Академия Клементины (СИ)

28. Горький шоколад

Ужин проходил в напряжённой тишине. Никому не хотелось обсуждать произошедшее, даже игры уже не вызывали былого энтузиазма. Ева возила овощи по тарелке, кусок в горло не лез. Генрих куда-то запропастился, так и не появился в комнате, где они с Винсентом его ждали. Да и Роберт опаздывал.

— Как думаешь, это правда, что Генри женится на вертихво… В смысле, на принцессе Айке? — спросила Ева Винса, когда ей надоело пытаться нормально поесть. Известие, что эта девица оказалась королевских кровей, тоже немало удивило. А она с ней так грубо обходилась все время… Если мать узнает, ей конец.

— Что такое, Ева? — хотел бы усмехнулся Винсент, но, подперев ладонью голову, он точно так же ковырялся в еде, составляя какое-то изображение чудища из овощей. Ничего не хотелось есть. — А где же те приятные эпитеты, которые ты бросала в сторону Айки?

Хотя на нее Винсенту было плевать. Он боялся за своего друга, за своих родителей, хотя король им ничего не сделает. Если он, конечно, не обезумел до такой степени, чтобы лишаться тканей для королевства. Из заморья, небось, это дело будет дороже выходить.

Но вот Генрих…

— Если не придёт на ужин, я пойду его искать, — решительно заявил Винсент, бросая вилку в тарелку. Надоело ждать и ничего не знать! Генриху сейчас наоборот нужно было плечо! Тот, на кого можно было взвалить, пусть временно, груз своего прошлого и будущего.

— Согласна, — решительно кивнула Ева. Ей тоже не нравилось, что друг где-то отсиживался. А вдруг ему плохо? — Его забрал профессор Ридмус. Может, он все ещё у него?

Пересечься с Йеоном и поговорить спустя месяц будет, наверное, странно, но ради Генри она пойдет к нему, чтобы узнать о состоянии друга. Они с Винсом знали, что отношения с королем у него непростые, но чтобы настолько… Когда Вильгельм ударил Генриха, у Евы все внутри сжалось от ужаса. А ещё он такие страшные вещи говорил — больше не было сомнений, что он безумен. И какое счастье, что раньше ей никогда не приходилось сталкиваться с этим человеком. Нужно будет что-то решать, причем чем скорее, тем лучше.

— Генриха все ещё нет? — А вот и опоздавший Роберт опустился за стол, выводя Еву из раздумий.

— А сам где пропадал? — спросила она.

— Был с Айкой. Для нее эта новость тоже стала ударом.

— Ты променял друга на бабу?! В смысле, на принцессу, — поправилась она опять, кашлянув. — Постой, ты знал, кто она? И молчал все это время?! Чувствую себя глупо.

Конечно, не об этом сейчас стоило волноваться, но то, что Роб не удивился, услышав об Айке, было даже обидно. А ещё друг, называется.

— А что ему надо было делать? — взъелся Винсент на Еву. Хоть он тоже в какой-то степени был зол на Роберта, но ведь правда? Они с Евой ничего сделать ради Генриха не могли. Даже найти не могли. А Роберт хоть выяснил отношения. Но… — А ты тоже хорош, почему нам не сказал?

— Ладно, мы все на взводе, — попыталась примирить всех Ева. — Давайте дождемся конца ужина, а потом пойдем искать Генри. Проверим кабинет профессора Ридмуса, вернёмся в комнату… Где ещё он может быть? — обратилась она к Винсу, потому что он всё-таки знал принца лучше других.

А один из них был лёгок на помине. Не успела она договорить, как в столовую вошёл Йеон в компании профессора Симонса и директора Нилан. Видимо, они встретились по дороге, поэтому пришли вместе. Либо что-то обсуждали.

— Говоришь, Генрих стойко перенес происшествие… — протянул Элиас, обводя взглядом собравшихся в столовой учеников. Его глаза ненадолго задержались на столе, где обычно сидел принц с друзьями, и у выхода, ища заодно принцессу с подругой. Никого из них не было. — И где он? Ты проследил, куда он пошел?

Им не хватало ещё, чтобы Генрих что-то сотворил на эмоциях. Конечно, он доверял Йеону и верил его словам, что с его высочеством будет все хорошо, но лучше лишний раз все проконтролировать. А то больно прыткие детки пошли.

— Ему нужно всё обдумать, — спокойно сказал Йеон, косо поглядывая, как Магисса пыталась спрятать свою хромоту. Ученики после такого конечно же обратили молчаливый взор на директора, ждя от неё хоть каких-то слов по поводу происшествия. Первокурсники уже обо всем знали, ведь среди родителей могли быть и те, кто пришел просто посмотреть и развлечься от игр, а заодно и детишек проведать. — Всё хорошо, Элиас, он в безопасности. С ним мой маяк.

— Маяк не спасет его от кого-то, кто подкрадется к нему и перережет горло, — прошипела Магисса. Она была зла. И немного не контролировала себя. Когда троица подошла к другим учителям, Магисса жестом попросила деканов сесть, а сама, придав голосу больше громкости с помощью слабой магии, заговорила с учениками: — Плохого ничего не случилось, и вы это знаете. Его величество слишком устал с дороги, им овладели бесы путей, но уже всё хорошо. Король отдыхает. — Какой бред. Но многие ученики магии и жречества могли на это купиться. Уж они-то про бесов много могли знать. — Отдыхайте и вы, дети. Сегодняшние игры были весьма занимательными, уверена, что каждый родитель был сегодня горд своим ребенком! После ужина прошу вас не торопиться, второй курс должен будет пройти в актовый зал. Там мы с вами решим все дела, касаемо продолжения игр. Приятного аппетита!

Сухой конец, но Магиссе было больно стоять, и она рухнула за стол.

Винсент прыснул Неужели кто-то поверит в бесов путей? Хотя, видя, как многие первокурсники и некоторые ребята со второго стали общаться более оживлённее, Винсент ошалел от их тупости.

— Вот такие стадом и являются, — прошептал он, приобнимая Еву, как бы извиняясь за свое поведение ранее. Он чмокнул её в висок и прошептал: — Давай мы попробуем немного поесть. Если игры переносить не будут, силы нам понадобятся. Да и чтобы Генри найти, тоже.

Пока он говорил, в стоговую прошли и Айка с Риз. Вторая была очень опечалена, хотя Айка пыталась её развеселить, обнимая за плечи и что-то нашептывая. Йеон увидел принцессу и ученицу Элиаса, и ему стало уже совсем легко. В Генри он верил. Он видел в его глазах, что мальчик уже остыл от того, чтобы натворить глупости.

— Ну, хоть одна королевская задница почтила нас своим визитом, — раздражённо бросил Элиас. Махнув на все рукой, мол, пусть сами разбираются, если что-то случится, он отвернулся от Айки и оглядел стол. Когда ему надавали по лицу, даже жевать было больно первое время, Магиссе сейчас бы чего-нибудь помягче. Повезло, что на ужин было картофельное пюре, а вот курицу, что стояла перед Магиссой, он забрал поближе к себе, заменив на печеную рыбу. Сверля строгим взглядом миску со свежими овощами, он раздумывал, насколько легко они жуются. — Будешь салат? — все же спросил он у Магиссы, вываливая большую часть овощей к себе в тарелку.

— Вам нужно было лучше учить общество, тогда бы знали, что вот уже несколько поколений в Серии правит династия Мольтер, — запоздало фыркнул Роб на обвинения в его сторону. Он тоже увидел Айку, убедился, что стервятники постеснялись налететь сразу со своими расспросами, поэтому повернулся обратно к тарелке. А вот у него аппетит точно был.

— В тебе опять зубрила проснулся? — усмехнулась Ева. Ей стало чуточку легче, когда Винс спрятал свои колючки. Она с удовольствием подвинулась к нему ближе и взялась за вилку. — Между прочим, бесы пути существуют, это такие духи-разбойники, но на больших трактах их давно разогнали, так что речь директора — чушь.

— Дело даже не в том, что их разогнали — всегда есть шанс вернуться, — покачал головй Винсент, — просто, как раз-таки знатные особы всегда носят защиту от мелочных тварей. Уж тем болеее король. Ты видела, соклько у него с собой было стражи взято? Навярняка еще придворного мага взял! — закончив с Евой, Винснет взглянул на Роберта. — А ты, умник… Тебе дать список людей с твоей фамилией? Думаешь, ты по миру один такой? С чего мы вообще должны были догадаться, что это та самая Мольтер? В Серии, что, своих академий нет?

Надо было видеть взгляд Йеона, который сопрвоождал каждое движение Элиаса. Он прекрасно знал, что случилось с Магиссой, но вот его такой благодорный жест…

— Элиас, я справлюсь со своей едой, успокойся, пожалуйста, — не выдержала весь этот цирк деректриса. Еще ученики заметят, слухи поползут! — Мне ценна твоя забота, но не стоит переходить черту.

— Да, Эл, — явно пытаясь что-то сказать (или намекнуть?), сказал Ридмус. — Черту. Не переходить…

— Что? Я просто салат предложил. Не хочешь, тянись сама через весь стол. — Он невозмутимо вернул тарелку на место и взял курицу, которую ранее придвинул к себе, будто бы он такой ярый любитель птицы и на самом деле все это делал для своего удобства.

Когда Элиас закончил все манипуляции, на его тарелке образовалась настоящая гора. Даже казалось, что к нему перекочевала половина еды со стола. Но он на самом деле был очень голоден, потому что весь день следил за соревнованиями и даже на перерыв не уходил. К тому же, а вдруг это его последний ужин? Если завтра опять придется встрять между королем и кем-то ещё, головы ему точно не сносить.

Не успели Роб или Ева что-то ответить Винсенту, как по столовой прокатился взволнованный ропот — Генрих все же решил явиться под конец ужина, рассчитывая, что народу поубавится. Просчитался. Но как только он показался в дверях, обратной дороги не было.

Проходя мимо стола Айки и Риз, Генри даже не взглянул ни на одну из них. Первую он видеть не хотел, хотя понимал, что принцесса тут тоже ни при чем, но поговорит он с ней позже. А вторая… Он боялся, что Риз все не так поймет и опять будет страдать из-за него.

— Плохо. Не спрашивайте, не сейчас, — предупредил он все вопросы, садясь на свое место. Есть он не собирался, так что, засунув руки в карманы, вытянул ноги вперёд, чуть в сторону, чтобы не задеть сидящего напротив Винсента, и сполз по спинке стула. Видок у него и правда был паршивый, хотя царапину залечили.

— Что тогда приперся? — фыркнул Винсент, но скорее по-дрпужески, а без намека «проваливай». Винснет бытсро нащупал ногу друга и ударил по ней так сильно, как только это позволяла нога и положение. — Эй! И без тебя тут всем тошно. Роберт сходил на разведку — Айка вообще тут…

Хотел было он договорить, как его внимание привлекло движдение за спиной Генриха — Айка по какой-то причине покачала головой, смотря в спину Генри, отчего вдруг Риз вскочила из-за стола и бытсрым шагом вышла из столовой. Винсент нахмурился, но мысль свою продолжил:

— Она была не в курсе. После ужина все идут в актовый зал — Магисса звала. Будут решать, что с играми делать. — И когда Генрих дослушал его, Винс ударил по его ноге еще раз, но уже с более сердитым видом на лице. — Мы с Евой вообще-то ноги стерли в поисках тебя! Ты хоть знаешь, как мы перепугались от того, что не нашли и не дождались тебя?!

— Я был у Ридмуса, — буркнул Генрих, убирая ноги после второго удара, чтобы Винс до него не достал больше. Говорить, что профессору пришлось его успокаивать и отпаивать зельями он не собирался, по крайней мере, не сейчас, когда их окружает толпа, охочая до любых слухов. — Я так и думал, что она не знала. Это бред какой-то. — Чувствуя, что опять начинает злиться, Генри глубоко вздохнул и выпрямился. Лучше сейчас не думать об этом, потом наедине с собой, с Айкой. — Простите, ребят, просто я не могу сейчас…

— Тебе надо отвлечься, — со знанием дела сказал Роб. Айке помогло. — Не беспокойся, мы не допустим этой свадьбы. — В частности о себе говорил.

— Точно-точно. Заставлять кого-то жениться против воли, надо и правда сумасшедшим быть, — кивнула Ева. — Наверняка отец Айки тоже такой, раз согласился на это.

— Кстати, еще одна причина, чтобы поговорить с ней — узнать, с какого черта её родители вдруг такое выкинули. Может, Вильгельм им угрожал или что-то типа того? Она не раз говорила, что король и королева Серии презирают здешнего правителя, разве нет? А он мог вообще соврать?

— Не знаю, он настолько безумен, что за всю жизнь я так и не научился предугадывать его действия, — покачал головой Генрих. — Но не думаю, что он стал бы врать о таком. Обычно просто бросается угрозами и несёт всякую чушь нескладную. А с Айкой я ещё обязательно поговорю, но…

Он обернулся, говоря об Айке, хотел что-то добавить, но увидел, что Риз нет на месте. А ведь только что была! Он должен был подойти к ней сразу? Но он даже не придумал, что сказать!

— Черт, теперь она точно все неправильно поняла. — Генрих сорвался с места и быстро подошёл к столу Айки. — Где она?

— Генри!

Винсент вскочил следом за другом. Айка и этот жест заметила, потому только и успела рот открыть, но слова так и не вылетели — Винсент схватил друга за плечо и резко развернул к себе.

— Я всё понимаю, но может, ты сначала подумаешь о том, как свою шкуру спасти в этой академии?

— И тебе привет, Генри, — скучающе ответила Айка, возвращаясь к своему напитку. Пусть лучше ребята пока разберутся.

Генрих внимательно уставился на Винсента. Он понимал, что друг пытается ему помочь, о том же говорил ему и Ридмус, и даже директор Нилан. В первую очередь он должен позаботиться о себе. Если не станет его, не станет королевства. Краем глаза Генри увидел, как за Винсом поднялись Ева и Роберт, но подойти пока не решались, наблюдая, что они сделают дальше. Тогда Генрих увидел, что все остальные взгляды в столовой тоже обращены на него. Теперь за ним будут наблюдать ещё пристальнее. Каждое его слово, каждый шаг будет подвергаться обсуждению и критике. Он не мог больше действовать по наитию. Сначала голова — потом сердце. Иначе первой пострадает Риз.

Кивнув, Генрих показал, что понял Винсента, но к Айке все же повернулся. Он начал писать на столе магическую записку, но потом передумал, развеял магию и просто опустился к уху Айки.

— Передай Риз, что я буду ждать ее в оранжерее сегодня, — шепнул он просьбу одними губами, затем резко выпрямился и обратился к Винсу: — Ты закончил? Идём в актовый зал.

— Стой! — Он выпрямиться успел, но Айка также схватила его за руку, останавливая. — Просьба за просьбу. Сделай кое-что и для меня.

***

Винсент пристально следил за Генрихом, когда они вошли в актовый зал. Он стал замечать, что у него началась какая-то мания — следить за ним. Черт его знает, в какие неприятности он мог попасть.

— Он в команде, где я ни на кого не могу положиться, — прошептал Винсент Еве, когда помогал ей усесться примерно в центре зала, недалеко от Генриха, всё еще давая и ему побыть одному, и Винсу с Евой поговорить. — Еще скоро зимние каникулы… Его нельзя оставлять в академии. Сможешь защитных чар на него навести? А я завтра перед играми постараюсь поговорить с отцом, чтобы он спрятал Генриха в нашей зимней усадьбе в Добби-Вилидж.

Роберта Айка очень нагло, но тихо в пути отталкивала от друзей, а когда они вошли в актовый зал, она потащила его к кулисам. В такой суматохе, пока весь второй курс рассаживался и ждал директора, вряд ли на них кто-то внимание обратил.

— Ой, да я не кусаюсь, не тормози, — усмехалась она на его глупые вопросы вроде «Куда ты меня тащишь?»

— Мне это не нравится, — ворчал Роб, но очень тихо, потому что боялся привлечь чье-нибудь внимание. Он оглядывался по сторонам и пытался сопротивляться, но Айка ни в какую не отпускала. — Мы же не выступаем сейчас, зачем нам туда?

— С магией он быстро разберётся, лучше Роба попросим, а ему я дам что-нибудь, чтобы он мог с нами быстро связаться, — размышляла Ева. Действительно, оставлять Генриха здесь одного было слишком опасно. Хотя здесь были лучшие учителя. Но эти учителя допустили, чтобы с Генри сегодня случилось такое. Винс прав, его лучше спрятать, чтобы даже король не знал, где он. — Давай так, лучше пусть он останется у тебя. Все оставшееся время я буду искать, как нам всем поддерживать связь заклинанием или ещё чем-то. Как бы нам ещё на соревнованиях за ним присмотреть? Вертихвостка оказалась ещё и обманщицей, к ней доверия никакого быть не может, а Медная… Ну, она Медная. Что она сделает? Как бы ее саму защищать не пришлось, если через нее попробуют добраться до Генри.

Ева оглянулась в поисках той самой Медной, в которой она видела проблему. Любовь — это хорошо, но для принцев и бриллиантов все гораздо сложнее. Им с Винсентом несказанно повезло, что они нашли друг друга.

— Может, есть смысл попросить профессора Нилан вообще отстранить Генрих от участия?

Идея казалась безумной, да и друг обидится, но он был слишком открытой мишенью для короля. У него под началом были не только воины, но и профессиональные убийцы. И если такого Вильгельм притащил сюда… Даже думать страшно. Винсент сел на стул рядом с Евой и обнял её за плечи, в своей любимой привычке кладя её голову на свою грудь, поглаживая волосы.

— Генриха лучше защитить всем, чем сможем — от магии до молитв. И нужно что-то такое, чтобы мы могли узнать, когда ему угрожает опасность. Есть ли заклинание, которе будет указывать нам на его сердцебиение? Допустим, не сможет он нас вызвать. Но мы могли бы отслеживать его состояние…

Хотя что-то Винсу подсказывало, что вряд ли такому на втором курсе учили. Зато была мысль:

— Я помню, в первый месяц с ним тренировался… Я случайно его чуть не задел, но вместо раны у него взорвался какой-то медальон. Он говорил, что этот амулет принимает удар на себя. Такое можно создать своими силами? Или где купить?

Тем временем Айка оглянулась — на них никто не смотрел. Она осторожно отодвинула занавес и втолкала туда Роберта, а затем зашла сама. Лишь огромная бархатная штора прикрывала тайную встречу от всех глаз. Никаких выступлений в будущем не планировалось, оттого много чего здесь было, а не убрано в подвал или подсобку. Это можно было назвать хламом, но в умелых руках, превращалось в прекрасные декорации.

— Готов? — ехидно спросила Айка, подошла к Роберту и, обняв его за шею, не позволила ответить, впиваясь в его губы страстным, многообещающим поцелуем.

«Прямо здесь?!» — мысленно вопил Роб, широко раскрыв глаза. Естественно он был не готов!

— Насчёт медальона я узнаю, — кивнула Ева, поддерживая эту идею. — В крайнем случае попрошу отца достать через его связи, а на каникулах привезу к тебе. Мне ведь можно будет приехать?

Вопрос мог показаться странным, потому что они не первый год знакомы и не раз бывали друг у друга ещё в детстве, но Ева не знала, как отнеслись к их воссоединению родители Винсента. Она подняла на него, на удивление, скромный взгляд. Провинция Зария ей нравилась куда больше, чем душная даже зимой столица, где она жила с родителями. У семьи Хемстел тоже были свои особняки в самых разных частях королевства, но они ездили туда только по делам, когда отцу нужно было урегулировать какой-нибудь вопрос, касательно его огромных сельскохозяйственных плантаций. Но это было не самым главным сейчас. Медальон и отправить с гонцом можно.

— Кстати, у Роба же есть молитва, — вспомнила Ева. — Ну, та самая, которую он использовал на Медной, это же и спасло ее от изнасилования. Но если что-то случится, узнает только он. По крайней мере, на играх можем воспользоваться этим, а дальше что-нибудь придумаем.

— Точно, это нам подходит! — с молитвами это она хорошо придумана. Не зря маги с жрецами на короткой ноге были. А вот что касалось переслать…

Зария была очень далеко. Если уж туда и ехать, то только с начала каникул до конца. Что, кстати, Винсент и спросил у Евы:

— А может, к нам на все каникулы?

Его родители любили Еву. По крайней мере, в их доме она стеснялась вести себя плохо, и это подкупило матушку. «Ах, какая милая и чистая девочка. Такая скромная, такая миленькая». Вот матушка-то расстроилась из-за того, что пара рассталась. Но, если бы Ева тогда не сделала, что сделала, наверное, мать бы как раз поддержала молодую пару, чего нельзя сказать об остальных родителях с обеих сторон.

— Серьёзно! — И думая про то, чтобы провести две недели вместе (и Генри), Винс даже загорелся. — А давай ты с нами? Хоть вспомнишь места наших детских игр. Нашего карлика Басяка помнишь? Он, конечно, тебя уже вряд ли покатает, но как он любил твои волосы жевать!

— Ой, не напоминай, я тогда за неделю весь шампунь перевела, чтобы отмыть все слюни, — фыркнула Ева и слегка ткнула Винса под ребра, чтобы он перестал смеяться над ней.

И действительно, с Зарией у нее было связано очень много по большей части хороших воспоминаний. Ее первый выход в высшее общество, первый официальный танец, первая близость с ее единственным мужчиной. Она с теплотой в сердце хранила их даже после того, что случилось с ними потом. Ей очень хотелось вернуться в то место. Оставалось придумать, что сказать матери, ведь она будет против. Ева была единственным и очень поздним ребенком, поэтому Эльза Кронис всегда тряслась над ней больше, чем отец, что сильно напрягало саму Еву. С другой стороны все ее капризы мать выполняла с особой охотой.

— Хорошо, поеду, — согласилась Ева. — Мама будет против, но я попрошу отца поговорить с ней, она его послушает. У вас в Добби-Вилидж все ещё создают ледяные скульптуры к празднику? Мне они всегда казались такими большими и величественными. Помню, как на сильном морозе прилипла варежками к одной из них, а когда они остались на льду, очень долго плакала, потому что те розовые меховушки были моими любимыми.

— Я тебя разочарую, но большими они казались только в детстве, — видно было, как этот факт разочаровал самого Винсента. Но они продолжают их делать. В последнее время стало модно их продавать. Ладно на день рождения, чтобы подарить именно впечатления, но просто так… Выброшенные, очень немаленькие деньги.

Винсент удобнее разлегся на стуле и, видя, что ещё далеко не весь курс пришел из столовой, вздохнул. Надо было и им притормозить. И куда спешили? От скуки Винс в голове прокрутил свои слова ещё раз, попутно размышляя, чем мастера будут удивлять в этом году, и тут его осенило.

Осенило так, что он резко выпрямился, доставляя Еве очень большое неудобство от столь резкого движения.

— Точно! Как считаешь, если… — Он наклонился к уху Евы и зашептал: — А если заказать скульптуру Генриха, это его точно отвлечет от дурных мыслей на пару дней!

— Он проходит в шоке всю эту пару дней, — засмеялась Ева, но очень тихо, чтобы не привлечь внимание Генриха. — А если выполнить ее один к одному, то это прибавит ещё пару дней. О, а ещё на коне! Тогда он точно ни о чем больше думать не сможет все две недели.

Было бы забавно посмотреть на реакцию Генри, если они и правда закажут его фигуру изо льда. Ева так и видела его упавшую на пол челюсть. А ещё бы она заказала небольшую фигурку обнимающихся Йеона и Лехлаэ, чтобы ножом для колки льда раскрошить их и добавить в свой напиток. Она все ещё злилась из-за этого, хотя давно уже пора забыть о безответной любви, ведь у нее есть Винс. Но, видимо, ее чувства все же были не такими уж слабыми, как предположил Йеон, или она просто не умела прощать.

При мысли о профессоре Ридмусе улыбка постепенно сползла с ее лица, но нельзя было показывать это Винсенту. Они оба и так переживали за Генриха, она не хотела добавлять ещё и своих проблем. Тем более это были только ее проблемы, с которыми она сама должна разобраться — просто выгнать неугодного из сердца и позволить Винсу заполнить его целиком, как раньше. Так будет правильно.

— А давай и наши закажем? Чтобы Генри не так обидно было, — снова засмеялась она.

— Можно, — кивнул Винс, к её счастью не заметив печали, потому что он думал, в какой позе можно заказать Генриха. — Только давай нас… Я не знаю, как-то смешно сделаем? Всё равно лёд расстает, а ему хоть весело будет. Типа голуби на его плече с нашими лицами! Или, нет! Лушче лошадью будешь ты, а я какой-нибудь ящер, которого он протыкает!

От такого Винсент, хорошо представив всё это в голове, не смог сдержать смеха, отчего вполне вероятно мог привлечь внимание знакомых со своего факультета. Пусть с ним не общались, но прекрансо знали.

— Нет, решено! — смахивал он слизинки из глаз. Подарим ему эту фигуру. Как она будет выглдеть — решим позже. Я вот только переживаю, что этот оболдуй может отказаться ехать с нами. Ты же его знаешь. Упрямец и гордец. Хотя после случившегося он точно захочет побыть от весго этого дерьма подальше.

— Согласна, — кивнула Ева, посмотрев на Генриха, который старался держать лицо, хотя по глазам все равно было видно, что с ним не все в порядке. — Лишь бы не вбил себе в голову, что надо ехать в Серию, говорить с королем и королевой. А то его точно придется силой к тебе тащить.

Но Ева была настроена решительно даже на такой вариант. Будет повод помериться с ним силушкой, а уж против нее и Винсента сразу он не устоит. Ещё и Роба подговорят, это она умела.

Генри обратил внимание на них, когда Винс засмеялся, и, встретившись взглядом с Евой, вопросительно поднял брось, отчего она хитро ухмыльнулась и быстренько спряталась за Винсентом. Пусть знает, что они что-то задумали, но теряется в догадках. Как раз к этому моменту подтянулась большая часть второкурсников, а за ними в большой зал вошла директриса. Три декана остались у дверей, чтобы не отвлекать на себя внимание, пока она будет произносить речь.

— Кстати, а где Роб? Он же за нами шел, — шепотом спросила Ева, оглядываясь, но Нилан уже поднялась на небольшую сцену. Еве пришлось сесть нормально, чтобы внимательно ее слушать.

А Роберт все это время был прижат к стенке за тяжёлой шторой и старался придумать, как выбраться из капкана. Когда Айка толкнула его, с полки чуть не грохнулась деревяшка, грозя выдать их присутствие, но Роб успел удержать ее на месте.

Его сердце было готово вырваться из груди, а глаза по-прежнему были широко раскрыты, но он не смел отрываться от губ Айки. Он был готов часом ранее в комнате, но ни в коем разе не сейчас. Там, всего лишь за одной полосой ткани были все второкурсники, не считая профессоров, которые могли тоже присутствовать на этом собрании. Роб так и замер в нерешительности, придерживая одной рукой доску на полке, а второй обхватил плечо Айки, будто раздумывал, в какую сторону ее толкнуть — от себя или к себе.

У них было немного времени. По крайней мере, не столько, чтобы еще поиграть в недотрог. Айка долго пыталась возбудить Роберта, но этот крепкий орешек был непреклонен. И вздохнув в губы Роберта, она отовралась от его лица, но не от тела.

— Роберт, у нас был уговор. — Будет давить на его мужскую совесть, взывать к мужскому началу, но его, здесь и сегодня, она возьмет. — Если ты не способен его сдержать, или если ты трус, ты можешь покинуть сцену сейчас, пока не поздно.

Сама-то она успела возбудиться, о чем говорил её затуманенный взгляд. А как же! Она прижималась к его груди — такой мужественной, и пусть не накаченной, но в нём Айка чувствовала силу. Его запах сводил с ума. Не запах трав или дурман, а именно его собственный. Мысль, что она сейчас собралась взять девственника в людном месте… Боги, Айка раз за разом облизывала свои губы, смокая его вкус.

— Я предупреждала, что ты нашу связь никогда не забудешь. И будет она у нас особенная. — Айка перешла на грязный метод. Вновь «шагая» пальчиками от его груди к шее, Айка сильнее вжала бедного парня в стену и, просунув свободную руку между их телами, довольно ощутимо приложила ладонь к члену Роберта. — Но я тебя не держу, Роберт. — А ведь правда, она его не держала.

Почувствовав ее руку на своем паху, он с шумом втянул воздух носом. Пусть она ещё не предпринимала никаких действий, но женская ладошка ощущалась совсем иначе, чем своя собственная. Если сбежит сейчас, то все его слова, которые он сказал Айке в комнате, превратятся в пустой звук. Как он мог предлагать ей выбрать его вместо Генриха, если не может даже выполнить условия их сделки? Он неотрывно смотрел ей в глаза, рефлекторно повторяя за ней жест языком. Он не хотел оказаться ещё и трусом в ее глазах.

Внутри Роба все ещё шла борьба желания с порядочностью, а после того, как ее пальчики «случайно» шевельнулись на его члене, первое явно выиграло себе победные очки. По крайней мере, здесь было достаточно темно и тесно, вряд ли сюда кто-то заглянет, и если сделать все тихо и быстро, никто даже ничего не заметит.

— Не держишь, как же, — еле слышно пробормотал Роб и, облизнув рот в последний раз, вернулся на законное место — к губам Айки. Его вторая рука от полки переместилась на спину принцессы, находя под кофточкой позвонки. Окунаясь в поцелуй, он медленно повел пальцами по косточкам вниз, все решал, куда определить руку, на попу или грудь. А под ее ладонью член быстро налился кровью, становясь твердым. Ему было страшно, что их кто-то застукает за таким неприличным делом, а из-за шума крови в ушах он даже не слышал, что происходило снаружи. Но, черт возьми, как же он хотел Айку сейчас! Он был готов молиться всем светлым и темным богам, чтобы они отвадили посторонних, лишь бы их никто не прервал. Во что она его превратила? Рука Роберта обхватила упругую ягодицу и толкнула Айку ещё ближе к нему.

Он почувствовал, как Айка мимолетно улыбнулась, радуясь своей победе, но очень быстро она вновь отдалась самому процессу. Ей двигало не только желание стать его первой женщиной, но и сделать так, чтобы ему всё понравилось, чтобы он хотел еще в будущем.

— Расслабься, — прошептала она, легонько укусив, даже просто провела, зубками по нижней губе Роберта. — Просто делай то, что хочешь; как считаешь нужным. Отдавайся своему телу. Оно знает намного больше тебя.

С одной стороны Айка и хотела сделать всё быстро, а с другой хотелось, чтобы и Роберт и она сама насладились своим первым разом. Потому она не засунула свою руку в его штаны сразу. Она позволила почувствовать члену через ткань что такое рука (чужая, если он свою знал); чтобы и сам Роберт понял, что ему никто и ничего плохо делать не собирался.

Айка приподнялась на цыпочки, чтобы начать покрывать кожу Роберта за воротом жгучими поцелуями. Где-то немного болезненные, но лишь ради того, чтобы парень распалился еще больше, стал увереннее. Прежде, чем оголять его торс, рука принцессы несколько раз провела по нему. Айка не просто соблазняла Роберта. Она знакомила его с чужими прикосновениями в столь интимной связи; знакомила его с чувствами, с возбуждением, которое он испытывал.

И чем глубже становилоь его дыхание, тем сильнее возбуждалась она сама. Ведь что могло возбудить девушку, как не мысль, что она желанна практически до срыва с пропасти?

— Если тебе что-то неприятно, ты скажи. — Она вдруг стала очень ласковой. Уверенной, даже самоуверенной, но эта язва в голосе прошла, а ухмылка больше не щекотала кожу Роберта через её губы. Не это ли знак, что Айка тоже совершенно иначе относилась к этому процессу. Не как что-то должное…

— Разве могут быть неприятными твои касания? — спросил он с придыханием. Поймав ее ручку где-то на своей груди, он поцеловал ее пальчики, ладошку, потому что ему хотелось сделать приятно тому, что делало приятно ему. Затем он опустился к шее Айки и, как ранее она, но чуть робко, поцеловал. Ему хотелось узнать, каково это — не только принимать ласку, но и дарить. А Айка — единственная девушка, которая пробила его защиту и вызвала в нем желание отвечать.

Ладонь Роберта со всей осторожностью накрыла мягкую грудь Айки, вспоминая, как он касался ее впервые в том странном коридоре. Тогда тоже было темно. А затем их поцелуй рядом с ее комнатой. Роб стал смелее и немного напористее, помня, как он кончил сразу после этого. Его бедра задвигались ей навстречу, как тогда. Сейчас он получит нечто большее, и внутри даже пробудилось предвкушение этого мига. Он хотел позволить ей сделать с ним это… Нет, хотел сам сделать её своей. Причем завладеть не только телом, но и сердцем.

— Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой, несмотря на то, что я проиграл сегодня, — шепнул Роб, поднимая на Айку затуманенный взор. В полумраке, где свет слегка пробивался только у пола из-под шторки, он не мог разглядеть, какое выражение появилось на ее лице, да и не нужен ему был ответ прямо сейчас. Он просто рассказал о своем желании и впился в ее губы, чтобы не дать возможности говорить и оттолкнуть его.

И правильно сделал, потому что в глазах только появился ехидный огонёк, чтобы ответить что-то остренькое, но ей вовремя закрыли рот, и Айке пришлось только ответить на поцелуй.

— …Теперь хочу перейти к данной проблеме…

Остатки разума еще следили за временем, и вот Айка слышала, как Магисса уже давно пропустила начало этой лекции. Это дало толчок двигаться дальше. Принцесса отошла от Роберта, хотя только губы были разлучены последними. Он услышал, как она растягнула свою одежду. Слышал, как скользила ткань по ножкам, и вот она вновь рядом с ним, обхватила его руки и положила одну на свою грудь — обнаженную, но слегка прикрытую неснятой блузой. А вторая рука заставила коснуться своего естества. Горячие ладони Роберта заставили и её вздохнуть немного рвано, хотя она прекрасно знала, какое это чувство. Но с ним интереснее. И еще долго будет интересно прежде, чем он станет «обычным» парнем. Хотя с другой стороны он будет и потом интересен потому, что она его самого сейчас лепит.

Пока Айка позволяла ему изучать руками женское тело, она сама раздела нерешительного парня, нарочно тормозя пальчиками, когда они наконец-то добирались до его кожи. Самое интересное для неё было приспускать с Роберта штаны. Ведь пусть она не видела его лица, реакции, она прислушалась к его дыханию, когда рука легла на его ствол и обхватила жестко, будто оценивая его возбуждение. И Айка была удовлетворена. Она провела рукой по члену пару раз, после чего подошла к нему ближе и коснулась головкой своей кожи в области ниже живота. Пусть продолжал предвкушать. Пусть рисовал голове, как будет внутри, если от такого жеста у него скорее всего сносило крышу.

— Тебе придется меня держать, — нотки озорства проскользнули в её голосе, когда она опустила голову, чтобы теперь его тело познало прикосновение женских губ. — Справишься, Бегун?

— Уж на это сил мне хватит, Болтушка, — в его голосе тоже проскользило немного лукавства, хотя все же больше было дрожи, то ли от страха ошибиться и все испортить, то ли от нетерпения уже.

Пальцы Роберта, смазанные соком Айки, обхватили ее бедро, и он решил проявить немного инициативы. Заложенный в каждом мужчине инстинкт подсказал поменяться с ней местами и прижать к стене. Так ему будет легче, и он сможет проявить себя в роли самца, пока ещё совсем неопытного, но она была права: тело знает, что нужно делать, а инстинкт размножения быль чуть ли не главным в человеке.

Ведомый ее рукой, Роб быстро нашел то, в чем мечтал побывать каждый мужчина. Но пока не входил, закидывая ее ногу себе на бедро, искал удобное положение, однако, чем дольше тянул, тем сильнее нервничал, поэтому, прорычав что-то невнятное, бросил попытки и просто прижал Айку всем телом к стене.

Она точно богиня, ведь войдя в нее, он словно оказался в раю, где было тепло и приятно. Он замер на секунду, стараясь понять все грани того, что чувствовал сейчас. Стенки влагалища плотно облегали его член, просто стоять вот так у нее внутри и ничего не делать уже было верхом блаженства. А что если он поцелует ее, и их языки сплетутся в танце? Если он коснется ее груди? Начнет двигаться?! Не успевал Роб задаваться вопросами, как сразу спешил все испробовать. Он накинулся на губы Айки, как голодный зверь, сразу проникая языком в ее ротик, будто таким образом заодно хотел наказать ее за каждый раз, когда она его дразнила. Рука же схватила оголенную грудь грубее, без былой осторожности, посчитав ее чуть ли не своей собственностью уже. Когда же он качнул бедрами, слегка выходя из Айки, но тут же возвращаясь на место, взлетел куда-то ещё выше рая. Он забыл обо всем остальном, остался только огонь внизу и жгучее желание затушить его, а сделать он это мог, только проникнув как можно глубже в горячую влагу Айки. Он оторвался от поцелуя и глубоко задышал ртом, роняя громкие выдохи при каждом толчке. Он выходил до самой головки, а когда входил обратно, старался проникнуть все глубже и глубже. Ему определенно это нравилось, он выяснял, на какую длину и с какой скоростью лучше двигаться, приятнее, а когда нашел для себя необходимый темп, снова впился в губы Айки, той, которая подарила ему это блаженное чувство.

Айка больше не говорила. Она привыкала к своему новому партнеру, да и просто получала удовольствие от него. Если честно, сама она была возбуждена так, что когда он стал целовать её более дико и трогать более грубо, Айка заликовала, хотела как можно быстрее потушить и тот огонь, что был внутри…

Но еще пока помнила, что перед ней неопытный парень. Она позволяла изучать самого себя через неё, позволяла искать то, что сейчас удобно ему. Не торопила, хотя, честно слово, хотелось порвать его спину ногтями, чтобы он наконец-то задвигался нормально, чтобы унял это жгучие приятное ощущение внутри, которое медленные вхождения только сильнее воспаляли.

Ей в таком положении было неудобно, да и Роберту вряд ли, хоть он сейчас на это не особо обращал внимания. Обняв парня за шею, Айка намекнула ему, что она хочет сделать, и Роберт смог подхватить её в небольшом прыжке, прижимая теснее уже собой и придерживая под коленями руками. Ему так определенно было удобнее, хотя и пропало удовольствие трогать упругую грудь.

Зато так он чувствовал полную свою власть над ней. Более того Айка наконец-то смогла подогревать его поцелуями, доставать до шеи, нависать над его губами, хотя они уже давно перешли на второй план — язык чертил дорожки на коже везде, до куда мог добраться, а глубокие выдохи обжигали его в самое ушко. Один единственный раз Айка всё-таки не смогла сдержаться от стона… Это был тихий стон сквозь зубы и губы. Молящий, но кого или чего? Магиссу.

Чтобы она исчезла вместе с учениками! Боги, как же Айка сейчас прогадала! Хотела повыпендриваться? Вот остались бы они в комнате, и ей бы не пришлось до боли в груди сдерживать стоны. Потому что стоило Роберту поймать свой собственный темп, начать действовать, а не изучать, Айке просто снесло крышу. Она действительно воткнула в него ноготки, к счастью, егзащищала не снятая с плеч одежда. Она сжимала его ногами так сильно, как только могла, и всё лишь бы, чтобы не выдать их стоном. Почему она не попросила Генриха еще об одном заклинании?!

Еще непривыкший к столь ярким ощущениям, Роберт скорее всего мог подойти к пику слишком быстро, и Айка решила перестраховаться:

— Роберт… — Это был не её голос. Полустон, полузов горящим, дрожащим дыханием без тени игривости, издевательства; но полный страсти и желания…. Желания стоном высказать ему, как сейчас было хорошо принцессе. Во рту пересохло, и чтобы хоть как-то продолжить свою мысль, Айка впилась в губы Роберта в быстром поцелуе, требовательном и властном, отбирая немного его влаги, — Роберт, я надеюсь, ты знаешь, как рождаются детишки? — Более мягко намекнуть она не знала как.

— Знаю, — выдохнул он, вбиваясь в нее. Его движения становились все более рваными и агрессивными. Он стал ещё быстрее, когда почувствовал свой пик. Казалось, что он напрочь потерял голову и забыл, о чем они только что говорили, но в последний момент, когда терпеть уже больше не мог, когда стало ещё приятнее, потому что стенки Айки сомкнулись, он успел выйти, и семя сразу же изверглось.

И опять Роберт просто замер, не способный выпустить Айку из рук. Его била приятная дрожь, сердце никак не хотело успокаиваться, а дыхание все не приходило в норму. Его окутала какая-то слабость, но не сказать, что ему это не нравилось. Осторожно опустив Айку на пол, чтобы не держать больше навесу, Роб крепко ее обнял. Он окончательно утвердился в своем желании никому ее не отдавать, даже Генриху. Она его принцесса, королева, богиня.

Ей нравилась его реакция на произошедшее, и в этом объятии Айка приняла за некоторую благодарность за открытие этих врат взрослой, но приятной части жизни.

— Роберт. — Ей нужно было меньше времени, чтобы отдышаться. Всё-таки всю работу выполнял именно он, да и держать её пришлось… Ничего, он привыкнет. — Одевайся.

Она первая вышла из объятий, подошла к спущенным штанам и белью и быстро их натянула, пока была возможность. Прислушалась. К счастью, Магисса еще говорила про игры. Они начнутся с завтрашнего утра и пойдут дальше по плану. Хорошо. Она не хотела, чтобы у кроля были причины задерживаться…

Боги. О чем она думает? Она всё-таки смогла лишить его девственности! Как же приятно это било по самолюбию… И наконец-то она может ему ответить на его слова о девушке:

— У нас, кажется, с тобой был уговор. Ты побеждаешь — я твоя. Я побеждаю — мой секс, разве нет? — Это было так жестко, да еще и таким холодным тоном произнесла! Будто бы не она сейчас собиралась стонать на всю школу от того, как ей хорошо? — Разве нет?

Неужели она сейчас так и уйдет? По виду и по голосу, это явно было так. Но хоть что-то человеческое в ней должно быть? Айка чему-то усмехнулась. Её шаги стали приближаться к Робертту, и когда она ласково коснулась его щеки, ей показалось, что она ощутила под ладонью холодный пот.

— Но ты всё-таки догнал моё сердце, — прозвучало во сто крат теплее, по сравнению с прошлыми словами. Айка приподнялась так, чтобы во тьме Роберт смог её разглядеть, и только тогда она улыбнулась и подмигнула ему, давая окончательный ответ на его желание, которое он выказал перед процессом.

Запечатлев свои слова коротким поцелуем в губы, Айка пошла к шторам, чтобы аккуратно выскочить в зал.

Роберт уже был готов пойти утопиться после ее слов, но она опять поиздевалась над ним, вызывая вспышку гнева. Прибил бы ее, да любит. Из-за нее его бросало из крайности в крайность, меньше, чем за минуту, он испытал отчаяние, злость и неописуемую радость. Наблюдая, как шторка, задетая Айкой, колышется, он улыбался, как самый настоящий дурак. Однако сам выйти, пока все не разойдутся, не рискнёт. Застегнув последнюю пуговицу на рубашке, Роб привалился к стене. Она всё-таки сделала это с ним — развернула дорогу в сторону подальше от храма. А он и не был против.

— Принцесса Айка — моя девушка, — шепнул он, будто хотел, чтобы кто-нибудь услышал это. Будто только тогда эти слова станут настоящими. Только вот после известия о ее свадьбе никому об этом не расскажешь. Нужно отменить ее, и чем скорее, тем лучше.

Легкая невидимая рука опустилась на плечо Генриха, но рядом с ним никого не было. Только голос:

— Спасибо. Шторка задвигается, через минуту снимай заклинание невидимости. — Рука исчезла с плеча, но стук каблучков не последовал. Айка продолжила говорить: — Даю слово, что через силу или по собственной воле Риз в оранжерею придет.

И только после этого принцесса удалилась.

***

Сбежать в оранжерею даже для самого Генриха показалось задачей невыполнимой, потому что Винсент и Ева следовали за ним по пятам. Они волновались за него, он это понимал, но ему сейчас было немного не до их заботы. Пообещав, что кроме оранжереи больше никуда не свернёт, вернётся до отбоя и вообще перемещаться по академии в одиночку будет только под пологом скрытности, Генри всё-таки смог от них оторваться.

Старая оранжерея встретила его молчаливой мрачностью. Она будто бы чувствовала внутреннее состояние и отображала его. Кучерявые облака почти не пропускали лунный свет через стеклянную крышу, и Генриху пришлось создать магический шар, чтобы осветить себе дорогу. Он прошел к месту, где все ещё продолжал работать над восстановлением сада, но сегодня у него не было настроения, чтобы что-то делать.

Его сердце терзали сомнения. Профессор Ридмус помог ему справиться с первым впечатлением, и теперь Генриху предстояло обдумать все серьезно. Здравый смысл подсказывал, что женитьба на принцессе могла открыть для него новые возможности. Если Вильгельм думал, что, заручившись поддержкой соседнего королевства, Генри будет отсиживаться в стороне, то он сильно ошибался. Но Генрих не хотел захватывать свое же королевство извне. Возможно, так было бы проще, но он сам хотел стать достойным королем, а не быть марионеткой в руках короля Серии. А ведь так о нем и подумает народ. «Разве мог сын безумного короля что-то сделать? Он такой же, как его отец», — будут думать они. Но разве это имело значение, если люди будут спасены?

А ещё была Риз. Генрих не думал далеко вперёд, но хотел видеть ее рядом. У него были честь и принципы, и сделать её простой любовницей они ему не позволят. Он не мог с ней так поступить. Он должен сделать её королевой либо отпустить. Но сможет ли он разжать руки? Со дня на день должны доставить то платье, расшитое фианитами, которое ей понравилось. Генрих распорядился, чтобы к нему подобрали подходящие туфли и заколку и доставили все сразу Риз. Однако теперь думы о том, какой наряд выбрать на зимний бал, казались такими глупыми. Грустно вздохнув, он сел на обветшалую скамейку и уставился в хмурое ночное небо в ожидании Риз.

Риз не хотела приходить. Ее так задело, что Генрих даже не взглянул на нее в столовой, что сердце разрывалось от тоски. И хоть Айка долго работала с ее головой, говоря, что все это ложь, что они не собираются жениться, и что Айка уже выслала гневное письмо отцу, Риз, даже если ей и стало легче, просто поняла, к чему приведут отношения. Рано или поздно он должен взять достойную невесту с достойным приданным, чего она дать не могла. Рано или поздно, но это произойдет. Пусть не с Айкой, пусть не после школы…

Но это будет.

И все же, Айка, надавливая на то, что это первая любовь Риз и что с ней надо распрощаться так, чтобы ни о чем не жалеть, уговорила Риз сходить на встречу. Не без трудностей, но Айка выступала отвлекающим объектом для каждого, кто встречался на пути, пока подруга не дошла до башни. На ней было лёгкое розовое платье для сна, которое едва доставало до колен, а поверх бордовый махровый халат. Тапочки- чешки позволяли ей идти практически бесшумно, но даже такое наличие одежды заставляло в толстых стенах академии продрогнуть.

Она вошла в оранжерею, с целью поставить все точки, но стоило увидеть свет… Он был здесь. И сердце ёкнуло от боли. Она поняла, почему не хотела с ним встречаться — не хотела официально заканчивать отношение как можно дольше. Подольше побыть подругой самого принца.

Но отступать было нельзя. Это нужно сделать. Нужно было его выслушать.

— Генри?

Она позвала его, и принц ответил создаваемым шумом, на который пошла Риз. А увидев Генри, остановилась у сухого дерева и, опустив голову, облокотилась плечом о ствол.

— Ты хотел встретиться…

«Всё-таки пришла», — вздохнул Генрих. Он надеялся, но слабо верил. Хотя он верил в чувства Риз, она бы не ушла просто так, не попрощавшись. Обернувшись на нее, Генрих встал со скамьи, и что-то внутри просто повело его к ней, он за пару шагов подошел и заключил ее в объятия. Ему нужно было почувствовать близость как никогда. Только ей он мог показать, насколько ему плохо.

— Риз, — шепнул он, низко опуская голову и утыкаясь в ее волосы, — приказ отца… Я не допущу этого. Я люблю тебя.

Это был первый раз, когда Генрих произнес эти слова кому-то. У него даже не было родителей, которых он мог бы любить, которые показали бы ему, что это такое. Но то чувство, что он испытывал к Риз, определенно думал, что это любовь. Он не знал, как ее проявлять, делал это так, как умел. И сейчас он хотел, чтобы она это знала. Больше всего он боялся даже не гнева отца или его угроз, а того, что Риз его оставит. Как мать оставила его одного с отцом. Королева рано умерла от болезни, но для маленького мальчика где-то далеко в сознании это было равносильно тому, что его бросили.

— Генрих…

Сил не было его оттолкнуть. Хотела, но вот только не было возможности. Её руки легли на его грудь, лишь бы отодвинуть от себя… Но сил так и не смогла применить.

Она поверила в его слова, в его интонацию и в его действия — быть ближе. Айка была права, это не было изначально запланировано. И что она, что Генри, оба отпрыска королевской крови будут биться за право быть свободными, но…

— А что остается? Не Айка, так кто-нибудь другой… Тебе нужна будет королева, а не девушка, которая едва-едва стоит на пороге обычной крестьянки, хоть и зажиточной. Тебе нужно будет поднимать королевство с колен, а для этого нужна сильная поддержка супруги. — Она раз за разом, как и тогда, пыталась ему объяснить, почему всё то, что между ними происходит, бесполезно. Почему это видела она, а не он? — Ты ведь это понимаешь…

Но, пока говорила, чтобы она ни говорила, руки переплыли к его лопаткам, и Риз говорила уже все эти слова будучи прижатой к Генриху. Ведь… Конечно она не хотела с ним расставаться.

— Нет, — качнул он головой, потираясь ещё сильнее о Риз, — я сам. У меня уже есть поддержка, этого должно хватить.

В политическом плане у него была Зария, семейства Хемстелов и Скайфордов. Его друзья сами ещё были молоды, но он верил, что однажды сильнейшие семьи объединятся вокруг него, и он поведет их в новое лучшее королевство. Не отец супруги, а он сам. И ещё эта академия, в которой работали сильнейшие люди. Профессор Ридмус видел в нем потенциал, и он обязательно оправдает его доверие, завоюет доверие остальных: Кира, Симонса и даже Нилан. Если они поддержат его, никакой брак точно не понадобится. Но чтобы это случилось, ему нужно стать лучше, а Риз делала его лучше.

— Ты моя поддержка, ты даёшь мне сил, будишь желание совершенствоваться, — шептал он, но на этот раз немного отстранился, чтобы заглянуть в лицо. Обхватив ее щеки ладошками, он с какой-то мольбой посмотрел на нее. — Не нужна мне жена королевских кровей. Просто поверь в меня, и я сверну любые горы. Будет трудно, но я приложу все усилия.

Может, это и было похоже на капризы, и правильнее было бы согласиться на этот брак, но как же его сердце было против. Он понимал, что хотел невозможного — нельзя спасти королевство и остаться счастливым. Чем-то одним все равно придется пожертвовать, но как же ему хотелось верить в собственные силы. Хоть на минутку представить, что у него все получилось.

Риз знала еще одну причину, почему ей нельзя было сюда приходить. Она проиграла ему уже раз. И теперь будет проигрывать каждый раз, стоит ему только взглянуть в её глаза. Глупая. Поняла это только сейчас.

— Ты — моя погибель, — прошептала она, сглотнув неприятный горький ком в горле, который норовился вырваться наружу в виде горячих слез. И чего плакать? От страха и понимания, что она в той самой яме, о которой Риз когда-то упомянула.

Что бы он не сделал, она всегда будет Медной. Не в смысле денег. Риз не показывала этого никому, но как же неприятно, даже обидно, что его друзья, его самый доверенный круг никогда не примет её. Риз это видела по глазам Евы, видела во фырканью Винсента, а Роберт просто игнорировал, что было не лучше.

И это никогда и ничего не изменит.

Но губы-то прошептали:

— Хорошо. — Риз закрыла глаза и закивала, всё еще чувствуя горячие ладони принца на своем лице. — Хорошо, я поверю тебе.

И это был её второй и бесповоротный проигрыш.

— Спасибо, душа моя, — шепнул Генри и мягко поцеловал Риз. Он не настаивал, не был напорист, а просто благодарил за веру, за то, что в такое трудное время все равно осталась с ним. Даже во вред себе. Он этого не забудет и действительно сделает все возможное, чтобы не только самому быть счастливым, но и вознести Риз на вершину. Она сильная и смелая, она борец, именно такая королева нужна ему, а не интриганка и врунья Айка. Может, в принцессе был свой стержень, но рядом с собой он ее не видел. В отличие от Риз.

Облака на ночном небе впервые за вечер расступились, впуская лунный свет в темноту оранжереи. Полуживые деревья и кусты отбросили страшные тени, но никто не видел в них угрозы. Генрих снова крепко обнял Риз, а затем и вовсе поднял ее над полом и переместил к скамейке, усаживая Риз себе на колени. Ему нравилось это место, пусть на других оно действовало угнетающе, но в этом увядающем саду он видел новое начало, второй шанс. И Риз станет главным цветком в возрожденном саду под названием Летарт.

— Генрих… — Риз прижалась к нему крепче. Вообще-то, у них завтра был тяжелый день, начало игр, и тут сидеть на ночь глядя не стоило. Но было чувство, что если они сейчас уйдут, завтра вновь на пороге появится король. И он навсегда перечеркнет путь Риз к Генриху. Не знала она, как. Но просто было такое ощущение… И думая воспользоваться этой ночью… Решаясь сказать, что она хотела сказать уже давно, еще с момента попытки изнасилования, Риз несмело подняла голову на принца, и в свете луны ярко вырисовывались её покрасневшие щечки. — Я хотела попросить… Я… — Она прокашлялась. Вроде всегда ко всему готова была, всегда старалась не показывать такие чувств, как страх и смущение, но эта тема всё-таки… была для неё новой. — Знаешь, я понятия не имею, как сложится наша жизнь в дальнейшим. Но я точно уверена, что хочу… Как бы это… — Было забавно наблюдать, как бегают её глаза по сухим деревьям и кустам, но на Генриха взгляд больше не падал. — Я бы хотела, чтобы моя первая ночь была проведена с любимым человеком…

— Помню, в пылу гнева ты выкрикнула, что хочешь отдать ее мне, — слабо усмехнулся он и поцеловал ближайшую щёчку. — Я не хотел тебя торопить после того, что с тобой чуть не случилось, но если ты готова…

Договаривать не требовалось, да и ее смущение все за нее сказало. Ему очень нравилось заставлять ее краснеть. Только для него, чтобы никто не видел, какая она миленькая в такие моменты. Генри повернул за подбородок ее лицо к себе и коснулся губ в более страстном поцелуе, чем не так давно. Риз уже знала все его приемчики, ведь он раскрыл все карты перед ней ещё в первый раз. Она умело отвечала на все его покусывания и игры языком, пока его руки проникали к ней под халат, позволяя себе больше обычного. Он сделает эту ночь для нее волшебной.