За тысячу лет до Колумба

ГЛАВА III. БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ ЭКСПЕДИЦИИ?

В этот день Алексий решил встретиться с капитаном, который при благополучном решении всех вопросов поведёт корабли к далёкому континенту. Марина говорила, что его имя Маний Помпей Урсус, а название корабля — «Геркулес». К счастью, судно находилось в порту Остия, и Алексию не составило труда отыскать его там. Капитан Маний оказался крепким немолодым мужчиной небольшого роста, жилистым, широкоплечим, с глубоко посаженными ясными серыми глазами и небольшой плешью на голове. Когномен капитана (медведь) очень точно отражал его внешность.

— Долго же вы собирались, столько лет прошло…

— К сожалению, дед умер вскоре после вашей встречи, а мой отец не горел желанием снаряжать какую-то морскую экспедицию, он главнокомандующий римскими пехотными легионами…

— Но при этом ещё и Император всей Римской Империи? — осторожно спросил Маний.

— Да, и благодаря этому вопрос экспедиции не заглох окончательно, хотя полноценного решения всё ещё нет. Я пока действую так, будто всё уже решено, но если что-то не сложится, мы просто похороним этот проект.

— Жаль, если так получится, — вздохнул Маний, — я помню встречу с твоим дедом, Императором Алексием, он очень интересно рассказывал об этом континенте, мы вместе определили, где будет проходить путь туда, как снарядить корабли. В основном говорил с Императором мой отец, Порций Помпей, он был очень опытным мореплавателем. Я к тому времени тоже уже командовал большим торговым судном, но опыт ещё имел совсем небольшой. Теперь-то я могу считаться опытным моряком, и буду в силах провести корабли в Америку, я запомнил все указания Императора Деция. Но я тоже немолод, и когда настанет моё время уходить, заменить меня будет некем, больше никто не знает дорогу к этому континенту.

— Но вы же можете научить этому своего сына, или других моряков, — воскликнул Алексий.

— Не могу, — вздохнул старый моряк, — мой единственный сын погиб много лет назад, а потом умерла и жена. А других моряков я учить не буду. Во-первых, вряд ли я смогу внятно объяснить им то, что сам понимаю только на уровне интуиции, а во-вторых, мне не хочется тратить время и силы на обучение тому, что может им никогда не пригодиться…

Капитан Маний помолчал немного, а потом вздохнул и добавил.

— Не моё, конечно, дело, но если ты хочешь, чтобы эта экспедиция состоялась, следует поторопиться. Через 5-10 лет я уже не смогу взять на себя подобную ответственность, а новый капитан… даже не знаю, найдётся ли такой.

— Вот и я не знаю, надо ли торопиться, — вздохнул Алексий, — отец ничего ещё толком не решил, денег очень мало, надо переоборудовать корабли, набирать команду — не столько матросов, сколько учёных, воинов, исследователей. У меня нет никакого опыта, и честно говоря, не хватает решительности всё это поднять. Я считаюсь командиром Шестого Легиона, но на самом деле этого легиона не существует, четыре основных сами справляются с боевой работой без особых усилий. На словах меня даже могут поддержать, но на деле… — Алексий махнул рукой, — если отказаться заранее, то все поймут, покивают головой — а как же, конечно, парень не справился, этот кусок ему не по зубам! Ну что ж, будем искать другие пути.

— И римская казна останется без золота, и её будущее окажется под вопросом. И все будут разводить руками и пожимать плечами, а ты так и останешься легатом несуществующего легиона. В тепле и уюте, не выезжая из Рима, не рискуя и не беря на себя ответственность за Империю! Да и старый капитан Маний как и прежде будет вести свой «Геркулес» по привычным торговым маршрутам, в меру рискуя, но не увлекаясь. Может, так оно и будет лучше, но если бы наши предки не рисковали, а довольствовались малым, никогда бы не удержалась Римская Империя! Решать, конечно, тебе, но я бы рискнул. Потому что сейчас ты можешь стать её спасителем. Не упусти этот момент, сынок! Завтра уже может быть поздно!

— Ты хотела меня видеть, мама? — Марк Деций Виктор, главнокомандующий войском Великой Римской Империи, а также её император, зашёл в комнату матери, сразу заняв собой почти всё её пространство.

— Очень хотела, сынок! — императрица Марина обхватила руками голову сына, наклонила, притянула к себе, поцеловала. — Ты, по-моему, всё продолжаешь расти, или это я уже усыхаю?

— Что ты, мама, отлично выглядишь! — улыбнулся Марк.

— Ладно тебе, всё равно врать не умеешь, дипломатия — не твоё, сынок!

— Да, мам, я солдат, а не дипломат, в комплиментах не рассыпаюсь, но зато и не вру никогда!

— Ладно уж, — пожилая женщина снова наклонила к себе голову сына, слегка взъерошила его волосы, — поверю тебе, так и быть.

— У тебя какое-то дело ко мне, что-то важное? — Марк приобнял мать, стараясь не выказывать нетерпения — как всегда, его ждали государственные дела.

— Марк, Марк, — вздохнула Марина, — ты всё такой же, тебе не терпится побыстрее вырваться к своим легионерам и государственным делам! И при этом ты воображаешь, что я этого не вижу!

— Ну, мам! — Марина чуть не расплакалась в умилении — грозный Император и главнокомандующий исчез, и перед ней снова стоял мальчишка-легионер, только что вернувшийся из Александрии.

— Ладно, сынок, не буду тебя сильно задерживать, я бы очень хотела посидеть с тобой во дворе, в беседке, поговорить просто о жизни, вспомнить отца и так далее. Но — понимаю, у тебя совсем другие планы, — она повелительным жестом остановила сына, — у меня действительно есть к тебе дело. Мы говорили недавно о наших тающих золотых запасах, о необходимости их пополнить, и о том, что твой отец очень хотел организовать экспедицию в далёкую страну — Америку. Скажи мне, что ты решил с этой экспедицией?

— Ничего я не решил, — передёрнул плечом Марк, — оно, вроде и нужно, однако тут столько препятствий…

— Каких препятствий, сынок? — мягко спросила Марина. — Ты не думай, что я просто так интересуюсь, может, у меня получится помочь тебе…

— Не знаю, мама. Если честно, я просто не верю в успех этой экспедиции!

— Ты сомневаешься в словах отца? — императрица удивлённо подняла брови.

— Нет, что ты! Я сомневаюсь, что мы сможем успешно эту экспедицию завершить!

— Почему, Марк?

— Прежде всего, нужны огромные средства, чтобы её собрать — достроить корабли, оборудовать их, сделать запасы, набрать команды опытных моряков, талантливых учёных, одну-две когорты хороших воинов и их командиров — кто знает, что в этой Америке за население, как они нас встретят. Всем им надо платить жалование, закупать снаряжение, обучать и тренировать.

— Неужели в казне нет денег? — спросила Марина.

— Есть, конечно, но не так много, как хотелось бы. И при этом обычные, повседневные траты никто не отменял, а эти траты растут, как снежный ком, и обойти их невозможно.

— А наши друзья, купцы, торговцы? Тот же Клавдий?

— Купцы, Клавдий! — Алексий раздражённо махнул рукой. — Клавдий — наш близкий родственник, ему деваться некуда. А прочие будут всеми силами отбиваться от чести выгрести из своих закромов собственные золотые запасы. Они, конечно, чтут память великого Алексия Либератора, с интересом обсуждают, что же там можно добыть на этом новом континенте, но и только! Они просто не могут понять, откуда ему известно об этой самой Америке, об её золоте и драгоценностях, ведь больше никаких сведений нет — никто туда не плавал, ничего не привозил, не слышал ничьих рассказов об этих землях. Они, конечно, помогут, но дадут гроши, которые погоды не сделают.

— Хорошо. Но давай представим, что деньги нашлись. Тогда ты бы был уверен в успехе экспедиции?

— Не знаю, мам. Кроме денег нужно ещё очень многое: даже если решится вопрос с финансированием, где набирать всех этих учёных, моряков, ладно, воинов я обеспечу, но вся эта организация! Я не вижу никого, кто бы мог возглавить эту экспедицию, решить все организационные вопросы, отправиться вместе со своими людьми, найти в Америке золото, возможно, повоевать за него с местными, доставить его в Рим! Для этого нужен человек не только с организаторскими способностями, решительный и твёрдый, но и абсолютно преданный, лучше всего — близкий родственник. Я таких в своём окружении, к сожалению, не вижу!

— А твой сын — Алексий! Разве он не справится с этой задачей?

— Не знаю, мама… Алексий слишком слаб, нерешителен. Он никак не проявил себя, ни в чём. Пусть едет в качестве члена экспедиции, это будет для него полезным опытом, но доверить руководство я ему не смогу.

— Значит, ты считаешь своего сына неспособным справиться с руководством экспедицией?

— Да, именно так! Там будет очень много сложных, непредвиденных ситуаций, а он не сможет справиться, принять верное решение и настоять на этом решении — ведь не все и не сразу воспримут его как командира, которому необходимо безоговорочно подчиняться.

— Скажи мне, Марк, а почему так получилось, что твой сын вырос столь слабым и нерешительным?

— Не знаю, мама, он никогда не отличался решительностью, с самого детства, — пожал плечами Марк, — я пытался сделать из него воина, он прошёл неплохую подготовку, участвовал в подавлении одного периферийного бунта, в бою не робел. Но… Как бы тебе объяснить, нет в нём воинской закваски, командирского мышления, тяги к легионерскому быту.

— Ты знаешь, твой отец хотел, чтобы ты был именно императором, политиком, и лишь во вторую очередь воином. Но ты упорно гнул свою линию, тебя интересовали только военные успехи и победы. В конце концов, он отступил, и ты стал именно главнокомандующим, и только во вторую очередь императором. Отец прислушался к тебе, не стал применять свою волю, разрешил тебе стать тем, кем ты хочешь. А ты не смог таким же образом понять своего сына.

— Но ведь мой сын не проявил других способностей! Если бы он выказал интерес к торговле, или политике, я бы помог ему в этом, и не стал бы настаивать на военной карьере!

— «Не проявил других способностей!», как ты здорово закрыл тему! — покачала головой Марина. — А какими способностями он обладал, ты знаешь? Хоть раз ты поговорил с ним, чего он сам хочет? Помог, поддержал, или, наоборот, отговорил? Нет, ты просто списал его со счетов — не получилось из тебя воина, теперь всё, вот тебе, парень, звание легата призрачного легиона, обеспечение, жалованье, участвуй в совещаниях государственного уровня, но решения принимать там будут другие. Так ведь, сынок?

Марк сердито молчал, сгибая и распрямляя в руках какую-то несчастную попавшуюся под руки ложку со стола.

— Хорошо, мама, я поговорю с ним, — уже немного успокаиваясь, сказал он.

— Поговори, Марк, это нужно вам обоим. И ещё — мы начали разговор о финансировании, но потом ушли в другую тему. Так вот, у меня есть кое-какие накопления, я же всю жизнь занималась торговлей, — она слабо улыбнулась, — в общем, там денег достаточно на снаряжение экспедиции, даже с запасом. Но учти, я их вложу в дело при одном условии — главой экспедиции будет твой сын, мой внук Алексий Деций-младший!

В этот раз встреча старых друзей состоялась не в корчме у дядюшки Публия, а на Римском Форуме. Это было довольно необычно, так как любое их рандеву обязательно сопровождалось парой кувшинов вина, большим куском овечьего сыра, и почти всегда — жареной курицей, которыми Алексий потчевал своего охочего до дармового угощения товарища. Они приветствовали друг друга римским рукопожатием*, и Квинт без предисловий сказал:

— Хочу, дружище, познакомить тебя с одним человеком, он будет тебе очень полезен.

— И чем же будет мне полезен этот человек? — сердито спросил Алексий: он не любил непонятных сюрпризов, знакомств с людьми, о которых ничего не знал.

— Его зовут Александрос Варка́рис, или просто А́лекос, он из Византии, это такой учёный, хаотический, как я его называю. Обладает совершенно невероятными познаниями во всех известных на сегодняшний день науках: математике, географии, физике, ботанике, ещё куче других. Поэтому, имея его у себя на борту, тебе не понадобиться набирать массу всяких учёных, которые будут жрать твоё продовольствие, выпивать вино, ругаться между собой и с экипажем. Конечно, у него куча своих забобонов, но с одним человеком справиться легче, чем с кодлой учёных!

— Погоди, Квинт, так это ты сватаешь мне своего Варкариса в экспедицию?

— Ну наконец-то, до тебя дошло! Я ведь с тобой не поеду, но просто так бросить друга тоже не могу. Ну так хоть вместо себя подберу тебе нескольких помощников, всё не зря рядом кручусь! О, вон наш А́лекос, пойдём к нему!

Учёный оказался высоким, худым, длинноносым, с растрёпанными волосами, похоже, никогда не знавшими услуг цирюльника. Бороды при этом он не носил, на подбородке и скулах росли редкие пучки волос. Образ учёного не от мира сего органично дополняла заношенная туника и какие-то чиненные-перечиненные сандалии.

— Вот, знакомьтесь! — Квинт был сама любезность. — Александрос Варкарис, учёный, знаток множества наук…

— А́лекос, просто А́лекос! — громко воскликнул новый знакомец, сжимая обеими руками запястье Алексия. — Я буду ужасно рад участвовать в вашей экспедиции, уверен, что мои знания и навыки пригодятся, а кроме того, замечательные открытия, которые мы сделаем в этих новых землях…

— Друг мой, — перебил византийца Квинт, — ты невежлив до безобразия! Я ещё не представил тебе собеседника, а ты уже увлекаешь его своими проектами!

— Это не просто проекты, любезный Квинт, — обиделся учёный, — я хочу приносить пользу Риму своими открытиями! А собеседника мне представлять не нужно. Я вижу перед собой Алексия Марка Деция, главу научной экспедиции в далёкую, неведомую страну, которую мы откроем и завоюем на благо Римской Империи!

— Откуда ты взял эти сведения? — если бы не многолетнее знакомство с Квинтом, Алексий запросто мог поддаться на уловку и подумать, что тот совершенно искренне недоумевает

— Как, откуда? Ты же сам мне говорил накануне: «Пойдём, я хочу познакомить тебя с внуком Великого Алексия Либератора, Алексием Марком Децием, который снаряжает экспедицию в далёкую, неведомую страну, и собирает соратников, готовых разделить с ним все трудности и лишения этого похода!»

— Тебе послышалось, мой учёный друг! Наверное, ты накануне ставил некие химические опыты и надышался пара́ми, которые испускали твои колбы и пробирки…

— Ладно, — слегка раздражённо перебил их перепалку Алексий, — это не так важно. Лучше скажи мне, любезный Алекос, в каких науках ты наиболее силён, а что для тебя не очень известно?

— Я не привык хвастаться, дорогой Алексий, но так называемые точные науки для меня давно перестали быть тайной. Я изучал их в библиотеках Александрии, в афинских школах, и даже в арабских академиях — в тех, где имелись научные трактаты на латыни или греческом. Я научился разбираться в камнях — и тех, что лежат на поверхности, и тех, которые скрыты под землёй. Астрология и астрономия для меня давно являются открытой книгой, я знаю, как выращивать овощи и ухаживать за плодовыми деревьями, ткать одежду, разводить пчёл и многое другое. Но мне недоступна философия, медицина, филология…

Они побеседовали ещё немного, а затем расстались по инициативе Квинта — он заявил, что у них запланирована ещё одна важная встреча. Алекос побрёл в сторону набережной Тибра, а Квинт увлёк Алексия в сторону таверны дядюшки Публия.

— С кем ты ещё хочешь сегодня встретиться? — проворчал Алексий.

— Со старой, доброй, толстенькой курицей, которую так хорошо умеют жарить повара в его корчме! Ну и конечно, с кувшином красного вина. Как тебе эта мысль?

— Мысль как мысль. Я вообще ещё не успел проголодаться, поэтому…

— Но ведь я-то успел! — живо перебил его Квинт.

— Мы вообще могли сразу встретиться в корчме, и обсудить все вопросы за тем же кувшином вина и жареной курицей!

— Дорогой друг, одно дело кувшин вина и жареная курица на двоих, и совсем другое — на троих! Да и как собеседник наш Алекос довольно скучен. Сначала он будет говорить о своих достижениях в области всяких наук, а потом перейдёт к своей основной цели — изобретению эликсира бессмертия.

— Друг мой, я совершенно не собираюсь жить вечно. И помочь в обретении этого эликсира, чтобы потом им торговать, тоже не горю желанием! — мрачно возразил Алексий.

— Эк тебя занесло! — крякнул Квинт, — Эликсир! Это просто присказка, Алекос интересен и полезен не этим.

— Всё, друг, спасибо тебе за ценное знакомство, но мне пора возвращаться домой. Если хочешь, можем зайти по дороге в корчму дядюшки Публия, я возьму тебе вина и курицу, но сидеть с тобой не буду, прости, — Алексий действительно хотел уйти, его стал раздражать Квинт, который продолжал собирать своего друга в экспедицию, которую ещё никто не утвердил, не дал денег на реализацию этой идеи, да и сам Алексий окончательно не принял решения в ней участвовать.

ПРИМЕЧАНИЯ:

*при римском рукопожатии мужчины сжимают друг другу не кисти рук, а запястья