Адениум

Глава 1

2047 год.

Тихо, словно боясь побеспокоить кого-то, я вошла в свою комнату и, не включая освещения, села на узкую кровать. Сгустившаяся ночная духота проникала через одежду, заставляя ее противно липнуть к телу.

Взгляд скользнул по циферблату часов, одиноко висящих на пустой стене. Полночь. Секундная стрелка бежала по кругу, равнодушно отмеряя мгновения. До восхода солнца совсем немного времени. Это все, что у меня осталось. Потом моя жизнь оборвется.

Сердце болезненно заныло, словно его сжала невидимая холодная ладонь. Сжала изо всех сил, так, что, кажется, еще немного, и кровь брызнет сквозь пальцы. Смерть давно идет следом за мной, но сейчас она подкралась слишком близко, и в этот раз мне не убежать.

Я тяжело вздохнула, глядя в темное окно. Ночь заботливо укутала землю мягким покрывалом и рассыпала миллиарды звезд на черном небосклоне. Они дружески подмигивали, словно утешая и обещая, что другая жизнь будет лучше. Будто это еще не конец, и впереди ждет свобода — бесконечная, безграничная, абсолютная. С губ сорвалась горькая усмешка. Это мне уже не нужно.

Я хотела остаться в этом жестоком и кровавом мире, где испепеляющий зной существует рядом с обжигающим холодом. В мире, где любовь идет под руку с ненавистью, а зло зачастую берет верх над добром. Смотреть на оранжевый закат, слышать шелест листвы, ловить дождевые капли ладонями. Просто жить. И именно этой возможности у меня не было.

Казалось, что все вокруг замерло в ожидании. Несмотря на удушающую жару, сердце превратилось в кусок льда. Когда ничего не можешь изменить, остается лишь смириться со своей участью. Я смирилась. Почти.

В дверь тихо постучали…

Годом ранее.

Почти каждую ночь мне снится сон. Один и тот же, словно он записан на пленку, и чья-то рука в назначенное время нажимает кнопку «пуск». Я называю его черным. Хотя, почему черным? Скорее он желтый, раскаленный, слепящий.

Пустынное плато. Безграничное, похожее на океан. Под босыми ногами выжженная, растрескавшаяся земля, мелкие острые камни. Диск Солнца неподвижно завис над головой, словно приклеившись к небосводу. Горячий ветер гудит в ушах, шевелит пучки засохшей травы, путает волосы. Я недоуменно оглядываюсь по сторонам, не понимая, как попала сюда. Когда это случилось? Почему? Не знаю… Не помню…

Рядом возвышается огромный, круглый камень. Я медленно подхожу к нему и дотрагиваюсь ладонью до шероховатой поверхности. Жар обжигает пальцы. Неожиданно камень издает громкий треск, и я в испуге отдергиваю руку. Трещина медленно разрезает его сверху вниз, становится глубже и шире. Камень с грохотом распадается на две половинки, поднимая в воздух клубы пыли. Я с трудом успеваю отскочить.

Трещина, словно живое существо, ползет по земле, раскалывая ее под ногами. Она пытается поглотить меня, утянуть вниз, в черноту. Я медленно отступаю назад.

Из разлома слышится голос — странный, шипящий, напоминающий звук проколотой автомобильной шины. Нужно уходить, но куда? Вокруг лишь пустошь, ни деревьев, ни холмов. Здесь негде спрятаться.

Голос что-то говорит, кажется, он пытается достучаться до меня, но я не понимаю этого языка. С каждой секундой шипение становится громче. Кто-то, невидимый во тьме, приближается. Еще немного, и он выберется на поверхность. Страх холодит кожу, заставляет шевелиться волосы на затылке.

Беги.

Я срываюсь с места. Голос шипит сзади, будто разъяренная кошка. Я слышу его за спиной, но боюсь оглянуться. Боюсь увидеть лицо моего преследователя.

Жар обжигает босые ступни, в кожу втыкаются острые колючки. Воздух, сгустившийся, словно кисель, замедляет движения, не дает дышать, но нужно бежать, иначе не спастись. В этот момент приходит осознание, что все бесполезно — у меня ничего не получится. Тот, кто сзади, гораздо быстрее и сильнее. Животный страх туманит рассудок, заставляя из последних сил мчаться вперед. Непослушные ноги подгибаются, и я, запнувшись, падаю, поднимая в воздух клубы пыли. Глаза слезятся, сердце пытается выскочить из груди, но я знаю, что должна выжить. Должна… Нельзя сдаваться без борьбы, не в этот раз.

Невидимый преследователь настигает меня, ударив горячим ветром в спину, и я неподвижно замираю, закрыв лицо руками. Это конец. Я не смогла…

***

Снег. Мелкая ледяная крошка падает с темного неба, бьется в оконное стекло, оседает на ветвях деревьев. Уличные фонари тоскливо скрипят под порывами холодного ветра.

— Поднимите руку, мисс.

Тяжелые тучи нависли над городом, угрожая раздавить его, расплющить, словно картонную коробку.

— Мисс…

Хочется тепла. Услышать, как поют птицы, увидеть зеленую траву, растущую на клумбах в старом парке…

— Илекса! — Рядом раздался голос режиссера, заставив меня вздрогнуть и обернуться. — Проснись! Что с тобой сегодня?

Я молча покачала головой, пытаясь выбраться из приятных грез и вернуться в реальность.

— Последняя примерка. Я понимаю, что все устали, но дай, наконец, костюмеру закончить свою работу!

Портной замер рядом со мной, сжав в пальцах иглу.

— Извините, — прошептала я.

— Поднимите руку, мисс, — в который раз, терпеливо произнес он.

Я сделала то, что он просил и замерла. Тихо шуршал атлас. Игла в проворных пальцах ловко сновала по складкам пышной юбки.

— До премьеры осталось два дня, а ты словно сонная курица! — Не унимался режиссер, расхаживая по гардеробной и нервно теребя в руках какие-то бумаги.

— Простите, мистер Фредерикс. Задумалась.

— Сейчас нужно думать о работе! И только о ней. Исключительно.

Я отвернулась, чувствуя на себе любопытные взгляды остальных.

— Потерпите, — миролюбиво произнес костюмер. — Осталось немного. Нужно всего лишь подшить край юбки, чтобы Вы не наступали на него.

Пришлось снова неподвижно замереть, словно манекен в витрине магазина. Над головой тихо скрипела старая лампа. Рассеянный свет мерцал на лицах, делая их бледными, почти неживыми. Монотонно гудели голоса, сливаясь в общий фон, не несущий никакой информации. Вместо мыслей остались лишь обрывки заученных фраз. Время тянулось, как теплый кисель. Мне начинало казаться, что этот день не закончится никогда.

До премьеры спектакля оставалась пара дней. Бесконечные репетиции утомили настолько, что хотелось закрыть глаза, скользнуть в блаженную черноту и ни о чем не думать.

Расеянный взгляд приклеился к нитке паутины, свисающей с потолка. Она медленно шевелилась из стороны в сторону, словно маятник гипнотизера. Я несколько раз моргнула, пытаясь стряхнуть сонное оцепенение, овладевшее разумом.

Остался последний рывок. Сейчас не время расслабляться, слишком многое уже пройдено и отступать поздно.

Я — дочь сумасбродной, почти безумной графини, которая жила единственной мыслью — удачно выдать меня замуж. Конечно, не именно меня, а Стефанию, чей образ мне предстояло воплотить в жизнь. Саманта блестяще справлялась с ролью моей матери. Она вжилась в нее настолько, что иногда я начинала ненавидеть ее за нелепые выходки, словно безрассудные идеи принадлежали именно ей, а не ее персонажу. Хотелось бы мне так уметь!

— На сцене нужно не играть, а жить, — часто говорил мистер Фредерикс, и я старалась. Не спала ночами, репетируя дома перед зеркалом. Думала так, как мои героини, пыталась представить, что сделали бы они в той или иной ситуации. Это было интересно, необычно и немного странно. Казалось, что я попадала в параллельный мир и существовала в нем, примерив на себя чужой облик. Это была возможность сбежать из реальностии, хотя бы ненадолго почувствовать себя другим человеком.

— Мистер Фредерикс! — Раздался за спиной робкий голос билетера. — Илексу спрашивает какая-то женщина.

— Женщина? — переспросила я, резко оборачиваясь и краем уха слыша недовольный вздох костюмера. — Какая женщина?

— Невысокая, светловолосая. Лет сорока на вид.

— Хелен! — Я дернулась, пытаясь спуститься со стула, за что тотчас получила укол иглой. — Ай!

— Еще пару секунд! — проворчал костюмер.

— Хорошо. — Я тихо вздохнула, снова неподвижно замирая.

Что могло привести сюда Хелен? Мы не договаривались о встрече. Наверное, просто проезжала мимо и решила навестить меня.

— Все готово. — Костюмер расправил мою юбку и отступил назад, придирчиво рассматривая результат своего труда.

— Замечательно! — Мистер Фредерикс бросил в нашу сторону мимолетный взгляд и снова углубился в изучение бумаг.

— Можно мне выйти? — робко поинтересовалась я. — Это займет всего несколько минут.

— Конечно, — кивнул он, не отрываясь от своего занятия. — Пора устроить небольшой перерыв.

Голоса вокруг одобрительно загудели. Я неуклюже спустилась со стула и чинно прошагала к лестнице, ведущей в фойе.

Хелен ждала меня в полумраке кафетерия. На столике уже дымились две чашки кофе.

— О! Дама из средневековья! — шутливо поприветствовала она меня.

— Дочь старой, выжившей из ума графини. — Я сделала реверанс. — К Вашим услугам.

Она расхохоталась.

— Что-то случилось? — Пытаясь взгромоздиться на высокий стул, я окончательно запуталась в складках юбки. — Как только дамы могли носить такие одежды? Это жутко неудобно!

— Я просто проезжала мимо. — Она с улыбкой наблюдала за моими стараниями. — Кстати, тебе очень идет этот наряд.

— Замечательно, — проворчала я. — Видимо придется заказать себе такой же. По крайней мере, люди в метро равнодушными не останутся.

— Ты выглядишь устало, — заметила Хелен, постукивая ложечкой по краю чашки.

— Почти совсем не сплю, — я со вздохом стянула с головы надоевший тяжелый парик и взъерошила волосы.

— Волнуешься перед премьерой?

— Волнуюсь. Переживаю так, что каждую ночь снятся кошмары. Вернее, кошмар. Один и тот же.

— Да? — Она удивленно вскинула брови. — Монстры? Скелеты? Вампиры? Ожившие куклы?

— Перестань. — Я невольно улыбнулась. — Детство давно прошло. Куклами меня уже не напугать.

— Расскажи, — попросила она, затягиваясь сигаретой.

— Мне казалось, что ты журналист, а не толкователь снов! — съязвила я.

— Именно так. Любопытство — наше профессиональное качество.

Неожиданно из сумки, висящей на спинке стула, раздалась приглушенная трель телефона и Хелен принялась вытаскивать ее содержимое прямо на стол.

Передо мной появился футляр для очков, блокнот, четыре ручки разного цвета, косметичка, пачка влажных салфеток, диктофон, заколка для волос, кошелек.

Я усмехнулась. Вправду, в маленькой дамской сумочке разыскать что-либо можно только с помощью дрессированной овчарки. Наконец, был найден телефон, разрывающийся от звонка. Хелен взглянула на дисплей.

— О, извини. Буквально секунду.

Она отошла к окну, о чем — то тихо разговаривая со своим собеседником. Я отпила глоток из чашки и невольно поморщилась. Кофе, поглощаемый литрами, уже не помогал бороться с сонливостью. Бесконечные репетиции лишали последних сил. К усталости добавилось недосыпание — проклятый сон никак не хочет оставить меня в покое. Он снится каждую ночь, словно записан на пленку, и я не знаю, как с ним бороться. Наверное, именно так и сходят с ума.

Я рассеянно рассматривала заколку Хелен, тускло блестевшую в свете ламп. Необычный предмет. Большая металлическая ящерица, видимо, довольно тяжелая, равнодушно взирала на стены кафетерия желтыми янтарными глазами. Не видела ничего подобного в продаже. Нужно будет спросить, где она приобрела ее.

Я зевнула, массируя лоб прохладными пальцами. Хелен тихо засмеялась, о чем-то рассказывая своему собеседнику.

Что нас связывает с ней? Ничего. Она годится мне в матери, и знакомы мы всего пару месяцев, но у меня стойкое чувство, что я знаю ее много лет.

Память вновь вернула меня в тот осенний вечер, когда мы встретились впервые. Я стояла на обочине загородного шоссе, дрожа от холода и пытаясь остановить попутную машину. У меня не было ни телефона, ни денег. Куртка, сумочка и зонт остались в автомобиле у очередного ухажера, который пригласил меня на ужин, а затем, не добившись взаимности, бросил на пустой трассе.

Темнело, моросил мелкий холодный дождь. Я почти плакала от отчаяния, пытаясь согреть дыханием озябшие пальцы. Рядом остановилась машина. Хелен. Она отвезла меня домой, проводила до двери квартиры и попросила разрешения позвонить на следующий день, желая убедиться, что со мной все в порядке.

— Извини. — Она закончила разговор, снова усаживаясь напротив. — Мне нужно было ответить на этот звонок.

— Все нормально. — Отмахнулась я. — Тебе не за что извиняться. Работа всегда важнее пустой болтовни.

— Это верно, — кивнула она. — Кстати, о работе. Через пару дней у меня очередная командировка. Буду вне зоны сети, не теряй.

— Далеко? — поинтересовалась я.

— Вот сюда, — она что-то искала в телефоне, небрежно пролистывая файлы длинными пальцами, потом повернула ко мне экран. — Ты только посмотри, какая красота!

На миг мне показалось, что воздух в помещении зазвенел. Я невольно замерла, забыв как дышать. На экране было пустынное плато. Желтый раскаленный песок, голубое небо. Казалось, что с фото веет горячий ветер. Еще немного, и послышится голос, который преследует меня каждую ночь.

— Хелен, где это? — хрипло прошептала я, выхватив из ее руки телефон. Где…

— Илекса! Что у тебя с глазами? — Удивленно перебила она.

— Что? — Я растерялась.

— Они… Они же разного цвета!

— О, черт! — Простонала я. — Забыла сегодня линзы.

— Ты носишь линзы?

— Да. Приходится. Заметила, как я выгляжу без них? Один глаз зеленый, второй желтый, как у совы. Незнакомых людей это немного… шокирует. Они начинают слишком пристально вглядываться в мое лицо и задавать глупые вопросы. Ой, а что это у Вас? Они настоящие или это протезы? Вы делали операцию? Кто-то даже сказал, что в средние века меня сожгли бы на костре.

— Интересно. — Ее красивые, резко очерченные брови поползли вверх. — Ты, наверное, видишь ночью? Извини, этот вопрос тоже из разряда глупых.

— Хотелось бы мне видеть как кошка, — вздохнула я. — Но я не обладаю никаким даром, только странной внешностью.

— Наверное, это передалось по наследству, — резонно заметила она.

Я лишь пожала плечами. Вероятно.

— Смогла что-нибудь узнать о родителях? — Спросила Хелен.

— Нет. Ничего. У меня такое чувство, что они вообще не существовали, даже их имена не сохранились.

— Разве такое возможно? — задумчиво пробормотала она, крутя в пальцах маленькую металлическую ложку.

— Все это странно. — Я перевела взгляд на темное окно. В стекло все так же бились снежинки, подгоняемые порывами ветра. — Никто не помнит, как я появилась в приюте. Свидетелей не осталось. Мои документы потеряны.

— Сочувствую. — Хелен положила теплую ладонь на мою руку. — Я бы хотела помочь, правда, но не знаю как.

— Пожалуй, все это к лучшему. — Я грустно вздохнула. — Видимо, не следует разыскивать их. Зачем? Что я им скажу? Они абсолютно чужие люди, которых я даже не помню. Мария стала мне замечательной матерью, нужно быть благодарной судьбе и за это.

Хелен ничего не ответила. В маленьком кафетерии воцарилась тишина. Я теребила в руках парик, расправляя длинные белые локоны из искусственного волоса.

— Пригласишь меня на спектакль? — поинтересовалась она. — Мне бы хотелось увидеть, как ты играешь. Думаю, я успею вернуться до конца сезона.

— Илекса! — раздался из фойе голос режиссера. — Пора.

— Иду, мистер Фредерикс! Сейчас! Буквально секунду.

— Мне будет приятно. — Я повернулась к Хелен. — Если только я доживу до этого дня и не умру от усталости.

— Доживешь! — Она засмеялась. — У тебя вся жизнь впереди, и в ней будет много интересного, я тебе обещаю.

Она принялась складывать в сумочку вещи, лежащие на столике.

— Красивая, — я кивнула на заколку. — Дорогая?

— Да. — Она покрутила ее в руках. — Единственная в своем роде. Ее делали на заказ.

— Жаль, — прознесла я, снова натягивая парик и спускаясь со стула. — Хотела купить себе такую же.

— Илекса! — сзади снова раздался сердитый голос мистера Фредерикса.

— Все. Я побежала. Не буду тебя отвлекать. — Хелен чмокнула меня в щеку и бросилась к выходу.

— Хелен! — оклинула ее я.

Она обернулась в мою сторону.

— Ты так и не сказала, где находится та пустыня с фотографии.

— Это Египет! — ответила она, на прощание посылая мне воздушный поцелуй и выскакивая за дверь.

Я с улыбкой посмотрела ей вслед и, приподняв тяжелые юбки, направилась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Ноги подгибались от усталости.

Египет… Какое отношение я могу иметь к этой стране? Она меня никогда не интересовала. Мне даже не хотелось туда! Никогда. Как можно видеть во сне место, где ни разу не был? Странно все это.

Я медленно поднималась по ступеням, цепляясь рукой за деревянные перила, отполированные касаниями сотен ладоней. Сегодня нужно продержаться еще час. Всего лишь час. Последний.