Заворг. Назад в СССР

Глава 15

В работу комитета комсомола я влился легко и просто. Ещё на перевыборном собрании я познакомился с секретарями комсомольских организаций структурных подразделений, где имелись комсомольские организации: тарного цеха, Диомидовского судоремонтного завода, базы технического обслуживания судов «Суппорт», крупных плавбаз, типа моего «Полтинника» и переговорил со всеми, попытавшись вникнуть в их проблемы. Проблемы были общими: отсутствие жилья и слабый соцкультбыт, как на берегу, так и на плавбазах. Профком не справлялся с заявлениями на санаторно-курортное лечение, послерейсовый семейный отдых.

Меня, как «заворга» заботила не сами культурно-массовые мероприятия, а их организация в структуре планирования работы комитетов комсомола и привлечение к ней рядовых комсомольцев, а это значит, что нужно было наладить работу по поиску «кадров», готовых ею заняться. О чём я и говорил в своём предвыборном выступлении, приводя в пример свой «рейсовый» опыт.

Ведь в рейсе при нахождении в замкнутом пространстве в течение нескольких месяцев, люди маются от скуки и чем только не занимают себя самостоятельно: вяжут вехотки из полипропиленовых нитей распущенных канатов, из пластиковых поплавков изготавливают светильники, из нержавеющей проволоки и электродов — браслеты и цепочки, ремни из кожи, тем самым совершая мелкие хищения, используя материалы. Руководство плавбаз на эти промыслы «закрывает глаза», делая вид, что не замечает, считая подобную деятельность, своего рода морской традицией. Но ведь это не совсем правильно, сказал я и предложил «легализовать» использование подручных средств для хобби. Выделять, так сказать, официально на культ-массовые нужды.

И для проведения вечеров отдыха создать музыкально-дискотечный фонд, который, при наличии аппаратуры и кассет, можно тиражировать здесь в управлении и отправлять в первичные комсомольские ячейки, попутно ведя разъяснительную работу о преимуществе Советской культуры над капиталистической, путём обсуждения текстов песен.

— А кто будет переводить тексты-то? — крикнули из зала. — переводчиков нанимать?

— Мы сами справимся силами нашего комитета комсомола, — скромно завил я. — Тексты в основном простые. Но есть очень даже предосудительные. А мы под них, извините, отдыхаем душой и телом, не зная, о чём там поётся.

Ещё я обещал выйти с предложением к руководству базы флота, отдать недостроенное помещение столовой в санатории-профилактории «Меридиан» под молодёжный развлекательный центр, где можно будет культурно провести время за просмотром различных художественных фильмов и развлекательных музыкальных программ. И предложил собранию проголосовать за это предложение. Конечно же, за это предложение проголосовали единогласно. А потом единогласно и за мою кандидатуру, да.

Валентина Ивановна после собрания похвалила меня за хороший «жизненный» доклад, но спросила, что это за «молодёжный центр», который я предложил организовать при комитете ВЛКСМ?

— Этой осенью будет принят закон об индивидуальном предпринимательстве, а года через два с целью организации свободного времени юношества и развития предпринимательской инициативы ЦК ВЛКСМ примет решение о создании молодёжных центров при комитетах ВЛКСМ. Центрам будет разрешено вести совместную хозяйственную деятельность с государственными, кооперативными и иными общественными предприятиями на долевых началах. Созданные совместные предприятия будут освобождены от уплаты подоходного налога и платы за прибыль.

Валентина Ивановна округлила глаза и быстро-быстро заморгала.

— Ты откуда это взял? Кто тебе такое сказал?

— В ЦК ВЛКСМ. Я когда в Москве был, заходил пообщаться.

— Пообщаться? С кем? — даже отстранилась от меня.

— С Мироненко. Виктором Ивановичем.

— Э-э-э… С первым секретарём ЦК ВЛКСМ СССР?

— Кхм. Ну, тогда он ещё был не первым секретарём ЦК ВЛКСМ СССР, а первым секретарём ЦК ВЛКСМ Украины.

— И-и-и… Откуда ты знаешь Мироненко? — голос Валентины Ивановны звучал очень нежно. Он всегда мне нравился, а тут… Слово фея из сказки…

— Мы с ним в санатории встретились, в Кораллово. Нас туда с супругой перевезли после больницы. Мы отравились в Трускавце. Чуть не умерли… Вот нас и привезли в Москву в госпиталь, а потом в Кораллово. Там мы с Мироненко и познакомились. Он облучился немного, когда в Припять ездил.

— А потом. Зачем ты в ЦК ездил?

— Так он и пригласил. Я ему эту идею подкинул, на счёт молодёжных центров при комитетах ВЛКСМ, вот он и пригласил меня, чтобы я озвучил её ребятам из ЦК.

— Ребятам из ЦК, — задумчиво произнесла Валентина Ивановна. — Боюсь даже спрашивать, что там были за, кхм, ребята?

— Э-э-э… Ну, все там были первые, даже Мишин Виктор Максимович. Мироненко-то уже фактически исполнял обязанности первого секретаря. Мишин-то уже с декабря должность отставил. Но всё равно присутствовал. Виктор Иванович специально его позвал. Центры научно-технического творчества молодёжи уже решено создавать, а про молодёжные центры при комитетах ВЛКСМ они не додумались.

— Подожди-подожди! Что-то я запуталась. Пошли к Гаврилову! Ему расскажешь.

Пришли к Игорю Ивановичу. Там, в присутствии Валентины Ивановны, я рассказал всю свою историю про Трускавец, про Москву и про ЦК. Ничего не скрывая, кроме того, кому звонил, кто приехал разбираться и кто меня в Москву отвёз. И кто, собственно меня с Мироненко познакомил. Я то и не знал, что этот санаторий, а вернее — дом отдыха относился к системе ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ СССР и что кто-то из гуляющих по парку — это и есть Мироненко.

— Значит, говоришь, твоё инициативное предложение вскоре должно реализоваться?

— Да. Сейчас они центры НТТМ апробируют.

— Так в чём суть Молодёжных центров? — спросил Гаврилов.

— Суть в том, что вступая в долевое участие с производственными предприятиями разной собственности и зарабатывая средства можно будет организовывать досуг молодёжи: спортивные мероприятия, концерты, поддерживать творческую молодёжь, организовывать политические мероприятия например диспуты, лектории.

Игорь Иванович и Валентина Ивановна переглянулись.

— Значит — деньги? Ну, а какую ты видишь форму совместной деятельности базы флота с вашим центром? Сможешь озвучить?

— Легко. ВБТРФ договаривается с творческими коллективами и отправляет в экспедицию целые пароходы. Это дорогого стоит и к тому же облагается налогами. А если ВБТРФ часть продукции станет реализовывать через молодёжный центр, то можно переложить на него большую часть социалки и культурно-массовых мероприятий. Это — раз.

Второе — это решение жилищной проблемы. Деньги у ВБТРФ есть — фондов нет. Можно построить завод по производству строительных материалов, например — пено, или шлакоблоков, деревянных конструкций и построить из них небольшой коттеджный посёлок.

Я посмотрел на Гаврилова.

— Есть ещё идеи. Их у меня вагон и маленькая тележка. И все они были одобрены на бюро ЦК ВЛКСМ. ЦК издаст брошюру с примерами реализации моих идей. Сказали, что авторство останется за мной.

Гаврилов смотрел на меня слишком спокойно. Валентина Ивановна — распахнув глаза и приоткрыв симпатичный ротик. Очень она мне нравилась, не смотря на её сорокалетний возраст.

— У тебя предложения как оформлены?

— На машинке напечатаны. Там в ЦК и распечатали.

— Кхм! Принесёшь? Мы их тоже рассмотрим и поможем донести до руководства.

— Принесу, — кивнул я.

После нашего «большого» собрания прошли собрания в структурных подразделениях, где я высказал те же идеи и перспективы развития общества. Мало кто из комсомольцев в них, судя по лицам, верил, но слушали с интересом. А я тренировался говорить, убеждать, вдохновлять, то есть — выступать перед, пробуждённым, надо сказать народом, которому, как оказалось, палец в рот класть было опасно.

Некоторые горлопанисто-хулиганистые комсомольцы пользовались возможностью и гарантией «безопасности» и сами выступали, критикуя и нас руководителей комсомола, и партию, и государство, распаляя молодёжь и втягивая в конфликтную дискуссию. Иногда даже было сложно восстановить порядок и довести собрание до логического финала. Но я не распалялся, как раньше, на плавбазе, аргументировал «аргументами» и упирал на перестройку и грядущие перемены.

То есть, работа заворга не отличалась «пыльностью», но вызвала бы у меня нервный срыв, если бы не «инъекция», сделанная мне тем, кто прожил множество «моих» жизней. Да-да! Не одну мою жизнь, а несколько, я бы сказал — множество, потому, что у меня в голове имелся не один-два варианта, а множество разных вариантов развития ситуации. В некоторых жизнях мой другой «я», тоже выбирал путь заворга, а не борца, за идеологию молодёжных масс.

Но организовывал молодёжный центр при комитете ВЛКСМ ВБТРФ я раз «дцать» и поэтому у меня в голове имелся чёткий план действий, удовлетворяющий все стороны процесса: и комитет ВЛКСМ, и ВБТРФ, и самого меня. Этот план я и предъявил будущему первому секретарю ЦК ВЛКСМ СССР Мироненко, на которого меня вывел Дроздов, который захотел выслушать мой план действий на некоторый период моей жизни без комитета государственной безопасности. Выслушал и рекомендовал этот план Мироненко. А вы понимаете, что значит рекомендация такого человека, как заместитель начальника первого главного управления КГБ СССР.

Дроздову не нравилась инициатива ЦК ВЛКСМ с центрами НТТМ. Он предрекал деградацию комсомольского движения, как воспитателя строителей коммунизма. И он был прав. Моя четкая программа ему понравилась тем, что я не отпускал инициативу комсомольцев на самотёк, а переподчинял их партийной организации, деятельность предприятий, созданных молодёжными центрами, чётко регламентировал, а расходование финансов строго ограничивал утверждёнными ЦК статьями расходов и проверками контрольно-ревизионных отделов райкомами ВЛКСМ.

«Прошло-будущный» опыт подсказывал мне, что такие меры мало кого остановят от хищений и злоупотреблений, но меня интересовала не сама сититема молодёжных центров, а «мой» молодёжный центр, который я создавал и создавал много-многократно и который приносил пользу и мне, и молодёжи ВБТРФ.

Я, действительно, от лица молодёжного центра намеревался создать ряд хозрасчётных предприятий: стройтрест, завод по изготовлению строительных материалов, отвести землю под строительство коттеджного посёлка на полуострове Голдобин, в районе частного сектора, и застроить его, построить несколько многоквартирных домов на улице Надибаидзе, на три года раньше того, как они были бы построены без моей инициативы, достроить ресторан и кафе в гостинице «Меридиан». Ну и ещё кое-что по мелочи.

Я специально сразу на отчётно-перевыборном собрании озвучил тему молодёжного центра, чтобы заинтересовать партком. Заинтересовал. Да так заинтересовал, что они созвонились с ЦК ВЛКСМ и проверили мои слова. Проверили, убедились в их правдивости, охренели и поспешили к начальнику управления ВБТРФ Никитенко Николаю Васильевичу, предъявив ему мой план.

Николай Васильевич сначала фыркал, но Гаврилов с первым секретарёмм Салиховым Николаем Гаяновичем, долго убеждали его проникнуться мной написанным. Тот вызвал председателя профкома Дуку Николая Васильевича и они все вместе сидели до самого допоздна, планируя на перспективу, так сказать. Хотя, что там было планировать, когда у меня уже всё было распланировано и за себя и за того парня.

То есть, руководство ВБТРФ прониклось откроющейся для них, после решения о создании молодёжных центров при комитете комсомола, перспективой, вывести заботу о соцкультбыте на другой уровень и освободить профком от непосильного тягла, оставив самое насущное.

Они ещё не знали, что Молодёжные центры разрешат не в восемьдесят восьмом, а в этом году, вместе с Центрами НТТМ, потому что я отдал в ЦК полностью проработанный план. Зря я, что ли три дня печатал на пишущей машинке, как «пианистка КЭТ»? Нет, не зря. И Дроздов поспособствует продвижению моей идеи, убедив поддержать её самого председателя КГБ Виктора Михайловича Чебрикова, который пошёл с ней (с идеей) к Горбачёву, а уж тот подхвати мою инициативу и озвучил на ближайшем еженедельном заседании Политбюро ЦК КПСС.

Куда было деваться ЦК ВЛКСМ? Об этом и сообщили комсомольцы нашим коммунистам. А почему сообщили? Да потому, что идея-то была моя, то есть, члена КПСС, члена бюро парткома ВБТРФ, и заместителя секретаря Комитета ВЛКСМ ВБТРФ. Вот они и спросили: «Как продвигается инициатива нашего товарища?» «Хорошо продвигается», — сообщили в ЦК ВЛКСМ СССР. — «Скоро объявим о реализации. Вот только вспомогательные материалы распечатаем». Хе-хе…

Потому-то и Николай Иванович Никитенко — начальник управления ВБТРФ, — вдруг осознал, что это не чьи-то вымыслы-домыслы, а реальная выгода, к которой надо бы готовиться, ха-ха… Кто бы мне предложил создать структурное подразделение, освобождённое от подоходного и налога на прибыль… Да это можно Диомидовский судоремонтный завод передать в молодёжный центр. Или, по крайней мере, БТО «Суппорт». А почему нет? Законом не запрещалось, а наоборот поощрялось. Создать комсомольско-молодёжный коллектив…

Ух, какие перспективы заиграли перед руководством Владивостокской бызы тралллового и рефрижераторного флота! Можно все «непрофильные» активы вывести за рамки бюджета: детский сад, пионерский лагерь, флотилию «Варяг», санаторий-профилакторий «Меридиан», дерево-цех, тарный цех. Можно даже и часть судов вывести, намекал я им в своём плане. Для обеспечения, так сказать доходной, и опять же, не облагаемой налогами, части.

Я знал о кипении умов, и тихонько посмеивался, ни чего не говоря о происходящем в верхах Малышеву. Что меня «прокинут» я не переживал. В ЦК заявили, что ждут именно от ВБТРФ реализации «эксперимента», а реализатором ЦК видит только меня. Чтобы, как говориться, проверить, способен ли я реализовать свои идеи? А то, говорить могут многие, а созидать… Я сказал, что смогу. Сказал, сказали мне, — делай! Комсомольский принцип однако! Сам придумал — сам и делай. Тебя же и накажут, если плохо сделал.

Наконец, двенадцатого октября, в печати объявили, что постановлением Совета Министров СССР от одиннадцатого октября восемьдесят шестого года комсомолу предоставлены широкие возможности по ведению собственной хозяйственной деятельности. Про центры НТТМ ничего не сказали. Это даже меня озадачило. Неужели мои предостережения сыграли роль? Или история только мою идею перенесло с восемьдесят восьмого года, а центры НТТМ так и разрешат в восемьдесят седьмом. Решили начать с малого и более-менее подконтрольного мероприятия?

У меня и постановления бюро, и Устав и заявление о постановке на налоговый учёт, и планы расписаны на пять лет вперёд, и бюджеты сформированы для каждого предприятия, и кадры подобраны. Когда я тогда выложил все «свои» наработки Гаврилову, он за голову схватился. А когда экономисты согласились с моими расчётами, просто молча пожал мне руку, спросив:

— Ты где цифры брал?

Я дёрнул плечами и сказал неопределённо.

— Дали.

Гаврилов хмыкнул.

— Понятно, — сказал он. — А считал кто?

— Считал я сам.

— Далеко пойдёшь, Михаил. И мы тебе поможем.

И вот пришёл миг, когда я стоял в «Приморской краевой конторе Стройбанка СССР» и держал в руках карточку с номером счёта и образцом моей подписи. Это случилось через три недели. Теперь я на целых пять лет становился руководителем «Молодёжного центра ВБТРФ» и меня никто не мог уволить. Никакое комсомольское бюро, никакой партком. Только за финансовые нарушения. Но… Пойдите найдите их, ага, ха-ха… Дураков нет.