Забытый бог

Глава 20

Языки пламени слабо лизали догорающие головёшки. Из раскалённых углей то и дело вырывались маленькие голубые сполохи, танцуя и качаясь от каждого дуновения ветерка. С востока наступал рассвет, всё дальше отодвигая темноту короткой летней ночи.

Герон сидел у костра, накинув на плечи тёплый плед, и смотрел на тающие в утреннем небе звёзды. Ему совсем не хотелось спать. События прошедших дней перевернули и изменили привычные понятия, и сейчас он пытался разобраться во всём происходящем.

Вчера утром он научился замедлять ход времени, а уже после обеда новое умение спасло ему жизнь. Правда, при этом, как сказал отец, он «поднял слишком большой груз». Но ведь прыжок на пожаре тоже, наверное, требовал большой затраты энергии. Однако в канализации журналист не чувствовал себя таким разбитым и раздавленным, как вчера. Мало того, у него ещё появилась способность видеть в темноте.

Герон закрыл глаза ладонями и напрягся, вглядываясь в наступившую темноту. Очень быстро мрак растаял, и он снова увидел костёр, озеро, деревья и утреннее небо. Не поворачивая головы, журналист скосил глаза вбок и с удивлением увидел палатку, которая находилась за его спиной. Он стал вращать глазами во все стороны, пока не убедился, что имеет возможность видеть всё окружающее его пространство.

«Вот это фокус, — подумал Герон. — Вслепую-то я вижу лучше прежнего!»

Он осторожно отнял руки от лица, открыл глаза и тихо засмеялся, довольный своим новым открытием. Сейчас Герон был похож на маленького ребёнка, которому мать дала в руки новую погремушку. Изучать и открывать самого себя, было безумно интересно.

«Так, а что я ещё умею делать? — подумал он и вспомнил, как отец отодвинул в сторону огромный валун, который был выше его почти в два раза.

«Может, и мне попробовать сдвинуть этот камень?»

Желание испытать себя было велико. Но, немного подумав, он решил не рисковать.

«Вдруг я опять надорвусь как вчера? Начинать надо с малого. Я муху-то толкнул, и то обессилил, а тут такая глыба! Нет, рановато. Но почему я на пожаре не ослаб?»

Герон подкинул в костёр сухие и толстые сучья. Они вспыхнули и затрещали, разбрасывая мелкие искры.

«Постой, постой… А не потому ли, что муху и змею ловил я сам, а вот в колодец прыгал мой двойник? В таком случае он знает, как правильно расходовать эту энергию. Или умеет быстро её восполнять. Это похоже на аккумулятор в автомобиле. С его помощью можно сдвинуть с места машину, но далеко на нём одном не уедешь. А вот если им запустить двигатель, то можно ездить сколько угодно, только топливо подливай. Что же это за двигатель, и как его запустить?»

Он взял палку и стал поправлять горящие сучья. Костёр ответил на это новым треском и снопом искр, взлетевших вверх.

«А может всё же спросить у отца…? Ну вот, ещё даже и не пытался ничего узнать, а уже хочешь помощи просить. Тебе сказали «всё должен понять сам» — вот и ломай голову».

Яркий луч восходящего Иризо неожиданно ослепил журналиста, заставив его зажмуриться и наклонить голову. На сетчатке глаз остался сияющий отпечаток раскалённой звезды. Но вскоре сквозь закрытые веки стало проступать изображение окружавших Герона предметов. Не открывая глаз, он посмотрел на Иризо. Оказалось, что вторым зрением он может свободно смотреть на его ослепительный диск, вокруг которого был виден огромный ореол пульсирующего света.

«Он точно такой же, как и шар в руках у этого бога, — с удивлением отметил Герон. — Значит, ночью меня лечило маленькое Иризо. Это его энергия восстановила мои силы».

Сияющий шар медленно поднимался вверх, быстро согревая журналиста своим теплом. Сбросив с себя плед и рубашку, Герон подставил оголённый торс под его живительные лучи. Он вытянул вперёд руки, словно собрался поймать этот пылающий мяч. И сразу увидел, как боковые лучи стали концентрироваться в один мощный пучок света, направленный в его потянутые руки.

Становилось всё жарче и жарче.

— Гера, — услышал он за своей спиной голос отца. — Я надеюсь, ты не хочешь сгореть заживо?

Герон, опустив руки и голову, медленно открыл глаза. Кожа на груди и руках покраснела и опухла.

— Эх, какой же ты нетерпеливый, — вздохнув, сказал отец. — Ложись на спину. Нужно срочно смазать кожу, а то скоро будешь похож на ходячий волдырь.

— Но ты ведь не хочешь мне ничего объяснять, — сказал Герон, ложась на плед.

Отец достал мазь, которой Герон недавно лечил свою голову и руки. Присев на корточки рядом с сыном, он стал осторожно смазывать покрасневшую кожу.

— Вот представь себе, — немного помолчав, сказал отец, — что ты дал в руки пятилетнему ребёнку заряженный пистолет, объяснив, что нужно сделать, чтобы тот выстрелил. Как ты думаешь, что из этого получится?

Герон молчал.

— Если я тебе всё расскажу, то ты можешь натворить таких бед, от которых и я не смогу тебя спасти.

Отец достал из палатки тонкое покрывало.

— Лежи и не шевелись, — сказал он, накрывая Герона. — Через час посмотрим, насколько сильно ты себя поджарил.

— А змея не приползёт? — с тревогой спросил Герон.

— Не приползёт. Я об этом позабочусь.

— Раньше мне казалось, что на острове нет змей.

— Так оно и было. Но курорт прогнал многих зверей с привычных мест. Вот они и ищут себе новые жилища. Всё, шашлык, отдыхай, — засмеялся отец и накрыл Герона с головой.

«Неужели я мог сам себя сжечь? — думал журналист, лёжа под одеялом. — Конечно, было жарко, но боли я не чувствовал. Да, действительно, надо быть осторожнее и не кидаться в омут с головой», — вспомнил он слова Сезара.

Запах мази, так же как и в прошлый раз, расслаблял и клонил в сон. Приятная слабость окутала всё тело Герона, и он уснул под крики чаек, кружившихся над водой.

Прошло несколько часов и от ночной прохлады не осталось и следа. Воздух стал горячим и влажным. А по водной глади озера заскользили белые треугольники парусов.

Журналист проснулся оттого, что какая-то букашка пыталась забраться в его ушную раковину. А поскольку насекомое никак не хотело покидать своего места, то Герону пришлось сесть и похлопать себя по уху.

День был в самом разгаре. От костра осталась лишь небольшая кучка золы и несколько обуглившихся головёшек. Герон посмотрел на свои руки и грудь. Кожа хоть и была красной, но сохранила свою мягкость и эластичность. Он поднялся на ноги и огляделся по сторонам, пытаясь отыскать отца. Но того нигде не было.

«Наверное, пошёл за сухим хворостом», — подумал Герон и направился к двум удочкам, которые нависли над водой закреплённые рогатками.

Рядом с ними в воде плавал садок с пойманной рыбой. Десяток крупных рыбин время от времени метался внутри садка, пытаясь вырваться из своей тюрьмы.

«Ну вот, — вздохнул Герон. — Я проспал самый клёв. А сейчас вся крупная рыба ушла на глубину».

Он вспомнил, как в детстве нырял на дно залива и наблюдал за рыбой. И сейчас ему вновь захотелось сделать то же самое. Он быстро скинул брюки и, разбежавшись по мостику, нырнул в теплую и солёную воду. На дне Герон стал выбирать себе место для наблюдательного пункта и, доплыв до скалы, обнаружил вдруг вход в пещеру. Отверстие было вполне достаточным, для того чтобы туда мог заплыть взрослый человек. Воздух в лёгких уже заканчивался, и Герон вынырнул на поверхность.

«Что же там внутри? — думал он, вдыхая полной грудью свежий воздух. — А вдруг там живёт какая-нибудь зверюга?»

Но, перебрав в памяти всех известных ему обитателей озера, он не нашёл никого, кто бы мог выбрать себе такое жилище.

«Может, всё же заглянуть туда…? Но там ведь темно. Ах да, всё время забываю, что мне это теперь не помеха».

Герон набрал в лёгкие воздух и снова нырнул. Приблизившись к пещере, он закрыл глаза и через две-три секунды мрак отступил. Узкий проход шёл вглубь скалы, постепенно расширяясь, и в самом его конце вода была намного светлее.

«Там воздух», — догадался журналист и стал осторожно продвигаться по тоннелю, готовый в любую секунду повернуть назад.

Доплыв до светлой воды, он открыл глаза. Картинка сразу поменялась. Вода стала тёмной, а пятно над головой ещё светлее. Подняв голову над поверхностью воды, Герон увидел, что попал в грот, пространство которого прорезали яркие лучи полуденного Иризо. Проникая сквозь щели в скале, они отражались на сотнях перламутровых ракушек, заполнивших всю площадь грота. Журналист вышел из воды, стараясь не порезать ноги об их острые края.

«Да это же жемчужницы, — понял он, взяв одну из них в руки. — Как они сюда попали?»

Он огляделся по сторонам. Раковин было так много, что часть из них уже не вмещалась на берегу и осыпалась под воду.

— Ну, а где жемчуг? — гулко прозвучал его голос, уходя в вершину грота.

Герон присел на корточки и начал разгребать в стороны пустые створки раковин.

— Ого, есть одна…! А вот ещё, и ещё.

На его левой ладони лежало три больших матовых шарика.

— Боже мой! Если порыться на этом кладбище, то можно собрать целое состояние.

Неожиданно сверху на ладонь с жемчугом упал птичий помёт, отчего Герон чуть было не выронил своё сокровище.

— Это — не кладбище, — сказал он, поспешно окунув руки в воду. — Это — просто общественный туалет.

Луч света, почти отвесно падавший на воду перед ним, высвечивал на пологом дне мёртвые ракушки и мелкие камни. Один из них привлёк внимание Герона. Протянув руку, журналист достал со дна плоский и овальный камень похожий на крупный медальон. Ярко-зелёного цвета, почти прозрачный, он был очень красив в лучах дневного света. Но не это удивило Герона. На одной стороне камня рука неизвестного мастера вырезала изображение странного существа, похожего на крупную ящерицу. Оно стояло почти вертикально на массивных задних лапах, упираясь в землю толстым хвостом. Две пары передних конечностей меньшие по размеру были согнуты в локтях. И в одной из них ящерица держала то ли копьё, то ли острогу.

«Эге, — подумал Герон, разглядывая странную находку. — Да я, похоже, не первый, кто нашёл эту сокровищницу. Но жемчуг-то здесь всё равно есть».

Зажав в руках свои находки, журналист поплыл обратно.

«А ведь хотел понаблюдать за рыбками, — выплывая из пещеры, подумал он. — Но меня всё время тянет куда-то в другую сторону».

На берегу стоял отец и смотрел на подплывающего Герона.

— Ты решил установить рекорд по нырянию? — спросил он.

— Хотел рыб посмотреть, — выходя из воды, ответил Герон, — а нашёл вот это.

Он разжал левую ладонь и показал отцу жемчуг.

— Ого, какие крупные жемчужины. И долго ты их искал?

— Не больше пяти минут. В скале есть подводная пещера и грот весь усыпанный створками ракушек. Вот там я их и нашёл.

— Что-то в последнее время тебе везёт на драгоценности, — засмеялся отец.

— Это ещё не всё, — Герон разжал правую ладонь. — Вот это тоже лежало там. Но только уже под водой.

Отец взял в руки зелёный камень.

— Тебе надо было не в журналисты идти, а в кладоискатели, — он с интересом разглядывал странную находку. — Вот видишь дырочку на ребре? Кто-то, когда-то носил это на шее. И зверушка очень интересная. В лапах-то у неё острога, если только это лапы, а не руки.

— Если нижние конечности — ноги, то, конечно, верхние — руки, — засмеялся Герон. — Скорее всего, это — фантазия художника, метаморфоза.

— В старых сказках упоминается похожее существо, — возвращая ему камень, сказал отец.

— Ты знаешь старые сказки? — удивился Герон.

— История передаётся не только в рукописях, но и устно. Правда, при этом она сильно искажается.

— И кто же тебе рассказывал такие сказки? — улыбнувшись, спросил Герон.

— Придёт время, и я познакомлю тебя с этим сказочником, — усмехнулся отец. — А пока давай-ка позавтракаем, да и пообедаем заодно.

Герон сразу вспомнил, что он почти сутки ничего не ел. От одного только упоминания о пище у него свело спазмой желудок, и во рту обильно выделилась слюна. Подхватив лежащие на берегу брюки, он положил в их карман жемчуг с камнем и поспешил к костру. Оттуда шёл изумительный запах жареной рыбы.

— Так вкусно не готовят ни в одном ресторане столицы, — обгладывая очередной рыбий скелет, сказал Герон.

— Если тебя не покормить ещё пару дней, — засмеялся отец, — то даже чёрствая корка хлеба покажется тебе праздничным тортом.

— Не нужен мне праздничный торт. Дайте мне большой кусок мяса, — Герон подцепил со сковородки следующую порцию.

Висевший над горящими углями медный чайник, выпустил из носика сильную струю пара, и зазвенел крышкой, как колокольчиком.

— Вот и кипяток готов, — отец поднялся с плоского камня, на котором сидел. — Сейчас заварим крепкий и душистый чай.

Он подошёл к костру, голой рукой снял с крючка чайник и поставил его на землю.

— Отец, ты руку не обжёг? — тревожно спросил его Герон.

Несколько секунд отец задумчиво смотрел на сына, а затем вдруг засунул правую руку в самую середину костра и вытащил оттуда полную горсть пылающих углей. Подержав их на ладони, он не спеша, высыпал угли обратно в костёр и, отряхнув руку от золы, показал её Герону. На ладони не осталось даже красноты.

Герон остолбенел. Глаза его от удивления расширились, а нижняя челюсть поползла вниз. Он даже не обратил внимания на то, что из его рук выскользнул и упал в траву большой кусок жареной рыбы.

— Если не будешь торопиться, как сегодня утром, — отец снял с чайника крышку и высыпал в кипяток какую-то травяную смесь из бумажного пакета, — то скоро, и ты сможешь так сделать.

Герон, наконец, вышел из состояния окаменелости. Он судорожно проглотил пищу, которая была у него до сих пор во рту, и стал переводить взгляд то на отца, то на костёр, не зная, что сказать в этот момент. Произошедшее было настолько фантастично и неестественно, что мозг отказывался верить глазам, судорожно пытаясь найти для него более или менее логичное объяснение.

— Гера, это — не фокус и не обман зрения, — словно отвечая на мысли своего сына, сказал отец. — Это — реальность и ты скоро в этом убедишься. Человек способен и не на такое. Бог наградил его организмом, у которого почти нет предела. Нужно только уметь им правильно пользоваться.

— Какой бог?

— А вот это — вопрос очень сложный, — вздохнул отец. — И я, пожалуй, пока не буду тебе на него отвечать.

— Молод ещё, — закончил его мысль Герон.

— Я бы сказал, что ты ещё даже не родился, — засмеялся отец. — Но в этом нет ничего странного. Преимущественное большинство людей доживают до глубокой старости и умирают, не сделав ни одной попытки, для того, чтобы понять себя и окружающий их мир.

— Так может быть, нужно им всё это объяснить?

— Как ты расскажешь об этом человеку, если у него закрыты глаза, уши, а главное, душа. Распахни свою душу — и тебе откроется путь к познанию. Ты сейчас похож на слепого котенка, который ползает кругами и тычется во все углы.

— А если я ползу не в ту сторону?

— Куда бы ты ни полз, главное, чтобы у тебя открылись глаза. И тогда ты увидишь мир, который даст ответы на все твои вопросы. Я вижу, что для тебя уже забрезжил свет в конце длинного тоннеля, — отец взял в руки горячую кружку с чаем и, улыбнувшись, добавил. — И как сказал один сумасшедший: «правильным путём идёте, товарищ».

Некоторое время они сидели и, молча, пили горячий чай с приятным запахом каких-то душистых трав. Напиток бодрил и в то же время успокаивал, как бы настраивая Герона на размышление.

Вспоминая прошедшие дни, журналист понял, что жизнь его стала меняться с того момента, когда он нашёл в Песках статуэтку. И ритм этих событий ускорялся с каждым новым днём. Уже не проходило и нескольких часов без того, чтобы он не делал для себя какое-то новое открытие. Но смысл и суть происходящего пока ещё были ему непонятны.

— Отец, я могу ещё раз сходить в пещеру? — наконец, спросил Герон.

— Конечно, в любое время.

— А камень? Смогу я его отодвинуть?

— Вот это и будет твоим испытанием. Сумеешь его сдвинуть с места — войдёшь в пещеру. А не сумеешь — значит ещё не готов. Помни только, что физическая сила ничтожно мала по сравнению с тем, чем владеет человек.

«Вот он — «двигатель», — внезапно понял Герон. — Надо шевелить мозгами, а не мышцами!»

— Пойду, проверю сети, — допивая свой чай, сказал отец. — Сегодня ближе к вечеру отвезём улов в санаторий. Да и домой пора уже заглянуть. Вымой посуду и подбрось в костёр немного дров.

Он встал и направился к лодке.

Герон сидел у тлеющих углей и, зажав между ладонями горячую кружку, медленно пил ароматный напиток.

«Значит, все эти годы я ничего не знал ни о себе, ни о своём отце. Похоже, что я вообще ничего не знаю. Что я, кто я, откуда и зачем. Пока я это не пойму, я действительно буду бродить в потёмках».

Количество белых парусов на озере заметно убавилось.

«На курорте тоже время обеда», — подумал Герон, вставая с камня.

Он сделал всё, как и велел ему отец. Затем надел рубашку, брюки и пошёл к пещере.

Подойдя к огромному камню, журналист положил на него руки, даже не пытаясь напрягать мышцы. Было совершенно очевидно, что одной только физической силы явно недостаточно, чтобы сдвинуть его с места. Герон закрыл глаза и когда вновь увидел камень, то мысленно напрягся. Он представил себе, что это не многотонный обломок скалы, а всего лишь невесомая ширма, прикрывающая вход в пещеру. И совсем не удивился, когда под лёгким нажатием рук эта «ширма» отодвинулась в сторону.

Он расслабился и открыл глаза. Не было никакой усталости, и пот не струился по его лицу. Единственно только что голову сдавило так, как будто бы мозг резко расширился и пытается вырваться из черепной коробки. Поморщившись и подождав пока пройдёт неприятное ощущение, Герон вошёл в пещеру.

Здесь было намного светлее, чем ночью. Журналисту даже не пришлось напрягать зрение, чтобы дойти до фигурки бога. Она всё так же стояла на плоском камне и слабо мерцала красным шариком рубина.

Герон сел напротив бога и, немного подождав, прижал свои ладони к основанию статуэтки. Шар вспыхнул и заискрился. Но сразу вернулся в прежнее состояние.

«У тебя всё в порядке, — словно говорил он. — И нет никаких причин для волнения».

Но Герон не отнимал своих рук от фигурки. Глядя в лицо бога, он мысленно задавал ему вопрос: «Кто я такой?»

Ничего не происходило. Лицо бога было спокойно и бесстрастно. Он смотрел на Герона, как будто не слыша или не понимая его. И тогда журналист закрыл глаза, внутренне сжался в комок и мысленно почти закричал, глядя богу в глаза: «Кто я такой?»

Ему вдруг показалось, что глаза бога ожили и расширились. Совершенно неожиданно руки Герона сами оторвались от основания фигурки и прижались к светящемуся шару, вокруг которого росло и ширилось разноцветное облако. Захватив целиком журналиста, оно стало переливаться и раскручиваться. Перед глазами Герона стали возникать картины из его жизни, и они шли в обратном порядке.

Вот он совсем ещё маленький и мимо промелькнули молодые лица его отца и матери. А это уже они в детстве и лица их родителей. Скорость просмотра всё увеличивалась, и сознание Герона выхватывало из этого калейдоскопа уже только некоторые моменты.

Внезапно он увидел монастырь, стоявший среди пустыни, и снова череда лиц пронеслась перед его глазами. Облако замедлило своё вращение, показав картину страшного урагана, войска, стоявшие у границы, безумную толпу, уничтожавшую дома и церкви. И, наконец, оно остановилось изображением монастырской жизни.

В одном из монахов, работавших на винограднике, Герон с удивлением узнал самого себя. Раздался колокольный звон и все монахи поспешили на полуденную молитву, унося в монастырь собранный урожай. В большом молитвенном зале стояла статуя бога, которого монахи называли Нарфей. Герон слышал и осознавал, что монахи говорят на незнакомом ему языке, но это не мешало ему понимать, о чём они говорили. Он читал их мысли, а для мысли не существует понятия национальности. Облако снова начало вращаться, но уже в обратную сторону. И опять Герон наблюдал историю своего происхождения. Остановившись в настоящем времени, облако сжалось и исчезло, а руки журналиста бессильно упали ему на колени.

«Нарфей. Мои предки были монахами и говорили на другом языке. Потом была какая-то страшная катастрофа. А на границе стояли войска Армона. Монастырь почему-то оказался в пустыне. Хотя сейчас в Красных Песках ничего нет. Там сфотографировали каждый квадратный километр».

И тут вдруг он вспомнил человека в капюшоне. Теперь он знал, что это был монах, и не просто монах, а один из избранных. Об этом говорил золотой обруч на его голове.

«Я же тоже фотографировал этого монаха, но на плёнке-то его не было. Может быть и с монастырём такая же история?»

Герон уже не удивлялся ни одной своей даже самой фантастической и бредовой мысли. Он понял, что в этом мире нет ничего невозможного. Полетели к чёрту все догмы и аксиомы. Смешными и глупыми стали казаться люди, утверждающие что «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Какой бред! Слепые котята, возомнившие себя «царями природы», живущие в фальшивом, иллюзорном мире полном условностей и обмана.

Журналист устало поднялся, чувствуя себя постаревшим на несколько десятилетий и, медленно направился к выходу. Поставив камень на место, он снова испытал неприятное ощущение.

«Наверное, для того монахи и надевают на голову обруч, чтобы череп не лопнул, — усмехнулся он про себя. — Того и гляди, мозги из ушей полезут».

Отец уже вернулся к палатке и сейчас неторопливо собирал и упаковывал вещи.

— Ну, как улов? — спросил его Герон.

— Я лишнего не беру. Ровно столько, сколько нужно и не более.

— И как часто ты возишь им рыбу?

— Два раза в неделю. Исключая, конечно, дни нереста.

— И они не просят больше?

— А большего я им и не даю. Им дай волю — они уничтожат всё вокруг. Короче, кушать — можно, а вот жрать — нельзя.

— Не особо ты их балуешь, — засмеялся Герон.

— Они приезжают сюда не набрать вес, а наоборот — сбросить лишний. Так что, это им на пользу. Хотя, честно говоря, среди них я видел только одного человека, который отказывался от еды.

— Он что, слишком толстый?

— Тощий, как щепка. Вот для него я бы привёз пару лишних рыбёшек. Но он то, как раз этого и не хочет.

— А кто он такой?

— Кажется, какой-то археолог.

Герон насторожился, сразу вспомнив землетрясение.

— Он здесь отдыхает?

— Нет, он выздоравливает. У него левые рука и нога в гипсе.

«Скорее всего, что он оттуда», — подумал Герон.

— Залей угли и давай носить вещи в лодку, — сказал отец, скатывая палатку в тугой рулон. — Через полчаса мы должны быть у причала.

Герон уже сидел в лодке, когда отец оглядел ещё раз их становище и убедился, что они ничего не забыли.

— Ты даже не спросишь меня, был ли я в пещере и поставил ли на место камень, — Герон внимательно посмотрел на отца.

— Если ты не смог сдвинуть камень, то и беспокоиться не о чем. А если всё же открыл пещеру, то поставить камень на место — для тебя уже не проблема.

Он оттолкнулся веслом от мостика и завёл мотор.

«Нет, что-то тут не так. Я же вижу. Он просто уверен, что пещера закрыта. Отец не ушёл бы отсюда, оставив открытым вход. Ведь там находится его бог… Кстати, теперь и мой бог тоже».

Лодка неслась вперёд, подпрыгивая на мелкой волне и оставляя за собой белый, пенистый след. Герон сидел на носу и смотрел на удаляющийся остров.

«Прошёл только один день. А сколько всего случилось», — подумал он и вспомнил о своей находке.

Журналист достал из кармана брюк зелёный камень и начал внимательно рассматривать вырезанное на нём изображение.

Форма головы лишь отдалённо напоминало ящерицу, потому что на самой макушке торчали маленькие рога с утолщением на конце, и хорошо был виден рисунок ушных раковин. Зато всё тело, от носа до кончика хвоста было покрыто мелкой чешуёй. Только посередине туловища виднелась какая-то гладкая полоска, похожая на пояс. Имея такие разные конечности, это существо могло ходить только вертикально или передвигаться прыжками, балансируя мощным и длинным хвостом. Из полуоткрытой пасти блестели острые и крупные зубы. Оскал это или улыбка — разобрать было невозможно. Обратная сторона камня была совершенно гладкой, но не плоская, а немного выпуклая. И, благодаря прозрачности материала, на ней проступало изображение этого зверя.

Герон поднял руку с камнем, направляя его на яркий свет Иризо, и ахнул. Изображение стало объёмным. Казалось, что в руке у него зелёное яйцо, внутри которого находится это странное существо. Поворачивая «яйцо» под разными углами, он увидел, что на животе у «ящерицы» действительно пояс с пряжкой. И было совершенно очевидно, что это существо радуется. Так же, как радуется рыболов или охотник, поймавший крупную добычу.

Отец изредка посматривал на Герона. Но лицо рыбака не выражало никаких эмоций, кроме спокойствия и уверенности.

Разговаривать под рёв мотора было невозможно, и Герон решил рассказать отцу о своём открытии дома. Он положил камень в карман и повернулся в сторону большой земли. Там уже была видна полоса пляжа и причал, на котором стоял ожидавший их пикап.

Пришвартовавшись к причалу, отец откинул брезент, закрывавший центральную часть лодки. Под ним трепыхались блестящие и крупные рыбы. Почти все одинакового размера. Ожидавший лодку водитель пикапа, уже выставил на причал пустые пластмассовые ящики. Это говорило о его стопроцентной уверенности в том, что без рыбы он отсюда не уедет.

— Привет, — махнул им рукой водитель.

— Привет, Хедли, — отец тоже поднял руку в ответ.

— Здравствуйте, — кивнул головой Герон.

— У тебя напарник или пассажир? — спросил Хедли, бросив взгляд в сторону Герона.

— Это — мой сын. Так что скорее напарник, чем пассажир.

— Вот и правильно. Отцу надо помогать, — Хедли протянул в лодку два пустых ящика.

Отец и сын быстро наполнили их свежей рыбой, и выставили на причал.

— Ни один рыбак не привозит мне такую рыбу, — Хедли снова подал им два пустых ящика. — Как тебе это удаётся?

— Зато они привозят другую рыбу, — засмеялся отец. — Ну, представь себе, как бы это было скучно, если бы все тебе везли одинаковую рыбу.

Вскоре они наполнили все пустые ящики.

— Как всегда — ровно восемь, — Хедли закрыл задний борт, вытер тряпкой руки и достал деньги. — Чем ты там их меришь?

— Ящиками, — опять засмеялся отец, забирая деньги. — До встречи.

— Удачи вам, — помахал рукой Хедли, садясь за руль пикапа.

Рыбак запустил мотор и развернул нос лодки в сторону дома.