За тебя, Родина!

Глава 70

г. Дюнкерк, Франция.

28 мая 1940 года. После полудня.

Гюнтер Шольке.

После того как тяжёлый пулемёт противника, наконец, заткнулся дело пошло веселее. Пользуясь тем что перезарядка малокалиберного орудия отнимала всего несколько секунд наводчик Ромберг сумел подловить расчёт ещё одного пулемёта с третьего этажа. Неизвестно, было ли это сверх удачной меткостью Эрвина или же всё получилось случайно, но после одного из выстрелов из того окна где хлестал очередями британский ручной «Bren» на улицу вывалился изуродованный труп человека вместе с обломком ствола своего оружия. Отличное попадание, за которое Гюнтер не поленился снова похвалить парня. В конце концов, ему это нетрудно, да и заслужил наводчик.

Интенсивность вражеского огня сразу снизилась, частые выстрелы английских и французских винтовок, по-прежнему бьющих из окон, не могли сравниться с пулемётами. Шольке помнил что ещё один «лимонник» молотил по ним с мансарды но уже пару минут оттуда не раздалось ни выстрела. Убит или же меняет позицию? Ладно, скоро он это выяснит.

Его люди, укрывшиеся в домах по обеим сторонам дороги, энергично отвечали, стараясь давить гарнизон дома своим свинцом. Пулемётчики, и среди них Карл, брат «Сосиски», зорко следили за каждым окном и едва раздавался выстрел обрушивали на него настоящий ливень пуль, выбивая кирпичную крошку из стен. Не дремали и несколько снайперов, выцеливая неосторожных противников. Их выстрелы звучали редко но почти всегда метко.

Враг тоже не сидел на месте. Шольке заметил что англичане и французы в доме то и дело меняют позиции, стреляя из разных мест. А значит, его первоначальное впечатление что внутри сидит не меньше роты солдат ошибочно. Пожалуй, там людей гораздо меньше, максимум пара взводов. Что ж, сколько бы их не было но здание тут стоит как кость в горле. Без штурма не обойтись. И, глубоко вздохнув, Гюнтер решился…

— Ратценбергер, я буду снаружи, организую штурм! Ты остаёшься вместо меня за старшего! — приказал он, мельком проверяя свой «MP-38». — Ромберг — огнём с места уничтожать вражеских стрелков! Близко к зданию не подъезжать! Если меня станут спрашивать по радио… — Шольке заколебался, но потом усмехнулся: — Скажите что выскочил наружу отлить! Всё равно я тут больше не нужен, вы и без меня с этой дамой отлично справляетесь. А мои парни сейчас пойдут на штурм и я не могу их бросить… Давайте, удачи, ребята!

Все трое переглянулись, озадаченные услышанным, но не посмели возражать старшему по званию офицеру. Чуть не забыв, оберштурмфюрер вызвал по радио Шейдемана и попросил прислать сюда медиков для эвакуации раненых. А потом, ощущая такой знакомый предбоевой мандраж, Гюнтер распахнул люк, быстро оценил обстановку и гибко выскочил на броню. Прыжок, и он уже на тротуаре. Рядом срикошетила пуля, противно взвизгнув, но Шольке уже забежал в двухэтажный дом, где укрылась часть его подчинённых.

Здесь оберштурмфюрера встретили больше двадцати эсэсовцев, организовавших для своих раненых полевой лазарет. Восемь человек, перевязанные индивидуальными пакетами, с разными ранениями конечностей и туловища лежали в одной из внутренних комнат, оглашая её стонами и скрипом зубов. С ними были два солдата, добровольно взявшие на себя функции санитаров.

— Кто тут старший? — крикнул он, разглядывая своих подчинённых, расположившихся возле окон.

— Я, командир! — из соседней комнаты быстро вышел Михаэль Виттман, у которого всё лицо и грудь было забрызгано каплями крови. — Будем штурмовать или как?

— Что с вами? Ранены? Куда? — прищурился Гюнтер, окинув перспективного танкиста быстрым взглядом.

Тот недоумённо нахмурился, оглядел свою форму, провёл рукой по лицу и отмахнулся:

— Это не моя кровь, оберштурмфюрер. Водителя «Забияки», эсэсмана Финкельмана, убило когда он покидал броневик. Прямо в голову попало, вот его кровь на меня и брызнула… Я в порядке и готов задать им жару!

— Отлично, Михаэль! Останетесь здесь за старшего вместе с ещё тремя бойцами. Держите эту сторону дома под огнём, защищайте раненых… Это приказ! — сурово уточнил Шольке, видя как недовольно скривился Виттман.

Он не собирался рисковать парнем, бросая его в бой в качестве обычного пехотинца. У Михаэля пока ещё скрытый талант к танковым войскам и было бы глупо не воспользоваться этим. Когда «Лейбштандарт» развернут в элитную танковую дивизию СС и дадут новейшую технику то Гюнтер приложит все усилия чтобы тот сделал карьеру именно там. Пусть у него не будет славы Вилле-Бокажа но зато наверняка появится другой повод проявить себя. Виттман = танки! В этом Шольке был абсолютно убеждён.

— Остальные — слушай приказ! — он повысил голос и все оставшиеся эсэсовцы повернулись к нему, ожидая что скажет командир. Среди них стоял и «Сосиска», выделяясь как огромная штурмовая башня. — Сейчас мы идём к этому долбанному дому и вышибем там мозги всем «сэрам» и «месье»! Проверить оружие, собрать все боеприпасы у раненых и через пять минут начнём штурм! Всем понятно?

Разноголосый одобрительный гул стал ему ответом и Гюнтер, удовлетворённо кивнув, пошёл к выходу. Надо было скоординировать атаку со второй группой пехотинцев, засевших на другой стороне улицы, и оберштурмфюрер, подгадав момент, бросился через проезжую часть. На бегу успел подсчитать убитых солдат, лежащих на асфальте в тех позах в которых их настигла смерть. Семь или восемь погибших… Сволочные ублюдки, они дорого заплатят за эту засаду и его парней!

Благополучно перебежав в другой дом Шольке застал там почти ту же картину что и у Виттмана. Здесь, под командованием живого и здорового Брайтшнайдера, собралось семь солдат, не считая четырёх раненых.

— Я вижу, Бруно, что с тобой тоже всё в порядке? — улыбнулся он, хлопнув здоровяка по плечу.

Гюнтер сильно привязался к своим ветеранам и очень не хотел их терять. Это же теперь его фронтовая семья, ради которой он готов на многое. А как ещё может быть, если командиру не наплевать на своих бойцов? Только так и не иначе. Испытанные, опытные и проверенные в деле парни, на которых он может положиться и доверить свою спину. На войне это ценится куда дороже золота и Шольке не променял бы их ни на какие блестящие слитки.

— Конечно, командир, что со мной сделается? — его заместитель широко ухмыльнулся, явно радуясь появлению Гюнтера. — Правда, эти свиньи сожгли моего «Аттилу» но ничего, никто не погиб, успели выскочить и укрылись в этом кафе. Эх, жратвы тут только нет а я бы не отказался… — сокрушённо вздохнул он.

— Даже не сомневался, толстяк… — рассмеялся Шольке, дружески подначивая крепкого гауптшарфюрера. Тот понятливо усмехнулся, зная что это всего лишь подтрунивание. — Значит так, через… уже четыре минуты я и ещё человек пятнадцать с той стороны улицы атакуем южный вход этой четырёхэтажки. Ты, вместе со своими ребятами, должен сделать то же самое с западным входом! Я выделю тебе ещё парней пять из своей группы. Через аптеку не лезь, там всё равно нет прохода в жилую часть. Пулемётчик у тебя в наличии? Отлично! Пусть прикроет вашу группу, когда станете перебегать улицу. Там зона прострела у противника очень маленькая, слишком острый угол, так что, думаю, сможете легко подобраться к ним сбоку. Бросьте пару гранат в окна первого этажа и в сам подъезд, мало ли что… Потом заходите внутрь! Помнишь порядок штурма?

— Так точно, командир! — кивнул заместитель, со всем вниманием слушавший указания. — На любой подозрительный шорох летит граната, потом очередь из автомата или пулемёта, и только потом заглядываем мы.

— Молодец, именно так! — удовлетворённо ответил Шольке, желая максимально помочь группе Братшнайдера хотя бы советами. — Боеприпасов не жалеть, вы все мне нужны живые! Ясно?

— Совершенно, оберштурмфюрер! Только вы это… — замялся здоровяк. — Тоже там осторожнее…

— Не бойся, в ближайшее время умирать я точно не собираюсь! — подмигнул ему Гюнтер и, чтобы дополнительно его подбодрить, спросил: — Надеюсь, ты помнишь что должен восстановить наш обменный алкогольный склад? По твоей вине он сгорел в «Здоровяке», так что даже не собираюсь знать как и где ты достанешь замену. Это твоя проблема!

Тот затрясся от сдерживаемого смеха и его лицо расплылось в предвкушающей ухмылке:

— Об этом не волнуйтесь, командир, старина Бруно всё сделает как надо!

— И не тяни с этим, после взятия этого сраного Дюнкерка я собираюсь закатить такую пьянку после которой вы все забудете как вас зовут, а не то что про войну! — громко сказал Шольке, специально чтобы его услышали присутствующие солдаты.

Эсэсовцы встретили такое многообещающее заявление настоящим радостным рёвом и задорными возгласами на тему кто кого перепьёт и что именно раздобудет гауптшарфюрер. Оставив Бруно успокаивать разошедшихся подчинённых оберштурмфюрер двинулся к выходу.

Подняв таким образом боевой дух своих солдат Гюнтер вернулся обратно через улицу, снова сыграв со смертью в кошки-мышки. Хотя, если прятаться за двумя танками, продолжавшими обстреливать угловое здание из своих пулемётов, опасность была не такой уж и большой.

К тому времени как он снова забежал в дом там уже все были готовы и ждали только его. Неведомо откуда появился и Ханке, тщательно проверяющий свой пистолет-пулемёт. Форма Шольке, хоть и прикрытая мокрой плащ-палаткой, всё равно была влажной и доставляла неприятные ощущения. Но сейчас явно не до того чтобы её сушить, поэтому Гюнтер тут же забыл об этом неудобстве.

— Ну что, все готовы? — спросил он, игнорируя просительный взгляд остающегося Виттмана.

— Так точно! — слитно грянул ответ его штурмовиков.

На него смотрели все солдаты, сжимавшие в руках своё оружие. «Сосиска», его брат-пулемётчик, Ханке и остальные. Появилось тоскливое ощущение что совсем скоро кто-то из них наверняка погибнет и ему снова придётся писать в блокнот новые фамилии тех кто сейчас живее всех живых. Но усилием воли Шольке отогнал эти мысли. Они все бойцы, и рисковать жизнью на войне их долг! А значит, долой сомнения и вперёд!

— Хорошо! Ах да, группе Брайтшнайдера нужно подкрепление! Так, Аппель, Брюне, Вегенер, Зиммель и Клоц! Живо бегите к Бруно, поступаете в его распоряжение! — вспомнил он, и пятеро эсэсовцев, не прекословя, послушно побежали к выходу. — А вы все за мной! Пора навестить наших «друзей» в том доме и передать им горячий привет от фюрера! Верно, парни?

На лицах бойцов появились улыбки и Шольке поддержал их своей довольной усмешкой. И первым направился по коридору вглубь дома, чтобы вылезти из окна там где их не будет видно вражескому гарнизону.

Выбраться чуть в стороне от занятого противником дома удалось без потерь. Правда, несколько пуль защёлкало по стене здания, когда из окна вылезали последние подчинённые, но обошлось. Видимо, их всё же кто-то увидел но было уже поздно. На то чтобы перебежать не широкую улицу потребовалось всего несколько секунд и вот уже почти пятнадцать штурмовиков во главе с ним самим, прижимаясь к стене противоположного дома, быстро добрались до угла.

Но только Гюнтер хотел подобраться к нему, чтобы осмотреть южную сторону углового здания, как с северной части улицы знакомо застрочил французский пулемёт! Это было до того неожиданно что оберштурмфюрер сам не успел опомниться как тело рухнуло прямо в лужу на тротуаре а руки вскинули пистолет-пулемёт в сторону угрозы. За спиной раздался болезненный стон и проклятия. Чёрт, кого-то зацепило! Но оглядываться времени не было, надо уничтожить тех кто в них стреляет, пока их всех тут не положили…

Сквозь пелену мелкого дождя Шольке разглядел напротив треклятого дома кустарно оборудованную пулемётную позицию противника с французским ручником «МАС М1924/29», вдобавок прикрытую несколькими стрелками с винтовками. Вытащенная на улицу мебель в виде шкафов, какие-то ящики, и даже тяжёлая чугунная ванна… чего там только не натащили французы, чтобы хоть как-то обеспечить себе защиту. Конечно, такая огневая точка не выдержит сколько-нибудь серьёзного противодействия но и у Гюнтера сейчас не было ничего кроме винтовок и пулемётов! Гранату добросить нечего было и думать, он не умеет кидать её на сотню с лишним метров.

Француз снова выпустил по ним длинную очередь и Шольке прижался к асфальту, лихорадочно пытаясь найти выход. Умные, сукины дети, грамотно расположили один из пулемётов. Танки, и те кто перестреливался с гарнизоном противника его не видят, поскольку для этого им нужно оказаться в центре перекрёстка перед самым зданием, а это смертельно опасно. А французы теперь простреливают ту улицу, по которой немцы могут попытаться подобраться к дому с флангов и таким образом прикрывают «мёртвые» зоны основной массы обороняющихся в четырёхэтажном здании. Что ж, решение хорошее, но не для самих французов. Стоит его эсэсовцам прорваться к перекрёстку то пулемётчику и стрелкам не позавидуешь, перебьют в упор. Тем не менее, сейчас этот пулемёт им как кость в горле. Лежать на месте и перестреливаться вообще не вариант. Над укреплением изредка появлялись каски но попасть в них было бы очень большой удачей, на которую Гюнтер не надеялся. Нет, надо как-то иначе…

Совсем рядом застучали пули, осыпав его голову кирпичной красной крошкой, французский засранец взял высоковато… За спиной стонали уже два или три голоса его парней, которые не были столь везучими как он сам. Конечно, они тоже стреляли в пулемётчика но безрезультатно, пули впивались в ящики и шкафы, откалывая от них щепки, звенели о ванну, но толку не было. Проклятье, придётся решаться, выхода нет…

Шольке выпустил последнюю очередь, добивая первый магазин из шести, которые у него были, обернулся и прокричал своему пулемётчику, брату «Сосиски», лежащему метрах в пяти позади него:

— Карл, по моей команде стреляй на всю очередь! Прикроешь наш рывок! Потом, как только получится, сразу за нами! Понял⁈

— Так точно, оберштурмфюрер! Я прикрою, вы только про моего братца не забудьте, он настоящий магнит для пуль! Наша мать всегда подкладывала ему кусок побольше, и вот результат! Настоящий кабан! — даже в такой тяжёлой ситуации пулемётчик не упустил случая позубоскалить и поддеть гиганта-огнемётчика. Несмотря на весь драматизм обстановки Гюнтер с трудом смог удержаться от улыбки. Такие вот остряки всегда поддержат боевой дух и найдут оптимизм там где его не может быть по определению.

— Ты можешь хоть сейчас заткнуться, болтун⁈ — заревел «Сосиска», чтобы его было слышно сквозь грохот стрельбы. — Я уже жалею что посоветовал командиру взять тебя к нам…

— Так, всем молчать! — во всё горло заорал Шольке, пользуясь тем что вражеский пулемёт ненадолго затих. — По моей команде все кроме братьев Раух вскакивают и бегут со мной к южному входу в угловое здание! Заранее приготовьте гранаты! Когда мы добежим Карл продолжает длинными очередями бить по французам, а «Сосиска» тащит всех раненых в подъезд этого дома где мы сейчас лежим и наскоро оказывает им помощь до прихода медиков! После этого оба Рауха присоединяются к нам! Всем всё понятно⁈

— Так точно, командир…

— Поняли, оберштурмфюрер… — донеслись крики его людей, часть из которых смогла укрыться за широкой бетонной урной, стоящей на краю тротуара.

Французский пулемёт снова дал о себе знать, наполнив улицу дробным грохотом, и Гюнтер не стал больше медлить, зная что каждая секунда может увеличить число раненых и убитых.

— Карл, огонь!! — закричал он, и через мгновение успокаивающий рык «MG-34» вступил в противоборство с французским оппонентом. И тут же заорал снова: — Вперёд-вперёд-вперёд!!!

Подавая пример подчинённым Шольке, весь мокрый, вскочил и со всех ног кинулся за угол, чтобы подобраться к проклятому четырёхэтажному дому вплотную. Он не оглядывался, но дружное шлёпанье ног по лужам и звяканье амуниции подсказало ему что его бойцы последовали примеру командира.

Карл продолжал палить не переставая, стараясь заставить неприятельского пулемётчика затихнуть. Понятно что при таком темпе стрельбы снижалась точность, да и ствол быстро грелся, невзирая на дождь, но сейчас это было неважно. Несмотря на то что у брата «Сосиски», по-видимому, получилось на время заткнуть «МАС М1924/29», там ещё были стрелки прикрытия и они не спали. Совсем рядом с головой Гюнтера свистнула пуля, а сзади него раздался смачный звук попадания в чьё-то тело. Криков или стонов не было, только загремела амуниция когда какой-то бедняга с размаху повалился на проезжую часть. Убит⁈ Кто⁈

Но узнать это удалось только через несколько секунд когда он, тяжело дыша, смог добежать до южной стены, недалеко от витрины аптеки. А вслед за ним к ней прижались и все остальные девять штурмовиков, включая сорванца Ханке, азартно крутившего головой.

На дороге, неподвижно лёжа на боку, лежал Фридрих Целле, один из новобранцев, пришедший в качестве пополнения после Вадленкура. Родом из пригорода Аахена, кажется… Может Гюнтер проезжал мимо его дома, когда искал там свой «Лейбштандарт»? Старательный и добросовестный парень… был. Двадцать три года, не женат, из родных только мать. Вот же дерьмо! Ещё одна фамилия в его «особом» блокноте…

Что ж, кажется, самый первый этап штурма удалось преодолеть сравнительно легко. Два-три раненых и один убитый при прорыве по открытой улице не самый плохой результат. Откровенно говоря Шольке был даже удивлён что с этой стороны углового здания его не встретили огнём обороняющиеся. В сущности, если эсэсовцы сейчас забегут в подъезд и смогут там закрепиться то серьёзно нарушат план обороны англо-французов, и станут в свою очередь у них костью в горле.

Сам подъезд располагался метрах в двадцати от них и чтобы дойти до него нужно было миновать не меньше пяти окон первого этажа которые сейчас, скорее всего, были не заняты врагом. Но едва он открыл рот, чтобы дать команду выдвинуться ко входу в здание, как прямо через ближайшее окно услышал взволнованные английские голоса:

— Быстрее, Пит, что ты там копаешься⁈ Лейтенант сказал что французы стреляли куда-то на юг, значит там «колбасники»! — задыхаясь, выкрикнул кто-то. — Глянь в окно, никого не видишь?

— Нет, всё чисто, только какая-то немецкая падаль валяется посреди улицы… — довольно ответил второй британец. — Видимо, наши французские друзья не дали им подобраться отсюда.

— Это хорошо, Питти, очень хорошо! — успокаивающе сказал первый невидимый англичанин. — Смотри в оба, вдруг эти ублюдки снова захотят сюда прорваться. Надеюсь, остальные наши уже тут?

— Да, все семеро. Лейтенант сказал чтобы мы заняли свои места во всех квартирах первого этажа на этой стороне дома, помнишь? А группа Уотерса держит подъезд. Так что пусть только сунутся, суки, мы понаделаем в них столько дырок что считать замучаешься… ха-ха… — рассмеялся второй, лязгнув затвором винтовки.

— Жаль что больше пулемётов нет… — огорчился первый британец. — Проклятые наци разнесли их в клочья своими танками. Только у французов на улице остался и у самого лейтенанта. Мне кажется он буквально влюбился в него, представляешь? Всё время ходит с ним словно всю жизнь был пулемётчиком.

— Да, наш лейтенант боевой парень, это точно… — согласился с ним другой. — Такой как он в плен точно не сдастся, я знал пару похожих на него парней. Стальные они были, что и говорить… Только всё равно скоро погибли, бедолаги. А полковник Болсом вообще стена. Эх, побольше нам таких ребят, мы бы уже давно в Берлине немок за сиськи трепали и пиво хлестали. Говорят, оно у них хорошее…

Дальше Гюнтер не слушал словоохотливых врагов, получив всю нужную ему информацию. И быстро составил план. «MG-34» продолжал грохотать за углом, значит «Сосиска» под прикрытием брата всё ещё занимается ранеными. Надо поскорее зачистить эту сторону дома, иначе когда братья Раух выбегут к ним то их встретит свинцовый град в упор.

Дождь продолжал идти, тихо стуча по шлему, но Шольке не обращал на него внимания. Разговаривать и отдавать команды голосом было нельзя, поэтому пришлось тихо шептать. Через минуту, разъяснив подчинённым свой план, оберштурмфюрер низко пригнулся и двинулся вперёд, стараясь не издавать ни звука. Стоило британцам выглянуть в окно и они бы тут же увидели их, но эсэсовцам повезло в том что тем явно не хотелось высовываться под дождь. Они продолжали болтать о своём лейтенанте, товарищах на пляже и обо всём остальном что волнует солдат на войне, если у них выдаётся свободная минутка.

Таким образом его штурмовики подобрались к подъезду, замерев возле приоткрытой двери. А под всеми пятью окнами первого этажа замерли столько же его людей, и каждый из них сжимал в руках «М-24», готовясь по команде Гюнтера забросить её внутрь, смертельно удивив ничего не подозревающих британцев. К сожалению, полностью повторить опыт штурма вокзала тут не получится, залезть в окно нет возможности, они слишком высоко расположены. Видимо, пол сделан не вровень с улицей а куда выше. Ну и ладно, значит вся его группа будет рядом. Людей и так слишком мало чтобы ими разбрасываться. Интересно, как там дела у Бруно? Смог он повторить его прорыв с другого конца дома под прострелом французского пулемёта? И когда подойдёт подкрепление от Шейдемана в виде новых танков и пехоты, ведь они наверняка слышат грохот боя с соседней улицы?

Из подъезда не раздавалось ни звука, словно там никого не было. Но Шольке, благодаря болтовне англичан, знал что там засада и не расслаблялся. Очень хотелось осторожно заглянуть внутрь, чтобы сориентироваться, но его бы наверняка сразу увидели, а это значит минус внезапность. Враг насторожится и будет готов открыть огонь в любую секунду, а это крайне нежелательно. Придётся действовать наугад…

Вытащив одну свою «картофелемялку» он знаком показал остальным четверым солдатам передать ему одну из своих гранат. Получив, Гюнтер обмотал их вокруг своей «М-24» предусмотрительно запасённым отрезом верёвки, превратив в связку. Потом оглянулся назад, увидел устремлённые на него взгляды пятерых эсэсовцев, по-прежнему затаившихся под окнами, и стал на пальцах делать отсчёт. Пять, четыре, три, два, один… Ноль!

Оберштурмфюрер и пять его бойцов одновременно начали привычным движением откручивать колпачки своих гранат, потом дёрнули за шнур и замерли, мысленно отсчитывая драгоценные секунды. И, как на учениях, на четвёртой или пятой, забросили их к англичанам! Взрывы в квартирах прозвучали почти слаженно, из окон вырвалось пламя, вылетели обломки рам, занавесок и цветочных горшков, засыпав мокрый тротуар.

Взрыв пятигранатной связки, заброшенной Шольке в подъезд, прозвучал намного сильнее. Дверь вышибло как игрушечную, расколов её на несколько частей. Из недра дома с грохотом выкинуло обломки велосипеда, чью-то обувь и веник с ведром. Всё это, видимо, стояло и лежало в холле и теперь вылетело наружу.

Не теряя времени Гюнтер вскинул свой «МР-38» и ворвался в вожделенный подъезд, задержав дыхание. Ничего не было видно, клубы дыма заполнили холл, отчего заслезились глаза. Смутно рядом ему послышались стоны, английская ругань и кашель. Не раздумывая, он начал стрелять длинной очередью, одновременно смещаясь влево, чтобы освободить место для своих людей и не скучиваться на входе.

Второй пистолет-пулемёт в его группе был только у Эриха, поэтому сразу за ним в холл ворвался именно он, на бегу строча из своего оружия. Свинцовый вихрь заполнил небольшое пространство, безжалостно давя возможное сопротивление противника. Стоны затихли, зато кто-то в панике заорал:

— Они уже здесь! Здесь! Чёрт, да стреляйте же в них! Сраные наци…

Гюнтер стремительно перевёл ствол на голос и нажал на спусковой крючок, высадив в закричавшего остаток второго магазина. Голос заткнулся, не успев огласить дальнейшие оскорбления, и сквозь дым послышался шум упавшего тела.

Быстро поменяв пустой магазин на полный Шольке не удержался и злорадно ответил по-английски:

— Да, мы уже здесь и вы все сдохнете! — а потом тут же прижался к левой стене.

И вовремя, потому что буквально в паре метров от него блеснула вспышка выстрела винтовки и противно взвизгнула пуля, отрикошетившая от стены рядом со входом.

— Умри, мразь! — кровожадно прогудел чей-то злой голос, и британец выстрелил снова.

Сквозь понемногу рассеивающийся дым смутно угадывалась фигура, стрелявшая с колена возле двери одной из квартир, и Гюнтер в упор выпустил в неё короткую очередь. Та вздрогнула и медленно завалилась набок, выпустив из рук брякнувшую о пол винтовку.

— Обойдёшься, сука… Я ещё вас всех переживу! — сплюнул Шольке, быстро окидывая взглядом помещение.

Пока он занимался зачисткой левой части подъезда его парни тоже не теряли времени даром. Ханке и остальные штурмовики, ворвавшиеся следом, быстро добили четверых раненых и оглушенных англичан, уцелевших при взрыве связки «картофелемялок», и теперь сторожили лестницу на второй этаж, откуда могли прибежать новые враги. Отлично, плацдарм в доме захвачен, теперь можно дождаться братьев Раух и подниматься наверх. А вот и они!

— Ого, я смотрю тут и без нас обошлись, Ади! — присвистнул Карл, оглядывая открывшееся побоище. Лежащие в разных позах трупы восьмерых британцев за импровизированной баррикадой в виде комнатной мебели, вытащенной в холл, действительно выглядели впечатляюще. — А всё из-за тебя, кабанище! Пока ты там возился ребята сделали всю грязную работу! Что теперь командир подумает о нас?

Стоящий рядом с ним могучий огнемётчик дал брату лёгкий подзатыльник по шлему, от которого Карл едва не упал, и только головой покачал. На этот раз Гюнтер не стал их одёргивать, ему было не до этого.

— Ханке, Шеффер, пройдитесь по всем квартирам первого этажа, проверьте есть ли там недобитые! — приказал он, не спуская глаз и оружия с лестницы. — Соберите все трофейные гранаты, они нам понадобятся! Винтовки не берите, это лишнее! И побыстрее, надо продолжать штурм!

— Сделаем, командир! — сказал подросток и первым побежал в ближайшую квартиру, держа наготове свой пистолет-пулемёт. Шеффер, неразговорчивый и немного замкнутый эсэсовец, просто кивнул и направился в соседнюю квартиру.

Гюнтер проводил их взглядом, собираясь чуть подождать, но через несколько минут наверху послышались голоса и по лестнице торопливо застучали чьи-то шаги. Шольке на миг застыл но тут же жестом приказал всем кто остался вместе с ним в холле приготовиться. Эсэсовцы рассредоточились по небольшому помещению и навели оружие на лестничную площадку. Как раз к этому времени из квартир быстро вышли Шеффер и Эрих, причём последний торопливо вытирал лезвие своего карманного ножа. На вопросительный взгляд Гюнтера оба выразительно покачали головой. Все британцы были мертвы… или добиты.

— Чёртов Уотерс, какого хрена он там застрял⁈ — недовольно пробурчал какой-то англичанин, спускаясь по лестнице. — Лейтенант вызвал его к себе уже десять минут назад! И что это был за грохот внизу? Неужели немцы попытались залезть внутрь?

— Не мели ерунды, Бобби! — самоуверенно ответил кто-то ещё. Кажется, их там было минимум двое. — Если бы наци притащили сюда свои вонючие задницы то наши парни давно подали сигнал тревоги, прежде чем выпороть тевтонские пердаки. А стрельба и взрывы слышны с другой стороны дома…

— Тогда почему они молчат? — не унимался первый британец. — Эй, Уотерс и остальные! Вы что, заснули там⁈ Подожди-ка… Что это… Матерь Божья!

Два английских солдата, расслабленно держа винтовки в руках, спустились на лестничную площадку и ошеломлённо уставились на десяток стволов, смотревших прямо им в лицо! Гюнтер видел в каком шоке они находятся и решил максимально этим воспользоваться. Держа пистолет-пулемёт правой рукой он поднёс указательный палец левой к губам, призывая к тишине. А потом улыбнулся и поманил их к себе. У него возник соблазн обойтись без шума и попытаться ворваться на второй этаж, используя внезапность. Да и допросить их можно, вряд ли будут сильно упираться…

Но весь план полетел коту под хвост из-за одного храброго британского дебила, который решил поиграть в героя! Пока первый солдат дрожащими руками опускал своё оружие на ступеньки то второй, стоя сзади него и частично прикрытый перилами, решил предупредить товарищей.

Он быстро пригнулся, почти пропав из поле зрения Шольке, и истошно заорал, проворно ползя вверх по ступенькам:

— Тревога!!! Немцы в здании!!! Тревога!!!

«МР-38», его и Ханке, застрочили одновременно, пытаясь достать хитрого «лимонника», пули защёлкали по стене, перилам и ступенькам, но было уже поздно. Гюнтер чуть не зарычал от злости, представив какую возможность упустил, и рванулся в погоню, понимая что секунды теперь работают на врага!

Первый британец, раненый шальной пулей, скорчился на площадке и харкал кровью, что-то пытаясь сказать. Но прежде чем у него это получилось Ханке с перекошенным от ярости лицом выпустил по нему очередь в упор. Тот вздрогнул и затих, уставившись в потолок открытыми глазами.

Мгновенно забыв о несостоявшимся пленном оберштурмфюрер перепрыгнул через труп и понёсся наверх, где выживший островитянин продолжал орать как резаный, призывая сослуживцев на помощь. К счастью, кажется, почти все наличные силы вражеского гарнизона были сосредоточены на западной стороне углового здания, перестреливаясь с теми эсэсовцами кто остался возле танков. Видимо, этот неведомый британский лейтенант, встревоженный огнём французов с улицы, послал сюда всего несколько человек, тех самых кого они закидали гранатами на первом этаже. И теперь, когда заслон в южном подъезде был также уничтожен, атакующий отряд Гюнтера мог воспользоваться этим и ударить по защитникам изнутри.

Забежав на второй этаж и очутившись в начале длинного коридора с несколькими распахнутыми дверями квартир Шольке подавил порыв стремглав рвануться за сбежавшим англичанином, успевшим пропасть из поле зрения. Дождавшись когда к нему бегом поднимутся остальные солдаты он быстро заговорил:

— Четверо с винтовками остаются здесь, держат лестницу на третий этаж! Ханке, ты вместе с ними! Я с остальными буду пробиваться на западную сторону! Братья Раух, за мной!

— Командир, возьмите и меня! — встрепенулся отрядный Гаврош, явно недовольный тем что должен остаться торчать здесь, пока сам оберштурмфюрер станет зачищать здание. — У меня тоже пистолет-пулемёт, с ним удобнее в домах, вы же сами говорили!

— Нет, Эрих, ты нужен мне здесь! — жёстко отбрил его Шольке, обернувшись назад. — Именно потому что у тебя пистолет-пулемёт. У других парней только винтовки и если британцы повалят с третьего этажа то им не хватит огневой мощи чтобы удержать лестницу! А когда это случится то они сами погибнут и откроют нам спину! Поэтому приказ — держать позицию до последнего патрона, или до получения другого моего распоряжения, прикрывать нам тыл! Учись молча выполнять то что нужно а не делать то что сам хочешь, понял? Иначе вылетишь из разведчиков как пробка из бутылки! Повторить приказ, бевербер!

— Есть держать позицию до последнего патрона или до получения другого вашего распоряжения, оберштурмфюрер… — огорчённо повторил подросток и посторонился, пропуская мимо себя чуть задержавшихся внизу братьев Раух. — Я не подведу… то есть, мы не подведём, командир! Пока живы, ни один англичанин тут не пройдёт!

— Не сомневаюсь, Эрих… — Гюнтер одобрительно хлопнул его по плечу и, кивнув своей группе штурмовиков, побежал по пустынному коридору, приблизившись к первой квартире. Хочешь не хочешь но проверить их всё равно надо, ему не нужны неприятные сюрпризы в тылу…

На то чтобы проверить все жилые комнаты в этом крыле дома ушло не больше пяти минут. Быстрый взгляд в проём двери, пока другие караулят коридор, короткая очередь, заход внутрь, снова очередь если слышны подозрительные шорохи… Гранаты пока не использовал, хотя и следовало бы по правилам штурмовых действий внутри помещений. Не потому что не хотел, просто их осталось мало, всего четыре штуки. Но тревога, к счастью, оказалась напрасной, ни в одной из квартир не оказалось ни единого британца. Похоже, и правда врагов явно не хватало для обороны всего здания, да и потери они уже наверняка успели понести после начала боя.

И вот перед ним тот самый угловой коридор, заворачивающий направо. Звуки боя с улицы стали слышны гораздо отчётливее. Грохот танковых пулемётов, крики англичан и французов, редкие взрывы гранат… И опять перед Гюнтером выбор, осторожно заглянуть за угол, тем самым подвергнув себя риску узнавания, или же повторить трюк с закидыванием гранаты наугад. Что выбрать?

Поколебавшись, Шольке решил на этот раз попробовать выглянуть. Вдруг там никого нет? И, знаком показав подчинённым чтобы они не шумели, подобрался к самому краю. Глубоко выдохнул… и резко высунул голову, тут же убрав её обратно! Вовремя!

Через секунду сразу несколько пуль вгрызлись в угол, выбив куски штукатурки из стены. Но Гюнтер довольно улыбнулся, уже будучи в безопасности, потому что увидел то что хотел. За углом в коридоре, метрах в двадцати от него, была сооружена баррикада из всё той же мебели, за которой притаились не меньше пятерых противников с винтовками.

— Не давайте им высунуться, ребята! — послышался чей-то уверенный голос в стане врагов. — Что бы не случилось, здесь они пройти не должны! Сами знаете почему…

— Не беспокойтесь, сэр, мы перебьём этих крыс, если снова вылезут! — решительно ответили ему.

— Верно, с ними только так и надо! Бейтесь до конца и не попадайте в плен к этим эсэсовским свиньям, если не хотите узнать как они умеют пытать! — добавил неизвестный вражеский офицер, несомненно, укрепляя стойкость своих солдат.

Гюнтер, отойдя от угла подальше, на случай если обороняющиеся бросят к нему гранату, усмехнулся. И если сначала у него мелькнула идея предложить им сдаться то теперь он передумал. Нет, конкретно эти англичане явно откажутся, а значит нечего и пытаться. Да и вообще говорить не о чем. Хотя, насчёт пыток тут ещё вопрос… Им, «Лейбштандарту», некогда заниматься таким дерьмом, нужно воевать. А вот мясникам из «Мёртвой головы», набираемой из персонала концлагерей под руководством пока ещё неизвестного миру Теодора Эйке, пытки привычное и даже приятное дело.

Но вот как преодолеть эту баррикаду у Шольке уже было решение. Можно, конечно, забросить за угол гранату, двадцать метров не проблема, но почему бы не внушить британцам настоящий ужас? И он, не оборачиваясь назад, шёпотом подозвал к себе «Сосиску»…

Внезапно, прямо на его глазах, из-за угла вылетела английская граната, ударилась о стену и завертелась на месте! Привычный рефлекс не подвёл и Гюнтер тут же рухнул на пол, закрыв голову пистолетом-пулемётом, в дополнение к шлему, не забыв крикнуть:

— Ложись!!!

Через секунду или две метрах в десяти от него раздался взрыв и в стены над головой с хрустом впились несколько осколков. Его немного оглушило но в остальном ничего страшного, взрывная волна прошла над головой, окатив пылью и дымом. Стонов позади него тоже не слышно, значит опытные эсэсовцы сумели вовремя среагировать.

А из-за угла раздался злорадный голос какого-то британца:

— Эй, гунны, как вам наш подарочек? Понравился? Подходите ещё, нам не жалко!

«Ах, так? Подарочек, говоришь? — раздражённо подумал Шольке, рывком вскакивая на ноги и вместе с огнемётчиком тихо подкрадываясь к измочаленному пулями углу. — Ну ничего, сейчас наша очередь дарить подарки, сволочи… Надеюсь, вам понравится!»

Наклонив к себе голову Рауха он прошептал:

— Сделай всё так же как тогда с дотом на линии Греббе. Помнишь?

Великан молча кивнул и зловеще ухмыльнулся. Поудобнее перехватил раструб своего оружия, высунул из-за угла его конец и нажал кнопку выпуска огнесмеси… Раздалось шипение и волна огня устремилась по коридору прямо в баррикаду! Дальнобойность огнемёта сорок метров, а здесь расстояние в два раза меньше. Так что должно хватить.

В коридоре сразу потеплело, от мокрой формы пошёл лёгкий пар. Зато тем кто сейчас сидел за укрытием явно было очень больно, поскольку уже через секунду оттуда донеслись нечеловеческие крики и животный вой, от которых кровь застыла в жилах…

Выдав порцию огня «Сосиска» тут же отпрянул назад а на его место подбежал брат. И сделал почти то же самое, только со своим пулемётом. «MG-34» зарокотал, выплёвывая смертоносные гостинцы почти на четверть ленты, по полу запрыгали пустые, дымящиеся гильзы… Потом Карл грохнулся прямо на живот в середине коридора и приготовился стрелять с позиции лёжа, прикрывая Гюнтера.

Шольке побежал вперёд вдоль одной из стен, чтобы не перекрывать Карлу сектор обстрела, задерживая дыхание, потому что отлично помнил как пахнет горелая человеческая плоть, и не имел ни малейшего желания освежить эти воспоминания. Деревянная баррикада горела, занялись и стены с потолком рядом с ними, но его это не остановило. Держа пистолет-пулемёт наизготовку он успел заметить пять страшно обезображенных трупов англичан с безмолвно распахнутыми ртами и лопнувшими глазницами. Форма в верхней части тела сгорела, пуговицы вплавились в обожжённое туловище, каски обуглились… У одного англичанина кисть правой руки буквально приклеилась к металлическому магазину винтовки рядом со спусковым крючком. Брр… А, нет, не пять трупов, четыре. Один ещё слабо шевелится. Но он уже не опасен поэтому Гюнтер не стал тратить на него очередь и перемахнул через горящие обломки баррикады, слыша за собой грузный топот братьев Раух и других штурмовиков.

Но едва он это сделал как вдали увидел трёх вражеских солдат, выскочивших из одной из квартир. Вместе с ними был и какой-то офицер, судя по висевшему на груди биноклю и его повелительным жестам. Вот только вместо привычной кобуры с револьвером британец держал в руке пулемёт «Bren». Из-за дальности Шольке не смог различить его звания но, скорее всего, это и был тот самый лейтенант, который приказывал своим людям сдерживать их за баррикадой. Но что самое странное, оберштурмфюрер вдруг понял что уже где-то видел лицо британского лейтенанта! И причём совсем недавно! Размышлять над этим было некогда и он снова рухнул на живот, открыв огонь из «МР-38», чтобы не дать им выстрелить. Сообразительный Карл подбежал и последовал его примеру, поддержав из своего пулемёта, создав настоящий свинцовый ливень.

Им относительно повезло… Двое англичан получили в грудь и живот по нескольку пуль каждый, их отбросило к стене, и они безжизненно сползли на пол, оставив на штукатурке свою кровь. Третий был ранен, он повалился на пол и, извиваясь, сумел снова заползти в квартиру с помощью лейтенанта, видимо, избежавшего ранений.

Что ж, на этот раз им удалось нахрапом вломиться в западную часть здания но было бы глупо надеяться что здесь всё пойдёт так же легко как раньше. В этом крыле скопилась основная масса вражеского гарнизона и если они все догадаются отойти от окон и выбежать в общий коридор то просто перебьют всю его небольшую группу в упор. Надо где-то укрепиться и методично зачищать каждую квартиру, «лимонники» тут наверняка везде сидят.

Пользуясь тем что его пулемётчик продолжал держать коридор под обстрелом, не позволяя англичанам высунуться из квартир, Гюнтер обернулся к его брату и заорал, перекрикивая грохот очередей:

— Сосиска, ломай ближайшую дверь квартиры, нам нужно укрытие! Быстрей!

Огнемётчик понятливо кивнул, вскочил на ноги и всей своей массой врезался в деревянную дверь ближайшего жилья. Та не выдержала такого живого тарана и распахнулась, открыв им путь к безопасности. Проклятье, а если там заперлись враги⁈ Похолодев от того что Рауха сейчас изрешетят Гюнтер прекратил стрельбу, торопливо выхватил гранату, отвинтил колпачок и сразу закинул внутрь, не став ждать четыре секунды. Но «Сосиска» уже и сам сообразил какой опасности подвергается и отпрыгнул от дверного проёма.

Изнутри раздался взрыв и Шольке, вскочив на ноги, быстро забежал в квартиру, готовясь стрелять на любое движение. Вслед за ним внутрь зашли огнемётчик и другие солдаты, столпившись в прихожей. В коридоре послышался шорох и через пару секунд к ним присоединился улыбающийся Карл, выполнивший задачу по прикрытию товарищей.

Что ж, уже неплохо, все живы и даже никто не ранен. Оставив брата «Сосиски» перезаряжать своё оружие и менять ствол пулемёта Гюнтер вместе с ещё одним бойцом тихо начали обследовать квартиру на предмет спрятавшихся британцев или французов.

Туалет, ванная — пусто. Кухня и зал — то же самое… остаётся спальня. Дверь туда чуть приоткрыта и оберштурмфюрер уже хотел распахнуть её стволом пошире как вдруг услышал изнутри какой-то приглушенный металлический звук. Передёргивание затвора⁈ Или что это?

Желание заглянуть внутрь тут же пропало, хватило и только что произошедшего случая с баррикадой, когда из-за своего любопытства он чуть не получил несколько пуль прямо в лицо. Нет уж, хватит! Сам же вдалбливал парням как следует проверять подозрительные помещения, а теперь лично нарушает? Сначала граната, потом очередь, и самым последним заходит боец. Только так а не иначе! Тактика, оплаченная кровью, и не ему её игнорировать, если он хочет сохранить жизни своих ребят. Гранат теперь побольше, благодаря собранным трофейным, так что можно не экономить.

Твердо приняв решение Гюнтер вытащил одну из «картофелемялок», открутил колпачок, привычно дёрнул за верёвку, подержал четыре секунды и только потом метко закинул в щель между дверью и косяком. Граната гулко ударилась о пол, а через секунду он услышал… удивлённый детский голос:

— Бабушка, а что это та…

И тут же внутри комнаты грохнул взрыв, от которой дверь разлетелась в щепки а Шольке застыл как соляной столб, отказываясь верить услышанному…