Зови меня перед смертью

Глава 7

Еле различимый шелест ткани в моих руках, будто вздох.

Я затаил дыхание, ожидая увидеть нежное лицо Ланьси, её робкую улыбку, взгляд больших темных глаз, в которых можно было утонуть. Но когда вуаль поднялась…

Я замер.

Передо мной оказалось не прекрасное лицо юной девушки, не та, кого я должен был назвать женой. Вместо этого я увидел бледную, почти серую маску с иссохшей кожей, натянутой на острые скулы. Вены проступали под кожей черными нитями, словно сеть паука. И только по по губам и подбородку — красные, будто она только что пила чью-то кровь.

Но страшнее всего — её глаза. Невыносимо прекрасные. Как ночной обсидиан, переливающиеся живым огнём. Глубокие, завораживающие и холодные, как беззвёздная ночь над пропастью. Одновременно бросающие в дрожь и заставляющие задыхаться от восторга.

Глаза красавицы на лице чудовища.

Я отпрянул, едва не упав. Сердце в груди будто стиснули чьи-то ледяные пальцы. К горлу подкатила дурнота. Я не понимал — это сон? Наваждение? Или безумие?

Я судорожно втянул воздух, надеясь, что всё исчезнет, что всего лишь что-то не так со мной. Пройдет миг — и она снова станет той, что должна была быть. Но нет.

Ланьси медленно сняла вуаль, мягко сбросила её на постель. А потом улыбнулась. Ласково. Нежно. Даже немного застенчиво. На пухлых губах влажно блеснула кровь.

— Муж мой, что же ты замер? — Её голос был мягким, бархатным, он обволакивал, как шелк, от которого мороз шел по коже. — Тебе нравится? Скажи… будешь ли ты любить меня, Янжан, и такой?

Я попятился, наткнулся спиной на столик с угощениями и не сразу восстановил равновесие. Голова гудела. В ушах звенело. Всё во мне кричало: «Беги!» Но я не мог. Ни один мускул не слушался. Передо мной сидело чудовище в обличии моей невесты. Чудовище, прекрасное и ужасное одновременно. Оно смотрело прямо в меня, словно заглядывало в самую душу, желая ухватить её и разорвать в клочья.

Губы словно онемели. Получалось только молча смотреть в оцепенении на её странную улыбку и сияние этих неестественных глаз.

Она всё так же улыбалась — мягко, нежно, будто в её глазах не было ни безумия, ни ужаса, ни чуждого холода.

Руки Ланьси неспешно потянулись к поясу, а потом к плечам. Алые шелка с шелестом скользнули вниз, как вода по гладкому камню. Ткань мягко легла к её ногам.

Открылись обнажённые плечи, тонкая шею, полные груди. Белоснежная кожа словно была напоена лунным светом, сияла как тысячи расплавленных жемчужин. И совершенно не походила на жуткое лицо.

Красные волны шёлка легли на пол, словно разлитая кровь.

Её тело было безупречно. Длинные стройные ноги, тонкая талия, округлые бедра… Всё дышало совершенством и смертельным соблазном. Но губы… эти окровавленные губы улыбались всё шире, всё страшнее.

Я попытался сбросить наваждение. Что происходит? Это не Ланьси. Я заставил себя выдавить хриплый шёпот:

— Кто ты?..

Она наклонила голову, выдохнула удивлённо и произнесла даже с лёгкой обидой:

— Я… твоя супруга. Ся Ланьси. Разве ты не рад, что досталась тебе именно я? — Её голос снова был завораживающим, словно звуки флейты, слышимые во сне. — Поцелуешь меня, любимый супруг?

Я чуть не задохнулся.

Чары. Незримыми нитями меня опутали чары.

Мои ладони сжались в кулаки, но внутри была пустота. Я знал, что нужно защищаться, что секунды утекают, как вода сквозь пальцы, и всё сейчас решится. Но я был совершенно безоружен.

В следующую секунду Ланьси медленно протянула руку к своим черным, как вороново крыло, волосам. Осторожно вынула длинную нефритовую шпильку. Одну, вторую… За ними — гребни и заколки. Среди них сверкнуло длинное лезвие с набалдашником в виде золотого цветка. Волосы с шелковым шорохом рассыпались по обнажённым плечам и стекли по спине мягкой волной.

Чёрные глаза не отрывались от меня. Улыбка стала шире. Обнажились острые зубы, между ними скользнул багрово-черный язык. Это был оскал. Хищный. Звериный. Леденящий кровь.

— Ну что же, дорогой муж… — проворковала она, низко и шипяще. — Если ты не хочешь меня… я сама возьму тебя.

Она прыгнула. Мгновенно. Как молния, сверкая острыми шпильками в руках. Я только успел отшатнуться, почувствовав, как её острое холодное оружие рассекает воздух в том месте, где мгновение назад было моё горло.

Она двигалась так быстро, что не удавалось отследить траекторию. Красное полотно её свадебного одеяния взметнулось за ней, словно кровавый шлейф, отвлекая внимание. Каждый выпад Ланьси походил на порывы ураганного ветра, который не будет щадить.

Я отскочил в сторону, увернулся, толкнув столик. Кувшин полетел вниз, вино полилось по полированным доскам пола, будто вторя тому, что происходило в комнате. Она ударила снова — шпилька вспыхнула темным золотом, устремляясь мне прямо в сердце.

Попытался использовать золотую сеть, но с ужасом понял, что ничего не получается. Внутри словно была пустота. Что происходит?

Я метнулся вбок, ухватил тяжелую бронзовую вазу. Швырнул в Ланьси. Ваза разлетелась с глухим звоном, наткнувшись на кроваво-алые когти. Ланьси только качнула головой, словно насмехаясь.

— Ты такой страстный, дорогой, — почти пропела она.

После чего прыгнула, оттолкнувшись изящной ножкой от стены, и метнулась ко мне. Я оказался возле постели, схватил покрывало с постели и взмахнул им, как плащом. Ткань опутала её руки на миг, и этого мгновения мне хватило, чтобы отскочить за ширму.

Ланьси вспорола ткань шпильками, словно ножами, и снова кинулась в атаку. На месте оставаться нельзя. Приходилось все время менять положение. При этом всё время пытался разбудить силу, но с каждым разом все яснее осознавал, что кто-то намеренно запечатал брачные покои.

Я заметил в углу длинную бамбуковую трость. Откуда она тут? Кто-то из слуг зевнул? Так бы это было досадно, но не сейчас. Схватил её, понимая, что лучше хоть что-то иметь в руках.

Мы кружили с Ланьси по комнате, и воздух становился плотным, как смола. Её движения были похожи на танец журавля и змеи — плавные, опасные, с рывками и бросками. Мои — рваные, полные отчаяния, но точные.

Выбежать? Не вариант.

Демоноборец, который не может справиться всего с одним врагом. Да и даже, когда эта мысль показалась не такой уж плохой, я понял, что мне не дают приблизиться к дверям.

Ланьси била шпильками, и я ловил удары тростью, искры срывались от касания нефрита и полированного бамбука. Иногда мне казалось, что её глаза начинают светиться неестественным золотисто-зелёным светом. Белоснежное тело изгибалось, как у кошки. Подкинутые вверх красные шелка развевались, будто языки пламени.

Я отступил к стене и рывком снял тяжелый гобелен. Когда Ланьси взвилась снова, я кинул полотно ей в лицо и в следующий миг ударил бамбуковой палкой под колени. Трость треснула на несколько кусков, став бесполезной. Ланьси упала, но тут же перекатилась и, с шипением, оттолкнулась от пола.

Шпильки сверкали в её руках, как клинки. Я схватил тяжелую бронзовую курильницу с углями и сыпанул их между нами. Воздух наполнился горьким дымом и искрами. Она на мгновение остановилась, прикрывая глаза от дыма.

Я воспользовался этим, схватил длинный подсвечник и разломал его, вооружившись двумя короткими палками. С этим можно хоть как-то парировать.

Она словно не уставала, в том время, как я чувствовал, что тело может подвести. Ланьси временами растворялась в воздухе, каждый её выпад сопровождался лёгким свистом, будто воздух рассекло крыло хищной птицы. Я ловил удары, отражал их палками, но силы утекали водой сквозь песок.

Она вдруг застыла на миг. Улыбнулась. Кровь с подбородка капнула на пол.

— Ты хорош. Но лучше бы сдался. Всё равно будешь моим.

После чего стрелой метнулась ко мне. Я выставил перед собой обломок подсвечника в последней отчаянной попытке защититься, и обломанное с зазубринами дерево, скользнуло по её лицу. Раздался ужасный звук, от которого меня передёрнуло: не то шорох, не то хруст, не то шепот всех чудовищ разом.

Разрез пошёл от скулы Ланьси к шее, чуть затронув ключицу. Кожа лица вспухла, начала пузыриться, чернея по краям раны. В разрывах хлюпнула почти черная, жутко густая и тягучая кровь, будто сама ночь решила стечь с небес. Запах пошёл такой, что меня чуть не вывернуло: гниющие цветы, тухлое мясо и горький ладан.

С чудовищным визгом она отлетела в сторону, врезавшись в балдахин над постелью. Тот с треском рухнул, и на секунду всё стихло.

Я стоял, не веря в то, что только что увидел. Сердце бешено колотилось. Я с трудом глотнул воздух, тяжёлый и пропитанный дымом и смертью.

Но стоило мне только перевести дыхание, как Ланьси шевельнулась. Сначала медленно приподнялась на локтях. Её рот растянулся в широкой безумной улыбке, зубы местами были выщерблены от удара, нижняя губа разорвана.

— Ах, ты какой… страстный супруг… — хрипло выдохнула она. — Изорвал мне всю одежду… Всю-всю-всю одежду.

Она села ровно, запрокинув голову назад, а по её коже вдруг побежали странные всполохи. Тёмное мерцание, будто сама тьма, усыпанная звездной пылью, решила ожить на её теле. Вены заблестели серебром, а зрачки растеклись, затягивая своей чернотой, — свет тонул в них.

Ланьси, чуть покачнувшись, словно в изысканном танце, медленно подняла руки. Они были бледными, с вытянутыми костлявыми пальцами, длинные заострённые ногти алели как закат. Она тихо рассмеялась, нежно скользнула ладонями по своему лицу и горлу. Ногти вонзились в раны, и кожа разошлась в стороны.

Дзай… Что это?

Горло перехватило. Я будто разучился дышать.

Поначалу показалось, что это иллюзия, но влажный хруст и мерзкий треск разубедили в этом. Кожа ссыхалась и отходила, соскальзывала вниз крупными лоскутами, раскрывая под собой не плоть, а подрагивающий дымящийся туман, наполненный мельчайшими искрами.

Ланьси ухватилась за волосы и потянула их. Шелковистые пряди становились чем-то тёмным и текучим, как жидкая смола. Лица у неё больше не было.

Она сбрасывала кожу, как змея, оставив передо мной не человека, а существо из сгустившегося мрака, пересыпанного мерцанием звёзд. Оно казалось страшно прекрасным и абсолютно нечеловеческим — излучало одновременно безумное обаяние и глубокий ужас.

Я отшатнулся, не веря собственным глазам.

Это… Это же хуапигуй — демоническая тварь, что принимает человеческий облик, надевая чужую кожу, как маску. Людская молва называет её демоном с раскрашенной кожей. Я ранее никогда не сталкивался ни с чем подобным. Почему-то считалось, что в Дацзи их нет — остались только в легендах.

Время на исходе. Но глупо просто кидаться. Понять… Надо понять, как её уничтожить.

Внутри всё сжималось, словно в захлопнувшейся ловушке. Запечатывающие заклинания, наложенные на брачные покои, мешают… Дзай! Голыми руками я не справлюсь. Каждое движение и так уже давалось с трудом — воздух был густым, вязким, насыщенным чужой тьмой.

Хуапигуй, не торопясь, поднялась на ноги. Мерцающая и текучая звёздной ночью фигура медленно уплотнялась, принимая отдаленное подобие женского тела.

Она улыбнулась:

— Ты же поклялся быть мне верным, Янжан, — прошептала она, делая шаг вперёд. — Муж и жена — единое целое, ты не можешь отвергнуть меня.

Я медленно сжал пальцы в кулак. Сосредоточиться. Сделать невозможное. Иначе просто прямо тут и сдохну. Дотянуться. Отринуть всё лишнее.

Сила. Моя сила. Нужна прямо сейчас.

Печати… Или талисманы с заклятиями? Где их могли спрятать? Судя по мощи, где-то близко.

Взгляд заскользил по резным колоннам покоев, по красным лентам, развешенным по потолку, по шелковым занавесям. Мне готовили такую брачную ночь. Старательно готовили, твари.

Бывало, жениху и невесте из враждующих кланов, которые решили объединиться, вплетали где-то в покоях заклятия, что создавали барьер, не позволяя молодым использовать боевые техники в ночь их союза. Мало ли… Возможно, здесь что-то подобное, но действует только на меня, потому что я человек.

Я резко рванулся в сторону, схватил одну из подвешенных лент и с силой дёрнул. Она лопнула с резким хлопком, как натянутая струна. Затем ещё одну. И ещё. С каждой оборванной лентой воздух вокруг начинал меняться. Стены дрожали, искаженное заклинание расходилось кругами.

Демоница замерла, сузив глаза.

— Всё-таки догадался… — прошипела она. — Смышленый.

Но уже было поздно. С последним рывком я сдёрнул с потолка последний амулет-печать, и в меня хлынула сила, как вода из разбитой чаши.

Моё ядро вспыхнуло.

Боль пронзила тело, будто тысячи игл впились под кожу, но я удержался на ногах. В груди заклокотало пламя. Воздух вокруг задрожал, и даже хуапигуй отступила на шаг, с удивлением склонив голову.

— Так вот какой ты на самом деле, — прошептала она, и её глаза вспыхнули алым светом.

Она бросилась вперёд.

Но теперь я был готов.

Развернул руку, и ладонь охватила золотистая вспышка энергии.

Удар — воздух разорвался гулким треском, вспышка света прорезала темноту, рассекла тёмное тело демоницы. Она отчаянно взвыла, заизвивавшись как проткнутая копьем змея. Тьма разлеталась рваными лохмотьями.

Она попыталась ударить меня, но я ушёл в сторону, схватил её за то, что могло быть запястьем и рванул вниз.

Громкий хруст — суставы неестественно выгнулись.

Она завопила. Попыталась извернуться и клацнуть челюстями. Получи, тварь.

Ещё один удар — в солнечное сплетение. Её тело отлетело назад, врезаясь в стену. Хуапигуй дышала тяжело, глаза сияли, но уже не с той уверенностью, что прежде.

Я больше не колебался.

Собрав всю силу ядра, направил последний решающий удар — вспышка света пронзила её грудь насквозь.

— Какой… замечательный… муж… — просипела она последок.

И замерла. Сейчас она совершенно не походила на молодую красавицу из клана Ся. Это было нечто… омерзительное под клубами чёрного пепла, мерцающего крошечными звёздами.

Тишина.

Я стоял, тяжело дыша, сжав кулаки. В груди всё ещё бушевало эхо силы. Показалось, словно меня окунули в вечную пустоту, где нет ни жизни, ни смерти.

И тут дверь покоев распахнулась с грохотом.

На пороге стояли дядя Тан Жэнь, кузен Тан Хао и несколько стражников. Их взгляды метались по разгромленным покоям, окровавленным простыням, разорванным лентам.

— Что здесь произошло⁈ — в ужасе выдохнул дядя.

Это так легко объяснить. Я… Но губы словно онемели, не получалось вымолвить ни слова. Я просто смотрел на место, где секунду назад была моя «жена». В голове билась только одна мысль: что это вообще было?

Мир рухнул в одно мгновение.

Я стоял посреди разбитых печатей, с дымящимися руками, из последних сил удерживая дрожь в коленях. Всё кончилось. Хуапигуй повержена… Я победил. Победил.

Надо ответить. От меня ждут ответа. Но почему в голове такой туман? Я хотел что-то сказать, но пересохшее горло лишь свело в судороге.

— Ланьси! — раздался полный ужаса голос Чжоу Мин, которая юркой лаской проскользнула между стражниками.

Ся Юаньчжэн кинулся следом за женой.

Моё сердце будто сжал ледяной кулак.

Тело хуапигуй… Я не поверил своим глазам… и мир под ногами провалился в бездну.

Это была… Ланьси.

Не кожа демона, не уродливая маска. Мертвенно-бледное красиво лицо, искаженное страхом и болью. Изуродованное моими ударами. Её губы потрескались, ресницы влажны от слёз… Ланьси? Она… была здесь. Но как⁈

Я не мог дышать.

— Нет… — прохрипел каким-то чужим, совершенно не своим голосом. — Нет… нет… этого не может быть…

Кинулся к ней, опустился рядом на колени, трясущимися руками коснулся холодной щеки. Моя ладонь дрожала так, что я едва чувствовал кожу под пальцами.

— Ланьси… — выдохнул я. Голос хрипел, горло пересохло, будто я не говорил сотни лет.

Рядом раздались рыдания Чжоу Мин: громко, с надрывом. Так рыдают, когда мир рухнул.

Глава Ся стоял неподвижно, только его побелевшие губы дрожали, а в глазах — бездна.

Дядя подошёл ко мне. Его голос был почти не слышен, но в нём звучал такой ужас, что я съёжился:

— Что ты сделал? Как ты мог такое сделать, Янжан?

Я не мог ответить.

Я смотрел на её лицо, на кровь, которую только что пролил своими руками… и не мог поверить. Нет, это было не она. Это не я!

Дыхание перехватило, мир качнулся перед глазами. Всё гудело, словно под водой. Я слышал их голоса, их крики, но не понимал слов.

Моё сердце стучало глухо и тяжело, как набат.

Я убил её. Я… убил её?

Что-то заставило вздрогнуть и повернуть голову в сторону входа в покои.

Шаокин.

Она стояла чуть поодаль, бледная, как снег. Её губы дрожали, пальцы судорожно сжимали рукав персикового ханьфу. В её глазах отражалось всё сразу: ужас, неверие, боль и страх. Она смотрела на меня так, будто я был ожившим чудовищем из древних страшных сказок.

Я отвёл взгляд. Я не мог этого выдержать. Но не успел даже вдохнуть, как меня схватили за ворот.

Глава клана Ся… Отец Ланьси. Уже мёртвой Ланьси.

Он тряс меня с такой яростью, что мог бы, наверное, разорвать на части. Его лицо было искажено горем и бешенством:

— Убийца! Ты убил её! Ты убил мою дочь, мерзавец!

— Будь ты проклят! — прорыдала Чжоу Мин, прижимая к себе безжизненное тело дочери.

Я не сопротивлялся. Я просто смотрел сквозь него. Всё происходящее уже не касалось меня. Всё будто завернулось в плотный туман, звук доносился издалека, как через слой ваты.

Словно из ниоткуда появился дядя.

— Почему… — срывающимся голосом прошептал он. — Почему ты… это сделал Янжан?

Он замер, глядя мне в глаза. Я почувствовал, как по моим щекам текут слёзы. Я не помню, когда они начали течь. Я даже не осознавал их.

Глава Ся разжал руки и отступил, словно я был чем-то омерзительным. Всё тело ныло, голова звенела.

Голоса стали глухими колоколами в тумане.

А потом я услышал сухой и резкий голос дяди, словно сталь, разрубающая воздух:

— Под замок его. Немедленно. До прибытия городских стражей — не выпускать!

Сильные руки схватили меня, подняли. Я не сопротивлялся.

Всё было как во сне. Как в кошмаре.

Сегодня была моя свадьба, и я…

Убил свою невесту.