40k способов подохнуть. Том 1

Глава 8

Под покровом ночи, избегая патрулей, я рысью пересёк очередную улицу. Я старался прокладывать свой путь через тёмные места, но чем ближе был небоскрёб Бонте, тем меньше таких мест оставалось. В какой-то момент плотность патрулей достигла пика и я фактически упёрся в стену из пропускных пунктов. Здесь были даже гвардейцы Мологоста, которые старались контролировать обстановку и следили за лояльностью отдельных личностей.

Однако всё проконтролировать они не могли. Дрейкернор был слишком огромным миром с слишком большим населением. И хоть Мологост возглавлял целый флот, но он же не мог бросить все силы в гарнизоны. Ситуация же стремительно накалялась, а среди народа ползли слухи, что скоро столицу охватит пламя. И хоть никто не делился планами с этим народом, однако и слухи просто так не появляются. Грядут тяжёлые времена.

Я тем временем вышел в установленное время, к установленным стражам Бонте. Они сразу же меня узнали, после чего провели через блокпосты в небоскрёб. Входил я через чёрный вход, чтобы никто не знал о нашей встрече.

Бонте встретил меня всё в том же кабинете. Он был бел словно сама смерть, ещё и схуднул из-за стресса. Последние дни дались ему крайне тяжело. Его семья попала под удар культистов, хоть и проблемная, но любимая дочь оказалась в плену, а сам он всё быстрее терял контроль над ситуацией. Губернатор закручивал гайки, Мологост требовал покорности и исполнительности, другие аристократы думали лишь о собственной выгоде и союз с ними не был настолько продуктивен, насколько он планировал.

Мне было его даже немного жаль. Однако жалость это принадлежала отцу Бонте. Однако он являлся не только отцом, но ещё и аристократом, который построил своё благополучие на чужой крови. Поэтому я его ещё и презирал, ненавидел и желал того, чтобы он прошёл через всё то, через что заставлял прямо или косвенно проходить других. И у меня была такая возможность, от которой мне пришлось осознанно отказаться.

— Это вам, — произнёс я и бросил на стол конверт, именно бросил, после чего остался стоять и смотреть на разбитого Бонте.

Тот скривился, но открыл конверт и тут же изменился в лице. Тот факт что я его унизил таким броском тут же забылся, а сам он посмотрел на меня с невероятной надеждой.

— Отправьте группу прямо сейчас. Действуйте быстро, попросите помощи у гвардии. Скажите им, что это ваша разведка сработала. Госпожа Килор решила, что лучше будет передать эту информацию через вас.

— Я слышал, что она заперта в каюте после… кхм… своей выходки.

— Вы слышали то, что выгодно ей, господин Бонте, — не показав никаких эмоций ответил я, с радость подмечая что Мологост изолировал эту безумную стерву, на имени которой я строил весь свой план. — Этот подарок вам станет жестом доброй воли. Не всё идёт согласно нашему плану, но семья Килор всё ещё верит в вас. Губернатор напуган, он теряет контроль, вы должны стать во главе дворянства. В указанном месте помимо вашей дочери находятся и другие пленники. С помощью них вы заручитесь поддержкой, повысите репутацию и обяжете своих союзников.

— Я всё сделаю. Всё исполню в лучшем виде.

— Не сомневаюсь, господин Бонте, — произнёс я и улыбнулся. — Работайте.

Страх делал людей предсказуемыми. Отчаяние убивало их инициативу. Слабоволие лишала возможности идти на риски. Всё это позволяло вертеть ими как угодно. Я же медленно и уверенно запускал корни в чужие души, проникал в их мысли, надевал поводки и хоть пока что не ставил сцену, однако расширял зону своих возможностей.

Конечно, я не знал что случится завтра, каким богом повернётся ко мне удача. И всё же обрабатывая Бонте я заручился его поддержкой. И если всё удастся, то у меня появится крайне сильна фигура, а если нет… ну и плевать, я не вложил в него ничего кроме лжи. Аналогично было и с культом, который мне не нравился, однако пока что представлял для меня ценность.

Играя сразу за две стороны я получал больше контроля над ситуацией и увеличивал свои шансы выжить. Кроме того такая стратегия позволяла мне выдерживать относительный баланс сил. Мне нужен был затяжной конфликт, в идеале чтобы они измотали друг друга. Правда ослабить Мологоста будет тяжело, он мало того что силён, так ещё и крайне аккуратен. Также мне непонятно, что именно он задумал и о чём постоянно говорит с ксеносами и губернатором.

Вскоре я снова отдалился от центра, ушёл в тёмные переулки и остановился. Посмотрел на часы, начал отмерять время, закурил. Мне нужно было подождать минут десять-пятнадцать. Малс хотел о чём-то переговорить, поэтому я его ждал. Он явился только через полчаса.

— Извини, задержался. Пойдём скорее, — из тени ко мне неожиданно вышел Малс, который хоть и опоздал, но сразу отправился дальше по переулку.

— Куда? — спросил я его, переходя на быстрый шаг, чтобы угнать за ним.

— В убежище.

— Разве здесь есть убежище? Я видел карты и…

— О нём до сегодняшнего дня знал лишь Детрий и ещё несколько культистов, которые уже стали мертвецами.

— И к чему такая консперация? Что он задумал?

— Грядут перемены и скоро ты их увидишь. Тебе понравиться, — произнёс Малс, после чего мы вышли на улицу без освещения и залезли в канализационный люк.

Шли мы ещё где-то с полчаса, по дороге встретили ещё группу культистов. А затем мы нашли целый просторный каменный зал. Когда в этом месте находился очистительный центр, прямо в полу имелся гигантский резервуар, однако он давно был пуст и само место забросили, когда модернизировали систему водоснабжения.

И здесь уже собралось несколько сотен культистов. Избранные для сегодняшней особой встречи, они все ждали прихода Детрия.

— Пройдём вперёд, — произнёс Малс и начал пробиваться сквозь толпу, ведя меня за собой.

И мы подошли к резервуару, на дне которого я вдруг увидел пленных дворян. Я очень удивился, а затем и вовсе замер в шоке. Я сразу же увидел дочь Бонте, которой здесь не должно было быть. Сразу же завопило моё чутьё. Я ощутил опасность, ситуация мгновенно вышла из контроля, а все мои планы стремительно разрушались. Детрий вёл свою игру и никого об этом не предупреждал. Я его недооценил.

А затем появился сам Детрий, который спустился на платформе с потолка. Платформа крепилась цепями и благодаря ей все могли видеть его. Сам же глава культа начал толкать типичную речь, восхвалять своих последователей, хвалить их за успехи и рассказывать какой огромный выкуп мы уже получили за ещё не возвращённых пленных.

Аристократы отдавали не деньги, они поделились оружием, медикаментами, отпускали пленных культистов и даже соглашались пойти на уступки в содержании рабов. Последнее конечно было временной мерой, ведь как только аристократы получили бы желаемое, то сразу же бы вернули всё в норму или ещё сильнее придавили сапогом рожи отбросов. И Детрий всё понимал, однако продолжал говорить, всё чаще улыбаясь и порой останавливаясь взглядом именно на мне.

Совпадение? Случайность? Может я сам себя накрутил? Но он действительно смотрел на меня дольше других, порой сверлил взглядом. Мне становилось дурно, каждое его действие будто было нацелено на то, чтобы показать мне превосходство. В какой-то момент я покосился боковым зрением на Малса.

Он просто стоял и смотрел на своего лидера, но мне вдруг показалось, что все кругом, все эти сотни человек были в сговоре. Это не была паническая атака, однако подобное ощущение сложно было сравнить с чем-то иным. Тревожность становилась всё больше, а понимание стремительно уменьшалось. Я даже захотел уйти, но культисты позади наоборот давили на меня, чтобы поближе посмотреть на зависшего на платформе Детрия.

— И мы действительно вернём этих пленных, как и обещали! — воскликнул Детрий и так по-доброму улыбнулся, посмотрел вниз с платформы, прямо на пленников, которые подняли взоры к нему. — Вы все будете жить, не переживайте! Уже скоро вас передадут!

В этот момент я понял, что Детрий лжёт, а его добрая улыбка для меня превратилась в злобный оскал. Другие культисты тоже всё поняли, но пленники внизу… в них загорелась такая надежда, которую трудно было вообразить. После заточений, долгих дней наедине с ужасными мыслями и страхом, они вдруг увидели лучик света. Всё будет хорошо, их выкупят, они вернутся домой… такое прекрасное чувство.

И одним за другим пленники начали терять сознание, сами того не замечая. Они не видели газа, не чувствовали его запаха, просто падали, а умирающий разум продолжал концентрировать на последних чувствах. В этот момент прояснились руны и заиграл варп. Детрий стоял на платформе и направлял эту жертву, предназначенную тёмному богу.

— Я хочу уйти, — произнёс я, чувствуя что мне стало не хватать кислорода.

Но никто меня не слышал, все смотрели на то как Детрий медленно начал меняться. Разные цвета начали сиять вокруг него, волосы меняли цвет, но страшнее всего было от его ауры. Псайкерские способности Детрия будто бы увеличивались. За свои заслуги Детрий получал дары Тзинча, который был рад тому, что ещё один мир начал разрываться от перемен. Эти души амбициозных дворян полных надежды стали лишь дополнительным лакомством, но сильнее всего была отмечена интрига Детрия.

— Ха-ха-ха, эти дворяне отдали нам свои богатства, думая что нас можно купить! — смеялся он и голос его грохотал словно гром, пока волосы начинали переливаться всеми цветами. — Этим они проявили слабость! Нам уже не нужны переговоры! Скоро мы нанесём такой удар, что губернатор после него застрелится в своём кабинете, а небо будет плакать стальным дождём! Перемены наступили друзья! Нас уже ничто не остановит!

И в этот момент платформа опустилась, после чего Детрий сошёл на один уровень с нами и уверенно подошёл ко мне. В этот раз он точно уже смотрел прямо мне в глаза и улыбался. Затем он приблизился и на ухо прошептал мне:

— Думал ты тут самый хитрый? Я знал о каждом твоём шаге, Лекс. Но хоть Тзинч и отметил тебя, но… — Детрий тихо просмеялся. — Теперь уж точно понятно, кто его фаворит. К сожалению твои амбиции оказались в слишком большом отрыве от возможностей. Больше не увидимся.

И в этот момент воля Детрия вторглась в мой разум и я просто потерял сознание. Другие же культисты никак на это не среагировали. Они полностью подчинялись своему лидеру, который мог указать на любого и обвинить того в предательстве. Его власть в культе стала абсолютной, а я… я действительно очень сильно ошибся, когда посмел недооценить Детрия.