За тебя, Родина!

Глава 42

Берлин.

24 мая 1940 года. День.

Хайнц Гротте.

Он отчётливо понимал что с каждой минутой их план, которому они пытались следовать, всё больше рушился. Главное действо должно было закончиться ещё там, на перекрёстке. Но увы… как метко сказал один из инструкторов, обучающих молодых парней искусству ликвидации врагов, «каждый план существует до первого выстрела. Потому что враг всегда может сделать то что тебе даже в голову не придёт, и сколько бы ты вариантов противодействия не разрабатывал…» Так и вышло.

И теперь им предстояло импровизировать, пытаясь докончить задание. С охраной всё получилось как по маслу, не считая мелочей. А вот с этой бронированной черепахой, в которой укрылся чёртов Шпеер, они лопухнулись, тут не поспоришь. Несмотря на огонь в упор бронестёкла выдержали хоть и потрескались, своей стойкостью сохранив жизни водителю и высокопоставленному пассажиру. Эх, будь у них хотя бы одна граната то не пришлось бы сейчас устраивать тут гонки по улицам! Насколько он знал, в штатное вооружение 221 броневика входили и гранаты, но… Их не было, хотя Карл успел наспех осмотреть машину. Чёрт его знает почему и куда их дел прежний экипаж, если они вообще были. Ладно, не будем о грустном…

Отбросив размышления о том что могло бы быть но не случилось Хайнц снова приник к пулемёту, пытаясь всё же попытаться пробить задницу этой истерзанной черепахи. Автомобиль фашистского министра, чтоб он провалился, ревел мотором и старался оторваться от них, даже не пытаясь делать манёвры. Наверное, повреждён или слишком тяжёлый из-за веса брони. Так и пёр по прямой, видимо, рассчитывая добраться до полиции или расположения одной из воинских частей столичного гарнизона.

Ну, положим, полиция им не страшна, нет у них такого оружия чтобы остановить броневик, а вот военные или эсэсовцы вполне могут сильно подкузьмить. Как же вскрыть эту консервную банку от которой пули только отскакивают⁈ Время-то работает не на них а на Шпеера. Уже сейчас наверняка разрываются телефоны по всему городу, сообщая о пулемётном аде рядом с министерством вооружений, несутся по проводам приказы и распоряжения, поднимаются по тревоге полицейские и солдаты. Учитывая традиционную немецкую дисциплину и организованность то не пройдёт и получаса как станут перекрывать улицы и стягивать в район вооружённые группы охраны. Разворошили поганый берлинский муравейник, вот как это называется…

— Командир, а давай я его протараню? — прокричал снизу Карл, продолжая вести броневик. — Одно дело пули а другое масса в несколько тонн. Чем чёрт не шутит, вдруг получится?

Хайнц, прекратив стрелять, быстро обдумал идею товарища. А почему бы и нет? Что они теряют? Если удастся заставить цель остановиться то шанс провести ликвидацию резко вырастет. Сколько можно гоняться за Шпеером и играть в кошки-мышки?

— А догонишь? — на всякий случай переспросил он, смерив расстояние между машинами.

— Уверен! Этот утюг и так пыхтит на самой полной, а вот мы можем и поднажать… — азартно настаивал Карл.

— Давай! Только быстрее! — согласился Гротте, крепче вцепляясь в края башни. — Я прямо чувствую как сюда во весь дух несутся эсэсовцы спасать своего министра.

— Не успеют! — громко рассмеялся тот, и добавил: — Эй, Петер, хватайся за что-нибудь, сейчас потрясёт!

И броневик тут же увеличил скорость, приближаясь к истерзанному и смятому багажнику немецкого лимузина. Сейчас они ехали по длинной, прямой улице, название которой Хайнц не успел прочитать на углу одного из домов. Здесь люди были непуганые и, удивлённо застыв на тротуаре, лишь провожали их взглядом. Водители встречных машин пугливо останавливались или же сворачивали в сторону, видя с какой скоростью к ним приближаются два автомобиля, с раскуроченной обшивкой гражданский, и грозный военный с устрашающим пулемётом в башне.

На тротуаре, возле одного из кафе, стояли и курили двое немецких офицеров, с удивлением наблюдая странную погоню. Похоже, не могли понять что происходит. Не сумев побороть искушения, когда ещё Хайнц сможет вот так открыто убивать врагов, он повернул пулемёт на них и дал короткую очередь. К сожалению, впустую, поскольку двое фашистов не стояли столбом а успели рухнуть на асфальт за миг до того как пули попали в стену над их головами. Видимо, опытные фронтовики, бывали под огнём, суки…

Через пару секунд броневик уже оставил их позади, нагоняя лимузин Шпеера. Оглянувшись назад Гротте увидел как та парочка немцев, вынув из своих кобур пистолеты, стреляет ему вслед из положения лёжа. Ну-ну, пусть попробуют попасть в его голову на ходу…

— Берегись!! — заорал снизу Карл и через секунду первый таран толкнул вперёд автомобиль министра. Правда, не слишком удачно. Тот завилял на дороге, едва не врезался в стоящий на обочине маленький грузовик, но водитель сумел справиться с управлением и снова пошёл ровно.

— Ничего-ничего, сейчас повторим! — азартно заверил Карл, снова догоняя цель.

— Ох, моя голова! Почему здесь столько разных выступов⁈ — недовольно вмешался Петер, видимо ударившись обо что-то.

— Убери свою ногу, дамский угодник! — ответил Карл, опять врезаясь в ободранный зад лимузина и заставив Хайнца клацнуть зубами. — Иначе отдавлю нахрен! И не дёргайся лишний раз, тут и так тесно!

Его бы непременно ударило грудью но он успел упереться руками. На миг в заднем окне, покрытом трещинами от попаданий, министерской машины мелькнуло искажённое испугом женское лицо, тут же нырнувшее вниз. Ну вот, там ещё и секретарша оказалась… Ничего не поделаешь, придётся и её валить, кто же знал что так получится?

На этот раз результат был получше. Когда-то шикарный лимузин, получив очередной пинок от броневика, вильнув вправо, выскочил на тротуар и, чтобы не сбить какую-то женщину, вывернул влево, разнеся широкую деревянную афишную тумбу. Та разлетелась на кучу щепок а водитель с заметным трудом снова вернулся на проезжую часть. К гадалке не ходи, ещё пара таких таранов и машине хана.

— Давай, Карл, ещё немного! — крикнул Хайнц, поневоле заразившись охотничьим азартом.

При этом он не терял бдительности, осматривая окрестности. Но вокруг них, не считая безоружных гражданских, так и провожавших их удивлёнными взглядами, не было ни полиции ни солдат. Значит те ещё не успели подтянуться сюда и у его группы есть время доделать дело а потом попытаться уйти.

— Сейчас, командир! — Карл не замедлил с ответом и броневик в третий раз рванулся вперёд.

Гротте хищно улыбнулся, наблюдая как лимузин от толчка снова вильнул, на этот раз водитель не справился с управлением и автомобиль, перевернувшись, закувыркался по проезжей части, разбрасывая куски фар, зеркал и других мелких частей.

Карл, не дожидаясь приказа, остановился но мотор не глушил. Хайнц снова взялся за пулемёт, пристально вглядываясь в непрозрачные от трещин стёкла, пытаясь уловить малейшее движение внутри кузова. Но там было тихо. Лимузин из-за столкновения отбросило к стене дома и он оказался вверх колёсами, в самом деле напоминая лежащую на спине черепаху.

— Как думаешь, живы? — крикнул Карл, перекрывая работающий мотор.

— Не знаю… По идее могут, у них же корпус бронированный… — ответил Хайнц, готовый в любую секунду открыть огонь. — Надо проверить!

— Погоди, сейчас ещё разок… Держитесь, парни! — с этими словами его заместитель снова дал газ и броневик рванулся к своей беспомощной добыче, чтобы окончательно её добить.

— Командир, не пускай его больше за руль! — донёсся страдальческий голос Петера. — Иначе этот новоявленный Ююкин нас точно угробит, причём без всякой пользы для дела! В следующий раз я поведу!

— Нытикам слова не давали! — отмахнулся тот, а потом уже было не до разговоров.

Несмотря на то что Хайнц до боли в пальцах схватился за края башни его всё равно сильно бросило вперёд и ударило грудью. Впрочем, он был готов к этому и тут же выпрямился, сдерживая болезненный стон. Броневик, благодаря набранной скорости, врезался прямо в середину салона лимузина и смял его почти полностью, даже противопульная броня не спасла. Сама бронемашина тоже не избежала повреждений. Выступающий капот был помят, от сотрясений разбились передние фары, отвалился и упал на дорогу номерной знак… К счастью, передние колёса не пострадали и можно было уехать после «контроля». Броневик со скрежетом освободился от обломков, отъехал на несколько метров и остановился.

Несколько секунд Хайнц пристально разглядывал обломки, пытаясь понять каковы шансы выжить у тех кто был внутри. Глаза убедительно доказывали что никаких, там просто металлическое месиво в котором не уцелела бы даже кошка. Но мозг упорно настаивал проверить, желая удостовериться лично. И Хайнц принял решение… как оказалось совсем скоро, роковое.

— Карл, я проверю! Займи моё место! — скомандовал он, оттолкнулся руками и вылез на броню.

— Понял! — ответил подчинённый и тут же насмешливо бросил Петеру: — Садись за руль, паникёр!

Гротте спрыгнул с броневика, привычным движением выхватил из кармана пистолет и, настороженно глядя на обломки автомобиля, всмотрелся в раскуроченный салон. В нём смутно угадывалось чьё-то тело… Неужели Шпеер? Или это водитель? Выходит, их там было трое, считая секретаршу? Один виден, значит в салоне ещё баба и… и кто? Хайнц нагнулся ещё ниже, чтобы удостовериться в том что видит именно труп министра…

Выстрел сзади раздался словно гром посреди ясного неба. Мгновенно обернувшись Гротте успел увидеть как окровавленная голова Карла медленно проваливается внутрь боевого отделения… Блядь!!! Кто, сука?!! Откуда?!!

— Командир!!! — из броневика раздался отчаянный крик Петера. — Карла убили!! Твари!!

Хайнц тут же очутился возле бронемашины. Мозг ещё отказывался верить в то что старого товарища больше нет а расширенные глаза дико рыскали по сторонам, пытаясь отыскать убийцу. И увидели… В узком переулке, на который он просто не обратил внимания, со всех ног удирали двое. Мужчина и женщина.

Она держала в руке пистолет и толкала перед собой мужчину, который нелепо бежал и то и дело спотыкался. Вот на миг баба обернулась и ошеломлённый Гротте сразу её узнал. Это же та самая секретарша Шпеера! Именно её лицо он видел в заднем окне лимузина когда гнался за ними по улице! Значит, они умудрились выжить при таране, успели залезть в переулок и теперь, убив его друга, пытаются спастись⁈ Вонючие фашистские мрази! Мало им было Герберта, теперь ещё и Карл?..

Хайнц не сдержался и разразился самыми грязными ругательствами которые только пришли ему на ум. Горе и ярость его были настолько сильны что он, забыв обо всём, ринулся в погоню, желая разорвать их на части, растоптать, сжечь заживо… Как можно было допустить такую ошибку⁈ Что ему стоило получше осмотреться перед тем как спрыгнуть? Чёртова спешка! Эх, вернуть бы всё назад на несколько минут… Увы, теперь уже поздно. Остаётся только отомстить за его смерть и закончить, наконец, это проклятое задание.

Заскочив в переулок он сразу начал стрелять, хотя расстояние между ним и парочкой было уже метров тридцать. Да и пространство не было полностью открытым. Какие-то ящики, баки, всякий мусор, скрытый от глаз посторонних… Поспешность и тяжёлое дыхание помешали ему и первые три пули улетели неведомо куда. А беглецы нырнули за кучу мусора и притаились там.

Горе толкало Хайнца безрассудно бежать прямо к ним но трезвый разум заставил присесть за тот самый мусорный бак за которым прятались Шпеер со своей сучкой-секретаршей, только с другой стороны… Ну почему так⁈ Ведь у них почти всё получилось! Перебили охрану, захватили броневик, смогли остановить лимузин, заставили этого долбанного министра вылезти из своей бронированной скорлупы… И теперь, когда дело почти сделано, так глупо потерять напарника. И ведь сам виноват! Надо было всего лишь получше осмотреться!

А время шло, тик-так… Но едва он чуть высунулся из-за бака, намереваясь коротким броском приблизиться к цели, прямо в ящик ударила пуля а сзади загрохотал пулемёт. Одновременно раздался крик Петера по-английски:

— Сэр, появились эти грязные ублюдки! Быстрее! — и снова длинная очередь.

— Дай мне пару минут, Райан! Держи этих колбасников на расстоянии пока я не закончу дело! — заорал он на том же языке.

И не дожидаясь ответа Хайнц резко выпрыгнул из укрытия, на бегу начиная стрелять в женскую фигуру, почти полностью укрывшуюся за мусорной кучей. Та мгновенно пригнулась, что-то крикнула, а потом снова высунулась, тоже открыв огонь. Вот же сука фашистская, наверняка гестаповка! И стрелять умеет, подумал он когда почувствовал резкую боль в ноге. Она его ранила! Хотя и неудивительно, Гротте бежал по узкому переулку не пытаясь куда-то спрятаться. Тут даже не слишком опытный стрелок не промажет…

В горячке боя и на бегу Хайнц подумал что ранение несерьёзно но тут же понял что неправ. Едва он ступил на ту ногу в которую попала пуля как та подломилась и командир ликвидаторов с болезненным стоном свалился на землю, с трудом удержав пистолет в руке. Ну всё, похоже отбегался он… Лёжа на спине, всего метрах в двадцати от схоронившейся за мусором парочки, Гротте с мрачным удовольствием услышал как там раздался жалобный женский крик и заметил её тело, медленно оседавшее вниз и вывалившееся из-за вонючего укрытия. На сером приталенном пиджаке в районе правой груди расплывалось кровавое пятно. Всё-таки завалил сраную гестаповку!

Женщина упала набок и безжизненно замерла в неудобной позе, так и продолжая сжимать оружие. Скорее всего, мертва. Надо быстрее «погасить» цель и добраться до броневика. Петер, конечно, без него не уедет но патроны к пулемёту не бесконечны а им ещё надо как-то прорываться за город.

Нога горела, по голени как будто ломом ударили. Скрипя зубами от боли Хайнц подтянул под себя здоровую ногу, упёрся руками и с неимоверным трудом встал. Поудобнее перехватил пистолет и медленно двинулся к куче мусора, стараясь перенести вес на целую ногу. Во что бы то ни стало надо выполнить приказ! Всё остальное неважно! Каждый шаг давался ему очень тяжело, хотелось куда-нибудь сесть и расслабить конечность но об этом не могло быть и речи. Терпи, боец! Наверняка этот трусливый слизняк министр, который только и умеет как бумажки перебирать, сейчас скорчился там от страха и считает последние секунды своей жизни. Ничего, Хайнц мог бы ему с уверенностью пообещать что смерть будет лёгкой и быстрой… Вот уже осталось метров пятнадцать. За спиной продолжал грохотать пулемёт, Петер покупал ему драгоценные минуты на завершение задания. Сейчас, дружище, потерпи немного… Он прибьёт этого фашистского засранца, вернётся к броневику и они…

Мужчина в когда-то щеголеватом, а сейчас грязном и порванном костюме, как чёртик из табакерки высунулся из-за кучи мусора, выдернул пистолет из женской руки и быстро направил на Хайнца. Безумный взгляд, расширенные от страха глаза, слегка подрагивающая рука… Надо же, этот фрукт всё же решил умереть как мужчина? И у него вполне могло бы даже получится выжить, не будь Гротте настороже. Но не судьба. И он начал стрелять…

Пистолет выпустил только две пули а потом замолчал, дав понять что патронов больше нет. Но Хайнц видел что и этого хватило. Министр вооружений и боеприпасов Третьего рейха Альберт Шпеер вздрогнул, неверяще посмотрел на свою грудь, его лицо исказилось от боли а ноги подломились… и он безжизненно рухнул вниз лицом рядом со своей секретаршей, со стуком выронив оружие.

Наконец-то! Они это сделали! Гротте с облегчением улыбнулся, нашаривая в кармане запасную обойму. Но тут же вспомнил что там было пусто, он отдал её Петеру который должен был перебить основную часть охраны. Надо бы «контроль» сделать, но нечем. Да и зачем? Хайнц был уверен что обе пули попали куда надо, прямо в сердце, иначе Шпеер бы сейчас стонал от боли или хотя бы шевелился. Нет, всё равно надо дохромать до трупа и посмотреть пульс, мало ли… Нащупал верный нож и, поколебавшись, медленно двинулся к телу.

— Сэр!!! — раздался сзади отчаянный крик.

Он резко обернулся. Голова Петера едва виднелась над башней броневика. Ствол «МГ-34» изрыгал огонь почти непрерывно, очевидно там, на улице, было довольно жарко. Похоже, немцы начали стягивать сюда все силы, каждая секунда на счету! Вот же чёрт! Что делать? Пока он дотащится до трупа, проверит его, потом станет хромать обратно до выхода на улицу… Гротте снова впился взглядом в тело министра. Нет, лежит полностью неподвижно, определённо труп, чай не первая его ликвидация. А эта заминка с ножом может стать его второй ошибкой, из-за которой поплатится жизнью последний товарищ. Ладно, хрен с ним, пора валить отсюда. И так уже Карл погиб, стоит чуть задержаться и его судьбу разделят они с Петером. А теперь, когда задание Родины выполнено, можно позаботиться и о себе. Рано их со счетов списывать, они ещё пригодятся. И, больше не обращая внимания на тело мертвого Шпеера, Хайнц захромал назад со всей возможной скоростью, то и дело морщась от боли…

Мучительный путь занял у него больше минуты, под непрекращающуюся стрельбу от которой гремело в ушах. Добравшись до угла он осторожно выглянул наружу и окинул улицу взглядом. Да, дело неважно… Метрах в ста от них, прямо посреди проезжей части, стояли два мотоцикла с пулемётами. Их экипажи оказались умнее своих погибших товарищей из кортежа министра. Пулемётчики не сидели в люльках на виду а сняли с креплений своё оружие и разлеглись прямо на асфальте, укрываясь за колёсами своего транспорта. В результате Петер, как не пытался, так и не мог в них попасть, вынужденный то и дело прятать голову. Вдобавок ко всему им помогали несколько полицейских с винтовками, прячущихся за припаркованными машинами и углами домов. Два пулемёта плюс винтовки против одного «МГ-34»… Тут лишь дело времени когда кому-то из фашистов улыбнётся удача.

Так, до броневика он добрался, теперь надо как-то залезть внутрь. Нечего и думать сделать это через башню. Там сидит Петер да и не с его ногой сейчас лазать по броне, тем более под градом пуль. Легче всего проникнуть в машину через боковой люк, вот только была одна маленькая проблема. На той стороне броневика которая обращена к переулку, висело запасное колесо. А значит придётся обходить корпус и залезать с простреливаемого бока. Опасно, но какой другой выход?

— Прикрой меня! — прокричал он своему последнему товарищу, укрываясь за безопасным корпусом броневика. Казалось бы что стоит обежать машину и залезть в неё? Только собственная раненая нога не позволит сделать это быстро, а фашистские пулемётчики не окажутся так любезны чтобы прекратить огонь на это время.

— Есть, сэр! — донеслось из башни и Петер, ранее стрелявший экономными очередями, начал поливать улицу длинными.

Учитывая такой темп стрельбы было ясно что скоро ему придётся перезаряжаться, значит пора рискнуть. Глубоко вздохнув и выдохнув Хайнц резко оттолкнулся здоровой ногой и запрыгал в обход кормы бронемашины, глядя только на приоткрытую дверцу люка. Быстрее, быстрее!

Совсем рядом противно взвизгнула пуля, отрикошетив от брони, тут же ещё одна последовала её примеру. Распахнуть дверцу, ухватиться руками за скобы, подтянуть тело внутрь, помогая здоровой ногой… Всё, он внутри! Уже закрывая люк Гротте услышал как по нему словно горсть крупных камней кинули. Ага, поздно очухались, сволочи! Хрен они ему теперь сделают без пушек! Так, что дальше?

Тело убитого Карла, с выражением удивления на лице, так и продолжало лежать на полу боевого отделения, прямо на трупах прежнего экипажа, отчего в броневике стало ещё теснее. Эх, как же он так нарвался? Выжить в стольких переделках и быть убитым какой-то немецкой сучкой-секретаршей, которая наверняка и пистолет-то раз в год в руках держала… Но воля командира смогла временно задавить горе и заставила реагировать на ситуацию. Прежде всего надо уезжать отсюда, а значит…

— Петер, спускайся вниз, сядешь за руль! — скомандовал он, прижимаясь к стенке чтобы дать тому место. — Я на пулемёт!

— Понял! — тут же отозвался его подчинённый. Дав напоследок длинную очередь он сноровисто поставил новый короб с патронной лентой и сразу нырнул вниз. — Учти, командир, патронов осталось маловато, всего два короба и один из них я уже поставил! — предупредил Баум.

— Подсоби мне! — попросил Хайнц, стиснув зубы от боли. Попытка самому залезть в кресло командира не увенчалась успехом, нога колола от боли. Кстати, надо бы перевязать её, иначе окочурится прямо в башне. — Стой, сначала перевяжи ногу, потом поедем!

Петер без возражений осторожно помог ему устроиться на своё прежнее место а потом начал искать аптечку на внутренней стороне машины. Свои собственные индивидуальные пакеты они пока решили оставить на крайний случай, если уж совсем припрёт.

— Есть, нашёл! — внизу раздалось копошение и командир ликвидаторов почувствовал как ему задрали штанину, а на раненую конечность начинают наматывать бинт. По хорошему надо было бы понять прошла пуля навылет или застряла, но сейчас явно не до этого. Судя по ощущениям кость не задета, только мясо пробито, что ж, спасибо и на этом, как говорится.

Предоставив свою ногу заботам товарища Хайнц обратил, наконец, внимание на обстановку на улице. А она изменилась, притом точно не в их пользу. Похоже, немцы, успокоенные прекращением стрельбы, решили что пулемётчик убит и попытались подобраться поближе. Естественно, не все, двое мотоциклистов с «МГ-34» так и продолжали укрываться за своими машинами, держа броневик на прицеле. А вот двое полицейских, держа винтовки наготове, вышли из своих укрытий и медленно приближались. Расстояние между ними было метров семьдесят и единственным что их могло защитить от его пуль был брошенный гражданский автомобиль с открытой дверью водителя. Видимо, тот кто его вёл потерял голову от страха, оказавшись посреди перестрелки, выпрыгнул и убежал. Машина уже зияла несколькими дырами от пуль но полицейские всё равно старались держаться за ней, наивно уповая на защиту. Что ж, это они зря, ой зря…

Едва немцы заметили его голову над башней, и то что пулемёт разворачивается на них, как тут же выстрелили из своих винтовок и с криком бросились в укрытия. Причём один метнулся назад, туда где скрывался раньше, а другой юркнул за автомобиль. Пулемётчики-мотоциклисты тоже начали стрелять, отчего броня башни загрохотала от попаданий а Хайнц с трудом смог удержаться от того чтобы не пригнуться.

— Быстрее! — он поторопил Петера а сам снова открыл огонь, с удовлетворением чувствуя как немецкий пулемёт послушно убивает своих же создателей.

Первая очередь пришлась по машине, чтобы тот кто за ней укрылся сидел тихо и не высовывался. Вторая должна была догнать убегавшего полицейского но тому повезло, он успел скрыться за углом. И Хайнц выпустил её по двум мотоциклам, за которыми прятались пулемётчики и водители.

— Готово! Сейчас поедем, командир! — товарищ, наконец, закончил перевязку и сел за руль чтобы увезти их отсюда.

Мотор броневика взревел и машина резко дёрнулась назад, круто разворачиваясь. От толчка Хайнц снова чуть не вскрикнул, нога случайно задела за выступ брони. Петер, несмотря на то что практики вождения боевой машины у него почти не было, быстро разобрался в управлении и дал полный газ, направляясь обратно, на южную окраину города. Развернув башню назад Гротте напоследок дал прощальную очередь, начал поворачивать её обратно и тут случилось неожиданное…

Уже выезжая на перекрёсток их броневик, успевший набрать хорошую скорость, на полном ходу врезался в кабину грузовика, как раз выезжавшего на их улицу! От удара обе машины отбросило друг от друга. Грузовик со смятой кабиной влево а броневик вправо. Сотрясение крепко ударило не ожидавшего этого Хайнца грудью о край люка и он захрипел от боли. Внизу матерился по-русски Петер, ругаясь на чём свет стоит. Сама бронемашина на скорости вильнула, сбила телефонную будку на тротуаре, к счастью пустую, и помчалась дальше, оставив после себя дождь разбитого стекла и изуродованную металлическую конструкцию.

Потирая грудь Гротте оглянулся назад, пытаясь понять будет ли за ними погоня. В кабине грузовика вряд ли кто уцелел а вот из кузова, почти не пострадавшего, начали выпрыгивать солдаты с винтовками и пистолетами-пулемётами. Да уж, вовремя они дали дёру, ничего не скажешь… Ещё бы минута и всё, были бы окружены. Хотя с другой стороны, что им могли бы сделать обычные пехотинцы? Если только гранатами закидать. Только кто же их подпустит на расстояние броска? Нет, в данном случае, чтобы постараться остановить их, немцам придётся придумать что-то посерьёз… Вот блядство!!! Накаркал!!!

Прямо на глазах оторопевшего Хайнца из-за корпуса изувеченного грузовика на перекрёсток выехал танк! Самый настоящий танк, судя по внешнему виду, «двойка». И его башня уже была развёрнута им вслед! На конце ствола засверкал огонь и Гротте, не сумев сдержаться, пригнулся. Гады, определённо фашисты разозлились и взялись за них основательно! Даже танк откуда-то успели пригнать, сволочи… И вот как против него обороняться? Ответ — никак! Надо просто удирать, и как можно быстрее!

К счастью, они уже успели удалиться на расстояние больше сотни метров и короткая пушечная очередь их не задела. Сказались несколько факторов — узкий силуэт броневика сзади, рассеиваемость снарядов «двойки» и, наверняка, поспешность наводчика, пытавшегося их достать.

— Сворачивай влево, за нами танк гонится! — прокричал он Петеру, вдалеке наблюдая как «Т-2», подрабатывая правой гусеницей, развернулся к ним и начал погоню.

— Какой ещё танк⁈ — даже сквозь рёв мотора Хайнц уловил в голосе товарища неподдельное удивление. Но указание он выполнил, свернув влево на ближайшем повороте. — Ты так не шути, командир, а то ведь поверю!

— А я и не шучу! — мрачно усмехнулся он, продолжая смотреть на угол здания из-за которого должен скоро появится преследователь. — Обычный танк, лёгкая «двойка». Хрен знает откуда его немцы взяли но он теперь очень хочет поближе с нами познакомиться.

В ответ раздался горестный свист и новая порция мата.

— … В гробу я видел такие знакомства! Нам и лёгкого за глаза хватит! — угрюмо закончил Петер, снова сворачивая, теперь уже вправо. — Ничего, должны оторваться, у нас скорость всё равно выше…

Дальнейший путь они молчали, наблюдая как приносятся мимо них улицы Берлина. Здесь были тишь да благодать, никто от них не бежал, не прятался, люди лишь провожали их любопытными взглядами. Попутные автомобили дисциплинированно уступали дорогу военной машине, даже полицейский на одном из перекрёстков остановил движение и пропустил их, видимо не поставленный в известность о захвате и нападении. Пусть так и будет, всё равно патронов осталось мало. Штатный боезапас этого броневика составлял тысячу патронов в десяти коробах, они израсходовали восемь с половиной. Надо приберечь, вдруг на выезде из города снова придётся пострелять?

Насколько Хайнц помнил город они сейчас ехали по Рульсдорферштрассе, длинной улице ведущей на юг. Там можно будет вырваться из города и спрятаться на одной из ферм южнее Берлина, снятой им у вдовы погибшего в самом начале польской кампании армейского майора. Гротте заранее, пока Шпеер отсутствовал, побывал там, убедился что женщина не из болтливых и нуждается в деньгах. Цену хозяйка назвала довольно высокую, оговорившись что туда входит еда и прочее обслуживание. Он, как самый настоящий немец, торговался за каждую рейхсмарку и, кажется, не навлёк на себя подозрений. Конечно, могли быть вопросы от представителя местной ячейки партии, но женщина обещала как-то уладить это дело. Для неё Хайнц представился фронтовиком, поправляющимся после ранения в живописной сельской местности на свежем воздухе и тишине, сказав что шум большого города мешает скорому выздоровлению. Так же отрекомендовал он и своих товарищей, которые обещали приехать вместе с ним. Документы у них были хорошего качества, так что хозяйка ничего не заподозрила. Осталось лишь добраться до неё и не дать преследователям узнать куда они исчезли.

Дома понемногу становились меньше, машин и людей тоже поубавилось, это радовало Хайнца больше всего. Понятно что эти свидетели потом всё равно расскажут полиции и гестапо о том что мимо них проезжал эсэсовский броневик, но всё равно ехать спокойно, без стрельбы, намного удобнее. Танк, скорее всего, в самом деле отстал а другие, более мобильные группы, просто не успевали реагировать на ситуацию и предугадать куда они едут. Ведь не каждый берлинец сразу побежит звонить о том что мимо него только что проехал какой-то броневик. Подумаешь, эсэсовцы по своим делам едут… Проведёт такой человек по ним взглядом и забудет через минуту, погруженный в свои собственные проблемы.

Город как-то незаметно закончился, сменившись уютными частными домами с аккуратными палисадниками и дорожками, Хайнц невольно засмотрелся. Как же у них здесь чисто! Но тут же одёрнул себя. И что? У них в Москве, да и в других городах, тоже любо-дорого посмотреть. Да и живут здесь, небось, всякие богатеи и высшие фашистские чины. А вот те же рабочие или бюргеры гораздо беднее. Но вот хозяйство у них, как не крути, справное. Тракторы почти у всех, всякие молотилки, плуги, механизация… Хозяйство той же фрау Грюнер тому подтверждение. Сараи и другие постройки радуют глаз. Туда бы работящие мужские руки и работай-не хочу! Впрочем, родные советские колхозы ничуть не хуже а наоборот, очень помогают взаимовыручке, тогда как здесь один сплошной местечковый индивидуализм, всё только для себя. Жаль будет если их немецкие классовые братья, оболваненные своими сладкоречивыми фюрерами, пойдут войной на СССР, много крови прольётся…

Так, вот и нужный поворот, ведущий к хозяйству фрау Грюнер. Но надо ехать дальше!..

…Здесь уже совсем безлюдно, справа роща подступает к самой дороге, слева пустое поле. Через пару километров небольшой съезд в сторону густой дубравы, Петер снизил скорость и машина осторожно едет по земле, пробираясь к небольшой речке протекающей в лесном массиве. Это место обнаружил Карл, когда искал его за несколько дней до приезда министра. Оно должно быть глухим, так чтобы не сразу обнаружили, и достаточно проходимым для техники… Эх, как же друга сейчас не хватает!

— Приехали, командир! — крикнул Петер, останавливаясь на небольшом галечном пляже. Мотор он оставил на холостом ходу.

Хайнц внимательно огляделся по сторонам но ничего подозрительного не обнаружил. Спокойно шелестели на ветру деревья, пели птицы, солнце ласкало их своими лучами через древесные кроны. Что ж, если кто-то здесь и бывает то нечасто. Скорее всего место для рыбалки или для уединения парочек…

— Хорошо. Помоги мне выбраться… — решил Гротте и через минуту, поддерживаемый товарищем, оказался на земле, опираясь спиной о броню.

— Что дальше? — спросил Баум, сжимая в руках один из пулемётов и настороженно оглядываясь. Он здесь ещё не был и держался наготове, в ожидании новых неприятностей.

— Как и договаривались по плану, садись в броневик и топи его… — вздохнул Хайнц, чувствуя как потревоженная нога дёргает от боли. — Тела пусть останутся там а вот патроны все вытащи, вдруг пригодятся.

Петер молча положил оружие на землю и начал вынимать оба короба из башни, полный и наполовину пустой. Взял их в одну руку, сам пулемёт в другую и растерянно уставился на Гротте. Хайнц тоже понял проблему. Один он до фрау Грюнер не доберётся а товарищ не сможет ему помогать и одновременно нести с собой вооружение с боеприпасами. Надо выбирать.

— Сделаем так. Сначала ты поможешь мне добраться до этой немки, потом возвращаешься сюда и вторым рейсом приносишь пулемёт с патронами! — решил он, прикидывая варианты. — Спрячешь где-нибудь поблизости от подворья хозяйки, чтобы на глаза не попадалось и в то же время было под рукой.

Кивнув, тот положил короба и оружие на траву и замялся возле люка.

— Командир… а с Карлом-то будем прощаться? — спросил он, заглядывая внутрь.

— Конечно. Только какой он теперь Карл? Олегом его звали, он же говорил… Давай ты, потом я… Адрес его родных запомнил? — на всякий случай поинтересовался Хайнц, снова ощутив тяжесть на сердце.

— Как свой! — твёрдо ответил подчинённый.

Потом залез внутрь, пробыл там минуту и вынырнул обратно с застывшим лицом и стиснутыми зубами.

— Я всё… — буркнул Петер и направился к реке.

Внутренне напрягшись Хайнц неловко присел на порог машины и посмотрел на мёртвое тело товарища. Многое бы он хотел ему сказать, но уже поздно. Столько вместе пережито, какие надежды были у них когда они вернутся домой… И всё пошло прахом.

— Прощай, Олег, дружище. Спасибо тебе за всё… — комок в горле мешал говорить но он смог его перебороть. — Обещаю, если выживем то обязательно навестим твоих родителей на Моховой. И пусть все инструкции идут к чёрту! Они имеют право знать как погиб их сын! А мы… мы отомстим за тебя, вот увидишь! И не раз!

Он помолчал, не зная что добавить. Протянул руку, закрыл глаза Олегу и проронил:

— Спи спокойно, брат. Если бог всё-таки есть… значит мы с тобой когда-нибудь встретимся. И с Андрюхой Вальковичем тоже. В рай вряд ли пустят, но нам и ад сгодится, верно? Весь его там перевернём а чертей заставим «Интернационал» петь. Как тебе идея? — командир ликвидаторов грустно усмехнулся.

Олег Воронов, естественно, промолчал. Но на душе самого Хайнца Гротте/Юрия Кузина стало легче. Кивнув погибшему другу он встал, пошатнулся и посмотрел на присевшего у воды Петера.

— Всё, можешь приступать… — и отвернулся в сторону, пытаясь не смотреть. Но не получилось, взгляд сам собой следил за процессом.

Баум, раздевшись, молча залез в броневик, завёл двигатель и машина, подняв тучу брызг, ринулась в воду. Здесь глубина середины реки была не меньше трёх метров так что вода полностью скрыла весь корпус. Баум, отфыркиваясь, успел вылезти через башню и теперь спешно вытирался своей майкой, дрожа от озноба. Водичка-то ещё не прогрелась, конец мая.

Они помолчали и лишь минут через десять начали готовиться к дороге. Умиротворение и тишина этого места навевали сонливость, зелёная трава манила к себе, но Хайнц знал что их путь ещё не окончен. А значит расслабляться нельзя.

Спрятав пулемёт и патроны в кустах Петер подставил ему плечо и они медленно направились обратно. Предварительно перед уходом Гротте насыпал на берегу часть табачной пыли, также предусмотрительно запасённой заранее. А во время второго рейса Баум должен будет хорошо покружить по лесу чтобы заставить собаку, если гестапо всё же найдёт место затопления броневика, взять ложный след.

…До дороги, откуда они съехали в лес, пришлось тащиться почти два часа, учитывая остановки. Само шоссе было пустынно и они тут же перешли его, не опасаясь любопытных глаз. За ним простиралось поле и передвигаться по мягкой земле оказалось ничуть не легче чем по лесной дороге. Вдобавок ко всему, прежде чем удалось пересечь это открытое пространство, на дороге показалась легковая машина. Пришлось опуститься на землю чтобы их не увидели. Видимо, получилось, потому что автомобиль проследовал дальше с той же скоростью и не останавливаясь. Затем они углубились в лес, ориентируясь по компасу, и ещё через полтора часа таким макаром добрались до нужного места.

Ферма Грюнеров представляла собой образец аккуратного и рачительного немецкого бюргерского хозяйства. Основательный одноэтажный жилой дом, как Хайнц уже знал в стиле фахверк, был довольно большим. Аккуратное подворье — свинарник, коровник, сараи для птицы, большой сад, вымощенные камнем дорожки чтобы не пачкать ноги в ненастную погоду. Словом, вполне неплохое временное убежище для советских ликвидаторов на то время пока не спадёт шумиха. Осталось лишь поладить с хозяйкой…

Во дворе никого не было, видимо, женщина находилась в доме. Сама ферма стояла в одиночестве, хозяйства других бюргеров лежали чуть далее, за небольшим озером в километре отсюда. Идеальная изоляция. Насколько Хайнц знал, фрау Грюнер раньше помогали по хозяйству двое работников но с началом войны одного призвали в армию а другой куда-то пропал. Но немка, пусть даже и без мужа, с работой на ферме справлялась, хотя и сильно уставала, по её словам. Работящая у погибшего немецкого майора жена оказалась. Притом не растолстела, не обабилась и даже пыталась выглядеть женщиной а не забитой жизнью крестьянкой. Во всяком случае, когда Гротте в первый раз сюда приехал, чтобы понять что в её объявлении на постой правда а что нет, фрау Грюнер вежливо извинилась, вышла в свою комнату и всего через пять минут вернулась, причёсанная, в другом платье и даже чуть подкрашенная. Правда тогда Хайнц на всё это особого внимания не обратил, его больше волновали другие вещи, но сам факт! И на болтушку она тоже не походила, хотя с кем тут ей трепать языком, учитывая что ближайшие соседи живут за озером? В общем, с ней он и сговорился, не став больше искать другой вариант для проживания…

Открыв калитку, сработанную из плотно пригнанных досок покрашенных в коричневый цвет, они подошли к двери и Петер вежливо постучал, по-прежнему придерживая командира. Через секунд двадцать дверь распахнулась и Хайнц снова увидел фрау Грюнер.

На вид ей было около тридцати пяти, может немного моложе. Женщины, они же такие, иногда так приоденутся и накрасятся что можно смело ошибиться с возрастом лет на десять минимум. Чуть ниже его ростом, приятное лицо со спокойными зелёными глазами, тёмные волосы с красным обручем на голове. На стройной фигуре надето простое чёрное платье чуть ниже колен с белыми узкими полосами на боку. Поверх накинут слегка грязный фартук или передник. Руки измазаны чем-то белым… Мука? Что-то печёт? На ногах ботиночки на низком каблуке.

— Здравствуйте, фрау Грюнер! — с улыбкой поздоровался Хайнц, успев принять нормальную позу. — Как я и говорил, наконец-то врачи выпустили нас на волю и теперь мы с другом сможем нормально отдохнуть на лоне живой природы! Доктор нам очень рекомендовал такой вот сельский курорт после ранения так что на ближайшее время мы с радостью воспользуемся вашим гостеприимством.

— Здравствуйте, господин обер-лейтенант! Очень рада что вы приехали! — женщина тоже улыбнулась в ответ и окинула их внимательным взглядом. — Проходите, пожалуйста, в дом. Комната для вас давно готова. А где же ваш третий товарищ? Вы ведь сказали что приедете с двумя? — поинтересовалась она, впустив их и закрыв дверь.

— Не беспокойтесь, фрау Грюнер, он решил поехать к семье, окончательно вылечится дома… — весело отмахнулся Гротте, хотя при упоминании Олега сердце больно кольнуло. — Знакомьтесь, это мой боевой друг и товарищ, лейтенант Август Фольмер. Я ему многим обязан, скажу более, если не он то я бы сейчас тут не стоял.

— Ну хватит, господин обер-лейтенант, я вам уже устал повторять, это мой долг… — рассмеялся Петер, помогая ему сесть на один из стульев в большой комнате, видимо, импровизированном зале. — Осторожнее, не ударьте ногу…

— Господа офицеры, вы как раз вовремя! — сообщила хозяйка, вытирая руки о фартук. — Через час будет готов черничный пирог! Надеюсь, против него вы ничего не имеете? — открыто улыбнулась она.

— Нисколько! Даже наоборот! — горячо заверил Хайнц, сразу почувствовав как он голоден. Позавтракали они рано утром, перед акцией, и теперь желудок настойчиво просил… нет, требовал пищу. — Обожаю черничный пирог! А ты, Август?

— О, у меня прямо слюнки текут! — с неподдельным восторгом подтвердил тот, и Гротте вздохнул увидев каким заинтересованным взглядом товарищ окинул фрау Грюнер.

Как говорится, пусти козла в огород… Да, про эту особенность Петера он забыл когда выбирал место для укрытия. Надо бы провести с ним беседу на тему о недопустимости задирания немкам юбок, особенно если этого не требует необходимость. Не хватало ещё скандала и обвинения в домогательствах… Возьмёт и выгонит. Кто её знает, эту вдову-майоршу? Ведь глупо предполагать что женщина на десять лет старше, к тому же недавно овдовевшая, добровольно согласится спутаться с Петером! Нет, Хайнц знал что Баум в этом роде настоящий бабник которому мало какая женщина откажет, но это уж совсем чересчур. Пусть держит свои руки… да и член тоже, на привязи! А то порой у него создавалось впечатление что подчинённый соблазняет девушек и женщин не просто по необходимости а из любви, так сказать, к искусству обольщения. Вошёл во вкус, что называется…

— Кстати, у меня просьба, фрау Грюнер… Пока мы здесь, вдали от армии, прошу называть меня не господин обер-лейтенант а просто Конрад. Буду вам очень признателен. Хорошо? — спросил он, глядя на собравшуюся выйти хозяйку.

Та, похоже не обратив внимания на взгляд Петера, чуть кивнула и ответила:

— Как пожелаете, Конрад. Я вижу что ваша нога снова разболелась? — женщина с сочувствием посмотрела на раненую конечность. Хорошо хоть бинты были скрыты под штаниной, иначе было бы подозрительно, раньше ведь их не было. — Как же вы от самой дороги сюда дошли?

— Ничего страшного, фрау Грюнер, на фронте это вообще царапиной считалось. Пока сюда ехали то рану, скорее всего, растрясло вот и побаливает. До перекрёстка нас военный грузовик подбросил, а тут дойти всего чуть больше километра… — Хайнц снова её успокоил.

— А меня называйте просто Август! — вмешался товарищ, не обратив внимания на укоризненный взгляд командира.

— Ну что же, господа Конрад и Август, проходите в свою комнату и располагайтесь. Где можно умыться и оправиться вы помните, Конрад? Вот и хорошо, а мне пора на кухню, пирог сам себя не испечёт! — с этими словами хозяйка чуть улыбнулась и покинула их.

Гротте не стал терять времени даром и, с помощью товарища, прошёл по коридору, вдыхая ароматный запах свежей выпечки из кухни. Зайдя в отведённое им помещение и закрыв за собой крепкую деревянную дверь, он с наслаждением рухнул на одну из кроватей, чувствуя как сильное напряжение начинает покидать тело.

За окном, через листву садовых деревьев, угадывалось широкое поле. Небо затянуло облаками, как бы дождь не пошёл. Хотя, если он смоет их следы то пожалуйста.

Неужели они это сделали? Ведь шансы не только выжить но и просто убить Шпеера были очень невысоки. Вот что значит внезапность! Даже при большом перевесе врага в количестве и огневой мощи у них получилось не только выполнить задание но и суметь уйти. Москва наверняка будет довольна. Даже докладывать о выполнении не обязательно, советское посольство, да и весь Берлин тоже, наверняка уже знают о гибели министра. Похоже, можно будет рассчитывать на новое звание или вертеть дырку под орден когда вернутся домой.

— Командир, какая женщина… — тихо сказал Петер, расположившийся на соседней кровати. Он заложил руки за голову и смотрел в потолок с улыбкой на лице.

— Ты опять? — Хайнц нахмурился и сурово взглянул на Баума. — Каждый раз одно и то же. Успокойся уже, понял? Не вздумай с ней шашни крутить. Мы здесь не для этого.

— Да я понимаю… — тяжело вздохнул напарник, продолжая гипнотизировать потолок. — Так просто сказал.

— Знаю я твои просто… — проворчал Гротте. И приказал: — А раз понимаешь то нечего тут валяться, казанова доморощенный. Возвращайся за нашими вещами и спрячь неподалёку, как мы и решили. Уже скоро вечер, ты должен успеть вернуться до темноты чтобы она ничего не заподозрила.

— Вот умеешь ты, командир, разрушить светлую и чистую мечту о прекрасном! — трагическим голосом ответил товарищ, вставая и снова надевая обувь. — Я, может, хотел ей романтические стихи посвятить, о ночной луне поговорить, а ты…

Оглядевшись, Хайнц с досадой обнаружил что запустить в него чем-то тяжёлым нечем и ограничился словами:

— Давай-давай, тоже мне поэт нашёлся… Я скорее поверю что Гитлер тайный коммунист чем ты поклонник чистой романтики. Иди уже, юбочник.

— Вот не веришь ты в важность моего таланта, а ведь сколько раз он нас выручал! — не успокаивался Петер, уже стоя у двери и ехидно скалясь. — Давай посчитаем! В первый раз это было когда…

Договорить ему не удалось, поскольку Хайнц вспомнил про свой сапог у кровати, свесился вниз, схватил его… и опустил, потому что Баума уже не было в комнате, только дверь хлопнула. Успел сбежать, стервец! Ну ничего, вот вернётся и он основательно с ним поговорит. Иначе возникнут совершенно ненужные проблемы, которых сейчас можно так легко избежать.

Нога, находясь в неподвижности, начала болеть немного меньше и Хайнц, измотанный трудным днём и переживаниями, сам не заметил как задремал.