Заново, с новыми силами (СИ)

2

Несколько месяцев назад.

«Тигр» подъезжал к Вязьме, а точнее, к блокпосту у Мясоедово.

Стояла прекрасная солнечная погода. Тепло. Начало мая. В машине было жарко, как в парилке, несмотря на то, что в приоткрытые окна дул свежий и вкусно пахнущий весенний ветер.

Издалека было заметно, что блокпост обитаем. Об этом говорила трасса, перегороженная различным автохламом, черный дым от костра, хорошо видный издалека, и импровизированный флагшток, на котором гордо реял неизвестно откуда взявшийся советский флаг.

Злой притормозил метров за сто до блокпоста и посигналил.

Из-за баррикады тут же высунулся небритый мужик в камуфляже, держащий в руках матюгальник, помахал рукой, и гаркнул так, что с деревьев вспорхнули перепуганные до полусмерти птицы:

— Давай ближе! Медленно! Руки на виду!

Злой усмехнулся, показал сквозь стекло пустые ладони, и тихонько, со скоростью беременной черепахи, добрался до баррикады, по пути успев заметить импровизированные бойницы, из которых на него уставилось штук пять различных дул и жерл.

— Спокойно, мужики! Я не буйный! — крикнул Злой в окно, улыбаясь.

— Откуда путь держишь, воин? — из-за баррикады в полный рост поднялся тот самый мужик с матюгальником. При ближайшем рассмотрении стало видно, что городской камуфляж сидит на нем, как мешок из-под картошки, а трехдневная щетина и усталый взгляд давали понять, что вояка из него никудышный.

— Город-герой Москва. — как можно более дружелюбно осклабился Злой, — И никакой я не воин.

— Ну как же не воин, — кивнул на машину собеседник, — Вон, и в камуфляже американском, и жып какой здоровый. Воин и есть.

— Камуфляж не американский, а русский. — поправил Злой, — А машина… Хочешь, скажу, где их навалом? Хоть все забирай.

— Обойдусь, спасибо. Машин у нас самих много. Не таких крутых, конечно, но нам хватает. Как зовут?

— Злой. А тебя?

— Умник. Добро пожаловать в Вязьму.

Злой покачал головой:

— Спасибо, конечно, ребята, но мне бы как-нибудь дальше… Я в Смоленск еду.

Умник устало покачал головой:

— Не-а. Прости, но дальше Вязьмы я тебя не пущу.

Злой напрягся. Обычно с таких вот невинных фраз и начинались неприятности, поэтому он внутренне подобрался, и приготовился убегать и отстреливаться.

— Это еще почему?

— Полегче. — Умник увидел, что его слова напрягли Злого, и поспешил разрядить обстановку, крикнув своим, — Ребят, уберите стволы, не нервируйте гостя. А насчет того, что не могу: это я так о тебе забочусь. В Сафоново какие-то бандиты окопались. Причем, хрен поймешь, кто такие. По-русски ни черта не понимают, на вид — ну прям как из кино про забугорный спецназ. Пушки какие-то незнакомые. Близко не подпускают — стреляют, говорить не хотят.

— А если проскочить?… Или в объезд?

— Проскочить не получится в любом случае — у них дорога перегорожена, а объезд… Только на свой страх и риск. На Дорогобужском направлении мы разведку не проводили, а на севере, на дороге к Холм-Жирковскому во-первых, затор, а во-вторых воронка такая, что двухэтажный дом поместится. Там и пешком-то ноги сломаешь, про машину и говорить нечего.

— А что там случилось?

— Военная колонна случилась. Там, похоже, целую часть перебрасывали, вся дорога забита техникой. Камазы, Уралы, тягачи, БТР-ы. Даже обочины завалены. И внутри — трупов сотни. Жуткое зрелище, я видел.

Воцарилось молчание. Злой переваривал услышанное и прикидывал шансы прорваться, а Умник, похоже, отгонял воспоминания о колонне с трупами. Пятерка охранников блокпоста собралась невдалеке и курила, разговаривая вполголоса и изредка косясь на переговаривающихся.

— А если по проселочным дорогам? — спросил Злой с надеждой в голосе, — Должны же быть какие-нибудь пути по деревням.

Умник смерил взглядом Злого и его машину, и сказал:

— Не смешно.

«И правда»: подумал Злой, но ничего вслух не ответил. По деревенским дорогам и до конца света можно было проехать только на тракторе или тягаче.

— Слушай, кстати о прорывах. Ты через Гагарин-то как проехал? — спросил вдруг Умник.

— А ты на двери посмотри. — улыбнулся в ответ Злой, — С пассажирской стороны. Чуть стекла не побили.

Умник слез с баррикады, обошел машину и присвистнул — правая дверь была вся во вмятинах и сколах краски. Крыло и борт были немногим лучше.

— И на тебя Барон наехал? — спросил Умник участливо.

— Ты его тоже знаешь? — немного удивился Злой.

— Да кто ж его не знает… У нас с ним поначалу была небольшая войнушка. С рейдами, засадами, налетами и прочим. То наши ребята на машинах в его блокпост постреляют, то они к нам с ответным визитом… Сейчас, слава богу у нас что-то типа пакта о ненападении. О, кстати о пактах. Христос, это бугор местный, скоро собирается с Сафоновскими ребятами либо воевать, либо мириться, так что… Проезжай, оставайся. Вид у тебя бывалый, ты нам пригодишься. Ты поможешь нам, мы поможем тебе. Соглашайся, не назад же тебе поворачивать.

Поразмыслив секунд десять, Злой вновь улыбнулся:

— Ай, уболтал, чертяка языкастый. Запускай!

— Правильное решение. Двигайся по этой дороге. Увидишь людей, попроси, чтобы показали, как до администрации доехать.

Умник свистнул, за баррикадой завелся тракторный двигатель, и вскоре «Тигр» уже проезжал через узкий проход, ранее загороженный телегой, груженной всяким металлоломом, как догадался Злой — для пущего веса, на случай, если какой-нибудь чужак решит повторить подвиг Гастелло и пойти на таран.

Вязьма встретила тишиной, запущенностью, разбитыми окнами магазинов, хреновыми до невозможности дорогами, безлюдьем и бродячими собаками. Одна из стай настолько обнаглела, что бросилась прямо на машину с громким лаем. Даже закрыв окно, Злой чувствовал себя неуютно — настолько отвратительными показались ему худющие бока с выступающими ребрами, злобные глаза и пасти, истекающие слюной. Он не снижал скорость, и после того, как переехал пару-тройку особенно отмороженных экземпляров, стая отстала.

«И откуда их столько? Что же они жрут?»: подумал Злой, и тут же, будто в ответ на его мысль, за следующим поворотом увидел лежащий на асфальте труп.

Уже было непонятно, кто это: дебил или обычный человек, поскольку тело было изрядно вываляно в грязи, искусано и изгрызено до невозможности. На вид — чистой воды сюрреализм. Обычная городская улица (запущенная, да, но Вязьма, насколько мог судить Злой, и до апокалипсиса не отличалась особой ухоженностью), а посреди — труп. Злой не был пугливой институткой, и за время своего путешествия успел насмотреться на мертвых людей, да и, чего греха таить, сам приумножил их количество, но это… Резко развернув машину, он понесся обратно к стае, постепенно набирая скорость, несмотря на то, что бронированный автомобиль на разбитой дороге затрясло, как в лихорадке. Наученные горьким опытом псы принялись разбегаться в стороны, но не всем хватило прыти. Джип врезался в стаю на скорости где-то в пятьдесят километров в час. Под колесами аппетитно захрустело, а в груди у Злого проснулось чувство мстительной удовлетворенности. Псы разбегались по ближайшим кустам в поисках спасения, лаяли, огрызались, а джип, заложив очередной крутой вираж, повернулся к ним помятой пассажирской дверью, из бойницы которой тут же высунулся ствол автомата и принялся поливать одичавшее зверье свинцом.

Одного магазина хватило для того, чтобы злость отступила. На асфальте осталось не меньше пяти собачьих трупов, три-четыре, из числа не успевших добежать до спасительных кустов, валялись на траве уродливыми серыми и рыжими комьями. Остальные разбежались, попрятались, и носа не казали.

Злой шумно выдохнул, положил горячий и воняющий порохом автомат на сиденье, закрыл бойницу и вернулся на дорогу, ведущую в центр города. Его немного потряхивало от уходящего адреналина, поэтому он вел машину немного дергано из-за того, что мышцы, казалось, разом стали вдвое сильнее, и к ним нужно было приноровиться. Ближе к центру дорога стала получше, и спустя десять минут Злой уже парковался перед зданием администрации. Сначала он перепутал администрацию с городским дворцом культуры, который располагался на крупной площади и имел важнейший атрибут всех административных зданий, оставшихся со времен советского союза — памятник Ленину, загаженный голубями до почти полной неузнаваемости.

Выручили его местные жители — какие-то мужики в камуфляже и кожаных куртках, пьянствующие у подножия памятника, и установившие в клумбе рядом мангал. Рядом с ними сидели две размалеванные девушки, держащие в руках стаканчики, и валялись разномастные бутылки, в-основном, из-под элитного алкоголя. Невдалеке сидел щуплый чумазый дебил, которому мангальщик периодически, под общий хохот, бросал сырые куски мяса, судя по цвету, сильно вывалянные в красном перце. Дебил подбирал с земли мясо, отбегал на безопасное расстояние, и с утробным рычанием жрал.

— Классная тачка, мужик! — показал большой палец один из местных, — Это же этот… Как его. — он начал щелкать пальцами, вспоминая.

— Тигр. — буркнул Злой.

— Точно! Точно! — обрадовался пьяненький собеседник, — Его еще в новостях показывали в этом… Как его…

— В Крыму.

— Ну голова! — восхищенно протянул мужик, — Всё помнит… А я, вот, ничего. Амне-зи-ия-я… — горестно протянул он и, всхлипнув, отправился обратно к своей компании.

Злой хотел, было сказать что-то вроде «пить меньше надо», но сдержался.

В холле администрации заседал очередной скучающий и небритый мужик в камуфляже (все на одно лицо, и откуда их столько), судя по выражению лица и запаху, недалеко ушедший в развитии от дебила. Он попытался Злого не пропустить, однако тот в две секунды озверел, сделал гневное лицо и начал махать руками, после чего напуганный охранник отвернулся к стене и принялся бурчать себе под нос что-то в духе «ходют тут всякие».

«Ну ёлки-палки!»: подумал Злой: «Люди почти вымерли, работать некому, а вахтеры-бездельники все равно никуда не делись. Не всех дураков скосило…»

Христос, как и ожидал Злой, оказался в кабинете главы администрации. Официально и предсказуемо аж до смешного. Даже секретаршу себе посадил какую-то неопрятную, скучающую и с затравленным взглядом. Она была одета в засаленный синий костюм, и сильно пахла рыбой («Что ж вы тут, черти, вообще не моетесь?»). Она также пыталась задавать тупые вопросы типа: «Куда вы идете? По какому вопросу?», но Злой рявкнул на нее и, оттерев плечом от двери, вошел в кабинет без стука.

Кабинет, было видно сразу, прекрасно сохранился и поддерживался в идеальном состоянии. Привыкший к запустению Злой аж растерялся в первое мгновение. Пол покрывал мещанско-красный ковёр, на который Злой встал своими грязными пропыленными берцами. Дорогие на вид глубокие кожаные кресла у стен, отполированный до зеркального блеска длинный стол для совещаний, и мягкие офисные стулья рядом. Портрет президента над столом начальника Вязьмы, и, собственно, сам начальник, недовольно уставившийся на вошедшего.

Христос безусловно напоминал свой библейский аналог, за исключением того, что был огненно-рыж. На вид ему было между тридцатью пятью и сорока годами. Строгий (но грязноватый) черный костюм с галстуком. Длинные, ниже плеч, волосы собраны в хвост.

— И какого, собственно, хрена?… — спокойно спросил он.

— Здрасьте. — оскалился гость в ответ, пытаясь выглядеть дружелюбно, — Меня зовут Злой. Я из Москвы. Собственно, я тут проездом, мне в Смоленск надо. Умник на блокпосту сказал, что вы можете мне помочь.

Христос оценивающе оглядел Злого. Затем указал рукой на стул:

— Присаживайся.

Он явно играл в начальника, и Злому эта показуха не понравилась. Охрана, кабинет и секретарша — это еще куда ни шло, можно было списать на попытку привести выживших Вязьмичей в трепет, но поведение…

— Что еще тебе Умник сказал?

— Говорил, что в Сафоново какая-то банда, — охотно принялся рассказывать Злой, — На севере не проехать из-за колонны вояк, а Дорогобужское направление никто не разведывал.

— На Дорогобужском и в лучшее время дорога была так себе, а сейчас, после зимы… — поддакнул Христос, пристально глядя на Злого, — И вообще, есть основания, что та самая «банда», — он саркастически выделил слово «банда», — окопалась и в Дорогобуже.

— Ну вот, тем более. Умник сказал, что вы планируете с этими ребятами то ли воевать, то ли мириться, и что я вам пригожусь.

— А не сказал ли он. — тон Христа, и без того бывший елейным, стал еще приторнее, — Что болтун — находка для шпиона? Сидеть на месте! — в голосе начальника Вязьмы неожиданно прорезался металл, а из-под стола показалась рука с «макаровым» — Ты на мушке. Кто такой? Тебя Сафоновские прислали?

— Оу-оу. — Злой инстинктивно поднял руки ладонями вверх, — Не надо мне тут никаких мушек. Никто меня не прислал, я сам по себе. Говорю же — из Москвы я.

— А форма почему американская? — кивнул Христос на камуфляж Злого, — Машина откуда? Не надо мне лапшу на уши вешать! Если признаешься прямо, что ты американский шпион, то я обещаю, что не шлепну тебя прямо здесь и сейчас.

Злой тяжело вздохнул:

— Как же вы все меня задолбали. Русская это форма. Е-мэ-эр лето называется. Расшифровывается как «Единая Маскировочная Расцветка». И машина у меня русская. Джип «тигр», он же ГАЗ-2330. И рожа у меня вологодская, не видишь, чтоли? Из меня американец, как из тебя жонглёр.

— Что-то хорошо ты помнишь названия… Военный? — прищурился Христос, пропустивший посредственную остроту мимо ушей.

— Нет. — покачал головой Злой, — Точно не военный. Я думал над этим: повадки у меня не те. Служивого сразу видно.

— А откуда знаешь тогда?

— Да без понятия я, чего ты пристал? — взорвался Злой, — Ты-то сам много помнишь вообще? Я бы легко название машины и камуфла махнул хотя бы на один намек на то, ради кого я вообще в Смоленск прусь!

Христос молчал, и что-то прокручивал у себя в голове, а затем спросил:

— Хорошо. Если ты действительно из Москвы, то как ты мимо Гагарина проехал?

— Громко. — кровожадно усмехнулся Злой, — С концертом.

Христос поменялся в лице:

— Так это ты?…

— Я.

Начальник Вязьмы крепко задумался.

— Знаешь, в чем была ошибка Барона? — сказал Злой, которому осточертело сидеть с поднятыми руками на мушке у психа, верящего в американское вторжение, — Он тоже строил из себя крутого. Гнул пальцы. Угрожал. Оскорблял. Напал на меня. Чем все закончилось — ты знаешь.

Судя по лицу, Христос знал.

— Опустишь пистолет — будем дружить. Я не обидчивый. Я просто хочу в Смоленск.

Христос напряженно думал, наверняка, над тем, можно ли будет доверять человеку, на которого ты лично наставил ствол. Многие такого бы не простили.

— Ладно. Поверю. — «макаров» снова занял свое место в тайнике под столешницей, но недоверчивый прищур Христа никуда не делся, видимо, он все еще продолжал подозревать гостя в намерении открутить ему голову. И небезосновательно, ибо похожие мысли посещали Злого, заставляя кровь бурлить.

— Мир? — Христос первым подал руку гостю, и тот, не задумываясь, пожал её.

— Дружба, жвачка. — дружелюбно оскалился Злой в ответ, — Так что там со Смоленском? Ну, то есть с Сафоново? Войнушка намечается?

— Какой ты быстрый! Все тебе расскажи да выложи.

— Сам понимаешь, для меня это вопрос важный. Я готов помогать, я готов даже воевать с этими вашими Сафоновскими американцами, кем бы они ни были, и взамен прошу только помочь перебраться.

— А откуда тебе знать, что в Смоленске не окажутся те же самые Сафоновские американцы?…

— Ниоткуда. — уверенно сказал Злой, — Мне вообще наплевать на всех в мире американцев. Я просто хочу в Смоленск. Я даже не знаю, ради кого еду туда, просто чувствую, что меня там ждет что-то очень важное, что поможет мне всё вспомнить.

Христос опустил глаза и нахмурился:

— Везучий. У тебя хоть какая-то зацепка есть…

— А у тебя нет?

— Не-а. Хожу по Вязьме, места, вроде, узнаю, но без подробностей. Даже где жил не помню. Интересная штука тут получается — я помню очень многое, но всё это никак не относится к моей личности. Как будто кто-то специально стёр все мои воспоминая, оставив одни только… не знаю, как назвать. Знания, может быть? Не привязанные ни к чему конкретно. У тебя не так?

— Также. — кивнул Злой, — У всех, с кем я разговаривал, такая же ситуация. Ничего о себе не помнят.

— Ну вот, тогда ты меня поймешь. Проснулся я в храме, прямо на полу. Что было до этого — как отрезало.

— Ты не думал, что ты священник?

— Слу-ушай, а точно! Как же я сам не догадался. — сарказм в голосе Христа был особенно злобен и ядовит, — Да ты гений!.. Нет, не священник я. Также, как и ты знаешь, что ты не военный, я знаю, что не церковник. Я ж ходил потом по храму, трогал всякие… Штуки. Мышечная память не отзывается, в этом плане всё глухо. Ладно, хрен с ним, это всё лирика. Хочешь в Смоленск — будет тебе Смоленск. Воевать может быть даже и не придется. Но нужно будет подождать, у нас тут порядка никакого, я пытаюсь организовать хоть что-нибудь, но пока что полная анархия. Если хочешь помочь — помоги с этим. У нас адекватные люди — редкость.

Злой, немного подумав, кивнул:

— Обживусь — попробую. Но не знаю, имеет ли это хоть какой-то смысл, мне ведь, как ни крути, скоро уезжать. До конца лета я точно уберусь отсюда, хоть пешком. Зимовать я собирался в Смоленске.

— Смысл есть всегда. Лучше хоть немного работать в каком-то направлении, чем забросить его насовсем. А дел у нас много… Короче, езжай пока, осмотрись, покатайся по городу. Только на юг сильно не забирайся, там дебилов много агрессивных, и собаки одичавшие.

— С собаками уже сталкивался. — кивнул Злой.

— Тем лучше, знаешь, чего от них ждать. Жить можешь в общежитии. У нас в центре несколько многоэтажек реквизированы под это дело.

— Нет, спасибо. Без обид, но я лучше как-нибудь отдельно.

— Дело твое. — кивнул Христос, — Тогда заходи, как созреешь для работы. И, вот еще… За ствол прости. Нервы.

— Ничего страшного. — Злой поднялся со стула, отметив, что Христос выглядит чертовски осунувшимся и усталым, — Время такое. Счастливо оставаться!

— Погоди… — судя по напряженному лицу, Христос решился на что-то важное, — Как там… В Москве?…

— Плохо. — покачал головой Злой, — Очень плохо. Врагу не пожелаю там оказаться.

Христос лишь кивнул, помрачнев.

Злой выходил из кабинета со странным чувством. Встреча с вяземским бугром оставила во рту дурной кровавый привкус. Что-то с ним было явно, критически не так, но что — еще только предстояло понять. Американцы в Сафоново, надо же. Злой усмехнулся лишь от того, как звучала эта фраза. Хотя… Христос живет тут, и из Вязьмы всяко видней, кто там в Сафоново околачивается, и зачем. Да и в той части памяти, что оказалась утрачена, наверняка была и другая картина мира. В которой американцы, например, нашли в Сафоново нефть и высадили туда демократический десант. Только сейчас Злой задумался над тем, что его сознание представляет собой некую копию, слепок с того Злого, который жил когда-то, возможно, много лет назад, и четко знал, что американцев в Смоленской области быть не может.

С этими мыслями он наматывал круги по Вязьме. Ездил, присматривался, вспоминал. Снова прокатился мимо памятника Ленину, где пьяная компания дружелюбно помахала руками и что-то прокричала вслед. На Красноармейском шоссе, по пути на вокзал, увидел те самые общежития, о которых говорил Христос — новые кирпичные пятиэтажки. Красивые, аккуратные, не в пример серым хрущобам, стоящим рядом. Окна открыты, оттуда доносится звон посуды, какие-то голоса, с пятого этажа слышны громкие женские стоны.

«Что же вы, идиоты, будете делать, когда зима настанет?»: подумал Злой, наблюдая за всем этим дурдомом: «И зачем вам эти квартиры, когда в них ни воды, ни света, ни газа?»

Будто отвечая на этот вопрос, на дороге показался ГАЗ с цистерной, на которой было написано «молоко». Машина въехала во двор и посигналила. Злой поспешил туда и увидел, как из домов высыпали местные жители — в-основном, потускневшие ненакрашенные молодые женщины в халатах, и принялись набирать в ведра нечто из цистерны. Как оказалось, воду. «Ну да»: подумал Злой с кривой ухмылкой, — «Откуда тут свежему молоку взяться? Да, ребята, если вы так и продолжите, то зимой будет вам тяжко. На консервах и макаронах долго не проживешь».

Вопреки предостережениям Христа, Злой все-таки отправился на юг города. Миновав мост, проходящий над железнодорожными путями, он проехал мимо заправки, где заметил висящий на высоком столбе «горбатый» запорожец. Остановился, присмотрелся. «Помню его. Но откуда?». Вопросы. Одни лишь вопросы без ответов. Настроение ухудшилось донельзя, а тут еще и блокпост за поворотом, импровизированный, но обстоятельно укрепленный. И дежурили на нем всерьез — мужики были сплошь трезвые, вооруженные, собранные. Никаких тебе шашлыков, водки, костров с котелками и прочих признаков морального разложения. Злого заметили издалека, и даже несмотря на то, что он ехал со стороны Вязьмы, все равно взяли на прицел.

— Спокуха, мужики. — буркнул Злой, подъехав, — Свои.

— Свои дома сидят, телевизер смотрют. Откуда и куда? — спросил самый большой и злой на вид охранник.

— От Христа. Я новенький, осматриваюсь.

— М-м. Как звать?

— Злой.

— Виктор. Очень приятно. — они подали друг другу руки, и только через пару секунд до Злого дошло, что его собеседник назвал не кличку, а имя.

— Ух ты! Так ты знаешь…

— Да-да. Знаю. Я вообще много чего знаю. — вздохнул он, закатив глаза.

— Везет. — оскалился Злой, — А я вот…

Договорить ему не дали, Виктор перебил:

— Мне. Не. Везет. — отчеканил он, состроив зверскую морду, — Ехай отсюда! — и направился к баррикаде.

Злой понял, что сморозил глупость, извинился, и последовав совету, направился обратно в город.

Дом для себя он нашел в частном секторе, достаточно далеко от центра. Добротный одноэтажный кирпичный коттедж, обнесенный со всех сторон крепким забором (плюс к защите от дебилов и собак), с беседкой и какими-то хозяйственными постройками во дворе, при ближайшем рассмотрении оказавшимися баней, гаражом-сараем и дровником. На участке даже была собственная скважина. Правда, насос, подающий в дом воду, работал от сети, но эту проблему Злой планировал решить попозже, наведавшись в воинскую часть и скоммуниздив дизельный генератор. Под окнами, в палисаднике, росли ухоженные яблони и кусты сирени. Рядом — огород, только и ждущий того, что на нём что-нибудь посадят

Да уж, домик был что надо.

Злой осмотрел его изнутри и остался доволен. Три просторные комнаты, даже уборная (совмещенная с ванной) — метров пятнадцать. Бытовая техника, правда, бесполезная без электричества. Дорогой и красивый ремонт, видимо, дизайнерский. И, что интересно, всё это богатство — нетронутое, как будто законсервированное. Повсюду слой пыли, холодильник не разморожен, внутри даже плесень успела мумифицироваться, техника включена в розетки. В шкафах — полный комплект шмоток, документы на дом на имя Антипова Михаила Петровича, фотоальбомы, на которых запечатлена крепкая семейка, состоящая сплошь из здоровых, краснолицых, дородных людей. Даже по размеру вещей можно сказать, что мужик был шире Злого раза в полтора, и выше на голову, а хозяйка отъела себе задницу размером с советский телевизор.

В принципе, картина ясная. Пожилая пара, пенсионеры. Муж, видно, еще и подрабатывал. Дети разъехались, деньги есть, дом шикарный, живи да радуйся. Если бы не пыль, то Злой стопроцентно подумал бы, что хозяева ненадолго куда-то ушли и вот-вот вернутся.

— Ну что же… — сказал Злой сам себе, немного поежившись от того, как неуместно прозвучали его слова в пустом доме, — С новосельицем…