Агентство "Энигма"

Глава 2 Убийцы и палачи

Мадьяров вернулся буквально через полчаса уставший и недовольный.

— Идём! — скомандовал он мне в привычной ему манере.

Прислугу держали в гостиной на первом этаже, а допрос проводили с каждым по отдельности в соседней комнате.Ворвавшись в гостиную, начальник ищеек обвёл безумным взглядом собравшихся и прорычал:

— Значит, так! Я точно знаю что похититель драгоценностей и убийца находится в этой комнате. Но раз он не желает сознаваться, придётся пойти на крайние меры. Я позволю духовнику провести допрос с пристрастием, вывернув наружу все ваши секреты, но не ручаюсь, что после этого вы останетесь прежними, — Мадьяров тыкнул в меня пальцем и продолжил. — Вот этот человек нужен мне для того, чтобы попытаться привести вас в чувство после серьёзной беседы, но я бы не стал возлагать на него слишком большие надежды. Если продолжите упорствовать, ваше сознание не удастся вернуть обратно даже самому искусному целителю.

Сыщик замолчал, давая присутствующим время, чтобы хорошенько осмыслить его слова, а затем выбрал первую жертву. Ей стала кухарка. Очевидно, Мадьяров придерживался версии, что кражу совершил кто-то из тех, кто покидал особняк, а потому начал с главных подозреваемых.

— Ида Витольдовна, прошу! — указал сыщик на дверь.

На трясущихся ногах женщина проследовала за нами в комнату, где нас дожидался один из бойцов службы безопасности. Одного взгляда на него женщине хватило, чтобы впасть в отчаяние.

— Не губите, ваша милость! — взмолилась кухарка, упав на колени. — Не трогала я этот палаш окаянный! Видать — видала. Как его не видать, когда он на стене висел за спиной у Павла Леонидовича? А в кабинете я у него бывала часто. Вы не подумайте ничего дурного, я только по рабочим вопросам приходила, чтобы отчитаться о расходах и подать информацию обо всём, чего не хватает из продуктов. Павел Леонидович любил порядок во всём, особенно в отчётах. Но трогать — я и пальцем не прикасалась.

— Как же он тогда исчез?

— Откуда мне знать? Я целыми днями на кухне торчу. Если не готовлю. То посуду мою и убираюсь. Голову поднять некогда, не то, что за драгоценностями охотиться. Да и убивать у меня в мыслях не было. Вы хоть изучите мою биографию, тогда поймёте с какой нищеты меня Павел Алексеевич вытащил. Что же, мне теперь обратно в свои трущобы возвращаться и за гроши пахать?

Да, Галецкие платили своим работникам хорошо даже по меркам Яра-на-Светлице. Помимо того, что работники жили у них в отдельном крыле для прислуги, они ещё и питались за счёт хозяев дома, а также получали небольшую сумму на руки. В пересчёте на чистые деньги выходило шестьдесят-семьдесят тысяч, что было даже больше, чем я получал на «скорой».

Я чувствовал как волнуется Ида Витольдовна и подавил мимолётное желание призвать целительную волну, чтобы успокоить её. Не сейчас. Я понимаю, что она взволнована, её сердцебиение участилось, а давление повысилось, но если вмешаться, можно свести к нулю весь смысл допроса.

И тут у меня появилась идея. Получается, что целитель — превосходный детектор лжи. Мне достаточно запустить диагностику и с помощью целительского зрения следить за изменением состояния допрашиваемого. Да, пусть он взволнован и испытывает стресс, учащённый пульс, дыхание и повышенное давление можно объяснить, но когда человек говорит правду, оно не меняется. А если врёт — оно будет пускаться в галоп и бить новые рекорды. Это физиология, и от неё тяжело отвертеться, если не учиться контролировать себя, а я не думаю, что злоумышленник не из числа профи.

— Кирилл Витальевич, нужно поговорить с глазу на глаз, — перебил я разговор. — Это срочно.

Мадьяров нехотя вышел со мной сначала в гостиную, привлекая к себе взгляды прислуги, а затем и в коридор. Я коротко изложил ему свою идею, и сыщик согласился попробовать. А почему нет, если других легальных способов у нас нет? За использование духовника без разрешения по голове не погладят никого. Да и этическая сторона вопроса откровенно хромает.

— Выходит, ты можешь справиться лучше всякого ментального давления? — поинтересовался Кирилл Витальевич.

— Духовник может заставить человека говорить правду, а я в силах лишь определить лжёт человек или нет, и уже исходя из этого продолжать допрос.

— Сгодится!

Мы вернулись обратно, и по моей просьбе Мадьяров начал с обычных вопросов: попросил описать обычный рабочий день, какие блюда Ида Витольдовна готовила чаще всего, а затем спросил о неприятностях, которые случались на кухне. Уже тут на одном из этапов кухарка заметно занервничала, и это вызывало подозрения. Учитывая, что Алексей Павлович был отравлен, а сделать это с помощью еды проще всего, её нужно было допросить особо тщательно.

— Иногда бывают случаи, когда я забываю приготовить что-то, и еда пропадает. А ну, попробуй наготовить на целую ораву: три члена семьи, дворецкий, водитель, охранник, дворник, я и горничная. Только и делаешь, что готовишь с утра до вечера, вот голова и не соображает ничего.

— И часто у вас такое бывало?

— Часто, — призналась женщина, бросив испуганный взгляд на духовника.

Следующие десять минут допроса прошли безрезультатно. Единственное, что нам удалось выяснить — это то, что кухарка скрывала испорченные продукты, а Галецкий не особо следил за их расходом. К концу беседы женщина настолько переволновалась, что потеряла сознание, а мне пришлось приводить её в чувство. Мадьяров распорядился вывести женщину из комнаты, а её вид произвёл дополнительный эффект на остальных.

Входя в комнату для допроса, водитель морально был готов ко всему. Он отвечал односложно и держался крепко, но и его нам удалось разговорить.

— Да, иногда я продавал энергию из аккумуляторов, когда выезжал в город. Идея пришла не сразу, а после случая, когда один такой денежный мешок заглох и попросил меня поделиться энергией, чтобы ему доехать до дома. Я тогда в благодарность получил пять тысяч и задумался о прибыльности этого дела. А что? Машина всё равно может целый час простоять, а то и два. За это время я договаривался о подзарядке с кем-нибудь из окружающих и мог получить до семисот рублей. Да, копейки, но за месяц у меня стабильно выходило около десяти тысяч, а иногда и больше.

Причастность к убийству Галецких и краже драгоценности он категорически отрицал, а я чувствовал, что он не врёт. Пусть мужчина мог держать себя в руках лучше кухарки, но его поведение не могло от меня укрыться.

— И что мы имеем по факту допроса главных подозреваемых? — решил подвести итоги Мадьяров. — Бестолковую кухарку и вороватого водителя, который продаёт электроэнергию налево. Да, Галецким нужно внимательнее отнестись к подбору персонала, но главной проблемы мы так и не решили.

— Думаю, следующим нужно допросить дворецкого. Так, по классике. Но опять же, не стоит исключать Изюмина и человека, о существовании которого мы можем не знать.

— Что ещё за классика? — смутился Кирилл Витальевич, а я лишь отмахнулся. Что я, виноват, что здесь не было волны книг, где убийцей непременно оказывался дворецкий? — Ладно, давай продолжать допрос. Но ты сам понимаешь насколько у нас мало шансов без реального духовника.

— Пожар, Кирилл Витальевич! — закричал один из бойцов ищеек, ворвавшись в допросную.

— Так возьмите повелителя стихий и потушите! — распорядился сыщик.

— Там здорово полыхает, весь второй этаж в огне. Нужно эвакуировать всех из здания.

Мадьяров выругался, но решил пойти и лично оценить масштаб проблемы. Оказалось, что с лестничного пролёта дым дошёл через коридор в гостиную и подбирался к нашей комнате. Прокашлявшись, Кирилл Витальевич дал добро на эвакуацию.

— Смотреть за ними в оба, чтобы ни одна душа не улизнула!

В общей суматохе сделать это оказалось не так-то и просто. Даже просто выбраться из горящего дома, чтобы не надышаться угарного газа, было непростой задачей. Я нисколько не удивился, когда оказалось, что из особняка Галецких мы выбрались не все.

— Павлов, проверь состояние людей! — скомандовал Мадьяров, будто я занимался не этим делом. Хотя, откуда ему знать, ведь он не следит внутренним зрением за моими действиями. Сейчас начальнику ищеек нужно смотреть в оба за своими подчинёнными и подозреваемыми.

— А где Дима Белкин? Мы Димочку потеряли! — спохватилась Ида Витольдовна. — Наверняка он бросился тушить пожар, он ведь всегда был таким ответственным!

— Не думаю, что сейчас он занимается тушением пожара, — отозвался Кирилл Витальевич, обернувшись на горящий особняк.

— Анна Павловна, а в вашем доме был чёрный ход? Куда он вёл? — поинтересовался я у девушки. Если такой ход был, наверняка охранник должен был о нём знать.

— Разумеется! Он шёл под землёй и выходил у самого края нашего участка на другой стороне двора.

— Кирилл Витальевич, составите мне компанию? Думаю, я знаю куда направился Белкин, но мне понадобится ваша помощь.

— Едем! — распорядился Мадьяров. Мы взяли с собой водителя и духовника и выехали на соседнюю улицу чтобы поискать следы.

— Вот он! — закричал я, увидев бегщего впереди мужчину.

Заметив машину, он попытался перепрыгнуть через забор и скрыться на территории соседнего особняка, но на его беду заборы здесь были высокими, поэтому сделать это быстро ему не удалось, а потом беглеца достала ментальная атака духовника.

— Не двигаться! — приказал ему боец службы безопасности, и Белкин безвольно повис на руках. Ещё минута ментальной атаки, и сопротивление было окончательно сломлено.

Беглеца доставили в особняк, где уже потушили пожар. Несмотря на усилия повелителя стихий, практически весь второй этаж выгорел, часть первого этажа здорово пострадала, а в комнатах ещё витал запах гари. Нам приходилось располагаться в гостиной, одной из уцелевших комнат. Помимо меня и начальника ищеек здесь были только духовник, Белкин и Анна Галецкая.

— Рассказывай! — приказал Мадьяров, и его слова подействовали эффективнее дара духовника.

— Это я устроил пожар, чтобы сбежать, — признался мужчина.

— Зачем ты это сделал?

— У меня не было иного пути. Вы бы вычислили меня во время допроса. Я это сразу понял, поэтому, когда прислугу начали собирать для допроса, оставил включённым утюг и поставил его так, чтобы непременно случился пожар. Во время общей суматохи мне удалось улизнуть и уйти через чёрный ход. Мой план почти сработал. Ещё бы пару минут, и вы бы меня не нашли.

— Зачем ты украл палаш и убил Галецких? — продолжал допрос начальник ищеек.

— Я был рядом с Павлом Леонидовичем, когда ему пришло письмо от этого мальчишки, потомка фон Валентайна. Я всегда был рядом, потому как у Галецкого было много врагов. Да, конкуренты не раз замышляли устранить этого человека, но к моему счастью, боялись делать это открыто, памятуя о связях Павла Алексеевича.

— А тебя, значит, это не остановило? — нахмурился Мадьяров. — Ты ведь должен был понимать, что имперские ищейки перетряхнут весь мир, но найдут убийцу Галецкого.

— А я его и не убивал, он сам умер от сердечного приступа, и это чистая правда. Можете хоть до смерти меня запытать духовниками, но вам не получить иного ответа. Я всего лишь не стал звать целителей и дал старику умереть.

— И ты решил втихую свистнуть палаш, — заметил Кирилл Витальевич. — Неужели ты думал, что сможешь так легко его продать?

— Сам по себе трофейный палаш с ножнами можно было продать за два с половиной миллиона в частную коллекцию, что не особо большие деньги. Да, я мог бы заработать столько же за три года, но для начала их нужно прожить, что со смертью Галецкого было бы непросто. Я понимал, что конкуренты наверняка набросятся на его бизнес и попытаются урвать лакомый кусок, а Алексей Павлович не из тех людей, кто сможет железной рукой уберечь дело отца от этих хищников. Меня могли попросту прикончить вместе с ним во время покушения. Тогда я решил взять судьбу в свои руки и написал второе письмо, в котором напомнил о проклятии и добавил угроз, в надежде, что Галецкий-младший захочет избавиться от палаша и поручит это дело мне.

— Но что-то пошло не так, верно? — надавил Мадьяров.

— Он действительно хотел избавиться от палаша, но не продать или уничтожить, а передать его в музей. И тогда я понял, что нужно действовать, если не хочу потерять шанс на безбедную жизнь.

— Подумать только! Совершить кражу и два убийства ради каких-то двух с половиной миллионов рублей… — пробормотал сыщик. — Это уму не постижимо, насколько низко может упасть человек.

— Соль не столько в этом трофее, сколько в его содержимом. Была у него и ещё одна тайна. В ножнах скрывался тайник с кодами от сейфов Галецкого, разбросанных по всей губернии. Старик невероятно дорожил своими деньгами и боялся, что их отнимут. Именно поэтому почти все сбережения он хранил либо в надёжных банках, либо в сейфах. Один раз мне удалось подсмотреть где находится его сейф в особняке, где лежали драгоценности и наличные, а там оказалась довольно крупная сумма. Павел Леонидович не доверял даже собственным детям, поэтому я готов поспорить, что о существовании многих из его тайников никому не было известно. И тогда я решил выкрасть палаш с ножнами и разгадать секреты с шифрами. Этих денег наверняка хватило бы, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь.

Когда Белкин закончил говорить, в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипываниями Анны Павловны.

— Кстати, раз уж я выдал тайну с сейфами и кодами, мне полагается помилование, или хотя бы смягчение срока?

— Может, тебе ещё и орден дать? — вспылил Мадьяров, подскочив со стола.

Охранник улыбнулся, а в следующее мгновение прозвучали выстрелы, стерев довольную ухмылку с его лица. Стреляла Анна. Выхватив из сумочки крошечный дамский пистолет, девушка дважды нажала на спусковой крючок, отправляя на тот свет убийцу отца и брата.

— Зачем? — простонал Мадьяров. — Он бы сгнил на рудниках, и каждый день своей никчёмной жизни жалел бы о содеянном.

— Он получил ту награду, которую заслужил, — на удивление твёрдо произнесла Галецкая. — Можете меня арестовать за убийство этого подонка, если вам будет так угодно.

— Вот ещё! — нахохлился Кирилл Витальевич и ненадолго задумался. — Белкин был убит при нападении на сотрудника службы имперской безопасности во время допроса. Это всё, что я могу сделать для вас в память о доброте вашего отца и брата.

Мадьяров повернулся ко мне и посмотрел в глаза.

— Надеюсь, это не затронет ваши моральные принципы, господин Павлов? Какая разница кто виноват в смерти этого убийцы — девушка, не справившаяся со своими эмоциями из-за утраты близких, или начальник службы безопасности, который превысил свои полномочия?

— Вы ставите меня перед сложным моральным выбором, но я склоняюсь к тому, что моя задача — вычислить преступника, а что делать с ним дальше — это уже ваши проблемы и ваша зона ответственности, — ответил я и вышел из комнаты. Я понимал мотивы и чувства всех участников ситуации, но оставаться там всё равно не хотелось. Слишком уж часто мне приходилось видеть смерть и сражаться с ней за пациентов, чтобы принимать её вот так легко.

Было уже утро, когда история с трофеем Галецких подошла к концу. Лучи весеннего солнца поднялись из-за горизонта, поскользили по тихой глади Светлицы, робко коснулись покрытой инеем крыши и перепрыгнули дальше.

Я стоял возле машины, ожидая, что Мадьяров даст мне водителя, чтобы отвезти домой. По-хорошему, всего через час я должен был выходить на смену, но Басов уже побывал на станции и сообщил мне по телефону, что медицинская коллегия подтвердила ранее выданное Журовой отстранение и готовит новую комиссию, чтобы оценить эффективность нашей работы. А это значит, что ещё на неопределённый срок я пролетаю мимо основной работы. И тут бы махнуть рукой и заняться кабинетом в полную силу, но душа была не на месте.

— Подумать только, какой непредсказуемой бывает судьба, — произнесла Анна, подойдя ко мне. — Ваш отец помог моему отцу, а спустя два десятка лет Галецкие снова в долгу перед Павловыми. Я должна вам уже две услуги, господин Павлов.

— Знаете, я не люблю считаться, — признался я. — Мне куда ближе бескорыстная помощь.

— Можете рассчитывать на меня, если окажетесь в беде. Пусть нет отца и брата, но Галецкие — не последняя семья в Ярской губернии. Мне достаточно замолвить за вас слово, и проблема исчезнет.

— Благодарю. Я привык разбираться со своими проблемами сам, но если на пути встретится непосильная задача, я непременно обращусь к вам.

— Люблю сильных мужчин, — улыбнулась девушка. — Вы не хотите позавтракать вместе?

— Я не ем после шести, — ответил я, заставляя девушку рассмеяться.

— Вы любопытный молодой человек, Ник. Знаете, обычно мужчины вашего возраста красивы, но слабы как собеседники. А с вами и поговорить интересно. Думаю, мы с вами ещё встретимся.

Девушка ушла, оставив меня одного, но буквально через минуту ко мне подскочил Мадьяров.

— Ты ведь понимаешь, что с Галецкой нужно быть осторожным? — поинтересовался Кирилл Витальевич. — Одного её слова будет достаточно, чтобы решить судьбу человека нужным ей образом.

— Знаю, потому и держусь на расстоянии, — признался я.

— Готов?

— Да, можем ехать.

Я открыл дверь машины, но понял, что сыщик ещё не договорил.

— Знаешь, иногда бывает так, что слепо бороться за справедливость бывает неразумно. Я мог бы отправить Галецкую на рудники лет на десять, но какой в этом смысл? И потом, император наверняка даровал бы ей прощение.

— Не мне решать что делать дальше, — ответил я. — Если вы так поступили, у вас были веские основания. Вот только знаете что меня беспокоит? Отец ставший на защиту своей семьи и убивший двух подонков попадёт на малахитовые рудники с тем же успехом, что и случайный прохожий, ставший на защиту старика, у которого воришка с ножом попытается отобрать последние деньги. И они будут погибать там за то, что отстаивали даже не свою жизнь, а заступились за близких, или за свои идеалы справедливости. Они будут погибать там от изнурительного труда и жутких условий содержания наряду с такими же убийцами и разбойниками, которых они остановили. А люди из другой касты могут свободно лишать жизни по собственной прихоти, но оставаться на свободе. И я думаю — а где справедливость?

— Суд обычно идёт навстречу в таких случаях и сокращает срок, а то и вообще оправдывает человека, — отозвался сыщик после недолгого молчания. — Не думай, что все вокруг негодяи, которые вершат судьбы слабых, наплевав на здравый разум и честь. А что на счёт справедливости, ты никогда не добьёшься идеала, но в свой черёд можешь сделать всё, чтобы сделать мир чуточку лучше.

— Или хуже, потому как субъективные взгляды на справедливость могут не совпадать с объективным положением вещей, — ответил я, окончательно загрузив начальника ищеек.

Мы стояли возле машины, вдыхая утренний морозный воздух, и думали каждый о своём.

— Знаете что мне кажется наиболее любопытным во всей этой истории с трофейным палашом? — произнёс я, не выдержав молчания. — То, что проклятие сработало, хоть никто из фон Валентайнов ровным счётом ничего не сделал для этого. Если не считать письма, которое прислал Дитер, чем запустил череду событий. Пусть я не верю ни в какие проклятия и считаю, что их не существует, но несмотря на это, оно сделало своё дело.