А упало, Б пропало

Глава 11

Второе действие, если брать в общем и целом, прошло не хуже первого, если не считать Танюшиной игры… мне, например, из своей будки, отчётливо было видно, что она работает через силу, с великим трудом выдавливая текст. А уж движения её совсем уже напоминали изломанную механическую куклу. Но до финала он с горем пополам доползла и пьесы не испортила, благо, что её роль была достаточно второстепенной.

Произошла последняя драка Ромео с Тибальтом — нет, у нас никто никого убивать не должен был, выкинул я такой момент из пьесы от греха подальше, но драку ставил знающий в этом толк Сёма, поэтому выглядела она очень натуральной. А далее, как вы наверно уже и сами догадались, шла заключительная катавасия с якобы отравлением Джульетты и настоящим отравлением Ромео. И всё это происходило, конечно, во дворе средней школы рядом с памятником писателю.

Ребята и с этим справились на отлично… а дальше, когда Джульетта отпоила горячим чаем Ромео, и они горячо поцеловались на виду у всех, артисты начали выходить кланяться. Три раза вызывали, честное слово. Мне в суфлёрской будке уже делать абсолютно нечего было, поэтому я оттуда вылез, а Светлана Владимировна даже один раз вытащила меня на поклон публике.

— Что-то я вашей Тани не вижу, — сказал я ей после этого, — она в гримёрке что ли сидит?

— Сейчас посмотрим, — с абсолютно счастливым выражением лица ответила она мне, — наверно там, где ж ей ещё быть.

И Светлана убежала в лабиринт закулисья, а я остался стоять в толпе действующих лиц, также счастливых до изумления. Недаром говорится, что успех в любом творчестве сродни сильнодействующему наркотику за тем исключением, что передоза тут не бывает.

— Как тебе моя игра? — взяла меня за руку Лена.

— Шикарно, — достаточно честно ответил я, — ты лучшая Джульетта всех времён и театров.

— А я как отыграл? — это уже Сёма Босов поинтересовался.

— Драка с Коляном-Тибальтом классно вышла… тебя бы в Голливуд боевые сцены ставить.

— Мне тоже понравилось, — сказал Джон, — но на Голливуд не очень похоже, у вас всё по-своему получилось… но тоже интересно.

Так бы мы долго ещё обменивались впечатлениями, но тут вернулась взволнованная Светлана и попросила меня в стороночку.

— Витя, там наметилась небольшая проблема с Танюшей, ты не мог бы мне помочь?

— Что вы спрашиваете, — ответил я, — конечно помогу. А какого рода проблема?

— Она заперлась в своей гримёрке, никого не пускает, требует, чтобы ты пришёл.

Вот же блин, подумалось мне, Вильям нас и в Заводском Дворце культуры достал — сейчас вот его шекспировские страсти расхлёбывать придётся. Дверь в гримёрку и правда была заперта изнутри, но выглядела она довольно хлипкой, я сразу прикинул и решил, что вынести её можно будет одним ударом плеча. Но это конечно план Б, на крайний случай. А пока поговорим.

— Таня, ты меня звала? — громко сказал я в эту дверь, — так я пришёл.

— Пусть все отойдут на два метра, а потом ты один зайдёшь сюда, — раздалось оттуда.

— Надо выполнять, — вопросительно взглянул я на Светлану, — условие не очень обременительное.

— Стой, — остановила она меня и далее тихо спросила, — а у тебя с ней ничего не было?

— Честное пионерское, Светлана Владимировна, — так же тихо ответил я, — совсем ничего, даже поцелуев не было.

— Ну тогда иди.

Я крикнул, что условие выполнено, все, кроме меня, отошли на два метра. Дверь приоткрылась и я проскользнул внутрь.

В этой гримёрке я ни разу ещё не был, огляделся сначала по сторонам — ну конура конурой площадью семь-восемь квадратов. С тремя рабочими местами, зеркало, столик, табуретка. В углу вешалка с одеждами. И на одной, значит табуретке имеет место быть Таня Зилова, 15 лет от роду, с дорожками слёз на щеках, в костюме Розалины, не переоделась ещё. И в руке у неё имеет место быть самодельный ножичек с наборной пластмассовой рукояткой. Работяги с Завода много таких наклепали на своих рабочих местах во время простоев… были, правда, проблемы с выносом через ВОХРовцев, но как-то справлялись они и с этой задачей — по району такие ножи во множестве гуляли.

— Привет, Таня, — как можно более душевно сказал ей я, — что это на тебя нашло такое? Всё же прекрасно закончилось, три раза на поклон вызывали — в чём проблемы-то?

— А то ты не знаешь, — мрачно отвечала она, — кто стоял у истоков всей этой затеи, подсказать?

— Ты, конечно, — не стал перечить я, — с твоей инициативы познакомить меня со Светланой Владимировной всё и пошло.

— Вот, и я о том же — а в итоге меня оттеснили и затоптали. И главными стали ты и твоя Леночка. А я получаюсь никто на этом празднике.

Я сел на соседний табурет и попытался найти нужные слова:

— Слушай, ты бы положила свой ножичек-то… для начала. Зачем он тебе?

— Не приближайся ко мне, сука! — вдруг выкрикнула она, выставив нож перед собой, — а не то я сначала тебя зарежу, а потом себя!

— Да я и не приближаюсь, — быстро отодвинулся я на полметра, — только что ты этим зарезанием кому-то докажешь, можешь мне объяснить?

— Все сразу поймут, что я тут главная была, а меня незаслуженно отодвинули! — выкрикнула она.

Дааааа, подумал я, психоневрологический диспансер по тебе плачет, подруга ты моя ненаглядная, но вслух естественно сказал другое:

— А вдруг они наоборот подумают?

Танюша несколько замешалась, но потом продолжила в своём стиле:

— А мне плевать, что они там подумают, главное, что я сама про себя думаю.

Я побарабанил пальцами по столику, заехал при этом в рассыпанную пудру, и тут мне в голову пришла одна нехитрая комбинация.

— Слушай, тут такое дело… видела американца, что я привёл с собой?

— Ну допустим видела, — с отсутствующим выражением на лице ответила она, — и что дальше?

— А дальше, дорогая Танечка, то, что твоя игра ему сильно понравилась, и не далее, как пять минут назад он мне сказал, что хотел бы поближе с тобой познакомиться.

— Правда что ли? — на её лице появились признаки жизни, — а не врёшь?

— Хочешь, побожусь? — предложил я. — Сама посуди — нахрена тебе резать кого-то и портить себе дальнейшую жизнь, когда у тебя такие перспективы открываются впереди?

И видя её растерянность, я достаточно ловко выудил ножик из её руки, сумев не порезаться.

— Ну вот, и всех делов-то… давай переодевайся и выходи к народу, а то Джонни там тебя заждался весь.

— Как ты сказал? — переспросила она, — Джонни? Его же Джоном зовут.

— Ну это уменьшительное такое от полного имени, как у нас например не Виктор, а Витёк, не Мария, а Маша, не Татьяна, а Танечка. Давай, короче говоря, прекращай грустить и начинай радоваться — мы тебя ждём… да можешь и не переодеваться, пойдём так.

И она встала с табуретки, слегка покачиваясь из стороны в сторону, пришлось взять её под локоть и вывести наконец из этой надоевшей гримёрки. А сам я в это время думал, что делать с Джоном и как притормозить его встречу с ненаглядной Таней — а то ведь нехорошо получится, если он ни сном, ни духом не будет знать про свою симпатию к ней.

На моё счастье дочку сразу перехватила Светлана Владимировна, которой я сказал так:

— Принимайте с рук на руки согласно сопроводительных документов — Таня Зилова, одна штука, живая и здоровая. А я пойду продолжать обмен мнениями с народом.

Светлана тут же взяла дочь за руку и повела её куда-то вглубь, а я вернулся к нашим артистам, которые продолжали радостно улыбаться и обсуждать прошедшее. Джон тут же стоял и о чём-то мило беседовал с Леной.

— Можно тебя на минутку? — сразу же взял быка за рога я и отвёл его подальше. — Слушай, Джонни, тут такая тема нарисовалась… — начал я, пытаясь сформулировать то, что я должен был ему сформулировать.

— Какая тема? — с безмятежной улыбкой спросил тот, а я мысленно махнул рукой и решил вывалить всё, как есть.

— Таня Зилова тут такая есть…

— Это дочь директорши? — уточнил он.

— Да, именно. И у неё вот только что был нервный срыв, хотела покончить с жизнью…

— Что ты говоришь? — удивился Джон, — после такого успеха и покончить? В голове с трудом укладывается такое…

— Да, прикинь вот, именно после успеха… но я сумел её отговорить, а по ходу разговора она призналась, что влюблена в тебя, а ты её не замечаешь, вот поэтому она и расстроилась.

— Я же её сегодня в первый раз увидел, — удивился он, — и она меня тоже — когда она успела влюбиться-то?

— С первого взгляда, почти как у Шекспира, — бодро соврал я, — так я что хочу попросить… ты бы уделил ей хоть немного внимания, а то ведь пропадёт совсем человек.

— Хорошо, я тебя понял, — после непродолжительной паузы ответил Джон, — я постараюсь уделить ей внимание, чтобы она не пропала — так?

— Абсолютно, — подтвердил я, — тогда я твоим должником буду, можешь на меня рассчитывать.

— Договорились, — кивнул головой Джон, — вот только не нравится она мне нисколько, но я надеюсь, что сумею это скрыть.

Закончился, наконец, этот нескончаемый день, а вечером, когда я прощался со своими подопечными во двое Топтыгинского дома, Джон мне тихо сказал, что никогда ещё не жил такой насыщенной и глубокой жизнью, как в эти последние дни. Вот только за сегодня, продолжил он, загибая пальцы, у нас сначала были разборки с местными гангстерами (кстати, тут будет продолжение, ты не расслабляйся, уточнил я), потом я записался в хоккейную секцию и отыграл даже один период на льду, и в заключение наконец поработал рабочим на сцене театра и вляпался в шекспировские страсти по Татьяне в полном объёме.

— Жизнь, Джон, — вздохнул я в ответ, — хороша своей непредсказуемостью — вот помяни моё слово, ты ещё будешь скучать по этим приключениям в своей сонной Америке.

Мэри была не в курсе новой вводной относительно взаимоотношений с Танюшей и поэтому потребовала пояснений в этой части. На что Джон ответил ей, что всё пояснит чуть позже, после ужина.

— У вас есть чего-нибудь на ужин-то? — спохватился я, — а то может опять ко мне зайдём? Заодно и с родителями познакомлю, они очень заинтересовались вами.

— Пожалуй нет, — ответили они хором, переглянувшись, а продолжил один Джон, — в другой раз, и так слишком много событий сегодня было, надо их переварить.

— Да, — вспомнил я ещё один момент, — завтра у меня экзамен на водительские права, а потом я рассчитываю на твою помощь при покупке мотоцикла.

— Байка, — уточнил Джон.

— Ага, байка. Они у нас свободно продаются, надо только выбрать что-то получше.

— Конечно, рассчитывай на меня в полном объёме, — ответил Джон и на этом мы, наконец, расстались.

А дома меня уже с нетерпением поджидали дорогие родители.

— Ну наконец-то, — сразу с порога встретила меня мать, — давай рассказывай, что там и как во Дворце было?

— Могли бы и накормить сначала, — немного попридержал коней я, — а то на голодный желудок рассказывать тяжело.

— Ой, а и забыла впопыхах, — немедленно повелась на мою уловку мама, — садись, конечно, борщ будешь?

— Котлетки с пюрешкой было бы достаточно, — дипломатично уточнил меня я, — а во Дворце всё удачно прошло, зрители рыдали от восторгов.

— Так-таки прямо и рыдали? — принял мои слова за чистую монету отец.

— Ну не в прямом смысле, конечно, — ответил я, не забывая наворачивать удивительно вкусную котлету, — но приняли нашу игру очень тепло. Три раза кланяться вызывали.

— А народу в зале много было?

— Не битком, но две трети точно… между прочим, могли бы и вы ради такого случая с работы отпроситься.

— Запарка, — виновато скосил глаза отец, — встречный план утверждали весь день… так что извини, не смог. Но на следующий спектакль обязательно приду.

А мама добавила дров в костёр:

— А меня в гороно вызвали, срочное совещание по воспитательной работе… но в следующий раз…

— Ты обязательно поприсутствуешь, — закончил за неё я, доедая пюрешку. — Ладно, как говорят наши итальянские друзья — следствие закончено, забудьте. Теперь у меня другие вопросы первоочередными значатся.

— Это какие, например? — спросил отец.

— Я спортивную секцию поменял, вместо тенниса теперь у меня в повестке дня строго хоккей значится. Вместе с Джоном будем на Чайке заниматься, это раз.

— Джон, это который американец? — уточнила мама, — ты, кажется, хотел его к нам в гости пригласить…

— Точно ведь, хотел, — не стал упираться я, — назначайте день, тогда они вдвоём с сестрой и придут.

— Я думаю… — наморщила лоб мама, — в субботу в самый раз будет, верно, Витя? — на всякий случай спросила она согласия отца.

— Нет, в субботу у нас профилактический день, с утра до вечера на базе в Стригино физкультурой заниматься будем — давай лучше в воскресенье.

— Замётано, — согласился я, — в воскресенье, значит в воскресенье.

— Но ты там, кажется, сказал, что это раз, — вдруг вспомнила мама, — значит и два какое-то есть?

— Есть, куда ж оно денется, — вздохнул я, — завтра после уроков у меня экзамен в ГАИ и получение прав. А после этого кто-то обещал выделить мне средства на мотоцикл…

— Я обещал, я и не отказываюсь, — сказал папа, — ты же знаешь, что моё слово, как скала. Такое же твёрдое. Деньги можешь взять в шкафу в шкатулке с картинкой ВДНХ.

— Ой, спасибо, — довольно искренне обрадовался я, — как куплю себе байк, буду вас катать по очереди.

— Чего ты купишь? — не поняла мама.

— Байк… это по-английски мотоцикл значит… ну и велосипед тоже — меня Джон просветил. Он же мне поможет с покупкой, у него там на родине тоже мотоцикл имеется, фирмы Хонда.

— Ну если Джон поможет, тогда мы вопросов больше не имеем… — ответил мама, тут же, впрочем, задав следующий вопрос, — а что там у тебя с этой девочкой, как её… с Леной что ли?

— Вместе учимся, вместе в театре играем — больше пока ничего, — ответил я, сделав честные глаза, — а тебе что надо, чтобы у нас было?

— Нет-нет, ничего не надо, — тут же включила заднюю скорость мама, — я, кстати, на днях встретила Светлану Владимировну, ну которая начальник в вашем театре…

— Так-так, — подбодрил маму я, — и что Светлана Владимировна?

— Очень хорошо о тебе отзывается. Говорит, что ты чистое золото, а не мальчик.

Упоминание золота в данном контексте меня не очень порадовало, сразу вспомнились все приключения, связанные с реализацией золотого клада, поэтому я помрачнел и предпочёл закруглить тему.

— Ну да, я тоже о ней высокого мнения. Пойду отдохну что ли, а то с утра верчусь, как белка в испорченном колесе, — и я повернулся к своей комнате, но не тут-то было.

— Да, меня тут во дворе встретил новый участковый, этот, как его… — вдруг сказал мне в спину отец, — Гусев, кажется, по фамилии.

— Вместо Сизова который?

— Да, вместо него. Так он просил, чтобы ты зашёл к нему в опорный пункт.

— А зачем, он не сказал?

— Познакомиться, сказал, хочет.

Чего тянуть, мысленно решил я, надо прямо рубить гордиевы узлы, а не мучиться с их распутыванием — вот прямо сейчас и зайду к этому Гусеву, погляжу, что он за гусь…

— Я ненадолго, — сказал я родителям, — одна нога здесь, другая там… ну или наоборот. Спасибо за котлетку, очень вкусно.

И выкатился во двор — до соседнего подъезда, где на первом этаже располагался пункт охраны общественного порядка, мне никто на дороге не встретился, и на этом хотя бы спасибо.

— Можно? — постучался я в дверь, а оттуда раздался мощный такой львиный рык, — заходи, не заперто!

Я и зашёл, оглядываясь по сторонам. Не сказать, что я здесь никогда не бывал, но это достаточно давно было, так что обстановку я успел забыть. А была это стандартная для Топтыг однушка, где первый поворот направо вёл в большую квадратную комнату, а второй во все остальные удобства. В комнате имел место большой красивый стол, два гнутых венских стула по разные стороны от него и несгораемый шкаф в углу, здоровый и тяжёлый даже на вид. На стенах висели плакаты с наглядной агитацией, а за столом сидел он, лейтенант Гусев, здоровый во всех смыслах милиционер, и по габаритам, и здоровьем от него так и брызгало во все стороны.