Земля разбитых грез

Глава 9

Я двигался прочь от безопасности костра, направляемый демоном, и с каждым шагом волнение нарастало. Лес этот не просто так звался запретным. Во-первых, в нем было слишком тихо. Во-вторых — мертво. Ни животных, ни птиц, даже комары, и те куда-то девались!

С каждым шагом вглубь появлялось все больше паутины, а деревья все сильнее походили на произведения современного искусства: искривлённые, скрюченные, составленные из каких-то уродливых наростов, сочащихся мерзко пахнущей жижей. Немногочисленные пучки травы извивались подобно щупальцам осьминога или хентайного тентаклевого монстра. И буквально отовсюду веяло опасностью.

Я затушил факел и активировал магическое зрение.

Как ни странно, но оно не показало ничего особенного — лес как лес. Разве что, чуть приглядевшись, на деревьях можно было найти остатки некой магической энергии непонятного вида. Впрочем, для меня практически любая энергия выглядела непойми как, сравнивать было решительно не с чем.

— Долго нам еще?

— Терпи, мы скоро будем там, где надо.

И я терпел.

Мы шли минут пятнадцать-двадцать, пока демон неожиданно не приказал:

— Остановись, замри, ни шагу!

Я встал, как вкопанный, с занесенной ногой. Аккуратно поставил ее. Огляделся. И едва не заорал от ужаса.

С дерева спускался здоровенный паук: размером с собаку, черный, с раздувшимся брюхом, на котором, точно у крестовика, красовался узор — странная многолучевая фигура. Все восемь глаз неотрывно наблюдали за нами, а жвалы, или хелицеры, или что там у него должно быть, щелкали.

Тварь опустилась на землю, повернулась задом и медленно засеменила вперед.

— Идем за ним, не отставай.

С опаской глядя по сторонам, я двинулся вслед за монстром.

— Это что вообще такое?

— Судий паук, — ответил демон, — а это значит, чутье не подвело меня.

— Что?

— Идем. Молчи, все скоро ты увидишь.

Я уже увидел достаточно для того, чтобы попросить Ганса принести огнемет, но отступать было поздно — нас окружила целая толпа насекомоподобных чудовищ.

Все больше и больше монстров присоединялись к провожатому, двигаясь спереди, по бокам, сзади. Этакий многолапый конвой, выбраться из объятий которого точно не получится.

Проклятье, а может в этом мире хоть что-то происходить без проблем? Ну там, прогуляться до столицы, выяснить, как попасть в Ойлеан, там получить сведения о порталах и с помощью трофейного камня открыть дверь в родной мир? Или не, слишком лайтово, у нас тут все по хардкору? Точно в Дарксоулз какой попал или Вархаммер. Черт! Почему я не обычный японский школьник?

В памяти тотчас же всплыла озорная улыбка Кишимото Масаши.

Ах да, ОЯШ-ам здесь тоже не рады. Ну, точнее рады, но не так, как нам бы хотелось.

Занятый этими невеселыми мыслями я и не заметил, как оказался на обширной поляне, заставленной камнями. Землю на ней устилали кости и черепа, причем не только животных. Тут и там сидели здоровенные пауки, раза в два крупнее монстров сопровождения, а в центре…

Я не сразу нашел слова, чтобы описать существо, лежащее на ложе из свежей травы, папоротника и еловых веток. Больше всего оно походило на смесь гусеницы из «Алисы в стране чудес» и паука: человеческое лицо, многосоставное зеленое тело, и — мощные хитиновые лапы, коих было сильно больше восьми.

Впрочем, лицо пугало куда сильнее, нежели тело монстра. Оно выглядело старым, больным и преисполненным вселенской мукой. Существо это — внезапно понял я — умирало и осталось ему уже недолго. Если, конечно, не случится чуда.

Увидев монстра, Айш-нор с клекотом слетел с плеча и устремился к твари.

— Пар-лон, ты жив? О это диво!

Монстр несколько секунд смотрел на приземлившуюся прямо перед его лицом птицу, затем взгляд его сфокусировался и тихий, точно шелест, голос заполнил всю поляну:

— Айш-нор, тебя узреть я уж не чаял, но ты прорвался, ты пришел.

— Я обещал, ты понимаешь?

— Я рад, что ты меня нашел.

— А как иначе, по-другому? Ведь вместе были мы всегда! Теперь свободен я, а значит, тебя не брошу никогда.

Лицо паукогусеницы исказилось от страшной муки.

— Увы, увы, теперь уж поздно. Я умираю, ухожу.

Ворон, казалось, был готов заплакать.

— Не можешь говорить серьезно! — прокричал он.

Старый демон вздохнул и покачал головой, будто бы отчитывая несмышленого мальчишку, сморозившего глупость и не понявшего это.

— Я очень стар, жил слишком долго, и мой черед уже настал. Таков удел живущих в мире, как будто ты сего не знал.

— Нет, не сейчас, не так, не ныне, коль мы опять с тобой вдвоем! Отринь уныние, мы вместе домой вернемся, заживем!

— Я слишком стар и слишком болен, и слишком много ран… Уволь. Мне не вернуться, я доволен, тебя увидеть… мой король.

И Айш-нор закричал. Тоскливо, с отчаянием в голосе, без надежды.

— Ну, ну, — уродливое человеческое лицо чуть искривилось, причем едва ли не все, а туша монстра дернулась и тот немножко изменил положение, — не надо боли. Не я ль тебя учил тому, что в нашей горестной юдоли скорбь не поможет никому? Скажи мне лучше, что за смертный, стоит, боясь хоть раз вздохнуть? Где ты нашел его, поведай, когда смог тело возвернуть?

— Хватит, молчи, не трать ты сил. Иди сюда, — архидемон резко обернулся ко мне и жестом крыла указал место рядом с собой, — расскажем вместе, где я был.

Я на негнущихся ногах подошел к здоровенной дурно пахнущей туше и, не зная, что делать, поклонился.

— Меня зовут Александром, господин. Прошу прощения, не знаю, как вас правильно величать.

Я и сам не понимал, почему столь вежлив. С проклятым пернатым уродом ни на секунду не возникало желания выкать и пресмыкаться, а этот умирающий монстр вызывал истинное почтение.

— Пар-лон зовусь, я — архидемон, один из тех, что глуп столь был прийти в Дамхейн…

— В ответе я, о мой наставник, тщеславие всему виной. Ты против был…

— И все ж отправился сюда, решив рискнуть главой.

— Мы все рискнули и напрасно. Я сам погиб, ушел в закат. Собрав остатки сил предсмертных, воскрес лишь десять лет назад.

И после этого он с моей помощью рассказал старому другу обо всех важных событиях, произошедших с момента возрождения в Дамхейне. Говоря начистоту, их оказалось негусто. А вот личность Матери Леса заинтересовала старого демона.

Он долго перебирал что-то в памяти, потом произнес:

— Сей дух неведом мне и все же опасен он и очень зол. Невинных души пожирая, он крепкий дом себе нашел. Вопрос, к чему ему стараться? Такие сложности нести. И тратить силы, напрягаться… Тут все нечисто, уж прости.

— Я знаю, метит эта нечисть уж больно высоко, но что ж, не наше дело то, ответь мне, что же с тобою-то стряслось?

Рассказ старого архидемона оказался куда подробней и обстоятельнее.

Когда война подошла к концу и началось то, что вошло в историю Дамхейна под названием «Темного века», он с остатками свиты, состоящей в тот момент исключительно из безмозглых демонических насекомых, бежал прочь, страдая от ран, которые оказались чересчур серьезными и никак не желали закрываться.

В один прекрасный момент Пар-лон нашел место, подходящее для того, чтобы переждать опасность и немного восстановить силы. Для этого, правда, ему пришлось погрузиться в состояние анабиоза на добрых полвека. Проснувшись, он выяснил, что лес уже окружен цепью непробиваемых рунических символов неизвестного происхождения. Впрочем, это оказалось не самой плохой новостью. Раны, полученные на войне с людьми, и не думали заживать, продолжая вытягивать жизненные силы. А даже у архидемона те отнюдь не бесконечны.

Он продолжал влачить свое жалкое существование исключительно стараниями верных слуг, делящихся с повелителем добычей и какой-никакой, но магической энергией. Вот только до бесконечности это продолжаться не могло — жизнь старого архидемона подходила к концу. Хотя он не сдавался без боя — сумел сотворить себе много тысяч миньонов, большинство которых, если верить Пар-лону, спали под землей, ожидая команды.

И — да — узилище старого демона за прошедшие годы изрядно разрослось, поэтому маги несколько раз наносили руны уже на новых деревьях и тщательно следили, чтобы нигде не образовалось прорехи, потому что когда однажды это произошло, порождения искаженного эманациями тьмы леса наводнили окрестности и число жертв тогда исчислялось тысячами.

— А почему вы сами не сорвали печать или что-нибудь в этом духе? — спросил я. — Мы же с Айш-нором прошли через этот защитный барьер.

— Айш-нор теперь с тобою связан, его печатью не сдержать. Сломать же их не выйдет сразу, тут нужно силу применять. К барьеру ж нам, увы, не подбежать.

— Кстати, а какие еще монстры помимо пауков у вас тут живут? — мне вдруг стало интересно.

Этот вопрос изрядно повеселил старого демона, потому как тот издал звук, отдаленно напоминающий смех, а затем из-под земли выползла здоровенная сколопендра, тотчас же обившаяся вокруг меня. Тварь щелкнула жвалами, с которых капнула зеленоватого цвета слюна, затем разжала смертоносные объятья и уползла прочь.

Мать вашу! Язык мой, враг мой!

— Понял, больше никаких глупых вопросов!

— Какой догадливый носитель, урок молчания усвой.

Я кивнул, почесав переносицу.

Этот жест не укрылся от старого демона, который, указав на перчатку, произнес:

— Позволь взглянуть.

Делать нечего, пришлось демонстрировать новопробретенный магический протез. Несколько секунд Пар-лон рассматривал мерцающую алым конечность, после чего дал экспертную оценку.

— Прекрасно, нет, великолепно. Каков талант, и ведь не все…

— Сие неважно! — перебил его вдруг Айш-нор.

Демоны встретились взглядами и гусеницепаук хмыкнул.

— Что ж, по сему и быть.

Мне очень хотелось понять, что же демоны имели в виду, но одного урока хватило для того, чтобы держать язык за зубами, а потому все растущий список вопросов пополнился новой строчкой.

Как говорится: «а теперь, дети, поможем тупому попаданцу разобраться с гребаным миром, в котором он оказался, потому что мануал тут не предусмотрен, зато звиздюли — очень даже».

Невеселые мысли прервал Пар-лон.

— Я наконец тебя увидел, нет больше силы боль терпеть. Прошу, даруй покой скорее, мечтаю только умереть.

— Не смей и мыслить о подобном! Ты будешь жить, ты должен жить!

— Дорогой мой воспитанник. — Речь Пар-лона внезапно изменилась. Стала такой же, как у Айш-нора во время заключения контракта и объяснения принципов демонической магии. — Ты знаешь, что мне осталось недолго. Год, два, десять. Не больше. А потому я — архидемон второго круга Пар-валена умоляю тебя об одолжении. Прерви бренное существование и даруй вечный покой.

— Не смей даже заикаться о подобном! Или ты забыл, что мы умираем навсегда?

— Я готов. Почти двести тысяч лет — большой срок даже для архидемона и он стремительно подходит к концу. Жажду лишь покоя и пустоты. Боль слишком сильна, не могу терпеть боле.

На Айш-нора стало жалко смотреть. Он съежился и стал каким-то маленьким, забитым, словно воробушек или синичка, а не могущественный архидемон, пускай и лишенный большей части сил.

— То, что мы встретились — чудо! Я не могу потерять тебя сейчас.

— Чудо? Нет, закономерность. Будучи тяжелораненым, я просто не мог далеко убежать с поля боя. А ты, даже ослабев после смерти, ни за что не пропустил бы отпечаток моей энергии. Даже сотни лет спустя. Ты ведь вел этого смертного по следу, не так ли?

— Все-то ты знаешь, о наставник.

— Конечно, так было всегда. А теперь, уважь просьбу умирающего, даруй легкую смерть.

Из глаз Айш-нора потекли кровавые слезы, и он отвернулся.

— Может быть, подождем немного? — жалобно попросило могучее сверхъестественное существо.

— Ты сам знаешь ответ, не правда ли?

Поляна погрузилась в сверхъестественную тишину. Ни дуновение ветерка, ни скрип дерева, ничто не нарушало торжественности и печали этого момента. Айш-нор плакал, но вместо влаги из его глаз текли густые, тягучие алые капли. Эмоции, захлёстывающие архидемона, оказались столь сильны, что их отголоски проникали мне прямо в сердце, заставляя страдать вместе с древним существом.

Отчаяние, невыносимое, глубокое, точно Марианская впадина, и бесконечное. Вот, что сейчас испытывал Айш-нор. И он не скрывал чувств, напротив, щедро делился ими с окружающими. Пауки попятились, сколопендра задергалась и умчалась куда-то во тьму. Меня же точно ударило по голове: перед глазами все плыло, поляна кружилась, а умирающий архидемон троился в глазах.

Спустя несколько томительно долгих секунд все резко — точно ножом отрезало — кончилось.

— Знаю, — прошептал Айш-нор. — Знаю.

Архидемон перелетел ко мне на плечо и произнес:

— Прости, что взваливаю это на тебя, но мой учитель должен обрести покой. Убей его.

— Чего? — опешил я.

— Что слышал, смертный.

— Но почему? С чего такая спешка, действительно, не подождать, что ли, годик? Мы как раз разберемся с порталом на Землю, Айш-нор накопит сил, и вы вернетесь в родной мир…

— Он вернется, не мы, — ответил мне Пар-лон.

— Как это?

— Айш-нор, даже накопив достаточно энергии, сможет вернуться только сам. Я же… ты все видишь и так. А потому взываю к тебе на истинном языке, о смертный. Даруй покой и забвение. Пронзи меня копьем и не бойся, слуги не причинят вреда. Я клянусь, что ты станешь для них своим.

Происходящее все больше начало походить на бредовый сон. Еще вчера я сбрасывал в могилу трупы крестьян, решивших, что одинокий путник — неплохая добыча, потом — прикончил толпу разбойников и взял под крыло двух сирот, а теперь вот болтаю с умирающим архидемоном, который, видите ли, возжелал эвтаназии.

— Уважь его просьбу, — попросил вдруг Айш-нор бесцветным голосом, — Пар-лон прав. Это — единственная возможность уйти правильно. Кто знает, что станет с нами через год или даже через день? Мы сгинем, а ему придется догнивать тут еще несколько лет. Плохая смерть для архидемона. Честная сталь — куда лучше.

И столько в его голосе было отчаяния, что я понял — нужно сделать то, о чем просят.

— Хорошо, — я подошел к демону, пауки вокруг которого послушно расступились, и поднял копье. — Хорошо, я выполню приказ, хотя и не понимаю, на кой черт. Я вообще ничего не понимаю в этом гребаном мире, и лишь бегу, незнамо куда и непойми зачем, постоянно проливая кровь. С каждым днем — все больше. Но, видимо, судьба у меня такая.

— Судьбы нет, человек. Творец даровал вам свободу воли, а посему вы сами вершите свое будущее.

— Ну да, а те, кто перенес меня в Дамхейн знали про это?

— Кто виноват в том, что ты оказался без надобности своему миру?

— Вы правы, господин. Жаль, что мы прощаемся, едва познакомившись, мне было бы интересно узнать о вашем прошлом. Наверное, вы можете рассказать кучу отличных историй.

Пар-лон улыбнулся и чуть заметно кивнул. Было видно, что он старается лишний раз не шевелиться, чтобы не бередить многочисленные раны и не мучать ослабевшее тело.

— О да, спроси Айш-нора, он поведает тебе парочку. А теперь закончи дело.

— Один вопрос: как простым копьем убить целого архидемона?

Пар-лон лающе рассмеялся, дернулся, из-за чего ухмылка на его лице превратилась в оскал, и произнес:

— Он, действительно, забавный. Хороший выбор, мой король. Отвечаю, человек: обычно — никак. Но я умираю, сил почти не осталось, а потому, целься в сосредоточье, не ошибешься.

— Куда?

Вместо ответа умирающий ткнул одной из хитиновых лап в место, прямо в центре брюха. Справа и слева виднелись пролежни, снизу — глубокая гноящаяся рана, а конкретно этот кусок хитина, в целом, держался бодрячком.

— Коли быстро и резко, оборви мои мучения, о смертный.

Я прицелился и покрепче сжал отполированное древко. Было не по себе, но, кажется, укол милосердия действительно требовался, причем неотложно. И — да — ворон прав, мы можем и не пережить путешествия, чтобы вернуться спустя пару лет, дабы помочь умирающему, который к тому времени вполне может преставиться и естественным путем.

— Я понял. Прощайте, госпсн.

— Прощай, о наставник, — добавил Айш-нор.

— Прощайте, связанные роком. Да будет ваш путь прямым и да получите вы в конце его то, о чем мечтаете. А теперь — коли, смертный!

И я ударил. Быстро, четко, сильно, точно тренировался не пару дней, а несколько лет. Острие пробило хитиновый доспех и копье ушло в тело монстра на добрых полметра.

Пар-лон дернулся, вскрикнул, из его рта полилась дурно пахнущая жидкость, а в следующий миг свет в глазах потух и древнее существо, умудрившееся пережить страшную войну и влачить жалкое существование в огороженном магическими печатями лесу, наконец-то обрело покой.

Я выдернул копье, и мне показалось, что по лезвию пробежали алые всполохи, но затем все закончилось.

Пауки, подземная сколопендра, несколько муравьев-переростков замерли, точно желая почтить своего упокоившегося господина минутой молчания.

А Айш-нор приземлился рядом с трупом и крылом закрыл старому товарищу глаза.

— Внемли, о смертный, сим копьем сразил ты архидемона! Запомни эту ночь! В веках звучать отныне будет твое имя! — громогласно провозгласил он, и я, повинуясь импульсу, опустился на одно колено, вытянув оружие на раскрытых ладонях.

Я и сам не понимал, зачем делаю то, что делаю, просто чувствовал, что так нужно.

Сквозь тело словно прошла незримая волна, стало тепло и как-то уютно, а спустя минуту все закончилось. Только на поляне потемнело.

— Все кончено, идем, не говори ни слова, хочу побыть один.

— Может, хотя бы закопаем его?

— Нет, а теперь молчи и двигайся за мною.

И мы пошли к месту ночевки. Там ничего не изменилось — дети все так же мирно спали, вещи лежали на своих местах. Казалось, что ничего и не произошло, просто одним живым существом стало меньше.

— Это всего лишь эвтаназия, — шептал я, роясь в вещах, — ага, нашел.

Я извлек флягу с остатками крестьянского пойла, подсел к ворону, который устроился возле костра и смотрел в языки пламени, открутил колпачок и налил туда сивухи.

— У меня на родине есть обычай поминать умерших. Пить, не чокаясь. Не побрезгуешь?

Ворон уставился на меня и в его взгляде промелькнула… благодарность? Я не разобрал наверняка, но отчего-то показалось именно так.

Мы выпили.

— Я могу что-нибудь еще сделать?

Демон не ответил, лишь покачал головой.

Я не стал донимать его, вместо этого подбросил в костер растопки и лег, укутавшись в плащ. Странная ночная прогулка вымотала куда сильнее, чем хотелось, и следовало отдохнуть.

В путь мы двинулись с рассветом и уже к полудню покинули громадный лесной массив. Точнее, вышли за пределы магического барьера, оказавшись — как и с той стороны — в нормальном березняке. Эта смена обстановки показалась мне столь разительной, что я даже растерялся. Вот мы идем по мрачному искривленному демоническими эманациями лесу, оп, и вокруг тепло, щебечут птички, светит солнышко, жужжат пчелы, и вообще — жизнь бьет ключом.

Я даже вернулся назад и, пройдя незримый рубеж, оказался в царстве мрака и безысходности.

Берёзовый лес молод, — без спроса заговорил Айш-нор, — и силен. Его создали неслучайно. Он жизни мощью наделен, что мрак удержит изначальный.

— А еще березы можно использовать для растопки, — я указал на пенек, торчащий у обочины и стараясь не обращать внимания на странно косящихся близнецов.

Не без того, — согласился демон. — Большому граду нужно древо. Не хватит артефактов лишь для обогрева.

— Угу, одно на весь город, — передразнил я пернатого поэта и, поймав недоуменный взгляд, махнул рукой, давая понять, что не сказал ничего важного.

На этом разговор как-то сам собой заглох, а детишки и не испытывали никакого особого желания общаться с шизом, а потому просто семенили чуть позади, стараясь лишний раз не отсвечивать.

Впрочем, слишком много говорить, пожалуй, и не стоило. В отличии от прошлых дней, когда мыс Айш-нором пробирались непонятными тропами и прятался от людей, сегодня мы оказались на весьма оживленной дороге, которая даже была достойна этого высокого звания. Чем дальше отходили от леса, тем больше и больше маленьких людских ручейков вливалось в полноводную реку центральной магистрали из небольших боковых ответвлений и тем аккуратнее следовало себя вести, дабы не нарушить маскировку.

Илэр с Морвин так и вовсе натянули на головы шапки и старательно горбились, чтобы скрыть лица, явственно опасаясь соглядатаев таинственного главаря, которому подчинялся «пахан» из Скери.

Наконец, спустя еще несколько часов в высшей степени нудного путешествия, мы наконец-то достигли пригородов столицы. Они удивили, пожалуй, даже больше, чем вчерашний городок.

Во-первых, тут отсутствовали какие-нибудь намеки на укрепления. Лишь в паре мест попадались остатки стен, свидетельствовавшие о том, что те просто снесли. Возникает вопрос: а на кой черт укреплять городок около границы? Во-вторых, здания. Я даже не смог сразу сформулировать, что же именно кажется странным, а потом понял. Приближающийся город походил на плохонький косплей столицы гейских паладинов. Он старательно казался выглядеть как первоисточник, быть таким же аккуратным, чистым, прибранным, современным, точно фальшивый медальон, покрытый сусальным золотом. Но стоило чуть поскрести, как под позолотой сразу же проявлялась медь. И чем ближе мы подходили к Таблину, тем заметнее становились отличия.

Да, дорога расширялась на подъезде, но ни о какой бетонке речи не шло, обычная мостовая, точно на Дворцовой площади. Да, некоторые здания явно строились очень и очень давно, причем — из железобетонных панелей и их даже привели в порядок, но вот только прорехи заделывались кирпичом, а лишние этажи достраивались из дерева. Да, присутствовала черепица, но не везде, хватало и дранки, и обычной соломы. Это в столице-то! Да, вокруг города отсутствовали стены, однако ничего похожего на блокпосты с пулеметами не наблюдалось. Ну, точнее, не совсем так. На подъездах дежурили солдаты в форме, с винтовками и магическими жезлами, но эти бравые ребята ни выправкой, ни обмундированием, ни внешним видом не походили на бойцов Эйри.

Впрочем, кое-что интересное в столице все же присутствовало: центр города заметно выделялся, возвышаясь над двух и трехэтажными домишками окраин. Там я различил семи и даже девятиэтажные панельные высотки, переделанные в нечто, отдалённо напоминающее крепость. Там же торчал и ажурный шпиль башни.

— Королевский дворец, — с завистью в голосе произнес Илэр, тряхнув светлыми кудрями. — Говорят, он построен из довоенных зданий, видевших Старый Мир.

И тон юноши явственно свидетельствовал о том, что это — очень и очень круто. Прямо-таки — замечательно.

Ну, наверное, так и есть. Не удивлюсь, если во дворце сохранилась канализация с водопроводом и даже электричество, хотя ничего похожего на ТЭЦ тут не видно.

Эта мысль была занятной, но малоинформативной. Мне сейчас требовалось достопримечательностями любоваться, а решать вопросы, причем срочно.

Но сперва…

— Нам нужно где-нибудь остановиться на пару дней. Знаете подходящие места?

— Да, господин, — хором отозвались дети.

— Отлично, тогда введите. Постараемся разобраться со всем побыстрее и отправимся прочь отсюда…

Пламя ревело в топке, повышая давление и разгоняя сложный механизм. Дрожь все усиливалась и усиливалась, казалось, сам Гоибниу восстал из мертвых и вселился в громадного монстра, сотворенного из стали и питающегося углем.

Больше, больше, больше!

Рев стравливаемого пара разорвал тишину. Мир резко дернулся, и они поехали, все быстрее и быстрее, с каждым пройденным ярдом увеличивая скорость.

Еще один гудок, полный торжества и радости!

А пламя мощнее, сильнее, ревет и клокочет, пожирая все новые и новые порции корма, щедро сыплющегося в ненасытную глотку.

— Следите за давлением, просветленный! Приборы!

— Все нормально!

— Прошлые разы тоже было нормально, а потом испытателей оттирали от стен! Не переборщите.

— Да нормально все, светлейший, не говори под руку!

— Ну смотрите, если что, я буду являться к вам призраком.

— Не рванет, мы едем, едем!

Верховный техномаг Синан вяло переругивался с Лехри, но Риманн не слушал спорящую парочку. Он, высунув голову из окна, завороженно смотрел за тем, как набирающая скорость махина разгоняется, отправляясь в первое полноценное путешествие по прямым линиям рельсов.

В мозгу высшего паладина билась лишь одна мысль:

«Свершилось, мы сдюжили! Мы окончательно приручили силу пара! Она теперь наша слуга!»

Восторг заполнил сердце, Риманн был готов расцеловать всех, напиться и плясать, точно безумец. У них наконец-то получилось, а значит, он сумеет выбить ресурсы и работников на последний — самый главный проект — тепловую электростанцию, работающую на мощи пара, а не силе плененных духов молний.

Как же долго они шли к этому!

Риманн загорелся идеей еще во время переноса в Дамхейн первых партий жертвенных агнцев из иного мира. Даже они — безграмотные и тупые ничтожества — сумели в общих чертах поведать о технических достижениях своей планеты. И те поражали. Безо всякой магии, без ставших уже легендой дэвингрисиалов, без приручения бесов, демонов и духов, люди сумели поднять в небо аппарат, тяжелее воздуха. Они осветили свои города. Они, наконец, смогли выйти за пределы атмосферы, в космос!

«Многие ли сегодня помнят, что это вообще такое?» — подумал старый чародей, подставляя лицо ветру. — «Многие ли понимают, что магическая энергия — далеко не единственная в мире? Что можно придумать нечто новое?»

Да, проект парового двигателя был его детищем, его мечтой и его страстью. Сперва казалось, что попытки создать котел, выдерживающий чудовищное давление пара и преобразующий его в механическую энергию, заранее обречены на провал. Первые годы неудача следовала за неудачей, взрыв за взрывом. И каждый такой случай уменьшал скромный ручеек ресурсов. Дошло до того, что Риманну пришлось вкладывать собственные средства и средства рода, дабы приобрести хорошую сталь за пределами Эйри!

Но потихоньку кое-что начало получаться.

Сперва котлы перестали взрываться. Затем новые механизмы удалось поставить в шахтах для откачки воды и притока свежего воздуха. Дальше — больше. Риманн организовал целую фабрику, независимую от нестабильных поставок электроэнергии и начал производить на ней машины, годные для изготовления изделий. Фрезерные, токарные и сверлильные станки с паровым приводом показали себя с лучшей стороны, и он пристроил несколько цехов, занятых беспрестанным изготовлением оружия. Все это заняло изрядно времени, но оглушительный успех позволял рассчитывать на возведение первой в мире электростанции, не зависящей от капризов Матери Леса. Увы на сей раз старого воителя ожидало разочарование.

Фабрика — не электростанция, запустить ее куда проще. А потому, пришлось обращаться за помощью к короне.

О нет, первый паладин оценил достижения своих верных слуг по достоинству: Риманн и Синан обрели приоритетное снабжение. Вот только король повелел создать отнюдь не источник электроэнергии. Ему требовалось возродить великое довоенное достижение — железную дорогу. Под нее и только под нее Риманн получил фонды, ну а личные средства двух родов пошли на создание новой фабрики, один цех коей уже получилось укомплектовать оборудованием и рабочими, а второй должен был войти в строй с недели на неделю.

Сие огорчало сверх всякой меры, но высший паладин не привык сдаваться. Как и всегда он, засучив рукава, принялся за работу.

Медленно, но верно, выбивая с боем каждый стальной слиток, каждый киловатт электроэнергии, каждого работника, каждый они наконец-то сумели создать первую со времен Последней Войны железную дорогу.

Повозиться пришлось изрядно, ведь опираться, кроме древних книг, было особо и не на что. Даже старые локомотивы не пережили двух с лишним сотен лет хаоса. А потому и рельсы со шпалами, и первый паровоз с тремя грузовыми вагонами создавались с нуля.

И сколько же сие чудо инженерной мысли испило их крови! Пока подобрали нужный тип угля, пока разобрались с максимально допустимым давлением, пока дважды перестроили взорвавшуюся машину, прошло добрых пять лет, но, наконец, старания окупились сторицей!

«А значит, еще через пять лет, максимум — через десять, мы наконец-то осветим столицу, не выпрашивая подачек у Матери Леса», — подумал Риманн, поворачиваясь к яростно спорящим товарищам. — «Жду сего дня, хоть, учитывая мое состояние, Агне придется изрядно потрудиться, дабы я дожил до него. Ну да ничего, мы все делаем то, что можем и должны».

— Синан, Лехри, умерьте гнев, — попросил он, — мы движемся, а механизм, видится мне, не жаждет разлететься на кусочки.

Юный паладин нахмурился, его лицо тотчас же исказила гримаса, после чего он яростно почесал шрам.

— Господин мой, как я могу оставаться спокойным, когда вы рискуете жизнью?

— Я же знаю, что, если произойдет взрыв, ты меня прикроешь, потому и не волнуюсь. Неужто ты веришь в себя меньше, чем я в тебя?

Лехри расплылся в детской улыбке и поклонился.

— Конечно же, нет. Как я осмелюсь на такое?

— Вот и славно. Поэтому перестань мучать нашего славного кузнеца Гоибниу и насладись видами из окна. Разве это не прекрасно? Двигаться со скоростью, которую не в состоянии развить даже бронеавтомобиль с сильнейшим бесом под капотом, не тратя ни капли магической энергии. Это ведь мечта, ставшая явью.

— Все благодаря вам, учитель, — почтительно склонился старший паладин.

— Угу. Полностью поддерживаю нашего невыдержанного товарища, — кивнул Синан — еще один член их небольшой группы, которому Риманн доверял, как себе.

Пожалуй, именно изначальная поддержка первого из техномагов Эйри и позволила ему добиться сих высоких целей, хотя на их воплощение и пришлось положить четверть века. Но… разве сие — неподъемная цена за счастье простых людей, не наделенных таким же могуществом, что и он сам?

«И за возможность оказаться от кровавых жертвоприношений!» — с яростью подумал Риманн. — «Как только первая электростанция заработает на полную мощность, я поставлю вопрос о прекращении всяческих сношений с Матерью Леса. Нет, приложу все силы, дабы очистить сие Заповедное место, даже если для этого придется бросить в пламя сечи танки!»

Впрочем, это все относилось к приятному будущему, в тяжком же настоящем одна мысль никак не давала ему покоя, несмотря на столь радостное событие, как успешные ходовые испытания паровоза.

— Лехри, пришли ли новости от светлого Фаррела?

Ученик отрицательно покачал головой.

— Он уже третий день роет носом, но пока ничего интересного не нашел.

— Хорошо. Пусть потратит еще двое суток, и, коль все будет спокойно, то надлежит ему вернуться.

— Я передам.

Дела у светлого Фаррела и его роты шли нормально. Бойцы не горели желанием бродить вокруг Заповедного места, выискивая Морриган знает что. Однако приказ есть приказ. Особенно, когда он исходит от самого просветлённого Риманна.

Фаррел, как и немалая часть паладинов Эйри, безмерно уважал старого воителя. Потому отнесся к его пожеланию со всей возможность строгостью и серьезностью. Впрочем, даже если бы оно исходило от кого-то еще, результат оказался бы тем же. Фаррела не просто так прозвали Педантом.

Он не мог сделать что-то плохо, вполсилы, спустя рукава. Поэтому бойцы прочесывали местность, расширяя радиус поисков. Они не надеялись найти многое — зона отчуждения радиусом в десять миль крайне редко посещалась людьми. Это не имело значения. Приказ есть приказ.

Вечер третьего дня поисков заканчивался. Солнце почти ушло за горизонт. Фаррел планировал дать команду «отбой», когда к нему взмыленном коне прискакал вестовой от второго взвода.

— Светлый, мы что-то нашли, — с ходу отрапортовал боец, — прошу вас следовать за мной как можно скорее.

Парень выглядел взволнованным. Надлежало спешить.

Боец привел его в небольшой лесок в семи с половиной милях к северо-востоку от обители духа. Клочок деревьев, примостившийся к речке, не следовало называть лесом. Но и это не имело значения.

А что имело?

Следы привала.

Фаррел лично изучил потухший костер. Проверил остатки завтрака. Прочел сохранившиеся следы. После извлек из углей небольшой почерневший кусочек мяса. Аккуратно лизнул его, тут же сплюнув. После — прикрыл веки.

Когда Фаррел открыл глаза, те сияли небесно-голубым светом истинного зрения, доступного лишь настоящим магам, способным накопить в сутки не меньше двух килодэвинов. Вслед за этим он активировал одно из своих сильнейших заклинаний.

И только после этого внимательно изучил находку. Снова проверил костер. Еще раз прочитал следы вокруг, щедро расходуя магическую энергию. Обследовал берег реки.

Порадовался прозорливости просветленного, отправившего именно его. Другой человек, даже наткнувшись на этот лагерь, не понял бы ничего.

Он еще раз проверил все, чтобы не ошибиться, слишком уж истончились следы.

Закончив инспекцию, Фаррел грубо выругался. После добавил пару таких выражений, что у его подчиненных вытянулись лица.

— Двух курьеров на быстрейших конях к просветленному, немедленно, — распорядился он. — Передайте весть: мы напали на след искаженного. Не знаю, кто он. Не знаю, что забыл неподалеку от Заповедного леса. Но собираюсь это выяснить. Собирайте роту. Мы должны поторопиться, пока еще можно встать на след!