Светлейший-8. Зимние интриги

Глава 10

Я замер на мгновение, затем тряхнул головой.

— Как это — пропали? — Я шагнул к ней, вглядываясь в её испуганные глаза.

— Сама ничего не понимаю!

— Что известно? — спросил я и, схватив остатки одежды, переместился в ванную комнату, чтобы не смущать девушку.

— Все очень странно, Алексей. Никто ничего не слышал, а должны были… Фрейлины и слуги спали. Даже императрицу еле разбудили, — София говорила быстро, нервно. — Нужно срочно спуститься, обсудить, что делать. Я уже вызвала Елинского, сейчас спустится императрица.

— Дайте мне пару минут, пожалуйста.

— Конечно, — кивнула София. — Жду внизу.

Она вышла, закрыв за собой дверь.

Император исчез не один, а вместе с вдовствующей императрицей… Бабка совсем выжила из ума, раз похитила государя?

На ходу я мысленно связался с Чуфтой, отчитывая ее за промах.

«Какого лешего ты не уследила? На кой-черт я поставил тебя патрулировать небо?»

В ответ чайка показала мне образы нескольких локаций и дополнила их сухими предложениями:

«Приказано искать Искажения. Высматривать всплески энергии. Слишком много мест. Невозможно разорваться. Сам полетай — потом наезжай!»

Злость противным комом подступила к горлу. Всё складывалось в слишком понятную картину. Или еще нет?

Я приказал Чуфте прочесать окрестности и направился вниз. Вряд ли дух-помощник сможет увидеть беглецов, но поддержка с воздуха в любом случае не помешает.

В просторной прихожей настоятельского корпуса царила напряженная суматоха.

Императрица Надежда Федоровна сидела на скамье, бледная, сжимая носовой платок. Рядом с ней — София, державшая ее за руку. Шеф службы безопасности, майор Елинский, стоял поодаль, мрачно нахмурив брови, и говорил по телефону. Лейб-медик Валерий Миних рылся в своём саквояже.

Как только я появился, императрица бросилась ко мне.

— Алексей Иоаннович! — В её глазах были лишь слезы и паника. — Найдитье мойего мужа, прошу вас!

Я мягко сжал её руку.

— Мы сделаем всё возможное, Ваше императорское величество.

Первым делом я обратился к Елинскому:

— Что заметили охранники?

— До самого подъема — ничего, — угрюмо ответил он. — Но… — Он вздохнул. — Они признались, что прикорнули. А такое не случается просто так.

Императорские гвардейцы просто так глаз не смыкают. Они все — одаренные, плюс им недавно обновили артефактную защиту. В одиночку против Алмаза вряд ли выйдет выстоять, но по одному они и не дежурили. Значит, либо очень мощная магия, либо не магия вовсе.

— Усыпили? — резюмировал я.

— Возможно. Или что-то ещё.

— Ваше императорское Высочество, — вмешался Миних, глядя на Софию. Из всей императорской семьи она сейчас выглядела более собранной. — Государь должен дважды в день принимать лекарства! Без них его состояние ухудшится. Нужно найти его как можно скорее.

Я нахмурился.

— Какие лекарства?

— Несколько видов, ваша светлость. У государя особая терапия. Препараты готовлю лишь я и придворный фармацевт. Их не достать в обычной аптеке.

И ведь ничего конкретного не сказал. Но волновался Миних неподдельно.

— Дайте мне их, — попросил я. — Если я найду императора раньше, это может спасти ситуацию. Сразу дам ему их.

Миних кивнул, открыл саквояж и… замер.

— Господа, кажется, я понял кое-что… У меня не хватает одного флакона.

— Что пропало? — спросила София.

— Сонный концентрат… Я держу его для императрицы и государя. Иногда после стрессовых мероприятий они просят меня дать им лекарство, чтобы быстрее заснуть. У государя бывают проблемы с перевозбуждением…

— Это правда, — подала голос императрица. — Нечасто, но случьяйется…

Я переглянулся с Софией и Елинским. Теперь всё стало ясно.

— Вчера перед сном фрейлины вдовствующей императрицы разносили всем вечерний чай, — припомнила София. — Угощали всех, даже слуг. Полагаю, и гвардейцы не отказались от стаканчика?

— Скорее всего, подмешали его туда, — я кивнул. — Где девушки? Нужно допросить их немедленно.

— Сейчас приведём, — сказал Елинский и тут же взялся за рацию.

Я повернулся к Софии:

— Нужно встретиться с игуменьей. Надо узнать, не заметили ли монахини чего-нибудь странного. Или, быть может, они знают, куда могла отправиться бабушка.

Императрица сжала мои руки:

— Алексей… Прошу вас… Заклинаю всем, что свято…

Я встретил её взгляд.

— Мы найдём его, ваше императорское величество. Пока прошу вас оставаться в своих покоях в целях безопасности. Как только будут новости, я тотчас передам их вам.

Первые лучи зимнего солнца пробивались сквозь узкие оконца старинной церкви, освещая потемневший от времени резной иконостас. В воздухе еще витал слабый запах ладана, смешанный с прохладой каменных стен.

Мы вошли в храм сразу после окончания молитвы. Монахини неспешно расходились, каждая направляясь к своим трудам, а впереди нас стояла игуменья Евпраксия — невысокая, сухощавая женщина с резкими чертами лица и проницательным взглядом.

София, не сдерживая волнения, бросилась к ней, чем немного напугала настоятельницу.

— Матушка, простите! — быстро заговорила великая княжна. — Но у нас беда. Мой брат, государь, исчез. Вместе с моей бабушкой, вдовствующей императрицей. Вы не знаете, куда они могли направиться?

Евпраксия побледнела, но тут же взяла себя в руки. Она окинула нас тяжелым взглядом, затем, кивнув, повела вглубь церкви, в один из притворов, где было чуть темнее и куда не доходили любопытные взгляды. В её глазах читалась тревога.

— Я не ожидала подобного от Екатерины Алексеевны, — прошептала она. — Это… неразумно. Клянусь, я не давала благословения на подобное и никогда не дала бы.

— Матушка, нам нужна ваша помощь. — нахмурился я. — Мы не знаем этих мест и не знаем, откуда начинать поиски. Подумайте, куда вдовствующая императрица могла увезти императора? Есть ли у неё тайные владения, излюбленные места?

Игуменья строго на меня посмотрела.

— Значит, вы даже не рассматриваете мысль, что их обоих могли похитить?

Я кисло улыбнулся.

— Вы же сами только что себя выдали, сказав, что не ожидали подобного от нашей бабушки. Значит, тоже первым делом подумали на нее, верно?

Игуменья нахмурилась, скрестив на груди руки.

— Ваша бабушка иногда навещала Бестужевых в их поместье, но не так часто. И ещё… — Евпраксия понизила голос. — Порой она ездила в другие монастыри. Но если она пошла на такой риск, значит, видела в этом нечто очень важное. Возможно, она направилась в Зеленую Пустынь.

— Зеленая пустынь? Где это? — спросила София.

— На другом берегу Волхова. Это старый мужской монастырь. Там суровые условия, строгий устав и почти не бывает мирян, да и братия немногочисленная. Добраться туда трудно, а потому место редко посещаемо.

— И что в нем особенного? — продолжила София.

— Там живёт один монах, Серафим, — тихо произнесла игуменья. — О нём ходят разные слухи. Говорят, что он чудотворец. Видит и может больше, чем другие. Даже одаренные. Но есть и другие рассказы… Не все хорошие. Я знаю, что ее императорское величество не раз с ним встречалась и, вероятно, уверовала в его чудотворную силу.

— А вы — нет? — уточнил я.

Игумения отвела взгляд.

— Не всякая сила, что способна творить чудо, является благом.

Я молча переварил услышанное. Интуиция подсказывала, что вдовствующая императрица могла отправиться именно туда.

— Нам нужно туда попасть, матушка. Как быстрее доехать? — спросил я.

— Я дам вам проводника. Следуйте за мной.

Мы вышли на улицу, и щеки тут же начал щипать мороз. Хорошо, что я взял с собой пуховую куртку. А вот София облачилась в норковую шубку, и ее сейчас спасал лишь толстый шерстяной свитер под ней.

— Савва! — крикнула Евпраксия, окликая парня лет двадцати, который суетился у дровника.

Савва подошел неуверенно, теребя рукава потертого ватника. Игуменья представила его:

— Это Савва, наш трудник. Он бывал в Зеленой пустыни и сможет показать вам дорогу. — Она обратилась к нему. — Савва, делай все, о чем попросит ее императорское высочество София Петровна и его светлость Алексей Иоаннович.

Парень оробел, узнав, кем мы были, затем низко поклонился и несколько мгновений не мог заставить себя вымолвить ни слова.

— Савва, здравствуйте, — мягко улыбнулась моя кузина. — Пожалуйста, сопроводите нас в автомобильной поездке. Нам очень нужно как можно быстрее попасть в Зеленую пустынь.

Парень наконец-то пришел в себя — видимо, очаровательная улыбка красавицы Софии растопила его сердце.

— На машине можно только через мост в Михайловском погосте, — смущенно сказал Савва, стараясь не смотреть нам в глаза. — Пешком — по льду, но на автомобиле опасно. Берег крутой. А от моста ещё ехать по старым дорогам. Дай Бог, чтоб почищены были…

— Тогда выезжаем немедленно, — скомандовал я. — Прошу за мной, Савва.

— Я еду с тобой! — решительно заявила София.

— Нет, — отрезал я. — Мы не знаем, что там. И рисковать еще одним членом императорской семьи я не могу.

— Это мой брат, — напомнила она. — И я сделаю всё, чтобы его вернуть. Алексей, сейчас не время пререкаться. Буду делать все, что скажешь. Но я чувствую, что должна быть там…

Я раздраженно выдохнул, но понимал, что переубедить её невозможно.

Через десять минут мы уже сидели в машинах. Впереди ехала наша, с Софией, Саввой и Елинским, позади — две машины с гвардейцами. Дорога к Михайловскому погосту и мосту заняла минут пятнадцать. Это был небольшой городок на обоих берегах Волхова. Преодолев мост, мы въехали в заснеженные лесные дороги.

Снаружи тянулся однообразный зимний пейзаж — заснеженные поля болот, редкие темные деревца. Снег, снег, один лишь снег. Машины трясло на ледяных ухабах.

— Если дорога такая сложная, то как они вдвоем смогут добраться до этого захолустья? — рассуждала София, пока мы ехали.

— Полагаю, им помогли, — ответил Елинский. — Главное было — выбраться из монастыря. Там есть еще один выход, прямо к реке. Мы обнаружили следы. Они уходили на лед.

— Савва, что находится на другом берегу? — спросил я.

— В районе Старой Ладоги? Село Чернавино там, дорога еще есть. Разбитая, но ее чистят. Ниже еще одна деревушка, а выше, в сторону Ладожского озера, урочище. Там никто не живет.

— Значит, если перейти по льду и оказаться в Чернавино, то можно сесть на автомобиль и добраться до Зеленой пустыни?

Парень призадумался, но согласно кивнул.

— Ага, ваше сиятельство. Только большого прока в том нет. Дорога-то идет вдоль болота. Его огибать придется. И все равно выедешь на ту дорогу, к которой сейчас едем мы.

— Но чтобы скрыться или сбить нас с толку, так вполне можно сделать, — задумчиво сказала София. — Бабушка… ну зачем же она так?

— Наверняка потому, что в ином случае ей бы не разрешили сделать то, что она задумала, — мрачно ответил я.

Последние пятнадцать километров дороги к монастырю представляли собой голый лёд, за исключением нескольких участков. Хорошо, что количество проезжающих там машин стремилось к нулю.

— Савва, расскажи, пожалуйста, про это место.

— В Зеленой Пустыни… непросто. Я сам туда трудником хотел, да не выдержал. Слишком уж там сурово. Монахи строгие, еды мало. Зверье дикое хозяйничает, но настоящий хозяин там — болото.

Парень дернул плечами, словно его пробил озноб.

— Страшное место? — спросила София.

Парень поежился и неопределенно повел плечами.

— Любое болото — место неприятное, моя госпожа. А Зеленые мхи — не просто неприятное. Оно страшное. Людей много погубило. И до сих пор наказывает.

София подалась вперед.

— За что наказывает?

— Это еще с нашествия шведов началось, а может и вовсе раньше бывало, кто ж сейчас скажет… Монастырь тогда уже был, деревянный вроде бы. Слухи ходили, что один из бояр спрятал там золото. Очень много золота. Шведы о том как-то прознали и разорили монастырь. Но золота не нашли — монахи унесли на болота и спрятали там. Шведы от злости всех перебили и монастырь сожгли.

— И золото не нашли, так?

— Никто его с тех пор не нашел, госпожа. Шведы пошли в болото искать клад — всех болото забрало. Потом другие приходили — и они пропали. И так столетиями. Кто приходит на то болото и если хочет нажиться — не возвращается оттуда. А монастырь с тех пор отстроили, каменные стены возвели, но место все помнит. Тяжело там. Наши, то есть местные, его не любят. Не знаю, почему матушка игуменья решила вас туда отправить…

— Болото действительно большое, — подал голос Елинский. — Второе по величине в губернии. По площади почти как весь Петербург. И действительно считается опасным.

София моргнула.

— Но мы же едем туда зимой. Раз Волхов замерз, то наверняка и на болоте тоже все промерзло…

Савва нервно усмехнулся.

— А люди-то все равно пропадают. Даже зимой…

— И зачем тогда в такой глуши монастырь строить…

— А сам монастырь? — спросил я. — Большой?

— Условия там спартанские, — продолжил Савва. — Электричества нет, все по старинке. Монахи молчат, даже на вопросы почти не отвечают. В храме темно, свечи только да лампады… Страшно, знаете ли. Еще и зверье из леса постоянно приходит. Волки, медведи… Один раз видел, как лось прямо во двор вышел, но никто его не прогнал. Как будто монахи с ним ладили…

— Ладили? — София склонила голову набок.

— Ну, он ушел сам, а они даже не удивились, — Савва пожал плечами. — Да и вообще… Местные, кто туда ходил, говорят, что монастырь сам по себе не как все. Он старый, очень старый, давно уже не перестраивался. Каменные стены, узкие проходы. И даже иконы в нем какие-то… другие. Темные, древние, не такие, как у нас. Говорят, есть там одна…

— Какая? — Алексей напрягся, улавливая в голосе Саввы странные нотки.

— Точно не знаю, — ответил парень. — Ее даже не всем показывают. Только если отец Серафим разрешит, а он мало с кем говорит. Но кто видел, говорят, глаза у нее живые. Смотришь на нее — а она будто отвечает тебе взглядом. И говорит с тобой…

Наступила тишина. София нахмурилась, но ничего не сказала, а майор Елинский лишь крепче сжал руль, глядя вперед.

— А этот Серафим — настоятель? — Спросил я.

— Нет, простой монах. Но, как я слышал, ему уже сто лет, а то и больше. Но вот что странно — выглядит, как бодрый семидесятилетний дед.

— Говорят, он чудотворец.

— Насчет чудес не знаю, но точно не такой, как все. — Савва замялся. — Со мной он ни разу так и не заговорил. А о нем толкуют разное. Что, дескать, словом и лечить может, и убить. И душевнобольному разум вернуть, и разумного невменяемым сделать. Потому и молчит обычно. Но вот что я вам скажу, почтенные господа… Говорят всякое, но одно я точно видел своими глазами.

— Ну же, Савва, не томите! — Взмолилась София. — Нам нужно знать все.

— От монастыря до озера Щало, что прямо в болоте, идет ручей. До этого озера иначе, как по ручьям, не добраться. Иногда, редко-редко, отец Серафим выбирает и отвозит людей на это озеро. Но когда они возвращаются, в лодке всегда на одного меньше.

София настороженно посмотрела на меня, затем на Савву.

— И что это значит?

— Никто не знает, — выдохнул парень. — И, если честно, лично я и знать не хочу…