Земля разбитых грез

Глава 25

— Я говорил, что ты кретин полнейший?

— Да.

— Тупой осел?

— Да.

— Безмозглый идиот?

— Да.

— И все равно ты веришь первым встречным? Поманят чуть — бежишь, разинув рот!

Я промолчал.

Возражать было, собственно, нечего.

Айш-нор не просто разозлился, архидемона буквально распирало от бешенства, которое тот без стеснения изливал на меня.

— Пи!

Чуча, как выяснилось, принял сторону потустороннего комка перьев.

— Предатель, — буркнул я.

— Пи, пи!

На сей раз хомяк-телепат сопроводил свои возражения ощутимым ментальным тычком, от которого перед глазами потемнело.

— Ладно вам, приключение на двадцать минут, войдем, выйдем. Что может случиться? Они там что, засолят близнецов, пока мы будет ходить по лесам?

Я хотел пошутить, но в памяти тут же всплыли кадки с кусками человеческих тел, и веселье как-то сразу поубавилось.

Мы уже почти четыре часа шлялись по лесу, двигаясь в направлении, где, якобы, может обитать монстр, и с каждой минутой, с каждым сантиметром, на который опускалось солнце, вся эта задумка начинала казаться мне все более и более идиотской.

Получить карты, коня, еду? Мы ведь могли все это купить, разве нет? Заграбастать парочку лишних сердец для ритуального ом-ном-нома здесь явно несложно. Так зачем?

Пожелал испытать себя? Очень захотелось помочь добрым старичкам, напоминавшим бабушку с дедушкой, которые уже давно умерли? Или что?

Хрен знает, что на меня нашло.

Впрочем, какая уже разница? Договор заключен, следует выполнять условия сделки. Да и справлюсь я с обычным порождением леса. Благо, опыт уже имеется.

К сожалению, на этот раз Айш-нор не помогал мне найти прямой путь к логову, потому как его магическая сила и близко не восстановилась после сражения с Геральтом из Хренивии в Саоле. Максимум, на что птыц оказался способен — это проводить разведку да читать следы.

Ну а ллинг оказывал разве что моральную поддержку. Если так подумать, в целом, довольно неплохо — мы все хотим время от времени почесать мягкое хомячье пузцо.

Где-то на пятом часу прогулки по лесу наконец-то трава и мох уступили место гравию, путь пошел вверх, а ели сменились здоровенными вековыми соснами. Более того, мы выбрались на широкую торную дорогу, по краям которой еще виднелись остатки древней ограды. Похоже, до войны в этих местах был какой-то заповедник или тематический парк, а тут, вероятно, проложили путь к достопримечательности. Все как и говорил дед.

И достопримечательность эта нашлась очень скоро — пещера. Большая, глубокая пещера, из которой несло отвратительным смрадом.

Не знаю кто именно обосновался здесь, но точно не волк, похитивший овцу.

Конечно, очень соблазнительно было подумать, что это просто какой-то местный монстрик, а селян объедает настоящий волк, и мне нужно искать его логово, вот только…

Мы от силы в десяти-пятнадцати километрах от хутора, а вернее — от поля, на котором якобы задрали овечку. Сложно представить, что животные станут обитать столь близко к такой твари. Странно другое: почему люди живут у нее под боком?

Сложить в уме два и два оказалось нетрудно. Вывод меня не обрадовал.

— Кажется, надо валить отсюда к хренам собачьим, — прошептал я, начав пятиться. — Похоже, местные решили скормить нас своему божку и защитнику. Ходу.

И в этот самый миг из недр пещеры раздался дикий, совершенно безумный рев.

- ***!

А что тут еще скажешь?

Загремело, загрохотало, с верхушек деревьев в воздух поднялись стаи птиц, я попятился, в страхе выставив копье перед собой, а на нас уже летело нечто настолько кошмарное, что мне очень-очень сильно захотелось обделаться.

Из пещеры на свет вывалился гризли-переросток: громадный, массивный, весом в добрых пять-шесть тонн, с когтями полуметровой длины и пастью, в которой, наверное, приснопамятная украденная овца поместится целиком. По-крайней мере, мне со страху показалось именно так.

Эта тварь, пожелай она того, не то что животину из стада, она всю деревню могла сожрать, причем без особых затруднений, и никакие частоколы и колья бы тут не помогли.

— Нам повезло, — ядовито порадовал меня Айш-нор, — то чистокровный зверь из высших. Убьешь коль, станешь вмиг сильней.

Я отступил еще на шаг и сглотнул.

— Один вопрос: а как прикончить этого недоделанного Шардика?

Монстр взревел и двинулся вперед.

— Если знаешь, поторопись с ответом, пока меня не нашинковали.

Айш-нор сграбастал когтями хомяка, который по каким-то странным причинам очень понравился архидемону, и взлетел на ближайшее дерево, бросив оттуда:

— Дерись.

Я хотел было высказать все, что думаю о таких советчиках, но медведь-переросток не позволил сделать это. Он метнулся вперед со скоростью хорошо разогнавшегося КамАЗа и влепил мне с левой.

Земля и небо в один миг поменялись местами, все закружилось, а страшная боль оглушила и ослепила. Что-то хрустело, трещало, ломалось. Деревья или мои кости — не понять.

Перекувырнувшись в полете добрый десяток раз, я приземлился в густых кустах и несколько секунд пытался осознать что вообще происходит. Болело все, вообще все. Наверное, стоило поднять магический щит, но, увы, кто-то учится на своих ошибках, а кто-то предпочитает получать по голове. И туловищу. И ногам. И рукам.

— И животноводству, — нервно хихикнул я.

Не знаю уж, отчего лапа этой твари не разрубила меня на куски, однако и того, что произошло, хватило, чтобы регенерация заработала на пределе возможностей. К счастью, первым у меня прояснилось зрение, а потому удалось заметить набегающего монстра и на сей раз я не сплоховал. Длань Мертвых, отработанная в последние дни, привычным уже образом обхватила переднюю лапу чудовища, вот только на сей раз оно не упало, а просто затормозило, дернувшись, точно попав в капкан. Медведь взревел, а я, вытянув вперед правую руку, принялся охаживать его молниями.

Один залп, второй, третий!

В отличии от клятого зубролося, на медведя они действовали, причем весьма неплохо: клочья шерсти, кожи и мяса разлетались во все стороны, тварь визжала и молотила свободной лапой, но достать меня у нее не получалось.

— Сдохни, давай, подыхай, мразь! — завопил я, входя в раж. — Ну же, давай, давай, да…

Особенно мощный рывок, и зажатая ладонями мертвецов лапа оказалась свободной, а уже в следующую секунду меня, как-будто сбил… нет, на сей раз не КамАЗ, а поезд. Злобный мохнатый поезд с очень длинными когтями.

Лишь в самый последний миг я сумел поставить щит, который спас жизнь, но погасить кинетическую энергию ему было не под силу.

Очередной полет завершился свиданием с толстенным дубом, который выбил из легких весь воздух и, определенно, заставил позвоночник хрустнуть.

Больно было так, что хотелось выть, что я и делал, долго и протяжно вопя и пытаясь подняться.

Увы, но именно в этот самый миг ноги отказались повиноваться. Все тело потяжелело, налилось свинцом, и я выругался.

— Ладно, тварь, вот тебе еще пара ловушек, *** недоделанный!

Активировал одну за другой сразу три Длани Мертвых, но на сей раз медведь каким-то образом избегал встречи с ними, совершая поистине невероятные для твари его комплекции кульбиты. Третий прыжок — в сторону — оказался чересчур сильным, и монстр повалился на бок, смяв сразу три дерева.

Это позволило мне выиграть несколько дополнительных секунд, которых как раз хватило регенерации для того, чтобы перезагрузить проклятые конечности. Я поднялся и направил на монстра чудом сохранившееся в руке копье.

Тот взревел, и на сей раз в реве этом слышалась откровенная насмешка. Чтобы смыть ее, я ударил еще несколькими молниями, чувствуя, что силы начинают покидать тело. Слишком много лечения, слишком много молний и, конечно же, чересчур много Дланей Смерти.

Сглотнув, я перехватил копье поудобней и выставил его перед собой.

А может, повторим трюк, что сработал в заповедном лесу?

Идея показалась перспективной, вот только медведь и не думал открывать пасть. Нет, подскочив ко мне, он в очередной раз попытался взять массой, а когда я отпрыгнул в сторону, со всего размаху ударил сперва правой, а затем и левой лапой. Я увернулся и от первой, и от второй атаки, а затем, повинуясь безумному наитию, сократил расстояние до предела, и ударил тварь сбоку, метя в висок.

Говорят, что череп даже обычного медведя способен выдержать выстрел из ружья чуть ли не в упор. Уж не знаю, из чего делали копье гейские паладины, но, похоже, его металл готов был посмеяться над этим утверждением.

Острие с оскорбительной легкостью вошло медведю в голову, точно нож в масло, оставленное на сорокоградусной жаре.

Я надавил, чувствуя острую радость, и в этот самый миг чудовищная боль разорвала мир.

— А-а-а-а-а-а-а-а!!!

Я посмотрел вниз и увидел когти, торчащие из живота и груди.

Больно было так, что разум, казалось, утратил контроль над телом, но каким-то невообразимым образом я сумел надавить еще раз, чувствуя, как копье поддается и движется вперед.

Медведь взревел, встал на дыбы, размахнулся…

А затем небо и земля в очередной раз поменялись местами. Уже теряя сознание, я, обезумевший от кошмарной муки, выпустил куда-то последний пучок молний…

Пляж с прошлого раза совсем не изменился. Все такой же красивый, чистый, белоснежный, и пустынный. Замок также остался на своем месте. Ну, хотя бы воображаемая жилплощадь в порядке.

Я огляделся по сторонам. Ничего похожего на страшную тварь, бредущую по воде после схватки с волком, не наблюдалось, из чего можно сделать утешительный вывод: кажись, не подыхаю.

Очень хотелось поскорей вернуться в реальность, но я понимал — раз уж смерти страшного врага хватило, чтобы меня снова выкинуло сюда, значит, нужно пользоваться моментом. Вроде бы, кто-то еще неделю назад верещал о том, что должен стать сильнее, причем в темпе вальса. Мир пляжа не разваливается на куски, а, значит, все в порядке. Айш-нор, если что, присмотрит.

Приняв решение, я устремился вперед, к приветственно распахнутым воротам.

С прошлого раза вид изменился. Во-первых, винтовая лестница как будто вдавилась в тело замка, открыв справа длинный коридор, по обе стороны которого виднелись двери. Во-вторых, прямо напротив входа вместо глухой стены теперь красовалась могучая решетка, заложенная аж тремя засовами и перекрещенными цепями. За ней во тьму уходили каменные ступеньки. Жутенько, если честно. В-третьих… А нет, всё, левый коридор остался прежним.

Очень хотелось погулять по этажам и разобраться с незапланированными изменениями в жилплощади, но, увы, времени не было, а потому я пулей взлетел под чердак и нырнул в приветливо открывшийся портал, успев выкрикнуть:

— Rip and tear, сучечки!

И пейзаж изменился.

Не скажу, чтобы он как-то повеселел с прошлого раза — меня окружала все такая же унылая равнина, но, хотя бы, вдалеке что-то зеленело. Похоже, меня переместило немного в другое место.

Интересно, а это тоже что-нибудь значит или просто великий демонический рандом выбирает локации произвольно? Спросить, что ли, Тор-илу?

А вот и она, легка на помине.

Демоница действительно уже летела, расправив огромные кожистые крылья. Не знаю, правда, зачем они ей, очевидно же, что хозяйка этих мест перемещалась с помощью магии. Ну, в чужой монастырь со своим уставом не лезут, как бы иронично это не звучало, применительно к чертям.

— Ты скор, — она удовлетворенно окинула меня взглядом, — набрался силы быстро. Сражений много, много жизней ты забрал.

— А еще сердца ел, — скривился я, — сырыми. Мерзость.

— То пища воинов, достойней всех.

— Как скажешь, госпожа, — я вздохнул. — Не хочу показаться невежливым, но я немного спешу. Не могли бы мы, ну… Как-нибудь ускориться. Что там сегодня мне пробьют, голову?

— О нет, коль было б все так просто, то избранных Судий в мирах встречали б всех, — с легким сожалением, в котором крылось предвкушение, покачала головой Тор-ила.

Я поежился. Похоже, предстояло что-то совсем уж мерзотное.

— Что бы это ни было, я выдержу. Не ради себя, а ради жены и дочери.

Наверное, сказанное прозвучало фальшиво, глупо и опереточно, но меньшей правдой от этого оно быть не перестало. Впрочем, Тор-ила лишь печально улыбнулась и протянула руку.

— Я поняла, идем.

Едва я коснулся ее ладони, как пейзаж переменился. Мы оказались подле… настоящего озера лавы. Жар стоял неимоверный, невозможный, такой, что даже дышать больно, хотя я так и не понял, чем это может дышать душа.

И это озеро оказалось отнюдь не пустым: в нем корчились, извивались, вздымая руки к небесам, вопили, широко распахнув рты, люди. И не только. Многих существ я даже опознать не смог, а среди тех, кто показался более-менее понятным, нашлось место парочке эльфов, натуральному дварфу и чему-то, сильно смахивающему на кентавра.

— О, господи!

— Господь любой не властен здесь, — жестко ответила мне демоница. — То наказанья, искупленья место.

— Что они совершили, что заслужили такое? — прошипел я, трясясь то ли от жары, то ли от ужаса, то ли от осознания того, что страшилки попов оказались кошмарной правдой.

Алый палец с длинным наманикюренным когтем вытянулся вперед, и Тор-ила принялась говорить, переводя свой обвиняющий перст с одной жертвы на другую:

— Насильник, расчленитель, живодер. Садист, убивший трех подростков. Детоубийца. Этот — просто вор…

— Погоди, сюда даже за воровство можно загреметь?

— Коль украдешь ты у больных людей, что мир покинут без лекарства дорогого.

Жалость к вору как-то сразу испарилась, и я мысленно пожелал уроду поплескаться в лаве еще годик-другой. А годик ли?

— И долго им еще так?

— У всех по-разному. Столетье, месяц, год, бывает даже день мучений. А кто-то добровольно сам сюда идет, чтобы очиститься, уйти в перерожденье.

Она многозначительно посмотрела на меня.

— Погоди…. Погоди…. Ты шутишь? — я с ужасом уставился на пузырящуюся и исходящую жаром лаву. — Я что, должен нырнуть туда? Ты серьезно?

Тор-ила кивнула.

— Но зачем? Как это усилит меня? Почему такое вообще делает искаженных сильней?

— С Пар-валеном связь укрепишь чрез муки ты. Таков закон, написанный веками.

Ноги подкосились, и я опустился на землю, в ужасе зажмурившись. Вот только даже сквозь опущенные веки пробивался кошмарный жар.

— Неужели нет других способов? — жалобно прошептал я.

— Для подопечных Судий — нет.

Безжалостный ответ, не оставляющий пространства.

— А для других? — на всякий случай уточнил я.

— У всех по-разному. К примеру едоки, те кто разумных плоть для силы пожирает, должны сражаться… Лордов дураки служить в их мире, ранги набирая. Мы — Судии, и знаем мы одно…

Неведомая сила открыла мои веки и задрала голову, и теперь я смотрел на склонившуюся Тор-илу, во взгляде которой читалось торжество.

— Что?

— Мы верим только в очищенье болью. То, что не выстрадал, не стоит ничего. То, что получишь просто так — не окружишь любовью.

Тор-ила умолкла и ее зрачки превратились в две полоски, точно у змеи.

— Ты говорил, что жаждешь увидать родных… Так что же лгал, выходит, человече?

Я посмотрел на свою проводницу по аду, перевел взгляд на лаву, снова на демоницу.

— И… и сколько я должен буду там пробыть?

— Сколь нужно.

Страх скрутил тело, и я пропищал:

— А нет ничего полегче?

Во взгляде моей собеседницы появилось отчетливо различимое утомление. Она щелкнула пальцами, и мы переместились к длинному узкому подвесному мосту, висящему над бездонной пропастью. Деревянные его ступени были все заляпаны кровью, а в опору возле нас вонзилось несколько ножей.

— Что это?

— Ты жаждал легкий путь, изволь, не жалуйся потом. За простоту заплатишь.

— Это — просто?

Я указал на алые пятна посреди досок.

— То мост ножей, где кровь грехи смывает. Придумали не мы, заимствовали лишь. Пройдешь коль до конца, жизнь краски обретает, а не пройдешь, ну что ж, сам от себя сбежишь.

Я сделал пару шагов вперед и аккуратно ступил одной ногой на деревянную дощечку. В ту же секунду послышался шелестящий звук и рядом пролетел нож.

Я с воплем отстранился, потерял равновесие и упал, отполз на пару шагов.

— У вас тут все испытания такие? Других не предвидится?

Тор-ила недовольно скривилась:

— Иль так, иль убирайся прочь.

Я сглотнул.

Господи, ну почему? Чем заслужил такое?

Хотелось плакать и выть. Хотелось послать все к чертям. Хотелось… сдаться… Но ведь тогда я не вернусь домой!

Эта мысль наконец-то привела мозги в порядок. С трудом собрав волю в кулак, я поднялся.

— Что выбрал ты, о смертный? Пламя, сталь иль трусость? Ответь скорей…

Не реви, ты мужик! Давай, делай, что должен!

Да, прыгать в лаву, наверное, быстрее, но… Но я просто не мог себя заставить добровольно войти в нее. Одна мысль о том, чтобы окунуться в раскаленное озеро, заживо сгорая и плавясь, заставляло рассудок вопить от непередаваемого ужаса, а значит…

— Сталь.

Кажется, этот ответ понравился жене Айш-нора, потому как она улыбнулась и сделала широкий жест рукой.

— Тогда иди, ступи на доски сии, их кровью ты своею окропи. Пройди же до конца, тебе не будет просто, и помни: боль очистит изнутри.

— Спасибо, — я подошел вплотную к мосту, и положил ладони на канаты. — Увидимся, надеюсь, что скоро.

С этими словами я сделал первый шаг.

Сперва было легко. Немногочисленные ножи летели не то, чтобы чересчур быстро, и получалось уклоняться, однако с каждым пройденным метром их становилось все больше, а скорость лишь возрастала. Но пока что удавалось избегать прямых попаданий.

Пару раз мне оцарапали одежду, один раз — щёку, но на такую ерунду я в последнее время уже и внимание обращать перестал.

Еще шаг, я наконец увидел окончание пути. Там горели факелы, призывно разгоняя мрак этого страшного места.

Метров тридцать, максимум — сорок. Нужно ускориться…

— Ай ***!

Задумавшись, потерял концентрацию и в эту же самую секунду в плечо ударил нож. Я остановился и захлопал ртом, что оказалось ошибкой — еще два клинка вонзились в тело. Один — в левый бок, другой — прямо в грудь.

Будь это Земля, то тут бы все и кончилось, но в мире мертвых не стоило надеяться на легкое избавление. Единственный способ вырваться из кошмара — пройти отмеренную муку до конца!

И я, стиснув зубы, двинулся вперед.

Ножи летали все быстрее и быстрее, они свистели вокруг стаей разгневанный птиц, жаждущих алой крови. И чего-чего, а этой жидкости я предоставлял в избытке.

Еще два ножа — левое предплечье и правая нога. Следом два глубоких пореза — правая щека и левая рука.

Кое-как удавалось защищать шею и лицо, но ситуация стремительно ухудшалась.

Болело все, каждый шаг стал настоящей пыткой, а мерзкий голосок где-то внутри все громче и громче шептал: «отступи, сдайся, ты же не обязан терпеть эту боль, ты ведь не преступник, расплачивающийся за грехи, зачем упорствуешь?»

Я в последнюю секунду подставил ладонь, прикрывая глаза, и в нее вонзились сразу два ножа, и еще несколько — в ноги.

Боль затопила сознание, она ослепляла и лишала воли и открывала все самое плохое, что только есть во мне. Кажется, я плакал и выл, размазывая по лицу слюни и сопли, смешанные с кровью. Пробитая в десятке мест рука закрывала обзор, ноги скользили по мокрым от крови деревяшкам, время от времени попадая в узкие щели между ними.

Но я шел. Крича каждый раз, когда новый нож впивался в тело.

В какой-то момент ноги окончательно подвели, и я пополз, цепляясь скрюченными ногтями за дерево и канаты. Ножи стали вонзаться в голову, но и это не приносило облегчения. Сперва один глаз, затем и второй заволокла тьма.

В мире не осталось ничего, кроме шелеста, вспышек боли и цели, которую нужно достичь во что бы то ни стало.

Долго ли еще ползти? А может, я теперь навечно заперт на этом веревочном мосту? Буду, подобно тем ублюдкам в раскаленном озере, очищать душу от грехов? А что потом? В Рай? Или переродиться мухой? А как же моя семья? Я же обещал вернуться! Я должен, должен, должен…

Все закончилось так неожиданно, что я не сразу осознал произошедшее. Вернулось зрение, раны сами-собой закрылись, ножи пропали. Я валялся меж двух ярко горящих факелов, наполовину выбравшись с треклятого моста.

— А пошло оно все!

Рывком я покинул это треклятое место и поднялся. Тор-ила уже ждала и на сей раз выглядела она весьма довольной.

— Ты победил свой страх, очистил болью душу. Познал ты цель, что всех важней. Иди ж вперед, не дай себя разрушить. Сразись с самой судьбой, домой ты путь пробей!

Она отошла в сторону, и я увидел портал, раскрывшийся за спиной демоницы.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Извини, что убегаю, очень хочу пообщаться, но время не терпит.

Тор-ила лишь улыбнулась и кивнула.

— Иди, — произнесла она.

И я пошел.

Едва только оказался в замке посреди пляжа ощутил, что срочно нужно выбираться отсюда. Очень хотелось наконец-то побродить по этому месту, но чувство опасности буквально выло, не давая тратить время и требуя немедленно возвращаться в материальный мир.

Было бы глупо игнорировать его после всего, что случилось за последний месяц.

— А пошло это все, потом погляжу! На выход!