Академия Клементины (СИ)

15. Все происходит так, как надо

— Вы оба ожидайте нас снаружи, — холодно приказал директор Нилан. — Я лично уведу вас в город и отдам под стражу.

Кажется, она немного успокоилась, когда выслушивала показания каждого ученика в столовой под пристальным взглядами Йеона и Элиаса. Но нельзя сказать, что она не продолжала гореть внутри. Когда картина стала ясна, именно эти слова она бросила мистеру Ньюману и его товарищу. Но вот Генриху она ничего не сказала. Ученик продолжал сидеть подле стоящего рядом декана своего факультета, а рядом с Магиссой стоял Элиас.

— Проваливайте!

Она не знала, отчего те были в шоке. От того, что сюда приплетут стражу, или от того, что они вообще были пойманы. Магиссе было плевать: она чувствовала лишь ненависть. Это были не дети. Это были уже взрослые люди, но пока еще с ветром в голове. И за свой ветер пора было платить.

Когда они покинули столовую, Магисса взглянула на Йеона. Он стыдливо опустил голову.

— Я очень в тебе разочарована, Йеон. Это были твои ученики! Ты не досмотрел за ними! Ты не следил за своим факультетом! Я всё меньше начинаю понимать, почему ты вообще стоишь на месте декана. А если бы Генрих и Винсент не пришли вовремя?! Ты хоть понимаешь, к чему это привело?! Девочка была бы искалечена на всю жизнь! Да школу после такого инцидента стоило только закрыть, если мы не способны уберечь детей от них самих! А Зарийский? Если от его раны не избавятся, поползут вопросы, на которые у меня не будет ответа! — Боковым зрением она увидела, как Элиас открыл было рот, чтобы вступиться за друга, но она перекинула свою злость на него куда раньше: — А ты молчи, Симонс! Это так ты стал приглядывать за своими учениками, да? Хорошо? Догляделся? Второкурсницу чуть не изнасиловали, а другой ученик мог лишиться зрения и стать инвалидом!

— А сама куда смотришь? Не выставляй только нас виноватыми! Если по твоему мнению мы не справляемся со своей работой, найди тех, кто сможет совладать с толпой невоспитанных, неуправляемых молодых людей, которые считают себя пупами земли, лучше нас! — сорвался Элиас. Ему надоело выслушивать обвинения в свою сторону, будто только от него зависела безопасность всех учеников. Он, что, должен был приставить к каждому личного стражника?! — У нас не детский сад, а мы не няньки, чтобы сидеть с каждым. У людей в таком возрасте уже должно быть воспитание! Если родители не могут справиться с этой задачей, то детей надо отправлять в армию, а не академию. Если ты хочешь, чтобы мы устроили здесь железную дисциплину, дай мне два дня, я перекрою расписание всех учеников так, что они будут трудиться с утра до ночи без выходных, чтобы у них не оставалось времени и сил на все остальное. А то больно много мы им воли даём, относимся мягко, вот они и распоясались.

У Элиаса был опыт в королевских войсках, он-то выдержит такой темп, как преподаватель, но выдержат ли остальные? Он не оправдывался, не пытался спихнуть вину на директора или родителей, просто чувствовал несправедливость в том, что сейчас обвиняют только их с Йеоном. Что ж, он готов понести наказание и исправить ситуацию, только его методы никому не понравятся.

— Магисса, — сказал он, чуть успокоившись, и присел рядом с ней, — самого страшного не произошло. Примем меры, будем дежурить по очереди на этажах круглыми сутками, введем комендантский час, будем запирать двери учеников на ночь, в город выпускать только по пропускам с твоей подписью. Закроем все неиспользуемые помещения и сад, в конце концов, чтобы они нигде не могли от нас спрятаться. Если они не могут без контроля…

— Исключите меня, — вдруг сказал Генрих, молчавший все время до этого. Он поднял лицо на директора, его правый глаз заметно опух и налился синевой. — Все из-за меня.

Йеон до сего момента стоял с опущенной головой, в отличие от Элиаса прекрасно осознавая свою вину (его ученики на его ученицу вообще-то напали! Быть может, потому он и разговаривает с Нилан в таком тоне), наконец-то поднял голову, но лишь для того, чтобы посмотреть на Генриха. Его холодная рука опустилась на плечо принца и сжала его.

— Генрих, ты-то как раз спас девочку.

— Вот именно! — И казалось, когда Магисса успокоилась, голос Генриха вновь заставил эмоции овладеть ею, но сейчас хотя бы не гневом. — Что бы там у тебя с другими учениками ни произошло, это не ты влез к ней в комнату и не ты сделал то, что пытались сделать они. Ты — будущий король, Генрих, и если ты не будешь знать, что творится в мире через внедрение в этот мир, то как ты, скажи мне, сможешь стать лучше своего отца? Ты своими глазами видишь жестокость и дозволенность богатого народа. Ты сам уже понял, к чему может привести ненависть! Тебе в этом жить, если не узнаешь, как это изменить. Сегодня спас одну судьбу. При водружении короны на твою голову, сколько сможешь спасти жизней еще?

— Магисса, я думаю, речь сейчас не об этом… — осторожно сказал Йеон.

— Именно об этом! — А вот теперь в ней заговорило то, что копилось во время гулянки с этим ублюдком Вильгельмом. — Хочешь исключения, Генрих, заявление на стол. Вот только что потом и с кем может случиться, не окажись ты рядом?

А ведь Магисса еще помнила, кто спас Риз ранее из огня. Сама-то не видела, но она собирала с учеников отчёты. Кто что видел, кто кому помог, видел ли кто поджигателя.

— Но… — возразил Генрих. Он повернул голову к профессору Ридмусу, не знал, было ли известно директору, что Анита приревновала, и именно поэтому подожгла комнату Риз, а теперь ее старший брат попытался навредить. Эта цепь насилия когда-нибудь прервется? — Я думаю, нужно предупредить семью Риз насчёт Ньюманов. Вдруг они на этом не остановятся?

В таком случае они могут забрать Риз из академии, но Генрих сейчас не должен был думать о себе. Он принес несчастья ей, он сам должен держаться от нее подальше. Найдутся другие Аниты с братьями, которые будут недовольны, что принц тесно общается с Риз. Но директор Нилан в чем-то была права: если Генриха не будет рядом, кто поможет?

Опустив голову обратно, Генри снова замолчал. Ему нужно было решить, что делать с ещё одной вещью — он сорвался, и его это пугало. Но обсудить это с профессорами… Обхватив голову, он поставил локти на стол.

— Уже начал думать правильно. — Хотя по интонации Магиссы было ощуниение, что она сказала: «И без тебя поняли, ушлёпок!» Но, честно, так она не считала. Поднявшись из-за стола, она посмотрела на своих деканов и сказала: — С вами я разберусь позже. Йеон, помимо еще одного выговора, получишь от меня дополнительную работу. Элиас… — Она строго взглянула на своего второго декана, но если Ридмус не доследил за своими учениками, то остывшая Магисса поняла, что припечь-то Симонсу нечего. — Идешь со мной. По пути будешь слать письма родителям этих господ.

И директор вышла к ждущим её снаружи ученикам.

Когда фурия покинула столовую, Ридмус наконец-то мог спокойно вздохнуть. Его рука всё еще лежала на плече Генри, но она будто стала тяжелее — Йеон напрягся от всего этого, и теперь он мог это показать, хотя перед учеником не имел права. Может, просто верил, что Генрих его поймёт?

— Действительно, — прошептал он, обратившись к нему, — забудь об уходе из школы. Это тебе ничего не даст. Только будешь скучать по друзьям и думать, что может произойти, пока тебя не будет, не говоря уже о том, что ты обрекаешь себя на жизнь рядом с отцом.

Ридмусу за время общения с Вильгельмом хватило ума понять, что отношения у них не просто испорчены. Судя по ненормальным словам короля, он даже имел зуб на собственного сына!

— Дело в другом, — прошептал Генрих. Он слышал, как ушли директор и профессор Симонс, но все ещё не решался поделиться с профессором Ридмусом своими переживаниями. Хотя кто лучше него поймет все то, что на душе у того, кто боится стать монстром? — Там, в комнате, — тихо начал он, — в меня будто кто-то вселился. Я мог убить подонков. Я хотел этого. Мой рассудок словно отключился, и я смог прийти в себя, только когда услышал крик Винса. Что если в следующий раз я действительно кому-нибудь наврежу?

Руки Генри опять затряслись, и он сцепил их в замок, положив на стол. Костяшки, которые он разбил о защиту Метрика Ньюмана, саднили от боли. Теперь ему точно нужно обратиться к лекарю, чтобы его подлатали, иначе Риз будет опять на него сердиться. Только вот к Риз ему лучше больше не приближаться. С ним ей опаснее, чем без него. Попросит Винсента приглядывать за ней или Роберта опять поставить защиту.

— Я не хочу пойти по той же дороге, что и он, — уже почти неслышно говорил Генри, хотя острый слух вампира все равно улавливал его слова. Уточнять было не нужно, о ком шла речь. А произносить имя короля вслух или, тем более, называть его отцом, у Генри язык не повернется сейчас.

Йеон выслушал своего ученика очень внимательно, а потом сел за стол рядом с ним, почти соприкасаясь плечами. Он понимал его, понимал, как никто другой, но, в отличие от Ридмуса, у Генриха было преимущество — он не являлся монстром по крови.

— То, что есть в твоём отце, не передаётся по крови, Генрих, — прошептал он, давая парню время на обдумывание слов. — Ярость, злость, ненависть и другие отвратительные черты не передаются от отца к сыну. Это не генетическое заболевание. Это то, что мы приобретаем через своё окружение. То, что ты есть сейчас, я с уверенностью могу сказать, никогда не превратится в Вильгельма.

Ридмус встал, касанием плеча прося Генриха его подождать, отошёл. Он прошёл в буфет, зашёл за стойку, а там в кладовую. Ему не составило труда найти спрятанного в прохладном месте молока, которое он вытащил, разлил в две кружки и вернулся за стол, двигая одну к ученику.

— Что же касается твоей ярости, то она пройдёт, Генри. Сейчас ты юн — в тебе кипят все эмоции, которые есть в обычном человеке. Просто испытываешь ты их во сто крат сильнее. Ярость, эгоизм, счастье, любовь… Но не научившись их контролировать, ты не сможешь их подчинить. То, что ты испытал, видя зло, естественно. Это был твой первый опыт, малыш, нет ничего постыдного в том, что ты не смог это обуздать.

Ведь сам Ридмус всегда помнил Генри как мальчика сдержанного и всё время скучающего. Если это и правда была первая вспышка ярости, не знающий такого чувства организм был полностью им захвачен.

— Ты не видел зла к другому человеку, но поступил так, как должен поступить король. Как должен поступить мужчина — ты встал на защиту. То, как ты будешь в будущем справляться со злом, зависит лишь от твоего выбора.

И лишь после этих слов Йеон наконец-то глотнул молока, хотя то не принесло ему ни радости, ни вкуса, ни насыщения.

Генрих долго осмысливал слова профессора Ридмуса. Он молча пил молоко, успокаивался и принимал решения. Может, это и правда ничего не значило, но пока Генри сам себя боялся, к Риз он не подойдёт.

— Спасибо, профессор Ридмус, — сказал Генрих. — Кто бы что ни говорил, вы хороший преподаватель. Я горжусь тем, что учусь у вас.

***

На утро вся академия гудела о драке. Никто толком не знал, что произошло, но все высказывали свои предположения, поэтому эта история обросла множеством подробностей вплоть до таких сумасбродных, что принц просто так избил двух парней, чтобы покрасоваться перед подружкой.

— Генри, ну ты-то хоть расскажешь мне, что там произошло? — спросила Ева, когда завалилась к нему и Винсу в комнату. Она колдовала над его лицом со своей косметикой, стараясь скрыть огромный фингал под глазом.

— Ай, осторожнее, — капризничал Генри, лишь бы не отвечать на вопрос.

— А вот надо было к целителю сходить, хотя… — Она скосила глаза на Винсента. Над ним как раз поработал целитель, только вот… шрам, рассекающий все лицо, останется с ним навсегда. Она вернулась глазами к Генри. — Плохие у нас целители.

— Это потому, что профессор Ридмус коснулся раны черной магией, — ответил Винсент, видя, как бегло его осмотрела Ева. Он смутился и повернулся так, чтобы к ней и другу была повернута лишь здоровая часть лица. — Уж не знаю, что он там со мной делал, но наверняка сделал это нарочно!

Ненависть к Йеону только укрепилась, потому что Винсент не мог отделаться от мыслей, что профессор Ридмус специально сделал так, чтобы остался шрам — он-то в пылу боли не понимал, что с ним делают. Нравился ли он себе после этого? Кончено нет! Он как взглянул на себя в зеркало, чуть в обморок не упал!

— Боюсь представить, что скажет матушка, увидя меня, — прошептал с грустью Винс. Зарийские лицом тоже, можно сказать, торговали. С кем хочется иметь дело? С парнем, который выглядит как несостоявшийся боец в драках в подворотне? Или с чистеньким красивым юношей? — Черт, подниму все связи, но урою семью Ньюман! Сначала пожар, теперь еще и это!

— Тебе просто нужно придумать легенду получше, чем «получил шрам в школьной драке», — по-доброму поддел Генрих. Он ни в коем случае не хотел обидеть Винсента, а наоборот, помочь ему свыкнуться и сжиться с новой внешностью. Не так уж и сильно его испортил этот шрам, позже организм сам зарубцует его ещё больше. Конечно, совсем он не исчезнет, но станет менее заметным. — Посмотри на Симонса, у него тоже шрамы на лице, а вспомни, как мы его в городе у булочницы видели. Мужик не унывает.

— Профессор Ридмус помог остановить кровь. — Ева сама не знала, почему продолжала защищать Йеона. Она ведь тоже подумала сначала, что он что-то хотел сделать с Винсом, что-то страшное. Может, ей было стыдно за эти мысли, вот она и пыталась хоть как-то загладить вину. — Он хотел как лучше. Не шевелись.

Закончив с лицом Генриха, она оценила свою работу. Ей не понравилось. Его тон кожи был темнее, чем у Евы, поэтому смотрелось не очень естественно. Хотя все лучше, чем ходить с огромным синяком. Закрыв все баночки, она оставила Генри разглядывать отражение, а сама подсела к Винсу на кровать специально с той стороны, где был шрам.

— Эй, это ничего не меняет, — шепнула Ева, осторожно касаясь его щеки, но сам шрам не трогала, боясь причинить боль. Но, черт возьми, она тоже использует все влияние своей семьи, чтобы уничтожить семьи тех, кто виноват в этом! Зачем они вообще полезли в драку ради Медной?! Ева злилась и на нее тоже.

— Это меняет многое, — буркнул Винс, убрав от своего лица руки Евы. — А ты, — обратился он уже к Генриху, — не сравнивай меня с воякой! Я барон, а не шпана дворовая! Матушка будет расстроена, отец будет в ярости! А всё потому, что ты полез к той, к кому вообще лезть был не должен!

Хоть сейчас Винсент и думал так, как думала Ева, он не имел в виду именно этот случай, а день, с которого всё началось. Когда они оба встретили Медную, привязанную к дереву. Винсент вскочил с кровати и подошел к зеркалу, грубо отталкивая Генри и заглядывая в него сам. «Уродец. Одна часть лица просто уродская! И как с этим жить?!»

— Черт возьми, — прошипел он и вернулся на кровать. Возможно, придётся по утрам тоже пользоваться косметикой. Но шрам он будет скрывать всеми доступными способами! Винсент очень любил свои волосы, но сейчас опаленные концы совершенно не волновали его. — Теперь еще и комендантский час из-за этого дерьма будет! В город запреты! И дежурство в корпусе! Я теперь из-за этой «бедняжки» со своей девушкой сексом заняться не могу!

Винс сейчас явно был не в себе, и Ева не винила его за это. Ее слова не доходили до него сейчас, но для нее этот шрам правда ничего не значил, любить меньше она его не станет. Просто взяв его за руку в качестве поддержки, она ополчилась вместе с ним против Генри:

— Я ведь предупреждала, что до добра твое увлечение не доведет!

— Да все, все! — прервал их Генрих, вскакивая с кресла. — Теперь я буду держаться от нее подальше. Довольны?

Конечно, это было не из-за их слов, а из-за собственных переживаний. Он отвернулся к окну и хмуро уставился на капли дождя на стекле. Ему было жаль, что Винсент пострадал, но если бы ему позволили вернуться в прошлое, он сделал бы все тоже самое. Только во второй раз постарался бы не терять контроль. Может, и драка развернулась бы другим образом.

— А вы, я уверен, найдете способ обойти все запреты, — буркнул Генри, а затем вдруг засобирался на выход. — Мне нужно встретиться с Робертом. Если так хотите заняться сексом, делайте это сейчас. В ближайшее время я не намерен возвращаться.

Его обижало то, что друзья были настроены против него. Хотя было за что. И все равно сейчас с ними такими находиться в одной комнате было невыносимо. Да и он хотел попросить Роба опять сделать эту его защиту для Риз.

Винсент мрачно посмотрел в спину уходящего друга и вздохнул. Кажется, увидев, что зол сейчас был не только он, и было, за что, Зарийский постарался взять себя в руки и сжал крепче ладонь Евы пальцами.

— Прости, — прошептал он. Секса сейчас точно не будет, но и отталкивать от себя Еву он не собирался своим поведением. — Я знаю, ты хочешь меня поддержать. Я это очень ценю.

Повернувшись к ней, но не смотря в глаза, будто еще стыдясь своего лица, он боднул ее мягко в подбородок и как бы заставил погладить макушку опаленных волос, Винсент прижался носом к шее и еще раз вздохнул, но на этот раз вбирая аромат её духов.

Стало легче. И, честно признать-то, Винсент больше думал о чувствах родителей, а не о том, как он выглядит. Мать души в нём не чаяла, у неё будет истерика, а отец будет искать лекарей, которые способны избавить человека от шрама.

— Прости, но, хоть мы и хотели сходить в город, у меня нет желания сегодня покидать академию.

— Я все понимаю, — прошептала Ева и провела ладонью по волосам Винса. Гарью уже не пахло, но жёсткие кончики ощущались под пальцами. Когда он немного успокоится, Ева предложит ему подравнять прическу, тем более ей нравилось, как он постригся — лучше, чем просто длинные волосы, какие у него были три года назад.

Если ему легче прятать лицо сейчас, Ева позволит. Все равно долго он скрываться не сможет. Она потянула Винса на себя, продолжая придерживать голову у шеи, и улеглась вместе с ним на кровать.

— Тебе не за что извиняться. Сходим в другой раз, — приговаривала она, крепче обнимая Винса и продолжая гладить волосы. — Не могут же совсем отменить походы в город. Все наладится, целый год такая ерунда твориться не будет. По крайней мере, я надеюсь на это. В крайнем случае мы всегда найдем выход, я напишу матери, а уж она тут такой разнос устроит.

Глупости говорила, но все знали, что они никогда не смирятся, если их права начнут ущемлять. На медных и серебряных, даже на золотых было пофиг, а вот бриллиантовая четверка взбунтуется. Как минимум Ева не оставит в покое профессоров, пока все не будет так, как ей захочется. Она ведь не кто-нибудь, а Хемстел-Кронис! Эти имена многое значат.

Замолчав, она просто обняла Винсента и поцеловала в макушку. Будет лежать с ним, просто находиться рядом, пока он не придет в норму.

Винсент ей был так благодарен за это. За то, что она была рядом. За то, что понимала, что он хотел помолчать, и не пыталась его разговорить. Она всегда была такой. Своенравной капризницей, которая хочет слишком много! Но когда она видела настоящую боль другого; когда она видела, что её проблемы стояли намного ниже, Ева давила шею своей гордости и помогала, делая всё, что может. С Винсом она всегда знала, что ему может помочь.

Если бы она не совершила ту ошибку… Если бы Винсент тогда не опоздал… Не было бы уже этой школы, а были лишь они, уже бы успели узаконить свои отношения и трудились бы во благо своей одной уже большой семьи.

Но что сделано, то сделано, и они были всё еще двое, которые в скором времени всё равно станут одним целым. Только теперь уже без еще одного существа.

Винсент закрыл глаза и позволил быть себе жертвой. Он лежал на её груди, нюхал запах духов, которые не имели копии — её личные. Они никогда не менялись… Менялись… С каждым годом они смешивались с запахом Евы, а та взрослела. И запах маленькой девочки уже давно стал меняться на что-то более терпкое, на что-то более… взрослое. Ева уже была женщиной. И она могла принадлежат лишь одному человеку — Винсенту. Объединение еще одной семьи превратит их в нечто более опасное и богатое, чем семья Скайфорд — это факт. И, если подумать, они ведь могут потом попытаться свергнуть короля — если Винсент и Ева поженятся, у них будет достаточно власти благодаря этому браку.

Они смогут… свергнуть Вильгельма… для Генриха. И Роберт стал бы его первым советником, и тогда уже бриллиантовая четвёрка станет неубиваемым единым целым. И путь они свой будут проходить вместе.

Какие, казалось бы, глупые мечты. Но ведь это всё могло стать явью. Отчего такие мысли посетили Винсента — он не знал, но отчего-то же посетили. И они точно были неспроста. Винс редко о чем-то думал просто так — не любил тратить мысли попусту.

Но таким грандиозным планом, который бы спас его увядающее королевство, он делиться пока не рисковал.

***

В комнате Роберта не оказалось, а Генриху меньше всего сейчас хотелось гулять по академии и выслушивать грязные сплетни, спиной ощущать, как все взгляды направлены на него. Будто впервые переступил порог академии. Это злило Генри ещё больше. Он за прошлый год добился того, чтобы снизить внимание к своей персоне настолько, что это перестало беспокоить, а сегодня он снова стал новостью номер один и любимым предметом для обсуждения. Раздражало.

Узнав у соседа Роберта, что друг отправился в библиотеку, Генри поник ещё больше. Библиотека находилась на другом конце академии, по дороге помимо жаждущих новых сплетен студентов, он мог встретить ещё и короля. Или Риз. Но его цель была очень важной, и медлить он не хотел.

И как на зло Генрих встретил всё-таки Риз. «Меньше надо было думать о ней!» — отругал он себя. Увидев ее на другом конце коридора, выходящей из столовой в компании Айки Мольтер, Генри остановился. Ещё была надежда, что она свернёт в дверь, которая вела на улицу, но там был такой сильный ливень, что вряд ли кто-то захотел бы прогуляться. Но как ему хотелось подойти и обнять ее, поцеловать на глазах у всех. Пусть хоть сам король увидит это! Он сжал кулаки, чтобы боль в них напомнила ему, почему этого делать не стоит. По крайней мере, она выглядела спокойной, наконец-то у нее появилась подруга, пусть ему и не нравилось, что она общается с принцессой, которая по каким-то причинам скрывает свою личность. Но ему было достаточно видеть ее в добром здравии, о большем он и просить не должен. Устремив хмурый взгляд на нее, он медленно пошел навстречу с четким намерением пройти мимо.

Но не тут-то было. Увидев Генри, Риз что-то нашептала Айке и бросилась к нему навстречу, но не обняла или что могло показаться на первый взгляд. Она была обеспокоена тем, что произошло, но именно из-за самого принца.

— Генри! — вскликнула она. — Я так и не смогла с тобой увидеться… Как ты? Я… Ты… — Она хотела спросить, как его самочувствие; она хотела броситься к ногам за то, что он спас её от самого страшного. Она не знала, как, но принц будто чувствовал, что Риз необходима была помощь. И вновь этот рыжий принц без коня пришел ей на выручку. — Генри… спасибо тебе…

— Добрый день, — учтиво произнесла подошедшая Айка, хотя не сказать, что ее взгляд был таковым. Она вроде и наигранно продемонстрировала ему вежливость, вроде и нет. Айка играла роль пока что наблюдателя, и еще в столовой она хотела с ним поболтать, если бы не профессор фехтования. Это было скорее инстинктом — прибиться к компании, которая подходила по статусу. Тут подходил ей лишь Генрих. Это не значило, что Айка гонялась за ним и за его дружбой. Ей просто было интересно, что представляел из себя принц королевства, с которым в будущем ей придётся контактировать, как правительнице. — Все только и знали, что вас обсуждать. Но мало кто знает о причине героического спасения невинной дамы.

Риз же эти слова не обидели, на что могло указать то, как она легонько толкнула принцессу локтем. А они и правда успели хорошо спеться.

— Я поступил так, как любой другой порядочный человек на моем месте, — больше для Айки ответил Генрих. На Риз он старался даже не смотреть, будто потерял всякий интерес к ней. Но руки, которые он убрал за спину, снова начали кровоточить под повязками. — Прошу прощения, мисс Мольтер, но я немного спешу. Если пожелаете, можем поговорить позже.

Только это «позже» он планировал отсрочить на максимальный срок. Пока есть такая возможность в выходные, Генри хотел побыть подальше от других учеников, понять себя и что ему делать дальше. В крайнем случае он хотел напроситься отрабатывать практику по магии к профессору Ридмусу, если у него нет срочных дел. Ещё один разговор с ним очень помог бы.

Бросив всё-таки на Риз взгляд, он хмуро свёл брови и сделал шаг в попытке сбежать. Именно на побег сейчас это и походило.

— Генри…

Но он лишь прошёл мимо, удостоив её одним только взглядом. После того, что услышала от Риз Айка, она и сама поразилась тому, как холоден (черт, да этот холод даже был ощутим) был сейчас принц! Обе девушки стояли и в шоке смотрели на то, как уходил от них Генрих.

— Я… я не понимаю, — мягко говоря, в шоке сказала Раз, наблюдая за его удаляющейся спиной. — Я что-то сделала не так

— Ты с ним говорила после этого? — так же удивлённо стояла Айка.

— Ну… Нет. Ночью я была немного… не в форме, утром спала. Это первый раз…

— Мисс Силен, мисс Мольтер…

Девушки обернулись, встречаясь взглядом с только что выплывшей из ниоткуда фигуре декана факультета жрецов. Профессор Кир с улыбкой обвел взглядом дам, будто не замечая их изумления по отношению к Генриху. А когда обе немного встрепенулись, то склонили головы перед профессором.

— Доброго дня, профессор Кир, — без улыбки сказала Айка.

— Мисс Силен, простите за неудобство, но вы меняетесь местами с мисс Уизер.

— Мы будем делить комнату? — на всякий случай уточнила Айка. Они переглянулись с Риз, но никто, кончено, не выказал своего недовольства. Потому что его просто не было. Айке очень не нравилась высокомерная дрань, её соседка, но принцессой она была за пределами школы, что уже успела понять за эти сутки.

— Верно. Это приказ директора.

Ещё раз переглянулись, убеждаясь, что действительно, никто не был против такого решения. На удивление, монах больше не собирался продолжать с ними диалог и просто покинул общество девушек, с почтением склонив голову перед ними, как перед дамами.

Только скрывшись за дверью в столовой, Генрих смог расслабить все мышцы. Он повалился на ближайший стул и готов был разбить лоб об стол. Уже не надеялся, что его никто не увидит, но главное, чтобы Риз не пошла за ним следом. Он слышал, что ее кто-то окликнул, поэтому у него было несколько минут, чтобы отдышаться. Сердце, как загнанный зверь, рвалось обратно, просило прижать к себе Риз, сказать, что все будет хорошо, больше ее никто не обидит. Но мог обидеть он, и только это его останавливало. Сейчас, как и Винс, он мечтал, чтобы тот день, когда они встретили привязанную к дереву девушку, никогда не наступал. Тогда бы он не знал, не замечал, и его дни проходили бы в скуке.

С тяжёлым сердцем Генрих заставил себя идти дальше под пристальные взгляды очевидцев его странного поведения. Пусть думают, что он сошел с ума, как отец, было уже плевать. Он сконцентрировался на одной задаче, которую ему нужно выполнить, остальное волновать не должно.

Роберт нашелся за книжками по целительству, и Генри просто упал перед ним на стул, как парой минут назад в столовой. Только в этот раз он всё-таки положил голову на стол, позволяя себе чуть больше страданий.

— И что это означает? — спросил Роб, не отрываясь от книги, но ответа не получил. После минутной паузы Роберт всё-таки отложил учебники в сторону и потыкал Генриха. — Давай сюда руки. Ты ведь за этим пришел?

Не поднимаясь со стола, Генри вытянул руки к Роберту. Тот его ещё в первый раз предупреждал, что пока целительство даётся с трудом, но Генри было не жалко дать ему попрактиковаться. Хуже он точно не сделает.

— Мисс Силен тебя опять избегает? — спросил Роб, принимаясь за дело.

— Нет, теперь наоборот. Мне нельзя к ней приближаться, — буркнул Генрих и все же повернул голову, ставя подбородок на стол. — Ты поставишь на нее свою защиту опять?

— Я-то поставлю… — Роберт вздохнул. Не понимал он, вот честно, о чем и доложил Генриху: — Не понимаю я тебя. То ты бегаешь за ней, когда она от тебя пытается отделаться. А что теперь? Как сказал бы Винсент, сейчас самое время брать быка за рога, пока она благодарна тебе за спасение.

— Все не так просто, — вздохнул Генри, чувствуя, как что-то защекотало руки, выпрямился и облокотился на спинку кресла. — Поймёшь, когда влюбишься.

— То есть ты признаешь, что любишь ее?

Генрих ничего не ответил.