Светлейший-8. Зимние интриги

Глава 21

В голосе друга звучало напряжение.

— Алексей, что случилось? Ты в беде?

— Я в «Медведе», — коротко ответил я, оглядываясь дверь кабинета номер три, где я запер ребят, и понизил голос почти до шепота. — Ситуация сложная, я могу оказаться замешан в большом скандале. Мне нужен препарат, вызывающий потерю памяти. У тебя есть что-то подобное?

— Потерю памяти? — удивленно переспросил Толстой.

— У свидетелей. Это срочно, Стагнис. Очень срочно.

Толстой замолчал на секунду, осмысливая мои слова, затем заговорил снова:

— Я тебя понял. Есть кое-какая идея. Буду через полчаса.

Он тут же отключился. Я убрал телефон в карман и повернулся к двери, за которой бушевала Салтыкова. Она не просто стучала — она пыталась выломать её. Раздался скрежет, древесина жалобно застонала под ударами. Через мгновение я почувствовал всплеск магии — Лена решила применить силу.

— Чёрт… — пробормотал я, бросаясь к замку. К счастью, я успел раньше, чем дверь пошла трещинами. Открыл её ровно за секунду перед тем, как в несчастное дерево полетел сгусток эфира. И вовремя вскинул руку, чтобы поймать его и поглотить.

— Совсем сдурела? — прошипел я. — Магия в общественном месте? Хочешь пойти по стопам Павла Дмитриевича?

Салтыкова метнула на меня злобный взгляд, но опустила руку, вокруг которой уже начали было виться змейки пламени.

Я тут же воздвиг защитный барьер над кабинетом. Сконфигурировал так, чтобы он защищал не нас от внешних воздействий, а остальной мир от того, что может произойти внутри него. Плюс плотная структура на шумоизоляцию. Теперь никакой посторонний шум не вырвется наружу, а магия Салтыковой не причинит никому вреда.

Лена, понявшая, что я использовал все пять элементов, которые ей с ее рангом быстро не пробить, вновь с яростью уставилась на меня.

— Ты не имеешь права! — её голос дрожал от негодования. — Ты удерживаешь меня силой, препятствуешь правосудию! Я не оставлю этого просто так!

Я резко шагнул к ней, взяв за плечо и усаживая на стул. Она вздрогнула — то ли от страха, то ли от неожиданности.

— Сядь и заткнись, — рявкнул я. — Ты уже натворила достаточно.

Окинув взглядом кабинет, я заметил бокал шампанского, который не допил Андрей. Поднял его, покрутил в руках, всматриваясь в содержимое. Кажется, какой-то осадок на дне.

— Ты что-то подсыпала в его напиток, не так ли? — спросил я, не поднимая взгляда.

— Ты бредишь! — Лена выпрямилась, высокомерно вскидывая голову. — Ты вообще понимаешь, кто мои родственники? Как ты смеешь на меня клеветать⁈ Ты за это ответишь…

Я усмехнулся и, не обращая внимания на её угрозы, осторожно сделал небольшой глоток шампанского из бокала Андрея. Вкус оказался чуть более горьким, чем должен быть у «Вдовы Клико», но я не химик. Однако кое-что проверить я мог.

Создав ледяной скальпель, я сделал крохотный надрез на коже Андрея и взял каплю его крови. Короткий магический анализ — и результат был очевиден: наркотик. Причём не слабый. Вполне мог вызвать сильное опьянение, потерю ориентации и даже галлюцинации.

Андрею повезло, что он обладал Алмазным рангом и ускоренной регенерацией — иначе действие этого вещества могло стать для него совсем губительным.

Я бросил строгий взгляд на Лену.

— Последний шанс. Что ты подмешала?

— Я ничего не делала! — её голос стал тише, но всё ещё был дерзким. — Ты ничего не докажешь.

Я взял чистую салфетку и начал заворачивать бокалы, намереваясь передать их на анализ.

— Ошибаешься. Я лично прослежу, чтобы провели экспертизу. В Четвертом отделении, конечно же. И когда выяснится, что в бокале Андрея были запрещённые вещества, посмотрим, как ты будешь выкручиваться. А там — следствие, расследование дурного умысла, обнародование и светский скандал, который ударит по всей твоей семье…

Лена побледнела. Я видел, как в её глазах вспыхнула паника. Да, дорога, все пошло совсем не так, как ты предполагала…

— Тебе же всё равно никто не поверит, — шёпотом сказала она. — Моя семья… Ты даже представить не можешь, какие связи у моего отца…

— Ах да, твоя семья! — я зло рассмеялся. — Знаешь, кто был единственным человеком, кто после всех твоих выходок продолжал к тебе хорошо относиться? Андрей. И вот как ты его благодаришь? А он, если ты забыла, сын глава Совета регентов. Как думаешь, что сделает великий князь с теми, кто пытался опорочить честь его сына?

Губы девушки дрогнули. Она вцепилась пальцами в край стола, явно борясь с собой.

— Ладно, будь ты проклят… — прошептала она. — Да, я подмешала кое-что в его шампанское.

— Что именно?

Лена сглотнула, закрыла глаза на мгновение.

— Капсулу дал мой брат. Он сказал, что она затуманивает сознание и лишает людей контроля над собой… — её голос сорвался. — Моя семья знает, что я нравлюсь Андрею. И они решили воспользоваться этим…

Я молча смотрел на неё, испытывая отвращение. Она опустила голову, сжав руки в кулаки.

— И ты решила, что это нормально? — мой голос звучал жёстко. — Опоить человека, чтобы воспользоваться его состоянием? И что затем? Ты бы обвинила его, и твоя семья начала бы шантажировать великого князя, чтобы добиться каких-то привилегий?

— Я делала то, что мне велели, — зло ответила девушка. — Я сама до конца не знаю, на что они рассчитывали. Может хотели заставить Андрея жениться на мне, чтобы породниться с Романовыми… Может еще что-то. Я лишь выполняю волю старших.

Я внимательно уставился на девушку.

— Вот скажи мне, Лен. Ты сама себе-то не отвратительна? Тебе вообще нормально спится по ночам?

Она не ответила, только всхлипнула и зло стиснула кулаки. А я уже знал, что делать дальше.

Салтыкова подняла на меня глаза.

— И что теперь?

— Теперь? — я улыбнулся и выбросил вперед руку, дотрагиваясь до ее лба. — Ты будешь спать.

Девушка пару секунд пыталась сопротивляться, но Изумруд уступил Черному Алмазу, и вскоре она погрузилась в глубокий магический сон. Я аккуратно прислонил ее к обитой мягким велюром стене и уставился на всех троих.

— Тоже мне, утро стрелецкой казни…

А еще через несколько минут завибрировал мой телефон. Толстой.

— Слушаю.

— Я подъехал, — сказал старый товарищ. — Но меня не хотят впускать. Закрытое мероприятие.

— Сейчас заберу тебя.

Я вышел из кабинета, едва удерживаясь от желания хлопнуть дверью. В воздухе ещё витали остатки магии сна, окутывая помещение мягким пологом тишины. Лена Салтыкова, официант и Андрей оставались в глубоком забытьи, и теперь предстояло завершить начатое. Я быстрым шагом направился к входу в ресторан.

У дверей меня встретил швейцар — солидный мужчина с пышными усами, перегородивший дорогу моему гостю. Я не стал тратить время на объяснения.

— Пожалуйста пропустите этого человека. Он личный гость князя Юсупова.

Швейцар нехотя кивнул, но спорить не решился и распахнул перед нами дверь.

— Сюда, — сказал я и указала в сторону, где располагались приватные кабинеты.

Толстой шел, не отставая и, поравнявшись со мной, коротко спросил:

— Что случилось?

— На месте объясню. Пойдём.

Я провёл его через зал ресторана в часть с закрытыми кабинетами. Войдя в нужную дверь, Толстой тут же заметил мерцающий защитный купол. Я снял его на несколько секунд, впуская гостя, и тут же восстановил барьер.

— Что за цирк ты устроил? — пробормотал Толстой, оглядываясь. — Кто эти люди? Так. Стоп. Это что, великий князь Андрей Федорович?

— Собственной персоной. Теперь понимаешь серьезность ситуации?

Толстой поправил очки на носу и обернулся на меня.

— Во что ты меня впутываешь, Алексиус?

Я кратко изложил суть событий:

— Девица подмешала наркотик Андрею, а затем попыталась обвинить его в домогательствах. Официант оказался случайным свидетелем. Мне нужно, чтобы всё, что произошло в этом кабинете, осталось только здесь. Да, дело выеденного яйца не стоит, и я смогу доказать, что великий князь невиновен. Но лучше до этого не доводить и закончить все здесь.

Толстой хмыкнул и подошёл ближе. Он внимательно осмотрел каждого из троих, затем поочерёдно взял за руку сначала Салтыкову, потом официанта, затем Андрея. Я заметил, как его зрачки на секунду расширились — характерный признак глубокого ментального контакта.

— Можно воспользоваться психоэфирной магией, — наконец произнёс он. — С Салтыковой и официантом проблем не возникнет. А вот великий княжич покрепче будет, могут остаться следы воспоминаний. Но в его состоянии это вряд ли критично. Он пьян в дрова.

— У меня с психоэфиркой все туго. Только боевые ее формы вроде сна или страха. Мозги ковырять я не умею.

Толстой покосился на меня.

— Я когда-то ею интересовался и кое-что умею. Но под твою ответственность, Алексиус. Ты сам знаешь, что здесь раз на раз не приходится.

Я кивнул, соглашаясь:

— Лучше так, чем скандал.

— Тебе виднее.

Толстой не стал медлить. Он положил ладонь на лоб Салтыковой, закрыл глаза. Несколько минут ничего не происходило — только лёгкое мерцание воздуха вокруг его пальцев. Затем он убрал руку и тихо произнёс:

— Теперь она помнит, что ей стало нехорошо от алкоголя, и она решила отдохнуть здесь в одиночестве.

Я кивнул, наблюдая за его работой. Затем он повернулся к официанту, приложил пальцы к его виску и нахмурился:

— Неодаренный. У него сознание более уязвимое. Слишком много эмоций. Придётся аккуратно.

Толстой сосредоточился, а я отметил, как его губы беззвучно зашевелились. Возможно, он использовал внутреннюю мантру для концентрации. Через минуту он отстранился:

— Теперь официант будет помнить, что у него целый вечер сильно болела голова. Он обслуживал эту девушку, приносил ей воду и шампанское, а затем почувствовал себя хуже. Как очнется, попросится домой отлежаться.

Последним был Андрей. Толстой скептически покачал головой и присел рядом, кладя ладонь ему на лоб. Великий княжич слегка шевельнулся, но остался в глубоком сне.

— Слишком глубоко ушёл, — пробормотал мой старый друг. — Сознание и так в тумане. Почти ничего не помнит. Я добавлю несколько разрозненных эпизодов. Как заблудился в коридоре, как умывался в туалете…

Я наблюдал, как Толстой погружался в работу. Казалось, внешне ничего не происходило, но воздух вокруг чуть подрагивал. Минут через пять он убрал руку и устало выдохнул:

— Теперь он помнит, как умывался в туалете, как шёл по коридору, как заблудился и искал тебя, а вместо этого нашел официанта с шампанским, — улыбнулся он. — Всё остальное — размыто.

Я молча кивнул, понимая, что сделано всё возможное. Толстой провёл рукой над каждым из троих, обновляя заклинания сна, и поднялся:

— Вот и все. Мне нужно ретироваться и еще как-то объясниться перед женой, с чего это я вылетел из квартиры, как ошпаренный.

Я пожал ему руку.

— Спасибо, Стагнис. Ты меня из задницы вытащил.

— Я этого паренька вытащил. Но лишь потому, что он твой друг и родственник. Я не забыл, сколько раз ты мне помогал… тогда. Но я сильно рискую, вмешавшись таким образом. Надеюсь, ты не выдашь мои навыки. Сам знаешь, ими лучше не светить лишний раз.

— Будет строго между нами, — заверил я. — Еще раз спасибо за помощь.

Стагнис усмехнулся и кивнул в сторону Андрея.

— Княжича лучше прямо сейчас отправить домой отсыпаться. В его крови алкоголя и химии столько, что утром он пожалеет, что выжил. Официант и девушка проснутся минут через двадцать. Перетащи его в другой кабинет.

Я провёл его к выходу. На прощание Толстой напомнил:

— Не забудь о записях с камер. Если они там есть. — А Затем подмигнул. — И теперь ты должен мне ужин в «Медведе», дружище.

Машина мягко затормозила у подъезда Малого Эрмитажа. Фасад сиял в свете фонарей, а массивные двери, украшенные гербом Романовых, уже открывались, предвещая суету внутри. Слуги, как всегда, держались поблизости, ожидая распоряжений.

Я вздохнул, оглядел спящего Андрея, который что-то невнятно бормотал в полусне, и выбрался из автомобиля. Водитель поспешил открыть заднюю дверь, но помогать мне вытаскивать княжича не решился. Пришлось перехватить его под плечи и, чуть покачиваясь, направиться к входу.

— Бог ты мой, да как же его так-то? — один из слуг, молодой паренек в безукоризненно выглаженной ливрее, вытаращил глаза, поспешив ко мне.

— Отмечал офицерский чин, — спокойно пояснил я, оглядывая входную галерею. — Сегодня можно.

Паренек переглянулся с другим лакеем, и они осторожно приняли Андрея у меня из рук.

— Осторожнее, — напомнил я, видя, как голова кузена опасно покачнулась. — Не хватало, чтобы он завтра проснулся не только с похмельем, но и с новой шишкой. Заставьте его перед сном выпить аспирина — утром легче будет.

— Всенепременно, ваша светлость…

Они послушно подхватили княжича, а я на мгновение поднял голову. На балконе второго этажа, скрестив руки на груди, стоял великий князь Фёдор Николаевич. Его взгляд метал молнии.

Я тут же выпрямился и поклонился ему, как того требовал этикет.

— Ваше Императорское Высочество, — поприветствовал я его с должным почтением.

Великий князь не ответил сразу. Он скользнул взглядом по фигуре своего сына, исчезающего за дверьми, затем снова посмотрел на меня.

— Извольте объяснить, дорогой племянник, что все это означает? — голос его был холоден, как лед, и отдавал металлом.

Ну началось…

Я всплеснул руками и улыбнулся.

— Ваш сын вместе со всем курсом отмечал получение чина в «Медведе» и немного перебрал с шампанским, — спокойно ответил я. — С непривычки, разумеется. Но разве это не повод для радости? Андрей Федорович стал офицером.

— Очередной позор, — пробормотал под нос дядюшка, но я хорошо расслышал.

— Разве вы не помните себя в молодости? — спросил я. — Юность на то и дана, чтобы кое-где перебарщивать. Лучше Андрей завтра утром получит жестокий урок похмелья. Тем более, что вел он себя мирно и приличий не нарушал.

Великий князь вновь смерил меня презрительным взглядом, хотя презрение было направлено не на меня.

— Но вы, Алексей Иоаннович, смотрю, как-то обошлись без перегибов. Почему же это не удалось моему сыну?

Я усмехнулся.

— Я свой горький урок уже получил и знаю, когда нужно вовремя остановиться. Вот и Андрей завтра получит.

Я прекрасно понимал, что праздник Андрея не оправдывал того, что он вернулся в таком виде. Фёдор Николаевич не терпел слабости, а тем более в собственном наследнике. Но молчать я тоже не собирался.

— Он заслуживает похвалы, Ваше императорское Высочество, — добавил я. — Он старается соответствовать вашим ожиданиям. Старается изо всех сил. А сегодня… Все мы люди, в конце концов.

Фёдор Николаевич сжал губы в тонкую линию.

— Я не намерен обсуждать это с вами, — коротко бросил он. — Спокойной ночи, ваша светлость.

С этими словами он резко развернулся на каблуках и вышел с балкона. Я посмотрел ему вслед, но не удивился — так и ожидал. А вот Андрею утром придется несладко…

Выдохнув, я направился обратно к машине, рядом с которой уже стоял водитель.

— Алексей Иоаннович, изволите вернуться в «Медведь»? — вежливо поинтересовался он.

Я покачал головой и сел внутрь.

— Нет, домой, на Большую Дворянскую. Благодарю.

Водитель кивнул, и машина плавно тронулась с места, оставляя Малый Эрмитаж и Дворцовую площадь позади.

Всю дорогу я думал. О том, насколько далеко зашла сегодняшняя ночь. О том, насколько мастерски Толстой-Стагнис владел психоэфирной магией. Стагнис точно был не слабее меня по потенциалу, но умело скрывал это под сапфировым перстнем.

А это значит, что ему точно было по силам затуманить разум Боде, внушить ему определённые мысли, сделать так, чтобы он видел то, что хотел психоэфирный маг…

Вот только зачем это Стагнису?

И был ли это единичный случай?