства, ибо не будут знать деталей провала. Здесь нужно играть более тонко, Василий. На, почитай письмо, которое я написала имаму.

Я взяла из выдвижного ящика лист бумаги. Передала его Василию. Он стал читать:

'Несмотря на то, что ты, имам, Старец Горы, отправил ко мне своих убийц, всё же хочу пожелать тебе доброго здоровья. Не ожидала я, что ты так глупо подставишься. Двести пятьдесят лет о вас, хашшишинах ничего не было слышно. Все считали, что вы исчезли, что вас поглотили пески времени тогда, когда тумены ойратов-монгол разгромили ваши горные крепости и цитадели. Но оказывается, вас не уничтожили. Вы затаились и больше не выходили на белый свет. Сделали так, что все посчитали вас мёртвыми. Красавцы, ничего не скажешь. Вы продолжали убивать за деньги, но теперь действовали более осторожнее, не афишируя, кто вы на самом деле. И возможно вы ещё долго оставались бы в тени. Но вас опять переиграли, как тогда, почти четыре сотни лет назад. Вы вновь совершили одну и ту же ошибку. У нас есть пословица про такое, это дважды наступить на одни и те же грабли. Вот скажи мне, имам, ты зачем опять связался с тамплиерами? Они вас уже обманывали. И ты знаешь это, но жадность помутила твой разум. Не хорошо, имам. Тамплиеры не добились с вашей помощью своих целей насчёт меня, но зато они сделали другое, благое для себя дело. Засветили, или другими словами, сорвали с вас передо мной покров забвения. Теперь я знаю, что вы есть. Твоих людей, мои люди заметили давно, ещё на дальних подступах. Очень долго за ними наблюдали. А твои хвалёные ассасины этого даже не заметили. Плохо имам. Очень плохо. Возвращаю тебе одного из тех пятерых, которых ты отправил сюда. Остальные уже умерли. Кто сразу при захвате, а кто после моих катов в застенках, был колесован. Твои ассасины, конечно, фанатики и преданы тебе, но и у меня есть умельцы, умеющие разговорить даже немого. А теперь подумай имам, для чего тамплиеры засветили вас передо мной? Хорошо подумай. Хотя я тебе отвечу, чтобы я своё внимание перевела на тебя и твоих ассасинов. И ослабила своё внимание на уничтожение и причинения максимального вреда тамплиерам. Глупцы. Но я знаю, где тебя искать. И скорее всего, нанесу тебе ответ визит вежливости. Приду в гости. А сопровождать меня будут те же ойраты-монголы, которые уже один раз чуть не стёрли вас в порошок. Только на этот раз у них будет артиллерия и они точно доделают своё начатое, но не оконченное дело. Или может мне сообщить о вас кызылбашам? И вообще другим правителям Азии? Хоть и прошло двести пятьдесят лет, но они всё же помнят, как их предшественников резали и душили ассасины-хашшишины. И навряд ли они обрадуются, узнав, что вы опять вынырнули из не бытья. Так что даже не знаю, что мне делать. В раздумьях я, имам. И ещё, если уж не зная про вас, я сумела твоих людей перехватить на дальних подступах ко мне, и потом просто наблюдала за ними, устроив западню, то теперь и подавно. Я буду готова к любому развитию событий. К тому же тамплиеры тоже за мной охотятся, как и я за ними. И я приду к ним. Ведь у меня тоже есть такие же как и у тебя убийцы, которые умеют ползать по отвесным скалам, крепостным стенам и бастионам, как мухи. Ступать не слышно в тишине ночи. Скользить серыми тенями в тёмных переходах и коридорах. И убивать, быстро, бесшумно и неотвратимо. Знаешь, я хочу взглянуть в глаза Магистру, прежде чем перережу ему глотку. Просто я ещё не решила, когда мне к нему прийти в гости⁈ Хочу довести с ним шахматную партию, которую мы начали. А ты думай, имам. Ибо умный учится на чужих ошибках, а не умный даже на своих учиться не умеет. И береги себя, имам, ибо ничто не вечно в этом подлунном мире.

Цесаревна Трапезунда, Византии и Рима. Порфирородная и Порфирогенита. Королева Ливонская, Великая Княгиня Московская. Генерал-майор Корпуса.

Александра Комнина-Нибелунг.

Москва. 23 день месяца Раби аль-авваль, 921 года Хиджры'.

Великий Князь вернул мне письмо.

— Саша, ты же бросаешь ему вызов.

— Нет, дорогой. Это не умный подумает, что я бросила ему вызов. Умный поймёт, другое. Что я не имею к нему претензий. Что уже наказала виновных. Понимаешь, Василий, рядовые ассасины и не только, по сути это собственность имама. Части своей собственности из-за тамплиеров и собственной недальновидности, он уже лишился. А у меня сейчас нет желания гоняться за ним по горам и ущельям. У меня другие дела. Более важные. Поэтому, если всё же, он умный человек, а я очень надеюсь, что он умный, то даст мне знак, что мы просто с ним тихо и мирно расходимся краями и претензий друг к другу не имеем. Ну а если попытается ещё раз послать людей, с целью моего убийства, значит, как я сказала, он не очень умный. Тогда Ордену хашшишинов придёт конец. Теперь уже окончательный. В пику глупого, умный имам начнёт охоту на тамплиеров. Ведь они до сих пор есть на востоке. Их люди, это шпионы, соглядатаи, убийцы и купцы, рядящиеся в те или иные одежды.

В кабинет постучались.

— Кто там? — Спросил Великий Князь. Заглянул Богдан.

— Прости Великий Государь. К Матушке-Государыне прибыл гонец. — Богдан взглянул на меня. — Тамплиер, Матушка.

— Тамплиер? — Василий посмотрел на меня. Я кивнула ему.

— Что-то давненько его не было. Ждала его раньше. Богдан, пусть принесут мою шахматную доску.

— Да, матушка. — Богдан убежал. Василий смотрел на меня с интересом. Я улыбнулась ему в ответ.

— Я играю с Магистром в шахматную партию. Где каждый ход, это чьи-то жизни, свобода и земли.

— Понял, Саша. И как, выигрываешь?

— А это, Василий, покажет партия. Ты же не сомневаешься, что я хорошо играю в шахматы?

— Нет. Ты на самом деле, хорошо играешь в шахматы.

— Вот и славно.

Прибежал Богдан. Принёс шахматную доску и фигуры. Я передала сына Василию.

— Подержи сына, Вась.

Разложила доску и расставила фигуры, согласно последнего хода, а именно чёрные сделали ход е7-е6.

Зашёл капитан. Поклонился мне и Василию. Великий Государь с интересом наблюдал за мной и тамплиером.

— Скажи, капитан, все фигуры стоят так, как стояли?

Он взглянул на доску, потом кивнул мне.

— Да, Ваше Величество, всё так, как было в прошлый раз.

— Ну и славно. Итак, капитан. Ход Магистра?

Капитан тамплиеров подошёл к доске и передвинул пешку d2-d4, поставив её под удар моей пешки, стоявшей на с5. Я улыбнулась. Всё идёт согласно классики! Замечательно! Я передвинула пешку с5 в бок и сожрала пешку Магистра на d4. Взглянула в глаза капитана.

— Всё запомнил?

— Да, Ваше Величество.

— Очень хорошо. Надеюсь, Магистр правильно отреагирует на мой ход. Я жду ответ. И ещё, капитан, жду тебя не ранее, чем через два месяца. Позже можно, раньше нельзя. Понятно?

— Понятно, Ваше Величество.

— Свободен.

Тамплиер вышел. Василий смотрел на шахматную доску. Он сам не плохо играл в шахматы. Подошёл ближе, держа нежно наследника в руках. Рассматривал диспозицию. Посмотрел на меня.

— Саша, я не понял? Ты сейчас подставила свою фигуру под удар? Зачем?

— Так надо, Василий. Я знаю, что он постарается сожрать мою пешку. Пусть жрёт.

— Тогда в чём принцип твоей игры? — Смотрел на меня. Я на него, улыбалась. Он, вообще, очень симпатично смотрелся с малышом на руках. Снять с него кафтан, пояс с кинжалом. Штаны и сапоги. Надеть джинсы, свитер, кроссовки и всё. Ничем не отличался бы от молодого папаши 21 века. Я даже представила рядом с ним коляску и Дашку, в штанишках, детских кроссовках и кофточке, держащейся за штанину папаши. И стоят они возле семейного минивэна. Даже услышала, как Василий недовольно крикнул мне: «Александра! Что ты там копаешься? Мы в поликлинику опаздываем! У нас запись на приём. Давай быстрее!» Тихо засмеялась. Господи, приведется же такое. Тряхнула головой прогоняя морок.

— Что ты трясёшь головой, Александра? — Недовольно проговорил Василий.

— Это так, прости, Василий. — Подошла к нему и обняла их обоих, моих мужчин. И мужа, и сына. — Всё хорошо, Вася. — Прошептала ему. Отстранилась. Он смотрел на меня удивлённо.

— Саша, я не понимаю тебя. Ты только что отдала одну из своих фигур. Магистр убьёт твою пешку!!!

— Пусть убьёт. Это нормально. Ты думаешь, что я сходила просто так? Нет, Василий. Иногда, чтобы получить большее, надо уметь жертвовать меньшим. Ты делаешь своё дело, я своё. В этом и есть наш с тобой самый лучший тандем в игре. Ты возьмёшь Казань. Я схожу за казной.

— Понятно. Не понятно, зачем всё-таки пешку просто так отдаёшь. Но это ладно. Ты игрок, тебе и решать, какой фигурой жертвовать.

— Конечно. — Взяла на руки Дарью. Глядя на неё, сказала: — Давай доча коску тебе переплетём. А то что-то она у тебя растрепалась. И красивую ленту тебе вплетём…

Османская империя. Константинополь. Топканы (главный дворец, резиденция султана). Середина месяца Рабиу ас-санни 921 года Хиджры (середина июня 1515 года от Рождества Христова).

— Великий Падишах, да прибудет с тобой милость Аллаха… — Начал великий визирь, но его прервал султан Селим Явуз:

— Достаточно!

Визирь заткнулся, согнувшись в поклоне. Селим подошёл к нему. В руках у него была сабля из дамасской стали.

— Говори. — Велел султан. Визирь опасливо посмотрел на саблю в руках повелителя. Нервно сглотнул слюну. Султан смотрел на него вопросительно. Визирь решил не испытывать свою судьбу.

— Повелитель, прибыли гонцы от казанского хана Мухаммед-Амина.

— И?

— Они просят помощи, Господин.

— И против кого? Против монгол? Но его Казань очень хорошо укреплена. Эти калмаки не смогут взять город.

— Всё гораздо хуже, Повелитель. Он просит помощи против Московского князя Василия.

Селим поморщился. Отошёл от Визиря, взмахнул саблей имитируя удар.

— Прекрасный клинок. — Взглянул вновь на визиря. — Казанцы постоянно воюют с русскими. То воюют, то мирятся. Тем более, как ты же мне доносил, что Василий нацелился на Сибирского хана Ангиша. Он даже франкских рыцарей позвал для этого.

— Прости, Великий Падишах, но это всё оказалось не правдой. Вернее, ложными слухами, которые русские распустили, чтобы отвлечь внимание от их истинной цели. Русские сумели сплавить по Волге плоты из брёвен к Казани. На один из островов, где очень быстро возвели деревянную крепость, поставив туда артиллерию. Оказалось, что они сначала построили эту крепость на территории Московского княжества. Потом разобрали её, пометили бревна, чтобы заранее знать, где они будут положены. Связали из этих брёвен плоты и спустили их вниз по Волге. Таким образом, рядом с Казанью русские создали сильный опорный пункт. Когда послы покидали Казань, передовые русские полки уже были на подходе к городу. С востока калмаки начали вновь наступление на земли Казанского ханства. Большая Ногайская Орда уже практически разгромлена. Многие ногайские рода или уничтожены или отступили на юг на Кавказ, в казахские степи и даже в Персию. Часть двинулась к Крыму. Но здесь они натолкнулись на противодействие крымских татар. Там уже начались кровопролитные столкновения. — Визирь замолчал, внимательно отслеживая своего султана. И он видел, что его слова очень не понравились Селиму. Он взглянул на визиря.

— Ты понимаешь последствия этого? — Задал вопрос султан.

— Да, повелитель. Те ногаи, которые отходят на Кавказ и в Персию могут усилить Исмаила, персидского шаха.

— Если бы только это! — Ответил Селим, продолжая гневно сверлить своим взглядом своего визиря.

— Да, Повелитель. Это не всё. Мы не можем заставить крымчаков поделится территорией с бегущими от калмаков ногаями. Это может оттолкнуть от нас крымских татар. В этом случае они переметнутся к Литве или русским. Тем более, они то воюют с ними, то мирятся, как и казанцы. Даже вступают в военные союзы и выступают совместно то против Литвы, если дружат с Москвой, то против Москвы, если начинают дружить с Литвой. К тому же со смертью предыдущего хана не всё понятно. — Проговорил визирь.

— Мне наплевать, кто из Гераев сидит на ханской кошме. Сын убил брата или отца в борьбе за власть. Экая невидаль. Мы, Османы, в этом не далеко ушли от татар. И любой, кто успевает перехватить власть в Константинополе, тоже сразу старается избавится от своих родственников мужского пола, как от потенциальных претендентов и конкурентов. Я и сам такое же сделал или ты забыл?

— Не забыл, Повелитель. — Поклонился султану визирь.

— Ну вот видишь⁈ Так что не имеет никакого значения кто там из Гераев стал ханом. Главное, что они остаются нашими вассалами. — Султан немного помолчал, что-то обдумывая. Потом вновь взглянул на визиря. — Скажи, как ты думаешь, зачем Василий хочет сместить Мухаммед-Амина? Своего поставить, подконтрольного Москве?

— Я думаю, что он вообще никого ставить не будет. Он ликвидирует Казанское ханство и получит контроль над большей частью Волги. А учитывая, что калмаки уже появились в пределах Азторокани, которую сами татары называют Хажитархан ханлыгы или просто Аждархан, то следующими будут именно они. В этом году ханом там стал Джанибек, сын умершего хана Сеид-Махмуда. И если Василий захватит и Аждархан, то Москва получит полный контроль над Волгой и выход к Каспию, который русские называют Хвалынским морем. А через это море и выход в Персию. Последствия этого для нас, предсказать трудно, Великий Падишах.

— Трудно? — Воскликнул Селим. — Нет, визирь. Как раз не трудно предсказать в какие последствия для нас всё это выльется. Это всё она, тварь эта, дочь шлюхи. Шакалье отродье. Это всё она. Сам бы Василий не отважился на большой поход против Казани, имея не законченную войну с Литвой.

— Литва сейчас не в состоянии воевать сразу на две и даже на три стороны, Повелитель. С запада на Польшу, а значит и на Литву давят имперцы Максимилиана. С севера нависает над ними Ливония. Искандер захватила у них земли с городами и крепостями. И мир с ней так же у Литвы не заключён. И весь юг Литвы в прошлом году подвергся страшному разгрому и грабежу. Кстати, в нём вместе с русскими участвовали и крымчаки, Ширины с Мансурами.

— Я бы удивился, если бы ты сказал, что эти гиены не участвовали бы в этом кровавом пире… А ведь это опять она всё. Все эти войны и набеги на Литву она готовила с одной целью, сделать так, чтобы Сигизмунд не посмел бы напасть на Москву, когда Василий пойдёт воевать Казань. Хитрая, подлая и коварная. Я уже сам начинаю верить, что она византийка. Ибо только ромеи отличались таким коварством и изощрённостью. Недаром говорят: «Византийское коварство». Всё-таки Василий взял её в жёны?

— Да, Повелитель. И она даже уже родила ему наследника. Сына. Назвала его Константином. — Ответил визирь.

— Константином? — Удивился Селим. — Странно. У них же либо Иван, либо Василий. Ну ещё Юрием могут назвать. — Султан смотрел на визиря. Понял, что тот что-то хочет сказать, но опасается. — Говори, визирь?

— Повелитель, боюсь тебе это тоже не понравится.

— Я сам решу, что мне понравится, а что нет? Говори.

— Поговаривают, но это только слухи, Великий Падишах, что Искандер назвала своего сына Константином в честь императора ромеев Константина Великого, основателя Константинополя.

Сабля описала дугу и разнесла вдребезги кувшин с освежающим напитком, стоявший на низком столике.

— Сука! — Рявкнул Селим в ярости. Потом изрубил сам столик в куски. Бросил саблю на пол. — Это она мне даёт понять, что Константинополь её город. Пусть приходит. Посмотрим, как я распну, как когда-то это сделал мой предок с её предками, а на кресте распну её выблядка, а саму посажу на кол, пропоров её поганое лоно, чтобы больше не смогла плодить ублюдков… — Селим замолчал, некоторое время стоял с закрытыми глазами, стараясь успокоится. Взглянул на побледневшего визиря. — Что с хашшишинами?

— Увы, Повелитель. Но нападение на неё и её сестру окончилось неудачей. Убийцы попали в западню, которую устроила Искандер.

— То есть, она знала о готовящемся покушении?

— Получается, что так. Всех, кто участвовал в нападении казнили, колесовав.

— Вот тебе и хвалёные хашшишины. — Усмехнулся Селим. Он прошёлся по комнате. — Послать войска на помощь Казани я не успею, если полки Василия к ней уже подошли. К тому же там, в большой степи сейчас рыщут отряды монгол или как их зовут калмаки. Да и лишних войск у меня сейчас нет. На востоке персы, эти дети шайтанов. Там идут постоянные столкновения. Исмаил осадил Дьярбакыр. Большая часть Анатолии опять потеряна. Так что мне сейчас не до Казани и ногаев. Мне все войска на восточном направлении понадобятся для разгрома Сефевидов. Надо, наконец, захватить его столицу, Тебриз. Хорошо бы и самого Исмаила взять живым. Слава Всевышнему, хоть на море ничего серьёзного не происходит. Венецианцы, имперцы и испанцы ничего не предпринимают серьёзного. В Морее какое-то затишье.

— Повелитель. Я постоянно получаю оттуда сведения. Гяуры затаились. У меня такое ощущение, что они чего-то ждут.

— И чего, по твоему, они ждут?

— Не знаю, Господин. Пока не знаю. Но мои шпионы активно работают. Если Венеция, имперцы и испанцы что-то готовят, я об этом обязательно узнаю.

— Только поторопи их. А то как бы твои сведения не оказались запоздалыми, визирь…

Османская империя. Юго-Восточная Анатолия. Окрестности города Диярбекир. Ставка сефевидского полководца Устаджлу Кара Хана. Вторая половина месяца Рабиу ас-санни 921 года Хиджры (двадцатые числа июня 1515 года от Рождества Христова).

Устаджлу Кара Хан смотрел на бастионы Диярбекира. Шахиншах Исмаил ас-Сефеви направил его захватить этот город, который являлся ключом ко всей Юго-Восточной Анатолии. Проклятые курды, они принесли присягу султану осман, Селиму. И виноват в этом, сын шакала Идрис Битлиси, личный порученец Селима, который сумел убедить 25 курдских вождей выбрать сторону осман, сыграв на том, что они сунниты, а персы шииты. Ну что же, в этом случае курды, переметнувшиеся к туркам, пожалеют.

Устаджлу нахмурился. Вспомнил Чалдыранскую битву в прошлом году, когда султан Селим привёл почти 150-ти тысячную армию. А шахиншах имел в два с лишним раза меньше, около 65 тысяч сабель. Кроме того, у осман была артиллерия и пехота. То, чего у кызылбашей изначально не имелось. Пехота осман была вооружена не только копьями и ятаганами, но имелись ещё и стрелки, которые несли с собой мушкеты и аркебузы. Как опытный полководец Устаджлы понимал, что разгром был неизбежен. И он бы случился, если бы не эти русские, которых послала Искандер-Султан. Говорят, что она византийская принцесса и осман ненавидит как бы не больше, чем они сами, кызылбаши. То, что русские и сама Искандер-Султан неверные, христиане, в данном случае, ничего не значило. Ибо враг моего врага, мой друг. Именно исходя из этой формулы и стал действовать Шахиншах Исмаил ас-Сефевид. Пусть он был молод, но не даром он стал Шахиншахом Азербайджана и Персии. Хотя среди высшей знати кызылбашей были и те, кто выступал против союза с христианкой. Но Шахиншах сумел настоять. Сам Устанджлы был удивлён по началу, так как знал, что Исмаил относился к огнестрельному оружию с презрением. Якобы это подлое оружие, а настоящие воины всегда сходятся лицом к лицу.

К тому же, Искандер-Султан предложила возродить древний шёлковый путь, и не только из Китая, но и из Индии. И пройти он должен был в обход осман. До Персии, потом по Каспию и дальше в земли Москвы. А это сулило большие доходы. Глуп тот правитель, который откажется от такого. Шахиншах не отказался. А потом пришли торговые суда с севера Каспия. Они и привезли пушки. Причём это были пушки осман, которые захватила Искандер-Султан в битве с ними. Как сам Шахиншах, так и Устаджлы, и другие военачальники кызылбашей, несколько раз прослушивали рассказ о том сражении. Задавали вопросы. А ведь у Искандер-Султан войск было тоже меньше, чем у крымского хана и турецкого паши, командовавшего турецким корпусом. И после того, как внимательно выслушав не только рассказ о ходе битвы, выслушав ответы на вопросы, оба поняли, что исход сражения решили именно пушки, артиллерия.

Артиллерия Шахиншахом была захвачена в 908 году Хиджры (1502 г.) после разгрома армии султана государства Ак-Коюнлу Алвенда. Правда артиллерия была слабая, с не очень хорошими пушками местного литья. Исключения составляли пушки, захваченные ранее армией Ак-Коюнлу у осман, с которыми те воевали последние лет двадцать, то нанося османам поражения, то терпели их сами от турецких войск. Поэтому Шахиншах и не обратил на неё внимания. Но времена меняются.

Исмаил договорился с Искандер-Султан, через посланников о военном союзе. Исмаил ас-Сефевид обязался уважать интересы Искандер-Султан, а она — уважать интересы Сефевидов. Что вопросы веры затрагиваться не будут. Что люди Искандер-Султан не будут проповедовать христианство на территории Персии и подвластных ей территориях. Точно так же Сефевиды берут на себя обязательство, что их проповедники не будут заниматься проповедованием ислама среди её людей и на подвластных ей территориях, и землях. Договорились о взаимовыгодной торговле. Шахиншах открыл доступ русским купцам во внутренние районы Азербайджана и Персии, туда, куда раньше путь для не мусульман был закрыт. Персидские купцы так же получали доступ, как по всей территории Московского государства, так и на территорию Ливонии.

Шахиншах выделил людей из своего войска, для обучения их пушкарскому делу. А ещё послал мальчиков из известных семей военной элиты Персии в Москву, в Корпус Искандер-Султан, учиться на артиллеристов и на офицеров пехотных войск. Конечно же, никто из этих мальчиков не должен быть обращён в христианство. В чём Искандер-Султан дала своё слово.

К тому моменту, как армия Султана Селима и армия Шахинашаха Исмаила сошлись на равнине Чалдыран, у сефевидов уже была артиллерия. Конечно, не такая многочисленная, как у осман, как думал Кара Хан. Но битва на равнине показала, что она не уступала турецкой. И всё благодаря, что часть этой артиллерии была русской, которая поступила с новыми торговыми судами через Каспий. Пятнадцать пушек были на колёсных лафетах, приспособленных для быстрой конной езды. И одна пушка, которую русские называли мортирой, была на четырёх маленьких колесах, которые двигались по двум странным железным полосам. Как пояснил молодой военачальник Искандер-Султан по имени Юрий, это рельсы. Они необходимы потому, что мортира сама по себе тяжела, плюс отдача при выстреле очень сильная. Военачальники русских, командиры их отрядов называют себя офицерами. Русский офицер, прибывший с этими пушками, в помощь уже имеющимся здесь людям Искандер-Султан, назвал их единорогами, как мифических животных. Этот офицер был очень молод. Хотя, понятие молодости здесь условное. 20 лет. Сам Устанджлы в 20 лет был уже закалённым воином, имел семью и детей.

Шахиншах хотел начать битву со стремительной атаки конницы. Персидская конница, особенно тяжеловооружённая не даром считалась одной из самых лучших на Востоке. Но русский командир пушкарей предложил сначала дать ему возможность начать сражение. Обосновал он это тем, что для начала нужно выбить у осман артиллерию. Именно так действовала, по его словам, Искандер-Султан в битве с крымским ханом и османами. Шахиншах сначала сомневался. Но русский был убедителен. В итоге, Исмаил согласился. Русские построили странные укрепления из земли и камней. Юрий пояснил, что у себя они строят такие укрепления для артиллерии из брёвен. Но здесь деревьев почти не было. Русский офицер назвали эти укрепления редутами. Пояснил, что их придумала сама Искандер-Султан, ещё при битве с имперскими войсками Императора Максимилиана. Они распологались в шахматном порядке. Первые две линии редутов были вооружены османскими пушками. Остальные две линии — русскими. Мортира стояла за последней линией редутов.

И вот наступило утро 22 дня месяца Джумат ас-сани 920 года Хиджры (23 августа 1514 года от Р.Х.) Армия Шахиншаха состоявшая в основном из конницы, выстроилась позади русских редутов. Османы забили в барабаны и стали подкатывать свои пушки ближе. Сам Кара Хан находился рядом с русским офицером, Юрием. Тот внимательно смотрел на поле предстоящего боя. Молчал. И, конечно, молчали редуты. Дождавшись, когда османы подтянут свои пушки на расстояние досягаемости до первых редутов, Юрий скомандовал:

— Внимание третья линия, прицел пять, трубка пять, товьсь!.. Огонь!

Орудия третьей линии редутов грохнули почти одновременно, окутываясь клубами порохового дыма. Но дул лёгкий ветерок, слава Аллаху, и пороховой дым стало сносить в сторону. За рядами османской артиллерии, над головами стоявшей пехоты турок, появились пороховые клубы. Потом он услышал грохот разрывов. Хоть и было далеко, но Устанджлы заметил, как ряды османских стрелков стали ломаться. Многие падали на землю. Юрий недовольно поморщился.

— Внимание, четвертая линия, прицел четыре с половиной. Трубка пять… — Пушкари крутили какие-то рукояти на лафетах. Юрий чуть выждал и скомандовал: — Огонь!

Загрохотали пушки четвёртой линии. Теперь разрывы снарядов стали появляться уже над пушками осман.

— Накрытие. Внимание! Третья линия прицел четыре с половиной, трубка пять, шрапнелью, товьсь… Беглым по три выстрела, огонь! Четвёртая линия, прицел четыре с половиной, бомбами, трубка на удар, по три выстрела, беглым… Огонь!

Устанджлы видел, что снаряды взрывались, как над головами османских пушкарей, так и на земле, разбивая орудия, переворачивая их. Он с уважением посмотрел на Юрия. Спросил у него, коснувшись его плеча:

— А почему первые две линии редутов не стреляют?

— Не те пушки и не те снаряды. Они подождут пока пехота осман или их кавалерия не подойдёт к ним на дистанцию выстрела. Это всё, на что они способны. Но даже и это не плохо… Для начала. — Добавил он.

Отстрелявшись, русские пушки замолчали. Пушкари банили стволы орудий. Перезаряжали. Действовали они чётко и слажено.

У осман забили громче барабаны. Устанджлы Кара Хан всматривался туда, где располагались османские пушки. Какие-то, перевернувшиеся, турки ставили назад, на колёса, если колеса были целыми. Какие-то пушки не трогали. Он понял, что они сильно повреждены и к стрельбе не пригодны.

Вперёд двинулась пехота осман. Первые ряды шли с копьями, выставив их перед собой. Вторые ряды пехотинцев шли с ятаганами и саблями. Третьи ряды шли с мушкетами и аркебузами. Там же шли лучники. И так ряд, за рядом. Юрий, некоторое время молчал, наблюдая за османами. Потом оглянулся на мортиру.

— Прицел пять, трубка на удар, товьсь.

Кара Хан внимательно смотрел. Артиллеристы что-то сделали с круглой бомбой. Что, он не понял. Потом они закатили в поднятый вверх ствол орудия эту бомбу.

— Огонь! — Последовала команда. Мортира рявкнула, откатываясь по рельсам назад и выбрасывая столб огня с клубами порохового дыма. А вместе с ними и сорокапятикилограммовую бомбу. Устанджлы видел, как за пятью первыми шеренгами османской пехоты земля вздыбилась на четыре с лишним человеческих роста, если не больше. До него долетел оглушительный грохот взрыва. Османы шли плотными рядами, поэтому последствия взрыва были чудовищными. Те, кого не разорвало в клочья, отбрасывало в стороны словно пушинки. И даже в радиусе нескольких десятков шагов, люди падали, словно их выкашивал кто-то гигантским серпом. Устанджлы Кара Хан потрясённо смотрел на этого русского.

— Что это? — Задал он вопрос.

— Осколочно-фугасная бомба. Жуткая вещь да, князь? — Ответил Юрий, усмехнувшись. Толмач подвис, не зная, как перевести словосочетание «осколочно-фугасная». Особенно слово фугасная. Ну не было пока ещё на фарси слово «фугасный». Толмач вопросительно смотрел на Юрия. Тот всё понял. — Это снаряд, начинённый специальной взрывчаткой… Короче, порохом большой разрушительной силы. Гораздо больший, чем простой чёрный порох. Так понятно?

Толмач кивнул и перевёл князю Устанджлы.

— А кто делает такой порох?

— Царевна Елена. Сестра Царицы и Великой Княгини Александры, нашего Командующего. Только она знает секрет этого пороха.

Пока они разговаривали, расчёт мортиры, пробанил ствол орудия, заложил пороховой картуз.

— Вправо ноль пять. — Скомандовал Юрий. — Прицел пять, трубка на удар. Товьсь!..

— Готовы! — Вскоре последовал ответ.

— Огонь!

Мортира вновь рявкнула, откатываясь на рельсах. Орудие окутало облако порохового дыма. Бомба, пролетев по дуге врезалась в плотные ряды пехоты. Взрыв, вздыбленная земля, грохот…

Несмотря на обстрел из мортиры, которая в отличии от её аналогов на Западе и у осман, была более скорострельной, всё же турецкая пехота сумела подойти к первой линии редутов на дистанцию выстрела из трофейных османских пушек. Старшие расчётов в первых двух линиях редутов должны были сами подавать команды к началу стрельбы. Сначала разрядились пушки первой линии. Пехоту это не остановило, хотя османы и понесли серьёзные потери. Но их было слишком много. В бой вступили пушки второй линии. А за ними сразу орудия третьей и четвёртой линий с русскими пушками. Эти стреляли шрапнельными снарядами. Мортира отработала пехоту ещё двумя бомбами, когда османы прорвались к первой линии редутов. Пушкари, произведя залп, организованно отошли, бросив разряженные пушки. Их было не жаль. Да и ничего бы с ними не случилось. Как только орудийные расчёты добежали до второй линии редутов, их пушки произвели залп картечью в появившихся осман в проходах между редутами первой линии укреплений. Русские орудия третьей и четвёртой линий продолжали вести обстрел пехоты. Пушкари второй линии редутов, сделав залп из орудий, сразу же отступили к третьей линии, бросив пушки. А вот на третьей линии редутов началась свалка. Орудия разрядились картечью в надвигающуюся пехоту осман. После этого артиллеристы стали кидать в осман динамитные шашки. Здесь же заняла позиции и рота прикрытия, 150 русских солдат вооружённые новыми ружьями с примкнутыми штыками. Они рассредоточились по редутам. Пушкари взялись за бердыши. В этот момент персидская тяжеловооружённая конница ударила всей своей массой в левый фланг осман. Сефевидам противостояла такая же тяжеловооружённая турецкая конница из тимариотов-сипахов. Но, не даром персидская конница считалась лучшей на Востоке. Кызылбаши снесли первые ряды осман, безжалостно вырубая их. В какой-то момент тимариоты дрогнули и стали отступать. Постепенно отступление стало перерастать в бегство. Часть турецкой пехоты тоже повернула назад. Казалось поражение неизбежно, но положение спасли янычары, стоявшие в резерве. Они встретили кызыбашей залпами из аркебуз и мушкетов. А так же из тех пушек, которые сумели оттащить из зоны поражения их русской артиллерии. В бой вновь вступили тимариоты, которые успели перегруппироваться, пока янычары сдерживали натиск сефевидов. Персидская конница завязла в османских порядках. В какой-то момент Исмаил дал сигнал кавалерии на отступление. Спустя ещё немного времени, Селим Явуз дал сигнал к отступлению своей пехоты.

Турецкая и персидская армии вернулись на исходные позиции. Победы или преимущества в тот день никто не добился. Персы вновь заняли две первые линии редутов. Всё поле битвы было усеяно грудами тел людей и тушами убитых коней. Ничего не предпринимая, обе армии простояли друг против друга ещё сутки. После этого Исмаил ас-Сефеви дал команду на отход армии. Османы не стали преследовать кызылбашей и тоже начали отвод войск. Слишком велики оказались потери. Таким образом Чалдыранская битва окончилась ничьей. Хотя османы попытались объявить себя в ней победителями. Но очень многие понимали, что ни о какой победе речи идти не может. Но это произошло в этой реальности. В реальности, из которой пришли Александра с Еленой, Чалдыранская битва закончилась поражением персидской армии. Сам Шахиншах Исмаил был ранен и его чудом смогла личная охрана вывезти с поля битвы. Османы захватили Тебриз, столицу Сефевидов. В руки Селима Явуза попала не только казна персов, но и гарем Исмаила. Но здесь, в этой реальности, цепочка событий, которая началась с появлением Александры и Елены уже изменила ход истории…

Устанджлу Кара Хан тряхнул головой. Чалдыранская битва произошла чуть меньше года назад. А сейчас Шахиншах вновь начал наступление на турецкие владения в Анатолии. Он взглянул на Юрия. Этот молодой русский офицер нравился Устанджлу. Жаль, что он не мусульманин, а то можно было бы женить его на одной из своих родственниц.

— Ну что, Юрий, проломишь стены Диярбекира?

За прошедшее время, что Юрий находился в Персии, он стал понимать по фарси, правда говорил ещё не очень хорошо, но это дело наживное. Юрий ответил, тщательно подбирая слова.

— Все то стены зачем проламывать? Разобью ворота. Обстреляем стены и башни возле ворот и всё, можно будет заходить. Ворота проще восстановить, чем стены.

Устанджлы согласился. Персидская армия взяла Диярбекир в кольцо, заблокировав к нему подвоз продовольствия. Артиллерию Юрий расположил напротив ворот. Вскоре начался обстрел городских ворот и укреплений к ним примыкающих…

…Юрий Куница, выпускник и лейтенант Корпуса. Из первого набора, сын углежога. И быть бы ему тоже углежогом, но судьба улыбнулась ему в виде Царевны Александры. Он попал под первый набор кадетов. Сначала было страшно и трудно. Боялся. Но потом втянулся в процесс обучения. И ему всё нравилось. В какой-то момент он понял, что армия, которую начала строить тогда ещё Царевна, а сейчас уже и Царица Александра, это его жизнь, его дело. Это то, для чего он рождён. Пушки, с самого начала стали его страстью. Артиллерия — бог войны! Как-то сказала Царевна. Он это запомнил. Хорошо запомнил. И сейчас, по прошествии стольких лет, он Офицер Корпуса. Элита, как говорит Царица Александра. И он это почувствовал, когда впервые, в форме, пришёл домой. Впервые за три года. Три года он не видел родителей. Зашел к отцу на небольшое подворье. Штаны, высокие сапоги, китель, погоны, кивер. Родители, увидев его, по началу испугались, какой-такой боярин пришёл к ним⁈ Они даже не узнали собственного сына. А он смотрел на них и улыбался.

— Батюшка, матушка. Это я, Юрий ваш. Кадет Корпуса!

Они некоторое время смотрели на него не веря. Потом отец подошёл к нему. Коснулся рукой его лица. Коснулся осторожно.

— И правда, Пелагея, на Юрку нашего похож. — Сказал отец. Подошла матушка. Юра молчал, ждал. Она смотрела на него во все глаза.

— Господи, неужели это мой сынок? — Воскликнула она.

— Твой, матушка. — Ответил Юрий и протянул к ней руки. Она бросилась к нему. Обнялись. — Матушка моя. Как же я люблю тебя.

— Сыночек мой, соколик. Не ужали это ты??? — Причитала она, обнимая сына.

— Я, матушка. Твой Юрий. Вот пришёл к вам, родители мои. Отпустили меня в увольнение. Я никуда не денусь. До завтрашнего утра у вас буду. Потом назад в Корпус.

Матушка всплеснула руками и кинулась в дом.

— Господи, дитё накормить надо!

Юрий усмехнулся на слова матери.

— Бать, вот тебе талер серебряный. Купи всё, что нужно.

Отец Юрия смотрел на монету и не верил. Это же целое состояние!!! Он столько времени работал углежогом, но таких денег не видел. А тут сын его, кадет, и приносит домой серебряный талер!!!

— Давай сюда, сынок! Я найду ему применение…

…Юрий улыбнулся, вспоминая родителей и свой дом. Очень хотелось туда на Родину. Но ничего. Матушка-Государыня в последнем письме ему обещала, что осенью их сменят. Как она странно назвала, на смену их ограниченного воинского контингента прибудет другой контингент. Что за контингент, Юрий не понял, но звучало внушительно. Но главное, он вернётся в Москву. Деньги им выплачивали регулярно и платили хорошо. Это Шахиншах оплачивал по договоренности с Матушкой-Царицей. Он постепенно покупал разные вещи для матери, отца, двух младших братьев и трёх младших сестрёнок. Ткани накупил в Тебризе, местную женскую обувь, что здесь шьют башмачники, в том числе и сапоги для отца. Ещё всякой всячины. Но самое его большое приобретение, это конь, жеребец. Нет, он не покупал его на знаменитом восточном базаре, он ему достался после одного из боёв с османами. Красивый конь. Жеребец. Князь Устанджлы сказал ему, что это арабский жеребец, очень дорогой. Сейчас конь находился в Тебризе, в конюшне князя. Этот Устанджлы опекал Юрия.

Ладно, будем ждать осени. А сейчас впереди была осада города Диярбекир. После трёх часов обстрела, городские ворота оказались разбиты. Точно так же, как и разрушена одна из башен, которая прикрывала ворота. Вторая башня была разрушена только частично. Юрий отдал приказ начать обстрел оборонительных сооружений города шрапнельными снарядами…

Князь Устанджлы Кара Хан удовлетворённо смотрел на разбитые ворота города. Хищно оскалился. Ну всё, теперь город их. В этот момент к нему подскакал гонец. Он соскочил с коня и подбежав к князю, приклонил колено.

— Господин! Важные новости.

— Говори. Быстрее только. — Князь досадливо поморщился. Он уже всей душой был там, в поверженном Диярбекире.

— Господин, султан осман Селим направил сюда армию для деблокирования Диярбекира. Они в двух дневных переходах. Османами командуют Бийыклы Мехмед Паша и Амасьи Шади Паша.

— Сколько их?

— Больше 120 тысяч.

— Ну что же, пусть приходят. Они не успеют. Город я сегодня возьму. А потом встречу осман. И нового Чалдырана не будет. У меня здесь почти 90 тысяч. Есть артиллерия, хорошая артиллерия, спасибо Искандер Султан. Да благословит её Всевышний. Она ещё прислала пушек и припасов. У меня есть пехота. И самая лучшая конница. Я раздавлю их…

Ливонское королевство. Венден. Зал Ландака, парламента королевства. Конец июня 1515 года от Рождества Христова.

В зале парламента королевства или по-ливонски Ландака, собрались бароны, графы и князья королевства. Я сидела на своём троне, в королевском платье, с короной Ливонии на голове. По правую сторону от меня и чуть позади, стоял Ульрих облачённый в красивые парадные, облегчённые, доспехи. В руках он сжимал Государственный меч — так называемый «бастард», меч полуторник. Остриём он упирал меч в пол. Далее за моим троном стояли мои палатины. Самое что пикантное, это Аббас, в полном тяжёлом персидском доспехе. Лицо Аббаса закрывала кольчужная личина. Многие косились на него, но молчали. В зале стоял гомон. Выступал то один из влиятельных представителей дворян, то другой. И большинство из них были очень недовольны тем, что я ввела налог на их земли. Я внимательно их слушала. Наконец, высказались все, кто хотел высказаться. Ландмаршал Иоганн Платер, выполнявший заодно и обязанности спикера парламента посмотрел на меня.

— Ваше Величество. Ваши подданные ждут, что Вы скажите им.

— Спасибо, Иоганн. — Я встала с трона. Вышла вперёд. Собравшиеся из высшей лиги Ливонского дворянства, стояли. Сидели только представители церкви. Архиепископ Рижский и епископы. Это что касается католиков. Так же здесь находился и Архиепископ Венденский и всея Ливонии от Русской Православной Церкви, владыко Симеон Стремиухов, бывший Архиепископ Суздальский. Он тоже сидел. Я обратилась к ним по-немецки. Уже поднаторила в нём.

— Господа, владетельные бароны, графы и князья. Ваше Высокопреосвященство. — Чуть кивнула Архиепископу. — Ваши преосвященства. — Кивнула епископам. — Владыко. — Кивнула православному архиепископу. — Я выслушала вас всех, кто хотел высказаться. А теперь послушайте меня, вашу королеву. Да, я ввела налог на вас. Всё верно. Но как вы думаете, для чего мне эти деньги нужны? На балы, на развлечения, на охоты? Кто-нибудь из вас, господа, подумал об этом? Вы все хотели получить в своё наследственное пользование земли, которыми владели, как ландсгерры. Вы их получили и стали барона, графами и князьями. Вы же этого хотели? Этого! А чтобы всё это защитить, защитить своё право на владение этими землями, что нужно? Нужна армия. А где эта армия? Ливонский Орден не способен был защитить свои земли. Защитить вас. Поэтому он и исчез. Именно поэтому вы призвали меня на королевский трон. Я это сделала. Я защитила земли Ливонии и ваши земли в том числе от чужаков. Или вы думаете, что можете договорится с Литвой, с Польшей или Максимилианом? Нет, дорогие мои. Не договоритесь потому, что там своих голодранцев много, которые хотят земли и смердов. А где их взять, если все земли в Европе уже поделены? Правильно, в Ливонии. Им нужны ваши земли, но без господ. Так как они сами хотят быть господами здесь. И я вас уверяю, что вас будут резать и убивать. Не смердов, которых они будут беречь, иначе кто на них будет работать, а именно вас. Ваши семьи. А чтобы это защитить нужна армия. Я создаю армию, создаю флот. Вот для чего мне нужны деньги, а не на балы и украшения для себя. Я строю линию обороны на наших границах. Кто-нибудь из вас задумывался сколько это стоит? Поверьте, это очень дорого. Но иначе нельзя. Раз я надела корону Ливонии, то сделаю всё, чтобы никто не смел посягать на моё королевство. Или кто-то из вас решил стать Иудой и договорится с нашими врагами? Я предупреждаю, если узнаю об этом, я того буду карать очень жестоко. Я не потерплю предателей. Конечно, вы скажете мне, чтобы я подняла налоги на смердов и горожан, а вас от этого избавила. Правда что ли? Они и так обложены налогами. Нельзя содрать шкуру дважды с одной и той же овцы. Мало того, я хочу снизить на них налоги. Да, именно так. Я хочу, чтобы все мои поданные жили зажиточно и богато. Чем больше в королевстве богатых людей, тем лучше для всех нас. Но я услышала и вас, владетельные господа. Я приняла решение, что будет определено, сколько дворянам можно иметь земли без выплаты за неё налога. Всё, что сверх этого, будет налогом обложено. И размер вашей земли, без налогов королевской казны, очень большой. За остальное, извините, но будете платить. Но, хочу что сказать, если кто из вас захочет организовать экспедицию в Новый Свет, я его поддержу. Мало того, кто хочет заработать дополнительное серебро и даже золото, могут принять участие в заграничных походах. Например, в походах Московской Руси на востоке. Им будет выплачиваться очень хорошее вознаграждение. Это по мимо военной добычи, которую они получат там. Или вы можете поучаствовать, как я сказала, в морских экспедиция. Дерзайте. Налоги я снижу всем категориям своих поданных. Городам я даю право, самим устанавливать пошлины и сборы с купцов и прочих. Но они не должны будут превышать установленный мной предел. Половину от сборов в городах, будет оставаться в самом городе на его нужды. Остальная половина будет идти в королевскую казну. Размер земельного владения, который не будет попадать под налог огласит спикер парламента Ландмаршал Иоганн Платер. Я думаю, вам хватит времени обсудить его до завтра. Завтра будет очередное заседание ландлага. Всего хорошего господа.

После моей речи выступил вперёд один из баронов балтийского побережья, по имени Генрих.

— Ваше Величество. Я могу задать вопрос?

— Конечно, барон.

— Ваше Величество, скажите, сын, которого Вы родили в Москве Великому Князю Василию, он станет и королём Ливонии?

— Нет. Он наследственный принц Московского престола. Ваш принц и будущий король Ливонии мой старший сын, Вячеслав. Такой ответ, барон, Вас устроит?

— Да, Ваше Величество. Вы представите его нам?

— Конечно. Позже я привезу его сюда и Вы, барон, сможете с ним познакомится.

— Благодарю, Ваше Величество!

Бароны, графы и князья принялись обсуждать это с жаром. Опять начался гомон. Я улыбнулась. Всё идёт так, как прописал доктор, значит хорошо!..

Балтика. Первая половина июля 1515 года от Рождества Христова.

Я стояла на капитанском мостике сорокапушечной каракки, моего флагманского корабля. На ней и был поднят королевский штандарт. Эту каракку Князь и мой контр-адмирал Пандольфо Малатеста назвал, с моей подачи, «Святая Елена Константинопольская». Это был мощный троллинг осман. Я была уверена, султану Селиму обязательно об этом донесут. Пусть грызёт от злости собственные туфли, так как любое упоминание о Византии вызывала у Селима ярость. К тому же святая или равноапостольная Елена была почитаемая, как католиками, так и православными, в том числе и представителями древних восточных Церквей. Флавия Юлия Елена Августа, святая в лике равноапостольных. На Руси почитается, как святая равноапостольная царица Елена Константинопольская. Мать императора Константина Первого Великого, сделавшего христианство государственной религией империи.

Впереди моего флагмана бежала двадцатипушечная каравелла названная, опять же с моей подачи, «Авангардом». Позади шла в кильватере ещё одна каракка «Святой Георгий» и замыкала нашу эскадру вторая каравелла «Луиза». Дул всё время попутный ветер. Я улыбалась, подставив ветру лицо и закрыв глаза. Мы подходили в одному из пяти датских проливов, соединяющих Балтийское море с Северным, между Ютландией и Скандинавией, к Эрисунну.

— Ваше Величество. — Обратился ко мне контр-адмирал Малатеста. — Впереди пролив Эрисунн. Им владеет Дания. Они потребуют плату за проход.

— Требуют плату за проход с торговых кораблей. А у нас военная эскадра. Навряд ли они решаться.

— А если потребуют?

— А мы откажемся.

— Откажемся, Ваше Величество? Но…

— Никаких но, Князь! Ещё не хватало, чтобы я кому-то платила, идя во главе эскадры боевых кораблей. Это мне пусть платят, а не я. Или что, контр-адмирал? Ты испугался?

— Я не испугался, Ваше Величество. Если надо вступить в бой, я вступлю. Но я опасаюсь за Вашу безопасность, моя Королева.

— Не надо за меня опасаться. К тому же нам нужно опробовать наши новые пушки в реальном бою, а не только в учебном. Надеюсь, твои канониры, Князь, успели достаточно их освоить?

— Да, Ваше Величество. Канониры в восторге. Огневая мощь на высоте. Я такого никогда не видел.

— Ну вот видишь, контр-адмирал. Надо их испробовать. Заодно показать всем в Европе, что со мной лучше не связываться. Иначе Ливонская волчица может вцепится волчьей хваткой в горло. Так что, Князь, идём спокойно. Заходить никуда не будем, просто проскочим пролив и уйдём в Северное море.

— Как прикажет Ваше Величество.

Мы втянулись в пролив Эрисунн. Вскоре подошли к небольшому портовому городку Мальмё. Но заходить не стали. На рейде Мальмё, стояли две датских военных каракки. Одна из них произвела холостой выстрел одним орудием. Я посмотрела на Пандольфо.

— Требуют остановится.

— Требовать этот датчанин может у своей жены в спальне. Идём дальше. Они же не слепые, видят королевский штандарт.

Пандольфо усмехнулся в ответ на мои слова и отдал приказ — следовать прежним курсом. Приказ передали на остальные корабли путём сигналов с флажками.

Мы проходили мимо датских военных кораблей. Вновь прозвучал выстрел из бортового орудия. Над водой поплыло облако порохового дыма. Мы не отвечали, шли своим курсом. Но Пандольфо отдал приказ открыть орудийные порты. Датчане это увидели. Вскоре они стали ставить паруса.

— Пойдут за нами. — Произнёс Пандольфо опуская подзорную трубу.

— Пусть себе идут. Нам не жалко. Главное, чтобы не лезли.

Тут же на мостике находились Богдан, Илья, Аббас, Айно и Никифор. Все одеты в форму сержантов Корпуса. Божен болел морской болезнью в каюте. Выбирался иногда на палубу поблевать за борт. Весь позеленел. Парни — Богдан с Никифором подшучивали над ним. Но Божен на них не реагировал. Только смотрел на меня страдальческими глазами.

— Божен, ничего страшного. Потерпи, привыкнешь. — Говорила я ему. Сержант-дамы тоже были здесь. Удивительно, но из них никто не страдал морской болезнью, хотя сами они на море были впервые, за исключением Паулы. А вот моя Фрося, которую я взяла с собой, сильно она просилась на белый свет посмотреть, тоже страдала морской болезнью на пару с Боженом. Ничего, привыкнут.

Два датских военных корабля устремились за нами. Но мы не обращали на них внимания. Шли быстро, благо ветер сопутствовал нам. К тому же мои корабли имели ряд конструктивных изменений в парусном вооружении, сделанные по последним на то время изменениям, которые стали использовать в Испании и Португалии. Поэтому, постепенно датчане остались далеко позади. Вечером прошли мимо Копенгагена. Заходить не стали. Хотя некоторые корабли, как военные, так и торговые, встречаясь нам, салютовали холостыми выстрелами из орудий моему королевскому штандарту. Пандольфо отвечал на приветствия. Наконец, вышли в Северное море. В течении нескольких дней обогнули Данию и двигались вдоль побережья Священной Римской империи. Впереди был Рейн…