За тысячу лет до Колумба

ГЛАВА XVII. СОКРОВИЩА МАЙЯ

Алексий быстро поправлялся. Этому способствовало сразу несколько причин. Вместе с травами, которыми его лечила Кетери, хорошее действие оказали лекарства, привезенные Гаем Аркадием. Кроме того, очень важным фактором послужил покой, в котором пребывал Алексий — не нужно уже было скрываться, распутывать интриги и козни покойных Тита и Тооантуха. Возможно, скоро появятся новые заговорщики, но это уже будет забота молодого Правителя Мэхли.

Юноша сильно изменился за то короткое время, как он вступил должность Правителя. И прежде, серьёзный и обстоятельный, он очень быстро научился видеть главные проблемы и решать их в первую очередь, оставляя менее важное на потом или даже жертвуя этим менее важным ради первостепенного. Алексий с Кетери провели брачную церемонию под руководством Метерато — очень скромную и не шумную — вообще, майянские обычаи не предполагали весёлую гульбу в таких случаях, гораздо большее внимание уделялось сосредоточенным общением с местными богами и церемониям, посвящённым друг другу и родителям или старшим членам клана. И кроме того, недавняя смерть отца невесты требовала выражать хоть и не слишком явную, но всё же скорбь о нём.

Алексий согласился пройти обряд майянского бракосочетания, чтобы Кетери смогла соблюсти обычаи своего народа, но по прибытии в Рим попросил у неё согласия на участие уже в римской церемонии, тем более, он являлся сыном императора и его родители и родственники были живы. Девушка дала на это согласие без колебаний, но всё же, немного робея — ведь её муж был всё же царственной особой, наследником Великой Империей, а она только дочерью вождя провинции Страны Майя.

— И сестрой будущего Правителя всей этой Страны! — с улыбкой добавлял её супруг.

На ближайшее время решили организовать небольшую экспедицию в город-порт, куда они прибыли в самом начале — Тулум. Необходимо было организовать там местную власть от нового Правителя, а также передать римлянам некоторые драгоценности из хранилища Метерато. Алексий оставался в Паленке, чтобы по максимуму подкопить силы для будущего путешествия в Рим, а пока в Тулум старшим отправился Квинт.

В одном из аэростатов, на которых прибыли с кораблей легионеры, разместились Квинт, Мэхли, Метерато, десяток легионеров во главе с деканом, которые должны были так и остаться в Тулуме в качестве основы будущего гарнизона. Многие легионеры изъявляли желание остаться в Стране Майя — служить можно везде, новый правитель обещал хорошее жалованье, да и драгоценные камушки в виде премий. Через два-три года из Рима снова придут корабли и можно будет вернуться, если что-то не заладится.

Первоначально командиром гарнизона в Тулуме просился остаться Тиберий Помпей, командир второй центурии — пожилой уже центурион, обстоятельный, неторопливый, опытный. Но Алексий предложил ему возглавить всё римское войско в Стране Майя, в Паленке, в Тулуме, затем в Чичен-ице и в других городах. Не было смысла оставлять в одном городе на десяток легионеров целого центуриона, вполне хватало толкового опциона или даже декана, а центуриону предстояло периодически объезжать римские гарнизоны и контролировать порядок.

Когда все легионеры соберутся на кораблях, чтобы готовиться к отплытию, они решат, кто останется в Стране Майя и эти легионеры отправятся в свои гарнизоны. Основная задача таких гарнизонов — обучение и вооружение новобранцев-майя, чтобы войско было именно майянским, а римляне выполняли роль инструкторов и наставников. Решили также оставить местным три из пяти имевшихся аэростатов, хорошенько обучив управлять ими не только легионеров, но и тех из майя, которые изъявят к этому желание и способности.

Метерато представил народу нового Правителя Страны. Майя. Несмотря на свою молодость, Мэхли держался очень уверенно, и, судя по всему, произвёл на своих подданных благоприятное впечатление. Также народу был представлен декан Гней Публий со своими легионерами — временный командир римского гарнизона в Тулуме. После обеда Метерато повёл Квинта, Мэхли, местного правителя Кватоко и декана Публия в сокровищницу в пирамиде, куда водил в своё время Алексия, а потом и в основное хранилище, куда пригласил только Квинта и Мэхли.

— В пирамиде находится меньшая часть сокровищ, вы заберёте её сразу на корабль для отправки в Рим. А то, что вы увидите сейчас, в основном хранилище, я покажу только вам. Я хочу, чтоб эти камни и золото хранились пока что здесь, как резерв — рудокопы майя будут добывать сокровища, хранящиеся в горных недрах Страны Майя, частично передавать их в Рим, частично — оставлять для нужд нашего народа. То, что остаётся здесь, это запас, резерв на случай непредвиденных обстоятельств, опасности, угрозы. О местонахождении этих кладовых больше не знает никто кроме вас, и моего ученика и преемника Хезуту, который заменит меня, когда мне придёт пора уходить в Долину Теней. Постарайтесь не растрачивать эти сокровища без крайней необходимости.

Метерато повёл своих спутников по тайным дорожкам то ли под землёй, то ли в пещерах внутри горы, а они старались тщательно запоминать пройденный путь. Вскоре все пришли в небольшой зал, или, скорее, пещеру с гладкими гранитными стенами. Жрец показал, как найти в стене абсолютно незаметное углубление, приложил туда ладонь и замер в ожидании. Через несколько секунд дальняя стена совершенно бесшумно начала отъезжать в сторону, и жрецу с его спутниками открылся небольшой круглый зал, из которого вели четыре совершенно одинаковые галереи.

— Каждая из них ведёт в отдельную сокровищницу: в левой хранятся слитки золота, в следующей — нефрит, дальше — драгоценные камни разных оттенков, и в последней — ритуальная посуда и статуэтки из красной глины, горного хрусталя и прочих минералов. Свет и воздух поступают сюда по системе каналов, облицованных светоотражающими кристаллами, это очень древние сооружения. Я научу вас, как отодвигать стену, как находить путь к сокровищнице.

— Здесь собраны все сокровища майя? — хрипло спросил Квинт, поражённый величием открывшейся картины.

— Говорят, под городом Чичен-Ица хранятся ещё большие сокровища, — ответил жрец, — но я не знаю, где вход в ту сокровищницу, и есть ли он вообще, этот вход. Там управляет свой клан правителей и жрецов, которые с нами не общаются, поэтому, Мэхли, мой тебе совет, идти туда, когда под тобой будут все остальные земли майя, жрецы этих земель, и все римские войска. А лучше всего договориться с ними о разделении власти, они очень сильны…

— А сколько легионеров останутся в Стране Майя, это ведь пока единственная сила кроме моей личной стражи, — спросил Мэхли.

— Я думаю, что не меньше центурии, этот вопрос мы подробно обсудим с Гнеем Публием, когда вернёмся в Паленке, — ответил Квинт, — тебе надо будет побеспокоиться о создании своей регулярной майянской армии по римскому образцу. Мы постараемся вернуться с новой экспедицией как можно раньше — привезти свежих воинов пополнить римский гарнизон, а также воинские доспехи, оружие, щиты — майя теперь союзники Рима, поэтому мы должны обеспечить вашу защиту и безопасность. Кроме того, легат Алексий хочет набрать пару десятков способных юношей-майя, отвезти их в Рим, чтобы научить наукам и ремёслам: он рассказывал, что его дед в своё время так и поступил, отправив молодёжь учиться в лучшие классы и учебные центры того времени. Сейчас никуда отправлять студентов не нужно, Римская академия заслуженно считается передовой, и вскоре у народа майя появятся свои учёные, врачи, военачальники!

Мэхли занялся организацией работы нового правительства провинции, встречался со своими будущими соратниками, учил их обязанностями, знакомился с возможностями. После отъезда Метерато в Паленке, общением с богами занимался один из его помощников, вполне адекватный младший жрец, которого и назначили на эту должность на постоянной основе.

Пока начальство занималось серьёзными вопросами, рядовые легионеры, испросив разрешения, отправились в увольнение в Храм Весёлых Жриц, где их помнили и встретили с радостью. К общему удовольствию легионеры сообщили женщинам, что они будут теперь в Тулуме находиться постоянно.

Через несколько дней римляне отправились назад, оставив в Тулуме воинов с деканом Публием, правителя города и провинции, нового Главного Жреца. С Квинтом, Мэхли и Метерато погрузились в корзину аэростата и взяли курс на Паленке десяток юношей, отобранных для обучения в Риме — в дальнейшем они должны будут погрузиться на корабли вместе с подобными себе жителями Паленке. Из других городов пока никого брать было нельзя, там ещё толком не знали ничего про Рим и его войско.

Старые друзья, Алексий и Квинт, сидели за столом, накрытым, как будто в римской харчевне: большая жареная курица, овечий сыр, фалернское вино — всё из корабельных запасов, такое напоминание о родине.

— Спасибо, друг, — улыбнулся Квинт, — я словно опять вернулся в Рим, вспомнив наши с тобой трапезы, даже курицу твои здешние повара смогли зажарить так, как это делают в римских попинах!

— Ничего, скоро мы уже снова будем в Риме, почти всё готово к отплытию.

— Скорей бы, — вздохнул Квинт, — надоело мне здесь. И еда местная надоела, и пульке ихняя, и чоколат — горечь сплошная! Хотя, скажу тебе, среди их овощей мне понравился томат, — Квинт произносил названия местных продуктов, как и большинство римлян, на латинский манер.

— Это ты, дружище, не слышал лекцию нашего хаотического учёного! Они с капитаном Нонусом просто помешались на местных сельхозкультурах! Соорудили на “Реме” оранжерею и склад семян и саженцев. Алекос прочёл нам целую лекцию, и ты знаешь, я проникся важностью и ценностью майянских культур. Про маис мы узнали раньше всего, он у майя практически заменяет по важности пшеницу и овёс. Эти лепёшки, которые мы называем тортильи, реально используются вместо хлеба, маисовая каша и жареные початки тоже очень вкусны и питательны. Ещё одна жемчужина майянского стола — потато. Есть две разновидности — с коричневой кожурой и пресным вкусом, и оранжевые, сладкие, их можно есть даже сырыми! Мы научили наших майянских друзей использовать соль для коричневых потато, томатов и маиса и эта пища стала не только полезной, но и вкусной. Оставим местным как можно больше соли, научим их, как её добывать!

— Ты, я смотрю, стал прямо проповедником майянской кухни! — ухмыльнулся Квинт.

— Это не блажь, дружище, — возразил Алексий, — Если мы научимся выращивать эти продукты у нас, они здорово поддержат наше хозяйство. Мне кажется, что маис, потато и томат станут и у нас привычными, их будут выращивать по всей Империи. А специи! Мы сейчас используем такие приправы, как перец, лавровый лист, корицу, шафран, нард, мирт. Ну, и гарум*, конечно.

— Так и зачем нужны ещё десятки других заморских специй, что, своих мало? И вообще, баловство эти специи!

— Ну, не скажи. Многие из них полезны для здоровья, с ними увеличивается сохранность продуктов, что особенно важно в воинских походах. Да и, знаешь, тешить вкусы аристократов, а особенно их жён — занятие очень выгодное! Так что Секст с Алекосом, думаю, занялись прибыльным делом!

— Что ж, пусть им сопутствует удача! — пожал плечами Квинт. — Скажи лучше, как тебе понравились драгоценности, что мы привезли из Тулума?

— Отлично! Думаю, не хуже, чем те, что мы повезём отсюда. Я говорил с Правителем Мэхли, мы договорились о том, что Рим не станет забирать сокровища из хранилищ, это будет основной фонд майя. Сейчас мы повезём достаточно золота и камней, очень хорошо пополним казну. Будем отправлять сюда корабли регулярно, вооружать майянскую армию. В итоге она станет частью Римской Империи, сильнейшей на континенте.

— Наш верный Истэкэ тоже едет в Рим?

— Да, Гай Аркадий лично рекомендовал его учиться на врача, говорит, что у него есть способности, — улыбнулся Алексий.

— Думаю, что это действительно так, Истэкэ проявился наилучшим образом, и в Риме ещё покажет себя с самой лучшей стороны!

В этот день господин Главный Советник лично прибыл с полуофициальным визитом в дом Советника Сунь Лея. Точнее сказать, этот визит можно было уже назвать дружеским. После того памятного разговора, когда оба сановника определили свои отношения и роли в предстоящем действии, и Сунь Лей правильно выбрал свою роль помощника, не претендующего на личную благодарность Сына Неба, и заранее отдал первенство господину Главному Советнику, у них сложились доверительные, можно сказать, дружеские отношения, конечно, насколько возможна дружба при таких высоких должностях.

Высокий сановник также оказался поклонником стихов Цао Чжи, ценителем соловьиного пения и философских бесед за чашечкой хрупкого, почти прозрачного фарфора, наполненной несравненным жасминовым чаем, который водился только у Сунь Лея. А может, дело было в особом фарфоре, в котором его заваривал старый, весь в сеточке морщин слуга Ан Цзы, или в его умелых, никогда не дрожащих, несмотря на возраст, руках.

По древнему этикету сановники вначале вежливо поинтересовались здоровьем друг друга — душевным и телесным, и только потом перешли непосредственно к деловой части беседы.

— Нет ли новостей из Царства Белого Тигра, куда отправились корабли империи Дацинь? — задал вопрос господин Главный Советник.

— Цзайся** Сунь Лей пока ещё не имеет*** сведений о прибытии в Рим экспедиции империи Дацинь, — почтительно ответил мандарин. — как только что-нибудь станет известно, верные люди сразу ему сообщат.

— Я надеюсь, что почтенный Сунь Лей не забудет известить об этом своего старого друга, — обозначил на лице лёгкую улыбку господин Главный Советник.

— Можете не сомневаться, почтеннейший, — поклонился Сунь Лей, — известие о возвращении экспедиции сразу облетит весь Рим, за домом нашего человека следят, и тут же сообщат о его прибытии!

— Очень хорошо, мой друг! Как только нам станет известно всё о местонахождении сокровищ, сотни джонок отправятся к берегам Царства Белого Тигра.

— Да не прогневается мой господин, если Цзайся Сунь Лей захочет узнать судьбу этого человека. Его возьмут с собой на одну из джонок, или будет достаточно его подробного рассказа о том, как доплыть до тех берегов, и где искать сокровища?

— Неужели тебя так интересует судьба какого-то матроса? — приподнял бровь господин Главный Советник.

— Судьба этого человека — только его судьба, — смиренно ответил мандарин, — но хорошо было бы оставить его в Риме, в полном здравии, чтобы не порождать лишних слухов и не беспокоить его родных. Правители Дациня должны как можно дольше оставаться в неведении, чтобы они не послали сразу свои корабли в погоню за нашими джонками.

— Мудрая мысль, — кивнул старший друг, — а теперь будем наслаждаться несравненным жасминовым чаем и поэзией. Я хочу прочитать тебе новое стихотворение “Путник”, которое нашёл в своей библиотеке:

Путник усталый

дальней бредет стороной;

Из дому вышел –

тысячи ли за спиной.

Думает путник:

"Что же мне делать теперь?

Может, вернуться?

Но где отворится дверь?"

Солнце сокрыто

в непроницаемой мгле,

Ветер печали

рядом с людьми на земле.****

— Очень красивые стихи, очень! — искренне восхитился Сунь Лей. — Не будет ли столь любезен мой господин приказать переписать их и переслать смиренному цзайся?

— Разумеется, мой друг, я непременно это сделаю.

ПРИМЕЧАНИЯ:

*гарум — популярнейшая в Древнем Риме приправа из ферментированных рыбьих потрохов и обрезков.

**Цзайся — почтительное обращение к старшему, нечто вроде “ваш покорный слуга”.

*** В Древнем Китае — форма почтительного разговора с важным собеседником, начальником, когда о себе говорят в третьем лице.

**** Стихи Цао Чжи. Перевод Черкасского Л.Е.