— За вас обоих серьёзные люди мазу потянули, — сразу же высказал основную мысль он, — так что с нашей стороны у вас больше проблем не будет. А если что, обращайтесь, — добавил он в конце, — вы хоть и фраера, но не ушастые, с понятиями…
И на этом мы расстались и с Васей Синим, и с остальными его подельниками, Джон только попросил объяснить, что такое маза и кто такие фраера, я объяснил. Тут к нам подошли Лена с Мэри, они хором поздравили Джона с победой, а потом начались несколько неожиданные вещи..
— У меня к тебе разговор есть, — сказала мне Лена тоном, не предвещающим ничего хорошего.
— Раз есть — надо, конечно, поговорить, — согласился я. — Садись, я тебя до дома довезу.
А для остальных я добавил: — Извините, ребята, место только одно, придётся вам пешочком прогуляться. Кстати от Садовой можно срезать через пятый сад — будет короче на километр примерно.
Ребята согласились со мной и дружно пошлёпали ко входу в садоводческое товарищество, а мы с Леночкой сделали противолодочный манёвр, обогнули пятый микрорайон и кучу гаражных кооперативов, и очень быстро оказались по тут сторону Парка культуры в районе улицы Леси Украинки.
— Ну давай, дорогая, разговаривай, — сказал я ей, сняв шлем. — Я весь внимание.
— Танька беременная, — с разгона удивила меня Лена, я аж сел от потрясения на соседнюю скамеечку.
— А ты не гонишь, — вяло попытался возразить я, — откуда это известно-то?
— Она сама раскололась, — присела Лена на краешек скамейки.
— И кто же её так осчастливил, тоже знаешь?
— Угадай… — она достала из сумочки зеркало и пригладила волосы.
— Даже затрудняюсь назвать кого-то, — начал я угадывать, — ну пусть будет Колян…
— Холодно, — ответила она, — аж мороз по коже дерёт — давай следующую кандидатуру.
— Ну я не знаю… Сёма Босой что ли?
— Теплее, но всё равно не то.
— Уж не Армен ли Тигранович? — забрезжила у меня в голове такая мысль.
— Ты ему льстишь, ещё будут варианты?
— Сдаюсь, — признал я своё поражение, — скажи уже сама что ли…
— Редактор нашей газеты, вот кто, — выпалила она довольно громко.
— Вот это да, — искренне удивился я, — так его же вроде посадили недавно?
— В том-то всё и дело… и говорят, что надолго.
— А какой там срок беременности-то, твои источники раскрывают?
— 3–4 месяца вроде бы.
— Так это, значит, было ещё до ЛТО… — начал сопоставлять факты я, — между прочим за растление малолетних у нас отдельная статья имеется в УК, 119-я по-моему, там до трёх лет по максимуму можно поиметь.
— Значит редактору ещё одна статья светит, — уныло согласилась Лена, — если Таня, конечно, будет всё это огласке предавать.
— Ладно, я всё понял, одно только неясно — в чём была срочность этого разговора? Меня и тебя это каким образом касается? — спросил я.
— Ты недослушал, — недовольно отвечала мне Леночка, — насколько мне известно, Танюша хочет примерить на роль совратителя тебя… вот такие дела…
— Зашибись, — только и смог ответить на это я.
А когда я подъехал к своему сараю, меня там, как оказалось, караулил тот самый лектор Аристарх, с ехидным выражением лица и сигареткой между двумя пальцами правой руки.
— Тебя-то мне и надо, — сказал он, как только я заглушил мотор. — Поговорим?
— Отчего же не побеседовать с приличным человеком? — задал я риторический вопрос, прислоняя ИЖ к стенке сарая. — А на какую тему?
— Темы та же, Витя, — устало отвечал мне лектор, — так что не придуривайся и слушай.
И далее он буквально в трёх предложениях развил свою старую мысль о необходимости делиться награбленным… в смысле найденным.
— Комитет от этого дела в сторону ушёл, так что своими страшными визитками ты меня больше не напугаешь, — закончил он свою мысль.
— Ну и как вы себе это представляете Аристарх Петрович? — задал я наводящий вопрос. — Все ценности давно в Гохране лежат и выцарапать их оттуда вряд ли возможно…
— Во-первых, ты же деньги за них получил, верно? — логично возразил Аристарх, — вот этими деньгами можешь и поделиться. А во-вторых, ты не всё сдал в Гохран, как сообщили мне проверенные источники. А это статья и срок, если найдут…
— Проверять надо и перепроверять ваши проверенные источники, — попытался улизнуть от темы я, — нет у меня больше ничего. А насчет денег вопрос обсуждаемый…
— Ладно, оставим пока утаиваемое в стороне, — согласился он, — а что до денег, то тысяча рублей меня вполне устроят. Желательно мелкими купюрами, стольники и полтинники просьба не предлагать.
— Ну вы же понимаете, что все эти деньги лежат на книжке отца, и так быстро их не вынешь… нужно время.
— А я тебя и не тороплю, — усмехнулся Аристарх, — три дня у тебя имеется, по-моему, вполне достаточно.
Но тут у меня в мозгу сама собой состроилась ослепительная комбинация… я немного покрутил её по всем трём осям, а потом махнул рукой и мысленно сказал, что кривая должна вывезти.
— Есть вариант, Аристарх Петрович, — решительно бросил я ему в лицо, — только для этого надо проехаться за город.
— Далеко? — поинтересовался он.
— Не, деревня Торфяновка, полчаса на мотоцикле — ездили когда-нибудь на заднем сиденье-то?
— Было дело, — кратко ответил он, — давно, правда… ну заводи и поехали — ты там что ли свои сокровища прячешь?
— Почти, — не стал его расстраивать я, — ехать будем с ветерком.
И выполнил своё обещание, на этот раз никаких приключений с гаишниками не случилось, поэтому через полчаса я затормозил возле калитки танюшиного дома в Торфяниках. По случаю середины рабочего дня здесь совсем ни души не было видно.
— И что дальше? — спросил Аристарх, размяв затёкшие ноги.
— Дальше заходим внутрь и двигаемся на край садово-огородного участка, — ответил я, открывая защёлку на калитке.
— А чей это вообще дом-то? — проявил любопытство лектор, — твой?
— Не, хороших знакомых… здесь осторожнее, грязь начинается, — предупредил его я. — Вот сюда садитесь, — и я подставил ему чурбачок от распиленной сосны, валялся он тут с неизвестными целям.
— Куда-то ты меня не туда завёз, — начал испуганно озираться он по сторонам, — болота сплошные.
— Так область у нас такая, — успокоил его я, — болото на болоте, никуда не денешься. Посидите тут пару минут, я сейчас вернусь.
А сам ловко улизнул по направлению к дому. Сорвал по дороге пару антоновок, зря что ли я сюда ехал, потом задержался немного возле поленницы дров, прислушался, но всё пока было тихо… решил в местный магазин заскочить, время-то есть. Магазин назывался просто и незатейливо «Сельпо», что расшифровывалось как «Сельское потребительское общество», внутри имела место продавщица неопределённого возраста, а более никого.
— Здравствуйте, — сказал я ей, — вон тех леденцов взвесьте грамм 200, - и я показал в угол, где лежали конфеты.
Она без единой эмоции встала со своего стула и отправилась взвешивать спрашиваемое.
— Что-то народу никого не видно, — попытался поддержать разговор я.
— Вечером появится, — кратенько ответила она, — с тебя 75 копеек.
Я взял кулёк и вернулся к таниному участку… Аристарх был весь мокрый, весь в болотной тине, и лежал на траве, жадно хватая воздух ртом.
— Ещё какие-нибудь вопросы будут? — спросил я его и тут же понял, что вопросы все закончились. — Ну тогда поехали обратно…
Аристарх поднялся, качаясь из стороны в сторону, как зомби, и медленно направился за мной к мотоциклу.
— Не упадёшь? — участливо справился я у него, — тут полчаса до дому ехать?
— Всё нормально, — не очень уверенно отвечал он, — буду держаться.
Что там произошло возле этого болота и как, я уж выяснять не стал, в общих чертах мне и так это понятно было, поэтому подсадил Аристарха на заднее сиденье ИЖа и крутанул стартёр… высадил я его возле остановки двенадцатого трамвая — доберётся как-нибудь, а мне везти его через весь город совсем не с руки было. На прощанье выдал ему следующее:
— Если проблемы какие-то будут, обращайтесь, Аристарх Петрович, помогу, чем смогу…
Ничего он мне на это не ответил, только головой потряс из стороны в сторону. Да не очень-то и хотелось… загнал наконец свой ИЖ в сарай и поднялся на свой третий этаж в тринадцатом подъезде. На окне между вторым и третьим этажом сидел и курил старший брательник-близнец.
— О, Витёк, — обрадовался он мне, — а я тебя как раз и поджидаю.
— До завтра не подождёт? — хмуро спросил я у него, не надеясь, впрочем, на положительный результат.
— Не, до завтра никак, — твёрдо ответил братан, — счёт на минуты, считай, пошёл.
— Ну давай, выкладывай, — приземлился я рядом с ним на подоконнике, — всё что накопилось.
И он выложил… я даже и не ожидал, что он способен так много и так связно наговорить. Вкратце если, то там такая конструкция нарисовалась… он же подбивал одно время клинья к Леночке, было дело, а старая любовь, как хорошо известно, не ржавеет. Вот он и сделал сегодня ещё одну попытку, неудачную, впрочем, но во время этой попытки рядом с Леной каким-то образом нарисовалась Танюша, из обрывков их переговоров он понял следующее — Таня пишет телегу в ментовку с обвинением меня в растлении малолетней себя.
— Я, короче, всё тебе сказал, — поднялся он с подоконника, — выводы сам делай.
— Спасибо, братан, — пожал я ему руку, — я этого не забуду.
После чего вернулся-таки к себе домой, где меня ждал и никак не мог дождаться ещё один неожиданный разговорчик.
— Явился-не запылился, — с ядовитыми интонациями в голосе сказала мама.
— Так дождик же с утра прошёл, — невозмутимо отметил я, — всю пыль прибило.
— Ты мне тут зубы-то не заговаривай, — вступил в диалог отец, — а лучше расскажи, друг мой ситный, что там у тебя за дела с местными ворами. Мне сегодня на работе трое рассказали про эти дела, все, причём, разное.
— Там довольно мутная история, — со вздохом начал пояснять я, — начать, наверно, надо с того, что дела в основном не у меня, а у нашего американского друга.
— Это у Джона? — спросила мама. — Мы его, кстати, так и не дождались на обед.
— Занят был, постоянно грузят его чем-то, — продолжил я, — освободится — придёт. Так вот — у одного из местных воров брат воевал во Вьетнаме и потерял там руку. И вор это в большой обиде на всех американцев, вот он и предъявил претензии Джону. А я помог их урегулировать. Вот и вся история.
— Ну хорошо, допустим… — побарабанил пальцами по столу отец. — А с милицией у тебя что? Участковый третий день подряд тебя вызывает, не к добру это…
— С милицией всё просто — они так контролируют Джона с Мэри, — решил рассказать я всю правду, — а я им помогаю в этом.
— Добровольный, значит, народный дружинник, — ядовито выразилась мама, — стучишь на друзей?
— Ну зачем же так грубо, — обиделся я, — не стучу, а помогаю в сложных жизненных ситуациях. Вот в этом деле с ворами без помощи Гусева мы бы ещё долго разгребали, а тут за пару дней всё решилось.
— Допустим-допустим, — повторила отцовские слова мама, — что и здесь у тебя всё под контролем… но тогда расскажи уже про эту некрасивую историю с Таней Зиловой… получается, что гуляешь ты с одной, а детей делаешь совсем другой?
Тут я сел на табуретку и начал чесать в затылке…
— А кто тебе эту пулю прогнал? — поинтересовался я у мамы.
— Ты уже совсем скоро на уличный язык перейдёшь, — недовольно откликнулась она, — не понимаю я его — какую ещё пулю?
— Ну это образно так… — ответил я, — а если перевести, то это выражение будет означать «соврать, сказать неправду или выдумать что-либо нелепое и глупое».
— Теперь ясно, — сказала мама, — только это совсем даже не глупое — лично мне об этом сказала учительница из нашей школы, она в одном подъезде с Зиловыми живёт и часто общается. За последние десять лет она ещё ни разу мне ничего не соврала.
— Всё на свете бывает в первый раз, — вздохнул я, но тут меня перебил папа.
— Не всё, — отрубил он, — кое-что и в первый раз не случается.
— Согласен, — быстро сориентировался я, — всё на свете или встречается первый раз или совсем не встречается.
— Ты дальше давай, — мама недовольно остановила наш диалог с отцом, — прогоняй свою пулю до конца ствола уже.
— А вот в этом конкретном случае у меня как раз не пуля, а чистой воды правда, — отвечал я, — как этот… как алмаз в двадцать два карата. Так вот — не было у нас с Таней Зиловой вообще ничего. Абсолютно. Даже поцелуев не было — откуда тут дети могут взяться, мне непонятно… может ты расскажешь?
— Ты давай тут не дерзи, а лучше расскажи всё подробно о своих взаимоотношениях с Таней.
Я сел на табурете поровней и начал рассказывать… уложился в пять минут, потому что особенно и не о чем говорить-то было. Не удержался и выложил все подробности её неудачного самоубийства.
— Тээээк, — подытожил моё выступление отец, — вот только петли нам тут ещё не хватало… а почему ты, собственно, сорвался за ней в эту деревню. Как её?
— Торфяники, — подсказал я. — Во-первых чисто на только что купленном мотоцикле прокатиться — техника новая, неиспытанная, а тут как раз пятьдесят километров по трассе.
— А во-вторых что? — подстегнула мою резвость мама.
— Во-вторых, не нравилось мне танюшино поведение в последнее время, звоночки кое-какие поступали непрерывно…
— Это какие, например? — уточнил отец.
— Давай не будем углубляться, — остановил его я, — а то мы так до утра тут проговорим. Были звоночки, не как в школе, когда урок заканчивается, но и не детские колокольчики. Вот я и решил подстраховаться — оказалось, что правильно решил. Ещё бы минута — и всё…
— А почему она в петлю полезла? — это уже мама перевела стрелки на себя, — не спрашивал у неё?
— Нет, мама, не спрашивал — не до того было… могу только высказать предположение, что от несчастной любви… не ко мне, к третьему неустановленному пока лицу.
— И что это за лицо, ты конечно не знаешь?
— Опять же могу высказать предположение с некоей долей вероятности…
— Ну высказывай, не тяни уже кота за хвост!
— И кто сейчас переходит на уличный язык? — подколол я маму, но углублять эту тему не стал. — К редактору нашей газеты, вот к кому.
— Это к Зозуле что ли? — искренне удивился отец. — Да он же вдвое старше её!
Разговор это, короче говоря, ничем не закончился… ничем хорошим в смысле. Стороны остались при своих мнениях, а я решил сгонять к бравому лейтенанту Гусеву — раз уж ты назвался куратором, дорогой ты мой сотрудник правоохранительных органов, так и соответствуй хотя бы немного. Помоги мне, в смысле разгрести горку проблем хотя бы с одного края…
Гусев сидел на своём рабочем месте с видом китайского бронзового истукана. В том смысле, что рожа у него была такая же непроницаемая. Ну и красная конечно, от этого тоже никуда не денешься.
— Аааа, Малов, — вяло откликнулся он на моё прибытие, — ну заходи, раз пришел…
— Добрый вечер, товарищ лейтенант, — вежливо поздоровался я. — Я так понимаю, что задание по посещению нехорошей квартиры на Ватутина отменяется, да?
— С чего это ты взял? — так же вяло продолжил Гусев.
— А кто нас туда отведёт и представит-то? — логично рассудил я, — Зозуля, если я не ошибаюсь, сидит в КПЗ. Или вы его специально оттуда выведете на часок-другой?
— Да, об этом я как-то и забыл, — тем же бесцветным голосом откликнулся Гусев. — Ладно, забудь про ту квартиру, это сейчас не главное. Как там у тебя с ворами?
— Всё хорошо, тщ лейтенант, — все проблемы разрешены, а все вопросы улажены, спасибо вам большое за проявленное участие.
— Спасибо в карман не положишь… — неожиданно выдал он.
— Сколько? — сразу перешёл на деловой тон я.
— Вот, — он вытащил из ящика стола бумажку и мельком показал её мне, там было нарисовано «1000».
Да вы все сговорились что ли, внутренне возмутился я, кого ни возьми, все одинаковую сумму с меня слупить хотят. Но вслух сказал только «договорились», а потом добавил, что потребуется некоторое время, это раз…
— Значит, и два у тебя есть?
— Конечно, два это дело Тани Зиловой…
— Зилова-Зилова… — пробормотал Гусев, — это дочка Светланы Владимировны что ли?
— Так точно, она…
— И что у неё за дело?
— Половина района уже знает, а вы, выходит, не знаете? Заяву она на меня то ли уже написала, то ли пишет…
— И по поводу чего заява? Ты не тормози и говори уже всё до конца, а то у меня тяжелый день случился, и новую информацию я с большим трудом воспринимаю, — Гусев вытащил носовой платок и вытер взмокший лоб.
— По поводу того, что это я ей ребёнка сделал, а теперь в кусты сбежал, — выложил я всё до конца.
— А на самом деле?
— Вообще-то у нас даже ни одного поцелуя не было, — честно ответил я, — не в моём она вкусе совершенно.
— И кто её ребёнка сделал, ты тоже не знаешь?
— На 100 процентов нет, конечно, но люди говорят, что это ваш любимый Зозуля.
— А почему она на тебя решила стрелки перевести?
— Теряюсь в догадках, тщ лейтенант. Чужая душа, сами знаете, потёмки…
— Ладно, проверю я эту информацию, но только не сегодня… и так голова пухнет. Ты вот что, Малов, давай сворачивай свою деятельность, а то куда ни сунься, везде твои следы…
— Есть свернуть деятельность, — отрапортовал я.
— И сиди тише воды и ниже травы… ну или наоборот. Американцы тоже пускай ничего нового не затевают.
— Нас с Леной завтра на телевидение приглашают, — вспомнил я этот момент, — тоже отказываться?
— В какую программу? — заинтересовался он.
— Любимый город какой-то… новая, только что появилась.
— Любимый, говоришь… сходите, раз зовут, но базар при этом фильтруйте. Ничего лишнего болтать не надо.
— Есть фильтровать базар, — согласился я, но не смог при этом не добавить, — так что же там случилось с гражданином Файнштейном-то? Может расскажете.
Гусев уныло посмотрел на меня, потом на сейф, а потом взял и рассказал все подробности.