Заворг. Назад в СССР

Глава 17

Будучи «вроде как», номинальным руководителем тех подразделений ВБТРФ, которые мне «навязали», я действительно не пытался ими «рулить», однако, ещё в процессе согласования правил «игры», категорически потребовал, чтобы бухгалтера после получения банковских выписок давали информацию о движении денежных средств.

Ещё в восемьдесят первом году вышло письмо Минфина СССР и ЦСУ СССР «О методических указаниях по организации бухгалтерского учёта с использованием вычислительной техники». Поэтому наши бухгалтера использовали персональные компьютеры «Криста», стоящие на рабочем месте бухгалтеров. Это были такие толстенькие клавиатуры, подключённые к монитору.

Выписки «вбивались» в таблицу, которую можно было распечатать, что и делала, закреплённая за молодёжным центром бухгалтер расчётчик Леночка. Так что, за финансовой деятельностью «своих» предприятий я следил, о чем, между прочим, иногда интересовался Гаврилов, задавая мне вопросы по теме. Проверяя, так сказать, держу ли я руку на пульсе, или пустил всё на самотёк. Однако он не знал, что твориться в моей голове, ха-ха… А там шарики, ролики и шестерёнки крутились-вращались, как в швейцарских часах, показывая точное, до миллисекунд, время.

Сложнее, как оказалось, было вести дело с Игорем Петровичем Лебединцем, человеком своенравным и амбициозным, построившим наш Диомидовский судоремонтный завод с «нуля». Пришлось его, э-э-э, убедить, что я и сам справлюсь с возложенными на него обязанностями. Он «глобалил», а мне нужны были стройматериалы срочно. Как-то, вспылив, он «хлопнул дверью», написав заявление об уходе. Да-да! У нас всё было по-взрослому.

Об этом мне сообщила кадровик Лидочка, принеся его заявление. Я утвердил увольнение без отработки и взялся сам за ту работу, от которой отказался заместитель по капстроительству. И пошёл в Вовке Донцову, ставшему уже главным инженером КПД-300.

— Привет Володя! Как жив здоров? Как работа?

— Да, нормально всё, — сказал Вовка, — только директор бестолочь. Расширили производство, а про то, кто на нём будет работать, не подумал. Я ему говорил! А он: «Давай, да давай». А теперь с меня же и план требует.

— Как раз за этим я к тебе и пришёл. Есть у меня для тебя работники, но с условием.

Короче, сговорились, что наши «комсомольцы-молодёжь» пашут на КПД-300, на его благо и на свою зарплату, но сверхплановые железобетонные конструкции мы забираем себе.

И с проектно конструкторским бюро договорился. Главное было топосъёмку сделать и привязать проект к месту. А место было девственное. Разрешение на землеотвод было получено, тут у Игоря Петровича всё получилось, как нельзя лучше, а вот проект я переделал с коттеджного малоэтажного, на многоэтажный крупнопанельный. Тем более, что там его делать? Всё уже сделано до нас. Только привязать к месту и посчитать, сколько рубить деревьев и рыть грунта. Ну и с коммуникациями. Но там было к чему подключаться.

Игорь Петрович сам накликал на себя беду, громогласно заявив, что «он из молодёжного центра ушёл». Сначала меня вызвал Гаврилов, потом Игоря Петровича вызвали на партбюро, где мне пришлось даже немного Игоря Петровича защищать. Ему «шили» волюнтаризм. Ведь не он сам пошёл работать в молодёжный центр, а партия его направила помогать комсомолу. Да-а-а… Могли бы и попереть из рядов, ха-ха… Но Игорь Петрович, не смотря на амбиции и гордыню, для нашего дела был весьма полезен, так как имел профильное строительное образование, опыт, да и человеком был деловым.

Глянув на мой крупнопанельный проект целого микрорайона, он покивал головой и сказал:

— Вот это я понимаю, проектище! А то только зря землю извели бы. Коттеджи надо строить за городом.

— И мы построим их, — покивал я головой. — Я даже знаю где.

— Где? — спросил Лебединец.

Я развернул карту города и ткнул пальцем.

— На Чёрной речке⁈ Хм! Хорошее место! Кто его нам только отдаст?

— Не отдаст эти земли, возьмём другие. Только шевелиться нужно вперёд двигаясь, не отвлекаясь на «тёрки».

Игорь Петрович посмотрел на меня, нахмурился, вникая в сказанное, потом улыбнулся.

— Не обиделся, значит?

— На обиженных воду возят, — хмыкнул я. — Обида не продуктивна и отнимает кучу времени и эмоций. Приглашайте сторонние строительные организации. Из ближайших краёв и областей лучше: Амурская область, Еврейская, Хабаровский край. Чтобы технику везти было ближе. И с проектом… Ускорьтесь, пожалуйста. Там делов-то. Всё равно потом по месту будут корректировки. Без этого не обойтись.

— Не обойдётся, да, только откуда ты это знаешь, Михал Васильевич?

— Книжки правильные читаю. У Нины Викторовны спросите.

— Это у той, которую ты, кхм, лечишь?

— Да, уже и не лечу. Прошли у неё головные боли.

Попутно у Нины Викторовны прошёл и запор, про который она мне не говорила. После той потери сознания. Хм-хм! Не от испуга, нет. От накачки её биополя, раздувшегося, как воздушный шарик и теперь медленно сдувающийся. Однако я и сам научился подпитываться, э-э-э, праной, с помощью комплексов «ци гун», и её научил. Мне уже и напрягаться не нужно было, чтобы видеть чужую, кхм, как её называют, — «ауру» и я видел, как с помощью не хитрых манипуляций руками и дыхания биополе Нины Викторовны крепнет и приобретает зелёный оттенок.

Моя аура светилась таким зелёным «светофорным» цветом, что я бы был похож на друида, если бы меня кто увидел. Ну-у-у… Мою ауру, в смысле…

— А меня не можешь посмотреть? Нина Викторовна говори, что ты, кхм, видишь болячки.

— Но вы знаете, где у вас болит и что?

— Где болит, знаю, а что болит — нет. Только чуть-чуть.

— Сразу скажу, что у вас болит желудок и в кишках. Наверное — язвы. Ещё проблемы с сердцем, почками… Остальное мелочи.

Лебединец приоткрыл рот.

— Ни хрена себе — экспресс-диагноз. И куда мне с ним теперь? В поликлинике про кишки и почки не говорили.

— Встаньте и постойте немного спокойно, а я поколдую.

Я теперь не просто тыкался своими «щупальцами» по болезненным местам, восстанавливая их энергетику локально, что не приводило к оздоровлению организма в целом. И возвращало хроническую болезнь вновь и вновь. Теперь я «прочищал» меридианы, начиная стимулировать тот, где в момент лечения находился «прилив».

В данный момент, в шестнадцать часов пополудни, «прилив» жизненной энергии находился в меридиане «мочевого пузыря», а поэтому мне пришлось зайти Игорю Петровичу за спину. С «мочевого пузыря» я и начал «бесконтактный массаж», поглаживая и двигаясь, останавливаясь на «активных точках», какие-то стимулируя вращением по часовой стрелке, какие-то релаксируя. По меридиану поток движется не прямолинейно, а с «завихрениями».

Всего мне требовалось на прогон «цы» около получаса, о чём я забыл предупредить «пациента». Поэтому, наскоро пробежав по меридианам, не особо утруждаясь выпуском силы, я закончил процедуру.

— С кандачка не получится вылечить одним махом. Нужно минут тридцать и кабинет побольше, но боли в желудке должны были пройти.

— Прошли, да, — удивлённо вращая маслянистыми глазами, сказал Лебединец. — И сердце не ноет.

— Давайте повторим? Можно в конференц-зале. Только около получаса постоять придётся. Можно потихоньку походить… Вытерпите?

— Вытерплю, — махнул рукой «болезный» и потёр верх живота. — А ведь и вправду не болит.

— Там язва. Завтра я прокачаю меридианы, а потом займёмся заживлением. Думаю, за неделю управимся со всеми вашими болячками. Но пить лучше меньше. Печень у вас тоже, э-э-э, уставшая.

Лебединец улыбнулся.

— Лучше меньше, но лучше? Ха-ха…

— Так точно. Вы, наверное, коньяк предпочитаете?

— Как догадался? — удивился Лебединец.

— Желудок не любит коньяк. Для желудка полезна водка.

— А для сердца — коньяк, — вставил и снова хохотнул Игорь Петрович. — Диалектика. Единство и борьба противоположностей.

— Это точно, — согласился, кивая головой я.

На следующий день в конференц-зале собралось человек десять зрителей. Игорь Петрович вчера ходил такой радостный и возбуждённый, что заинтересовал многих. Я не стал «кокетничать», а попросил не мешать и встал спиной к залу. Однако, не увидев ничего интересного на протяжении сначала пяти, потом десяти и двадцати минут, «зрители» постепенно рассосались.

Добросовестно «отработав» получасовой сеанс, я вымотался. Энергия, ска, уходила, однако. Правда, я пытался, как советовал Городецкий, «встать на поток», но сознание не раздваивалось между приёмом и передачей силы. Симплексная[1], как говорят радисты, у меня была связь с моим биополем.

После таких сеансов мне нужно было минимум полчаса восстанавливаться. Стоя лицом к северу восстановиться получалось чуть быстрее, чем лицом к югу. Стоя лицом к востоку, или к западу приток не шёл почти совсем. Поэтому, отпустив Игоря Петровича, я сел в позу полу-лотоса, перекрыв канал выхода энергии, и отключился на полчаса. Будильника во мне не было, зато я ощущал, как начинал переполняться энергией и видеть как мерцает зелёным моё биополе на предельном (метровом) от тела расстоянии.

Мы провели ещё три сеанса, когда я увидел перед собой совершенно, ха-ха, зелёного «человечка». Вернее, человека, сидящего (стоящего) внутри зелёного кокона. Сам-то человек свой естественный жизненный цвет не менял. И на самом деле, вокруг человека имелось несколько энергетических слоёв разной природы, как я понял. Они источались разными центрами, но были производными именно жизненной силы и находились внутри её. Поначалу они мешали, но сейчас я почти не видел «радуги», а видел зелёную оболочку в рваных пятнах, если человек болен, что было в общем-то повсеместно. Но я не ходил с постоянно включенным «локатором здоровья».

Потом мы провели три сеанса заживления язв и подавления воспалительных процессов в связках, суставах и позвоночнике. Можно было бы ждать самовосстановления, но мне хотелось попробовать провести полное оздоровление довольно запущенного организма. Именно, кхм, до полного оздоровления. Подтверждённым врачебной диагностикой и анализами.

Да-а-а… Что тут после этих анализов и диагностики началось! Управление бурлило, как море, во время урагана, циклона, грозы и града одновременно. Только селевых потоков не было, а так… Я даже на пару дней взял отпуск. Благо, что у меня подошёл мой день рождения, который я хотел отметить спокойно, без «шума и пыли». Двенадцатое марта выпадал на четверг, вот я и взял два дня в счёт «законного», так сказать. С выездом за пределы края, так сказать, чтобы не 'дёрнули'на работу. С Малышева сталось бы. Тот ещё, э-э-э, нехороший человек.

Не давали покоя Андрею «мои» миллионы. А какие они мои? Хочешь денег — берись за какой-нибудь участок «фронта». Возглавляй подразделение и получай зарплату. Как, например, Грушевой, взявший направление МЖК при Молодёжном центре ВБТРФ, уже не как начальник штаба, а как простой менеджер. Начальником штаба, воленс-ноленс стал тот, кто полностью владел ситуацией и руководил процессами, а не только выступал на собраниях, то есть — я. Причём, стал пока не де юре, а де факто. И мне моя организационная работа учитывалась, как вклад в соревнование по выходу в стройотряд. Я расписал её по пунктам и когда озвучил на собрании актива, у эмжэковцев рты распахнулись. Рты и глаза… Они поняли, что если я не выполню этот план, то не только я не получу вожделенное жильё, но и никто не получит его.

Перестав пропадать вечерами и субботами «хрен знает где и хрен знает с кем», я проводил свободное время с семьёй, даже успевая забирать сына из садика, который находился на противоположной стороне Баляевской «площади» и куда супруге приходилось идти довольно далеко пешком, переходя несколько автомобильных потоков. А я на «Жигулях», заканчивая рабочий день в пять, доезжал до садика уже к половине шестого. Лариса, тем временем, готовила ужин из того, что имелось в холодильнике. А в холодильнике, хоть и не японском до сих пор, и других «закромах», имелось всё, что было нужно для готовки.

По дороге с работы у меня ещё получалось заехать на «Луговской рынок» и взять у грузин «всякого разного». С зарплатой в пятьсот рублей в месяц, можно себе позволить питаться с рынка. И большого холодильника не требовалось, потому что мясо я всегда готовил сам, как только приеду. А что там его готовить? Порезал свеженину, посолил, поперчил и пожарил. Пятнадцать минут. А гарниры и супы-борщи уже приготовлены Ларисой.

Жена больше всего любила котлеты с картофельным пюре и я иногда привозил от грузин готовый фарш. Хотя она предпочитала готовить его сама, добавляя много чеснока, чуть-чуть хлеба, иногда прокрученную в мясорубке картофелину. Но главное в фарше — это, естественно, свежее сочное мясо свинины и говядины, смешанное в правильной пропорции. А ещё жена отлично готовила подливку.

Мой день рождения и выходные мы провели на даче, где мы дядькой и отцом за зиму из газобетонных блоков пристроили к первому маленькому домику ещё хоромину. Раздерибанил я свою десятку баксов, продав её по рыночному курсу Киму. А десять тысяч баксов, это по нынешним временам сто тысяч рублей. Очень даже не малые деньги, да. Георгий Николаевич не спрашивал у меня, откуда у меня такие «баксы», а я не спрашивал у него, откуда у него такие «деньги».

Эти рубли я тратить сразу не собирался, а спускал потихоньку, найдя строителей для дачи. Устал я впахивать. Газоблоки хоть и не такие тяжёлые, как бетонные, но… На фиг нужно потом вправлять отцу грыжи всякие межпозвонковые. Дядька с отцом тоже участвовали в строительстве, по мере сил и способностей и настроения строителей, которые работали словно муравьи. Отец с дядькой Сашей такого темпа не выдерживали и больше сидели, пили чай, или что покрепче, контролируя процесс.

Хоромина получилась знатная, при двух этажах с наклонной односкатной крышей в сторону сопки, под которой и стояла наша дача. Это я настоял, имея мысли продолжения строительства. Но пока было не до излишеств. Окружающие бывшие, отцовские коллеги по «портофлоту», только-только приступили к строительству, а мы уже сидим на веранде чаи распиваем. Под их зубовный скрежет, ха-ха…

Отдохнули хорошо. Зима и в частности март были снежными, но на нашем южном склоне снег уже растаял и земля почти просохла. Родители были на работе, поэтому мы с Ларисой и Серёжкой просто отдыхали, протопив печь и созерцая открывающуюся с сопки высотой сто метров перспективу на долину и более высокие сопки. Красиво и, главное, было спокойно.

Заходил сосед Натаров, бывший отцовский начальник, занимающийся строительством на своём участке. Посмотреть, как устроились мы. Позавидовал, что у него нет такого сына-рыбака, как я, имеющего деньги, чтобы нанять строителей и купить дорогущий газобетон и теплоизолировать дом снаружи пенопластом и обналичить вагонкой. То есть дом у нас снаружи выглядел, как, хе-хе, щитовой, но держал тепло даже зимой с двумя протопками. Газобетон — не только хороший теплоизолятор, но и хороший тепловой аккумулятор. Если теплоизоляция сделанна правильно. А её строители делали под моим чутким руководством и так выровняли штукатуркой наружные стены, что бригадир то и дело за голову хватался, стеная, что у них в Грузии «такую стену можно со стороны улицы ставить и все будут ходить и говорить: 'Вах-вах, какие строители!»

А мы на эту почти «зеркальную» штукатурку наклеили пенополистироловые, а по-простому — пенопластовые, плиты. Да ещё потом вагонку. Как он страдал, пока я ему не объяснил, что гладкая стена — залог плотного прилегания пенопласта, а значит не проникновения к камню холода. Поэтому сейчас в доме и тепло было, к удивлению Натарова. Такого эффекта даже в деревянном доме не добьёшься. Нет теплового аккумулятора, дающего тепло, когда не топится печь.

[1] Симплексная связь — передача и приём на каждой радиостанции ведутся поочередно.

Используется один канал связи. Сигнал передаётся либо слева направо (левый абонент говорит правому), либо справа налево (правый говорит левому). Обычно применяется тангента: абонент нажимает её и говорит, потом произносит «Приём», отпускает тангенту и слушает.