За тысячу лет до Колумба

ГЛАВА V. ЦЕЛЬ БЛИЗКА

Никогда раньше Алексий не был в столь долгом и далёком плавании, что и большинство легионеров. Как выяснилось, неприятная морская болезнь не очень ему досаждала, и он чувствовал себя довольно бодро. Экипаж можно сказать, вообще не замечал этой неприятности, это была их обычная работа, Алекос и Аркадий, ранее много путешествующие, тоже привыкли к качке. А вот с воинами было трудно. Сильные, крепкие, мужественные легионеры отлично чувствовали себя в долгих походах, преодолевали горы, леса и пустыни, но морское путешествие их угнетало.

Ограниченное пространство палубы и трюмных помещений для сна, невозможность как следует побегать и подвигаться, общее однообразие морских будней не располагали к благодушному настроению.

Центурион Тит Сейвус старался поддерживать дисциплину, как мог. Регулярно проводил построения на широкой верхней палубе, организовывал состязания по борьбе, стрельбе из лука, учебные поединки на мечах. Центурион по-прежнему держался отчуждённо, проводил время со своими солдатами и офицерами, с Алексием поддерживал только необходимое служебное общение: разговаривал сухо, по-деловому, никогда не шутил и не переходил на свободные темы. Обвинить его было не в чем, но легат часто задумывался, выполнит ли центурион любой его приказ, как это и полагается по уставу, или будет действовать по собственному усмотрению. В мирной обстановке этот вопрос мог и не возникнуть, но если им придётся сражаться, нужно привести их с Титом отношения в равновесие.

В целом путешествие проходило спокойно. Экипаж ловко использовал силу ветра, и большую часть пути паруса исправно выполняли свою работу. Паровой двигатель запустили только один раз, когда попали в полосу безветрия.

Однажды утром капитан Маний попросил Алексия зайти в его каюту.

— Алексий, хочу показать тебе кое-что на нашей морской карте. Скоро мы приблизимся к цели нашего путешествия. Как и говорил император Алексий, мы идём, оставляя по левому борту южную часть огромного континента, а справа группу мелких и, скорее всего, безжизненных островов. Наша цель — перешеек между Северной и Южной частями материка, твой дед называл её Центральной Америкой. Он рассказывал, что там находится Страна Майя — таинственного народа, обладающего обширными знаниями, которые зачастую неведомы нам, а также несметными богатствами — золотом, драгоценными камнями, удивительными растениями и животными.

— А почему мы идём именно к центральному перешейку, а не исследуем северную или южную части материка?

— Наверное, потому что о Стране Майя нам кое-что известно, пусть очень немногое, но всё же. Император Алексий рассказывал об этих землях очень скупо, опираясь на рассказы других путешественников, и даже не рассказы, а много раз переписанные воспоминания, но и эти крупицы очень помогут нам в исследовании этих земель. А к северу и к югу от них простираются два огромных материка, о которых нам ничего не известно.

— Неужели дед ничего не знал об этих землях?

— Трудно сказать. Алексий Либератор был удивительной личностью. Меня после разговора с ним не оставляло чувство, что этот человек знает гораздо больше, чем рассказывает собеседнику. Он явно знал что-то про эти материки, но не хотел говорить об этом, просто менял тему разговора. Кое-что он всё-таки рассказывал, и это звучало, как воспоминание очевидца…

— Возможно, это и были рассказы очевидца, во всяком случае, деду явно описывали то, что видели своими глазами. Он приехал в Рим очень давно, из таинственной страны Руси. При этом никто не знает, где эта страна, и что за люди там живут. Дед умер, когда мне было десять лет, я слыхал очень мало, и понимал из услышанного ещё меньше. Больше других знает авья Марина, но она почти ничего не рассказывает сверх того, что мы уже знаем. Мои отец и дядя, его сыновья, занимались только текущими вопросами — войском, Сенатом, прочими государственными делами, им не очень важно знать, откуда родом их отец.

— Зато они добились огромных успехов в деле процветания Рима, — заметил капитан Маний.

— Да, этого у них не отнимешь, им и вправду было не до исследования родословной! — улыбнулся Алексий. — А авья Марина рассказывала, что у них на Руси было очень много продуктов, которые в своё время привезли из этой самой Америки, у нас в Риме о них не знали, и он очень скучал по ним.

— Алексий, ты слышал сказание о земле Атлантис?

— Да, Маний, ещё в детстве, но причём здесь родина деда?

— А ты никогда не проводил никаких параллелей?

— Каких параллелей, капитан?

— Очень простых, легат. Абсолютно точных данных нет ни у кого, но всё же… И атлантисы и русы имели высокоразвитую цивилизацию, русы, судя по всему, плавали в Америку, и привозили оттуда необыкновенные продукты. А у них, в самом Атлантисе, были изобретены задолго до Рима и аэростаты, и паровой двигатель с гребным винтом, и порох. Я не могу утверждать ничего наверняка, но всё указывает на это.

— То есть, вы хотите сказать, что мой дед был атлантисом?

— Нет, я так не говорил. Просто, возможно, в его Руси жили остатки тех, кто пережил катастрофу их родины, острова или даже континента Атлантис. Об этом континенте и его гибели писал ещё Платон.

— Но ведь, если это правда, то Атлантис существовал очень давно, больше тысячи лет назад, как мог кто-то из его жителей дожить до наших дней?

— Не мог, конечно. Просто жители, спасшиеся от катастрофы, могли образовать своё государство на Севере, назвать его Русью, а уж твой дед мог приехать в Рим сам по себе.

— Но почему тогда никто ничего не знал про эту самую Русь? Как бы далеко она не была, про неё не могли не знать! — возразил Алексий. — Хотя бы легенды какие-нибудь ходили!

— Ну. вот про Америку никто же ничего не знает! Мы едем туда наобум, полагаясь только на свидетельства одного человека! А впрочем, что гадать. Никто ничего точно не знает. Император Алексий открыл нам много новых для нас знаний, а от кого он их получил, от цивилизации Атлантисов или Русов, так ли это важно? — подвёл черту капитан Маний. — Собственно говоря, я попросил тебя зайти по другому вопросу. Вот, глянь на карту. Завтра-послезавтра мы должны поравняться с группой островов. Они, скорее всего, дики и необитаемы, однако наверняка на самом большом из них есть источники воды — ручьи, озёра. Я предлагаю пристать к этому острову, провести разведку, запасти пресную воду. Да и людям будет в радость ступить на твёрдую землю. Как ты смотришь на это предложение?

— А разве на судне кончается вода?

— Нет, конечно, воды ещё много. Но у нас, моряков, есть такое правило: запасаться водой при любой возможности, сколько бы не было её в трюмах!

— Что ж, очень разумно. Я поддерживаю план. Как только мы увидим этот остров, прикажите сигнальщику дать знать об этом на “Рем”, чтоб они тоже пристали к берегу вместе с нами.

Вскоре действительно впереди по курсу показалось несколько островов, один довольно крупный и два крохотных, безжизненных. К большому острову решено было пристать — пополнить запас пресной воды (по всем признакам там имелись её источники), а также дать возможность людям ступить на твёрдую землю. Второй корабль, “Рем” был в пределах видимости, и приняв сигналы, переданные с помощью цветных флажков, также направился к острову.

На его восточной оконечности обнаружилась довольно вместительная природная гавань, куда вполне могли зайти оба судна. Постановили зайти в гавань, высадить разведчиков, которые пройдут немного вглубь острова, определят, есть ли на нём жители, имеется ли вода, можно ли поохотиться. Собирали небольшие группы, в основном состоящие из матросов, воинов-легионеров и кого-нибудь из учёных. Договорились о сигналах, которыми будут обмениваться эти группы, на судах распорядились поставить наблюдателей и сигнальщиков.

А когда оба корабля зашли в гавань, в её западном побережье обнаружили корпус давно заброшенного корабля с вёсельными палубами и остовами мачт, на которых когда-то развевались давно сгнившие паруса…

Источник пресной воды в виде ручья или скорее, небольшой речушки, обнаружился совсем рядом с гаванью. Вода оказалась чистой, без какого бы то ни было привкуса, и ею наполнили все имеющиеся на бортах пустующие бочонки и амфоры. Группы разведчиков ушли вглубь острова, их усилили дополнительно несколькими легионерами. Строго наказали искать следы людей, и если таковые найдуться, сразу известить командование. Самим по возможности в контакты не вступать, и уж непременно не нападать на аборигенов.

А Алексий, оба капитана, Алекос и Аркадий, а также вездесущий Квинт, с двумя десятками матросов и легионеров отправились осмотреть погибшее судно, ставшее на вечный прикол в заброшенной гавани безлюдного острова. Было сразу видно, что корабль погиб уже давно — всё, что могло сгнить, рассыпалось в прах, остов и основания мачт держались за счёт своей массивности. Капитан Маний отправил нескольких матросов обследовать корабль, но они вскоре вернулись с известием, что ничего полезного обнаружить не удалось — все ценные предметы, включая судовые документы, инструменты, личные вещи матросов, а также груз, который, возможно, находился в трюмах, либо сгнили без следа, либо были вывезены спасшимся экипажем, а может быть, и какими-нибудь иными путешественниками, успевшими к острову раньше, чем экспедиция Алексия.

“Хаотический учёный” Варкарис безапелляционно заявил, что это корабль финикийцев, цивилизация которых процветала на месте нынешней римских провинций Сирии и Карфагена, и была в своё время ориентирована именно на морские путешествия и торговлю.

— Если это так, они наверняка бывали в Америке. Почему же тогда мир не слыхал об этом материке? — спросил у него Алексий.

— Кто знает? Может, они так и не добрались до самого континента. Может, потом не смогли покинуть его и вернуться. А может, вернулись, но по каким-то причинам правители засекретили эти знания, — пожал плечами учёный.

Вернулись к кораблям разведчики — никаких следов пребывания людей на острове они не обнаружили. Скорее всего, древний корабль финикийцев шёл в караване и налетел на риф или отмель. Его смогли довести до гавани и пришвартовать, но починить не сумели. С него сняли всё ценное, перегрузили на другие суда, как и команду, а мёртвый остов бросили гнить на берегу.

Алексий разрешил организовать на острове привал на сутки: сделали расписание дозоров, следили за лесной чащей на предмет появления хищников, легионеры и матросы с огромным удовольствием играли в гарпастум*, расчертив на ровном пляже целых две площадки,

Немного подальше проводили соревнования по борьбе, кулачному бою, поднятию тяжестей. На следующий день, немного сбросив напряжение и размяв мускулы, пустились в дальнейший путь.

Глава экспедиции успел поговорить со своим другом и помощником Квинтом, с которым после отплытия пришлось временно пребывать на разных кораблях. У него всё было в порядке. Центурион Секунд Красс в отличие от своего командира Тита оказался вполне дружелюбным парнем, по-военному грубоватым, но зато прямым и честным. Его казарменные шутки далеко не всегда были по нраву хитроватому и ехидному Квинту, но в остальном они отлично ладили.

Буквально через день океан, словно спохватившись, что слишком миндальничает с пришельцами, решил показать, на что он способен. Задул мощный, тяжёлый ветер, небо покрылось сплошной пеленой чёрных, исчёрканных зигзагами молний туч, холмики волн стали могучими горами, стремящимися накрыть и погубить превратившиеся в скорлупки корабли.

Творения человеческих рук швыряло в ямы между волнами, вздымало на гребни, вертело в смертельном хороводе. Капитан Маний боролся со стихией, не отступая ни на шаг. Приказывал то убирать паруса, то поднимать какой-нибудь из них, иногда запускал паровой двигатель и гребной винт. Алексий не вмешивался в его деятельность, понимая, что его помощь будет излишней. Его присутствие, скорее, было ненужным сейчас. Команда во главе с капитаном занималась своей работой, легионеры держались вместе, у них был свой командир — Тит Сейвус, с начальником экспедиции легатом Алексием они держались равнодушно-почтительно, сообразно его званию, как и положено легионерам. Учёные, имевшие опыт путешествий, также не требовали вмешательства, тихо сидели в своих каютах и ждали конца шторма.

Вскоре порывы ветра начали стихать, волнение постепенно улеглось. Шторм закончился, наступила тишина, выглянуло солнце. Капитан провёл измерения и расчёты, объявил, что корабль снесло к северу, надо будет возвращаться, но прежде необходимо выяснить, что с “Ремом” — судно пропало из виду, и было неясно, где оно сейчас находится, и в каком состоянии. Вечером, когда стемнело, Маний приказал пустить в небо фейерверки, чтобы показать товарищам, ведущим второй корабль, что они живы, и ждут встречи.

В первый день никаких сигналов не было, а на следующее утро недалеко от корабля, по правому борту обнаружилось неизвестное судно — длинная лодка, выдолбленная, судя по всему, из цельного ствола какого-то прочного дерева. При этом судёнышко явно претендовало на гордое звание корабля: длина его составляла не менее 8 шестов**, нос и корма возвышались над остальной конструкцией, имелось даже некое подобие мачты, на которой раньше был парус, скорее всего оборванный во время позавчерашнего шторма. Однако главная поломка была в корпусе судна — оно получило сильные повреждения — пробоины или трещины, и теперь наполнялось водой. Несколько мужчин, составлявших экипаж, изо всех сил старались вычерпывать воду, чтобы удержать свою скорлупку на плаву, не говоря уже о том, чтобы держать какой-то осознанный курс. При виде “Ромула”, который по сравнению с их судёнышком был просто громадиной, они немного растерялись, не зная, что делать: просить помощи, или пытаться удрать. Впрочем, второе осуществить было просто нереально: моряки, вычерпывающие воду, старались изо всех сил, но в лучшем случае только замедляли неизбежную катастрофу. Капитан приказал приблизиться, спустил трап. Один из терпящих бедствие моряков, очевидно, капитан, что-то сказал своим матросам, и они по одному стали взбираться по трапу на палубу “Ромула”, причём своего оружия не оставляли, на палубе корабля сбивались в кучку, держа в руках примитивные дубинки со вделанными лезвиями из какого-то прочного блестящего камня (“Обсидиан” — тихо прошептал Алекос), копья с подобными наконечниками. На поясе у некоторых имелись такие же блестящие ножи довольно грубой работы. Никаких металлических изделий и оружия у моряков не было.

Всего спасённых оказалось шестеро — это были крепкие, невысокие, не более четырёх локтей*** роста мужчины с темноватой кожей, чёрными прямыми волосами, вытянутыми вверх и назад черепами, горбоносые, с блестящими, немного навыкате глазами.

Одежда их состояла из пёстрых, покрытых сложными геометрическими узорами подобий набедренных повязок, а торс прикрывался плотной накидкой, перетянутой кожаными ремнями. Они смотрели на своих спасителей настороженно, исподлобья, продолжая сжимать в руках свои дубины и копья.

Алексий сделал два шага вперёд, протянул руки без оружия, ладонями вверх, улыбнулся как можно сердечней, и произнёс.

— Привет, друзья! Мы приветствуем вас на нашем корабле, вы теперь в полной безопасности!

ПРИМЕЧАНИЯ.

*Гарпастум — распространённая в Греции и Риме командная игра с мячом, набитым пухом. Напоминает современное регби и американский футбол.

** шест — 10 футов, 2.9 м.

*** локоть — 44,4 см.