Зеркало богов

7

Пока команда негромко обменивалась впечатлениями о моём состоянии, Мангуст сидел, задумавшись, а потом поднял голову, нахмурившись.

— Так, вытяни-ка руку.

Я неуверенно протянул ему ладонь. Он отодвинул широкий рукав халата к моему плечу и слегка повернул руку сначала в одну сторону, потом в другую.

Чтобы он не требовал при всех снимать халат, я поспешил признаться:

— На спине то же самое.

Дан, склонившийся над моей рукой вместе с хозяином, переглянулся с последним и торопливо ушёл из кают-компании. И только через минуту, разворачивая рукав и пряча отметины, на которые сам страшился взглянуть, я понял, что Дан-донор тоже знает, в чём дело. Мангуст же сидел и хмурился, но так, что стало ясно: он не сердится, а раздумывает. Наконец он пришёл к какому-то выводу и поднял на меня уже привычно карие глаза:

— Так, Андрей. Тебе не приходилось участвовать в каких-нибудь экспериментах с психикой? Ну, в таких, где добровольцам предлагают проглотить какие-нибудь новые, только изобретённые лекарства?

В кают-компании воцарилась остолбенелая тишина. Даже мурлыканье Тисса стихло. «Нет — или он, или я, но кто-то из нас точно на голову больной», — с сердитым отчаянием подумал я и в сердцах высказался:

— Я с детства мечтал быть пилотом, я учился и выучился на пилота. А это профессия, которая не предполагает участия в таких... в таких...

— Хорошо, я понял, — кивнул Мангуст. И поднялся. — Пошли, Андрей.

— Куда? — насупившись, спросил я.

— На камбуз. Дан приготовил тебе поесть. Сможешь сам дойти? Или тебе помочь?

— Я не хочу, — сказал я и наклонил голову, чтобы никто не увидел, что сглотнул голодную слюну. И упрямо добавил: — Есть не хочу, если не поняли.

— А я хочу! — заявила Диана. — Когда меня так внезапно будят, у меня всегда просыпается зверский аппетит. Надеюсь, на камбузе найдётся что-то вкусненькое к чаю. И, вообще, Андрей, тебе ли отказываться? Ты в последние дни — сплошь кожа да кости.

Ледяной Джин и Люциус снова подхватили меня под руки.

— А почему вы спросили про лекарства? — тихо спросила Клер, и все было двинувшиеся на камбуз, остановились.

— Хороший вопрос, — оглянулся на неё Мангуст и пошёл дальше.

Ничего не поделаешь — все за ним.

Дверь в камбуз оказалась открытой — и пахнуло из неё таким запахом, что я не выдержал, застонал. Люциус взглянул мне в глаза.

— Потерпи, сейчас сядешь — легче будет.

Кажется, он решил, что я застонал от боли.

Вошедший на камбуз первым Мангуст обернулся.

— Ребята, ничему не удивляться и не охать. Будьте... деликатны.

Меня сунули на круглый вертящийся табурет, за стол. Первых пяти минут с момента, как Дан поставил передо мной глубокую тарелку с мясом, я не помню. Я помню лишь запахи и глубокое, тяжёлое чувство насыщения. И покоя. А когда очнулся, с обеих сторон от меня находились Мангуст и Дан, готовые в любой момент поддержать, если вдруг начну падать. Лучше так: Мангуст поддерживал, чтобы я не свалился, а Дан заботливо подкладывал мясо. Ребята стояли чуть ближе к так называемому чайному буфету, где хранились запасы сладостей, и молча смотрели на меня.

А я смотрел на Дана, наевшийся, сонный... Но почему-то очень быстро соображающий. Дан... Перед глазами почти недельной давности картинка: Дан сидит на полу, приложив окровавленную кисть ко рту полумёртвого хозяина. А вокруг тела — люди, убитые странными порезами, будто в номере отеля кто-то орудовал мечами. Это были не мечи. Это были плавники. Чтобы получить их, нужно деформировать своё тело. А на деформацию затрачивается немало усилий. И материала. Личного. Поэтому Дан и кормил Мангуста кровью. Мяса под рукой не было... Поэтому я и отощал за эти четыре дня. Пока я не знаю, как всё происходит, почему именно я вдруг обрёл те же способности. Если обрёл... Но теперь знаю хотя бы подоплёку некоторых событий, и мне уже легче.

И вот ведь глупость: очень хочется попросить Мангуста, чтобы он показал, как это делается. А заодно спросить, могу ли я это сделать не во сне... Я протянул руку к салфеткам на столе и только потом сообразил, что протянул. Легко так. Поднял руку легко. Хотя до этого боялся и подумать, чтобы пошевелиться.

— Спасибо, Дан.

Я встал и запахнул на себе халат. Пододвинул к столу стул. Выпрямился.

Мангуст сидел напряжённо, чтобы чуть что — подхватить меня, начни я падать.

— Не упаду, — сказал я. — Но не отказался бы от стула со спинкой.

— А может, тебе лечь? Выспаться?

— Ты гарантируешь, что мне снова не придётся драться?

— Так, — решительно сказала Диана и передала Тисса Люциусу, который всегда, насколько я заметил, любил потормошить кошака. — Так, — чуть не с угрозой повторила она и вывезла из угла камбуза стул на колёсиках и с низкой спинкой. Подталкивая его коленом, девушка докатила его до стола и едва не стукнула сиденьем мне под колени. — Садись. Так, ребята, садимся все вокруг этого щедрого стола, а наш щедрый хозяин камбуза — Дана имею в виду — сейчас предложит нам нормальное чаепитие. — А когда все хоть и не так решительно, как Диана, под слегка удивлённым взглядом Мангуста, но всё-таки расселись за столом, а Дан, изредка поглядывая на своего хозяина, принялся и в самом деле сноровисто расставлять чашки и прочее, девушка сложила руки на столе и заявила: — Я прекрасно знаю и безо всяких переводчиков, типа Джина, что все наши очень хотят узнать, что здесь происходит. Только они стесняются спрашивать, потому как молчаливые и сильные мужчины не должны слишком сильно любопытствовать. Любопытство — прерогатива женщины. Так вот, Мангуст, пользуясь тем, что я женщина, позволь задать тебе один вопрос, точнее — выразить всеобщее требование.

Девушка осмотрелась, будто убедиться, что требование окажется и впрямь всеобщим. Но все с интересом глазели на неё и ждали дальнейших событий.

— Мангуст, мы с тобой в одной команде работаем уже два года, а до сих пор не знаем ни о том, кто ты, ни для чего тебе нужно Зеркало богов. Тебе не кажется, что с теми проблемами, с которыми столкнулся Андрей, пришло время поделиться с нами некоторыми тайнами?

Мангуст сидел, ссутулившись и тоже сложив руки на краю стола, смотрел на них и явно раздумывал.

— И не вздумай юлить! — напористо сказала девушка. — За два года ты нас хорошо узнал, чтобы наконец довериться. Хотя бы в основном. А то ходим, как слепые котята, — уже жалобно добавила она.

Он поднял на неё чуть раскосые карие глаза — и большой рот изогнулся в усмешке.

— Камбуз, — негромко сказал он. — Уютное место, которое так часто располагает к откровению. Как ты выразилась, основное я могу рассказать. Но при одном условии. Нет, даже не условии, а требовании.

— Молчать? Давай поклянусь! — с азартом сказала Диана. — Наши тоже. Да, ребята?

— Нет, это не требование и не условие, — размышляя, проговорил Мангуст. — Это, скорее, даже предупреждение. Я — расскажу. Но вы должны знать: как только мы расстанемся, вы забудете обо мне и о Зеркале богов. Вы понимаете?

— Сотрёшь из памяти? — пожал плечами Ледяной Джин. — Каждое существо может что-то забыть сам или его принудят к тому. Но вокруг него всё равно останется это событие, которое легко считает любой, даже слабо подготовленный ведун.

— Ты пользуешься понятиями и знаниями известного, современного тебе мира, — мягко возразил Мангуст. — Мира, который ещё очень молод, по сравнению с некоторыми старыми мирами.

— Когда мы говорим о молодых мирах, чаще всего имеем в виду расу землян, — заметил Люциус. — Уточни: который мир молод для тебя?

Уголки широкого рта дрогнули в улыбке. Неожиданно мне показалось, что Мангуст вдруг вырос, раздался и стал просто громадным, хотя он даже не пошевельнулся.

— Чтобы было понятней, скажу, что и Веда, и Драко входят в моё представление о молодых мирах. Надеюсь, это не вызовет у вас возмущения. Про Вельд молчу — он только недавно заселён землянами.

Диана приставила к своим губам палец.

— Как я понимаю, ты уже рассказываешь. Тихо всем.

— Спасибо, Диана. Мир, из которого я пришёл, очень древний. Он состоит из трёх когда-то очень оживлённых планет — вокруг звезды, которая сейчас находится в процессе угасания. Для нас умирание нашего солнца больших хлопот не доставляет, поскольку все три планеты давно обезлюдели. На одной из них расы оказались настолько древними, что постепенно вымирали: сумасшествие с юных лет редко кого обходило, срок не самой здоровой жизни был не долог, а замкнутость на внутренних браках, а отсюда рождение слабого потомства и дальнейшее пренебрежение им — всё это стало причиной вырождения первой расы. Вторая раса уничтожила сама себя и свою планету, когда поняла, что ей грозит то же самое. Третья планета была планетой Стражей (я вздрогнул). Каковым я и являюсь. Все наши мужчины и женщины с детства готовятся чаще всего к военному, сторожевому поприщу. Во всех мирах, до которых нам несложно дотянуться, долететь, расставлены наши маяки, по согласованию со старейшинами этих миров. Если на них что-то случается, вызывают нас — и мы разрешаем любой конфликт или проблему.

— Подожди, — перебила Диана, — а на планетах-соседках маяков не было? Почему вы им не помогли? Хоть что-то же можно было сделать, чтобы спасти их?

— У нас нет права вмешиваться в дела целой расы. Если только к нам не обратятся. А к нам не обратились. Хотя маяки у них тоже есть. Нас, Стражей, тоже осталось мало. Кто погибал при выполнении задания, кто вынужденно оставался на планетах, где без его присутствия нельзя обойтись. Последним моим заданием было найти артефакт Зеркало богов, который был украден из храма одной из планет. Об этом вам всем известно. Сначала я попробовал найти его через настоящего Мангуста. А когда он умер, стал ожидать вести об артефакте на планете, где в последний раз промелькнуло сообщение о нём. Два года ожиданий — тяжеловато пришлось.

— А почему ты обратился именно к Мангусту? Кроме него в мире есть много удачливых авантюристов, — высказалась Диана.

И тут нас всех удивила Клер. Именно она тихонько поинтересовалась:

— Это не связано с теми змеями, с которыми воевал Андрей?

— Есть такая связь, — спокойно ответил Мангуст. — Когда я узнал, что представляет собой этот зверёк и чем известен на Земле, я сразу стал приглядываться к этому человеку. Предпоследнее моё задание было как раз защищать аборигенов довольно старой планеты от мутированных змей, которых завезли с одной из молодых планет, где расы легко и не сомневаясь уничтожили свою экологию — причём невосстановимо, а потом огляделись и решили оккупировать планету неподалёку. Передвигались они в космосе на привычных всем кораблях, а по поверхности планеты — исключительно на ездовых змеях, специально выведенных для этого. Традиция. Но змеи ещё и размножались, и на захваченной ими планете оказалось много диких особей. Погодные и природные условия помогли им размножиться ужасающе. Приходилось, спасая остатки расы, драться и с захватчиками, и с дикими экземплярами.

Я вспомнил гибкие стремительные столбы (каждый — идеальное смертоносное оружие) и передёрнул плечами.

— Но что значит этот артефакт — ты нам всё же не скажешь, — подытожила Диана. — Оказывается, Клер умеет задавать интересные вопросы. Ну-ка, как ты ответишь на тот, который она задала недавно? Почему ты спросил у Андрея насчёт лекарств, действующих на человеческую психику? И про гипноз.

— Это — легко. С понятием «информационное поле» любого существа знакомы все. Наше, Стражей, от рождения блокировано так сильно, что прочитать его невозможно. Джин, можешь подтвердить?

— Я ещё не пробовал заняться этим всерьёз, — усмехнулся ведун, — но, если бы ты предложил то же самое нашим старейшинам, боюсь, они раскололи бы тебя в два счёта. На мой глаз, вокруг тебя витают смутные тени. Значит, для наших старейшин ты будешь легко читаемой картиной.

— Смутные тени? — поднял бровь Мангуст. — Даже теперь?

Ледяной Джин просто изменился в лице, склонившись вперёд и напряжённо вперившись прозрачно-серыми глазами в Мангуста. Все с любопытством и даже с беспокойством ждали, получится ли у него что-нибудь. Минута, другая. Озадаченный ведун откинулся назад и вытер пот, выступивший на верхней губе.

— Здорово. Теперь исчезло всё. Пусто. Как ты это проделал?

— Мы Стражи. У нас свои приёмы, — спокойно отозвался Мангуст. — Итак, продолжу. Если человек (или гуманоид) принимает лекарства, действующие на психику, или подвергается гипнозу, он должен быть настроен, что границы его поля будут разорваны. Это давно известный факт. А во время сна его блуждающее информационное поле может соприкоснуться с любым чужим сознанием и воспринять чужую память как нечто происходящее в действительности. И тогда человек спит и в то же время ощущает всё, что уже было с носителем чужой памяти. Что и произошло с Андреем.

— Ты хочешь сказать, что Андрей в действительности не дрался со змеями? — поразилась Диана, сочувственно посматривая на меня.

— Дралось его сознание, а физическое тело лежало на постели и только сполна реагировало на то, что происходило не с ним. Почти гипноз. Скажи я загипнотизированному, что до его кожи дотрагиваются не мои пальцы, а горящая зажигалка, — вы знаете, что произойдёт с кожей. Здесь та же картина. Поэтому я ещё раз спрашиваю: возможно ли, Андрей, что тебе однажды предложили что-то подобное?

Ошеломлённый, я покачал головой.

— Интересно, — медленно сказал Ледяной Джин, словно обдумывая какую-то идею, — если появилась мысль о гипнозе...

— Вот именно, — сказал Мангуст, вклинившись в паузу ведуна. — Ты же смог определить гипновнушение у Клер. Андрей, наверное, не будет возражать, если ты попытаешься определить, было ли на него направленное воздействие при помощи гипноза. Как, Андрей?

— Не буду, — буркнул я, с тревогой вслушиваясь в разговор. — В смысле возражать не буду. Только не нравится мне всё это.

Я не договорил, что именно мне не нравится: и вмешательство в мою психику (про гипноз я слышал не всегда хорошие отзывы), и то, что это вмешательство наверняка сделано без моего ведома, и то, что я вынужден переживать чужое существование на грани жизни и смерти. То есть, если судить по словам Мангуста, я могу погибнуть в его воспоминаниях. Причём по-настоящему. Я не такой тренированный боец. Я обычный человек, не слишком фанатично следящий за состоянием своего здоровья и не стремящийся к физическому совершенству тела. Могу не выдержать той нагрузки, которую нелегко переживает и Страж.

Ведун между тем, поразмыслив немного, покачал головой.

— У Клер гипновнушение сделано на скорую руку. — Будто рассеянно он обнял за пояс рядом сидящую женщину, и она немедленно прильнула к его плечу, что заставило всех присутствующих незаметно для парочки удивлённо переглянуться. — Если у Андрея оно и есть, то сделано очень профессионально.

— Но ведь когда поле разорвано, это видно сразу? — спросил я.

— Разорванному полю могут быть разные причины...

— А... А можно, если нельзя понять, что за причина, хотя бы закрыть его?

— Это я сделаю в любом случае, — ответил Мангуст. — Я раньше не присматривался к твоему полю, поскольку не было причины, но твои недосыпы нам могут грозить не самыми лучшими последствиями. — И улыбнулся — типа, пошутил так.

— Всё, — сказал Ледяной Джин. — Сдаюсь. У Андрея я не вижу никаких следов гипновнушения.

— Я однажды лежал в больнице, — колеблясь, неохотно признался я. — Попал в аварию. Могли мне там подсунуть какие-то лекарства, влияющие на мозги?

— Это же из области догадок, — вздохнул Мангуст.

— Почему же, — возразил молчавший до сих пор драко. — Можно проверить Андрея на гипновнушаемость — и уже отсюда смотреть, что с ним.

— Ну нет, на такое я не пойду. Слишком опасно при этом ещё больше навредить. — Мангуст посмотрел на меня внимательно и улыбнулся: — Ну что? Пошли что ли, чинить твоё поле?

— Я с вами! — вскочила Диана. И тут же обратилась ко мне: — Андрей, не возражаешь? Мне хочется посмотреть, как работает Мангуст.

Что я мог сказать? Только кивнул, встал из-за стола и пошёл к себе в каюту. Только перешагнул порог камбуза, как сильно вздрогнул: что-то тяжёлое свалилось на плечо. Тисс. Обнял меня лапами за шею, уткнулся мокрым носом в шею. Я подставил ладони, на которые он привычно и съехал... Ошеломлённость открытиями — одно за другим — заставляла меня думать обо всё сразу. Честно говоря, мысли при этом здорово разбегались, и я откровенно тупил. Гладя кота и не думая о том, что позади меня идут двое, я размышлял только об одном: ну ладно, хорошо, пусть Мангуст мне «починит» моё информационное поле, но — почему я сопротивляюсь одной только мысли, что кто-то влезет в это самое поле? Раньше я ведь даже не знал, что с ним что-то сотворили против моей воли. А теперь...

— Мне лечь на кровать? — потерянно спросил я, чувствуя себя как на приёме у врача. Абсолютно точное впечатление.

— А чего таким похоронным тоном? — весело поинтересовалась Диана.

— Да нет, всё нормально.

Мангуст внимательно посмотрел на меня. Кажется, он понял, что в моей душе творится полный разлад.

— Я не настаиваю, если ты не хочешь.

— Я не хочу, — мрачно ответил я. — Но как только подумаю, что меня ожидает в следующем сне... Я понимаю, что необходимо... Но что-то внутри сопротивляется...

— Если тебя волнует только это, — Мангуст присел на койку, — то страшнее сегодняшней ночи уже ничего не будет.

Диана прислонилась к закрытой двери и с нескрываемым любопытством переводила взгляд с меня на нашего хозяина — и обратно.

— Если не секрет, — осмелился я, — как ты тогда выжил? Почему-то мне кажется, что Дан там тоже был. Это так?

— Да. Так. Дан и его напарник вывели аборигенов из храма, и они отбили меня у оккупантов. Пришлось вызвать других Стражей на помощь, поскольку я был не в состоянии что-то сделать. Яд одичавших ездовых убивал меня.

Почему-то это признание Мангуста заставило меня почувствовать облегчение. Пусть на мой непрозвучавший, точнее — на завуалированно озвученный вопрос о личности Дана он не захотел ответить, но я уже доверял ему. Он и это расскажет когда-нибудь — пришёл я к выводу и вздохнул.

— Что я должен сделать, чтобы ты мне помог?

— Ложись, — улыбнулся Мангуст. — И закрой глаза. Диана проследит, чтобы я тебя не обидел.

Под хихиканье девушки я вытянулся на койке и зажмурился. Последнее, что уловил, расслабившись: воздух надо мной густеет и, кажется, обретает вес.