Зачарованный чай и колючий граф

Глава 21. Бегство и барсучий завтрак

Бежали мы, честно говоря, как проклятые. Ноги подкашивались, в боку кололо, а в ушах всё ещё стоял тот самый хор аристократических чихов. Смешно, конечно, но когда за тобой по пятам идёт разъярённый дядя-оборотень с целой армией, как-то не до смеха.

Каэлен тащил меня за руку так, будто я была пушинкой, а не вполне себе упитанной травницей с приличным запасом печенья на бёдрах.

— Ты... ты уверен, что мы... правильно бежим? — выдохнула я, спотыкаясь о корень.

— В лесу все дороги... ведут к гибели, — отдышался он, но не останавливался. — Но некоторые... медленнее.

Минус воспитание аристократов — они даже в панике изъясняются загадками.

Мы углубились в чащу. С каждым шагом замок с его чихающими обитателями оставался позади, а вокруг смыкались старые, молчаливые деревья. Знакомые, но от этого не менее жуткие.

Наконец, когда у меня уже начало темнеть в глазах от усталости, Каэлен замедлил шаг.

— Дальше бессмысленно. Нужно передохнуть. И... — он обернулся ко мне, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на стыд, — ...и я должен кое-что сказать.

Я прислонилась к сосне, пытаясь отдышаться.

— Что? Что случилось? — мне сразу представилось самое плохое. — Яд снова действует? Ты ранен?

— Нет, — он провёл рукой по лицу. — Хуже. Я... я не знаю, где мы.

Я уставилась на него.

— То есть?

— То есть, — он развёл руками, — мы бежали без оглядки. Я действовал по инстинкту. А инстинкт, как выяснилось, не очень хороший картограф. Мы... заблудились.

Вот великолепно. Просто замечательно. Беглянка от власти, заблудившаяся в Зачарованном лесу с заблудившимся же оборотнем-аристократом. Бабка бы точно меня прибила за такое.

— Ладно, — вздохнула я, отряхивая платье. Оно было в пыли, в каких-то листьях и, кажется, в следах от пыли чихания. — Значит, будем искать дорогу. Или делать вид, что так и задумано.

Он смотрел на меня с таким виноватым видом, что мне стало его жалко. Представляю, каково это — бывшему владельцу всех этих земель заблудиться у себя же на заднем дворе.

— Элис, прости. Я подвёл тебя. Опять.

— Да перестань, — махнула я рукой. — Ты же не специально. И потом, посмотри на это с другой стороны — Варлок теперь ищет нас где угодно, только не здесь. Потому что никто в здравом уме не забредёт так глубоко без причины.

Он хмыкнул.

— Здравая мысль. Хотя... — он принюхался, и его нос дрогнул, — ...здесь не так уж и безопасно. Чувствую... что-то.

От этих слов по спине пробежали мурашки.

— Что-то? Что именно? — прошептала я.

— Не знаю. Что-то... старое. — Он нахмурился. — Но далеко. Пока.

Мы нашли небольшую поляну, относительно сухую, и устроились на ночлег. Вернее, это громко сказано. Мы сидели на земле, прислонившись спинами к дереву, и отдыхали.

— Ладно, аристократ, — сказала я, печально вздыхая. — План на завтра? Или опять побежим куда глаза глядят?

— План, — он кивнул, становясь серьёзным. — Найти реку. Все реки в этих лесах впадают в Омутную. А от Омутной мы сможем выйти к Чёрному Кургану. А еще нам нужна мандрагора.

— Ага, — я поморщилась. — Та самая, что кричит и сводит с ума. Весело.

— Не веселее, чем чихающие сероборцы, — парировал он.

Тронул его, бедного, этот чих. Задел за живое.

Ночь прошла тревожно. Я то и дело просыпалась от каждого шороха. Каэлен же, казалось, не спал вовсе. Он сидел, прислонившись к дереву, и его глаза светились в темноте мягким жёлтым светом. Сторожил.

Утром нас разбудило не солнце, а настойчивое тыканье в бок чем-то твёрдым и любопытным.

Я открыла глаза и увидела... барсука. Небольшого, упитанного, с полосатым носом. Он с деловым видом обнюхивал мою юбку, явно заинтересовавшись запахом.

— Э-э-э, — сказала я ему. — Это не еда. Это я.

Каэлен, уже бодрствующий, смотрел на эту сцену с невозмутимым видом.

— Кажется, у тебя появился поклонник.

— Очень смешно, — я осторожно отодвинулась. — А может, он нас съесть хочет?

— Барсуки всеядны, но предпочитают червей, — просветил меня мой личный энциклопедист. — Хотя, учитывая твой сегодняшний аромат...

Я швырнула в него оставшимся сухарем. Он поймал его на лету с волчьей реакцией.

Барсук, обидевшись, что его проигнорировали, фыркнул и ушёл, оставив нас в одиночестве.

— Ну что, — поднялась я, отряхивая хвою. — В путь? На поиски реки и сумасшедшего корня?

— В путь, — кивнул Каэлен, протягивая мне руку.

Его пальцы были тёплыми и твёрдыми. И я подумала, что пока они держат мою руку, мне не страшен ни этот лес, ни Варлок, ни даже самые крикливые мандрагоры на свете.

Мы снова двинулись в путь. Теперь уже не бежали, а шли. Искали реку. Искали дорогу. И, по большому счёту, искали самих себя — тех, кем мы стали после бала, после чиха, после этой безумной ночи.

А лес вокруг молчал. И в его молчании было что-то обнадёживающее. Или это мне просто казалось.