Светлейший-8. Зимние интриги

Глава 4

В этот момент в коридор зашёл Виктор, с хмурым лицом и явно слышавший слова Тани. Он молча прислонился к косяку арки и, не глядя на нас, бросил:

— Занятно. Похоже, Евгений Александрович решил действовать стремительно.

Он даже не скрывал ревности. Мне стало немного жаль брата: у него все еще оставались чувства к Аграфене, но он прятал их и стыдился лишний раз заговаривать с ней после того неприятного инцидента.

Вик понимал, что, будучи наследником, не сможет жениться на девушке столь низкого положения. Пусть Феня и принадлежала к обедневшему дворянскому роду и даже обладала потенциалом, но ее статус был несоизмерим с двоюродным братом императора. Тем более что Аграфена в итоге так и не приняла его ухаживаний.

— Столь серьёзное дело — и без нас? — улыбнулся я.

Мы обменялись взглядами и одновременно ринулись к кабинету отца. Таня пыталась что-то шептать, призывая к осторожности, но мы с Виктором были слишком взвинчены, чтобы это услышать.

Дверь кабинета не была заперта, и я распахнул ее, а Виктор вбежал первым. Следом вошел я, а Таня осталась в коридоре. Предпочитала все подслушивать, лиса такая.

Новоиспеченный подполковник Черкасов, выпрямившись, как на военном параде, держал перед нашими родителями небольшую бархатную коробочку, в которой сверкал ослепительный бриллиант.

— Это — подтверждение серьезности моих намерений, ваша светлость, — как раз говорил он. — Аграфена — редкая девушка, она сама — как драгоценность. И я хочу сделать её счастливой…

Но ему пришлось остановиться, когда мы вошли без стука.

— Алексей? — Удивилась матушка. — Виктор? Вы забыли, что нужно стучать?

— Простите за вмешательство, но мы не можем оставаться в стороне, — начал я, глядя в глаза матери, которая, кажется, уже начинала закипать от возмущения.

— Алексей, Виктор! — Анна Николаевна встала из кресла. — Что за манеры?

— Мы имеем право знать, что происходит, — отрезал Виктор. — Аграфена для нас не просто домочадец. Она…

— … она нам как сестра, — завершил я. — И мы не согласны с тем, чтоб её судьба решается за нашими спинами.

Черкасов криво улыбнулся и внимательно посмотрел на нас. В его взгляде не было раздражения или обиды, лишь спокойное достоинство.

— Ваша привязанность к Аграфене говорят о многом, господа Николаевы, — сказал он с лёгким поклоном. — Именно поэтому я хотел обсудить этот вопрос сначала с вашими родителями, прежде чем обращаться к ней напрямую.

— И всё же, — вмешался я, стараясь говорить мягче, — такие вещи требуют полной ясности. Вы уверены в своих чувствах, Евгений Александрович?

Он медленно кивнул.

— Да, Алексей Иоаннович. У меня есть всё, чтобы обеспечить Аграфене достойную жизнь. У меня звание подполковника, хорошее жалование, недвижимость. А главное — у меня есть искреннее желание сделать её счастливой.

Он показал коробочку с помолвочным перстнем, и мне пришлось признать, что кольцо было восхитительным. Большой бриллиант в изящной оправе переливался в свете лампы.

— Это кольцо — символ моих намерений, — добавил Черкасов. — Но я хочу, чтобы все было правильно.

Я улыбнулся.

— Евгений Александрович, я не сомневаюсь в серьезности ваших намерений и достойных условиях, которые вы готовы обеспечить женщине. Меня беспокоит долгосрочность этих намерений. Ведь вы известны как знатный ловелас. А я не хочу, чтобы близкий мне человек оказался жертвой очередной игры и вынес из брака лишь разочарование.

Матушка одобрительно посмотрела на меня и сразу добавила:

— Евгений Александрович, ваши намерения заслуживают уважения. Однако я согласна с Алексеем. Чувства требуют времени. Поэтому я предлагаю вам подождать хотя бы до осени. Если ваши намерения останутся столь же серьёзными, мы не станем чинить препятствий. Но предложение можете сделать в ближайшее время.

Отец кивнул.

— Согласен. Не мешало бы проверить чувства.

Виктор стоял молча, явно переваривая услышанное.

— Это разумное решение, — наконец сказал он. — Любовь, если она настоящая, выдержит проверку временем.

Черкасов выпрямился ещё сильнее и с лёгким поклоном ответил:

— Благодарю вас за доверие. Я, безусловно, согласен с вами и принимаю ваши условия.

— Что ж, решено, — улыбнулась матушка. — А теперь пора вернуться к гостям. Должно быть, они уже заскучали.

Все мы вышли из кабинета, но мы с братом отстали. Таня успела спрятаться так, что ее никто не заметил.

Виктор немного отстал от родителей и повернулся ко мне:

— Ну что, Алексей, как думаешь, сколько он продержится? До Пасхи?

Я усмехнулся.

— Время покажет, брат. Но, признаюсь, мне будет любопытно наблюдать за развитием событий.

— Если честно, я удивлен, что Черкасов вообще решил связать себя узами гименея.

— Если бы он с кем и свяжет себя ими, то лишь с Аграфеной. — Я подмигнул брату. — В конце концов, наша валькирия и правда особенная девушка…

— Это последний Рождественский бал у императора, который пропускает Татьяна, — улыбнулась матушка. — В следующем году трат будет больше…

— Алексей устроился лучше всех, — вздохнул отец. — Только и знает, что меняет парадный мундир на повседневный и обратно…

— Ну хоть какую-то экономию вам обеспечиваю, — отозвался я. — Тем более что одежда-то казенная…

Большие балы в Зимнем проходили не реже, чем раз в сезон, но Рождественский всегда был самым пышным и богатым. На это мероприятие приглашались аристократы со всех концов огромной империи. Тысячи гостей наводняли залы дворца, для них готовились лучшие яства, выкатывали бочки с лучшими винами, приглашали лучших музыкантов, устраивали самые веселые забавы.

Наша семья прибыла одной из первых, несмотря на традиционную метель. Нарядные лакеи распахнули тяжелые двери дворца, и нас окутал теплый свет парадных залов, где уже начиналась праздничная суета.

— Добро пожаловать на Зимний бал, ваши светлости!

— Светлейшие князья Балтийские — Иоанн Карлович Николаев с супругой Анной Николаевной, а также Виктор Иоаннович и Алексей Иоаннович! — громогласно объявил камергер.

Анна Николаевна, моя матушка, шла впереди нас с отцом, сияя в платье глубокого синего цвета, расшитом серебром, которое оттеняло ее статный облик. По традиции, в этот вечер все дамы носили на головах венки из хвойных веток и белых цветов вместо драгоценных диадем. Но даже такой венок смотрелся на нашей красавице-матушке как корона.

Мы с Виктором следовали за ними: он, в безукоризненном черном фраке, а я в парадном мундире с золотым шитьем и в белых перчатках.

— Какая красота!

Войдя в главный зал, мы словно оказались в другом мире. Высокие арки украшали гирлянды из еловых веток, перевитые лентами красного, белого и золотого цветов. В каждом углу стояли живые елки, сверкающие огоньками свечей и кристаллами украшений. В воздухе витал аромат хвои, смешанный с легким запахом воска и духов.

В соседних залах столы ломились от угощений: морские деликатесы, фаршированная птица, пироги с замысловатым рисунком на корочке и фрукты, привезенные из южных губерний.

— Барон Сиверс с супругой и дочерьми! — объявил камергер.

Их присутствие я ощущал даже спиной — столько суеты сопровождало их появление. Сиверсы слишком активно пользовались нашим гостеприимством и прилипли к нам, точно банный лист.

Маргарита Карловна, наша тетка, тут же пристала к матушке с просьбой представить ее дочерей Большим Домам. Анна Николаевна, сдерживая раздражение, изобразила любезную улыбку и пообещала что-нибудь придумать. Элеонора и Розалия, жеманно поправляли кружева на юбках. Платья девушек снова нисколько их не красили, хотя и были сшиты из дорогих тканей.

— Ты только посмотри, — тихо пробормотал Виктор, наклоняясь ко мне. — Они словно решили затмить самих императриц. Наверняка считают, что блеск нарядов сможет компенсировать недостаток воспитания.

Мы обменялись взглядами и направились вглубь зала, приветствуя знакомых. Мужчины, облаченные в мундиры с орденами, беседовали у колонн, а дамы, сверкающие драгоценностями, скользили по залу с веерами и бокалами в руках. Венки на их головах придавали празднику особое очарование.

— Думаю, пора и мне задуматься о женитьбе, — заметил Виктор, оглядывая зал.

Я посмотрел на брата с удивлением.

— Неужели сподобился? Что же заставило тебя задуматься?

— Наследник должен иметь семью, особенно теперь, когда мы вышли из опалы, да и мое дело с Сенатом выгорело. Но нужно выбрать не просто хорошенькую девушку, но и подходящий род. Всё имеет значение: влияние, магический потенциал, состояние.

Я рассмеялся.

— Наконец-то ты говоришь как истинный наследник, Виктор. Горжусь тобой. Если хочешь, могу представить тебе своих однокурсниц. Среди них есть весьма выдающиеся особы.

— Был бы признателен, — коротко ответил он.

В этот момент в зал вошла императорская семья. Все разом смолкли и повернулись к высоким фигурам в окружении пажей и фрейлин. Император, облаченный в мундир, украшенный золотыми эполетами, произнес короткую приветственную речь, поздравив всех с Рождеством и объявив начало праздника. Аплодисменты заполнили зал, и музыка заиграла вновь.

— Вон там Юсуповы, — брат указал на противоположную стену. — Засвидетельствуем им почтение?

— Конечно.

— Ида Феликсовна сегодня дивно хороша.

— Она всегда дивно хороша, — отозвался я.

— Повезло тебе, братец. Лишь бы дело выгорело…

Я непонимающе уставился на брата.

— Это ты сейчас к чему?

— Ну понятно же, к чему идет дело между тобой и Идой… Ваши романтические игры очень милы, но ты бы все же поторопился ее заарканить. Я слышал, на ее руку есть и другие претенденты.

— Мне восемнадцать, Вик. Рановато.

— Для помолвки — нормально. В нашей среде нормально быть в этом статусе несколько лет.

Тут мне крыть было нечем. Но, как я и говорил Черкасову, чувства требуют проверки. И потому я не торопил события.

— Феликс Феликсович, Лионелла Андреевна, Феликс Феликсович-младший, Ида Феликсона…

Юсуповы были в полном составе. Как всегда, ослепительно прекрасные дамы и импозантные мужчины. Феликс младший тут же направился к нам. Как и я, он на этот раз решил пощеголять парадным мундиром Спецкорпуса.

— Алексей, Виктор! Рад наконец-то увидеться! — Феликс энергично тряс наши руки и потащил нас к своим родителям. — Виктор Иоаннович, вы играете в карты? В трех залах отсюда неплохие столы для виста и лото…

Виктор многозначительно хмыкнул.

— Боюсь, что вы, Феликс Феликсович, разденете меня до исподнего…

Феликс широко улыбнулся.

— Обещаю обращаться с вами гуманно. Ну так что, составите мне партию после пары танцев с дамами?

Пообщавшись с Юсуповыми и украв мазурку у Иды, я отправился искать знакомых однокурсниц. Увы, народу было слишком много, так что порадовать Виктора я смог только знакомством с Настей Гагариной, Тамарой Зубовой и Бэллой Цициановой — последнюю, впрочем, Вик уже знал.

Девушки встретили его с интересом, но больше всех Виктора, как я и ожидал, привлекла Гагарина. Он пригласил её на танец, и девушка согласилась.

— Ты не говорил, что у тебя настолько симпатичные однокурсницы, — улыбнулся Вик.

— Ты не спрашивал…

Пристроив брата к очередной девице, я направился искать Толстого. Веселье весельем, но нужно и поработать. Едва я перешел в следующий зал, как у меня на пути возникла хрупкая девушка в закрытом темном платье. Даже ради праздника фрейлины вдовствующей императрицы не оделись нарядно.

— Ваша светлость, позвольте вас побеспокоить.

— Дайте угадаю, сударыня. Со мной хочет побеседовать одна пожилая сварливая дама?

Губы девушки тронула легкая улыбка, но она опустила глаза.

— Именно так. Позволите сопроводить вас к ее императорскому величеству?

— Разумеется. Как я могу отказать бабушке?

Фрейлина ловко провела меня сквозь толпу гостей, с каждым шагом всё дальше от оживлённых залов, где звучала музыка и звенел хрусталь. Пройдя через широкую галерею, украшенную портретами императорских предков, мы оказались у дверей небольшой комнаты.

— Прошу, ваша светлость.

В кресле сидела вдовствующая императрица — моя вечно хмурая бабушка. Густые седые волосы, собранные в высокий пучок, отливали серебром, а глаза, острые и проницательные, как у ястреба, сфокусировались на мне, стоило мне войти. Лицо её, строгое, но удивительно живое, сохраняло ту непоколебимую уверенность, которой, казалось, пронизан каждый её жест.

Я склонился в глубоком поклоне и, приблизившись, почтительно поцеловал её руку.

— Ваше императорское величество, бабушка…

— Алексей, — произнесла она и обернулась к служанкам. — Оставьте нас.

Фрейлины бесшумно удалились, и мы остались наедине. Бабушка жестом указала мне на кресло напротив.

— Вижу, ты в хорошем расположении духа, — заметила она, окинув меня взглядом. — Это хорошо. Значит, у тебя хватит сил на то, что я собираюсь сделать.

Я кивнул, ожидая продолжения.

— Императрица согласилась на паломничество, — сообщила бабушка. — Мы посетим несколько монастырей. Среди них и мою Старую Ладогу. Ты знаешь, как это место важно для нашей истории. Удалось уговорить и самого императора. Он, как всегда, слушает жену. Но есть одна проблема: великий князь против.

— Отчего же? — спросил я.

— Он говорит, что император нуждается в постоянной поддержке врачей. Настаивает на том, чтобы он взял с собой всю эту свиту лекарей с их пилюлями.

— Но вы же хотите ограничить их вмешательство? — уточнил я.

— Именно. Ничего, с эскулапами я разберусь. А ты, Алексей, поедешь с нами. Приглядеть за состоянием императора будет одной из твоих обязанностей, но главное — обеспечивай его безопасность.

— Когда отправляемся? — спросил я.

— Через три дня. Будь готов, — сказала она. — А теперь возвращайся на бал. Здесь я могу обходиться и без твоего общества.

Я встал, поклонился и вышел. Что ж, каникулы обещают быть насыщенными.

Возвращаясь через залы, я оглядывался в поисках Толстого. Профессора нигде не было видно, но мое внимание привлекла какая-то разборка в дальнем углу.

Голоса, поднятые на тон выше дозволенного, звучали всё громче. Гости начинали оборачиваться. Я направился туда, пробираясь сквозь любопытствующую толпу.

— Теперь вся столица смеётся надо мной! — раздался яростный голос молодого человека. — Зинаида Феликсовна, вы выставили меня полным дураком!

Я узнал его. Дмитрий Борисович Шувалов, наследник известного графа. Его лицо пылало, глаза метали молнии. Перед ним стояли Юсуповы. Обычно улыбчивые, сейчас родители Иды были в недоумении. Ида, красивая, сдержанная, растерянно качала головой.

— Ваше сиятельство, здесь точно имеет место какая-то ошибка, — сказала девушка, стараясь сохранить достоинство. — Мы всегда относились к вам с уважением. Я не понимаю, в чем вы меня обвиняете…

— Не понимаете? — переспросил Шувалов, сжав кулаки. — А я всё понял. Стоило появиться более выгодному кандидату, как вы тут же списали меня со счетов.

Ида вспыхнула.

— Это ложь! — воскликнула она. — Я никому не давала повода…

— Никому? — язвительно переспросил Дмитрий. — А как насчёт нашего милого танца на прошлом балу? А теперь, выходит, мазурка, которую вы мне обещали, уже занята?

Он резко оборвал свою тираду, заметив меня. Толпа отступила, пропуская меня вперёд. Я остановился, холодно глядя на Шувалова.

— Ваше сиятельство, — произнёс я медленно, с расстановкой. — Не находите ли вы, что ваша несдержанность неуместна на этом мероприятии?

Шувалов расплылся в кривой ухмылке.

— А вот и тот, ради которого меня отправили в утиль, — усмехнулся он, оглядывая меня оценивающим взглядом. — Они и вас успели обмануть, Алексей Иоаннович?

— Не понимаю, о чем вы.

— О, я охотно расскажу. Боюсь, вы еще не понимаете, с кем связались…