Здесь могут водиться люди

Флюс

— Это не берем! — объявила приемщица. — Только молочные бутылки. Следующий, подходите!

На прилавке остались девять литровых банок.

— Опять «не берем»? — заворчал Пряхин, укладывая банки обратно в сетку. — Тут «не берем», там «не берем»… Где ж тогда «берем», а, хозяйка?

Приемщица стеклотары ответом не удостоила.

— Я знаю где, — сообщил подошедший мужчина с альпинистским рюкзаком. — Есть у меня одно верное местечко.

— В «Молоке» я уже был, — сказал Пряхин. — Имел удовольствие. Там у них с конца прошлого века — «не берем». Пора памятную доску вешать: «В этом доме с 1896 г. не приняли ни одной стеклянной банки». Золотом по граниту.

— Нет это ближе, через два квартала. Пойдемте, на пару веселей.

Побрякивая банками, они направились к верному местечку.

— Один ведь черт — стекло и стекло! — возмущался по дороге Пряхин. — Нет, они выбирать изволят. Какая, в сущности, разница?

— Разделение труда, — объяснил напарник. — Везде так. Сейчас и магазинов много фирменных, специализированных. «Рыба», например, «Дары» всякие…

— Угу, — кивнул Пряхин. — В одном магазине только рыбы хорошей нет, в другом — только фруктов. А всем остальным они вообще не торгуют. Узкие специалисты.

В верном местечке банки действительно принимали. Но исключительно маленькие — из-под сметаны.

— Попробуем у вокзала, — предложил мужчина с рюкзаком. — Сосед мой только там сдает.

Поехали на вокзал. Там вообще было закрыто: «Киоск загружен». Хотели еще мотануться в центр, но тут настал мертвый сезон — обеденное время. Деваться некуда, напарники зашли в скверик перекурить. Мужчина, кряхтя, снял свой грандиозный рюкзак и удобно устроился на лавочке. Пряхин, которому банки поотбили все ноги, бродил вокруг и злился. Вдобавок его едва не оштрафовали в автобусе, когда он хотел закомпостировать два трамвайных талончика.

— Черте что! — кипятился Пряхин, с ненавистью глядя на сетку с банками. — Полдня двое взрослых мужиков не в состоянии избавиться от дурацкой стеклотары. Специализация у них, видите ли, тьфу!

— Не все сразу делается, — рассудительно заметил напарник. — Сдадим где-нибудь. Не надо себе нервы попусту портить, как врач вам говорю.

— Каждый за свою банку отвечает… «Извините великодушно, мой профиль бутылочки из-под кетчупа. По проблеме литровых банок вас примет профессор Терентьев, кабинет № 76. Спасибо за внимание!»

— Ну, зачем так, зачем? Все правильно…

— Неправильно! — заявил Пряхин. — Безобразия творятся! За что вот они меня штрафануть хотели, а?

— Автобусные компостировать надо. Порядок есть порядок.

— Так ведь те же самые шесть копеек! В Вильнюсе я был — пожалуйста, любые компостируй. Какая разница?

— Министерства разные, вот и разница. Вы что, ребенок?

— Редко сталкиваться приходится, вот и возмущаюсь.

— А вы кем работаете, геологом? В экспедициях?

— Почему геологом? Художником-оформителем работаю.

— Ну так и отреагируйте, — предложил напарник.

— Нарисуйте на них карикатуру. Мол, такие-то и такие-то недостатки. Изобразите этак… в гадком виде.

— Не обучен я карикатурам, — сердито ответил Пряхин. — У нас свои задачи. Наглядная агитация, в основном.

— Видите, в вашем деле тоже есть специализация. Помните, у Пруткова: «Специалист подобен флюсу, полнота его одностороння».

— Во-вторых, вы не равняйте, А во-вторых, надо меру знать. Поголовный флюс получается! Нельзя же все доводить до идиотизма.

— Можно, — весело сказал напарник. — При желании все можно!

— А, не надо. Коснись вас лично, первый запоете… Впрочем, вы ведь врач, да? Ну, так вас уже коснулось. Был я недавно в стоматологической — то же самое разделение труда. Один лечит, другой рвет… Третий — по флюсам… А вы кто по специальности?

— Акушер.

— Роды принимаете? — обрадовался Пряхин. — Случайно, не в «девятке»?

— Принимаю. Причем именно в «девятке». Что, жена рожать собралась?

— Само собой! — закричал Пряхин в полном восторге. — Доктор, миленький, хорошо-то как! Первые роды у нас, боимся… Пряхина она, Надежда Павловна… Срок через недельку должен подойти…

— Хорошо, — сказал напарник. — Я посмотрю, как и что. Ладно.

— Чудесно, доктор! Спасибо вам. Ведь мы уже и как назвать решили: Галюшей. Красиво, правда?

— Выходит, вы девочку ждете?

— Для начала хотим дочурку, — скромно ответил Пряхин.

— Вот как? Тогда прошу извинить. Не по адресу обратились.

Врач встал и взялся за рюкзак.

— Но вы же акушер? — растерялся Пряхин.

— Акушер-то я акушер, — со значением произнес врач. — Но у нас в роддоме тоже есть своя специализация. Я, к сожалению, занимаюсь исключительно мальчиками. Мальчики — мой профиль! Всего доброго!

Он вскинул па плечи рюкзак и удалился. Пряхин долго еще сидел на лавочке в сквере. Мимо прошел актер, постоянно играющий в кино роли жуликов и спекулянтов. По своим делам спешили известный спортсмен, чемпион в беге на 800 метров с барьерами, и ученый-биолог — специалист по рыбам отряда целакантообразных. Объявления на заборе возвещали, что издательству требуются травильщики, сливщики-разливщики и печатники глубокой печати, а Дому моделей мужчины-манекенщики с размерами 48 и 50. Вокруг деловито шумел целенаправленный, специализированный и узкопрофилированный людской мир.

Пряхин печально вздохнул и пошел домой заканчивать очередную серию плакатов об осторожном обращении с огнем. Банки в этот день он так и не сдал.