Академия Клементины (СИ)

22. Сделка на чувства

— Этот ублюдок сюда прибудет со дня на день, а тут такое ЧП! — кричала Магисса, в безумии ходя по кабинету, и тряла в руке пергамент с письмом, где Йеон отчётливо видел печать главы стражи. — Это немыслимо!

— Так её убили? — учтиво спросил вампир.

— Нет. — И вспоминание об этом немного успокоило Магиссу. Она вновь взглянула на письмо и села на свой стул, опрокидывая чернильницу и пачкая ткань платья на бедрах черным пятном, но ей было всё равно. За этим лишь молча наблюдал Йеон. Он прошёл мимо стола, успевая перевернуть чернильницу, подошёл к окну и выглянул, наблюдая за тренировкой на поле учеников. — Но это не меняет ничего! Вампир напал на кого-то в городе!

— Надеюсь, ты не думаешь на меня? — невесело усмехнулся Йеон.

— Очень смешно, Ридмус. Женщину чуть не высосали досуха, а ты язвить мне думаешь?

— Просто ты паникуешь, — пожал плечами Ридмус. — Да, женщина подверглась нападению вампира. Да, она была укушена. Но она жива. А стража может запросить в соседнего города в помощь легавых оборотней, чтобы, пока след еще свеж, выследить вампира. Уж оборони кровь, а тем более вампирский запах неплохо чуят.

Чем больше он говорил, тем спокойнее становилось Магиссе.

— Да, ты прав. Я немедленно вышлю запрос, но… — Директор проследила за взглядом вампира. Вот уже и первые снега за пару ночей окутали местность белым покровом, и зимний мороз уже не первого человека беспокоил своей навязчивостью, разрисовывая окна интересными узорами и заставляя работников пробивать лёд в колодцах. — Я беспокоюсь, Йеон. Нападение вампира — это первый случай за пару десятилетий. Вампиры так долго строили мир…

— Вполне вероятно, что это может быть какой-нибудь молодой вымпиреныш в период подросткового взросления. — Йеон на секунду повернулся к Магиссе и быстро спрятал свой улыбчивый взгляд за наблюдением за учениками на поле. — Хоть у нас и другая диета, но мы в период взросления тоже немного… не в себе. Главное, что он никого не убил — значит, голова его была не настолько затуманена инстинктами. А может, им двигал интерес.

— Поможешь его выследить?

— Боюсь… — Ридмус посмотрел на серое небо. Гонимые ветром облака шли слишком медленно, но это не вызвало в нём хоть что-то, к чему могла Магисса отнестись с подозрением. — Снегопад приближается. Тебе бы лучше поторопиться с вызомом оборотней. Я сейчас слишком сыт, чтобы с лёгкостью учуять кровь, которую для моего носа зимние ветра уже давно унести прочь. Здесь уже нужна земля и обоняние зверей, кто на том специализируется.

Ридмус слегка повернул голову и увидел, как Магисса кивнула ему, села за стол и нашла бумагу для запроса. В какую-то секунду он услышал: «Проклятье!» — Магисса заметила чернила. Йеон отвернулся вновь и тихо вздохнул. Он хорошо позаботился, чтобы на него не вышли, так что беспокоиться не о чем.

«Нет. Есть о чем».

Все больше он убеждался, что для продолжения жизни ему нужна «нормальная кровь».

***

Помимо тренировок многие еще стали готовиться к выступлениям. Бедных жрецов выгнали в залы с улицы или на другую площадку, потому что многие песни раздражали или настраивали не на тот лад. Винсенту, который хотел покрасоваться перед родителями жестким стилем, очень мешал плавный и мягкий тон песен нескольких жрецов. Остались немногие, кто, собравшись в группы (а жрецы единственные, кто будет в группах выступать перед публикой на открытии), исполняли веселые или, если можно так выразиться, эпические мотивы.

Винсент тренировался с Генрихом, рядом с ними Ева. Риз же была подальше от всех на стрельбище. Она подходила к представлению с особенной серьёзностью. Потому что для неё не было ничего важнее, чем показать себя родителям с хорошей стороны. И для них она старалась, придумывала каждое движение с кинжалам, совмещая их со стрельбой из лука и метанием клинков по мишеням. И если ей казалось, что движение подходило, она делала пометки в свитке, что ждал её на пне, пока она танцевала с холодным оружием. Несмотря на холодную погоду, маги и фехтовальщики были одеты по минимуму — уже достаточно разогрелись. Вот и Риз была лишь в кожаной жилетке и того же материала облегающих штанах, хотя плащ с собой она приносила. Теперь он, правда, валялся на снегу.

Напевшись, Айка остановилась на середине пения и отошла от группы (ей и Робу помимо открывающей песни тоже надо было выступить перед публикой), к отдыхающему на бревнах Роберту. Нарочно. Она вообще все, что его касалось, делала нарочно. Касания, улыбка, кончик языка на её губе… Она напрямую так и кайфовала от его реакций на всё это. И бедолага никак не мог привыкнуть к этому. Она уже и не помнила, когда он за последние пару суток ей в глаза-то смотрел. Хотя, когда обстановка была формальной — на уроках или по делу, он был собой.

И сейчас помимо того, чтобы отдохнуть, Айка шла и за новой порцией удовлетворения от его смущения. Жрецам в эту погоду от минимум движения было довольно холодно, но вот Айке нравилось наблюдать за представлением магов и фехтовальщиков, потому она просто утеплилась, надев белоснежную, по истине царскую мантию из натурального меха.

— Фух, а погодка нынче мерзопакостная, — сказала она, в наглую забирая у Роберта чашку с горячим отваром для тепла тела и для голоса и, отхлебнув немного, эротично облизала губы, садясь к нему совсем рядом. — Чувствую, скоро охрипну от таких тренировок. А сам как? Смотрю, давно сидишь.

— Замёрз немного, — ответил Роб, стараясь не смотреть на Айку, как влюбленный дурачок.

Он покрутил чашку в руках, будто решал, имел ли он право пить из нее после того, как губы принцессы коснулись края. И все же отпил. Это был его горячий напиток, да и можно подумать, ее слюни не бывали у него во рту. Стоило ему об этом подумать, как уши загорелись, и он отвернулся. Роб чувствовал ее бедром даже через свое белое пальто, а в голову так и лезли картинки, как они обнимались в коридоре.

— Мне Еву ещё ждать, — нарушил он молчание, которое начало затягиваться, и пожаловался: — Она заставляет меня бегать, чтобы подготовиться к эстафете. Как будто это поможет.

Роберт хоть и не выглядел запущенно, но в плане физической подготовки был плох. Под его одеждой не найдется рельефных мышц, но и назвать его тощим тоже нельзя.

— А ты? Замёрзла? — спросил Роб, всё-таки поворачивая лицо к Айке, потому что невежливо разговаривать и не смотреть на собеседника. Да и чашку в этот раз сам предложил.

А она дура отказываться, наблюдая за его краснеющими ушками? Взяла, отпила и немного поежилась, но в хорошем смысле, чувствуя, как тепло разливается по телу.

— Знаешь, а ведь ты о своей слабости врагу сообщил. И на песнях двух должен успеть, и к эстафете подготовиться… Да ты сам под меня ложишься, дорогой.

Она улыбнулась ему своими белоснежными зубками, нарочно провоцируя его смущение. Но, чтобы он не обижался, она ласково его толкнула в плечо своим, после чего вернула чашку обратно.

— Я одета тепло, да и заранее подготовилась, спев защиту от холода. — Айка подмигнула Роберту, но явно ведь хотела ненавязчиво указать, что очень многие ученики забыли свои же силы в свою пользу обернуть. Пусть тепло было невелико, но она одета была по погоде. А чтобы совсем Роберта смутить (нет, на самом деле она правда пыталась проявить заботу) она прижалась к нему плечами, распахнула мантию и укрыла их обоих, обдавая Роберта не только своим теплом нагретого от мантии тела, но и сама, не стесняясь, жалась к нему, немного переходя с плеча на грудь, нежась и ласкаясь.

Ей это нравилось. Ей нравился этот парень. И что-то ей подсказывало, что дело уже не только в издевательствах.

Роб не отталкивал ее и сам не отстранялся. Ему тоже нравилось быть так близко к Айке. Пусть он считал это неправильным по самым разным причинам, но ничего не мог с собой поделать. Желание этих мимолётных прикосновений и ее тепла было сильнее него.

— Все равно холодно, снег уже лежит, — поежился Роб.

Переложив кружку в другую руку, он совсем осмелел и приобнял освободившейся Айку, зарываясь пальцами в мягкий мех. Как облако потрогал. Иной одежды у богини и быть не могло. Тихо пропев защиту от холода, он добавил тепла от себя в их образовавшейся маленький кусочек теплого очага.

— Откуда ты знаешь, что я не пытаюсь тебя запутать? Заставлю тебя думать, что слаб, а на деле окажусь чемпионом по бегу. — Роб слегка усмехнулся. Хорошо, что Айка не видела, как он на самом деле бегает, иначе ему было бы очень стыдно, даже больше, чем перед Евой. Он ожидал всего от зимних игр, но никак не того, что даже учеников факультета жречества заставят соревноваться в физической подготовке. — Ты сама готова бежать?

— А это, — она приложила палец к губам и подмигнула ему, — секрет. Вот еще, я тебе буду свои способности разбалтывать.

Вообще, как особа благородных кровей, Айка много чего должна была уметь делать. И, узнав, что Роберт плох в беге, зная, что Генрих победит Еву, то уже можно было с уверенностью сказать, что их команда одержит верх в эстафете. Это давало уверенность, хотя, честно признать, Айка уже думала о том, что ей хотелось бы получить достойного соперника, а не выиграть в чистую.

Она улыбнулась от того, как рука Роберт легла на ее спину. Приятно, и правда очень тепло.

— Но могу с уверпенностью сказать, что на эстафете вы будите глотать пыль от наших ног, — вздернула носик Айка. — Ева бы тебя не тренировала, если бы ты хорошо бегал. Генрих высокий — Еву обгонет в два счета. Тут уже не важно, победит Риз или нет. Два против одного… И я, как победитель, могу с тебя, как с проигравшего, что-нибудь потребовать!

— Это мы ещё посмотрим, кто победит, — улыбнулся Роберт и осторожно коснулся носика Айки, мол, чтобы не задирала раньше времени. Допив свой теплый чай на травах, он поставил пустую чашку рядом с собой и повернулся обратно к Айке.

Конечно, он прекрасно осознавал свои силы, да и в битве Евы против Генриха ставил на второго, но у них был Винсент, и они оба надеялись на него. К тому же оговорки, что нельзя использовать свои способности, не было, поэтому можно было рассчитывать, что Ева со своей стихийной магией тоже что-нибудь придумает. Жаль, нет молитвы, которая заставила бы Роберта бежать быстрее, только «Легкий шаг», о которой все знали. Ева хорошо старается с его тренировками, но за оставшиеся пару дней его результат вряд ли сильно изменится. Оставалось надеяться, что на пути будут препятствия, которые он пройдет быстрее остальных.

Но что-то Роб совсем загрустил от мысли, что подводит команду.

— И что же ты с меня потребуешь? — спросил он, возвращая себе хороший настрой. — Если твои условия окажутся сильнее, чем страх перед гневом Евы, я ещё подумаю, стоит ли мне стараться. — Конечно, он шутил, и на эстафете обязательно приложит все усилия, чтобы принести команде хороший результат.

— О, всё настолько запущено?

И вновь этот томный голос, ехидный взгляд, которым она обвела лицо Роберта. Так и хотелось делать что-то гаденькое (хорошее, в смысле), но тут было сликшом много свидетелей, а его бриллиантовые друзья и так издеваются над ним почем зря. Каждый перерыв в столовой Айка видит, как Винсент смеётся над Робертом. А он, бедняжка, даже сказать ничего не может — сидит да краснеет.

— Я… могу… — Ей пришлось приподняться, чтобы дотянуться до его уха. И единственное, что в такой толпе она могла позволить, это зашептать ему в ушную руковину слова, и при этом губы плотно касались его кожи, а горячее дыхание не могло не протий мимо… — сорвать твой девтсвенный цветок.

И резко опустилась, смотря с бесятами в глазах на то, как на такие слова среагирует Роберт. Да он, скорее весго, и не слышал её слов — отвлечен был на то, как она близко.

За это время Айка поняла все его чувства. Да потому что он был как читсая книга. И сейчас это было сказано без пошлости — Роберт открытый юноша. Не наивный, но готовый к конактам. Он не умеет лгать, не умеет лукавить. И дело-то не в жречестве. Он просто был хорошим человеком, коих было так мало в этом мире. И это была еще одна причина, почему Айка положила на него глаз.

В этот момент Роберт проклинал себя, что до сих пор никак не мог привыкнуть к Айке. Вроде бы и сам уже проявлял инициативу, прикасался к ней, но стоило ей сотворить нечто подобное, как он терял контроль над ситуацией. Вот и сейчас он шумно сглотнул, выдавая все свои эмоции. Мало того, что она опять коснулась его своими прекрасными лепестками губ, так ещё и произнесла такие слова. Роб уже не пытался отрицать, что у него никогда не было близости с девушкой. И не сказать, что он был против, чтобы Айка стала его первой, но она принцесса, а он хотел стать жрецом. Внутри все ещё происходили конфликты, не позволяющие ему поддаться инстинктам самца.

Уши Роба, казалось, вот-вот загорятся настоящим пламенем. Он скосил глаза на Айку и ее озорной блеск в глазах. В какой-то мере он продолжал сравнивать ее с Генрихом, потому что других королевских особ просто не знал, и если по Генри сразу было видно — принц, то Айка была чуточку проще и более открытая в общении. Хотя и в ней проскальзывало королевское высокомерие, стоило хоть немного задеть ее гордость. Но тем она ему и нравилась, что будучи принцессой, она оставалась человеком. Хотя в глубине души все ещё оставались сомнения, что она издевается над ним, но ему очень хотелось верить, что Айка действительно отвечала ему взаимностью.

— Из твоих уст это звучит так, что мне стыдно становится, — перевел все в шутку Роб, опуская глаза. Он не привык к таким пошлостям, особенно из уст девушки, да ещё и принцессы. Как-то не укладывалось это у него в голове. Но как же ему хотелось наказать эти губки за такие слова, за то, что они касались его, а он не мог себе позволить этого в ответ, терзать их в поцелуе до красноты, чтобы они запомнили, что так делать нельзя. Облизнув свои губы, он снова вернулся взглядом к глазам Айки. — Твое предложение слишком заманчивое. А что, если выиграю я? Могу ли я потребовать что-то от тебя?

— Надо же, а ты становишься таким плохим мальчиком? Я на тебя явно плохо влияю.

И это нравилось! Боги, как же нравилось осознавать, что она его желает таким. Айке дали чистую бумагу, целую книгу, и она ее разрисовывает в те цвета, какие именно ей угодны. Красный, бордовый, розовый, щепотка фиолетового, а где-то подкрашивает жёлтым… И ей определенно нравились получаемые страницы. Книга настолько привыкла к определенному спектру цветов, что даже сама позволяла себе где-то что-то подрисовывать цветами Айки.

— Я вся во внимании, Роберт. — Она наконец-то опустилась обратно, позволяя жрецу как следует подумать над тем, что он хочет. Это даже интриговало. Насколько же Айка успела испортить его, покажут именно его слова. Насколько он завелся ее вечными жестокими издевательствами; насколько он стал раскрепощенным; насколько он зайдет далеко в своем требовании. Будь Айка уверена в своей подруге Риз, она бы даже позволила себе проиграть часть эстафеты жрецов (если, конечно, его требование действительно будет заманчивым. Ведь инициативу нужно поощрять, разве нет?

— Станешь моей девушкой. По-настоящему, без игр, все серьезно, — сказал Роб со всей серьёзностью. Он знал, что это перечеркнет его будущее жреца, потому что предложить что-то принцессе он мог, если согласится перенять семейное дело. И ему придется помириться с отцом, пока он не отказался от наследника в пользу младшего сына.

Но Роберт был готов поменять приоритеты, отставить жречество на второй план, потому что, проведя ночь с Айкой, позволив себе влюбиться в нее ещё сильнее, он уже не сможет просто уйти и забыть. Он продолжит заниматься своим любимым делом — петь, но в качестве хобби, потому что отпустить Айку Роберт был не готов.

Это требование должно было вернуть какую-то определенность в его жизнь, которая пропала после появления Айки; прекратить все конфликты внутри и вернуть равновесие и спокойствие в его жизнь. К тому же оно станет дополнительным стимулом, чтобы победить. Он хотел этого — забрать Айку себе и ни с кем не делиться, проявить свою настоящую сущность бриллианта, воспитанную с детства, стать чуть более эгоистичным.

Неотрывно смотря в глаза Айке, Роб ждал ее ответа, согласна ли она на такие условия сделки? Проведя ладонью по мягкому меху шубки на ее спине, он хотел поторопить ее, потому что совсем скоро должна была подойти Ева. Но и таким образом, обнимая ее крепче, он показывал серьезность своих намерений. Ему не хотелось, чтобы после соревнований все закончилось.

Неужели Айке впервые нечего было сказать? Да, Роберт успел поймать её глаза по пять медных монет прежде, чем она отвернулась, будто бы чтобы поправить мантию, которая и без поправок хорошо сидела на плече. Она скрыла от него свою глупую улыбку, такую… девичью. Она спрятала от него покрасневшие, но лишь слегка, щечки, и мороз тут был совершенно не причем.

Такое услышать было приятно. Точнее Айка никогда не слышала этих слов. Просто как-то игры медленно перерастали в отношения, а чтобы вот так… официально… ей сделали такое предложение… Приятно. И она ведь тоже понимала, чем собрался жертвовать Роберт ради неё, учитывая, что за все это время она узнала о семье почти каждого одногрупника, Айка прекрасно осознавала, что с Робертом у неё было будущее. Финансовая поддержка для королевства… Причем колоссальная!

— Не знаю, не знаю, Роберт. — Но вот она вернула себе ту игривость, с которой любила издеваться над ним. И всё же личико свое еще пыталась от него скрыть. Айка встала, выпутываясь из его объятий и, медленно вышагивая по снегу, сказала: — Я люблю, когда за моим сердцем бегают. Так что тебе придется хорошо постараться на соревнованиях.

И на этих словах с улыбкой в голосе она вернулась к группе, чтобы продолжить петь. Значило ли это её согласие? А почему нет? Точнее… Да. Она согласилась на сделку.

Впервые Робу удалось ее смутить. Он засчитал очко в свою пользу против нескольких сотен Айки. Это был огромный шаг с его стороны. Все с той же дурацкой влюбленной улыбкой, которая выползала на лицо, когда он смотрел на Айку, а она не видела, Роб проводил ее взглядом. И всё-таки его отец был прав: если рядом с Робертом появится женщина, он примет свое положение в семье и обществе. Но это должна была быть правильная женщина, а не те, которых он подсылал. И той самой стала Айка. Ради нее было не жалко переписать все планы на будущее.

— Чего расселся? — спросила Ева, пугая задумавшегося Роба. Он даже не заметил, как она подошла. — Ты уже закончил с пением?

— Да, профессор Кир позволил мне уйти пораньше. Идём? — Он поднялся с места с каким-то особенным рвением, которого за ним ещё не наблюдалось. Ева видела его нетерпение приступить к тренировке и даже удивилась. В нем явно что-то изменилось, но она не хотела упустить момент, поэтому спрашивать ничего не стала. Теперь, когда у него появилась личная мотивация, дела должны были пойти лучше.

— Идём. — Она хлопнула его по плечу с улыбкой, и пока он не передумал, повела на закрытую площадку, где обычно сама тренировалась в магии, чтобы им там никто не мешал. «Особенно всякие вертихвостки». Она бросила недовольный взгляд на Айку, будто мамочка, чьего сыночка окрутила неугодная девица без рода и приданого.